"Сердце-океан" - читать интересную книгу автора (Белкина Наталья Евгеньевна)

ГЛАВА 5 ЧУЖОЙ МИР

Не помню, сколько я простояла так, ухватившись за дерево и дрожа от неописуемого страха и волнения. Меня словно сковало льдом. Я не могла пошевелиться, оторваться от тонкого ствола деревца, не могла поверить, и не поверить тоже было уже невозможно. Как воспринять всерьез такую реальность? Как не впасть в болезненную паническую лихорадку? А вдруг мне это снится? Может быть это просто кошмар? Напрасная надежда. Никогда во сне я не испытывала настолько реальные дуновения сырого, но теплого ветра, не чувствовала усталости во всем теле и боли от глубоких царапин и ушибов.

Вскоре в голову стал возвращаться здравый смысл, и первая мысль, пришедшая туда же, была о том, чтоб вернуться обратно к Боскусу, его опытам и тестам. Пусть мне сотрут память, пусть делают, что хотят, только бы не оставаться здесь одной в этом чужом и страшном мире.

Я повернулась в ту сторону, откуда пришла. Внизу даже сквозь деревья был отчетливо виден их корабль. Теперь мне было понятно, что это был именно корабль.

Он возвышался гигантской улиткой над деревьями, во много раз превосходя их в высоту, а по ширине почти достигая того же размера. Он не притягивал меня ничем.

Напротив, мне хотелось убежать от него подальше. Но бежать было некуда. И я решила вернуться. Мне ничего не оставалось. В тот момент я поняла, почему за мной не отправили погоню. Боскус знал, что я испугаюсь и вернусь. Он знал это и оставался спокойным.

На дрожащих, подгибающихся ногах я медленно шла в обратном направлении. Никакой гордости не было уже в моем сердце. Только страх. Чтобы я отдала, чтоб снова вернуться к своей прежней жизни, к своей комнате в общежитии, к ребятам, от которых я так хотела сбежать и которые казались мне теперь чуть ли не родными.

Как возможно было поверить в происходящее? Как можно было не сойти с ума?

Близился рассвет. Побледнели луны, посветлело небо. Кто знает, сколько солнц на этом чужом небосводе? Я не торопилась возвращаться, зная, что возвращение неизбежно. Я осознавала, что не была готова к такой свободе. Я добровольно возвращалась в руки своих тюремщиков. Вдруг громкий звук вывел меня из безразличного оцепенения. Это был всего лишь треск палки под моими ногами. Но я тут же очнулась и вспомнила о том, что в диком лесу постоянно нужно быть начеку.

А между тем лес начал просыпаться и оживать. Вершины деревьев запорхали птичьими крыльями. Отовсюду стали слышаться голоса животных, птиц или еще кого-то. Этот чужой лес был населен такими же чужими, враждебными и, наверное, опасными для меня тварями. Я стала осторожней. Прислушиваясь ко всем шумам, что возникали поблизости от меня, я стала уже не идти, а красться. Лисица оказалась на чужой территории. Здесь ей могло не поздоровится.

Заметив, что кусты впереди меня вдруг ожили и зашевелились, я остановилась и приготовилась, если понадобится, к молниеносному бегству. Напряжение мышц и нервов было так велико, что мне стало не хватать воздуха. Кто знает, какая зверюга может появиться сейчас передо мной? Саблезубый тигр, тиранозавр или дикий вепрь? Воображение в один миг нарисовало страшную картину.

Из кустов высунулась морда гиены. Впрочем, это была, конечно же, не гиена, но поскольку сходство с земным животным было довольно таки велико, я тут же и окрестила ее так про себя. Она стала принюхиваться, сверля меня злобными глазками, и потихоньку выползать из зарослей. Я не захотела ждать, пока она решит, что со мной делать, и стрелой метнулась вправо. Передо мной тут же оказалась еще одна серо-полосатая морда, а в траве рядом сверкнула пара глаз.

Эти животные охотились стаей. И я, похоже, была их жертвой.

На помощь звать было некого. Корабль был далеко, да и сомнительно было, что кто-то из него бросился бы спасать меня, неверную беглянку. Я застыла, ясно осознавая, что не смогу убежать от гиен и как только сделаю малейшее движение, они сразу же бросятся на меня. Странно, но страх мгновенно улетучился. Я ощутила только мощный прилив адреналина и даже какой-то соревновательный азарт.

Самая крупная особь из трех, окруживших меня тварей, стала осторожно подкрадываться ко мне. Она мягко ступала по земле и хитро посматривала на меня, полагая, что деться мне все равно некуда. Мои дела были плачевны. У меня оставалась только одна надежда: если нырнуть сейчас вон в те кусты и тут же броситься наутек, то, возможно, мне удастся выиграть несколько секунд, чтоб потом соориентироваться. Так я и сделала.

Влетев в листву, я услышала, как надо мной раздались резкие крики и захлопали крылья. Я спугнула целую стаю притаившихся там птиц. Это, возможно, меня и спасло, потому что гиены отвлеклись на них, подарив мне несколько спасительных секунд. Я кинулась со всех ног, не соображая, куда бежать. Вокруг почему-то становилось все больше и больше кустарников, и мне с трудом удавалось найти свободное пространство среди них. А за спиной уже трещали ветки. Меня догоняли.

Трое на одного - это же не честно!

И вот, пролетев через очередные заросли, я вдруг не почувствовала под ногами опоры и куда-то рухнула. В один миг, который, впрочем, показался мне довольно-таки долгим, я соскользнула в глубокий, заросший низким, колючим кустарником овраг, и угодила в протекающий по его дну ручей. Не успев определить, сломала ли я чего-нибудь или вывихнула, я тут же вскочила на ноги и помчалась по воде, благо, что она не доходила мне даже до щиколоток.

Я не знала, продолжалась ли погоня после того, как я свалилась в овраг, но все еще неслась вперед, поднимая тучи брызг. Лишь внезапно ухнув по грудь в прятавшуюся в воде яму, я остановилась и, осмотревшись, поняла, наконец, что гиены отстали. Мне оставалось надеяться только, что вскоре они отыщут себе более доступную жертву и перестанут охотиться за мной.

Выбравшись из воды, я села на один из лежащих на берегу плоских камней и стала дожидаться, когда же, наконец, взойдет хотя бы одно солнце, и я смогу высохнуть и согреться. Теперь я не знала, в какой стороне корабль, совершенно не ориентируясь в сторонах света, тем более на чужой планете. Я собиралась, обсохнув хоть немного и отдышавшись, влезть на дерево и отыскать корабль.

Примерно через полчаса привычного для меня земного времени я ощутила на себе первые теплые лучи. На Эмброне начинался рассвет. Здесь было лишь одно солнце, и оно мало чем отличалось от нашего. Пока я дожидалась его, я сумела вытащить из ноги вонзившийся под кожу выше колена острый шип, успела выдрать из мокрых волос почти все застрявшие колючки и промыть все царапины на руках и ногах. Затем я напилась воды из ручья и ощутила страшный голод.

Мне не составило особого труда влезть на дерево и понять, что все это время я двигалась в противоположную от корабля сторону. Теперь он находился от меня гораздо дальше, чем раньше. Но все-таки я его видела, и это предавало мне силы.

Еще несколько часов назад я и не подумала бы, что буду так хотеть возвратиться туда, в тепло, в сытость и определенность. Да, именно в определенность. Мне ведь было ясно, что со мной будет. Я даже находилась в более выгодном положении, чем остальные пленники. Я хоть, по крайней мере, представляла, кто я на самом деле и кем буду потом. По сравнению с теперешним моим положением, я была просто счастливицей.

Одно обстоятельство, правда, все еще не давало покоя моему самолюбию. Боскус оказался правым. И когда я вернусь обратно с повинной головой, он, конечно же, не преминет мне сказать об этом. Каким бы бесправным не было мое положение на корабле, все же оно было лучше теперешнего. Да, Боскус, ты оказался правым. Не следует пускаться в погоню за сбежавшей лисой, которая все равно вернется сама, потому что слишком привыкла к своей клетке и знает, что погибнет без нее.

Сидя на дереве, я не спешила отправляться к кораблю. Я размышляла. Здесь, на высоте восьми метров от земли, мне не угрожали хищники. Я грелась под лучами чужого солнца и уже почти обсохла и успокоилась. Неужели моя гордость позволит мне вернуться в тюрьму? Но разве есть иной выход? Я ненавидела Боскуса и всех, кто был с ним, за то, что они манипулировали мной, моей памятью, сознанием, волей. Разве он единственный, кто может меня спасти? Но ведь я в чужом мире. Что может ждать меня здесь одинокую и беззащитную? Есть ли здесь люди? Боскус говорил, что здесь живут, переселенцы с Земли, которые, впрочем, понятия не имеют об этом. Как они примут меня, если я сумею их отыскать? Как я буду общаться с ними, не зная языка? А ведь перед тем как попасть в лапы Боскуса, я собиралась начать новую жизнь в чужом городе, с чужими людьми, которым до меня нет никакого дела. Таким образом, я получила почти то, что хотела. Так значит пенять можно лишь на себя.

Я приняла решение не спешить с возвращением, а проверить себя. Например, сумею ли я найти какую-нибудь еду и смогу ли избежать встречи с хищниками.

Спустившись с дерева, я осмотрелась кругом. Лес был полон разнообразной растительностью: кустарниками, цветущими и плодоносящими травами, деревьями всех размеров и форм. Но как определить, что из всего этого можно есть, а что нет? А может быть в ручье водится рыба?

Вдруг что-то холодное и влажное коснулось моей ноги, и я, взвизгнув, вскочила на стоящий рядом камень. В траве безмятежно и медленно ползла огромная, толстая змея. Это была даже не змея, а целое бревно. Я не смогла бы обхватить ее руками, если бы конечно, мне в голову вдруг пришла такая идиотская мысль. По середине ее блестящего темно-сизого тела имелось значительное утолщение. Она недавно позавтракала кем-то очень крупным и только поэтому, видимо, отнеслась ко мне так флегматично. Так, Лиса, будь начеку. В этом диком мире ты не охотник, а… еда!

В ручье рыбы не было. Да и будь она, как бы я стала ее ловить? А голод давал о себе знать, и вода из ручья уже не помогала. На кустах были какие-то ягоды, довольно крупные, похожие на виноград, но я не спешила отправлять их в рот.

Мучительная смерть от отравления на чужой планете меня не прельщала. И все же я попробовала надкусить одну упругую фиолетовую ягоду и проверить, не случится ли у меня желудочных колик или тошноты.

Странная на вкус ягода оказалась довольно съедобной, но больше я есть не осмелилась, решив подождать. Усевшись рядом с кустарником, я принялась изучать содержимое карманов Гая. Как ни странно эта мысль посетила меня только что, хотя мне давно уже мешали двигаться предметы, лежавшие в них. Карманов в его костюме было немало: два на груди, один из которых оторвался и висел на лоскутке, два внутренних, два по бокам и столько же сбоку у колен. Гай был мальчиком на побегушках, и этим все объяснялось.

Я разложила перед собой все найденные мной предметы и принялась осматривать их, размышляя, каким образом каждый из них мог бы мне пригодиться. Здесь были две пары резиновых перчаток, ампула с какой-то синей жидкостью, непонятный прибор с электронным табло, лупа в футляре и хирургический нож в пластиковом чехле.

Интересно, зачем Гай носил с собой скальпель? Его я спрятала так, чтоб сразу можно было его схватить, а остальное рассовала обратно по карманам. Кто знает, что, когда и где мне еще может пригодиться?

Через полчаса, не почувствовав в своем желудке ничего необычного, я, наконец, принялась утолять свой ужасный голод "виноградом". И вообще, можно подумать мне есть чего терять,-решила я, уплетая чужеземные ягоды. Ничего вокруг меня не происходило, никто больше не покушался на мою жизнь. Лес притих под палящими лучами солнца и как будто уснул. Наевшись вдоволь, и я почувствовала сонливость.

Но спать было нельзя ни в коем случае. В любой момент я могла стать чьей-то добычей.

Я снова поднялась на ноги и отправилась исследовать лес, держа наготове скальпель. Я понимала, что в случае нападения хищника, он вряд ли мог спасти меня, но с ним все равно стало как-то спокойней. К тому же у меня был и постоянный ориентир - корабль, к которому я рано или поздно должна была вернуться.

Я побрела по лесу, осторожно, медленно, стараясь не особенно быстро приближаться к кораблю. Я словно искала или ждала чего-то, что должно было остановить меня, не дать вернуться в ненавистную тюрьму. И нашла. На моем пути внезапно возникла огромная серая кошка.

Она стояла от меня в трех-четырех метрах. И я, не позволив себе растеряться, в одно мгновенье вскочила на дерево и стала карабкаться к вершине. От страха добравшись почти до самого верха, я, наконец, остановилась и посмотрела вниз.

Гигантская кошка спокойно стояла у дерева и, задрав лукавую морду, смотрела на меня. Рядом с ее огромной бархатной лапой поблескивал мой скальпель, который я обронила впопыхах. Так. И что теперь?

Кошка уселась под деревом и стала облизывать свою лапу, как обычная земная мурка.

Мне даже показалось, что она перестала обращать на меня внимание, полностью сосредоточась на гигиене своей шкурки. Рядом, как назло не было ни одного дерева.

А то бы я, пожалуй, презрев опасность, сиганула на соседнюю ветку, а оттуда еще куда-нибудь. Кошка не собиралась уходить и разлеглась прямо подо мной, щурясь от солнца. Похоже, она собралась дожидаться пока ее добыча, не выдержав, слезет или свалиться, изжарившись на нещадно палящем солнце.

- Эй, ты!-крикнула я ей. Может быть, она поймет, что я - человек, и со мной нелегко будет справиться.-А ну, пошла прочь отсюда!

Она даже ухом не повела, выражая свое полное превосходство и безразличие, только сладко потянула лапищи и зевнула, обнажив ряд желтоватых зубов. Это что демонстрация для меня?

- Пошла вон, говорю, а то я сейчас спущусь!-пригрозила я ей снова, в напрасной попытке избавиться от стерегущей меня бестии. Она и не думала убираться.

Вдруг я услышала за кустами треск ломающихся веток. Кто-то явно приближался к поляне, и, похоже, что это был человек. По крайней мере, это существо ступало достаточно уверенно. У кого из животных может быть такой твердый шаг? Листва кустарников, окружавших поляну, была так густа, что как я не тянула голову, не могла рассмотреть шедшего. Но вскоре он предстал передо мной сам.

Это был юноша, почти мальчик, невысокого роста, с простым лицом, которое почему-то меня сразу поразило своим добродушием. Он забавно сжал губы и безо всякого страха направился к серой кошке. Та тоже нисколько не смутилась и сощурилась от удовольствия, повернув к нему свою лукавую морду. Парнишка подошел к ней, присел рядом и потрепал по загривку. Кошка заурчала и потерлась о его руку. Она оказалась домашней. Такая-то дура! Мальчишка посмотрел вверх и, улыбнувшись, что-то произнес, явно обращаясь ко мне.

Само собой, я не поняла ни слова, хотя язык показался мне знакомым. Я вспомнила, что слышала его на корабле. Это был тот самый цезарийский, который я не успела выучить, и теперь жалела.

Парень встал и, приложив ладонь ко лбу, начал меня рассматривать. Через минуту снова последовала реплика, только теперь она сопровождалась жестом, приглашающим меня спуститься. Выражение его лица совсем не вызывало у меня опасений, и я стала осторожно слезать вниз. Мое криминальное альпинистское прошлое не первый раз уже служило мне добрую службу на этой планете. Я довольно проворно переступала с ветки на ветку и слышала, как наблюдавший за мной незнакомец присвистывает от удивления.

Спрыгнув с дерева, я остановилась перед ним и, покосившись на кошку, которая не обратила на меня никакого внимания, незаметно подобрала скальпель.

Мы стали друг друга рассматривать. Мальчишка был одного со мной роста, щуплый, со встрепанными пшеничными волосами и крупными веснушками. Он был одет в широкие штаны из какой-то грубой материи и такую же необъятную, без рукавов рубаху неопределенно-серого цвета. Его голубые детские глаза смотрели на меня улыбчиво.

Он снова что-то промолвил, и я поняла, что мне задан вопрос.

- Я не понимаю,-сказала я ему только для того, чтоб он, наконец, уяснил, что я нездешняя и не говорю на его языке.

Он удивленно приподнял белесые брови и снова что-то сказал. Я начала нервничать и, глупо улыбнувшись, покачала головой. Он, видимо, догадался все-таки, что я не понимаю ни слова, и кивнул. Потом он указал глазами на одетые на мне штаны Гая и, четко выговаривая слоги, спросил:

- Унчитос?

Я кивнула зачем-то, чтоб показать только, что диалог все же завязался. Потом жестами я попыталась объяснить, что заблудилась в лесу. И вдруг мне пришла в голову идея: попытаться объясниться с ним на французском, который я изучала в школе. Еще раньше на корабле мне показалось, что цезарийский язык включает в себя много французских слов. Правда я не была уверена, что они совпадали по значению.

- Я здесь совсем одна. Мне нужна помощь,-произнесла я по-французски, с трудом припоминая нужные слова и синтаксис.

Не знаю, насколько он понял меня, только он, несомненно, задумался о чем-то и с обеспокоенным видом стал серьезно рассматривать траву у себя под ногами. Потом снова посмотрел на меня и как будто переспросил о чем-то. Я поняла, что он повторил за мной несколько измененное слово "помощь".

Я закивала и сказала "да" на всех известных мне языках. Мальчишка снова призадумался и закусил губу. Я смотрела на него и ждала, что он ответит, вернее, с какой интонацией, потому что смысл его ответа мне все равно будет не понятен.

Но тут кошка резко вскочила на ноги и напряженно подняла голову. Она бесспорно что-то почуяла. Может быть какого-то зверя? Наше внимание тут же было отвлечено на нее. Она беспокойно поводила ушами и округляла свои огромные глаза. Парень тоже насторожился и, нахмурившись, стал прислушиваться к чему-то. Потом этот звук услышала и я.

По лесу разливался ровный монотонный гул. Он постепенно рос и густел. Потом мы ощутили сначала легкую, а потом довольно-таки ощутимую вибрацию земли. Сперва я решила, что это землетрясение, и лишь когда увидела растущую и надвигающуюся на нас тень, все поняла и сразу окаменела от ужаса.

Мой корабль набирал высоту. Его гигантская туша тяжело поднялась над лесом и зависла, издавая оглушительный рев. Затем громкий звук внезапно прервался.

Огромная улитка подобрала под себя "ноги" и, наклонившись вбок, уже совершенно бесшумно, стремительно унеслась куда-то.

Следующий звук, который раздался вслед за этим, был мой оглушительный крик. Я не могла поверить, что они оставили меня здесь. Не понимая, что делаю, я вдруг сорвалась с места и понеслась в ту сторону, куда, как мне показалось, улетел корабль. Можно было подумать, я могла бы догнать его. Я ничего не соображала от опустошающего меня страха. Сердце испуганно колотилось, ноги неслись сами по себе, голова звенела как колокол. И мысль теплилась лишь одна: "Как же так?!!" Подобным образом, наверное, чувствует себя собака, которую нерадивые хозяева случайно или нарочно, оставили на вокзале далекого чужого города.

Я бежала, задыхаясь от ужаса, скорости и хлещущих по лицу веток, и вскоре оказалась на краю утеса и остановилась, упав на коленки. Передо мной снова растилалась та самая долина, которую я видела ночью в свете лун. Теперь ее можно было хорошо рассмотреть. Небо было чистым до самого горизонта. На нем не было и следа корабля. Он улетел, оставив меня одну на чужой планете. И когда я осознала это, поняв, каково теперь мое положение, на волю вырвались безудержные рыданья.

Подошел мальчишка со своей кошкой. Оба они остановились возле меня, не издавая ни звука, только тяжело дыша. Видимо, они решили меня догнать, и им это не удалось. Отчаянье придало мне небывалую скорость. Я потом даже сама удивлялась, насколько быстро я неслась по лесу, бессмысленно рассчитывая догнать улетающий корабль. Подождав, пока я успокоюсь хоть немного, парень задал какой-то вопрос, указывая на горизонт. Я подумала, что он спрашивает меня о том, какое я имею отношение к этой штуке.

- Меня забыли,-сказала я по-французски и уткнула лицо в колени.

Парнишка подождал еще немного, потом осторожно потрогал меня за плечо. Я подняла на него залитые слезами глаза.

- Помощь,-сказал он по-своему и закивал.

Я поняла, что он имеет в виду, поднялась на дрожащие ноги и понуро отправилась вслед за ним.

Мы довольно таки долго шли куда-то по лесу. Я была опустошена, не обращала внимания на дорогу и не запоминала ее. Я просто шагала вслед за мальчишкой и кошкой. Я знала только то, что иду к людям, но кто они, какие, как примут меня, об этом я не могла пока думать. Меня все еще не покидали растерянность и панический страх брошенной собаки.

Уже на подходе к своему селению, мальчишка остановился и стал говорить мне что-то, будто давал инструкции, как вести себя. Было заметно, что он нервничал. Может быть, его соплеменники не любят чужаков? Тогда у меня, наконец-то, и возникло беспокойство. До меня дошло, что я должна буду предстать сейчас перед обитателями чужой для меня планеты, которым я не нужна совершенно, но в которых сама я очень нуждаюсь.

Мы вышли на большую поляну в лесу, и я увидела несколько крепких бревенчатых домишек с крышами из широких, разлапистых веток. Возле них бегали дети, ходили женщины. В стороне ото всех стояла группа мужчин. Это было поселок в лесу, вдалеке ото всей остальной цивилизации. Если меня угораздило попасть в Цезарию, которая являла собой лучший образец римского государственного устройства, то этот поселок был скорее варварским.

Как только мы появились, на нас сразу обратили внимание. Хотя, конечно, не на нас, а на меня в первую очередь. Сначала подбежали дети и запрыгали вокруг меня, а те, что были постарше, остановились, взирая с любопытством. Потом подошли женщины, а вслед за ними и мужчины. Они окружили нас двоих с мальчишкой, и тот сразу затараторил скороговорку, видимо, о том, как, при каких обстоятельствах и где он меня подобрал. При этом я заметила, что тон его был нерешительным и извиняющимся.

После того, как он выпалил все, установилась какая-то тягостная тишина. Все молча стояли и осматривали меня, а я уже начинала смущаться. Потом заговорил мужчина лет сорока высокий и широкоплечий, с небольшой бородой, длинными черными волосами, завязанными в пучок на затылке. За спиной его висел огромный лук и колчан, на поясе - короткий меч. Наверное, он был здесь главным, потому что все сразу стали внимательно его слушать и кивать, соглашаясь. Он заговорил резко и отрывисто, словно швырял слова в парня, стоящего рядом со мной. А тот с каждым словом все ниже и ниже опускал голову и съеживался.

И вдруг главный резко выступил вперед и, схватив мальчишку за плечи, стал трясти его и орать что-то прямо в лицо. Потом он грубо оттолкнул его и с размаху ударил по щеке. Тот отлетел, врезался в толпу, что стояла позади и упал. Но на этом дело не кончилось. Я сразу поняла, что этот злобный великан собрался продолжить избиение моего спасителя, и встала между ними, загородив лежащего на земле парнишку. Главарь был несказанно удивлен и остановился, грозно сверля меня взглядом. Я поняла, что надо объясняться. Но как? На каком языке? И на французском я не могла бы все правильно растолковать. Я решила говорить на своем языке, надеясь, что хотя бы по моей интонации они поймут, что я им не враг, и что мне нужна их помощь и защита. Я посмотрела стоящему почти вплотную ко мне главарю в глаза, стараясь придать своему взгляду честность и открытость, и сказала:

- Я попала в беду. Я потерялась, осталась одна. Я прошу у вас разрешения остаться здесь, в вашем селении, иначе мне грозит голодная смерть или смерть от зубов хищников. Этот мальчик (я указала на него) не виноват. Он добрый. Он хотел мне помочь. Я вас очень прошу.

У меня дрогнул голос и закололо в глазах, когда я произносила последнюю фразу. Я шмыгнула носом и смущенно опустила очи долу, надеясь разжалобить этих людей.

Главный удивился. Он нахмурил одну бровь, в то время как другая приподнялась. Я снова подняла на него глаза и сразу догадалась, куда был направлен его озадаченный взгляд. Молния моей истерзанной куртки была наполовину расстегнута.

Тут я действительно смутилась и поспешно потянула вверх застежку.

- Женщина?-узнала я, хоть и с трудом, испанское слово, произнесенное этим дикарем.

Я кивнула, окончательно стушевавшись, и опять опустила глаза. Но верхним зрением я все же приметила, что мужчина отошел подальше, чтоб лучше меня рассмотреть, а затем вопросительно обвел глазами соплеменников. Неужели вначале меня приняли за мальчишку? Это, наверное, из-за коротких волос. Недаром Эл говорила, что мне необходимо перед выходом на волю отрастить волосы. Я взглянула на стоящего в стороне парня, с которым пришла сюда. Он тоже был немало удивлен.

Спустя две-три неопределенные минуты, во время которых я нервно перебирала в руках свой оторванный карман, главный все-таки вынес свое решение. Он торжественно изрек что-то, обращаясь ко мне, и по его снисходительному тону и по тому, как облегченно вздохнул мой давешний спутник, я поняла, что мне позволили остаться.

Народ вокруг меня сразу оживился и повеселел. Мужчины тут же чинно отошли в сторону, видимо, чтоб обсудить происшествие в своем узком мужском кругу. Женщины и дети обступили меня и загалдели, перебивая друг друга. Я мило улыбалась всем, ничего не понимая из того, что они наперебой сообщали мне или спрашивали. Но тут в круг врезался мой знакомый мальчишка и всех растолкал, весело внушая им что-то.

У него уже повысилось настроение. Я догадалась, что он хочет меня со всеми познакомить.

В первую очередь он представил их предводителя, командора. Он осторожно указал на него и уважительно произнес:

- Аржак.

Я кивнула, давая знать, что все поняла, и после этого парень начал называть мне имена окружающих, в которых я сразу запуталась. С первого раза я запомнила только его собственное имя, потому что после того, как представил мне главаря, он показал на свой лоб и горделиво изрек:

- Жулалу.

- Очень приятно,-ответила я и улыбнулась.

По прокатившемуся удивленному возгласу, я догадалась, что они приняли это выражение обязательной вежливости за мое имя. Жулалу вскинул брови и попытался повторить за мной:

- О - чи -при…

- Нет, нет,-засмеялась я, мотая головой и руками, и добавила по-испански фразу, которую, пожалуй, только и успела выучить из этого языка:-Меня зовут Лиса. Ли-са.

Похоже, что они поняли, потому что раздался дружный взрыв смеха. Я же не поняла ничего, но засмеялась вместе со всеми. Уж лучше пусть будут надо мной смеяться, чем погонят обратно в лес.

- Лиса?-весело переспросил Жулалу и, взяв меня за руку, повел показывать свой поселок.