18. ПОКУШЕНИЕ

Сир! Я была счастлива услышать добрые слова, которыми вы соизволили выразить свои чувства в отношении Голландии. Эти чувства симпатии и доверия, связывающие наши две страны, служат залогом того, что Голландия и в дальнейшем будет идти по пути процветания и прогресса, опираясь на своего давнего союзника Францию и на своего нового союзника — Германию.

Трудно было найти более дипломатичную форму, чтобы дать понять кайзеру, что сближение между Голландией и Германией ни в коем случае не поведет к ослаблению голландско-французского союза, как того хотелось бы Вильгельму.

Произнося свою речь, Элен была совершенно свободна и естественна. Казалось, она была рождена для того, чтобы играть роль королевы! Сам Вильгельм был ею очарован, хотя и хмурился каждый раз, когда она подчеркивала особые отношения близости между Голландией и Францией.

— Пусть Ваше величество соизволит простить нам простоту и неприхотливость оказанного вам приема,— продолжала Элен. — Мы разделили здесь с вами хлеб и соль пашей искренней дружбы в соответствии со старыми добрыми традициями нашей страны. А теперь я приглашаю Ваше величество оказать нам честь и посетить вместе с нами представление в Опере, где наши лучшие певцы почтут за счастье выступить перед высоким гостем!

Все шло как по маслу, в строгом соответствии с установленным протоколом официального визита. Это был спектакль, за ходом которого внимательно следили придворные и политики. И, разумеется, кайзер Вильгельм, мечтавший о том, чтобы перед ним трепетала вся Европа, и гнувший свою линию с великодержавной самоуверенностью, был бы взбешен, если бы узнал, что играет роль в комедии, где его партнершей была не настоящая королева, а подставное лицо!

Но император ни о чем не догадывался и с почтительным поклоном предложил руку той, кого считал королевой Голландии. Время от времени Элен неприметно обращала взор в сторону генерала Грундала, который легким кивком давал ей попять, что все идет как надо. Старый солдат, который скрепя сердце пошел на предложенную ему мистификацию, постепенно успокоился, видя, что Элен играет свою роль с таким достоинством и тактом, которые сделали бы честь любой королеве! «Вильхемина сможет спокойно вернуться на свой престол,— думал генерал,— ни честь тропа, ни достоинство Голландии не будут посрамлены!»

Генерал Грундал, разумеется, испытывал бы совсем иные чувства, если бы мог проникнуть в зловещие замыслы Фантомаса!

У подножия парадной лестницы, по которой спускались император Вильгельм и мнимая королева Вильхемина в сопровождении блестящей свиты, их ожидали две открытые кареты. Протокол предусматривал, что каждый из монархов должен ехать в Оперу в отдельной карете.

— Ваше королевское величество разрешит проводить ее до кареты?

— Как будет угодно Вашему императорскому величеству!

Это было легкое нарушение протокола. Провожая ту, кого он считал королевой Вильхеминой, до ее кареты. Вильгельм выражал ей свое особое расположение, действуя не только как монарх, но и как любезный кавалер. Когда Элен села и открытое ландо, император снял шляпу и произнес:

— Я буду иметь честь и удовольствие вновь увидеть Ваше величество в Онере.

С этими словами он направился к своей карете. Кавалькада тронулась.

Утром того же дня Жоффруа Бочка и Бенуа Сундук отпросились у своего гостеприимного хозяина, господина Эйра, и приехали в Амстердам. После разговора, который произошел у них накануне касательно Фантомаса, Жюва и Фандора, таинственный старик проникся большой симпатией к двум грузчикам с Центрального рынка и взял с них обещание, что они обязательно вернутся к нему в домик среди роз. И вообще не хотел их отпускать, но два друга непременно хотели еще раз попытаться разыскать Бобинетту.

Увидев, что дома украшены флагами, а улицы заполнены возбужденной толпой, Жоффруа и Бенуа решили, что в городе ярмарка.

— Только где же балаганы? — недоумевали они.— На ярмарке должны быть балаганы...

О том, что Амстердам посетил кайзер Вильгельм, они, разумеется, понятия не имели.

— Не выпить ли нам пивка? — предложил Жоффруа Бочка.

— Дело! — поддержал его Бенуа Сундук.

Добрый господин Эйр снабдил двух приятелей несколькими монетами, что позволило им с комфортом расположиться в ближайшей пивной. Опустошая залпом одну литровую кружку за другой, они очень скоро пришли в прекрасное настроение.

— А столики-то здесь хиловатые! — заметил Бенуа Сундук. — Я с одного раза разобью мраморную доску!

— Фиг разобьешь! — сказал Жоффруа Бочка.

— На спор?

— Па спор!

Надо сказать, что раскалывать ударом кулака мраморные столешницы было любимым развлечением, которому два силача охотно предавались на Центральном рынке, особенно в состоянии подпития.

Бенуа встал, отступил на два шага и с размаха треснул кулачищем по столу. Доска раскололась.

— Браво! — воскликнул Жоффруа.— Чистая работа! Клянусь, сделаю не хуже!

И он, в свою очередь, встал, потрясая кулаком.

- Господа! Господа! — в испуге закричал официант. — Что вы делаете?

Но он кричал по-голландски, и два друга не обратили на него никакого внимания. Тогда он попытался остановить руку Жоффруа, но ото было все равно, что пытаться остановить паровой молит.

- Что этот дурак лезет? — удивился Бенуа Сундук,— У нас на Центральном рынке людям никогда не мешают веселиться... Давай, Бочка!

Жоффруа легонько отпихнул официанта, так что тот отлетел шагов на десять и рухнул на пол. Силач снова занес кулак над столешницей. Однако официант принялся вопить так громко, что его крик неминуемо должен был привлечь внимание полицейских. Не обращая на него внимания, Жоффруа трахнул кулаком и расколол столешницу... Все это могло плохо кончиться, если бы в дело не вмешался новый персонаж. Это был прилично одетый человек с черной бородой и темными живыми глазами. Он уже несколько минут наблюдал за происходящим, и теперь, подойдя к Жоффруа, громко выразил ему свое одобрение.

- Великолепно! Вот это удар так удар! — заговорил он на чистом французском языке, — ну и силища же у вас, ребята! Могу предложить вам хорошую работу. Хотите заработать сто франков?

Одновременно незнакомец прекратил вопли официанта, сунув тому в руку золотую монету со словами:

Это нам компенсация за разбитые столы и за все прочее. И перестаньте кричать! Разве вы не видите, что господа просто пошутили...

Эти слова он произнес по-голландски.

Несколько минут спустя два силача и их новый знакомый уже входили в дом неказистого вида расположенный в проезде Оперы, Бородач провел их в небольшую комнату, окна которой были отворены, а железные ставни на них, наоборот, закрыты.

— Друзья мои! — сказал незнакомец.— Мне нужна от вас совсем небольшая помощь... Только не надо никому об этом рассказывать! Для начала проделайте мне в этих ставнях отверстия, так чтобы я мог через них наблюдать, что происходит па площади пород Оперой...

Ставни были сделаны из плотно пригнанных железных полос. Но двум силачам не потребовались даже слесарные инструменты.

Голыми руками они выломали из каждой ставни по две железные полосы, так что образовалось что-то вроде бойниц или смотровых щелей.

— А теперь,— сказал бородач,— положите на эти деревянные козлы вот эту бронзовую трубу!

А что это такое? — поинтересовались два приятеля.

Подзорная труба,— ответил бородач.

И улыбнувшись, добавил:

— Это — особая подзорная труба. Очень сильная... Потому такая тяжелая!

— Это уж точно! — согласился Жоффруа Бочка, вытирая пот со лба.— Все равно, что три говяжьи туши зараз поднять! А можно в нее посмотреть?

— Нет, нет! — быстро ответил бородач.— Вы свое дело сделали, вот вам деньги, можете идти! И помните: никому ни слова... Уговор дороже денег!

— Уговор дороже денег, это точно! — повторяли два силача, выходя из дома па улицу.— А все-таки какая-то чудная подзорная труба!...

— А как же Бобинетта? — вдруг спохватился Жоффруа. — Опять мы ее не встретили...

— Зато деньжат подзаработали,— утешил его Бенуа Сундук.— Боби была бы довольна! Она ведь всегда нам говорит: надо вкалывать! Надо вкалывать!.. А мы разве не вкалываем? Скажи, Бочка...

— Еще как вкалываем, Сундук!..

Они дошли до перекрестка и остановились в нерешительности: идти направо или налево? Вероятно, их сомнения разрешились бы обычным способом, и друзья оказались бы в ближайшей пивной, но тут кто-то хлопнул их по плечу:

— Здорово, Бочка! Здорово, Сундук! Вот так встреча!

— Господин Фандор! Здравствуйте, господин Фандор! — воскликнули два силача в один голос.

Но Фандор — а это был действительно он! — уже засыпал их вопросами:

— Как вы здесь оказались? Давно ли прибыли в Амстердам? Что вы здесь делаете? Да говорите же скорее!

Тогда Жоффруа, у которого язык был подвешен чуть лучше, чем у его приятеля, стал рассказывать, как его «сеструха» Бобинетта поручила им сопровождать мадам Элен в Амстердам, и что из этого вышло...

— В общем,— закончил он свой рассказ,— на здешнем вокзале Боби исчезла... и с концами!

- А вы-то что потом делали?

- Ничего... Спали под розами...

- Под какими розами?

В саду у одного господина... Эйром его зовут... Потом... это... подзорную трубу устанавливали... за сто франков!

Голова у Фандора пошла кругом.

— Постойте, постойте!.. Что еще за труба?

Жоффруа и Бенуа переглянулись.

— Вообще-то мы обещали никому не говорить... Ну, да вы, месье Фандор, свой человек... Тут, в доме... один тип... чтобы лучше было на ярмарку смотреть...

— Какая ярмарка? Здесь нет никакой ярмарки...

— А зачем же тогда все эти флаги... и гирлянды... и триумфальная арка?

— В честь императора Вильгельма и королевы Вильхемины...

Они сейчас будут здесь проезжать.

Сам Фандор явился сюда именно для того, чтобы посмотреть на кортеж. С той ночи, когда они вместе с Жювом пробрались в спальню Вильхемины и обнаружили исчезновение королевы, Фандор пребывал в беспокойстве за ее судьбу. Узнав о торжественной церемонии, па которой будет присутствовать королева, журналист решил удостовериться собственными глазами, что она жива и здорова.

В этот момент показались первые всадники королевского кортежа, и Фандор заработал локтями, пробиваясь в первый ряд любопытных. Когда ландо поравнялось с ним, у него вырвался крик удивления, который оп постарался поскорее заглушить. Про. Себя же он прошептал:

— Элен! Это же не Вильхемина! Это Элен!..

Фандор не знал, что и думать. Это был один из тех редких моментов, когда журналист растерялся. Площадь с флагами, толпой народа и триумфальной аркой закружилась у него перед глазами.

Между тем Жоффруа и Бенуа обменивались впечатлениями:

— А королева-то просто красавица! Вот бы посмотреть на нее поближе!... Этот тип, видать, не зря устанавливал свою трубу!

«Трубу... Подзорная труба? — думал между тем Фандор.— Труба, чтобы смотреть на кортеж?.. Пет, здесь что-то не так!..»

И, словно угадав его мысли, какой-то человек из толпы вдруг приблизился к Фандору и зашептал ему на ухо:

— Внимание! Готовится покушение! Это не подзорная труба, а мортира! Надо остановить кортеж! Надо заставить его отклониться от маршрута!

Фандор оглянулся, но человек уже растворился в толпе. «Нет, я не мог ошибиться! — воскликнул про себя журналист.— Это был голос Фантомаса! Фантомас предупредил меня! Он позвал меня на помощь, чтобы спасти Элен. Ведь это Элен, а не Вильхемина находится сейчас в королевской карете!»

Два силача сказали, что «подзорная труба» была направлена на площадь перед Оперой. Именно туда сейчас и готовился выехать кортеж, минуя триумфальную арку. Бледный, задыхаясь от волнения, Фандор бросился наперерез кортежу. Он оказался возле арки одновременно с королевской каретой. Вытянув руку, в которой был зажат револьвер, журналист дважды выстрелил, целясь в колеса. Его прицел был точен, две надувные шипы с треском лопнули, и ландо остановилось. Одновременно другой человек — Фандор узнал в нем Фантомаса — кинулся вперед и схватил лошадей под уздцы, стремясь развернуть карсту в сторону. И в ту же секунду грянул оглушительный взрыв! Раздались крики ужаса, толпа бросилась врассыпную. Какие-то мелкие металлические предметы, которыми была заряжена мортира террориста, свистели в воздухе и щелкали по мостовой. Если бы карета проехала еще два или три метра, она как раз угодила бы под выстрел. «Мы с Фантомасом спасли Элен!» — подумал Фандор.

Между тем та, кого все считали королевой Вильхеминой, встала в карете и старалась успокоить свою свиту. — Со мной все в порядке, — повторяла она.— Кто-нибудь пострадал?

К счастью, жертв не было. Вдруг Элен побледнела и пошатнулась: в толпе она увидела Фандора! Но она тут же справилась со своим волнением. Что же касается журналиста, то он просто прыгал от радости и чуть не сбил с ног подбежавшего к нему Жюва.

— Ты молодец, малыш! — сказал комиссар чуть дрожащим от волнения голосом.— Ты спас нашу Элен! Правда, я позаботился об этом несколько раньше...

— Каким образом?

— Очень просто! Узнав, что па королеву готовится покушение, я вынул из королевской кареты высокие сиденья. В результате Элен оказалась бы ниже линии прицела, и террорист все равно промахнулся бы...

— А как вы узнали о готовящемся покушении?

— Сегодня утром, проходя через площадь Оперы, я увидел итальянского террориста, лицо которого мне хорошо знакомо. Заподозрив недоброе, я стал следить за ним и раскрыл его замысел. Но решил действовать самостоятельно, чтобы не поднимать паники...

— А вы видели, что Фантомас...

— Да, он кинулся, чтобы развернуть карету... Ты прострелил шины, а я стибрил сиденья! — сказал Жюв, смеясь.— Таким образом, у нашей Элен была тройная страховка. Я думаю, что, имея такую защиту, она может ничего не опасаться!