"Трибунал для Героев" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Вячеслав)

Глава 5 Наградить посмертно

1. Герой Советского Союза (1944) генерал-майор Руднев Семен Васильевич (1899–1943) — участвовал в Октябрьском восстании и гражданской войне, на Южном фронте командовал взводом и был секретарем парторганизации 373-го полка 42-й стрелковой дивизии. После ранения — инструктор политотдела Донецкой трудовой армии, затем помощник комиссара 44-го полка 15-й стрелковой Сивашской дивизии. После окончания в 1929 г. Военно-политической академии в Ленинграде — комиссар 61-го артиллерийского полка береговой обороны на Черном море. С февраля 1932 г. — комиссар и начальник Политотдела Де-кастринского укрепленного района на Дальнем Востоке, начальник политотдела 1-й военстройбригады. Арестован 7 февраля 1938 г., Обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1б, 58-8, 58-9, 58–11 УК РСФСР предъявлено в мае 1939 г., в июле того же года дело направлено из Хабаровска для рассмотрения в военную коллегию, но в подготовительном заседании было возвращено в военный трибунал 2-й ОКА. В 1940 г. — председатель Путивльского совета Осоавиахима. В июне 1941 г. — преподаватель военного дела в средней школе; с первых дней войны начал формирование партизанского отряда, который затем возглавил, ближайший сподвижник Сидора Артемьевича Ковпака, комиссар и военный руководитель ковпаковского партизанского соединения. Погиб в бою.

2. Герой Советского Союза (1945) генерал-майор Блажевич Иван Иванович (1903–1945) — в Красной армии с 1918 г., в 30-е годы начальник штаба 8 стрелкового полка. Арестован в июле 1938 г. В апреле 1939 г. осужден военным трибуналом Харьковского военного округа за совершение контрреволюционного преступления на 4 года исправительно-трудовых лагерей. 23 августа 1939 г. дело прекращено военной коллегией Верховного суда СССР. На фронтах Великой Отечественной войны с 1942 г., командовал 119 гвардейским полком, 221 (99) гвардейской стрелковой дивизией (9 гвардейская армия 3-го Украинского фронта), в ночь на 24 апреля 1945 года после тяжелого ранения скончался. Через четыре дня — присвоено звание Героя Советского Союза.

Среди вышедших на свободу из заключения было немало тех, кто ценой собственной жизни отстоял свою честь и достоинство, доказав таким образом, что все выдвинутые против них обвинения были надуманы и сфальсифицированы. На полях сражений пали геройской смертью генерал-лейтенант А.И. Зыгин,[133] генерал-майоры С.В. Руднев, Г.Д. Стельмах,[134] Е.С. Алехин,[135] В.Б. Лавринович,[136] И.И. Блажевич, комдив Э.Я. Магон[137] и другие.

Наш рассказ — о награжденных посмертно звездами Героев генералах С. Рудневе и И. Блажевиче.[138]

Обстоятельства их ареста и осуждения во многом схожи, хотя проходили они военную службу далеко друг от друга. Руднев — на Дальнем Востоке, Блажевич — на юге. Первые доносы на наших героев поступили в НКВД еще в середине 30-х годов. Обвинения были трафаретными. Сфабрикованные дела дошли до Верховного Суда. Но здесь у НКВД произошла осечка. И в первом, и во втором случае военная коллегия вынесла совсем не типичные для того времени решения…

Красного командира Ивана Блажевича попросили выступить перед молодежью в г. Феодосии. Он согласился с удовольствием. Четко, по военному, изложил предложенную тему, обстоятельно ответил на вопросы. Но кто-то усмотрел в отдельных фразах оратора вражеские интонации и скрытый контрреволюционный смысл. Произошло это в 1935 году, когда страну начала охватывать эпидемия «шпиономании». Пасквиль, поступивший в НКВД сразу после выступления, содержал страшное обвинение — будто бы Блажевич в своем докладе сказал, что «бывшие вожди нашей партии, имеющие большие заслуги перед революцией, теперь у нас сидят за решеткой»…[139]

Завели персональное дело. Грозило исключение из партии, но коммунисты 8-го стрелкового полка, хорошо знавшие своего начальника штаба, объявили ему всего лишь строгий выговор «за неточную формулировку». В конце 1937 г. Блажевича все же исключили за это из партии. А в июле следующего года арестовали как «врага народа», приплюсовав к антисоветскому выступлению в Феодосии публично высказанные им сомнения в виновности Тухачевского и Якира и негативное отношение к введению в армии института комиссаров. Заседание военного трибунала Харьковского военного округа состоялось в апреле 1939 г. Блажевич отрицал какую-либо вину в совершении контрреволюционного преступления, представил судьям убедительные доводы своей невиновности. В итоге отделался очень мягким по тем временам приговором — 4 года лагерей, с лишением воинского звания.[140] А 23 августа 1939 г. военная коллегия Верховного суда СССР вообще прекратила в отношении него дело. В конце года И. Блажевич был восстановлен в армии, назначен преподавателем тактики на военные курсы в г. Саратове, в 40-м поступил в академию им. М.В. Фрунзе…

В годы войны, командуя 119 гвардейским полком, а затем 221 (99) гвардейской стрелковой дивизией, Блажевич всегда рвался в бой. Не раз личным примером воодушевлял бойцов на схватки с врагом. Был ранен. Храбрый генерал не дожил до победы всего две недели. Он геройски погиб в ходе ожесточенных боев при освобождении Вены. 28 апреля 1945 года, через четыре дня после смерти, И. Блажевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.

Генерал Руднев тоже погиб в бою. Правда, кто выпустил в его голову пулю, — немцы, боевики Украинской повстанческой армии или свои, не совсем ясно и сегодня. Обстоятельства его смерти достоверно не установлены. Их пытались выяснить однополчане Руднева. Долгие годы, буквально по крупицам собирал документы и свидетельства очевидцев П. Брайко. Но и по сей день тайна гибели отважного ковпаковского комиссара до конца не раскрыта…

Сохранившиеся документы и воспоминания людей, хорошо его знавших, свидетельствуют, что Сергей Васильевич Руднев был незаурядным человеком, настоящим комиссаром. Таким, которых мы помним по книгам и фильмам, вышедшим в советские годы. Он, как магнит, притягивал к себе людей, умел их увлечь и повести за собой. Был разносторонне развит — хорошо пел, играл в шахматы, любил спорт.

Родился Руднев в селе Мосейцы, Путивльского района, Курской губернии, в бедной крестьянской семье, состоящей из четырнадцати человек. Поэтому еще мальчишкой познал в полной мере нужду. Она то и привела его в город. В четырнадцатом году он начал работать посыльным, а затем учеником слесаря на знаменитом Русско-Балтийском заводе в Петербурге. Там приобщился к революционному движению, активно участвовал в Октябрьском восстании, воевал на фронтах гражданской войны. Связав свою жизнь с РККА, был комиссаром многих частей, а в 1932 году прибыл для прохождения дальнейшей службы на Дальний Восток, в Политотдел Де-кастринского укрепленного района на Дальнем Востоке.

Там С. Руднев инициировал знаменитое в 30-годы Хетагуровское движение жен командного состава. Увидев в каких условиях живут семьи военных в оторванном от цивилизации Де-кастринском районе, где девять месяцев в году лютуют морозы, Руднев вдохновил командирских жен на создание библиотек, кружков самодеятельности, спортивных клубов и курсов по повышению образования. Жизнь закипела, наполнилась новыми красками…

Но набравший бешеные обороты репрессивный каток во второй половине 30-х годов докатился и до отдаленного укрепрайона. По материалам дела начальник политотдела 1-й военстройбригады полковой комиссар С. Руднев был арестован в Хабаровске особым отделом 2-й отдельной краснознаменной армии и брошен во внутреннюю тюрьму Управления НКВД по Хабаровскому краю.[141] Произошло это 7 февраля 1938 г. Хотя дата, указанная в обвинительном заключении, не может не вызвать сомнения, поскольку в тех же материалах дела сохранились написанные «особистом» от руки рабочие пометки. Из них следует, что 16 июля 1937 года Руднев дал собственноручные показания о том, что «завербован в сентябре 1936 года Дрейманом,[142] который предложил создать повстанческую организацию в Де-кастринском районе…»

Эта же фраза содержится и в обвинительном заключении, которое датировано маем 1939 г. Только повстанческая организация теперь именовалась «право-троцкистским заговором»[143]. Судя по этому документу, Руднев, дав согласие стать участником заговора, «по заданию Дреймана установил организационную связь с руководителем заговорщической организации в Де-Кастринском укрепленном районе бывшим комендантом этого укрепленного района Романовским, принимал все меры к сохранению заговорщиков от провала, а также развалил партийно-политическую работу в Укрепрайоне». И таких пунктов обвинения следователь особого отдела насочинял целых восемь, включая шпионаж Руднева в пользу японской разведки. Из его же записей следует, что 14 апреля 1939 года Руднев от своих показаний отказался. Тем не менее, военный прокурор 2-й отдельной армии представил это дело в Главную военную прокуратуру «для направления на рассмотрение военной коллегии». Здесь то и произошла осечка. Коллегия не стала рассматривать дело Руднева и в своем подготовительном заседании, состоявшемся 21 июля 1939 года, направила его в военный трибунал 2-й отдельной армии.

Дальше — одни загадки. Каких-либо материалов о последующем движении дела в архивах не сохранилось. В этой связи трудно точно сказать сколько отсидел в тюрьме комиссар Руднев — то ли полтора, то ли два с половиной года. Неизвестно также, какое решение принял военный трибунал 2-й отдельной армии, — оправдал комиссара, вернул дело на доследование или определил ему небольшую меру наказания и выпустил из тюрьмы? Затруднительно сегодня ответить на эти вопросы еще и потому, что комиссара некому было судить — к тому времени практически все военные юристы- дальневосточники сами оказались за решеткой.

Незадолго до начала войны С. Руднев вернулся домой, преподавал военное дело в одной из средних школ г. Путивля. А когда она началась, сразу ушел в «леса» и создал там партизанский отряд, который затем возглавил. Тогда же началось формирование и других партизанских групп. Отряд под началом С.А. Ковпака действовал в Спадщанском лесу, рудневский отряд — в Новослободском лесу, а третий, под командованием С.Ф.Кириленко, — в урочище Марица. В октябре командиры встретились и порешили объединиться в единый Путивльский партизанский отряд. Его командиром стал Сидор Ковпак, комиссаром — Семен Руднев, а начальником штаба — Г.Я.Базыма. Их было тогда всего 73 человека. А к середине следующего года — уже больше тысячи…

О знаменитых партизанских рейдах Ковпака написано немало книг, сняты художественные и документальные фильмы. Между тем и сегодня мало кто знает, что С. Ковпак перед войной тоже чуть не оказался в подвалах НКВД.

Киевский журналист И. Малишевский, ссылаясь на признание самого Сидора Артемьевича и его помощника В.А. Неверовича, рассказал об этой удивительной истории следующее:

«Перед войной Ковпак был председателем горисполкома в маленьком старинном городишке Путивле на Сумщине, упоминаемом еще в «Слове о полку Игореве». И в печально памятные времена массовых репрессий случилась с ним история, о которой не прочтешь нигде. Хоть и сам Ковпак оставил две уже упомянутые мемуарные книжки.[144]

А дело было так. Как-то поздно вечером в окошко домика путивльского городского головы постучались. Хозяин выглянул во двор и с трудом разглядел во тьме физиономию позднего гостя. То был представитель самой страшной службы — начальник местного НКВД. Но у Ковпака, солдата Первой империалистической, в гражданскую командира пулеметного взвода у Чапаева, сложились с ним не казенные, а свойские отношения.

— Сидор, я тебе этого не говорил… — зашептал гость. — Но из области спустили распоряжение. Ночью придем тебя брать.

Сказал — и с глаз долой.

Ковпак прекрасно знал, чем нынче такое пахнет. Не теряя времени, он тут же наскоро собрал котомку с харчишками и исчез. Как ни будут стараться его разыскать, так и не найдут».[145]

Ковпак ушел тогда в ставший позже легендарным Спадщанский лес. Лес, в котором зародилось и вошло в историю организованное им и Рудневым партизанское движение. Прятался он у кумы, на затерянном в лесных чащах хуторке. А перед войной, когда посадили тех, кто его пытался упрятать за решетку, вновь объявился в Путивле и занял никем так и незанятое кресло городского головы.

Уже через год после начала войны имя Сидора Артемьевича Ковпака станет легендой, будет греметь по всей стране и вселять ужас в оккупантов. Он станет генерал-майором, дважды Героем Советского Союза.

Надо сказать, что свой первый партизанский отряд Сидор Ковпак, разведчик первой мировой и георгиевский кавалер, создал еще в 1918 году. Воевал с Деникиным, Врангелем, батькой Махно. Тогда то и присмотрелся к махновской тактике. А в 41-м ее позаимствовал. Путивльский отряд Ковпака старался избегать длительного пребывания в каком-то одном районе. Он постоянно маневрировал, нанося врагу неожиданные, кинжальные удары и вновь растворяясь в лесах Партизанского края. Эта тактика партизанской борьбы вскоре получит название рейдовой.

С. Ковпак никогда не отличался бравой военной выправкой. По воспоминаниям его однополчан, он походил на простоватого на первый взгляд, и в то же время умудренного житейским опытом крестьянина, заботливо опекающего свое хозяйство. Александр Довженко писал о Ковпаке: «Он вполне скромен, не столько учил других, сколько учился сам, умел признавать свои ошибки, тем самым не усугубляя их».

Учился Ковпак прежде всего у Руднева. Семён Васильевич, бесспорно, был наиболее подготовленном в военном отношении человеком, мозговым центром отряда. Он сыграл выдающуюся роль в организации и развитии партизанского движения на всей Украине. В своей знаменитой книге «Люди с чистой совестью»,[146] удостоенной Государственной премии, заместитель Ковпака по разведке П. Вершигора,[147] ставший после войны профессиональным литератором, писал, что трудно даже представить, как бы сложилась судьба Путивльского отряда, если бы не было в нём Семёна Васильевича Руднева. Поскольку он лучше кого бы то ни было был теоретически подготовлен к ведению партизанской войны.

А в книгах другого ковпаковского командира П. Брайко[148] прямо приведены высказывания и разговоры партизан между собой: «Если вникнуть в наши штабные пружины, то комиссар Руднев водит иногда по оперативной карте рукой Деда Ковпака. Но всё равно Ковпак — это глыба, врождённый полководческий дар… До чего же скромен наш Семён Васильевич! Сколько раз (опытному военному не трудно догадаться об этом) Семён Васильевич сам наталкивал крутого, норовистого Ковпака на необходимое решение. Но никому, ни пол словом не выдал он этого их дружеского секрета, храня как зеницу ока авторитет командира соединения».

Все детали многочисленных ковпаковских операций — длительных боевых походов и рейдов по вражеским тылам и территориям, еще не охваченным партизанским движением, прорабатывались при непосредственном участии С. Руднева. Смысл его с Ковпаком задумки заключался в быстром, маневренном и скрытном передвижении по тылам противника, нанесении неожиданных сокрушительных ударов по врагу и создании на этих территориях новых очагов партизанского сопротивления. Одна из первых таких операций — рейд, проведенный в 1942–1943 годах, из брянских лесов на Правобережную Украину — по Гомельской, Пинской, Волынской, Ровенской, Житомирской и Киевской областям. Удары по врагу были нанесены тогда весьма ощутимые. А главное они заставили поверить простых людей в то, что враг будет повержен.

Следующий рейд был проведен летом 1943 года, в канун Курской битвы, по приказу Центрального штаба партизанского движения. Он вошел в историю как Карпатский рейд. Его особенностью было то, что огромное партизанское соединение перемещалось на значительные расстояния по открытой, не покрытой лесом территории. С боями прошли несколько тысяч километров. А начиналось все в Спадщанском лесу.

С. Ковпак вспоминал, как, уходя из этого леса, они хоронили первых погибших партизан:

— Место для их могилы выбрали недалеко от землянок, в глухой чаще, чтобы немцы не нашли могилы и не осквернили ее. Земля уже промерзла, рыли с трудом, торопились. За ночь надо было выйти из лесу и скрытно проскочить между хуторами, в которых расположился после боя противник. Перед могилой собрались все семьдесят бойцов и командиров с оружием, гранатными сумками, заплечными мешками. Тут же стояли две запряженные в подводы лошади — наш обоз. Было темно, люди стояли молча, и вдруг раздался голос:

— Товарищи! Поклянемся!..

Кто говорит, не видно, только по голосу узнали: Руднев.

Все придвинулись к могиле, собрались вокруг нее тесным кругом. Что было тогда у людей на душе, все сказали они в клятве, которую произнесли, повторяя слова комиссара. Высказали всю накипевшую злобу, всю ненависть к немцам — за погибших товарищей, за то, что приходится уходить из родного района, за семьи, оставшиеся в селах. За все клялись мы отомстить…».[149]

И отомстили. В октябре 1942 г. ковпаковцы прорвали вражескую блокаду вокруг Брянского леса и ушли на правый берег Днепра. За месяц они прошли по тылам противника около 750 км., взорвали 26 мостов, 2 эшелона, уничтожили 5 броневиков и 17 машин. А в период своего второго рейда, — с июля по октябрь 1943 года, — разгромили десятки немецких гарнизонов на территории Западной Украины, пустили под откосы несколько эшелонов, блокируя подвоз войск и боевой техники к Курской дуге. Кроме того, вывели из строя нефтеперегонные заводы, нефтехранилища и нефтепроводы, расположенные в районе Дрогобыча и Ивано-Франковска.

Как писала газета «Правда Украины»: «Из Германии летели телеграммы: изловить Ковпака, запереть в горах его отряды. Двадцать пять раз смыкалось кольцо карателей вокруг районов, занятых партизанским генералом, и столько же раз он уходил невредимым».

Гитлеровцы действительно бросили на уничтожение партизанского соединения С. Ковпака элитные эсэсовские части, подключили авиацию. Но многие ковпаковцы полегли вовсе не в боях с фашистами. А в ожесточенных схватках со своими же братьями по крови — боевиками Украинской повстанческой армии. В том числе, видимо, и комиссар Руднев, а также его сын Радик. На завершающем этапе Карпатского рейда их убили возле горного гуцульского села.

П.П. Вершигора в упомянутой книге так описал обстоятельства смерти Руднева:

«Я много видел горя на своем веку: остался трехлетним мальчуганом без отца; на моих руках, когда мне было всего двенадцать лет, умерла мать. Я видел скорбь людей в жизни и изображение ее на полотнах мастеров, но лицо Григория Яковлевича, освещенное догоравшим костром, врезалось мне в память на всю жизнь. Теперь уже не было надежды. «Комиссара нет с нами…» — говорили глаза, морщины, губы Базымы. «Нет Семена Васильевича! Нет!»

Но отряд был жив. И надо было жить, бороться, двигаться дальше.

Как все эти два года, прошедшие в тылу врага, верный своим привычкам Базыма записал в памятную книжку: «Как выяснилось впоследствии, противник до 24.00 3.8.43 с направления гор. Делятин и Коломыя в районе села Ослава Белая подбросил живую силу на 96 автомашинах, общей численностью до 1000 человек, где и занял оборону. Данные такой обстановки для командования в/части были совершенно неожиданны. В бою 4.8.43 пал смертью храбрых комиссар 4 СБ т. Шульга и пропал без вести комиссар в/части генерал-майор т. Руднев Семен Васильевич. Всего в бою под Делятином и в самом городе уничтожено солдат и офицеров противника 502 человека, автомашин — 85, танков — 2, мотоциклов — 3, велосипедов — 2, складов — 2, гараж — 1, железнодорожных станций — 1, железнодорожных эшелонов — 1, железнодорожных мостов — 2, шоссейных мостов — 3. Взято трофеев: минометов — 2, станковых пулеметов — 5, ручных пулеметов — 10, винтовок — 15, пистолетов — 35, патронов — 11 000».

Как видим, в «Дневнике боевых действий», который скрупулезно вел начальник партизанского штаба Г.Я. Базыма, детально описаны взятые трофеи, вплоть до патронов. Но о том, кто был «противником» и как погиб комиссар с сыном, практически ничего не сказано. Пропал без вести. И все.

Далее П. Вершигора пишет о том, как развеялись последние надежды о том, что С. Руднев остался жив:

«…проходили месяцы, годы, а Руднев не возвращался. В 1946 году решением правительства Украины была снаряжена экспедиция в горы. Участвовали в этой экспедиции Панин, Базыма и я. На горе Дил и в урочище Дилок мы нашли могилы погибших в Делятинском бою. 72 наших товарища остались там навеки. Подробно опросив гуцулов, хоронивших погибших, мы выяснили, что в двух могилах в овраге были зарыты: в одной — 18, а в другой — 22 человека. По фотографии гуцулы указали, где был похоронен еще не старый красивый человек с черными усами. Разрыв эту могилу, вторым мы увидели череп с черными усами. «Это он!» — хотелось вскрикнуть мне, лишь только я увидел пулевые пробоины в височной кости черепа. И как живой встал в памяти комиссар…

— Да, это он, — тихо сказал я Базыме, — Вместе с комиссаром лежало 16 бойцов, в том числе и Галя Борисенко. Они грудью своей закрывали раненого комиссара до последней минуты. В кармане коменданта Петра Скрыльникова были заржавевшие часы. Стрелки циферблата остановились на двенадцати».

Так однополчане установили, что Руднев действительно был убит. Непонятно только кто это сделал — немцы или бандеровцы? Ясности не прибавляют и другие версии случившегося. Например, Александр Дубина пишет:

«Оказавшись во время знаменитого карпатского рейда на западноукраинских землях, комиссар ковпаковского соединения С.В. Руднев наладил контакты с командованием УПА с целью организации совместных боевых действий. Именно в этот момент сыграли свою трагическую роль идеологические расхождения и несовместимость политических задач сторон. Причем, первый шаг к разрыву сделали советские партизаны. И сделали они его вопреки своим первоначальным намерениям. Хорошо понимая, к чему может привести дружба на национальной основе, Кремль приложил все усилия для того, чтобы этой дружбы ни в коем случае не допустить. По приказу из Москвы радистка «Маруся» застрелила партизанского комиссара; для надежности убили и его шестнадцатилетнего сына (потом залитый кровью комсомольский билет Радика выставили на всеобщее обозрение в экспозиции музея Великой Отечественной войны). Путь к совместной борьбе против немецких оккупантов был отрезан. Кремлевская стратегия разобщения сил украинского Сопротивления, натравливания украинских советских партизан на националистических повстанцев не могла не привести к трагическим последствиям. В октябре — ноябре 1943 г. УПА провела против советских партизан больше боев, чем против гитлеровцев (соответственно — 54 и 47).

Следует помнить, что подавляющее большинство бойцов УПА — это молодые люди, которые искренне стремились к независимости своей Отчизны. И их были десятки тысяч. Советская историография представляла повстанцев как горстку «украинско-немецких (!) националистов». Но иногда случались «проколы». «В рядах тех же националистов были тысячи трудовых крестьян, искренне полагавших, что они воюют за свободу своей родины против фашистских оккупантов и мифических большевистских комиссаров-безбожников», - невольно признавали авторы биографии С.А. Ковпака (серия «ЖЗЛ», 1973 год) Т. Гладков и Л. Кизя. В компетентности последнего из них — Луки Кизи по данному вопросу не может возникнуть никаких сомнений, поскольку в 1941–1943 гг. он был комиссаром, и вовсе не мифическим, партизанского соединения и к тому же — секретарем подпольного обкома КП(б)У на Ровенщине, являвшейся одной из опорных баз националистического Сопротивления».[150]

Эту версию можно было бы не воспринимать всерьез и вообще не рассматривать, как заслуживающую внимания. Если бы не ряд обстоятельств.

Во-первых, комиссар соединения С. Руднев во время рейда действительно много думал над тем как объединить усилия с УПА в борьбе с фашистами, пытался заручиться хотя бы нейтралитетом оуновцев по отношению к ковпаковскому соединению. Соответствующее директивное распоряжение об отношении к вооруженным формированиям ОУН-УПА Н.С. Хрущев направил командирам партизанских соединений и отрядов Украины еще в марте 1943 года:

«тов. Ковпаку, Рудневу.

Копия: всем партизанским отрядам Украины.

Отвечаю на поставленный вами вопрос о нашем отношении к националистическим формированиям…мы должны всегда помнить…, что руководители украинских буржуазных националистов — это немецкие агенты — враги украинского народа; …, что какая-то часть рядовых участников этих отрядов желает бороться с немецкими оккупантами… Исходя из этого вам необходимо: первое — всеми способами вычислять руководителей этих формирований…это необходимо проводить путем усиления агентурной работы; второе — не вступать в контакт с этими отрядами; третье — не вступать в вооруженное столкновение с этими отрядами, если они на вас не нападают…»

Однако, нейтралитета не получилось. Судя по всему, именно в тот момент, когда эсесовцы начали атаковать партизан с одной стороны, бандеровцы нанесли ковпаковцам коварный удар в спину, в результате чего отряд потерял почти половину личного состава, обоз с радиостанцией и артиллерию. Некоторые обвиняют за это Руднева, считая, что именно его планы по упорядочению отношений с боевиками УПА стоили многим ковпаковцам жизни.

Во-вторых, помощник Ковпака В.А. Неверович рассказал в свое время И. Малишевскому, что по убеждению Сидора Артемьевича П. Вершигора был прислан в отряд с Лубянки, с тем, чтобы следить за ним, о чем позже ему сам и рассказал.[151] Это обстоятельство несколько снижает рейтинг доверия к написанному Вершигорой в его книгах. К тому же, радистку «Марусю» Вершигора описывает в своей книге как черноволосую, смуглую девушку Марусю Б. То ли фамилию запамятовал. То ли были на то другие причины.

Есть и другие данные, подтверждающие тот факт, что за многими руководителями партизанских отрядов постоянно надзирали присланные с Лубянки чекисты. И при получении соответствующей команды на ликвидацию, они, безусловно, ее бы выполнили. Например, Герой России Ю. Колесников в своем недавнем интервью рассказал А. Чудодееву «Человек из «Группы «Я»[152] о задании, которое поручил ему в 1943 г. Я. Серебрянский. Суть этого задания сводилась к следующему — не только выполнять «обычные для сотрудника «Группы» дела, отвечать за рацию и шифры, но и наблюдать за деятельностью начальника разведки одного из крупнейших партизанских округов».

Затем Ю. Колесников привел еще один случай из своей боевой биографии: «Поздней осенью 1943 года меня с группой работников Особого отдела направили на укрепление в партизанское соединение Ковпака. Как-то мы отбили случайно попавших в плен к бандеровцам трех наших бойцов-особистов. Начальник Особого отдела решает их расстрелять как предателей. И одного из них — младшего сержанта Репко, в прошлом героя Сталинграда, расстрелял-таки. Узнав о таком самоуправстве, я отменил расстрел двух других приговоренных и отправился на разговор с начгруппы, который в 1937–1938 годах прославился своей работой следователя НКВД. Наш мужской разговор перерос в скандал. Причем если бы я дважды не выстрелил в воздух из своего маузера, не разговаривал бы сегодня с вами. Меня бы ликвидировали по обвинению в защите предателей. Тот начальник впоследствии использовал данный случай, чтобы опорочить меня».

Ну и, в-третьих, как уже было сказано, Герой советского Союза П. Брайко всю жизнь буквально по крупицам собирал документы и свидетельства очевидцев об обстоятельствах гибели С.В. Руднева. Видно, были у него на то веские причины. И большие сомнения относительно правдивости официальной версии гибели легендарного партизанского комиссара. Возможно, результаты его исследования еще будут обнародованы.

Архивный документ

(публикуется впервые)

«УТВЕРЖДАЮ»

НАЧ.ОО 2-Й ОК АРМИИ

Майор ГОСБЕЗОПАСНОСТИ /РОЗАНОВ/

«мая 1939 года.

По обвинению быв. начальника Политотдела 1-й Военстройбригады РУДНЕВА Семена Васильевича, в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 п. «б», 58-8, 58-9 и 58–11 УК РСФСР.

Особым отделом 2-й ОК Армии за контрреволюционную деятельность был арестован РУДНЕВ Семен Васильевич.

Произведенным по делу следствием установлено, что:

РУДНЕВ, находясь в 1927-38 годах слушателем 2 курса Военно-Политической Академии был активным участником Толмачевской оппозиции не только в академии, но и, будучи на маневрах в частях Украинского Военного округа, вел обработку политсостава полка в духе выдвинутых требований оппозицией. За участие в указанной оппозиции РУДНЕВ имел партвзыскание / л.д.37,38/.

Работая в должности начальника Политотдела Декастринского Укрепленного района, РУДНЕВ в сентябре м-це 1936 года был завербован в право-троцкистский заговор, одним из руководителей этого заговора быв. зам. нач. Политуправления ОКДВА ДРЕЙМАНОМ

/ л.д.38,39,40,84,85,86,92,93,145/.

Дав согласие быть участником военно-троцкистского заговора, РУДНЕВ по заданию ДРЕЙМАНА установил организационную связь с руководителем заговорщической организации в Де-Кастринском Укрепленном районе быв. комендантом этого укрепленного района РОМАНОВСКИМ. Принимал все меры к сохранению заговорщиков от провала, а также развалил партийно-политическую работу в Укрепрайоне /л.д.40,41/.

Кроме подрывной работы РУДНЕВ занимался и вербовкой в право-троцкистскую организацию, завербовав в декабре м-це 1936 г. быв. комиссара 68 стр. батальона ВЯЛЛЕРА / л.д.99,140/.

Наряду с вредительской деятельностью, РУДНЕВ занимался шпионажем в пользу японской разведки, периодически составляя подробные шпионские доклады о политико-моральном состоянии личного состава частей Укрепрайона / 94,115/.

Будучи на совещании в июне м-це 1937 года в Хабаровске, РУДНЕВ от ВАЙНЕРОСА[153] получил задание на уничтожение торпедных катеров и это через РОМАНОВСКОГО готовилось к осуществлению /л.д.115/.

Получив назначение в августе 1937 года на должность начальника Политотдела 1-й военстройбригады, РУДНЕВ свою вражескую деятельность направил на избиение честных большевистских кадров. Давал прямые задания работникам Политотдела бригады громить партийные организации ряда строительных батальонов /л.д.189,190,192,193/.

Допрошенный по делу обвиняемый РУДНЕВ виновным себя признал в том, что он, будучи слушателем Политической Академии, активно выступал и проводил линию Белорусско-Толмачевской оппозиции, являясь участником военно-троцкистского заговора, проводил подрывную работу по развалу партийно-политической работы в укрепленном районе /л.д.37,38,39,40,41/.

В шпионской организации и диверсионной деятельности, а также в вербовке лиц в заговор, виновным себя не признал /л.д.43,45/.

На последующих допросах РУДНЕВ от своих показаний отказался, признавая только участие в Толмачевской оппозиции.

В преступной деятельности обвиняемый РУДНЕВ изобличается показаниями заговорщиков: АРОНШТАМОМ, ДРЕЙМАНОМ, ХАХАНЬЯНОМ, ГУРФИНКЕЛЕМ, РОМАНОВСКИМ и другими / л.д. 84,85,86,87,88,95,96,97,98,115,145 а также свидетельскими показаниями КРЫЛОВА, ПОСПЕЛОВА, ПЕСТОВА, МАКСИМОВА, СЛАДКОВА и др./ л.д.152–193/.

На основании вышеизложенного:

РУДНЕВ Семен Васильевич, 1899 года рождения, уроженец Курской области, Путивльского района, дер. Можеевка,[154] из крестьян, рабочий, гр-н СССР, быв. член ВКП /б/ с 1917 года, образование среднее, не судим, женат, двое детей, до ареста быв. Нач. Политотдела 1-й Военстройбригады — полковой комиссар. Обвиняется в том, что, являясь участником право-троцкисткого заговора, проводил шпионскую подрывную работу, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 п. «б», 58-8, 58-9 и 58–11 УК РСФСР.

Дело по обвинению РУДНЕВА Семена Васильевича следствием закончено и подлежит направлению через Военного прокурора 2-й ОК Армии по подсудности.

Обвиняемого РУДНЕВА с сего числа перечислить дальнейшим содержанием за Военным Прокурором 2-й ОК Армии.

Обвинительное заключение составлено «» мая 1939 года гор. Хабаровск.

СЛЕДОВАТЕЛЬ ОО 2-й ОКА.-

/ДОЛГИХ/

СТ. СЛЕДОВАТЕЛЬ ОО 2-й ОКА

Сержант Госбезопасности.-

/РЕВЕНСКОЙ/

«СОГЛАСЕН» ВР.ЗАМ.НАЧ.ОО 2-й ОКА и

НАЧ.СЛЕДЧАСТИ — КАПИТАН

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ.-

/КАСАТКИН/

надзорное производство Главной военной прокуратуры № 19806-39