"Пророк" - читать интересную книгу автора (Юркин Анатолий)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Особенности климата единственного континента планеты и вся жизнь многочисленных племен Восточной Ойкумены связаны с руслом великой реки. Текущая с Облачных гор и впадающая в недостижимый Соленый океан, река Миссия превращала материк в зеленый цветущий рай. С началом массового продвижения племен на восток берега Миссии стали своеобразной дорогой в неизвестность. Путем страданий и горя.

Одно из племен, поднятых с обжитых мест воинственными соседями, в паническом страхе давным-давно ушедшее от прекрасного озера, продвигалось к восточных окраинам материка вдоль северного берега Миссии. Старые женщины озерного племени еще помнили первые стычки с агрессивными чужаками. Но в последние годы племя далеко отошло от родных мест и обезлюдело от нападений, не поддающихся подсчету. Многое из пережитого стерлось в племенной памяти. Не отрываясь от берега Миссии, племя вело полу оседлый образ жизни. Опасаясь новой встречи с перумами или с любым другим враждебным сильным народом, оно снималось со стоянки после каждой новой смерти. Местами стоянок были места захоронений. Несколько обезлюдевших озерных родов все выше и выше поднимались в горы, пытаясь предотвратить столкновения с преследующими их по пятам недругами. Река, беззаботно стекавшая с безлесных гор к необозримым зеленовато-бурым равнинам Перуники, была единственной свидетельницей трагедии разумной Вселенной.

Озерные люди со времени бегства решили называться «речными людьми», но по-прежнему не умели делать ни лодок, ни плотов. Мужчины племени совсем обленились. Часами лежали они на прогретых солнцем прибрежных камнях, опустив в воду голые пятки. Неподвижностью они мало чем отличались от каменных глыб. Они были настолько трусливы, что малейший всплеск воды заставлял их вздрагивать. Отныне старухи заставляли считать Каменную Мать покровительницей немногочисленного, убогого племени. Насыпь из камней, собранных руками старух, на каждой стоянке иная, должна была убедить одураченное племя в том, что камень и есть новое божество. По ночам одна из старух, прятавшаяся за грудой камней, от имени лживого фетиша возвещала людям необходимость идти на восток. Племенные старейшины и малоопытные шаманки строго блюли веру в Каменную Праматерь, что не мешало строптивым одиночкам помнить о прежнем тотеме — Большой Рыбе — божестве озерного периода. Насаждение культа Говорящего Камня встречало у одиночек затаенный протест. Противодействие требованиям властных старух выражалось в очень странной форме. Лишь члены одного материнского рода, тайком симпатизирующего Большой Рыбе, умели плавать, держаться на воде, сопротивляться речной стихии, двигаться против течения. Тем не менее пловцы в племени все-таки были. Тому, кто не боялся воды, приходилось выполнять тяжелую, унизительную работу: добывать тростник, вылавливать из реки редкие стволы деревьев, сброшенные непогодой в поток, хоронить умерших на глубине, привязав к телу тяжелый камень.

Племя брело по границе земли и воды. Узкая полоска каменистой суши стала второй родиной для людей, потерявших прежних богов, запуганных перумами и шохото-нами. Они боялись отходить от реки в глубь суши, таившей в себе смертоносные опасности Страны Песков. Северный берег Миссии давал приют в задумчивых гротах, темных пещерах. Близость к воде оберегала от случайных встреч. Племя не владело искусством обрабатывать камень. Иногда речники поднимали с прибрежного дна или находили на мелководье камни, подвернувшиеся под руку. И тогда мужчина гонимого племени покрывал речную гальку загадочными насечками или выбоинами. Он собирал длинные, вытянутые камни. Ему казалось, что тяжелые гладкие валуны, дары Озера, если их расположить вокруг места ночевки, уберегут от злых ветров. Но с той поры многое изменилось. Тайный сговор выживших из ума старух ускорял распад племени. Каждый сезон дождей оно отправляло к перумам двух девочек, достигших брачного возраста. Несчастные создания, безропотно уходившие в знойную Страну Песков, слишком поздно понимали, что стали жертвами племенного предательства.

Старухи так объясняли бегство племени на восток: «Мы уходим в Облачные горы, где много камней. Там, в горах, есть Говорящий Большой Камень. Рядом с ним вас не обидят перумы и шохотоны. Говорящий Камень защитит нас. Вблизи Каменной Праматери никто из племени не станет жертвой Великой Охоты».

Чем дольше племя двигалось на восток, тем большее искусство убеждать проявляли старухи. С каждой новой стоянкой после смерти очередного сородича уменьшались надежды молодых на счастье любви, на радость семейной жизни. Все меньше рождалось детей. Мальчиков оставалось мало.

Существовали и другие признаки неминуемой гибели племени, — она была неизбежна из-за религиозного конфликта, охватившего семьи уцелевших материнских родов. Главное отличие озерного племени от прочих народов Восточной Ойкумены заключалось в том, что люди боялись давать детям имена. Возможно, это не было связано с отвергнутым культом безымянной рыбы. Молодежь легко перенимала недостатки старших, и каждый из них гордился отсутствием имени.

Со времени исхода с озерной равнины племенем единовластно правили старухи. Они составляли совет племени, только они имели право шаманского камлания и отвечали за связь с новым покровителем — Говорящим Камнем. На прочих женщин была возложена обязанность заниматься воспитанием молодежи и обустройством нового становища. Им надлежало подготовить мальчиков к предстоящей ночи посвящения во взрослых мужчин. Проводить посвящение и принимать благословение от Говорящего Камня будут самовластные старейшины, но племя обязано подготовиться к празднику, который давно утратил прежнее обаяние.

Четыре мальчика и несколько девочек были возбуждены предстоящим событием. Близилась ночь посвящения мальчиков во взрослых Мужчин! В ожидании обряда они были неразлучны и все никак не могли наговориться, пытаясь перебить волнение бесконечными пересказами событий, происходивших на прошлых посвящениях. Все четверо знали: для посвящения нужен большой камень. Раньше тотемную покровительницу делали из песка или глины. Но в последнее время племя двигалось на восток по горным террасам, вдоль которых лежало русло Миссии. Не было поблизости ни глины, ни песка. Казалось, в этой ситуации старые женщины должны обратиться к мужчинам с требованием выбить на скале контурный силуэт племенной Праматери. Но старухи упрямо не хотели выпускать власть. Они взялись сами изобразить Говорящий Камень в просторном гроте нового становища. Темной ночью посвящаемых мальчиков будут подводить к Говорящему Камню. Принято считать посвящением тот момент, когда раскрывается особая завеса и мальчик впервые видит Праматерь в форме Говорящего Камня. Трудно переоценить значение завесы, которая до поры до времени скрывает тайну взрослых. В ночь посвящения многое зависит от плотности тростникового полога. Поэтому сбор прибрежного камыша можно доверить сильному человеку. В племени рождается все меньше мужчин, а те, что прошли ночь посвящения на прошлых становищах, ныне производили жалкое впечатление.

Чем красивее женщины племени, тем невзрачнее представители противоположного пола: волосатые низкорослые мужчины со вздутыми животами, отвислыми щеками, с выпученными белками тусклых глаз. Они так привыкли полагаться на женщин и зависеть от старух, что уже некого было послать вверх по течению за камышом для ночи посвящения. Разве могли мужчины, не умевшие плавать и драться за детей и женщин, противостоять стихийным силам воды и проискам погонщиков Китовласа?

Великая Охота на северном берегу Миссии продолжалась. Результат ее был известен обеим сторонам.

У старух не было выхода, и за зрелым зеленым камышом назад послали Мужчину-Который-Не-Слушается-Женщин. Мужчину не может не тянуть к реке, тем более если пребывание в ней ставится под запрет старейшинами племени. Мальчик, любивший плавание в одиночестве, был рожден от синеглазой Женщины-Кото-рая-Умеет-Рассказывать-Длинные-Истории и от Мужчины-Который-Речной-Галькой-Огораживал-Свой-Шалаш. Сын много думал об отце, который был счастлив с девушкой из чужого племени. Когда-то, нарушив строгий запрет, строптивый мужчина отправился за камышом не один, а с маленьким сыном. С того дня золотая рыба-солнце три раза величаво выплывала из речных глубин. И вот теперь снова водную гладь, разбиваемую руками пловцов, заливало яркое утреннее солнце. По Миссии плыл мужчина, толкая впереди себя кучу тростника. Камыш хрустел и часто заваливался набок. Держась за отцовское широкое плечо, рядом плыл мальчик. Если отец, красиво поднимая над водой мускулистую шею, легко ориентировался по золотому шару в небе, то мальчик часто отдыхал на спине и сквозь полусомкнутые веки видел лишь алое небо. Ему ведь минуло не так много сезонов дождей. Известно, год — это два сезона дождей. Первый проходит без гроз, его перуниканцы называют «зимой», второй сопровождается молниями и бурями. В воде мальчик держался лучше, чем на суше. Порывистый и сосредоточенный пловец, на суше он превращался в долговязого, сутулого и худого мальчишку. Мечтательный взгляд огромных прозрачных сине-серых глаз на удлиненном овале лица, длинные девичьи ресницы, густые чуть рыжеватые брови, нежно обрисованный рот, прямой длинный нос с трепетно очерченными ноздрями, большая голова на по-детски тонкой жилистой шее. Высокий светловолосый мальчик разительно не похож на ц отца — мужчину коренастого, мускулистого и необъяснимо рано облысевшего. Лишь прижатые к черепу крупные уши с маленькими розовыми мочками были приметой мужчин семьи. Только у мальчика они скрыты под густыми светлыми кудрями. Оба пловца совсем не напоминали безобразных мужчин племени, но и друг от друга они отличались! С этим мог бы согласиться всякий, кто видел отца и сына, выволакивающих груду камыша на берег вблизи шалашей. Единственной встречавшей их оказалась Девочками-С-Пухлыми-Губами. Маленького роста, с округлыми, рано развившимися грудками, гладкой, нежной, как отполированная галька кожей, плавным изгибом широких бедер, тонкими щиколотками ног с крошечными ступнями, кругленькими коленками, маленькая женщина начинала осознавать свою привлекательность. Она кокетливо приподняла темные разлетные брови и чуть наклонила голову.

— Оро, женщина, оро, — как всегда первым поздоровался отец.

Мальчик от изумления присвистнул. Нет, не понимал он этих порядков. Отец — самый сильный мужчина в племени, но первым здоровается с маленькими девочками. Отец большой, а девочка маленькая. Она не дочь колдуньи и не прошла обряд посвящения, но ее, как и других вертлявых малявок, отец называет «женщиной». Бывало и так, что девчонки не отвечали на приветствия взрослых. Покривляются, посмеются и убегают прочь. Впрочем, не в этот раз.

— Оро, Мужчина-Который-Много-Раз-Умирал. Мальчик переминался с ноги на ногу, не зная, что и думать. Ох, умора с этими глупыми маленькими и большими женщинами. Они боятся глубокой воды и ночной реки! Поэтому отца, который умеет нырять и часто плавает по ночам, в племени называют Человеком-Который-Умирает-И-Возрождается. Ныряет он надолго и выныривает порой совсем в ином месте. Для не умеющих плавать отец, исчезающий под водой и выныривающий вдали от берега, подобен утопленнику, возвращающемуся с речного дна — из страны мертвых. Справедливости ради надо заметить, что отец безуспешно пытался научить сына держаться на воде. Жаль, что мальчик к ночи посвящения так и не научился нырять.

Отец разделил вызревший головчатый камыш на две части и могучими руками взвалил себе на плечо влажную ношу- Он никогда не разрешал сыну помогать себе. Старухи племени неодобрительно покачивали седыми узколобыми головами, — мол, балует сына. Вслед за отцом мальчик, пошатываясь, вышел из речного потока. В ушах шумела вода, но он не ослышался — в ответ на его свист раздался громкий девичий фырк. Опять, опять она смеялась над ним! Из спутанных локонов он высвободил белый цветок с мясистыми лепестками и приторным ароматом и неумело протянул цветок девочке. Та широко раскрыла глаза. Затем громко хлопнула в ладоши. Подарок ей понравился! Она приняла подношение! И конечно, побежала рассказать подружкам о белом цветке, добытом для нее с опасного речного дна этим смельчаком!

Бесценный дар был спрятан в надежном месте, и девочка вернулась к реке, где Подаривший-Цветок сидел на камнях, отдыхая после заплыва. Потом они гуляли по безлюдному берегу и сначала ничто не мешало их первому свиданию. Беззаботная прогулка была внезапно прервана встречей с опасным чужаком.

Они бродили по мелководью, когда на них случайно наткнулся одинокий охотник за девочками. Хотя охотник из враждебного племени перумов рискнул так близко подойти к Миссии в поисках двуногой добычи, но на такую удачу вряд ли рассчитывал. Всем народностям северного берега было известно пристрастие перумов к облавам на молодых женщин более слабых племен, но иногда представители беспощадной банды насильников отправлялись и на одиночный промысел.

Завидев голое девичье тело, мелькнувшее в отблесках речной ряби, перум с заросшим густыми волосами лицом, движимый звериным инстинктом, бросился в погоню. Но большая вода остановила злобного хищника перума. Ненавистная вода стала для него преградой на пути к обладанию девичьим телом. Раздраженный этим обстоятельством, дикарь зарычал.

Синеглазый и Пухлогубая отбежали от прибрежных камней и замерли на том месте, где вода доходила им до колен. Воспаленными глазами перум жадно пожирал точеные выпуклости, венчающие нецелованные грудки и округлые бедра озерной девы, пока мальчик судорожно искал выход из положения. Девочка находилась в полуобморочном состоянии. Под похотливым взором чужака она съежилась и, казалось, стала ниже ростом. Юный защитник решил двигаться по мелководью в сторону далекого становища. Ему приходилось одновременно следить за передвижением перума и бережно поддерживать соплеменницу. Девочка тяжело повисла на его руке. С каждым мигом опасность становилась все реальнее. Нужно было действовать решительно. Возбужденный видом близкой и желанной добычи, перум все ближе подходил к реке, преодолевая врожденное отвращение к водной стихии.

Тишина нарушалась судорожными, придушенными всхлипами девочки, хлюпаньем воды. Синеглазый понимал: необходимо немедленно что-то предпринять. Перум, неустанно преследующий их по песчаному берегу, был далек от того, чтобы признать свое поражение. Девочка не умела плавать, поэтому детям нельзя было отходить на глубину, тогда как перум, пришедший из далекой Страны Песков, боялся воды, но был охотником и верным слугой Илобиса. Пощады ждать не подобало. Сын Мужчины-Который-Отличался-Смелостью понимал, что, если он сможет защитить девочку от перума, тогда и без поклонов Говорящему Камню он получит право считаться настоящим мужчиной. Отец и последний шаман племени будут уважать безымянного мальчишку и отнесутся к нему как к равному.

Когда дети добрались до третьего речного изгиба, где мелководье переходило в основное русло Миссии, мальчик осознал, что помощь со стороны не придет! Пухлый рот, раскрытый в безмолвной мольбе о пощаде, и круглые коленки беззащитной девочки влекли к себе мужчину, гнившему заживо от песочной чесотки. Нагое тело, казавшееся таким близким и доступным, дразнило и распаляло его. Перум воспринимал долгожданное удовлетворение своей похоти как заслуженную награду за долгое странствие из Страны Песков к северному берегу Реки Смерти.

Вид обнаженных девичьих бедер возбуждал охотника. Мальчишку он не принимал во внимание. Что может этот зеленый юнец! Перум жаждал охотничьей добычи и готов был вступить в воду ради обладания девчонкой! Мальчишеский взгляд, полный ненависти, забавлял перума. Он почти поборол врожденное отвращение к сырости и губительным водным просторам. Если бы он увидел мальчика и девочку плывущими в воде, он бы еще подумал, стоит ли пускаться за ними в погоню, но сейчас добыча была так близка… Илобис, божество, владеющее грязными душами всех развратников и растлевающее человека во сне и наяву, побуждал перума к жертвоприношению в форме насилия над детской плотью. Душа охотника боролась с врожденным страхом перед водой. Искушение было так велико, а Илобис настолько ловко все подстроил, что перум наконец решился и вошел в воду.

Как всякий слуга заклятых врагов рода человеческого, перум чаще выполнял чужую волю, осуществлял желания неведомых хозяев, чем поступал в соответствии с собственными желаниями. Племенной запрет на близость к большой воде был обычаем для народностей, некогда выпущенных богами из рукавов Темной Завесы на песчаные просторы северного плоскогорья Восточной Ойкумены. Издавна старейшины признавали зависимость от воды единственной слабостью для жестокого и целеустремленного охотника племени перумов. Смирясь с необходимостью поглощать ладонь-другую опасной жидкости в день для поддержания сил, колдуны и вожди многих перумовских племен отшлифовали в головах подопечных коренной страх перед большой водой, чем удерживали народности от распыления по материку. Но для одиночки, искушаемого самим Илобисом, стародавние запреты не столь действенны, как призыв лакомой плоти, ровно освещаемой бесстыжим солнцем. Естество песчаного человека бунтовало против задуманного, но сам Илобис подталкивал опьяневшего от похотливых грез дикаря к святоотступничеству.

Когда перум пыльной ступней с растрескавшимися ногтями вступил в речную воду, тишина, царившая над северным берегом Миссии, была разорвана пронзительным мальчишеским криком, сопровождавшим отчаянную попытку спасения соплеменницы.

— Дедо! Уничтожь этого краба!

С возгласом, обращенным к шаманьему божеству, мальчик двинулся навстречу огромному и потному охотнику. Перум услышал имя покровителя шаманов. Выскочив из воды, он с удивлением смотрел на приближающегося озерного мальчика. Он вмиг забыл отвращение к сырости и страх перед рекой. Глупый малец обещал стать для перума пустячным развлечением. Потехой, которая могла лишь раззадорить плоть. Мальчишка будет сбит с ног, истерзан волосатыми руками и наказан за свою наглость. Задумав жестоко проучить глупца, перум с удовлетворением подумал о единственной зрительнице предстоящей схватки. Забавная возня со слабогрудым младенцем поднимет настроение и доставит больше удовольствия, чем обыденное изнасилование речной девственницы, обещающее украсить трудный день.

В следующее мгновение ситуация резко изменилась. Неожиданно для расслабившегося противника синеглазый мальчик наклонился и набрал в ладони речной воды. Резким движением он плеснул воду на тело опешившего врага. Перум в ужасе закричал. Больное тело затряслось в припадке исступления, ощутив капли мертвой воды на язвах, беспощадно опаляемых солнцем.

Широко размахивая руками, мальчик продолжал яростно разбрызгивать воду. Пытаясь стряхнуть опаляющие капли с тела, изрытого язвами песочной чесотки, перум пронзительно закричал и опрометью бросился за ближайшие камни. Не успел он скрыться за камнями, как мальчик повелительно махнул девочке рукой. Враг продолжал заглушать зверскую боль ревом отчаяния, когда два человечка устремились со всех ног в противоположную сторону.

За дальними валунами в порыве единения запыхавшиеся девочка и мальчик остановились, чтобы перевести дух. Не сдерживая слез, переходя с истерического смеха на судорожные всхлипывания, девочка прижалась к мальчишескому костлявому боку. «Не боишься? — прошептал синеглазый. — Я мокрый?» Девочка рассмеялась. Что означал этот смех? Она откинула заплаканное лицо и посмотрела на синеглазого, белозубая улыбка юной соплеменницы была единственной наградой мальчику за победу в первом поединке с ловчими Великой Охоты.

Неожиданно для самого себя мальчик запоздало издал ликующий крик мужчины-победителя. Затем дети поспешили к далеким шалашам. Прибежав в родное становище, они долго не могли успокоиться и внятно рассказать о пережитом. Девочка упала в объятия бабушки, утопая в бесконечных всхлипах, а синеглазый, ощущая на плече отцовскую руку, почему-то долго искал глазами шамана в толпе сородичей, хотя пожилой знахарь стоял рядом. Недоверчиво восприняв рассказ взволнованных подростков, взрослые отправились на осмотр окрестностей. Как и ожидалось, признаков близкого присутствия перумовской нечисти обнаружено не было.

Поэтому на следующий день все в племени сделали вид, будто ничего не произошло. Старухи не хотели уходить от полюбившегося им плоского камня. Проще оказалось одного виновника волнения обвинить во лжи, а другую наказать за общение с непутевым мальчишкой. Их развели по шалашам, но они помнили о пережитом и тянулись друг к другу. Они встретились тайком. Девочка попросила научить ее плавать. В первый раз у них ничего не получилось. Мокрые, усталые, они выбрались на пологий берег. Девочка, ладонью отведя для поцелуя длинные волосы, прикоснулась губами к впалой мальчишеской щеке. Потом Пухлогубая убежала. Синеглазый заметил, что она изменилась за минувшую ночь. Маленькая женщина повзрослела, ее очаровательное лицо не уродовало больше выражение страха перед вездесущими шохотонами и мерзкими перумами.

Мальчик шлепал мокрыми ступнями по прибрежной гальке и смотрел вслед убегающей девочке. Как она странно бегает! Ее маленькие ступни описывали в воздухе забавные круги. Движения девичьих ног отвлекли его от утренних мыслей.

Если племя боится реки, значит, рождение девочки предпочтительнее, чем рождение мальчика. Родиться в речном племени мальчиком — значит огорчить родителей и бабушку, главу женского рода. В представлениях речников девочки имели более спокойный характер и были более послушны. С мальчишками одна морока. Они в отличие от девочек имели обыкновение приставать но взрослым с самыми неожиданными вопросами.

«Еще два-три вопроса, которые не удалось задать отцу в воде, и можно будет поискать новое занятие в родном становище», — решил безымянный мальчик с глазами цвета горной воды.

— Отец, объясни, как можно жить на реке и не поклоняться Большой Рыбе? Родиться на озере, жить на реке и бояться воды, как боятся слабодушные женщины? Разве племя будет готово к возвращению Большой Рыбы, если никто, кроме нас с тобой, не умеет плавать? — расспрашивал мальчишка, подстраиваясь под ладный шаг отца. Но отец привычно молчал.

— Учись, сынок. Учись всему, что сможешь освоить. Возьми от мира все, что мне не удалось получить, — наконец произнес отец, и в его горьких словах мальчик уловил совершенно новое и незнакомое чувство обиды на мир. — Ты смог победить охотника, которого к прибрежному становищу привел сам Илобис. Ты научился побеждать другого. Научись побеждать самого себя.

Учиться? Чему учиться? Он сумел отстоять девочку в поединке с Илобисом, принявшим облик волосатого перума, он умел делать шалаши, плавать и на равных спорить с последним шаманом речного племени. Правда, ему не по силам выбивать на скалах женские барельефы. Его тонкие пальцы с вытянутыми ногтями слишком слабы, чтобы на островах выкладывать каменных рыб, как это делал отец на прошлой стоянке. Что должен освоить маленький мужчина? Как ему следует подготовиться к возможной встрече с не менее опасными шохотонами? И до какого возраста учатся жизни?..

Искупавшись в реке вместе с сыном, отец поплыл на дальний остров заканчивать каменную рыбу. Теперь мальчику можно было заняться важными делами. Он шел вдоль речного берега и продолжал задавать себе трудные вопросы. Почему он родился от такого молчаливого мужчины? Непонятно.

— Лор-лор, — шепчет речная вода, перекатываясь с камня на камень.

Болтливая река подвигала безымянного человека на все новые и новые мальчишеские вопросы. В шумных всплесках игривой воды ему слышалось невнятное бормотание неведомых речных духов, оседлавших пенистые волны. Вопросы, обращенные к реке, Солнцу, неразговорчивым взрослым, оставались без ответа, грызли юную душу. Было одно средство заглушить собственное любопытство. Когда послушаешь других, вопросы в твоей душе немного утихают.

День обещал быть привычно жарким. Мальчик присоединился к малышне, удобно расположившейся на белом песке у женских шалашей. Утром перед посвящением здесь собрались желающие освежить подзабытые знания. Им дадут подсказку и помогут советом. На привычном месте, среди высоких камней, одна из самых старых женщин племени — старуха с безобразным лицом и телом — рассказывала детям знакомую историю:

— Когда-то небо вплотную прилегало к земле. Небо лежало на каменных столбах и горах. Небо лежало на затылке Каменной Матери. Однажды Каменная Матерь оттолкнула небо от земли. Так появилось пространство для людей. Место, в которое могучая покровительница ударила небо, — это желтый круг Луны. Если бы не подвиг Каменной Матери, все люди были бы раздавлены небом. Стали бы плоскими, как слюдяная пластинка.

Мальчик зевнул. Скучища. Надо искать бабушку. Если она не занята делом, то расскажет истории поинтереснее. Бросив стайку юных соплеменниц, за синеглазым потянулся мальчишка с вороватым взглядом. Бабушку они нашли за круглыми камнями.

— Оро, женщина, оро, — в один голос проговорили оба сорванца.

Синеглазая старуха готова рассказывать запретные истории о Большой Рыбе. Она расскажет, но только этим двоим. Слюнявого и толстяка она не жаловала.

— Не знаю, сомневаетесь вы или, как я и мой сын, уверены в том, что на Солнце живет Большая Рыба…

Пауза выдавала в старухе опытную рассказчицу.

— На желтом светиле живет очень большая рыба. Ее хвост состоит из всех рыб и рыбок, когда-то ею проглоченных на нашей планете. Большая Огненная Рыба вольготно живет в звездном доме. Лишь изредка она выныривает на поверхность Солнца. Тогда случаются кометы. Кометы — рыбья икра. От этих икринок, если они долетают до Перуники, рождаются новые племена.

У кого не перехватило бы дыхание от таких историй?!

— Когда Большая Огненная Рыба бьет хвостом, тогда смертоносный огненный шар доходит до Перуники и сжигает на ней все живое. Так было с нашей планетой несколько раз. После этого остается крайне мало людей. Но лучшие из них помнят, что они рыбья икра, и почитают Большую Рыбу.

— Женщина, расскажи, как появилась наша планета и люди на ней? — попросил пожилую женщину ее внук.

— Запомни, что только твое племя знает правду о том, как возникла наша планета и почему она имеет форму шара. Форму рыбы, свернувшейся в кольцо. Для дикарей, живущих вдали от воды, это навсегда останется тайной. — Речь синеглазой старухи проста, но образна. В медленно умирающем племени Говорящего Камня крайне редко озвучивались сны об исчезнувших зверях, речных рыбах, моллюсках, черепахах и прочей неведомо куда запропавшей живности. — Когда-то давным-давно подруга Большой Рыбы выпрыгнула из Солнца и долго летела в холодной темноте, а потом свернулась в кольцо, чтобы согреться. Но слишком далеко улетела она от желтой огненной воды и замерзла. Так появилась уютная круглая планета, а первые люди появились из солнечных икринок, растаявших под весенними лучами. Помните, что Большая Рыба — всезнающая прародительница!

Прервав рассказ, пожилая женщина по обыкновению тяжело вздохнула:

— Будет день, но я до него не доживу, когда много-много рыб упадет с неба в реку. Тогда человеку не будет одиноко на планете. Берите пример с самого сильного мужчины, делайте много каменных и песчаных рыб. Чем больше будет каменных рыб в воде и на берегу, тем скорее заметит их с далекого Солнца наша прародительница — Большая Огненная Рыба. А заметив маленьких рыбок, Большая Рыба пошлет детей познакомиться с ними. И тогда все будут счастливы.

Бабушкины рассказы, словно вечерние волны, прибивали к берегам детского сознания пену образов и понятий.

— Большая Рыба взрезала хвостом живот человеку и проглотила кровавые внутренности. С тех пор человек живет без еды. Но однажды краб проберется в пещеру Большой Рыбы и похитит внутренности человека. Вместе с ними ночью вползет он в рот к спящему. Краб вернет внутренности на их прежнее место. Голодный человек снова будет нуждаться в пище, тогда и понадобится живая рыба. Краб — предатель и вор. Речное племя не делает каменных крабов. Не совершайте и вы кощунство. Но вдали от родного становища человеку, оберегаемому невидимыми плавниками Большой Рыбы, позволено иметь при себе амулет в виде краба.

Каменный крабик — амулет мальчишки, пришедшего вместе с Синеглазым. Он-то и задал женщине вопрос:

— А есть в мире другие племена?

Бабушка посмотрела на него, полуприкрыв слезящиеся глаза:

— Э, да ты шестипалый? Вижу, вижу, что ты доставишь огорчения родителям. Да, мы — не единственное племя Ойкумены. Племен, населяющих беспредельный материк, не перечесть даже по пальцам обеих твоих рук. Мы живем на северном берегу великой реки. Каждое племя живет на своей священной земле, но мы давно идем к самым крайним землям Восточной Ойкумены. Что будет с нашим умирающим племенем, когда мы дойдем до высоких гор, теряющихся в облаках? До места, где кончается земля?

От волнения шестипалый сделал неосторожное движение и едва не запачкал босую ступню в магических женских растворах, которыми была залита чашеобразная выемка на круглом камне.

— Ну ты, рукохват! — прикрикнула на него бабушка.

— Но почему мы уходим с каждого становища? Почему оставляем, священную землю предков? — тревожился внук синеглазой старухи.

Забыв, что перед нею два маленьких мальчика, пожилая женщина произнесла слова, с которыми подобало бы обратиться к совету племени, а не к маленьким мальчикам:

— Дряхлые угрюмые старухи выжили из ума. Они не умеют знахарствовать так, как это делал мужчина-шаман. Столько детей умерло по их вине! Кто мне скажет, скольких девушек племени похитили жестокие перумы? Как далеко придется уйти от родного озера? И зачем мы уходим от Матери Реки для какого-то там по-старушечьи болтающего валуна? Кто знает, где в горах Миссия превращается в тонкий ручеек, который бьет из скал? Племени пора сделать выбор: или поилица — Миссия, или глупая глыба, которая нас всех погубит. Но… среди нас нет мужчин и женщин, умеющих думать и защищать общие интересы. Никто не думает о завтрашнем дне, значит, у нас нет будущего.

Бабушка замолчала. Она жалела о сказанном, ведь ее слушатели не прошли ночи посвящения. Правду в ответ на трудный вопрос можно поведать мужчине, имеющему жену. Только мужчина имел право задавать вопросы, неприятные для совета племени! Ох, мальчишки! Одна морока с ними. Девочка не задала бы такого неудобного вопроса. Как детям объяснить, почему род, симпатизирующий Большой Рыбе, безропотно покоряется старухам, тем самым старухам, что ночи напролет танцуют среди больших камней? Кому неизвестно, что танцами женщина услаждает Илобиса?

С другого конца становища постепенно к кружку слушателей ее рассказа перешли остальные дети: стайка девочек и два мальчика.

— Какие они, чужие люди? Почему они глупые и живут вдали от Матери Реки? — настаивал мальчишка с вороватым взглядом.

— На севере, в Стране Смертоносных Песков, живет племя перумов. Надо внимательнее смотреть на север, ибо перумы все чаще совершают нападения на незащищенные становища. Не забывайте поглядывать и на восток, откуда всегда можно ожидать набега шохотонов.

Старуха бессильно сжала изборожденные морщинами руки, и на запястьях выступили вены, похожие на синие ручейки.

— Шохотоны давно желают поработить наше племя. Охотники Илобиса — перумы похищают самое ценное, что есть у нас, — девочек. Для перума похитить невесту из речного племени — большая удача.

— А какие они, шохотоны? — спросила пухлощекая девочка.

— Иногда их называют «шохтанами». На востоке под Облачными горами живут уродливые люди. Их внешность внушает отвращение любому речнику, — охотно пояснила старуха. — Посмотрите, какие у всех у вас замечательные пушистые волосы. А у тех, кто живет вдали от реки, волосы выпадают. Эти лысые уродцы могут рассмешить любого уважающего себя озерного человека мохнатыми ладонями и безухими черепами. Они любят ладонями поглаживать грязные тела и расчесывают до крови безволосые головы, лишенные ушей. Зеленая кровь стекает у них по затылку. Увидеть такое мерзкое существо не пожелаешь закоренелому недругу.

— А нам можно напасть на перумов или шохотонов? — с замиранием сердца спросил мудрую бабушку ее синеглазый внук.

Священные камни, речная галька. И вечный долг мужчины — защищать женщин от всяческих напастей и посягательств. Когда-то, после первого нападения и первого захвата девочек, племя возводило сторожевые дозоры из камня. Боязнь чужого человека росла с каждым часом. Не спасли тогда валуны от перумов. И на днях все опять встревожились. При виде идущих вдалеке чужаков поднялась такая паника, что враги не решились приблизиться к переполошившемуся племени. Видать, не разглядели, что женщины здесь составляют большинство. Синеглазый был тогда с отцом на острове-рыбе. Обидно, он догнал бы и обязательно рассмотрел бы каждого из шохотонов. Не побоялся бы. Речная вода и галька — богатство родного племени. В дорогу надо брать часть этого богатства. Когда синеглазый подрастет, то сам отправится на поиски перумовой стоянки. Обязательно возьмет с собой камешек со сверлиной. Если через сверлину воду нацедить в ладонь, то все намеченное и задуманное обязательно сбудется. Найти надежное средство защитить родное племя — главное желание синеглазого. Остается найти нужный камешек.

— Хорошему человеку незачем покидать женщин своего рода. И вам негоже далеко уходить от родного становища.

Непоседа, рожденный с шестью пальцами на левой руке, толкнул сидящего рядом с ним кудрявого мальчика и зашептал:

— Спроси у нее, спроси.

Синеглазый мальчишка недолго набирался смелости и спросил:

— Женщина, скажи, все ли чужаки так опасны, как жестокие перумы?

Но бабушка замолчала. На них обратили внимание другие старухи. Лучше не конфликтовать со старейшинами перед вечером посвящения. Бабушка перетирала мази для девочек, размешивала раствор для раскрашивания мальчишеских тел, давая понять, что разговор завершился.

Несовершеннолетние, как это свойственно детям всех племен, принялись дурачиться. Кто-то изображал «южанина»: растопырив локти, он делал вид, что расчесывает себе пятерней длинные рыжеватые волосы. Не скоро дождутся они возвращения безобразной старухи. До вечера она не вернется. Она всегда теряла связь с внешним миром, когда вспоминала о любимой дочери. Давным-давно в песчаную бурю у этой старухи чужаки похитили дочь. Так ее отныне и зовут: «Старуха-Потерявшая-Дочь-В-Песчаную-Бурю».

Малыши, робкие в присутствии старших, расшалились. Те, что повзрослев, даже в мальчишеской потасовке не переставали зевать по-взрослому. Оставшиеся без присмотра женщин, дети рассказывали друг другу страшилки. С замиранием сердца шептали о том, что старухи из совета племени якобы носят под отвислыми грудями фигурки крохотной рыбы. Будто бы те фигурки вырезаны из мальчишеских ногтей. Только двое не участвовали в баловстве. Они не могли прийти в себя от услышанного. Их мысли и настроения были сходны: какое у них замечательное призвание! Они вырастут и покажут этим злосчастным перумам! Синеглазая старуха! Как красиво умеет говорить эта смелая женщина! Рассказам о племени и о Большой Рыбе мне тоже можно научиться», — думал синеглазый. Восторженно смотрел на него мальчик-воришка. Но чем больше смотрел, тем быстрее менялось его настроение. Всегда найдется повод для мальчишеской обиды.

— Почему ты не спросил? — задираясь, спросил шестипалый.

— А ты? Ты давно обещал спросить про южный берег.

— Я?

— Да мне голову оторвут! — обиделся синеглазый и, насупившись, долго молчали, всматриваясь в голубую дымку над южным берегом, настолько притягательным, что они даже принюхивались к возможным ароматам другого мира. Южный берег давно их манит. Живут ли там люди, на которых никогда не устраивали Великой Охоты ни грязные перумы, ни дикие шохотоны? Есть ли на южном берегу Миссии племена, которые не боятся Китовласа и Илобиса?

Но и без другого берега ребенку в возрасте двадцати сезонов дождей хватало тайн. Мальчик с синими глазами — сын простолюдина, который пытался научить соплеменников строить лабиринты из тяжелых камней. С детства родитель синеглазого мечтал выстроить такой лабиринт, по камням которого родное племя могло бы переходить на противоположный берег и тем спасаться от преследования шохотонов. Если Большая Рыба не может помочь племени, люди сами должны позаботиться о спасении. С раннего возраста мальчик, как и отец, не был похож на других детей. Он любил одиночество и так же много фантазировал. Поэтому у него трудно складывались отношения со старухами, с мальчишками и с девочками. Даже высокий рост, синие глаза и белая кожа, столь редкие у представителей речного племени, не привлекали к нему девочек.

Как-то раз произошло событие, которое он запомнил на всю жизнь. Девочка, которую он спас от перума, вдруг разговорилась с ним на берегу реки. Они стали играть в камешки, баловаться и бегать у воды. Он показал ей забавный детский секрет, как, засовывая голову под воду, он смотрит на каменных рыб. Под водой камни представлялись живыми рыбами и прочими животными из цветных снов. Девочка ему доверяла, как, может быть, не доверяла родителям. Повторив его действия, отчаянная девчонка поцеловала Победителя-Перума. Захлебнувшись, мальчик выскочил на песчаный берег, потрясенный сильнее, чем тогда, когда священной водой обрызгивал самого Илобиса. Давно убежала девочка, оставив его одного на солнечном берегу, но он долго не мог успокоиться, унять дрожь в коленках. Подводный поцелуй заставил его по-новому взглянуть на соплеменников. Зов воды всегда будет ему напоминать о девичьем сострадании. О понимании, которого он не встретил у взрослых.

Ему удалось одолеть слугу Илобиса. Почему же девичьи коленки имеют над ним такую магическую силу? Неужели он родился не для подвигов и свершений, а для того, чтобы стать зависимым от лукавых глаз и нежной кожи? Какие-то они странные, эти женщины. Старухи, бабушка, матери, девушки. Тела у них различные, но всегда приятно-округлые. Они… они вроде человеко-рыб! Женщины больше похожи на рыб, чем угловатые и жилистые мужчины. В чем же главное отличие девочек от тонкоруких и сутулых мальчишек? Девочки в становище любили веселого веснушчатого толстяка — мальчика, родившегося в роду, члены которого имели самые большие шалаши. Девочки жили отдельно в женских шалашах, и только толстяку разрешалось приходить к матери и переступать порог шалаша старших женщин. Своенравные старухи управляли племенем. Женщины всегда больше внимания уделяли девочкам, а не мальчикам. Может быть, потому, что девочки ближе к рыбам, чем мужчины? Но, размышляет маленький мальчик, они дальше от воды, чем смелые мужчины. Племя беспрекословно слушается главную среди старых женщин, Все чаще Та-Что-С-Сухими-Волосами болеет, и племя готово к ее скорой смерти. Часть власти попала в руки Той-Что-Беседует-С-Камнями, поэтому вход в гроты маленьких девочек всегда оберегался ее родом. Она — родная сестра безобразной старухи. Их род навязывает речному племени культ Говорящего Камня. Женщин больше, чем мужчин. Девчонок больше, чем мальчиков. Им принадлежит грот в центре становища. Женщин так же много, как гальки на речном берегу. Мальчиков и мужчин так же мало, как зарослей камыша на гористых террасах Миссии. Ох эти девчонки! Они готовы дружить с врунишкой или с мальчиком, у которого во сне вытекала слюна изо рта. С дурным негодником готовы общаться, но не с синеглазым!

Возможно, девочек пугало прошлое его отца и настораживало то, что синеглазый — единственный среди мальчишек, кто умеет плавать. Разве обещает что-нибудь хорошее дружба с мальчишкой, который умеет плавать? Подружится какая-нибудь девочка с таким никудышным мальчиком, а он и уплывет по реке Миссия в страну мертвых предков! Или, что ещё страшнее, ночью вернется со дна реки не один, как это водится с теми, кто глубоко заходит в воду. Вернется с утопленниками и мертвецами. Бр-р…

Да, плавание — любимое развлечение внука синеглазой старухи. А еще он любит далеко забредать от скалистых пещер. Нет, он никогда не уходит от родного песка на расстояние, большее чем один день пешего перехода с женщинами. То есть перехода, когда идешь с мамой, часто в пути останавливаешься и отдыхаешь. Плавает он медленно и пока не рискует отплывать далеко от родного берега. А бегает хуже всех. И не успевает добежать до большой ямы и вернуться назад так, чтобы никто тебя не хватился. Другие мальчишки за такие проделки всегда остаются безнаказанными. Синеглазый отчаянно хочет научиться быстро бегать. Юного мечтателя манит к себе заветный южный берег Миссии, неизведанная цветущая земля. И совсем ненавистны для него каменные гроты. В шалаше он родился, но в сырых пещерах прошла вся недолгая детская жизнь. Ах, как хочется с кем-нибудь поговорить!

Второй мальчик ростом был ниже синеглазого. Болезненно-худой, с очень тонкими руками и ногами, он больше напоминал отвратительную крысу. Маленькая яйцевидная голова с заостренными ушами была покрыта темными жесткими волосами, торчащими во все стороны, точно сухая, выжженная солнцем трава перед сезоном дождей. Крошечное личико с заостренными чертами то и дело подергивала нервная гримаса. Зловонное дыхание вырывалось изо рта с торчащими вразнобой хищными зубками, покрытыми темным налетом. На левой руке у него было шесть пальцев — больше, чем положено человеку.

— Эх, увидеть, увидеть хотя бы издали безухого. Бросить бы в него камнем, да и убежать, спрятаться в потаенном месте, — сказал шестипалый.

«Что безухий! — мысленно возразил маленький пловец. — Безухий или человек с ушами вместо глаз — это истории для девочек, которые пережили совсем немного сезонов дождей. Пускай безобразная старуха другим рассказывает про Говорящий Камень. Да и бабушкины рассказы про перумов способны напугать разве что труса. Есть другие истории. Для взрослых мужчин».

Над становищем часто раздавался призыв: «Эй, костлявая рыба, плыви сюда! Я угощу тебя рассказами о чужаках!» И не было случая, чтобы мальчуган, не забросив все дела, не спешил на клич шамана. Мальчик любил слушать шаманские легенды. Особенно его взволновала одна из самых загадочных историй, рассказанных когда-либо маленькому мужчине лучшим шаманом Перуники! Легенда о мужчине, который жил среди людей и поначалу ничем не отличался от соплеменников. Но… в чреве загадочный мужчина носил живую рыбу! Племя больших и малых рыб вернется в мир людей внезапно, когда она изнутри взрежет человеческое чрево. Кто этот человек? Ие шаман ли, живущий поодаль от становища? Пойти, что ли, проведать? Неплохо бы оказаться рядом с ним, когда живая рыба из живота взрослого мужчины запросится в воду.

Мальчики подходили к месту ночевки шамана и думали об одном и том же. Хоть и страшно, но желание поговорить с Мужчиной-Который-Почти-Не-Шаманит сильнее. Непроизвольно они ускорили шаг и вышли за границу становища. Их неодолимо тянуло к шаманской пещере. Огромные валуны, похожие на позвоночник чудовищной рыбы, скрывали жилище шамана. Перебраться через них не составило труда, хотя босые ступни и опасно скользили по камню. Человек всегда полагается на память. Интересно, а как умеет речной ветер находить дорогу между больших камней? Есть ли у ветра память?

— Оро, шаман.

— Оро, Мальчик-Рожденный-На-Воде, — охотно откликался худой мужчина, греющий ноющие кости под утренним задорным солнцем.

— Какая костлявая рыба, — подшучивал шаман над любимцем.

Солнце смеялось шаманской шутке, но мальчишка, обожавший и побаивавшийся насмешливого мужчину был серьезен. Приоткрыв узкие глаза, шаман заметил и второго гостя:

— А с тобой, воришка, я здороваться не буду.

Томительная пауза отразилась на лице воришки новыми гримасами. Мальчики не набрались смелости, а шаман пока не оторвался от хмельных затейливых грез.

— С чем пришли? — наконец соизволил буркнуть шаман.

— Мы на берегу слушали рассказы…

— Старухи любят поговорить с несмышленышами. Если бы их не было, не знаю, как бы мы воспитывали глупую, беспечную молодежь. Пустоголовые старухи могут воспитать хороших почитателей Говорящего Камня.

Стреляя по сторонам хитрыми глазами, воришка спросил:

— Всегда ли озерные люди боялись чужаков?

— Чужаки ничего хорошего с собой не принесут. Однажды может прийти человек, у которого внутренности устроены по-другому. Ему нужно будет кушать, а еды у нас нет. Мы пьем воду, и у нас есть только вода, Когда он умрет в опустевшем холодном становище, удрученное племя будет навечно проклято. И эта смерть будет страшным проклятием висеть над вашими родами… — Кто у нас в соседях, кроме перумов и шохотонов?

— Много кочевников живет в Перунике, которую не случайно называют Страной Тысячи Племен. Самое загадочное племя живет в далекой Милазии. За Милазией земли нет. Если упадешь в Соленый океан, то окажешься на западном берегу Ойкумены.

— А что такое «Милазия»? Река или большая земля?

— Никто не знает. Я слышал это слово от старика из чужого племени, пришедшего с востока. Он обошел все земли на севере Перуники.

— Почему у великой реки и вообще у каждого уголка на бескрайней земле есть имена, а у людей нет? — спросил синеглазый.

Шаман не ответил, и любопытный мальчишка решил попытать счастья с другой стороны. Торопливо и сбивчиво он снова заговорил: мол, старухи рассказывали о людях, бродяжничающих без цели и пользы. Могут ли путешествовать по Восточной Ойкумене целые племена? И если отдельные люди ходят без цели, то, может быть, у племен есть цель? И если кочевники — плохие, то разве наше племя, уходящее от могилы к могиле, не утратило оседлый образ жизни и не превратилось в кочевой род?

Порывистые резкие движения воришки порой были чересчур быстры, а высказывания опережали слова других людей. И на этот раз он перебил синеглазого. Его мысли оказались проворнее. Ему удалось найти более точные слова:

— Шаман, расскажи, пожалуйста, о кочевниках.

— Кочевники, погрязшие в невежестве, тупы и хамоваты. Чего и ожидать от бродяг, верящих в суетное божество по имени Яр-Ярик!

Наконец-то прозвучало загадочное и притягательное слово — «имя».

— Шаман, мы с тобой одного племени. Объясни, что означает слово «имя»? Почему реку мы называем Миссией Большую Рыбу — Большой Рыбой, материк — Ойкуменой, божество глупых кочевников — Яр-Яриком?

Синеглазый набрал воздуху в легкие и выпалил сокровенный вопрос:

— Но почему у людей нет имен?

Что ответить мальчишкам? Старые ведьмы далеко, но они все слышат. Недаром у одной из них треугольные уши с кисточками волос наверху. И как только такое создание может чем-либо управлять?! Их представления о Вселенной примитивны. Они не умеют считать даже на пальцах, равнодушны к знакам звездного неба и поддерживают жесткий контроль за соблюдением мертвых традиций. Не это ли следствие исчезновения имен? Мальчики далеки от подобных вопросов, но юные умы способны уловить взаимосвязь между теми явлениями, которые бесспорно называются «главными».

Шаман копался среди горы всякого хлама, оттягивая ответ. Покряхтев, что-то нашел. За его действиями воспаленными глазами следил маленький хитрец. А синеглазый мыслями был далеко отсюда. Он и теперь не понимал, что лучше — быть каменной галькой на берегу (об этом давнем желании ему рассказывал отец) или огромным камнем, который с вершины холма год за годом снисходительно смотрит, как глупые кочевники восхваляют неправильного бога Яр-Ярика.

Вдруг он почувствовал, что шаман пытается надеть бирюзовый перстень на указательный палец его левой руки. Щеки мальчика вспыхнули румянцем смущения. Так может покраснеть застенчивая хорошенькая девочка, у которой ягодицы тверды, как прибрежный камень. Сконфуженный мальчик не набрался смелости помочь Шаману. Но всех троих удивили волшебные метаморфозы перстня. Впервые после многих лет ношения шаман снял его с большого пальца, но и на тонкую мальчишескую фалангу перстень пришелся впору. Вот, право, неожиданность! Приходишь поговорить в ночи посвящения, а тебе дарят волшебную вещь. Перстень — достойный подарок мальчику, которого признали настоящим взрослым!

Шаманский перстень — кольцо из цельного куска бирюзы цвета утерянного родного озера. Старухи не носят таких удивительных вещей. На мужских запястьях изредка можно увидеть потертые нарукавники. Не было случая, чтобы взрослый мужчина получал от шамана подарки, помогающие общению с самим Дедо. Передав молодому соплеменнику дорогую сердцу вещь, шаман погрузился в раздумья. Почувствовав перемену в его настроении, мальчики поползли к выходу из пещеры, устланной слежавшимся камышом. На прощание шаман со вздохом повторил:

— Река — главное богатство. Слушайтесь женщин. Песок и камни даны не нам, а женщинам. Камень — для женщин, жизнь — для мужчины.

Мальчики не спеша отошли от пещеры шамана. Плевок. Это воришка презрительно выплюнул слюну зависти на желтый песок.

— Подумаешь… девчонки, камни. Подумаешь, перстень.

Синеглазый готов согласиться со старшими. Река — богатство родного племени. Но, не зная Миссию, люди не знают правды о ней. Если узнать о реке больше, тогда и любовь к ней будет искреннее. Давний спор с шестипалым они продолжали под дождем.

— Пойдем спрячемся в пещере, — просил шестипалый.

— Дождь — хорошо. Это река, текущая с неба, — говорил синеглазый.

— Что хорошего? Все знают, дождь — икринки мертвой рыбы. Нельзя стоять с непокрытой головой под дохлыми икринками, — пугался дружок.

Синеглазый не соглашался с племенными предрассудками. Нет, капли дождя красивы. И грезилось ему, что внутри каждой капли живет маленькая юркая рыба. Небесные стаи крошечных рыбок, заключенные в капли, спешат вернуться на землю. Но земля их не впитывает, а пропускает через себя. И мальчишки где-то в сердце отдаленной, чуждой Милазии могли насладиться красотой живых рыб.

Синеглазый воображал дождь из рыб, а его приятель уже подумывал о краже шаманского подарка. Ночь спустилась на Миссию, окутав берега густым туманом, когда они наконец вернулись в становище. Взгляду юных соплеменников открылись пещеры и гроты. И множество изображений священных рыб из песка и камня, принадлежащих отцу синеглазого мальчика. Отец и сын часто видели рыб во сне и умели переносить сновидения на речную гальку.

Вот они, священные рыбы, вылепленные из песка: маленькая рыба, Большая Рыба, рыба с растопыренными плавниками, рыба с открытым ртом и, наконец, уродливая рыба без плавников. Хм, рыба без плавников? Не похожа ли такая рыба на человека? На отца, плывущего в воде? На девочку, бегущую по берегу? Права ли бабушка, говоря, что первые люди произошли от рыб? Отец и бабушка рассказывали, что где-то есть особая страна, где вода неподвижна, но рыбы и прочие незнакомые мальчику твари находятся в постоянном движении. Где эта страна? Как выглядят рыбы не во сне, а наяву? Вопросы и вопросы, на которые некому ответить. Был ли отец таким же любопытным в детстве? Почему племя остановилось у каменного острова, похожего на рыбу? Старух радовали размеры камней, торчащих из воды по дороге на восток. Старухам казалось, что вид больших камней укрепит веру людей в Говорящий Камень.

Неужели старухи настолько слепы, что не видят схожесть камней с рыбой? Если у камня виден хвост, плавник и широко раскрытая пасть с усами, для чего верить в Каменную Праматерь? Вот женщины не разрешают делать рыб из песка и камня, а шаман рассказывал такое… Будто отец вдали от людей, неподалеку от одного из предыдущих становищ, сделал живородящую рыбу из камня! На камне отец выбил изображение: из живота Большой Рыбы появлялась маленькая рыба. Такую рыбу отец будто бы выбил на камне в честь рождения сына! На острове, на котором никто не был, кроме матери! С тех пор племя долго идет по берегу реки против течения, но череда камней со странными формами не прекращается. Отец — человек с богатой фантазией. Его за это и не любят. Но его можно понять. Песчаные рыбы недолговечны. Рыба на речной гальке слишком мала и быстро теряется. А каменная огромная рыба размером с целый остров? Такая рыбина переживет и создателя, и самого маленького ребенка из речного племени. Почему никто не следует прит меру отца? «Пойти, что ли, на каменный плес к отцу?» — подумал синеглазый и оглянулся.

Так и есть, воришка снова увязался за ним. Синеглазый улыбнулся. Понятно, пока шестипалый не стащит перстень, не успокоится.

Женщины и мужчины пили воду из реки в любом месте. Но отец запрещал пить воду ниже становища, а разрешал употреблять только ту, что была выше по течению. Отец учил его также, как искать родниковую воду в горах вдали от реки. А можно ли воду носить в камышовой палочке? Однажды шестипалый украл камыш, принесенный старухам для нового шалаша. Синеглазый задумывается: а может, шестипалый и не виноват в том, что он такой нечестный и вороватый? Ведь о чем рассказывают женщины? Желтый диск в ночном небе — краб. Месяц — рыба, бьющая краба хвостом в наказание за очередное воровство. Распространенность мифов о крабе-воришке, может, и провоцирует шестипалого на воровство. Плохому подражать всегда приятно. Что россказни старух! Скорее бы дойти по камням до другого берега!

Облако, похожее на шесть пальцев, висящее над ближайшей горой, принимало очертания человеческой кисти. И снова над становищем шел лои. Проливной теплый дождь никого не пугал, кроме девочек, визжащих от страха. Глупые девчонки они боятся реку, льющуюся с неба. Дождь быстро прошел. И огромная радуга засверкала над рекой. Эх, приятно, наверное, плыть по радуге. Только бы не оказаться в ней с головой. В отличие от отца мальчик плохо ныряет. Отец переплыл бы радугу не: выныривая, переплыл бы с одного берега Миссии на другой! Или перебрался бы другим способом. Но каким? Шестипалый остановился, что-то нашел.

— Что за безделица?

— Галька под цвет седого волоса. Рассматривали находку обстоятельно: оба знали толк в речных камешках.

— Давай обменяемся! Я тебе каменную рыбку со свернутым хвостом, каменного краба и камешек с дыркой в придачу. А ты мне дашь перстень поносить. Самую малость поносить или пока мне не надоест, а? Дай!

— Не-е, не дам.

Они помирились, только когда стали играть в прятки. Раньше любили они оба прятаться в убежище из валунов. Теперь искали на речной террасе новое укромное местечко.

«Русло реки — след Большой Рыбы. Пускай пучеглазые перумы и кривые шохотоны поищут меня, а я здесь у Рыбы спрячусь», — думал каждый из них.

Прятались-прятались, да неудобна для такой игры горная терраса без деревьев и кустарника. И босым не очень то попрыгаешь по прибрежным камням, не изглаженным речными волнами. Намаялись. Вернулись на берег, сели и выпили речной воды. Нарушил ли он запрет отца? Да, нарушил, но себе в оправдание подумал: «Отец, так пить захотелось!» Такая жажда от палящих лучей. И в сон потянуло. Сегодня можно и днем поспать. Вечер-то обещал быть трудным.

Желтое светило сну не помеха. Снился ему дневной сон. Будто бы он вдвоем с отцом оставил родное становище и шаг за шагом удаляется от знакомого и привычного мира. А вокруг приплясывают шохотоны, да перумы рыбьими усищами шевелят из-за холмов. Тогда отец подхватил сына под колени и поднял к небу. Мальчик протягивал руку с перстнем к большой воде, и враги замирали в испуге. Вдруг на речной поверхности появились круги. Замутилась речная вода. Из водоворота выпрыгнула Большая Рыба и вмиг всех врагов беззубым ртом передовила. Пусть посидят в мочевом пузыре у Матери Реки, поплачут.

Мальчик спал и во сне подрагивал всем худеньким тельцем. Влажные от пота спутанные светлые кудри разметались по камням. Огромная река лениво катила изумрудные воды мимо юного мечтателя. Облака проплывали по лазурному небу. Легкий ветерок обвевал разгоряченного полуденным солнцем озерного отрока. Приближался вечер посвящения.

Вечер посвящения начинался со льстивых приветствий. Маленькие и несмышленыши, а льстить где-то научились.

— Оро, женщина, оро, — подобострастно приветствовали шаманок оробевшие мальчуганы.

Гурьбой их ввели в гулкую пещеру. Когда раздвинулся плотный занавес из речного камыша, они впервые смогли увидеть новое изображение Большой Каменной Матери. Женские руки носили камни для священной фигуры со всей реки. Скульптура должна внушать трепет! Действительно, слева и справа от синеглазого мальчика, шумно сопя, испуганно смотрят на каменное чудище.

Синеглазый не в силах сдержать разочарования. Какое убожество! И не подобрать другого слова: Говорящий Камень вовсе не божество и лишь отдаленно похож на человеческое лицо. Где нос? И зачем хаотично рассыпаны мелкие камешки по лицу Каменной Матери? Камень правого глаза больше левого едва ли не в полтора раза. Круглые камни, которые должны были обозначать женские груди, ссыпались на пол пещеры незадолго до посвящения, и немощные старухи не успели их собрать. Много сил потратили старухи. Приносили с реки грубые камни и потом, неровно и второпях, ставили на валун, напоминающий грубое, злое лицо. Но замысел их не удался. Рот у камня безобразно большой, с вывернутыми губами. А самое неприятное — камень отягощен излишним количеством женских грудей. Все племя ходит обнаженное с детства до старости, и, как выглядит женская грудь, каждому известно. Никто в племени не умеет считать, но, когда поверхность Говорящего Камня покрыта контурными изображениями женской груди, даже маленький мальчик поймет, что это перебор! Вон треугольный камень поставили не на то место, а трещину в боку у речного божества не догадались мокрым песком залепить.

Смешно!

К ужасу женщин, ведущих обряд, один из мальчиков вдруг разразился тоненьким заливистым смехом. Он понял: их проверяют. Не может быть толстая каменная уродина Большой Матерью, о которой он так много думал! Дедо не позволил бы свершиться нелепому надругательству над божеством воды. Все понарошку. Их разыгрывают. Кто первым догадается, что это розыгрыш, того первым и посвятят в мужчины. А потом им покажут подлинный священный камень. Синеглазый был не в силах сдержать смех. Он поднял руку с волшебным перстнем и собрался сказать…

Женщины сорвались с мест, подхватили мальчика под локти и за плечи. Вытолкали наглеца из пещеры с Занавесью Вселенной.

— Как ты посмел! — кричали старухи.

— Ты оскорбил Говорящий Камень! — негодовали женщины.

Так это и есть их Говорящий Камень?! Ничтожества! Когда-то они изгнали из священных пещер отца синеглазого мальчика, Мужчину-Который-Хотел-Перевести-Племя-На-Южный-Берег, Мужчину-Который-Мечтал-Избавить-Сородичей-От-Великой-Охоты, единственного мужчину, умеющего из прекрасного камня делать настоящих рыб! И они обвиняют обладателя бирюзового перстня в надругательстве? Неплохо бы разобраться, кто над кем издевается.

— Да она просто уродина, неужели вы не понимаете? Ее нельзя полюбить. Люди просто делают вид, что почитают ваши кошмарные камни. Каменная Праматерь должна быть красива, а вы ею пугаете детей. Лучше попросите моего отца. Он сделает вам Большую Рыбу. Мы с отцом сделаем для племени Каменную Рыбу размером с целый остров! У отца озерное божество станет живым.

Слова дерзкого мальчишки привели старух в неистовство. Одна из самых старых женщин успокаивала соплеменниц:

— Не всем мальчикам дано пройти обряд посвящения. Мальчик-Которого-Родила-Женщина-Не-Боящаяся-Воды никогда не смог бы пройти посвящения и стать взрослым сыном Каменной Праматери. Он — представитель рода, отступившего от новой веры племени. Мы не помним, почему его отец не прошел обряда посвящения. Но оскорбления Каменной Праматери Мальчику-Рожденному-На-Воде мы не простим! Отныне ты не имеешь права общаться с девочками и мальчиками речного племени.

— Я не такой, как вы! Я — сын озерного мужчины и женщины неизвестного племени. Вы заблуждаетесь, веруя в Говорящий Камень, и губите озерный род моей бабушки, но я смогу вас остановить. У меня будет… У меня есть имя! Я… я… Лориан! Мое имя Лориан. Я сын Матери Воды, как и все остальные мальчишки северного берега.

Неслыханно! В нарушение многовековой традиции продумать себе Имя! Его, видите ли, отныне зовут Лорианом! Некому звать-то таким дурацким именем Мальчишку-Который-Отныне-Будет-Жить-Вдали-От-Прибрежных-Шалашей!

Завидев перстень на руке маленького наглеца, женщина, исполнявшая шаманские обряды, злобно закричала:

— Знайте, люди, своенравный юнец скоро встретится с самим Китовласом!

Обряд посвящения оказался окончательно сорван. Бессчетные звезды, толпившиеся на черном небе, осуждали провинившегося мальчишку. В тот вечер синеглазый впервые ощутил, что прочие мужчины разительно отличаются от отца. Он вновь ощутил верность отцовской любви, в которой никогда не сомневался. Скандал при посвящении заставил отца отметить в сыне новую черту характера, говорившую о том, что мальчик резко повзрослел. Своенравие было семейной чертой рода синеглазой старухи. Эта особенность характера принесла столько же неприятностей их малочисленным семьям, сколько стихии и чужаки. Новая черта в, характере сына состояла в исконном признании права человека на поступок, права думать и чувствовать по-своему. Лориан вступил в противоборство со старухами, заявив, о неотъемлемом праве на участие в судьбе племени. Пробуждение в мальчике родовой черты заставило взрослых членов рода с беспокойством думать о его судьбе. Мальчик поступил как мужчина. Проявленная им мужская воля могла привести к появлению в племени нового вождя. Поддерживая отпрыска, род синеглазой старухи мог рассчитывать, что спустя годы тот станет достойным вождем, С подобным возродить угасавшую жизнь племени. С момента провала обряда содействие Лориану готовы были оказать помимо членов малочисленного озерного рода также и порволаны — смельчаки северного берега Миссии.

Он был готов к худшему. К тому, что к нему отныне будут относиться как к мальчику Не-Уважающему-Запреты-Всех-Женщин. Он думал о Пухлогубой. Даже она, когда-то поцеловавшая его под водой, будет показывать на него пальцем и говорить: «Смотри, подружка, это Тот-Кого-С-Позором-Изгнали-Из-Становища-За-Смех».

Или: «Вон по реке плывет порченая икра!»

Он ошибался.

Ночью они встретились. Она пришла к нему, не убоявшись последствий такого свидания. У них состоялся почти взрослый разговор. Она была маленькой девочкой; но девочки племени в отличие от мальчиков могли распоряжаться будущим на собственное усмотрение.

— Хочешь, я буду жить с тобой на острове? — спросила Пухлогубая..

— Хочу. Но ты должна получить имя. Без имени тебе трудно будет жить вдали от остальных.

— Нет. Мне не нужно имени. Я запрещаю тебе при^ думывать мне имя. Я буду как все.

— Тогда ты останешься одураченной старухами и их глупым Камнем.

— Ну и что? А тебе хочу посоветовать: смотри не давай по два имени тем, кто тебя об этом сам не попросит. В имени есть колдовская сила. Почему ты не хочешь быть просто мальчишкой и просто мужчиной?

Она внимательно посмотрела на него:

— Твое холодное имя… Неужели оно тебе самому нравится?

Он не понял вопроса. При чем здесь «нравится» или «не нравится»? Разве это важно? Главное, у него есть имя, которое он не украл и не выклянчил у старух или у шамана чужого племени, нет! Он сам себе его присвоил!

— Почему оно — «холодное»?

Его молчание изменило весь ход их разговора.

— Прощай, Мальчик-Придумавпшй-Себе-Водное-Имя.

— Прощай, — ответил он.

Совсем не по-детски посмотрела она на него:

— У тебя красивые глаза. Они как две капли утренней речной воды.

Испытывая ранее неведомое чувство восторга, он закрыл свои глаза цвета утреннего неба. Но на этот раз девочка его не поцеловала.

Девочка застыла в нерешительности. Мальчик с закрытыми глазами притягивал девичью душу. Но пересилило ощущение опасности. Да, когда-то он спас ее от перума, но сильный и своевольный мальчик мог привлечь Китовласа. Сила пугала. Ах, если бы синеглазый нуждался в жалости и в сострадании! Она подавила робкий внутренний порыв.

Ушла.

К происшествию на обряде посвящения эти двое отнеслись спокойно. Отец по обыкновению отмолчался. А шаман хихикнул в кулак со словами:

— Не стоило по такому пустяковому поводу поднимать ор.

Их троих и наказали. Мальчишку — за смех. Отца — за неправильное воспитание. А шаману досталось за явное потворство мальчишеским проказам. Втроем их отправили жить на остров, расположенный посреди реки. Туда они добрались без особых трудностей. Отец связал камыш, и шаман ухватился за связку. Отец тянул тростник, не успевший намокнуть. Шаман, не умевший плавать, держался за связку и за плечо друга. Благополучно доплыли до северного бока огромной каменной рыбины. Стали жить на острове втроем: отец, козлоногий шаман и Мальчик-По-Имени-«Лориан».

Ночью на острове темно и сыро.

Отец и сын спали в одном шалаше. По вечерам спросонья синеглазый ласкался к отцу: «Отец, твои волосы на груди хорошо пахнут». Смущенный мужчина высвобождал локоть из-под мальчишеского затылка. Бывало, задерживался до темноты на плавниках каменной рыбы и тогда мальчик был предоставлен самому себе. Утро будило их прямыми лучами небесного тела, наделенного именем «Солнце». Отец выбирался из шалаша и принимался за привычную работу. Мальчик редко задерживался в шалаше или спал дольше взрослых. Что ему сон? Он спешил оставить место сна для новых приключений. Плавание и беседы с шаманом были самым интересным времяпрепровождением.

— Когда-то давным-давно в озерном племени было принято наказывать именем. Если тебе дали имя, значит наказали. Если бы старухи вспомнили этот обычай, они бы так и сделали. Но ты сам себе дал имя. Можно сказать, ты поспешил с наказанием.

— Нет, я бы ни за что не согласился, — протестовал Лориан. — Они дали бы мне неправильное имя. Имя, которое бы ничего обо мне не рассказывало. Ни о чем бы не говорило.

— Интересно, — шамкал шаман беззубым ртом. — Ты говоришь так, будто от жизни ожидаешь много встреч с незнакомыми людьми. Уйдешь ли ты от нас? Я не жалею, что подарил тебе перстень. Что ждет тебя в жизни? Ты входишь в нее с любовью к покровителю всех шаманов. Дедо любит людей с именами. Но Дедо много болел и ослаб. Он не в силах помешать Китовласу. Тебе будет трудно, Лориан.

— Я хочу принести пользу племени. Но я не знаю, как и что делать. Мне необходимо многое выяснить. Скажи, озерный род из речного племени — лучший на землях Ойкумены?

— Ты рассуждаешь как чужак. Ты перерос отца и ближе, чем я, стоишь к старику Дедо. Тебе трудно будет с нами. Ты — сильный.

Двое взрослых мужчин — отец и шаман — засыпали быстро, а мальчик подолгу сидел над речными отражениями звезд и учился думать. '

В одну из таких ночей он дал имя своему соплеменнику. На третью ночь затворничества волнами к острову прибило ослабевшее тело шестипалого. Когда он пришел в себя, Лориан рассмотрел в лунном свете безволосую голову друга, сплошь покрытую шрамами и разрезами, и узнал ужасные подробности из жизни становища. Человеческий волос — любимая вещь у старух. Из мальчишеских волос делались разные предметы для прихоти старейших женщин. На посвящении мальчиков обрили каменными ножами. Лориан смотрел на товарища по играм и почти не жалел, что не прошел через ночь посвящения.

— Лориан… — тянулся к изгнаннику сверстник. Важное слово. Как много оно значило для синеглазого!

Юный соплеменник — просто воришка. Но именно он первым из ровесников назвал его по имени. Он признал за Лорианом право на имя! Впоследствии они станут непримиримыми врагами, но Лориан никогда не забудет этот вечер на Счастливом острове. Душная темнота сгустилась над островом. В баюкающей тишине слышался лишь плеск непрерывно набегающих волн да ночной ветерок вкрадчиво шелестел сухими водорослями.

— Лориан, — шептал непоседа. — Дай… и мне имя. Я хочу стать Мужчиной-У-Которого-Есть-Имя. Хочу быть человеком с настоящим именем, а не «крабом» с глупым прозвищем.

Лориан слушал соплеменника и смотрел на далекий берег. Какой надо обладать смелостью, чтобы ночью, нарушив суровый запрет, войти в холодную воду, проплыть, с трудом удерживая подбородок над рябью волн, такое расстояние, выйти на пустынный берег, в темноте найти их стоянку и, не обсушившись, поспешить с опасной просьбой? Шестипалый проявил настоящую мужскую смелость. Ну а то, что он натворил в становище, вообще не укладывалось в голове. В момент посвящения, когда старухи камнем выбивали мальчикам зубы, он взял и спрятал за щекой один зуб! Украл у старух собственный зуб! Вот это да! В воде он держал зуб во рту, а теперь сохранит его для украшения. Хитер! Ладно, Лориан — мальчик из независимого озерного рода, а кто шестипалый? Получается, прозвание ему надо дать — «Самоглот». Бесстрашный мальчишка достоин имени! Такому можно многое простить. Беда в том, что пока Лориан не мастер придумывать имена. Как дао у него: получилось там — в большой пещере, — он и сам не понимал-. Имя сорвалось с языка, словно его подсказала река.

Он задумался. Рассказать ли приятелю о страшной ночи? Как-то отец попросил шамана предсказать будущее сына. Первый раз Лориан был свидетелем шаманского камлания. Страшные звуки сопровождали шаманский танец. Когда шаман упал на плоский камень и принялся биться в судорогах с пеной на губах, мальчик готов был зажмуриться от страха. А затем… затем шаман заговорил голосом Большой Рыбы! Говорил долго, но невнятно. После чего вдруг произнес загадочную фразу: «Вижу Мальчика-Который-Станет-Вождем-Всех-Племен!gt; Рассказать об этом боязно. А вдруг это шестипалый соплеменник станет вождем вождей?

М-да, сейчас-то он не похож на вождя всех племен. Сотрясаясь от ночного ветра, шестипалый ожидал неведомой участи и в волнении прикусывал пальцы. Боялся учащенным дыханием сбить Лориана с мысли. Лориан приподнялся и бросил взгляд в сторону шалашей, где спали взрослые мужчины.

— Обсушись, Иго.

Закусив ладонь уцелевшим зубом, шестипалый замер, услышав имя. «Иго»?! Он закатил глаза и медленно завалился набок в глубоком обмороке. Впервые услышанное собственное имя повергло его в бессознательное состояние. Он оказался настолько смелым, что приплыл из родного становища, но ему не хватило выдержки осознать происшедшее. Лориану ничего не оставалось делать, как принести другу связку тростника. Под голову ему он подложил шаманский перстень, пусть поднимет настроение разволновавшемуся мальчику, когда тот очнется на каменной спине Большой Рыбы. Главное, Иго не придется совершать двух краж. Род людей-крабов таков, что от их представителя можно ожидать и самовольного присвоения чужого имени. Вороватый мальчик вдали от родного племени запросто может назвать себя Лорианом. А кражу перстня всегда можно предотвратить. Волшебная вещь сама найдет истинного хозяина.

Лориан дал приятелю имя «Иго». Как это изменит жизнь шестипалого? Если старухи узнают о происшедшем, последует ли очередное наказание для непослушного? Он думал о том, что на этот раз совершил поступок, за который определенно достоин изгнания из племени. Так не хочется уходить от отца, матери и бабушки. Хотя с этой ночи Лориан был готов к далеким путешествиям.

Отступающая ночь окутала Лориана белесым туманом. Ветер стих. Зябко поводя плечами, Лориан сидел на верхушке большого сухого камня, обхватив колени руками, и с надеждой вглядывался в далекий горизонт, пытаясь разглядеть на рассветном небосклоне призывный свет последней звезды.

Так кто же он — Мальчик-Рожденный-На-Воде? Останется ли он в памяти рода Человеком-Который-Приду-мал-Своему-Соплеменнику-Короткое-Имя? Или его род найдет силы для победы над старухами? Неужели Лориа-ну суждено стать новым шаманом ренного племени? От размышлений о будущем его оторвал пришедший в себя мальчик-краб. Перстень так воодушевил его, что на одном дыхании Иго рассказал о сокровенном. Он весь день подгладывал за парой влюбленных — юношей и девушкой, которым вскоре будет разрешено создать семью. Так вот, Иго видел, как вдали от становища двое влюбленных целовались! Да! Иго победно смотрел на Лориана. Но тот мыслями был далеко. Иго вздохнул и отправился в обратный путь. Ему нужно было успеть до рассвета. Иго не забыл попросить Лориана быть повнимательнее. Если он, Иго, попросит помощи из воды, Лориан обязан ему помочь. «Мы с тобой связаны рыбьими усами», — говорил Иго. Но так ли уж беспомощен этот мальчик? Не так давно Иго украл у отца синеглазого мальчика секрет плавания. Подсмотрел, как это делает взрослый, задал пару-другую вопросов Лориану и не побоялся войти в глубокую воду. Смелый Иго. Но как отец научил самого Лориана плавать? Почему это не вспоминается? Где это было, у какого речного изгиба? Может, Иго научился воровать чужие воспоминания? Может, он по-китовласов-ски умеет воровать чужое прошлое? Ух-х, какие мысли навевает ночной тугой ветер. Все же Лориан пошел провожать приятеля до кромки берега. У воды они неожиданно разговорились.

— Иго, если захочешь, сможешь украсть у шамана навык превращаться в женщину? — спросил Лориан.

— Этому ты учись сам, а я не люблю девчонок, — прошептал Иго.

Научился он уходить от прямого ответа — взрослеет.

— Много рыб назад я подслушал разговор шамана с твоей бабушкой, — сказал Иго. — Шаман предсказывал твою скорую встречу с Китовласом. Это случилось после того, как ты обманул всех рассказом о встрече с перумом.

Лориан не придал никакого значения услышанному, а на обидные слова вовсе не отреагировал.

— Человеческое имя — лучший оберег против любой страшной силы. Против Китовласа легче бороться, если у тебя есть имя. Я готов к этой встрече, Иго.

Произнося столь важные слова, Лориан далеко не был уверен в их справедливости.

— Захватив человека, Китовлас первым делом лишает его имени, — добавил он и замолчал. Он побаивался вопроса: «А откуда ты знаешь?»

Иго тоже хранил молчание.

— Если у человека есть имя, Китовласу труднее сожрать душу, — продолжил Лориан.

— Тогда Китовласа должно притягивать к людям с именами, — подумав, сказал Иго. — Женщинами Китовлас не интересуется. За женщинами и девочками охотятся слуги Илобиса. Китовлас опасен лишь для мужчины. Мужчина легче поддается чарам зла.

Они бы долго говорили о планах на будущее и о решимости противостоять любой опасности, но ветер крепчал. Попрощавшись, Лориан по колено вошел в сонную густую воду, провожая ночного собеседника. Иго не бухнулся спиной в воду, как это делал Лориан, а бесшумно юркнул под набегавшую волну и беззвучно поплыл по течению. Лориану стало спокойнее за краба. С такими навыками держаться на воде любой пловец доплывет до становища даже против здешнего сильного течения.

На следующее утро отец поплыл на северный берег с вестью о шохотонах, появившихся восточнее становища. Лориан узнал от него несколько грустных вестей. Иго благополучно вернулся, но не выдержал, не утерпел до полудня и… похвастался тем, что у него есть имя. Увы, что одному зачлось как смелый и своевольный мужской поступок, второму вышло боком. На него посыпался град оскорбительных насмешек. Хвастливого Иго побили девочки племени. Мальчика побили девочки! Побитый Иго! Бедный Иго! Только бы у него не отняли бирюзовый перстень, про который ночью Лориан совсем позабыл.

В отсутствие провинившихся мужчин старухи заставили племя поверить, что «это шаман наслал на мальчика порчу. Не мог маленький мальчик сам себе придумать имя. Шаман хочет власти над племенем». На отцовские слова Лориан отозвался: «Шамана мы не дадим в обиду». Отец сообщил и последнюю новость. Умерла самая старая женщина племени, болевшая и давно находившаяся на берегу Реки Смерти. Ее смерть обязывала покинуть обжитое становище. Что, если племя уйдет вверх по реке без них, сосланных на остров? Об этом одновременно подумали сборщик тростника и шаман. Лориан размышлял о другом. Если племя бездумно начнет продвигаться на восток, встреча с шохотонами неизбежна.

Как интересно жить вдали от племени, которым правят женщины. Мужчины всегда вставали раньше, чем люди на берегу, хотя солнце от них дальше на расстояние в один заплыв. Зато спали и жили они на спине удивительной каменной рыбины, вытянувшейся во всю длину острова. Игра природы превратила основание скалы, выступающее над водой, в некоторое подобие огромной рыбы. Наследственное чутье подсказало отцу: мысль о продолжении работы, начатой ветром и водой.

Днем Лориан наблюдал, как работает отец. Помощь1 почти не требовалась. То резец подать, то рубило принести, то камышовой метелкой смести в реку мусор с отвесного берега. Иногда удавалось получить ответ на один-другой вопрос. Упрямство отца тверже сыновнего любопытства. Хочется о многом спросить; но ведь он не ответит на главные вопросы: «Отец, откуда ты знаешь о существовании Каменной Рыбы? Почему ты веришь в Страну Живых Зверей, если увидеть животное можно только во сне? Откуда ты знаешь, что она выглядит так, как изображаешь на камне, а не иначе?»

Но спрашивал Лориан почему-то совсем другое:

— Отец, тебя за что первый раз наказали?

Страшный вопрос! Что, если отец рассердится? Но нет, понял сыновние чувства. Опустил руку с напрягшимися жилами и мускулами. Оторвался от тяжелого труда.

— После посвящения нас, мальчиков, собрали в круг и стали задавать вопросы. Каждый пересказывал, что слышал от старух.

— И тебе задали самый трудный вопрос?

— Самый легкий. Спросили, что такое русло Миссии? Любой другой мальник ответил бы, что это след от брюха Большой Рыбы.

— А ты что сказал?

— Мне захотелось всех удивить. И я рассказал им о водном человеке.

— Что такое «водный человек»? Я хочу все знать о водном человеке.

— Река — это рука водного человека. Он давно лежит под солнцем и чутко дремлет. Одна рука отброшена на запад — это Миссия. Другой рукой, протянувшейся до востока, гигант обнимает всю Восточную Ойкумену — это Соленый океан. И в огромную ладонь далеко за горизонтом водный человек ловит заходящее солнце. Утром он перебрасывает отдохнувшее светило в руку, побелевшую от соли, и солнечный шарик снова катится по руслу вольной Миссии.

— Но у человека есть туловище и живот. Если у водного человека есть руки и ноги, то это Облачные горы, да? Тогда в мире есть одна большая река? Как она называется? Почему никто ничего про нее не знает?

Отец пожал плечами:

— Я был маленьким и хотел всех удивить. О водном человеке я больше и не думал. Присмотрись к себе. В людях так много воды. Может, мы происходим не от рыб, а. водяного человека?

Помолчав, отец высказал две мысли. Их мальчик слышал впервые.

— В каком бы племени моему сыну ни жить, тебя будут заставлять работать со всеми вместе. Не соглашайся» Человек должен оставаться с работой один на один. Делай больше других, но не со всеми и не за всех. Работай для себя, получай удовольствие.

— Как ты с камнем?

— Мужчина и камень. Мужчина и камыш. Может быть, мужчина и другой берег. Но не мужчина и песок. Нет работы, которую мужчины делали бы с охотой под присмотром старых злых женщин.

И еще отец сказал:

— Никчемные камешки в форме рыбы ценятся в племени больше, чем умение обтесывать скалу или надводный камень. Для слабосильных мужчин и старух человеческий волос или зуб становятся важнее камня. Это неправильно. Поэтому столь мягок характер мужчин племени. Да и вообще, мужчин становится меньше. Скоро некому будет выйти навстречу шохотонам, защищая молодых женщин. Старухи говорят, что это к лучшему. Не согласен. Сами старухи требуют все больше и больше крови. Вон что с мальчишками сделали в ночь посвящения. В мое время такого не было. И когда они насытятся чужой кровью?

Отец замолчал и сделал два размашистых удара резцом по скале. Искры отлетали от камня. Через плечо он дал сыну совет держать язык за зубами и никому не пересказывать услышанное. Углубился в работу, и больше от него Лориан ни слова не дождался. Отец задался целью обозначить ломаной линией из речных валунов плавники и жабры. Что делать с иглами спинного плавника? Мальчику стало скучно. Днем он поранился и с удивлением смотрел на кровь, текущую из пальца. Отец прав. Водный человек существует. Внутри человека есть река. Река красной воды! Лориан вспомнил, что у него есть новый важный секрет. Он нашел подходящий к руке камень и выдолбил в скале три чашеобразных ямки. Поначалу зашифровал в форме ямок мысли о девичьем животе и о спелости женской груди. Но утром, продолжая гордиться секретом — ямки глубокие и ровные! — забыл, что они означают женское тело. Нет, секреты отцу не покажешь. И перед шаманом ими не похвастаешься.

Кстати, где шаман? Днем он отсыпался в прохудившемся шалаше. Спал он, раскинув кривоватые ноги и накрыв голову связкой тонкого камыша. К заходу солнца на четвереньках выбирался на свежий воздух. Пил речную воду, оценивающе разглядывал отцовскую работу, одобрял или хихикал. Уходил на берег для вечернего разговора с Ло-рианом. Хитрый шаман. Мальчик надеялся на то, что шаман все-таки расскажет историю о стране, в которой живут одни женщины. Но и вдали от племени шаман был начеку и о пережитом придерживал язык за зубами. О племени женщин молчит. Зря. Умеет ли шаман оборачиваться женщиной? Это тайна тайн. Говорят, что много раз видели его в женском образе. Рассказывают волнующую историю о волшебном подвиге» шамана. Однажды он превратился в красивую девушку перед самым нападением шохотонов. Те захватили шамана, думая, что уносят речную девственницу. На празднике врагов, отмечавших набег, к ужасу победителей, красавица обернулась безобразным мужчиной. С тех пор шохотоны ни разу не нападали. Пока не пройдет испуг от увиденного, нового нападения не будет. Но старухам не дано превращаться в мужчин, — это знает каждый ребенок племени. Чего стоит такое лжешаманство? Всякий шаман должен быть оборотнем. Шаман предложил ему стать преемником, но научит ли он превращаться в женщин? Такой навык — это хорошо или плохо?

Однажды шаман показал ему кругляшки, которые отец выбивал на камне. «Научись подобные вещи создавать по-иному. Подумай, как их сделать полезными для человека. Если подобное умение будет тебе открыто, ты станешь самым сильным человеком в мире». Что означали таинственные слова шамана? Прошлой ночью шаман рассказал ему о страшном дне, когда чужаки пришли на берег родного озера и порушили становище. Единственный из всего племени шаман помнил, как пришельцы разорили шалаши и унесли весь камыш. Зачем чужакам понадобился тростник, из которого были построены шалаши старых женщин? Может быть, подумал мальчик, чужаки тоже готовились провести день посвящения? Камыш нужен для того, чтобы скрывать тотем племени? Память шамана вызывала заслуженное восхищение. А память Лориана? Почему мальчик самодовольно решил, что знает мир, если он не знал даже прошлого родителей? Какую тайну от него скрьшали? Из какого племени отец взял жену? От соседей? Или хуже — из племени перумов? Что, если со временем у него вырастет шестой палец, как у Иго? Боязливо смотрел Лориаш на растопыренную пятерню, перепачканную каменной пылью. Сердился на приятеля, который уплыл и забрал с собой волшебный перстень. Хорошо, шаман пока ничего не заметил. А если спросит, где перстень? Что отвечать?

Лунный вечер располагал к доверительной беседе. Теплый воздух неподвижно висел над прогретым за день, солнечными лучами скалистым островом. Шаман и маль-: чик снова говорили о сокровенном. Обсуждали новую идею отца. Отец выразил уверенность в том, что поймает Большую Рыбу! Он собирался бросать в воду веревку с: вилообразным деревянным крючком. Крючок у него есть, но веревку найти ужасно трудно. Отсутствие веревки принуждало отложить исполнение отцовского замысла. Поймать Большую Рыбу, живущую на самом дне реки? Поймать хозяйку мертвых? «Если есть в реке желтая рыба, я ее поймаю», — заявил отец со знакомой интонацией в голосе, Почему «желтая», понятно — эхо бабушкиных рассказов о Рыбе, живущей на Солнце. Интересно другое: если у отца найдутся последователи, их племя можно будет называть «племенем рыбаков»? Ну и ну! От новой идеи переходили к обсуждению наболевшего.

— Почему наше племя переходит с места на место? Почему мы не живем на одной земле? Чем мы хуже других? — спрашивал мальчик.

— Когда-то очень давно Большая Рыба лежала по всему руслу Миссии и нагрела его брюхом. Утром, когда ты встаешь с подстилки, она ведь теплая? Тепло человеческого тела сохраняется ненадолго. Вот и получается, что до сих пор женщины чувствуют тепло Большой Рыбы; От одного теплого места мы переходим на другое — более теплое.

Шаман задумчиво смотрел на Лориана. Кто перед ним? Неужели Тот-Кто-Сможет-Измеиить-Жизнь-Родной-Реки-И-Далекого-Озера?

— Лориан… Знай, что ты необычный мальчик. Тебя цепко держит в каменных плавниках Большая Рыба. Такие вольные, безбоязненные, ищущие мальчики рождаются не часто. И не в каждом племени.

— Почему так происходит? Почему женщины племени не понимают отца? Почему отец не слушается женщин? Разве это понравится Большой Рыбе, когда она вернется?

— У строптивых, сумасбродных женщин с головой не в порядке, — ответил шаман и далее говорил поспешно желая отвлечь внимание Лориана от произнесенных слов: — Видишь ли, каждая из спорящих сторон права. Для начала надо разобраться, о какой рыбе идет речь.

— О Большой Рыбе!

— Вижу, что ты мал. До тебя не дошли рассказы о живых рыбах.

— О живых рыбах?!

— О двигающихся рыбах. Не о каменной рыбе — острове с огромной спиной, которую чешет твой отец. И не о глупых камешках с рыбьими хвостами я говорю сейчас. Это все баловство. Я веду речь о Стране Живых Зверей и рыбах, которые двигаются в воде.

— Плавающих? Как мы с отцом? А вместо ног они шевелят хвостом, да?

— Живые рыбы тем и прекрасны, что они различны. Подумай, живая рыба — это не каменная рыба.

— Знаю-знаю, у одних плавник растопыренный, у других…

— Ты меня рассердишь, Мальчишка-Придумавший-Себе-Имя. Рыба питается водорослями, а может проглатывать и других рыб.

— Питаться?

— Мы с тобой пьем воду, да и воды-то нам нужно несколько глотков в день. А рыбы, до того дня как исчезли, всегда плавали в поисках еды. Еда — это твердая вода, проглатывая которую рыба веселела и могла дожить до следующего дня. Человеку не нужна еда, но рыбы устроены совсем по-другому. Вспомни, какой камень ты увидел в ночь посвящения?

— Мерзкий такой каменюга… Отвратительный, ухмыляющийся. Если бы отец его увидел, он бы тоже не сдержался.

— Не камень мерзкий, а мальчишка мне на острове попался глупый, — притворно сердился шаман. — Какой рот был у Говорящего Камня, который рассмешил нашего речного умника?

— Вспомнил! У него были человечьи зубы! Как у тебя или у меня.

— Мои зубы давно разрушились. В племени не найдешь взрослого с белыми зубами. Если бы такой взрослый жил в сумрачных гротах, его бы так и называли — Человек- У-Которого-На-Редкость-Хорошие-Зубы. К чему я веду? У чванливых старух нашего племени камень всегда зубастый, а твой отец сегодня выбивал из камня беззубую рыбу. Такая рыба не опасна для человека. Если бы ты прошел обряд посвящения, тебе рассказали бы о Камне-Глотающем-Мальчиков. Что толку вспоминать…

— Я за тебя скажу, шаман. Все могут увидеть, что на острове отца каменная рыба держит в открытом рту маленького мальчика. Если бы у нее были зубы, она бы меня поранила!

— О чем с тобой разговаривать? Ты все понимаешь, но ты мал и не умеешь различать предметы. Женская рыба — зубастая, рыба у мужчин издавна имела круглый и беззубый рот. Об остальном я умолчу, тебе надо прожить много рыб, и тогда я скажу тебе правду. Я поведаю тебе, в чем Китовлас провинился перед Большой Рыбой.

— Шаман, я вижу, что женский камень безобразен, а рыба отца красивая и стремительная.

— Хе, хе, — шаман смешком подвел итог обстоятельной ночной беседе. — С каждым новым разговором я убеждаюсь в том, что ты не совсем пропащий мальчик. Если не попадешь под мозолистую женскую пятку, то станешь ловкой юркой рыбой, любящей глубокую воду.

— Почему никто не хочет иметь имя? Отец не хочет, мама и даже девочка с пухлыми губами? Почему?

— Когда-то, а как давно, никто и не помнит, животные ушли от людей. Они ушли потому, что люди себя плохо вели. Чтобы наказать их, животные забрали с собой имена всех людей. С тех пор о животных помнит лишь одно властолюбивое племя Черных Колдунов, живущее в далекой жаркой Милазии. Никто не бывал в той гибельной местности, но Черные Колдуны могут вторгаться в сон любого человека. Они боятся Китовласа и поэтому не делают большего. Благодаря им все люди в Восточной Ойкумене видят одни и те же сны. Через сны Черные Колдуны напоминают спящим о том, какими красивыми были рыбы, крабы, черепахи и прочие животные. Мы верим в то, что животные возвратятся и принесут каждому человеку счастливое имя. Что будет с человеком, у которого два имени? Лориан спросил:

— Что будет со мной?

Шаман уклонился от ответа:

— Ты так хорошо сам себе подобрал имя, что имя «Лориан» тебе и подарит синеглазая рыба — покровительница озерного рода. Кто знает…

— Шаман, ты друг отца, не отмалчивайся. Ответь на последний вопрос: смеющиеся всегда не правы? Можно ли смеяться над теми, кто ведет Великую Охоту на умных мальчиков и пригожих девочек? Я так смеялся над сбежавшим перумом.

— Эх ты, бесхвостая рыба! Не понимаю. Общаешься с умными людьми — со мной, с отцом, — а мысли у тебя глупые. С лунным светом такая гадость в безмозглую голову, что ли, забивается? Много смеяться не стоит, но смех умного человека — к удаче. Великая Охота — это ужас Вселенной. Но когда-нибудь родится мальчик, который ее остановит и поможет животным вернуться в Страну Песков и Облачных гор с речного дна.

Не дожидаясь, когда Лориан задаст следующий вопрос, шаман поделился с мальчиком своими треволнениями:

— Старухи-шаманки требуют кровавого камлания с выбиванием зубов. Это не по мне. Моя вера — белая вера. Неужели я буду последним шаманом речного племени? Я хотел лечить людей, помогать им, а не уродовать мальчиков. И не запугивать девочек.

Шаман задумчиво смотрел на гибкие, изящные руки Лориана и вдруг сказал:

— Ты не прошел посвящения в мужчины, завтра вечером я посвящу тебя в речные шаманы.

Шаман готов выполнить обещание, если впредь Лориан воздержится от стычки с племенем. Посвящение в шаманы для Лориана значимее сопричастности к племени Говорящего Камня. Главное, чтобы шаман выполнил слово. Нельзя владельцу бирюзового перстня всю жизнь проходить в детях! Может быть, сразу после посвящения шаман передаст Лориану навык превращения в женщину? А вдруг не захочет, передумает или потребует отсрочки? А что делать двум шаманам в странном племени, где только женщины имеют право на камлание и знахарство? Значит, Лориану необходимо будет уйти из племени? Для чего? С какой целью?

— Я одолею Китовласа! Во что бы то ни стало. Даже если для этого придется отдать жизнь! — воскликнул Лориан.

Ошеломленный шаман покачал головой:

— Это не детские слова. Это… пророчество. Такое я слышу впервые.

— Шаман, не скрывай от меня правды. Что надежнее всего убережет мужчину от Китовласа?

— Для полной победы над Китовласом человек должен знать письменность, — еле слышно пробормотал шаман.

Мальчик был слишком поглощен мыслями, чтобы осознать последние слова.

«Не хотелось бы огорчать такого славного парня, но придуманное имя от Китовласа не спасает», — подумал шаман и, встряхнув волосами, заплетенными в косички, сказал:

— Спокойной ночи, Лориан. И не спи под луной. Есть у нас в племени шаман белой веры и старухи черной веры. Мальчик желтой веры нам в племени не нужен.

Шаман забрался в шалаш, но Лориану было не до сна. Какой там сон! Лориан спит меньше шамана. Сколько шаман может спать, если его не будить для вечерних разговоров? Спит днем, спит ночью. Неужели Лориан, когда вырастет, тоже будет столь бесцельно растрачивать время? Нет, он станет самым молодым шаманом Восточной Ойкумены и обязательно обзаведется целым племенем духов, подчиненных его необоримой шаманской воле. Будут ли с ним разговаривать мертвые? Научится ли он превращаться в большеротых девочек?

Однажды Лориан с восторгом рассказал шаману:

— Я видел! Я видел, как в воде рыба шевелила плавниками. Я видел!

— Выдумщик ты, Лориан, — добродушно посмеивался шаман.

«Мое имя убережет меня от всех опасностей», — произнес Лориан первое заклинание. С мелодичным благозвучным именем не страшен сам Китовлас! Мальчик бродил по пустынному острову. Прислушивался к невнятным ночным звукам. Что это? Где это? Вверх по течению? Или на противоположном берегу? Шальной неугомонный ветер, что ли, смеется над рекою? Есть ли имя у ветра, если реку зовут «Миссия»? «Теперь у меня появилось имя. А есть ли название у огромного мира? Может быть, это имя — „Вселенная"? От какой беды защищает планету удивительно красивое имя „Перуника"? И отражается ли человеческое „я" в имени человека?» Лориан устал от духовного напряжения и впечатлений и где заснул, не заметил. Говорил сам с собою, говорил с ночным ветром. Исступленные призывы Лориана были первой его молитвой: «О Большая Рыба! Помоги мне и озерному роду!» Бормоча то наивные детские молитвы, обращенные к Воде, то свирепые угрозы Китовласу, он крепко уснул.

Ему приснился странный сон. Будто их с отцом прогнали из племени. И вот сын спрашивает у отца: «В какую сторону нам идти?» — «Пойдем вслед за Солнцем», — отвечает отец. Долго шли они по чужой стране. Все как в рассказах безобразной старухи и многоопытного шамана. Густой желтый воздух застревал в горле, черный песок обжигал ноги, зеленые камни разговаривали с ними, угрожая и сбивая с пути. Отец и сын искололи ноги о цветной песок. Босиком по чужой стороне не очень-то походишь. Странно, но, наблюдая все эти яркие, пестрые картины, он сознавал, что видит вещий сон. И даже подумал, не пробудившись: «Какие у меня желтые сны». Нр потом желтый цвет сменился красным — цветом физической боли. Мальчику было душно, он задыхался во сне и прикусил язык. От солоноватого вкуса крови, разлившейся во рту, проснулся. Пробудился возле плавника каменной рыбы. Спал без подстилки, но не было никакой ломоты в теле, на которую часто жаловался шаман. Проснуться возле плавника каменной рыбы — к удаче.

Он ликующе запрыгал на одном месте. В безмятежном босоногом детстве бывает настроение, когда хочется скакать от переполняющей тебя беспричинной радости бытия. Долго хлюпал по темной воде босыми ногами. Думал: «Раньше, Большая Рыба, я считал тебя мерзкой и совсем не любящей людей. Мне казалось, что ты проглотила имена всех мальчиков и девочек. И поэтому была бесформенно толстой. Отныне я знаю: ты такая, какой тебя видит отец, — красивая и сильная». Разговаривать с самим собой ему в диковинку, он ведь малолетний шаман, не прошедший шаманского посвящения, ребенок, так и не ставший взрослым на обряде посвящения в речные мужчины. Лориан сквозь туманную дымку пытался рассмотреть копошение людских фигурок на берегу. Фыркнул в знак презрения к тем, кто покорен и не похож на озерных людей. В родном становище скоро проснутся и засуетятся женщины. И может быть, вскоре мать выйдет на берег реки и посмотрит в сторону острова. «Мама, я здесь, я. помню тебя». Впрочем, что кричать? Общаться им запрещено. Но кто запретит думать и сердцем чувствовать родную кровь? «Мама, я верю, что ты не забыла меня. Я всегда буду любить и помнить тебя».

Поначалу жить на острове было не очень трудно. Недолго осталось отцу обрабатывать резцом крохотный остров. Скоро все увидят и поймут, что это Большая Рыба, божество, которое плывет против течения. И пораженные люди увидят каменную фигурку мальчика в ее распахнутой пасти. Каменному мальчишке легче, но что делать Лориану? Камень, выступающий из речного потока, дает племени только одну рыбу-скалу. Чем заняться мальчику, когда он станет взрослым? И если он станет шаманом, где искать новое племя, нуждающееся в молодом мужчине, обладающем бирюзовым перстнем?

В следующую ночь Лориан решил плыть, пока не устанет. Будет плыть по течению, пока не встретит свой остров. У отца отпросился, сказал, что поплывет на берег проведать маму. А поплыл по течению на запад. Если раньше он всегда плавал в теплой воде, то на этот раз вода была почти ледяная. Словно река выражала недовольство его безрассудным поступком. Он знал: мужчиной становятся не перед распахнутым ртом каменного чудовища. Мужчиной становятся в студеной черной воде. Он сам устроил себе это посвящение во взрослые. Худенькие, с едва обозначившимися мускулами руки поочередно поднимались над темной, с желтыми лунными бликами водой. Долго плыл Лориан, плыл до рассвета. Но не увидел восходящего солнца, так как плыл к солнцу затылком. Золотое светило вынырнуло с речного дна, но утренней зари мальчик не заметил.

Он провел ночь и утро в непрестанном движении. Желто-звездная ночь продолжала искриться на мокрых ресницах юного пловца.