"Алгоритм любви" - читать интересную книгу автора (Безелянская Анна)

Глава 7 УЧЕНЬЕ НЕ ТОЛЬКО СВЕТ,  НО И - ЛЮБОВЬ

Эта глава несколько отличается от предыдущих. Наши герои - ученые и мыслители. Считается, что их мир - совершенно другая область сердечных отношений. Писатель конца XIX века Н. Дубинский уверен, что "в мире поэтов, художников, музыкантов, вообще людей искусства (и даже политиков!) мы сплошь и рядом наталкиваемся на бурные страсти, огонь и лаву в проявлении любовного чувства, но в мире жрецов науки и мыслителей нас поражает спокойствие и тишина. Точно мы вступаем в мирную гавань после бурного плавания. Все позади: и шум волн, и ломающиеся мачты, и небо, покрытое свинцовыми тучами,- перед нами земля..."

Какое заблуждение! Да, конечно, это земля, но не ровная поляна с обязательными ромашками и васильками. Порой здесь дремучий лес, "где проходимцем ревность залегла". Здесь нас подкарауливают свои причуды любви. Например, Пьер Кюри выучил польский только для того, чтобы разговаривать со своей женой Марией Склодовской на ее родном языке. А как объяснить случай, который произошел с женой знаменитого швейцарского естествоиспытателя Жана-Луи Агассиса. Преданностью, терпением и... любовью. Однажды утром, надевая туфли, она резко вскрикнула и поспешила вытащить ногу. Профессор проснулся и недовольно спросил, что случилось. "Из моей туфли выползла маленькая змея!" - в ужасе воскликнула испуганная женщина. "Только одна? поинтересовался профессор.- Там их должно быть три. Я положил их на ночь в твои туфли на меху, чтобы змеям было потеплее...." Немая сцена.

Ангелом-хранителем своего мужа Эдуарда Дженнера, открывшего вакцину против оспы, бала его жена Катерина Кингскот, прелестная, очень хорошо образованная женщина. Дженнер слыл ханжой и завистником, современники отмечали его трудный характер. Любящая женщина легко и тактично сглаживала острые углы его взаимоотношений с окружающими. Иногда Дженнер даже предлагал своим собеседникам: "Поговорите обо всем с моей женой..." Даже тяжелобольная, умирающая Катерина создавал в семье легкую, веселую атмосферу. Ее утрата была для ученого невосполнимой.

Неутешным был после смерти своей жены знаменитый геолог Чарльз Лайэл. Ученый страдал болезнью глаз. Когда он не мог работать, то его дело продолжала жена, пока не проходила боль и Лайэл мог вернуться к работе. 40 лет жена была его помощником и другом. После ее кончины он был уверен в их скором "свидании": "Так как мне уже 76 лет, то разлука моя с женой может быть только кратковременной".

Когда мы с вами в школе изучали законы Фарадея, меньше всего задумывались о том, что он за человек, и уж совсем нас не интересовало, каким был в частной жизни ученый, который предвидел существование электромагнитных волн. А он был счастлив в любви.

Майкл влюбился в Сару Барнард сразу и навсегда. Когда девушка показала отцу письмо с предложением руки и сердца, тот заметил, что "любовь не раз превращала в глупцов даже величайших философов".

Трудно оказать, что побудило Сару помедлить с ответом - неуверенность в своем чувстве или недоверие к стремительному натиску Фарадея,- но она уехала на курорт. Подумать. Но Майкл-то все решил для себя. Зачем думать? Он отправился за ней.

Романтическая прогулка в горах, красота заходящего солнца... И запись в дневнике, признание влюбленного: "Каждая минута дает мне новое доказательство того, какую власть ты имеешь надо мною..."

Сара принимает предложение ученого. Он счастлив: "Раньше мне казалось невозможным, чтобы я или кто-либо другой мог быть охвачен таким сильным чувством".

Свадьба была скромной. Спустя 28 лет он вспоминал: "12 июня 1821 года я женился - событие, которое больше всяких других содействовало моему счастью на земле и моему здоровому состоянию духа".

Вместе они прожили 47 лет. Редко расставались. Признанием в любви к ней были его письма: "Я пришел к убеждению, что нет на земле удовольствия, которое могло бы сравниться с тихим миром семейного очага. Даже здесь мне хотелось бы быть около тебя. О, как мы счастливы! Поездки, подобные нынешней, учат меня только еще больше ценить наше счастье!"

Последуем же совету великого ученого - давайте больше ценить и беречь свое счастье.

Как мы знаем из учебников истории, 31 октября 1517 года Мартин Лютер вывесил на дверях замковой церкви в Виттенберге свои тезисы против пороков и индульгенций римской католической церкви. В 1520 году его отлучили от церкви, однако это уже не имело значения. У Лютера появились сторонники. Реформация набирала силы. В первую очередь она затронула монастыри, практически упразднив их. Монахи и монахини получили возможность жить свободно. Но как мы теперь с вами поняли, надо уметь жить свободными. Выйдя на волю, в мирскую жизнь, нужно было найти свое место, учиться жить заново. Мартин Лютер старался помочь этим людям, особенно женщинам, если их не принимала семья. Так, например, случилось с Катариной фон Бора.

Девушка родилась в 1499 году в Тюрингии в обедневшей дворянской семье. Ее совсем ребенком (восьми лет) отправили в монастырь, где она дала обет жить в бедности, послушании и целомудрии. В 1521 году, когда монастырь перестал существовать, Катарине было 22 года. Она получила прекрасное католическое образование, ее личность сформировалась в монастырской аскезе, ее взгляды на жизнь определены. И что ей теперь делать? Пусть не по своей вине, но она нарушает обет, она грешница. Всякая реформа, политическая, экономическая или религиозная, решает глобальные задачи. Она как молох перемалывает частные судьбы. И мы, попавшие под жернова наших реформ, можем только посочувствовать этой женщине.

Семья принять ее отказалась. Брак с одним из друзей Лютера не получился. Катарина приняла это смиренно - это наказание за нарушение обета. Ей повезло в другом: Мартин Лютер принял ответственность за ее судьбу на себя. Он просит жену художника Лукаса Кранаха временно позаботится о девушке.

В 1524 году Мартин Лютер снимает с себя монашескую рясу. Он решает жениться на Катарине. Вдруг вспыхнула любовь? Нет. "Брак для него,- пишет Г. Реймерс в книге "В тени гениев",- это освященный Богом союз, акт послушания не только Всевышнему, но также и своему земному отцу, желавшему продолжения рода". Его, естественно, одолевают сомнения: "Мне не чуждо желание, испытываемое мужчиной. Я не каменный. Но я должен осознавать, что каждый день могу стать жертвой своих врагов и быть сожжен на костре как еретик. Поэтому не могу рассчитывать на долгую жизнь". Но, видимо, желания сердечные не вняли голосу разума.

Венчание состоялось 13 июня 1525 года. Лютеру 42 года, Катарине - 26. Все их имущество - комната в заброшенном августинском монастыре в Виттеберге. Курфюрст назначил Лютеру небольшую, но постоянную пенсию, а в качестве свадебного подарка преподнес серебряный бокал.

Так началась эта супружеская жизнь, освященная церковью и чувством долга.

Как чувствовала себя Катарина? Биографы Лютера, как правило, несправедливы к этой женщине, называя ее суровой, требовательной. А могла ли она быть другой? В нищенской обстановке, да еще с мужем, который мог все отдать страждущим! Чтобы прокормить семью, она вынуждена была не только экономить, а быть скаредной. Из шестерых детей двое (девочки) умерли в детстве. Сыновей вырастила, дала им образование. Особенно Лютер радовался первенцу: "Я счастливый человек. Катарина - лучшая и любимая жена в мире подарила мне сынишку, маленького Ганса Лютера. Хвала Господу Богу. Я стал отцом благодаря Его исключительной милости". Ганс со временем стал юристом.

Средневековый быт был тяжелым. Катарине, возможно, приходилось труднее, чем ее сверстницам, поскольку кормила она не только семью, но и тех бесконечных посетителей, паломников, идущих к Лютеру.

Это был "настоящий постоялый дом для бедных". А Катарина умудрилась еще и собрать небольшое состояние. Каким образом? Тяжким трудом. Катарина арендовала крестьянский двор, откармливала скотину, выращивала пшеницу, разводила рыбу в прудах. Лютер восхищался женой, ласково называл ее "моя маленькая торговка поросятами".

Но не только производством еды занималась Катарина. Она много времени уделяла созданию уютной семейной жизни. Это были нормальные люди, которые любили музицировать, петь и даже танцевать. Вечерние трапезы плавно переходили в беседы, диспуты.

Катарина не была красавицей, но "чистота черт ее лица, серьезность во всем облике создают впечатление человека долга, который для нее не тяжкая ноша, а важная задача в жизни". Такой ее можно увидеть на портретах Кранаха. Такой ее представляешь, когда видишь квартиру, сохранившуюся до наших дней в монастыре Виттенберге. Она отделана панелями в строгом стиле Ренессанса; сохранились великолепные потолки, кафельная печь, украшенная зеленой глазурованной майоликой. Сохранилась и часть мебели. А главное сохранилось ощущение, что Катарина любила свой дом.

Сэмюел Джонсон очень любил свою жену. Он тяжело переживал ее кончину и до конца своих дней хранил обручальное кольцо жены вместе с листочком бумаги, на котором написал: "Увы! Элизабет Джонсон. Вышла замуж июля 9-го, 1736. Скончалась, увы! Марта 17-го, 1752".

Вы спросите, кто это, Сэмюел Джонсон? Литературный критик, лексикограф и издатель собраний сочинений Шекспира. Его шутливый совет "с умными беседуй, с богатыми обедай" приводил в восторг современников. Он так же важен для английской культуры, как для нас с вами Владимир Даль. Сэмюел Джонсон создал "Словарь английского языка", а знаменит стал, когда его друг Босвелл написал о нем книгу. Вы можете прочитать о нем в книге Герды Реймерс "В тени гениев".

История, о которой я хочу рассказать, началась еще в те времена, когда Сэмюел был нескладным юношей 24 лет. Именно тогда его, некрасивого и бедного, полюбила вдова купца из Бирмингема, которая была старше его на 20 лет. Звали вдову Элизабет Портер. У нее была 18-летняя дочь и двое сыновей-подростков. И большое состояние. И огромная потребность любить.

Красивая блондинка с темными глазами. Немного расположенная к полноте. Пышные светлые волосы. Она была хороша той отцветающей красотой, которая уходит вдруг - достаточно небольшого порыва ненастья. Полюбив. Элизабет, или Тетти, не рассуждала - она действовала. Она была лидером в этом браке. А Сэмюел поддался ее чувству и... полностью отдался ему. Он действительно полюбил Элизабет и никогда не сожалел об этом: "Моя дорогая девочка", "моя очаровательная возлюбленная", "моя Тетти" - так называл он ее на протяжении всей жизни.

После свадьбы, осенью 1736 года, они организовали интернат для мальчиков. Однако дела пошли не очень хорошо, и Джонсоны вынужден были переехать в Лондон.

Наследство Элизабет было таким образом израсходовано, и пришлось все начинать сначала. Не это пугает Элизабет. Возраст! В момент стресса он дал о себе знать. Тетти с замиранием сердца подходила к зеркалу: опять новые морщины! Утром мучают отеки.

Большой город раздавил ее. Там, у себя дома, она знала каждый дом. Можно было зайти к знакомым, поболтать, провести с ними долгий зимний вечер, когда муж занят работой. Он так много работает, его невозможно оторвать от письменного стола. Но атмосфера маленького городка успокаивала ее, смягчала напряжение, утешала. А здесь, в Лондоне, так шумно, пыльно. Мало зелени. Так сыро. И люди, множество людей, и все куда-то торопятся, не обращают ни на кого внимания.

Настроение Тетти теперь редко бывает хорошим. Пропал румянец на ее совсем недавно нежной коже. Приходится пользоваться румянами, а это так некрасиво...

Совсем незаметно роли в семейной паре поменялись. Некогда уверенная в себе, красивая и богатая Тетти вдруг почувствовала себя абсолютно одинокой. На ее долю выпала горькая участь: она полюбила молодого мужчину, она стала своеобразным трамплином для его будущей карьеры. Тетти потеряла сыновей, ибо родственники сочли ее поступок безнравственным и отняли детей. Она никогда более не видела мальчиков. Дочь поддерживала ее, но ведь у нее своя семья.

Элизабет осталась наедине со своей болью. Отстаивать право на свое собственное счастье - это и сегодня большой внутренний подвиг женщины, а тогда, в середине ХVIII века,- это поступок. Тетти не выдержала испытания. Все чаще она стала выпивать...

Сэмюел по-прежнему любит свою жену. Но он все реже бывает дома. Большой город открыл ему большие возможности. Жизнь наполнилась новым содержанием, новыми удовольствиями. Он молод, он полон сил и идей. Он весь в работе. Он не спешит домой... Кто посмеет его осудить?

Постепенно дела Джонсона пошли в гору, появилась возможность купить небольшой дом в Лондоне (сейчас в нем расположен музей ученого). Купил он дом и для Тетти в Хэмпстеде, где она проводила большую часть времени, отказавшись жить в Лондоне. Жила с компаньонкой, которая одновременно выполняла функции медицинской сестры и сиделки. Это оказалось необходимым: все хуже чувствовала себя Тетти, все чаще оставалась она в постели.

Она умерла в 1752 году. Джонсон безутешен. Но на этом его жизнь не закончилась. У него были другие женщины, но он всегда отмечает дни ее рождения и смерти. Спустя 30 лет после ее кончины он записывает в дневнике: "Может быть, Тетти знает, что я молюсь за нее. Подумать только, мы были женаты семнадцать лет и разлучены уже ровно тридцать". Судя по всему, ее любовь по-прежнему освещала ему жизнь. Он заказывает в церкви Личфилда эпитафию для памятника жены, состоявшую из множества традиционных изречений, написанных по-латыни. Но главный памятник для Тетти был в его сердце.

Французский философ-позитивист Огюст Конт утверждал, что "всякое позитивное мышление заключается преимущественно в способности ВИДЕТЬ, ЧТОБЫ ПРЕДВИДЕТЬ, изучать то, что есть, и отсюда заключать, что должно произойти...". Его собственная жизнь показала спорность этого теоретического построения, ибо реальная ситуация преподносит сюрпризы, не укладывающиеся в "общие положение о неизменности естественных законов".

В тот вечер, когда Огюст Конт собирался в гости к своему ученику Максу Мари, он меньше всего предвидел, что встреча с сестрой Макса Клотильдой де Во не только перевернет всю его жизнь, но и расстроит всю его сложную философскую систему. Как написал в своей книге Клод Карон, "в тот день апостол позитивизма сделал шаг в направлении мистицизма". Вся дальнейшая жизнь философа стала подтверждением его же постулата: "Можно устать от мыслей и даже от поступков. Но нельзя устать от любви..."

Любовь настигла Огюста Конта, когда он меньше всего этого ждал. Ему 46 лет. Известный, всеми уважаемый ученый, Конт преподавал механику в Политехнической школе в Париже, вел курс математики в частном институте. Жил уединенно, круг его общения - преподаватели школы, ученики, среди которых Макс Мари. Огюст Конт, такой всегда осторожный, легко принял приглашение Макса. Возможно, сказалось одиночество, отсутствие тепла большой семьи. Ведь последние годы он жил только с преданной няней Софи.

Огюст Конт родился в Монпелье 19 января 1798 года. Блестящие математические способности позволили ему поступить в Политехническую школу. Учеба, увлечение политикой, знакомство с Сен-Симоном, занятия философией, размышления, дискуссия - вот круг его интересов. Но молодость берет свое. В мае 1821 года юный Огюст встретил свою будущую жену Каролину Массен, девушку вольных нравов.

Свободная любовь молодых привела тем не менее в 1825 году к свадьбе, но церковные узы не остановили Каролину. Она продолжала свои романтические приключения, что довело Огюста до безумия: его поместили в психиатрическую больницу. Надо отдать должное Каролине: она не щадя сил ухаживала за мужем, которого врачи считали неизлечимым. Запоздалая преданность жены, ее уход, домашние стены (Каролина забрала его из больницы) сотворили чудо - Огюст выздоровел. Но отношения, увы, были безвозвратно испорчены. Огюст более не доверял своей жене. Постоянное ощущение неуверенности, тревоги преследовало его. Он даже пытался покончить с собой, бросившись в Сену с моста Искусств. И опять его спасло чудо - случайный прохожий. Как будто Провидение берегло его для других испытаний.

Каролина Конт не могла, да и не хотела больше жить в таком напряжении. Но ситуация осложнялась тем, что в те времена не было разводов. Поэтому разошлись полюбовно: Каролина получила пожизненное содержание, а Огюст долгожданную свободу и возможность спокойно работать.

И вот апрель 1844 года. Перед нами уже немолодой человек, полностью посвятивший себя науке. Некрасив, всегда одет в черное. На первый взгляд суров, но глаза добрые. Спущенная на манер Наполеона челка прикрывает уже наметившуюся залысину. Манера разговаривать отталкивающая: говорит быстро, горячо, заикаясь, разбрызгивая слюну, собирающуюся в уголках губ. Трудно рассчитывать на взаимность очень красивой женщины. Ей 29 лет. У нее за плечами тоже неудавшееся замужество. Живет с братом и матерью. Небольшая рента от дядюшки. Ей трудно и одиноко. Ее сердце открыто для любви. Но... Встреча с учителем брата принесла полное разочарование: стар, уродлив...

Вот так встретились два одиноких человека, которым судьба приготовила испытание ЛЮБОВЬЮ... Он выдержал это испытание. Ей пришлось труднее - она не полюбила.

Огюст Конт потерял всякий покой. Его занятия философией, преподавание в школе утратили былой интерес. Главным в жизни стала любовь. Любовь поклонение, любовь - культ: "Невозможно постоянно мыслить, но можно постоянно любить". Роман в письмах. Конт послал своей возлюбленной 96 писем, почти столько же получил от нее. Первое он ей написал 30 апреля 1845 года. "С одной стороны,- рассуждает Клод Карон,- он был мужчиной, влюбленным, как школьник, и полным необузданных желаний, которого страсть, должно быть, затягивала так, что он терял контроль над собой, а с другой в нем просыпался своего рода бюрократ, который снимал копии с посылаемых их писем, нумеровал их и регистрировал в особой тетради. И почерк был одинаково ровным с начала до конца, каким бы жаром и какими бы страстными призывами ни заполнялись строчки". Может быть, именно тогда философ и написал, что следует "действовать по чувству и думать для того, чтобы действовать". Эмоции и хладнокровие, уравновешенность - вот сущность жизни?!

Они виделись только в семье ее брата. В доме Огюста Конта на улице Месьеле Пренс, 10 Клотильда была дважды в сопровождении матушки. Это были визиты вежливости, но они зажгли такой огонь надежды, что Клотильда была вынуждена остудить его: "...Я прошу и вас призвать на помощь все ваши высокие достоинства... Избавьте меня от переживаний, как я вам желаю избавиться от них..."

Но Конт не слышит ее. В очередном письме он признается: "Но ни за что не променял бы эту изумительную бессонницу на самое крепкое, какое только возможно, здоровье..." Клотильда лукавит: "Постараемся, чтобы в наших беседах было побольше живости и веселья". Огюст читает "другое": "Ваших двух дорогих записок оказалось достаточно, чтобы возбудить все мои одинокие мечты..."

В день Святой Клотильды он делает любимой необычный подарок: пишет сочинение "Философское письмо об общественном увековечении". В записке, прилагающейся к подарку, читаем: "Итак, вы сможете найти здесь первый пример более тесного единства, которое благодаря нашей драгоценной дружбе, надеюсь, мало-помалу установится между полетом самых высоких моих мыслей и порывами самых чистых чувств".

Клотильда и польщена таким подарком, и обеспокоена. Никакие меры, предпринятые ею, не помогают. Ее отказ действует на Конта, как удар: боль и новое признание в любви. Обеспокоена и семья.

Клотильда решила поставить точки над "i": "Я не способна отдаться без любви..." И совсем жестко: "Не изводите себя воздержанием, раз оно для вас так мучительно". И предложила завести любовницу.

Конт безутешен. Чем бы это для него кончилось - неизвестно, но в который раз вмешалось Провидение - у Клотильды обнаружили туберкулез легких. Нужны средства для лечения. Испытание любовью продолжалось...

Огюст Конт не отходил от больной: родные поняли свое бессилие перед ним и сдались. Тем более деньги на лечение давал Конт. Клотильда де Во умерла на его руках 2 апреля 1846 года.

После смерти любимой Конт стал писать обращенные к ней письма "Исповеди". Он перечитывал ее письма по одному именно в те числа, когда они были написаны. Иногда молитвенно склонялся на колени перед креслом, в котором она сидела. Постепенно он отдалился от мира, рассорившись с оппонентами, расставшись с учениками. Он весь ушел в создание собственной религии, им овладела идея культа Девы Марии. Отказ Клотильды от его любви, от близости с ним навел его на мысль об отрицании полового акта вообще. Безумец стал мечтать о Золотом веке, в котором женщины будет способна беспорочно зачать свое дитя. Такая ли уж это фантастика в наше время пробирочных детей?!

Его часто видели на кладбище Пер-Лашез, где похоронена Клотильда. Он приходил к ней на могилу, читал свои письма, делился своими идеями.

Огюст Конт умер 5 сентября 1857 года.

Гильотина не знает сострадания. Она безучастно опускается на голову жертвы, ей безразлично - просто смертный или гений приговорен. Люди, напротив, знают, что творят. "Республика не нуждается в ученых",- заявил председатель трибунала в ответ на петицию в защиту Лавуазье. Судьба ученого была решена.

Антуана-Лорана Лавуазье считают основателем химии как науки. До него в этой области господствовали ненаучность и непоследовательность "Химического эксперимента, соответствующего духу точного естествознания, не было и в помине",- утверждает З. Гельман. В 1789 году был издан "Начальный курс химии", где Лавуазье описал закон сохранена материи и движения, который в настоящее время называют "законом сохранения массы".

Так чем же ученый провинился перед Французской революцией? Оказывается, он открывал не те законы. Он был атеистом. А революционеры крушат старое, чтобы создать свою новую религию. Для них атеизм, нигилизм явления неприемлемые. И Максимилиан Робеспьер не доверял атеисту Лавуазье. Тем более что тот имел "наглость" быть не только гениальным ученым, но и очень богатым человеком. А этого не могут простить даже неподкупные рыцари революции.

Когда Лавуазье было 25 лет, он вступил в Генеральный откуп могущественную организацию, которая еще с XVII века арендовала у французского короля права по взиманию различного рода пошлин на монопольную торговлю табаком, солью и вином. Естественно, работая откупщиком, Лавуазье разбогател. Так что все смешалось в его судьбе: политика, финансы, наука. Робеспьер был беспощаден. Арестованный откупщик Антуан Лавуазье не имел шансов на помилование. Как он воспринял свою участь? "Я думаю,- пишет он на прощание родным,- что воспоминание обо мне будет возбуждать некоторое сожаление, быть может, соединится с некоторой славой". И даже шутит: "Судьба, постигшая меня, по крайней мере избавляет меня от дряхления..."

Он был казнен 8 мая 1794 года. Знаменитый механик и математик Жозеф-Луи Лагранж, узнав про казнь, воскликнул: "Достаточно было всего лишь одного мгновения, чтобы отрубить эту голову, и потребуется, вероятно, целое столетие, чтобы породить ей подобную!"

Интеллектуальная элита Франции скорбела. Расправа с Лавуазье подтолкнула многих ученых к эмиграции. Среди оплакивающих Лавуазье в первую очередь следует назвать его жену. Мария-Анна-Пьеретта Польз потеряла сразу двух близких людей. Днем раньше, 7 мая, казнили ее отца Жака Польза, одного из генеральных откупщиков.

Мария-Анна была еще совсем ребенком, когда впервые ее увидел Антуан-Лоран. Но тем не менее свадьба состоялась в 1771 году. Жениху 28 лет, невесте - 14. По закону того времени девочка уже считалась совершеннолетней. Брак был очень счастливым. Мария-Анна, способная художница, брала уроки живописи у знаменитого Жака-Луи Давида. Именно его кисти принадлежит портрет супругов Лавуазье: мягкая, женственная, чуть ироничная Мария-Анна и как бы вопрошающий ее (а может быть, судьбу?) Лавуазье. Когда смотришь на этот портрет, понимаешь: это не идиллия для зрителя. Давид передал ту атмосферу любви и понимания, в которой жила эта семья. Детей не было. Было творчество, была наука. Ох, это трудные дети...

Мария-Анна-Пьеретта проиллюстрировала почти все труды своего мужа, включая "Начальный курс химии". Не исключаем, что и отредактировала тоже, ибо написан курс великолепным языком. Этот учебник историки считают "одним из бессмертных этапов цивилизации".

Мария-Анна пережила мужа на 38 лет. Она стала свидетелем огромной славы своего великого мужа.

Ежегодно 21 октября, в день рождения Альфреда Нобеля, Шведская академия называет имена очередных лауреатов Нобелевской премии. Это самая престижная международная награда. В зависимости от доходов фонда размер премии колеблется от 30 000 до 70 000 долларов. Как иронизируют журналисты, "эта сумма могла бы быть чуточку больше, если бы не одна алчная цветочница".

Казалось бы, нет человека на свете, который не слышал об Альфреде Нобеле, "самом богатом бродяге Европы", как называл его Виктор Гюго. И в то же время частная жизнь великого экспериментатора всегда была за семью печатями. Первым нарушил табу его личный секретарь Рагнар Сульман, выпустивший книгу "Завещание Альфреда Нобеля". В 1993 году книга появилась в России. "Будучи единственной биографией, написанной близко знавшим Нобеля человеком,- пишет Стиг Рамель, преемник Сульмана на посту директора-распорядителя Нобелевского фонда,- книга дает достоверную картину его жизни".

А жизнь этого человека, по мнению Сульмана, "от одного открытия до другого была сплошным научным экспериментом". Единственной областью, где Нобель (до поры!) не решался экспериментировать, была его личная жизнь. Очень высока была планка его запросов: Нобель искал идеальную любовь, духовную близость он предпочитал легким интрижкам.

Его грустные и кроткие глаза завораживали женщин и в то же время не располагали к откровенности. Женщины побаивались этого хрупкого господина, одетого всегда с аристократической неброскостью. Нобель был добродушно ироничен со светскими львицами, жаждущими победы, и поэтому казался неуязвимым. Но уязвимы все.

Однажды Альфреду Нобелю подумалось, что он встретил свою мечту. В 1876 году он жил в Вене. Ему была необходима секретарша, и он дал объявление. Берту Кински Нобель принял сразу. Прекрасно образованная, хорошо знающая музыку и литературу. К тому же Берта интересовалась наукой, политикой. Последним штрихом к идеальному портрету оказалось увлечение лошадьми, которых так любил Нобель.

Мечта вполне могла стать реальностью, если бы... Вот-вот, именно если бы...

Нобель полюбил Берту Кински, Берта тоже любила... сына барона фон Зутнера, в семье которого работала гувернанткой при двух сестрах Артура. Аристократка Берта была бесприданницей и не могла рассчитывать на согласие барона. Молодые тайно обручились, но баронесса, узнав об этом, предложила Берте покинуть дом. Девушка вынуждена была искать работу и нашла ее у Нобеля. Ей было интересно работать у великого ученого. Но только работать. Она по-прежнему встречалась с Артуром, а в июне 1876 года они обвенчались. Барону ничего не оставалось, как признать этот брак.

Альфред Нобель тяжело пережил крах своих иллюзий. Обострились недомогания, появился синдром старения, скорее психологический, но это не уменьшало его страданий. Видимо, этим и можно объяснить то, что произошло с великим Нобелем, что так потрясло знавших его людей и заставило многих из них покинуть ученого.

В тот же печальный 1876 год Нобель гулял по Вене. Его внимание привлекла хорошенькая цветочница. Разговорившись с ней, он проникся сочувствием к ее бедности, захотел ей помочь. Трудно сказать, что было основным в этом порыве: незатихавшая боль от разлуки с Бертой или нереализованный отцовский инстинкт, который пробудила в нем девушка.

И вот Альфред Нобель ставит самый роковой в своей жизни эксперимент он впускает в свою жизнь Софи Хесс. Поддавшись очарованию молодости, он не желает слушать разумные доводы окружающих. Да, она ленива и глупа, она "маленькая хищница", но его сердце оттаивало с ней, на душе становилось теплее.

Общество отвернулось от ученого, а он пишет Софи: "Моя добрая и нежная щебетунья. Я никогда не думал, что женщина, которая по сути еще совсем дитя, может значить для меня, старого ворчуна, так много". Нобеля волнует не признание обществом Софи, а все заметнее увеличивающаяся разница в возрасте (23 года): "На небосводе судьбы твоя звезда только восходит, тогда как моя уже клонится к закату". Так продолжалось 18 лет.

Отрезвление пришло вдруг. Нобель становится холоден, даже резок. А когда он узнал о связи Софи с венгерским офицером фон Капиваром, то расстался с "маленькой Софирль" окончательно, назначив хорошее по тем временам содержание. Софи незамедлительно выходит замуж за своего офицера, а тот обращается к Нобелю с просьбой... увеличить Софи пенсион. Нобель потрясен: "Бедная девочка. Пожалуй, теперь ты нуждаешься в сочувствии больше, чем в упреках". И отказал.

Альфред Нобель умер 10 декабря 1896 года. Софи в благодарность за все устроила грандиозный скандал: она требовала себе часть наследства в размере 6000 фунтов, в противном случае угрожала опубликовать все 216 писем Нобеля к ней. Родственники выкупили у "ненасытного чудовища" письма умершего. Но их ждало новое, еще более страшное разочарование.

Согласно завещанию Альфреда Нобеля, практически все его огромное состояние передавалось на учреждение пяти международных премий для "вручения людям всех национальностей, внесших наибольший вклад в развитие и процветание человечества".

Екатерина Лыжина не обладала ни терпением, ни самоотверженностью. Более того, она не понимала своего мужа и считала его почти сумасшедшим. Ей было непонятно, как солидный коммерсант может изучать археологию и различные языки. Его новое увлечение - древнегреческий язык (13-й по счету!) - вывело ее из себя. И как ни пытался Генрих Шлиман воздействовать на жену, ничего не получалось. Реакция была противоположной. Чем активнее приобщал Шлиман ее и детей к своим интересам, тем непримиримее становилась женщина. В итоге она даже не разрешила детям (а их было трое) выучить немецкий язык, родной язык отца.

Шлиман, испробовав все средства, развелся с женой, щедро обеспечив будущее своих детей. Расставшись с женой, он посылает письмо старому другу в Афины с необычной просьбой: "Найдите мне жену. Пусть она будет бедной, но образованной. ...Она должна быть греческого типа, иметь черные волосы и быть по возможности красивой. Впрочем, главное условие - доброе и любящее сердце". Было еще одно условие - избранница должна была любить... Гомера. Шлиман столь странное желание объяснил просто: он изучил древнегреческий, он мечтает раскопать ту Трою, которую воспел Гомер.

Письмо это озадачило друга и переполошило семью его ближайших родственников, которым он, архиепископ Вимпос Теоклетис, рассказал о просьбе Шлимана. Он не учел, что в семье подрастала красавица София. И то, что было сумасшествием для Екатерины Лыжиной, показалось судьбой для девушки и ее родителей. Особенно разволновалась мать, когда представила себе, какое блестящее будущее сулит дочери это замужество. Следует пояснить, что семья Софьи была очень добропорядочной, но бедной. Мать долго не размышляла - она тут же отправила Софью к фотографу, чтобы тот сделал с нее дагерротип.

Архиепископ решил быть честным и направил Шлиману портреты нескольких девушек. Каково же было его удивление и радость Софьи, когда Генрих явился к ним собственной персоной. Он сделал свой выбор - Софья Энгасироменос. И навсегда покинул Россию, где он жил, чтобы с новой женой отдаться своей мечте - открыть Трою.

Генрих Шлиман очень волновался, ведь темноглазой красавице было всего 17 лет. Может ли он, познавший уже крах семейной жизни, рассчитывать на счастье? Он был очень осторожен. Он постепенно приучал юную жену к себе, к своей жизни, своим пристрастиям.

Свадебное путешествие на корабле "Афродита" очень разочаровало Софью, ибо оно мало напоминало медовый месяц, к которому ее готовили мать и старшие сестры... Это был скорее семинар по введению в супружескую жизнь. Но она интуитивно угадала состояние мужа и с нежностью смотрела на него, слушала, как он в юности работал рассыльным, потом конторским служащим. Как постепенно занялся бизнесом, возглавил филиал "Шредер и Ко" в Петербурге, стал почетным гражданином города, купцом первой гильдии, женился. О подробностях первой женитьбы Шлиман умолчал, но Софью это и не интересовала. Она начала учить немецкие глаголы.

Так прошел этот странный медовый месяц. Супруги приехали в Париж. Видимо, прав был опытный Шлиман. Время, проведенное в путешествии, раскрепостило Софью и придало уверенности ему. Первая брачная ночь в Париже принесла им счастье.

А дальше началась жизнь, полная тревог, находок и разочарований. И самое большое разочарование - когда годы спустя Шлиман понял, что раскопал город более древний, чем Троя. В своем дневнике он сокрушался: "Я уничтожил то, что искал. Моя Троя, Троя, которую я и скал, Троя Гомера, лежит значительно выше. Я ее прокопал".

Официальная наука считала (да и считает) Шлимана любителем-авантюристом. И только Софья знала, чего стоит ему организация раскопок в местах, где весной полно ядовитых змей, а малярия валит с ног. Только энтузиазм Шлимана помогал побороть нежелание рабочих трудиться в сверхтяжелых условиях, преодолевать сопротивление чиновников, недоверие ученых. Они называли Шлимана сказочником и на все приглашения приехать на раскопки отвечали категорическим отказом. Только Софья была рядом, только она верила в его дело и поддерживала этой верой его.

И награда пришла. Когда наконец нашли то, что теперь называют "золотом Шлимана", их радость была безгранична. И молчалива, ибо они боялись спугнуть случившееся, боялись, что это мираж и он исчезнет. И Шлиман придумал замечательный пиаровский ход. Сделав детальную опись всех украшений, он надел их на Софью и сделал дагерротип. Этот портрет обошел все издания мира: ожившая богиня была прекрасна.

Впереди были новые открытия. Была зависть слабых и восторг друзей. И всегда рядом Софья, мудрая, счастливая, гордая за своего мужа.

Весна 1888 года. Столовая недорогого пансиона в Ницце, в котором живут в основном пожилые дамы. Они развлекают себя легкой беседой, изредка к ним присоединяется немолодой господин. Его глаза скрывают толстые стекла очков. Господин изысканно вежлив, учтив, в каждом движении сквозит утонченность. Одна из дам, англичанка, однажды призналась ему:

- Я знаю, мистер Ницше, что вы пишете. Я хотела бы прочитать ваши книги.

Ницше мягко возразил, что его ей не следует читать. Другая дама тут же подхватила разговор:

- Я знаю, мистер Ницше, почему вы нам не даете ваших книг. В одной из них вы написали: "Если ты идешь к женщине, то не забудь взять с собой плетку".

Ницше только грустно покачал головой:

- Дорогая моя, дорогой мой друг, вы заблуждаетесь, меня совсем не так надо понимать.

- А как?! - спросим уже мы с вами. И постараемся сами ответить на наш вопрос.

Сразу же оговоримся: Ницше не был сверхчеловеком. Крепкая мускулистая шея на его портретах - "мраморная ложь", как остроумно заметил Стефан Цвейг. Ницше не столь патетичен, сколь трагичен.

Он родился в семье пастора Карла Людвига Ницше 15 октября 1844 года в день рождения короля, что особенно радовало его отца и вызывало чувство гордости у юного Фридриха, названного в честь Фридриха Великого. В этом увидели знак необычной судьбы ребенка. И не ошиблись.

Несмотря на раннюю смерть отца, детские годы мальчика были счастливыми. Он окружен лаской и любовью матери, тетушек, сестры. Тогда же, в детстве, его постиг и главный "недуг" - "тиранический инстинкт творчества", за что друзья-ровесники прозвали его "маленьким пастором". В свободное время Фридрих писал стихи, сочинял музыку, импровизировал на органе в церкви. В детской голове созревали вопросы, ответы на которые он искал всю жизнь: что есть человечество? что есть он сам?

Ницше 14 лет. Он начинает вести свой дневник. Первая тетрадь заканчивается словами: "Жизнь - зеркало. Узнать себя в нем - в этом, сказал бы я, заключается главная цель. К этому стремится каждый из нас".

Позднее, вглядываясь в "жизнь-зеркало", Фридрих решит, что познал себя:

Да, я знаю, кто я:

Я, как пламя, чужд покоя.

Жгу, сгорая и спеша.

Охвачу - сверканье чуда,

Отпущу - и пепла груда.

Пламя - вот моя душа.

(Пер. В. А. Зоргенфрея)

Пламя еще не разгорелось, но уже видны его первые всполохи. Ницще-юноша полностью погружен в книги. Они - единственные его спутники. Его любимое состояние - лист белой бумаги, на которой можно излить "множество образов, чувств и мыслей". Он часто уединяется: "Нас двое - я и одиночество". Это станет рефреном жизни: "я и одиночество".

Но на дворе весна. Он юн. Его дух еще не властен над плотью. У одного из профессоров Ницше встретился с милой девушкой, в которую тут же влюбился. Он мечтает, как будет приносить ей книги, как они вместе буду заниматься. Новое чувство томит его. Увы, девушка не заметила влюбленности Фридриха. Первый неудачный опыт.

Вы думаете, Ницше потерял покой и сон? Нет, он принялся за чтение "Пира" Платона и трагедий Эсхила. Эстетические наслаждения оказались сильнее плотских желаний и томлений.

Чтобы пресечь всевозможные домыслы, отвечу сразу на возникший у читателя вопрос: Ницше был традиционной ориентации. Дело заключается в другом. В отличие, например, от "веймарского мудреца" Гёте, чей донжуанский список был хоть и скромнее, чем у Пушкина, но внушителен, Ницше был "Дон Жуаном Познавания".

"Дон Жуан,- считает Стефан Цвейг,- его брат по духу. Подобно тому как великий соблазнитель среди множества женщин настойчиво ищет единую, так Ницше среди всех своих познаваний ищет единознание, вечно не осуществленное и до конца не осуществимое; до боли, до отчаяния чарует его не овладение, не обладание и нахождение, а преследование и поиск.

Тобой гоним, о Мысль!

Безвестная! Сокрытая! Ужасная!

Он стремится познать истину, как мужчина, который познает женщину, срывая с нее покров тайны. И это вечный процесс, ибо, говорит он, тот, кто мнит: я обладаю истиной,- сколь много он не замечает!"

Хорошо, скажете вы, истина - это понятно. Но женщина?! Или в погоне за познанием истины философ совсем забыл о женщинах? Нет и нет, успокоим мы читателя. Женщина для Ницше тоже предмет познания. Если даже бегло вы посмотрите "Человеческое, слишком человеческое", "Злая мудрость", "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", то станет очевидно, как волновало Ницше это непонятное существо - женщина. "Женщина была до сих пор величайшей роскошью человечества". И далее он уточняет: "Через женщину природа показывает, с чем она до сих пор справилась, работая над человеческим образом... Совершенная женщина во всякое время есть праздность Творца в каждый седьмой день культуры; отдых, обретаемый художником в его произведениях". Он считает, что совершенная женщина есть более высокий тип человека, чем совершенный мужчина, но при этом предупреждает: "Но и нечто гораздо более редкое".

Ницше высоко ценит интеллект женщины, считая, что "интеллект женщин характеризуется полнейшим самообладанием, присутствием духа, использованием его выгод". Он предупреждает о высокой ответственности женщины-матери, ибо "мелодия жизни исходит от женщины":

"Каждый носит в себе образ женщины, воспринятый от матери; этим определяется, будет ли человек почитать женщин вообще, или презирать их, или, в общем, относиться к ним равнодушно".

Ницше почитал свою мать, почитал женщин, но не идеализировал их: "Слишком долго в женщине были скрыты раб и тиран. Поэтому женщина не способна еще к дружбе: она знает только любовь. В любви женщины есть несправедливость и слепота ко всему, чего она не любит. Но и в знаемой любви женщины есть всегда еще внезапность и молния, и ночь рядом со светом".

Мы не знаем, познал ли сам Ницше удар молнии женской любви, ибо интимная сторона его жизни была известна только очень немногим. Свидетельств осталось еще меньше: письма, книга его сестры, воспоминания Лу Саломэ (речь о ней пойдет ниже). Да книга самого Ницше "Моя сестра и я", написанная в тот трагический период его жизни, когда трудно понять, где эротические фантазии, а где действительность. Зато появилось много всевозможных спекуляций на эту тему, отвечающих моде момента - найти клубничку в жизни гения.

Оставим же сбор ягод любителям-садоводам, а сами вернемся к Ницше.

Его безудержные занятия спровоцировали дремавший недуг - постоянные головные боли, болезнь глаз. Уже в 26 лет Фридрих стал профессором философии и тогда же был вынужден оставить университет и заниматься свободным творчеством. Он пишет философские трактаты, создает свои научные теории. И постоянно в дороге: Ницца, Сорренто, Турин, Мариенбад. И вновь Ницца, и вновь Венеция: "Я снова вижу голубей Сан-Марко":

На небе, точно вышитом из шелку,

Застыла башня, небо заслоня!

Люблю ее, ревную втихомолку...

Я б душу выпил из нее до дна,

Какое светлое причастье,

Неся ее в себе и без умолку!

- на счастье мне! на счастье!

И всегда в гостиничном номере, один с одиночеством и непреходящей болью. Тошнота и судороги, почти полная слепота. И за все долгие годы скитания, сетует Цвейг, "ни минуты бодрящего отдыха в веселом дружеском кругу, и ночью ни минуты близости к нагому и теплому женскому телу..."

"Да женитесь вы на какой-нибудь богатой невесте! - в сердцах посоветовал ему Вагнер.- Вам надо либо жениться, либо написать оперу... Однако женитьбу я все же считаю за лучший выход".

Действительно пора. Ницше уже 30 лет. Но где взять жену? Украсть? А почему нет, удивляется Вагнер. Он-то сам украл свою Козиму, ибо не умел отказывать себе ни в чем. А вы можете себе представить Ницше подобным "вором"? С его тихим голосом, мягкими манерами, печальными глазами, такими больными, но еще такими прекрасными, мерцающими.

В октябре 1874 года он пишет своему другу мадемуазель Мейзенбух: "...То, что желаю сейчас (я говорю это вам по секрету), так это прежде всего хорошую жену". В 1876 году он встречает в Женеве голландку Матильду Трампедах. Несколько дней знакомства, и он пишет ей письмо с предложением стать его женой. И получает отказ. Позже признается: "Я приходил в ужас при мысли о том, что она даст согласие на мое опрометчивое предложение... Мои звезды оказались ко мне благосклонны в тот день, и красивая голландка ответила на мое предложение отказом". И в дальнейшем он будет испытывать подобную "благосклонность звезд".

Мадемуазель Мейзенбух не забыла просьбу своего друга. Она-то не догадывалась о его "сговоре" со звездами. Эта удивительная женщина жила тем, что делала добро людям. Она любила Ницше за мягкость и нежность его сердца и от всей души хотела найти ему хорошую жену. Но прошли годы, прежде чем ей показалось: нашла.

Луиза, или Лу фон Саломэ, родилась в Петербурге в 1861 году. Ее отец Густав Карлович, выходец из Прибалтики, верой и правдой служил русскому престолу, за что получил чин генерала и дворянский титул. В Петербурге он был известен. Мать Лу происходила из семьи немецких фабрикантов. Лу "по-русски плохо знала", ее родным языком был немецкий, в отличие от пушкинской Татьяны она росла не с русской няней. Жила она в замкнутой аристократической петербургской среде, несколько снобистской и холодной. На ее становление сильное влияние оказал пастор Жийо, который учил девочку-подростка философии и преподал первый урок греховной ласки: во время проповеди пастор гладил девочке коленки.

В 19 лет Лу покинула Россию, чтобы получить образование. Какое-то время она посещала лекции в Цюрихском университете; особенно ее привлекали религиозная философия и психология. В дальнейшем Лу Саломэ, женщина утонченная и эротичная, станет знаменитой писательницей, чье имя окружено легендами, мифами, тайнами. Одна из них - встреча с Ницше.

Когда в 1882 году мадемуазель Мейзенбух предложила Лу познакомиться с Фридрихом Ницше, девушка согласилась. Ей было интересно поближе узнать знаменитого философа, сочинения которого лежали в ее дорожном сундучке.

Мейзенбух, встретив Лу Саломэ, решила, что эта "молодая русская" очень подходит ее другу. Откуда ей было знать, что Лу меньше всего собиралась быть "хорошей женой", что у нее были совсем другие планы на собственную жизнь? Вот так, стремясь сделать добро, мы порой только осложняем жизнь близким. Мейзенбух об этом не думала, а просто приняла желаемое за действительное. Недюжинный ум Лу, ее чрезвычайная интеллектуальная восприимчивость позволили надеяться, что Нище найдет в ней прекрасного собеседника. Увы, этого так мало, чтобы стать хорошей женой!

Мадемуазель Мейзенбух много рассказывала девушке о своем друге: "Это очень суровый философ, но это самый нежный, самый преданный друг". Саломэ слушала с сочувствием и выразила желание познакомиться. Встречу назначили в Риме, у собора Св. Петра. Ницше был заинтригован: богато одаренная натура, твердая в своих убеждениях. Последнее особенно импонировало ему.

Ожидания Фридриха оправдались: Лу сразила его сразу. Она не была красива классической красотой, но ее обаяние обволакивало. Ее спокойный взгляд, мягкие уверенные движения заворожили Ницше. В письме к Мейзенбух он восхищается: "Вот душа, которая одним дуновением создала это хрупкое тело". Он, кого называли пророком, не прочувствовал эту душу, не понял, что ее настолько потрясла сила его мысли, что Лу потеряла сон. Это было преклонение перед гением, но не влюбленность в мужчину. А Ницше жаждал любви и потому со всей страстностью своей натуры отдался этому чувству. После встречи в Риме они отправились в Люцерну. Но не одни... С ними был друг и ученик Ницше Пауль Рэ. Естественно, влюбленный в Лу.

Что же так привлекло Ницше в этой "молодой русской"? Ум? Красота? Нечто большее, о чем женщины (во все времена) просто не задумываются. А напрасно.

Стендаль говорил: "Умейте занять женщину, и она будет ваша". Он имел в виду, разумеется, что лучшее из занятий - говорить о ней, слушать ее. Так вот, смею перефразировать писателя: умейте слушать мужчину, и он будет ваш. Лу Саломэ умела слушать, и это делало ее неотразимой.

Ницше рассказывал девушке о своей жизни, о детстве в деревянном домике, о первых сомнениях, о своем открытии Шопенгауэра и Вагнера, о тревогах за будущую жизнь. "Что меня ждет впереди? Какие новые мытарства?" "Я никогда не забуду тех часов, когда он открывал мне свои мысли,вспоминала Саломэ.- И в самом деле, жизнь для него была сплошным страданием". Он не признавался ей в любви, но растроганные глаза Лу, слезы, блестевшие на них, когда она слушала, вселяли надежду.

Фридрих поведал о своих чувствах Паулю Рэ и просил поговорить с Лу. Почему не сам? Его состояние было противоречиво: он влюблен, он боится услышать: "нет". С другой стороны, Ницше признался: "Жениться - никогда, мне неизбежно придется лгать". А в то же время Лу наполнила жизнь философа неизведанной прежде радостью.

Душу человеческую постичь невозможно. Ницше не хочет жениться, но ошеломлен отказом Лу. Возможно, со свойственной ей удивительной интуицией Саломэ чувствовала, что Фридрих не способен быть мужем, а потому предложила дружбу. Да и ее напугала его страстность, прежде сублимированная в творчество, а тут вырвавшаяся наружу, как пламя. Помните его: "Пламя - вот моя душа"? Но Лу не собиралась сгорать в этом пламени, а главное - Лу Саломэ не любила Ницше. Она всегда будет любить только свободу.

Философ не поверил Паулю, он поехал к Лу, но девушка непреклонна только дружба. Надежды на счастье рухнули:

Счастье, счастье, цель желаний

Вечно близко, все не тут.

Вечно завтра, плод мечтаний!

Тщетно, тщетно счастья ждут.

Лу Саломэ была тонкой женщиной, поэтому она не смогла остаться равнодушной к любви философа. Поэтесса берет в ней верх, она пишет поэму "К скорби". Петер Гаст, прочитав ее, решил, что автор - Ницше. "Нет,- писал ему философ,- эти стихи принадлежат не мне; они производят на меня прямо подавляющее впечатление, и я не могу читать их без слез; в них слышатся звуки голоса, который звучит в моих ушах давно, давно, с самого раннего детства. Стихи эти написала Лу, мой новый друг... Ее острый ум напоминает зрение орла, ее душа смела, как лев, а между тем это чрезвычайно женственное дитя, которое, может быть, недолго проживет..." Удивительно, как в отношении Лу ему отказывала интуиция: Лу пережила Ницше на 37 лет.

Итак, дружба. Ницше не посмел отказаться. А может быть, это его и устраивало? В своих воспоминаниях Саломэ рассказывает, как философ посвящал ее в свое учение: страдание - это наша судьба и в то же время наша жизнь; нет надежды избегнуть, надо примириться со своей участью. Проникнемся же этим страданием, призывал Ницше, обручимся с ним, полюбим его деятельной любовью, будем, как оно, пылки и безжалостны.

Лу слушала его с глубоким вниманием, и, как пишет Галеви, мы не можем сомневаться в ее искренности - иначе как бы она могла написать "Гимн к жизни", который так потряс Ницше, что он положил его на музыку? Это были сложные отношения. "Каждые пять дней между нами разыгрывается маленькая трагедия",- признавался Ницше. Но как можно постоянно жить в трагедии, да еще и любить ее? Гениальный философ был действительно слишком утомителен для обычной женщины, даже если она "самая умная женщина в мире", а ее "душа смела, как лев". "Страшное возбуждение его часто утомляло ее",- вынуждена признать сестра Ницше, явно не благоволившая к Лу. Ницше требовал от нее сочувствия каждой своей мысли, а она не хотела отдавать ему свой ум, свое сердце, не хотела растворяться в нем. Ницше возмущается непокорностью девушки, ее независимостью. Она не хочет подчиниться его воле. Не тогда ли впервые возникла в его возбужденном сознании мысль о плетке?

Кроме того, создавалась двусмысленная ситуация: Пауль Рэ тоже влюблен. Они всегда вместе, всегда втроем. И Ницше начинает нервничать, ему кажется, что эти двое смеются над ним. Обычная ревность мужчины носит у него болезненно-патологический оттенок. А тут еще мать и сестра называют Лу "непристойной особой", женитьба на которой - "позор могиле его отца". Ницше порывает с близкими, здоровье его резко ухудшается. В письме к Овербеку он признается: "Оскорбительные и мучительные воспоминания этого лета преследовали меня, как бред... Если мне не удастся открыть фокус алхимика, чтобы обратить и эту грязь в золото, то мне конец..."

Он обратил "грязь в золото" - несостоявшаяся любовь с Лу Саломэ обернулась для человечества книгой "Так говорил Заратустра". Дэниел Галеви назвал Заратустру духовным сыном этого распавшегося союза. Саломэ, судя по ее воспоминаниям, не возражала против подобного предположения.

Они расстались. Лу предпочла Пауля Рэ, более земного, более предсказуемого. Сохранился черновик письма Ницше, где он прощается с любимой: "...Я еще не вполне разочаровался в вас, несмотря ни на что. Я не знаю, с помощью какого колдовства вы, взамен того что дал вам я, дали мне эгоизм кошки, которая хочет только одного - жить... Прощайте, дорогая Лу, я больше не увижу вас". Лу ответит спустя годы, выпустив книгу "Фридрих Ницше в своих произведениях". Философ уже не сможет ее прочитать.

А тогда, в 1882 году, история не закончилась прощальным письмом. Измена двух друзей, казалось сломила его. Но нет, именно в это время, пишет он, "Заратустра сам, как тип, явился мне". В нем он находит опору, поддержку. Вновь налаживаются отношения с сестрой, хотя она и досаждает его тем, что "хочет отомстить русской барышне". Неизвестно, что рассказывает брату, но он пишет гневное письмо Паулю Рэ, окончательно отрекаясь от его дружбы, и заканчивает письмо словами: "Я бы с удовольствием с пистолетом в руках дал бы вам урок практической морали, но... для того, чтобы я дрался с вами, нужны чистые, а не грязные руки, господин доктор Пауль Рэ".

Итак, к мужчине с пистолетом. А к женщине - с плеткой?!

Ницше, однако, не оставляет надежды устроить свою семейную жизнь. Весной 1887 года он "очень сошелся" с некоей госпожой В. П. Вездесущие биографы не смогли узнать ее имя, ибо не сохранилась их переписка. "В этом есть какая-то тайна,- предполагает Галеви,- а может быть, и любовь".

Что оборвало эту таинственную связь? Какие сомнения? В письме к сестре из Ниццы от 25 января 1888 года он дает исчерпывающий ответ: "...Вчера, во время моей обычной прогулки, я услышал неподалеку голос, искренний, веселый смех; и потом я увидел прелестную молодую девушку, с карими глазами, нежную, как молодая козочка. Мое старое сердце одинокого философа забилось сильнее...

Без сомнения, ведь это было бы чистое благодеяние иметь около себя такое грациозное существо, но для нее было ли бы это благодеянием? Разве я с моими идеями не сделал бы эту девушку несчастной? И разве не разрывалось бы мое сердце (я предполагаю, что я любил бы ее), видя страдания этого милого творения? Нет, я не женюсь!"

Выбор сделан. Сознательно и... окончательно. И вновь в путь. Но перемещение в пространстве ничего не дает. Скудные гостиничные номера, случайные собеседники, нескончаемые боли, зависимость от снотворного. Ницше очень изменился, "фигура его согнулась". Но он по-прежнему сердечен и наивен, по-прежнему "способен смеяться как дитя". "Злость" его ума никак не отражалась на его добродушной натуре.

Болезнь, однако, полностью завладевает им: "Холодно. Я болен. Я страдаю". Начались "сумерки богов". Ему все хуже, и вскоре он становится узником скорбного дома - дома для душевнобольных. 25 августа 1900 года философ скончался.

Ницше считал, что человек - это мост между животным и сверхчеловеком. Сам философ не смог преодолеть этот путь, но нам, потомкам, он оставил надежду...

1 Эта и следующая цитата - по книге А. Моруа "Три Дюма".