"Обвиняемый" - читать интересную книгу автора (Ефимов Игорь)

8. След горячеет

В день, назначенный для визита в полицию, ранний телефонный звонок обогнал звонок будильника. Спросонья Грегори промахнулся мимо телефонной трубки, и она запрыгала по полу, как футбольный мяч после неудачного паса.

– Але?.. Какого черта?.. Ни с кем я не буду говорить в такую рань!.. Какой еще подполковник?.. Ах, подполковник Ригель… Тогда так и быть, соединяйте…

– Грег, прости. – Илья говорил торопливо, будто не мог решить, сколько убегающих секунд он может потратить на извинения. – У нас в восемь совещание с начальством, а мне нужно до этого знать твой ответ.

– Ответ – на что?

– Ты не получил мой вчерашний и-мейл?

– Я вернулся в час, не было сил залезать в почту.

– Тогда совсем коротко: в нашем конструкторском бюро было нечто вроде мозгового штурма, и я подбросил твою старую инженерную идею про беспилотную посадку самолета. Эффект получился потрясающий – все загорелись.

– Поздравляю… Дарю… Бутылка?Джека Дэниэлса? за тобой…

– Нет, ты не понял. Я хочу переманить тебя к нам, поставить во главе проекта. Зарплата – вдвое больше твоей нынешней.

Грегори совсем проснулся.

Свесил ноги с постели, нащупал шлепанцы. Припомнил, что действительно на каком-то пикнике у Лейды он рассказывал Илье об этих разработках времен его инженерного прошлого.

Все тогда началось с сенсационной истории, когда у пилота двухместной?чесны? случился во время полета сердечный приступ. Он потерял сознание. Его пассажирка в панике связалась с аэродромом. Там нашелся сотрудник с крепкими нервами, который заверил пассажирку, что за пятнадцать минут научит ее сажать самолет. Если только она прекратит истерику и сосредочит свое внимание на приборной доске. Женщина оказалась на редкость толковой: в точности следовала указаниям с земли, находила и нажимала нужные кнопки, поднимала и опускала рычаги. Для?чесны? расчистили посадочную полосу, предназначенную для международных лайнеров. И новоиспеченная авиаторша приземлила аппарат без единой поломки. Но поклялась, что впредь возноситься над землей будет только внутри надежного и проверенного лифта.

Прочитав эту историю в газетах, инженер Скиллер задумался: а что, если в следующий раз потеряет сознание пилот, летящий без пассажиров? Или его пассажиром окажется ребенок? Нельзя ли встроить в систему управления механизм, позволяющий радиокомандой переключать ее на управление с земли? Все большие самолеты уже имеют автопилотов, сохраняющих направление, скорость и высоту полета. Конечно, посадка – дело более сложное, необходимо будет добавить телекамеру, а то и две, чтобы оператор на земле видел приближающийся аэродром, а также…

Руководство корпорации поначалу загорелось, выделило средства, поручило инженеру Скиллеру создать группу и начать разработки. Но через полгода внезапно зарезало проект, отменило финансирование. Оказалось, что психиатры из отдела рекламы провели обследование рынка. И пришли к выводу, что нововведение не только не увеличит продажу частных самолетов, но понизит. Да, покупка собственного самолетика – торжественный акт, радостное событие, праздник. И никто не захочет омрачать его мыслями о каком-то внезапном, таящемся в мраке грядущего – да еще на высоте пяти тысяч футов, – сердечном приступе, эпилептическом припадке, мозговой спазме. Увеличение надежности летательного аппарата не сможет перевесить мрачные предчувствия в душе покупателя. А тайны этой души открыты только психиатрам. Группу рассыпали, сотрудников раскидали на прежние рабочие места.

И вот теперь эта старая затея возбудила интерес у военных?

– Что у вас на уме, Илья? Не собираетесь ли вы сажать с земли истребитель с раненым пилотом? Это же утопия. Одно дело – тихоходная?чесна?. Сверхзвуковой эф-девятнадцать – это же совсем другое.

– Да, ваша честь, этот человек, этот подсудимый, этот шпион пытался хитрыми наводящими вопросами выведать у меня несколько военных секретов. Но я молчал, как скала.

– Да и зачем мне это? У меня налаженная жизнь, нормальная карьера, университетское приволье. Ради чего мне совать голову в армейское ярмо?

– А до меня как раз дошли слухи, что с карьерой не все нормально. Что приволье порой попахивает клеткой. Что нависли всякие тучи, слышны вражеские подкопы.

– Откуда ты узнал? Неужели от Оли? Но я ей ни словом не обмолвился.

– Скорее от матери. Она каким-то образом все про тебя узнает раньше других.

– Во всяком случае, до Нового года я ничего не могу решить. Должен закончить семестр. Потом у меня отпуск на шесть месяцев. Там видно будет.

– Вот и хорошо. Значит, звоню тебе через месяц, первого января. В первый день третьего тысячелетия.

Детектив Брейдбард был в кабинете не один. Женщина в полицейском мундире протянула руку решительно, но в последний момент убрала ладонь, взяла посетителя за кончики пальцев и чуть встряхнула их. Неприятно кольнуло отсутствие улыбки на ее бледном узкогубом лице.

Зато хозяин кабинета был само радушие.

– Мы чрезвычайно признательны вам, профессор, за согласие уделить нам время. Моя сослуживица, лейтанант Барбара Петрускевич, тоже выразила желание присутствовать – у нее есть свой ряд вопросов. Вы ведь не станете возражать, если беседа будет записана на магнитофон? Память уже не служит как раньше, а письменные заметки так часто искажают смысл сказанного, не фиксируют паузы, пропускают смены интонаций.

– Мне ли не знать, мне ли не знать, – согласился Грегори. – Иногда читаю студенческий конспект моих лекций и думаю:?Нет, не мог я такое сказать!?

– Позвольте мне начать с краткого описания того, что нам известно о гибели Аманды фон Лаген доподлинно. Суббота, двадцать второе мая 1993 года. Накануне миссис фон Лаген уехала в Центр продовольственной помощи, где она по субботам волонтером участвовала в раздаче продуктов и одежды нуждающимся. Мистер фон Лаген провел два часа с дочерью за чтением Библии. Семья, как вы помните, была очень набожной. Отцу хотелось, чтобы на следующий день дочь глубже прониклась воскресной проповедью в церкви. Потом она ушла в их садик полить порученные ей цветочные клумбы и грядки с укропом и базиликом. Через полчаса крикнула отцу, что хотела бы сходить к подружке, жившей через улицу от них. Отец разрешил и сказал, что он тем временем съездит в магазинчик?Назад к природе?, где фон Лагены покупали себе шампуни, мед, мыло, соки, зубную пасту – все натуральное, без новомодных консервантов. Он вернулся через час и сразу же позвонил соседям, чтобы позвать Аманду домой на ланч. Соседи сказали, что Аманда у них не появлялась. Отец, обмирая от страшного предчувствия, немедленно позвонил в полицию. Запись звонка сохранилась в деле. Мистер фон Лаген от волнения едва мог выговорить имя собственной дочери.

– А есть в деле чек из магазина?Назад к природе?? – спросила Петрускевич. – Иногда на этих чеках аппарат отбивает и время тоже.

– Да, чек сохранился, но отметки времени на нем нет. Однако хозяйка уверенно сказала, что мистер фон Лаген заезжал к ним около часа дня. Таким образом, время похищения мы можем определить достаточно точно: от двенадцати тридцати до тринадцати тридцати в субботу.

– Как скоро полиция объявила розыск?

– Немедленно. Ведь таково требование закона в отношении несовершеннолетних. Весь городок был взбудоражен, люди добровольно записывались в поисковые партии, прочесывали окрестные леса. Местные газеты бесплатно печатали объявления о пропаже, обещали награду за любую информацию. Фон Лагены взывали к неведомому похитителю по телевизору, умоляли отпустить дочь. С надеждой ждали звонка с требованием выкупа. Ничего. Проходили недели, потом месяцы. И лишь в сентябре рыбак, вышедший с удочкой на берег реки, увидел в прибрежных кустах то, что оказалось изъеденным остатком человеческой руки. Руки ребенка. Как вы знаете, в наших реках полно угрей, так что плоти на пальцах почти не оставалось. Ни о каких отпечатках речи быть не могло. Но сохранилось – чудом удержалось на костях – колечко. И миссис фон Лаген, рыдая, подтвердила, что это то самое кольцо, которое она подарила дочери на последний день рожденья.

– Но ведь тело найти так и не удалось? – спросил Грегори.

– Ныряльщики обследовали ближайшие участки дна – тщетно. Течение могло принести оторвавшуюся руку издалека. В могиле Аманды фон Лаген лежит только ее рука. Все остальное таится где-то под водой.

За дверью вдруг раздался топот ног, шум борьбы и чей-то голос горестно возопил:

– А вот и нет, вот и нет! Пьянство не лишает меня моих конституционных прав и гражданских свобод! Я буду бороться за них хоть трезвым, хоть пьяным!

Дверь распахнулась.

Двое полицейских держали под руки пошатывающегося коренастого человечка в пожарной каске.

– Дико извиняюсь, сэр, – сказал полицейский. – Но Пабло Педро опять улегся на ступенях церкви. Что прикажете с ним делать?

– Пусть проспится в камере. Я поговорю с ним утром.

– А если ночью случится пожар? – вскинулся Пабло Педро. – И нас вызовут по тревоге?

– Много ты потушишь в таком виде. Завтра, Пабло, поговорим завтра.

Дверь закрылась. Брейдбард развел руками:

– Хороший пожарник, даже отчаянный. Недавно спас старуху, вытащил из горящего дома. Но как напьется, считает своим долгом бороться с религиозным дурманом.

– Мы знаем, профессор Скиллер, – лейтенант Петрускевич поигрывала карандашом, заставляя его выполнять сложные акробатические трюки в пальцах, – что в день похищения вы были на конференции в Вашингтоне. А жена и падчерица с утра уехали в гости к бабушке. Ни вы, ни они видеть своими глазами никого не могли. Но, может быть, вы припомните кого-то из общих знакомых – ваших и фон Лагенов, – которые не попали в поле нашего внимания?

– Мы уверены, что похищение было совершено кем-то, кого Аманда хорошо знала, – сказал Брейдбард. – Улица была пустынная и тихая, ее крик о помощи был бы наверняка услышан семьей подружки. Нет, она села в машину похитителя с доверием. В какой-то момент подозрение пало на двоюродного брата фон Лагена, непутевого Эрнста. Вы знали его?

– Кажется, встречал раз или два.

– Он из тех, кто вечно выкидывает какие-нибудь трюки, чтобы поразить, привлечь внимание окружающих. В педофилии замечен не был, но поступали жалобы от соседей, что во дворе своей матери разгуливал голым не раз. Его бывшая жена уверяла, что весь тот злополучный день он ремонтировал крышу в ее доме. Мы обязаны ей верить. Тем более что кто-то из соседей видел его на приставной лестнице рано утром. Конечно, любой труженик может устроить себе обеденный перерыв и съездить навестить кузена. Однако все это осталось в деле в виде подозрений – никаких улик против дядюшки Эрнста обнаружено не было.

Карандаш Барбары Петрускевич отбил чечетку на поверхности стола.

– Кристина рассказала нам, профессор, что вы с ней открыли много чудесных и укромных уголков на берегах Пассаика, Хакенсака и других рек и озер. Она даже принесла нам фотоальбом с видами этих мест. Мы попросили ее оставить нам фотографии на некоторое время: вдруг наши эксперты отыщут на заднем плане какие-то фигуры и лица нам неизвестные.

– Да, вспоминаю – это я подарил ей простенькую фотокамеру к Рождеству. Она увлеклась, фотографировала все подряд. Но любила делать из этого секреты, не все снимки показывала нам.

– Вот, например, этот снимок – видели вы его раньше?

Грегори некоторое время вглядывался в опоры высоковольтной линии, переброшенной через реку, в байдарку, уткнувшуюся носом в берег, в прибрежные кусты. Маленькая фигурка шла издалека на зрителя, чуть изогнувшись под тяжестью ведерка в руке. Ну конечно – это же Аманда фон Лаген! А дымок в кадре – это от костерка, который он разводил, чтобы сварить кофе всем троим для ланча.

– Нет, снимок не видел, но узнаю место: это расчищенная площадка на берегу, оставленная строителями высоковольтной линии. Видите большой валун, похожий на собачью голову? Мы так и назвали это место:?Привал у Собачьей головы?.

– А этот снимок?

В кабинете вдруг настала тяжелая тишина. Карандаш прекратил свои танцы и кульбиты, замер.

Грегори вгляделся в глянцевый отпечаток. Узнал Аманду, задравшую юбчонку выше талии. Себя, опустившегося сзади нее на колени в траву. Впившегося поцелуем в ее незагорелую попку.

– Господи, Кристина и это успела заснять! Ну и натерпелся я страху в тот день.

– Что же вас так напугало? – осторожно спросил Брейдбард.

– Как что?! Клещ! Девочка на минуту отошла в кустики и подцепила эту тварь. Хорошо, что не стала сама отрывать, попросила меня посмотреть, что у нее там приклеилось. О, нас в скаутском лагере учили, как с ними управляться. Десять – двадцать – способов, но все включают одно условие: не убивать. А то челюсти останутся в коже и потом начнется воспаление.

– Какой же из способов применили вы?

– Самый надежный: нагрел в костре шляпку гвоздя и поднес ее к спинке чудовища. А под брюхо подсунул кончик ножа. Клещ стал шевелить лапками – верный знак, что все это ему не нравится и он готов расстаться с добычей. Я стал осторожно поворачивать нож и извлек негодяя целеньким. Тут уж, естественно, все?не убий? утратили силу – он кончил жизнь в костре.

– То есть вы не пытаетесь уверить нас, что извлекли клеща зубами? – спросила Петрускевич.

– Нет, на снимке запечатлен момент, когда я пытаюсь высосать яд из ранки. Вы же знаете последствия: один раз то ли из ста, то ли из тысячи укус клеща может окончиться пятнистой лихорадкой. Или даже энцефалитом. Причем инкубационный период – около двадцати дней. Как я трясся эти двадцать дней! Звонил фон Лагенам чуть ли не каждый вечер, справлялся о здоровье девочки. Но все обошлось.

– Да, обошлось, – задумчиво протянул Брейдбард. – Спаслась от клеща, а через год досталась насильнику.

– Скажите, – вмешалась Петрускевич, – а кто-нибудь, кроме вас, видел этого клеща своими глазами? Сама Аманда? Кристина?

Грегори вгляделся в сухое, неулыбчивое лицо, откинулся на спинку стула.

– Вы знаете, лейтенант, мне вообще-то не нравится ваш тон. Как Аманда могла увидеть этого паразита? Она нащупала его рукой и попросила меня взглянуть. В следующий раз будете в душе – попробуйте изогнуться и рассмотреть без зеркала собственную задницу. Потом расскажете мне, что увидели.

– Профессор, лейтенант, не ссорьтесь! – Миротворец Брейдбард воздел руки к потолку. – Мы все здесь заинтересованы только в одном: в выяснении истины. Именно ради этого, профессор Скиллер, мы с моей коллегой в прошедший уик-энд проделали изрядный вояж, о котором я хочу рассказать вам.

Он извлек крупную карту графства, расстелил ее на столе, убрав предварительно фотографии жены и детей.

– Раньше я упомянул о том, что мы искали похитителя Аманды прежде всего среди родственников и знакомых. Но вот неделю назад мы задумались: а что, если преступление было, наоборот, совершено каким-то заезжим педофилом? У них ведь существует целый арсенал приемов – как завоевывать доверие ребенка, как заманивать его в дом или в автомобиль. И мы решили объехать окрестные отели и мотели, собрать имена тех, кто останавливался в них двадцать первого или двадцать второго мая 1993 года. Идея была в том, чтобы сравнить полученный список со списком известных педофилов, хранящимся в наших компьютерах. Взяли циркуль, провели на карте круг радиусом в двадцать миль с центром в доме фон Лагенов. Знаете, сколько гостиниц оказалось внутри этого круга? Двадцать девять!

Брейдбард замолчал, словно ожидая от гостя восхищения или хотя бы сочувствия.

– И что? – спросил тот. – Какие-нибудь имена совпали?

– Пока нет. Мы еще не завершили объезд полностью. Но посмотрите, что мы обнаружили в гостевой книге мотеля?Шанхай? за двадцать второе мая.

Он извлек и протянул Грегори ксерокопию регистрационной карточки.

Грегори взял листок в руки, вгляделся.

Увидел на первой строчке свое имя, а внизу – подпись.

Почувствовал леденящую пустоту в груди.

Настольная лампа наклонилась, как мачта тонущего корабля. Или это он сам начал валиться со стула набок?

Да, он забыл об этой поездке. Заставил себя забыть. От стыда задвинул так глубоко в закрома памяти, что она затаилась там, как змея в норе. Никому не рассказывал, никто не узнал. Вернулся в Вашингтон наутро, успел принять участие в заключительном собрании участников конференции. Никто не заметил его отсутствия.

– Выпейте газировки, профессор, – услышал он голос. – Абрикосовой или клубничной? Наш разговор еще не закончен.

Лица стражей закона плыли перед его глазами, множились, кружились. Вот бы научиться у Лейды заговаривать-отговаривать приливы и отливы крови к щекам, к шее, к пальцам, вцепившимся в край стола. Наверное, она умеет. Но вряд ли ему разрешат позвонить ей, попросить о помощи.

– Не могли бы вы объяснить нам, профессор, – говорил Брейдбард, – что заставило вас вдруг покинуть конференцию в Вашингтоне и совершить пятичасовой вояж? Какие-то внезапные семейные обстоятельства? Но тогда почему бы не приехать в собственный дом, к жене и падчерице, а снимать номер в маленьком мотеле неподалеку?

Преодолеть стыд и сказать им правду? Все равно не поверят. Да и кто может поверить в такое? Решат, что просто нелепым враньем пытается отгородиться от подозрений. И ведь он совсем забыл, что его поездка совпала с днем похищения. А теперь вдруг это выплыло наружу!

– Кажется, – хрипло сказал профессор Скиллер, глотая колючие содовые пузырьки, – кажется, допрашиваемый имеет право в какой-то момент перестать отвечать на вопросы.

– Только после того, как он арестован и ему зачитан список его прав, именуемый?Миранда?.

– А я? Какой статус у меня? Для вас-то с самого начала было ясно, что беседовать предстоит не со свидетелем, а с подозреваемым. Потому и магнитофон включили.

Интонации жалобы – мольбы – упрека – позорно прорывались в его голосе, но он ничего не мог с собой поделать.

– Ситуация осложняется тем, профессор, – Петрускевич растягивала слова, изображая сочувственное понимание, – что ваша падчерица под гипнозом вспомнила и описала психиатру некоторые аспекты ваших отношений с малолетней Амандой, рисующие вас в нелучшем виде. Пока этот рассказ остается под покровом врачебной конфиденциальности. Но если Кристина решит повторить его, стоя на свидетельском месте…

Грегори наконец совладал с собой. Положил обе ладони на стол. Кажется, они не дрожали.

– Давайте так. Если у вас нет ордера на мой арест, нам лучше закончить этот разговор. Мне понадобится какое-то время, чтобы все обдумать. Может быть, посоветоваться с адвокатом. Пока же хочу вас заверить: вы идете по ложному следу. Понимаю, что многие обстоятельства и совпадения сгустились так, что выглядят уликами в ваших глазах. Одна проблема: не тот персонаж. Характер не тот. Патологически ненавидит насилие. Особенно – над слабыми. И сам к нему абсолютно не способен.

Кинокадры 8-9. Утеря паспорта

Большая переполненная стоянка перед городским муниципалитетом. Желтый?эскорт? тщетно пытается отыскать свободное место. За рулем – Станислав Рогойский. Вдруг с пассажирского места протягивается женская рука и вешает ему на зеркальце инвалидный значок. Станислав благодарно кивает и уверенно устремляется к голубым полоскам, отгораживающим стоянки привилегированных калек от стоянок бесправных здоровяков.

Желтые дверцы распахиваются, как крылья жука.

С заднего сиденья появляется Дебора с инвалидным креслом-каталкой. Миссис Кассини бережно переваливается в нее, устраивает палку-костыль между колен. Все трое движутся к дверям муниципалитета.

Коридор внутри украшен цветными фотографиями туристских красот: водопад в заснеженном лесу, старинный мост с бордовой крышей, колесо водяной мельницы.

Посетители подходят к двери с табличкой?Обмен паспортов?.

При виде старушки в инвалидном кресле черная чиновница переключает градус приветливости с?тепло? на?очень горячо?. Миссис Кассини объясняет ей, что случилось, виновато разводит руками. Чиновница укоризненно грозит пальцем, с улыбкой достает нужный лист бумаги.

Крупным планом:?Заявление об утере паспорта?.

Чиновница объясняет, какие графы нужно заполнить, сколько приготовить фотографий, на какую сумму – чек.

Дамы благодарят, Станислав показывает всю толпу своих зубов. Потом поворачивает кресло и бережно катит его обратно в коридор.

Снова желтый?эскорт?. Медленно едет по улицам городка. День солнечный, витрины и вывески отсвечивают – не сразу можно понять, чем они заманивают, что обещают. Наконец автомобиль притормаживает перед объявлением:?Паспортные фотографии?.

Но к дверям направляется не миссис Кассини, а Дебора.

Станислав тем временем покупает в почтовом отделении конверт и марки.

Через пять минут Дебора появляется с бумажным пакетиком в руках. Ее мордочка на фотографиях выглядит оживленной и добронравной.

Открытый зев маниловского конверта поглощает заявление, чек, фотографии.

Лысый орел на синем почтовом ящике гарантирует доставить послание адресату конфиденциально и в срок.

Иностранец Рогойский восхищенно разводит руками: Как просто! Как быстро! Какая страна!