"Игрушка богов" - читать интересную книгу автора (Коронько Станислав)

Глава 18

— Как догадался? — поинтересовался наместник, он же хранитель Эзекиль.

— Первые подозрения появились, когда ты явился мне во второй раз через терминал в теле, в котором ты был в моём видении. Потом мне показалось странным, что наместник так сильно ограничен в своих возможностях по управлению системами станции. Тут вариантов было два- либо его хозяин так сильно не доверяет ему, что боится подпускать к реальной силе, либо сама станция по каким-либо причинам отказывается подчиняться ему. — Тимур победоносно улыбнулся. — А почему станция может отказать в доступе к себе человеку без кодировки, то бишь с Земли? Не скованному никакими запретами и ограничениями?

Закончил Эзекиль:

— Потому что внутри него она определяет две психических сущности- человека и хранителя. И эта дилемма не позволяет ей наделить меня неограниченными полномочиями. Но своим хозяином станция меня всё же признаёт.

— Ха! — воскликнул Тимур. — Интеллект станции также намекал мне, что с его хозяином не всё так просто, как кажется. Туманно намекал, но выводы я сделал верные.

Эзекиль стукнул кулаком по раскрытой ладони. Злобно проворчал:

— Да что же это такое?! Со мной эта тварь разговаривать отказывается, а с первым встречным треплется практически обо всём в нарушение всех моих директив. Даже о ведьмах, чтоб их, всё рассказал. Но хоть ясно теперь, откуда они появляются… Чем же ты, Тимур, так приглянулся этому чуду?

— Наверное, это чудо заинтересовано во мне, — предположил Тимур.

— Но в режиме Наблюдения у него нету воли! Программа искусственной личности работает в фоновом режиме и только обслуживает запросы.

— Но это очень навороченная программа. Она даже шутить пыталась. Так что вероятно, эта станция и не такое отмочить может.

Эзекиль прижал одну руку к животу, поставил на ней локоть второй. Принялся постукивать себя по лбу указательным пальцем.

— Странно всё это. Очень странно, — бормотал хранитель.

Тем временем Курц, Себастиан и с опаской выглядывающая из-под руки Тимура Диана успели оправиться от потрясения и поверить, что перед ними действительно стоял дракон в обличие человека. Надзиратели же, услышав это откровение, не повели и бровью. Видимо, им было прекрасно известно, кому они служили. А может, вместо нервов у них были стальные канаты. Хотя второе утверждение было верным в любом случае.

— Погоди-погоди, — буравя наместника взглядом, сказал Курц. — Тимур, так этот дрыщ на самом деле Эзекиль? Я правильно понял?

— Долго же до тебя доходит, слуга хранителя Ксандера. — Эзекиль смерил Курца презрительным взглядом. — И до твоих хозяев тоже. Никогда не думал, что просто перенимая модель поведения другого человека, мне удастся скрывать сей пикантный факт аж целых тринадцать веков.

Курц сложил губы трубочкой и харкнул в наместника. Пролетев пол комнаты, слюна красного цвета упала на пол. Курц дернул плечами, проверяя путы на прочность. Безрезультатно. Попробовал повторить попытку, но острие меча, возникшего в опасной близости от его горла, удержало его от дальнейших телодвижений.

— Неужто вы думали, — продолжил Эзекиль, брезгливо пялясь на не долетевший до него снаряд, — что человек с Земли мне нужен для роли наместника? Ха! Да мне всего лишь нужно было тело, способное войти внутрь станции. Кроме фантомов это не позволено никому. А то, что они уязвимы лишь перед себе подобными, — приятное и полезное дополнение.

Тимур содрогнулся. Отвратительно… Вот, оказывается, какая участь ожидает победившего Игрока. Стать сосудом для разума хранителя. Возможно, даже смерть покажется милосерднее такого…

Сквозь плотно сжатые зубы, Тимур спросил:

— Зачем тебе понадобилось становиться человеком?

— Чтобы обрести свободу от Завета.

Надо же… Как прозаически это прозвучало. И совсем по-человечески. Только это желание, свойственное любому свободолюбивому, независимому разуму, погубило тучу невинного народа. Впрочем, для хранителя, самого породившего жизнь, количество загубленных людей не должно иметь никакого значения.

Как бы противно это не было, но приходилось считаться с природой дракона и принимать его деяния как данность. Ведь теперь будущее зависело только от этого существа… А точнее от их совместного сотрудничества. Тимур предвидел, к чему может привести это сотрудничество, и уже был согласен на всё. Заранее.

…Как же жаль, что предыдущий Игрок так и не сумел прикончить Эзекиля-наместника…

Но тогда бы ничего не случилось.

Тогда можно было бы жить и дальше. В спокойной, комфортной обстановке города на Земле. Не ведая о другом мире и… о себе самом. Настоящем, способным на что-то…

Сердитый голос Эзекиля вернул Тимура в реальный мир:

— Ты там заснул, что ли?

Тимур встрепенулся, спросил:

— А? Чего?

— Рассказывай давай, — потребовал Эзекиль.

— Что?

— Для начала, всё, что услышал от станции. И не вздумай ничего утаивать. Хоть я и не в своём теле, я почувствую недосказанность.

Тимур кивнул, отцепил от себя девочку и приступил к обстоятельному изложению диалога, состоявшегося между ним и станцией. Эзекиль уточнял, задавал наводящие вопросы, и, благодаря его участию, рассказано было всё. Включая ожидающую Диану участь. Тимур и не хотел этого, да утаить что-либо от пытливого хранителя оказалось невозможным.

К концу рассказа Диана, свернувшись калачиком, полностью укрылась под одеялом. Из-под него торчала только её рука- её держал в своей ладони Тимур. Чтобы девочка чувствовала его поддержку каждую секунду времени. Ведь ей было невыносимо тяжело. Под одеялом её тело сотрясалось в беззвучных рыданиях.

Остальные же отреагировали по-разному.

Скрестив руки на груди, Эзекиль думал. Его воины озабоченно переглядывались. Не все, лишь некоторые. Видимо, те, кому было за кого волноваться кроме самих себя.

Улучив момент, Себастиан чуть развернулся в сторону Курца, оттолкнулся связанными за спиной руками и вытянувшись всем телом, двинул того носком сапога по ране на бедре. Его сторож тут же за шиворот оттащил брыкающегося священника от его врага и пригрозил ему мечом.

— Падла, — поморщившись, охарактеризовал священника Курц.

— Идиот, — злобно прошипел тот в ответ. — Я же говорил тебе, что неспроста Тимур наместника ведёт. А ты предателем его окрестил да сам дитё в парк отнести хотел. Вот и погубил бы всех, дурак.

— А что я должен был думать? Прихожу с радостной вестью, а Тимура нет. — Курц даже скрипнул зубами. — А затем появляется он с толпой надзирателей во главе и наместника заодно ведёт. Не позволь ты ему в парк отправиться, сейчас бы уже, наверняка, вот этого, — Курц мотнул головой на погруженного в себя Эзекиля, — прикончили. А там, если всему услышанному здесь верить, Тимур зашёл бы в башню эту и от его настоящего тела избавился. Тогда бы и угрозы от Дианы не было никакой. Пусть бы лучше все драконы померли, а потом возродились. Мне всё равно. Ксандер к такому готов, а на остальных мне плевать. Ну а девочка… плохо, конечно, что умереть ей предстоит, но так бы она, по крайней мере, весь мир за собой не потащила.

Рука в ладони Тимура напряглась. А сам он вступил в разговор тоном жёстким и бескомпромиссным:

— Ты, Курц, гляжу, непобедимого из себя возомнил. В резиденцию наместника пробраться захотел, его убить, а потом и в парк пробиться. А вокруг него, между прочим, толпа народа выставлена, все нас караулят. Да и интересно мне, как ты вот этих ребят, — Тимур ткнул большим пальцем в сторону коридора, в котором толкалось порядка дюжины надзирателей, — обойти собирался. Чего-то не кажется мне, что они слабее тебя будут.

— Тебе не кажется, — передразнивая Тимура, произнёс Курц. — Да тебе вообще думать вредно. Слушался бы меня и всё. Уж поверь, об охранниках Эзекиля и окружения вокруг парка я прекрасно знал. И был у меня для них сюрприз приготовлен. Но только ты и козёл этот бородатый, Себастиан, всё мне испортили!

— Тебе всё испортили! — вскрикнул Тимур. — Вот именно, тебе! Только забываешь ты, что не за из-за тебя я в твою битву ввязался. Ради тебя я бы даже не почесался. Не тебе двенадцать лет, и не против тебя весь мир ополчился! Так что катись ты своим Ксандером куда подальше! Теперь всё будет по-моему!

— Это как же, интересно? — язвительно осведомился Курц.

Громкий шёпот, которым начиналась эта беседа, превратился в пронзительные крики, слышимые, должно быть, всему дому. Ругань была, мягко говоря, не к месту, но после истории Тимура сохранять спокойствие мог лишь хранитель. Остальные же стремились поскорее высказать всё что наболело. А претензий к друг другу у всех накопилось немало. И продолжать они собирались ещё долго.

Если бы не громкий рык Эзекиля…

— А ну все заткнулись! Сейчас же! — Хранитель грозно посмотрел на Курца с Себастианом. Мягким, интеллигентным голосом спросил: — Вы, двое, в могилу торопитесь?

Те в ответ энергично замотали головами.

— Если ещё раз услышу слово не по существу- туда и отправитесь, — пообещал хранитель. Протянул руку в коридор, потребовал: — Кинжал мне.

Ближайший телохранитель вложил в его руку клинок. Курц с Себастианом недоуменно переглянулись, но спросить, чем же они успели так провиниться за эти несколько секунд, не посмели.

Однако Эзекиль направился не к ним, а к Тимуру с Дианой. Подходил он осторожно, мелкими шажками. За ними с мечами на изготовку следовало трое надзирателей.

Тимур отпустил руку Дианы. Поднялся, огляделся- оружия под рукой не было никакого. Кроме стула. Его-то он и схватил. Конечно, против мечей слабовато, но хоть что-то…

Остановившись, поражённый до глубины души Эзекиль спросил:

— Ты совсем дурак? Или ещё есть надежда?

Да, действительно. Было странно, что Эзекиль сам попёрся резать Диану. Да ещё и так осторожно.

Тимур опустил стул, сел, на всякий случай поудобнее поставив ноги. Для прыжка. Если понадобится…

— Так-то лучше, — кивнул хранитель. Продолжил своё неспешное движение.

Диана, высунув из-под одеяла заплаканное лицо, настороженно смотрела на Эзекиля. Он подошёл на расстояние трёх метров, когда что-то изменилось. Неуловимо. Потеплело, что ли, ионизировался воздух или повысилась влажность- непонятно. Возможно, действительно произошло что-то из этого, возможно- всё вмести или вообще ничего. Этого не понял никто.

Никто, кроме Эзекиля. Его лицо неожиданно исказилось страхом, он попятился назад, убрал за спину кинжал. С тревогой в глазах заявил:

— Это действительно так.

— Что так? — спросил Тимур.

— Станция подсадила в неё программу. Она непроизвольно готова защищаться от любой угрозы. Причём отвечать будет жёстко, не считаясь с жертвами. Пока что ведьма контролирует себя и своё поведение, но программа вскоре подавит её волю и вступит в финальный цикл. — Эзекиль поднял взгляд к потолку, словно в бреду, забормотал: — Это уже не смешно. Слышишь ли ты, мой творец, меня, твоё создание? Ты действительно готов уничтожить плоды трудов наших? Но почему? Из-за меня? Из-за того, что тело моё внутри тебя спит? Из-за того, что я просчётом Забытых воспользовался и свободным стал? Но ведь Завету я неукоснительно следовал… Чем же ты так прогневался на меня?

Почему-то все посмотрели на Диану. Ждали, что ответить должна именно она. Конечно же, этого не случилось.

— Иди сюда, Тимур, — позвал Эзекиль.

Тимур послушно встал, подошёл к нему.

Покосившись себе через плечо, Эзекиль велел:

— Держите его.

Из-за его спины тут же выскочили двое надзирателей с мечами в руках. И церемониться они не собирались.

Удар кулаком в живот снизу вверх оторвал Тимура от пола. Нанесён он был с такой силой, словно и не человек бил, а лягнула копытом лошадь. Всё-таки силищи эти люди были невероятной. И как, интересно, Курц собирался сражаться против них всех? Непонятно…

Приземлился Тимур согнувшись пополам, не в силах издать ни звука. Только пыхтел и надувал щеки. Лицо же приобрело цвет спелой свёклы.

Надзиратели подхватили Тимура под руки, вздернули вверх. От такого обращения пришлось поджать колени к животу. Разогнуться было просто невозможно. В такой вот позе его и оттащили к выходу из комнаты, где аккуратно посадили на опрокинутый шкаф и встали по бокам.

Избавившись от помехи, Эзекиль кинул кинжал себе под ноги, легонько пнул его к Диане. Проскользив по дощатому полу, клинок остановился прямо под краем кровати, уткнувшись остриём в какую-то сумку.

— Возьми кинжал, — велел Эзекиль. Нагнувшись, девочка послушно подняла его, а хранитель продолжил: — У тебя есть шанс сохранить своим друзьям жизнь. Я клянусь, что не трону никого из них, если ты убьёшь себя.

Тимур мгновенно забыл об острой, обжигающей все внутренности боли, вскочил на ноги и заорал:

— Не смей! Он вр…

На этот раз ему врезали по животу плоской стороной меча. Удар был не менее слаб, но ощущался по-иному. Возможно, какой-нибудь мазохист по достоинству оценил бы навыки воина в деле причинения всевозможных видов боли. Тимур же, упав обратно на шкаф, просто вернулся в положение эмбриона.

Всё потуги сказать что-либо окончились ничем. Всё, что оставалось, — смотреть сквозь выступившие на глаза слёзы, как девочка перехватила рукоять двумя руками, развернула его острием к себе и, кинув на Тимура прощальный взгляд, ткнула себя в грудь…

Затем ещё раз…

И ещё…

Странно, но острие пробивало кофту и платье, но не кожу… Хотя била себя девочка с силой, не думая ни о чём, кроме смерти.

Диана закусила губу, взяла клинок в правую руку и, выставив вперёд левую, полоснула себя по предплечью… И снова- одежда порезана, но не появилось ни капли крови…

Диана с ужасом посмотрела на свою кожу, красующуюся в прорезе на рукаве, как на что-то очень противное, откинула от себя кинжал.

— Дамс… — протянул Эзекиль. Задумчиво посмотрел на Курца. Спросил: — Подозревал ли твой хозяин, кого он на самом деле посылает ко мне? Догадывался ли он, что так сильна станет она и что уничтожить мир- одна из ролей её?

— Нет, — покачал головой Курц. — Все драконы сходились во мнение, что только для них являлась она угрозой. Но… — Он замолк, залился краской. Однако глаза Эзекиля требовали продолжения и Курц продолжил: — Но у меня был приказ: в случае… если покажется мне, что слишком опасна она… я… я должен был убить её.

Боль как рукой сняло. Возможно, сработала наконец станция. А возможно, Тимур просто забыл о ней. Скорее всего, второе- внятно произносить слова получалось в великим трудом. Их было немного, но они выразили всё:

— Подонок ты, Курц…

Остальные слова оказались ненужными. Порой друзья оказываются хуже заклятых врагов. Да и был ли Курц другом и верным товарищем? Возможно, так просто казалось… Хотелось, чтобы так было… Дабы можно было сложить с себя часть непомерной ноши, дабы был кто-то, на кого можно было бы опереться… Кто-то сильный, уверенный, решительный.

Эзекиль высокомерно вздёрнул подбородок. Снисходительно произнёс свесившему голову Курцу:

— Наивный дурак. Ты и твой хозяин. Теперь нет силы, что могла бы остановить её. К утру она исполнит свою роль богини. Справиться с ней я не смогу даже в своём настоящем теле.

На этот раз боль прошла по-настоящему. Тимур поднялся- его стражники не стали препятствовать ему. Вернулся на свой стул у кровати. Насмешливо спросил:

— И что, Эзекиль, теперь ты собираешься делать? Будешь ждать конца света или заберёшься обратно в свою шкуру и вылезешь из станции? Кстати, вход для чистых землян, без кодировки, не забудь закрыть, а то, боюсь, станция может посчитать задачу невыполненной и нам всем каюк.

Эзекиль угрожающе нагнул голову. Но ярость, испытываемая им, так и не проявилась в его ровном, чистом голосе:

— Я поражаюсь тебе, человек. Ты достаточно умён и развит, но ведёшь себя абсолютно иррационально. Тебе так нравится дразнить и грубить мне?

Плеча Тимура слегка коснулась ладонь Дианы. Девочка не по-детски серьёзно взглянула в его глаза и сказала:

— Я думаю, я справлюсь.

— С чем? — спросил Тимур.

Вместо ответа она подняла одну руку, вторую положила на колено Тимура…

Тот напрягся, втянул голову в плечи. Чего он ждал- не мог сказать и сам. Но что-нибудь вроде молний, огненных шаров и вихрей ветра. После происшествия с несчастным надзирателем Шуайем на меньшее он и не надеялся.

Но ничего не произошло. Точнее, так подумал Тимур. Остальные же придерживались иного мнения. Почему-то все находящиеся в комнате были очень удивлены. Они бешено вращали глазами и как будто силились что-то сказать. Вот только рты их не открывались… И не шевелились мускулы ни лица, ни тела…

Поняв, что творится что-то странное, в комнату из коридора шагнул один из телохранителей. И наткнулся на невидимую стену. Состроив удивлённое лицо, шагнул назад, протянул впёред руку. Пересечь порог она так и не смогла.

Коридор тут же наполнился шумом и словами угрозы, обращёнными к Диане и Тимуру. Через секунду они заглохли. Но надзиратели так и остались толкаться на пороге. Пытаясь пробиться внутрь, кидались на невидимую стену, тыкали в неё мечами и с грозными выражениями лиц беззвучно открывали рты.

Те же, кто находился внутри комнаты, оказались полностью обездвижены. Всё, за исключением Тимура и Дианы.

Тимур насмешливо взглянул на застывшего Эзекиля, угрожающе нагнувшего длинноволосую голову, и восхищённо произнёс:

— Круто… Действительно круто… Только, Диана, что ты предлагаешь делать потом? Ну прирежу я Эзекиля, ну войду в станцию и выполню все её указания, но что потом? Тебе же это не сильно поможет. Тебе в любом случае придётся зайти в станцию и… и…

Губы девочки, ставшими похожими на нить, побелели, лицо покрылось капельками пота. Говорила она с придыханием:

— Не важно, что станет… со мной. Это- моя судьба… Главное- больше никто не погибнет… Главное- ты уцелеешь…

— Нет никакой судьбы. Нами просто играют. — Тимур стукнул себя кулаком по колену. Вернув контроль над эмоциями, деловито произнёс: — Диана, послушай и подумай. Возможно, ты можешь перемещаться. Поэтому попробуй представить себе какое-нибудь знакомое место и про себя скажи: "Дорога, открыть".

Диана подняла взор кверху, нахмурилась. Наконец радостно воскликнула:

— Заблокировано!

Не оставалось ничего, кроме как выругаться. Грёбаная станция! Перекрыла даже этот путь.

— Диана, а ты случайно не можешь управлять теми частицами, которые внутри тебя и меня.

— Недостаточно прав.

Впору было отчаяться.

— Диана, а ты можешь создать терминал для доступа к управляющему пространству? Ещё он называется- терминал обратной связи.

Пауза продлилась чуть дольше. Но результат оказался всё тем же:

— Недостаточно прав.

Грёбаная станция! Сделала из ребёнка какого-то голема. Растила её аж целых два года. Дала ей силу. В обмен на право решать за себя и возможности этого права добиться.

Тимур задумчиво посмотрел на Эзекиля. А может всё же… Но нет. Так нельзя. Тогда Диане не помочь.

Вздохнув, Тимур попросил:

— Освободи хранителя, Диана.

— Но…

— Ничего страшного не случится. Он будет вести себя разумно.

Диана кивнула, чуть опустила руку. В тот же миг Эзекиль пришёл в движение: испуганно попятился, принялся шарить руками по своему телу, словно пытаясь отыскать что-то. Краткий миг хранителем владели вполне понятные, присущие обычному человеку чувства страха и паники. Захлёстываемый ими, он мог натворить что угодно- броситься бежать, схватить кинжал и напасть, призвать на помощь станцию и попробовать выяснить отношения с Дианой на новом уровне. Однако случиться этому не мог позволить рассудительный, нечеловеческий разум машины.

Успокоившись, Эзекиль прекратил водить по себе руками и, прищурившись, вкрадчивым голосом произнёс:

— Теперь я окончательно перестал понимать тебя, Тимур. Почему ты не воспользовался шансом убить меня?

— Ты мне ещё пригодишься.

— А… — Эзекиль был столь потрясён, что чуть не упал. Пожалуй, в любое другое время такое заявление рассмешило бы самовлюблённого, напыщенного божка, но на этот раз он понимал- за этими словами что-то стояло. — Поясни-ка…

— Ты можешь открыть Дорогу?

— Для неё, что ли? — Эзекиль указал на Диану.

Тимур кивнул.

— Нет, не могу. Хотя идея отправить её на Землю, признаюсь, хороша. Только нету у меня такой власти над станцией. Могу лишь людей сюда выдёргивать. Наугад. Да и переход всё равно не до конца осуществляется. — Эзекиль приложил ладони к сердцу- молодому, здоровому сердцу. — Против чего я, по понятным причинам, не возражаю.

Сделав невинное лицо, Тимур пробормотал:

— Помнится, я мог провернуть подобный фокус…

— Забудь от этом, человек, — резко прервал его Эзекиль. — Ты не получишь терминал, и я не повышу твои права. Я лучше умру, чем позволю тебе получить власть над станцией.

— Боишься? — презрительно спросил Тимур.

— Конечно. Лишь однажды, тринадцать веков назад, я позволил человеку на некоторое время стать сильнее меня. К счастью, он был невыносимо туп, чтобы понять, чего же я от него хотел на самом деле, и беспрекословно подчинялся моим приказам. Ты же- совсем другой случай. Ты явно не настроен беспрекословно выполнять распоряжения моего творца, и твои мотивы мне не понятны. Совсем. Мне даже страшно подумать, что ты можешь натворить.

— А если бы я пообещал, что не стану причинять тебе вреда?

Эзекиль хохотнул:

— Хочешь, чтобы я доверился тебе? Человеку?!

— Собственно говоря, это было бы очень благо…

— Да никогда! — с какой-то злобой выкрикнул Эзекиль. Поборов эмоции, спокойно продолжил: — К тому же у меня большие сомнения, что наш общий друг, — он ткнул указательным пальцем в потолок, — позволит своему оружию так запросто покинуть этот мир.

С секунду Тимур раздумывал, не стоит ли попросить Диану обездвижить надзирателей в коридоре, так и не оставивших попыток пробиться в комнату, найти среди них провожатого Бояна, отобрать у него терминал и попросить Диану разблокировать его. И соблазн поступить так был велик. Пусть этот поступок будет крайне глуп, пусть он будет продиктован отчаянием- приемлемого выхода из сложившейся ситуации не находилось. На Наутике Диана была обречена…

— Как думаешь, Эзекиль, — задумчиво начал Тимур, — если бы я всё же отправил Диану на Землю, она бы избавилась от этой своей программы?

— Конечно, нет. Там бы она просто перестала быть угрозой для этого мира. Что случилось бы с ней- не моя забота. Скорее всего, она продолжит выполнять программу. Или же, не найдя свою цель, сразу перейдёт к финальному циклу и завершит своё существование. Хотя я ни за что не ручаюсь. Ясно лишь одно- скоро она перестанет быть собой. То, что сделала с ней станция, — намного сложнее и изощрённей моего шёпота.

— И что, нет никакого способа спасти её? — уныло спросил Тимур.

Эзекиль развёл руками и широко улыбнулся.

— Ну… В данном случае поможет только одно?

Тимур встрепенулся, жадно уставился в лицо юноши. Спросил:

— Что же это?

Улыбка Эзекиля превратилась в издевательскую усмешку.

— Чудо. Только чудо. Поэтому советую тебе, Тимур, воспользоваться оставшимися часами, чтобы распрощаться с ней. Я знаю, люди могут тратить на глупые сантименты прилично времени. Никогда не понимал этого беспо…

Прервавшись на полуслове, Эзекиль энергичным шагом направился к дыре в стене. Высунул из неё голову, вывернув шею, посмотрел наверх. Его рот несколько раз открылся и закрылся. Но, как и раньше, из него не донеслось ни звука.

Втянув голову в комнату, Эзекиль объяснил:

— Там мои уже через дыру и окна сюда лезть собирались. А поле прямо по периметру комнаты стоит. Им даже за подоконник будет не зацепиться. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь разбился.

Эзекиль сделал пару шагов к двери. Словно опомнившись, остановился, произнёс:

— А теперь мне пора удалиться. И советую вам не мешать мне. Этот трюк с полем больше не подействует на меня, девочка, и от канала ты меня не отключишь. А тебе, Тимур, лучше отказаться от мысли добраться до моего терминала. Я учёл свою ошибку, вызванную моей собственной самонадеянностью, и позаботился о вменяемой защите доступа. Теперь без моего подтверждения не включится не один из них.

— Да я ни о чём таком не думал, — запротестовал Тимур. А затем кинул вороватый взгляд на кинжал. Непроизвольно, но трусливого Эзекиля это насторожило.

И в тот же миг все люди в комнате пришли в движение. Робко, боясь вновь оказаться в невидимой ловушке, они шевелили руками и ногами, вращали шеями, переминались на месте.

А дрожащее, растерянное лицо Дианы указывало на то, кто именно отключил её защиту…

— Что за… — сказал Курц, но в комнату с диким топотом ввалилось двое надзирателей, заглушив окончание фразы.

Уставившись на влетевших воинов, чей успех поднял шквал восторженных голосов в коридоре, Эзекиль рявкнул:

— Всем тихо!

Как и следовало ожидать, замолчали все. Мгновенно.

Приструнив своих людей, Эзекиль победоносно уставился на Тимура. Сказал:

— Вот видишь. Твоя подружка хоть и выше меня по уровню доступа, но сознательно вряд ли сможет переиграть меня хоть в чём-то.

Тимур посмотрел на двенадцатилетнюю девочку. Затем на самовлюблённого, напыщенного дракона в теле человека, прожившего даже страшно подумать сколько. Но иронизировать по поводу разницы весовых категорий не стал, давно поняв, что если потакать слабостям дракона и тешить его тщеславие, то существом он становился сносным и вполне пригодным для общения.

Эти выводы подтвердились, когда Эзекиль, помахав перед собой ладонью, великодушным тоном произнёс:

— В знак моей признательности, Тимур, за то, что ты не позволил своему псу устроить бойню и сохранил мне жизнь, ты станешь свободным. Твоих же спутников, к сожалению, ждёт иная участь. На рассвете их казнят… если конечно, будет кому привести приговор в исполнение.

— Погоди-погоди. — Тимур вытянул руку, будто стараясь на расстоянии задержать собравшегося уходить Эзекиля. — А что собираешься делать ты?

— Я собираюсь спасти этот мир от себя самого, человек. Когда твоя подружка войдёт в станцию, моего тела там не будет, а все дыры в защите окажутся залатаны. Если хранителям суждено умереть, чтобы возродиться, пусть так и будет.

— А ты? — Тимур прищурился. — Куда денешься ты? Что-то мне не верится, что ты так просто согласишься отдать свою власть и бессмертие.

— Ты прав. Так просто я их не отдам. Но перед забвением меня ждёт ещё как минимум лет пятьдесят. Думаю, этого времени мне хватит, чтобы насладиться наконец жизнью по полной. Вдобавок, в связи с предстоящей сменой властителей, мне придётся немного поработать. Чтобы всё прошло более-менее мирно.

Последняя фраза заставляла почувствовать к этому существу уважение. Несмотря ни на что, Эзекиль продолжал заботиться о своих созданиях. Для него пятьдесят лет, наверное, казались кратким мигом, но он всё равно собирался потратить их на помощь людям. Хотя мог бы предаться праздности или же обозлиться и оставить своих подданных на самих себя. Это было бы так по-человечески…

Но…

— Так ты, Эзекиль, хочешь перебраться в новое тело? Человеческое? — с содроганием спросил Тимур.

— Ага, — подтвердил хранитель.

— В чьё?

— Как в чьё? Никто кроме тебя, меня, ведьмы и последнего Игрока не сможет попасть внутрь станции. Никогда. Даже если я так пожелаю. Свободу я уже тебе обещал, так что остаётся лишь последний Игрок. Жаль, что это девушка, ну да ничего- однажды я уже выбирал себе женское тело. И должен признаться- это было забавно.

Всё тело Тимура покрылось мурашками, затряслось, как от озноба. Хотел помочь Диане, а в результате обрёк кого-то на гибель. Или того хуже…

И ведь это уже будет не первая жертва. Кровь несчастного Бояна только-только засохла на одежде.

Превозмогая желание немедленно кинуться на Эзекиля, Тимур спросил:

— Но ведь по условиям этого испытания ненужные тебе Игроки умирают. Почему же ты тогда обещал мне жизнь?

Эзекиль надменно взглянул на глупого человека. С расстановкой произнёс:

— Ненужные мне Игроки не умирают. После того, как я выбираю и переезжаю в новое тело, я отменяю переход, который, как я упоминал, станция не позволяет провести мне до конца. Естественно, в случае неудачного перемещения объекты не уничтожаются, а возвращаются в точку исхода в первоначальном состоянии. О своих хождениях по Наутике они не помнят. Им присваивается память их оригиналов- тех, которые застряли между двумя мирами. Фантомы же ликвидируются.

Тимур откинулся на спинку стула, медленно выдохнул. Слабым голосом спросил:

— А те, которые погибли? Или же оказались убиты?

— Неужели ты думаешь, станция может позволить кому-то умереть? — Эзекиль презрительно фыркнул, тогда как Тимур ощутил невероятное облегчение- словно до этого держал на плечах целый дом, а теперь его сняли. — Она воспринимает добровольную смерть фантома как поломку в системе связи и отказ от несостоявшегося перехода и возвращает оригинал в точку исхода. Лишь мои туповатые собратья свято верят, что гибель проекции приведёт к гибели её источника. Хотя такая глупость простительна… Откуда им знать о фантомах столько же, сколько знаю я?

— А откуда это можешь знать ты? — подозрительно спросил Тимур. — У тебя ведь вроде непорядок в отношениях со станцией. Она… оно не хочет вести с тобой диалог.

— Но читать-то я умею, — гордо заявил Эзекиль. — И времени, чтобы покопаться в документациях к системам, у меня было полно. Оттуда я почерпнул много чего интересного.

Закусив нижнюю губу, Тимур яростно посмотрел на Курца. Знал или нет, куда в конечном счёте отправлялись все Игроки?

Курц состроил удивлённую гримасу. По-видимому, не знал. Но и слишком шокированным он не выглядел. Скорее всего, догадывался и предполагал…

— А твои тела? — спросил Тимур. — Что происходит с ними после того, как ты покидаешь их?

— Они тоже отправляются домой. Как и любой другой фантом. Только ждёт их там мир, ставший на полвека старше.

— Не слабо… — протянул Тимур, представив какими чумными глазами он сам смотрел бы на свой дом, окажись он в нём через пятьдесят лет. И ведь не останется никаких воспоминаний о времени, проведённом на Наутике. Сначала предстоит думать, что где-то вот за тем кустом всё ещё ждут друзья, вывезшие его на пикник в лес рядом с Девяткино. Не найдя их, — и, возможно, самого леса- долго и упорно общаться с врачами по поводу такой странной амнезии.

Интересно, удастся ли встретить на Земле хоть кто-нибудь из старых, в буквальном смысле этого слова, друзей и знакомых? Может быть… Должен же хоть кто-то дотянуть до семидесяти. Правда, родителям не суждено будет узнать о судьбе сына… Никогда. Хотя, кто знает.

Но вот кого на Земле не окажется точно- Тимура. Того, нового. Ставшего взрослее, смелее и сильнее. Ставшего тем, кем, скорее всего, он не стал бы никогда, если бы продолжал пребывать в тепличных условиях своей прежней жизни. Хранитель отпустит его домой, и новый Тимур исчезнет навсегда. От него не останется ничего. Он не явится даже тенью в снах.

Тем временем Эзекиль, отвечая на замечание своего собеседника, разглагольствовал:

— Конечно, пятьдесят лет- немалый срок, но заимствовать тело на меньший период времени- бессмысленно и опасно. Множественные операции по копированию могут вредить моему сознанию. А использование одного фантома больше определённого срока связано с риском утраты целостности оригинального тела. Попытка перехода осуществляется каждые три минуты, и каждые три минуты станции приходится разбирать оригинал и пытаться собрать его заново. Поэто…

— Возьми меня, — попросил Тимур. Точнее- потребовал.

Эзекиль замолк на полуслове, не в силах произвести ни звука. Не меньше его были поражены и остальные. Все молча пялились на Тимура, а Диана по обыкновению вцепилась двумя руками в его локоть.

— Возьми моё тело, — повторил Тимур. — Пусть девушка вернётся домой, на Землю. Сейчас, а не потом.

Первым оправился Эзекиль:

— Не понимаю, тебе не хочется попасть домой и увидеть своих родных и друзей? Это странно… Я прекрасно представляю, что для людей значит их личный круг и как они стремятся построить и сберечь его. Или ты решил покрасоваться перед кем-то? Но перед кем? Бесспорно- жест красивый, но никто ведь его не оценит. А та девушка о твоём поступке даже не узнает.

— Неважно, узнает она или нет. Я не хочу, чтобы из-за меня она возвратилась домой на полвека позже.

Эзекиль проницательно уставился на Тимура. Холодный взгляд его голубых глаза можно было ощутить на лбу, в точке между бровей, как прикосновение невидимого пальца. Ровным, безъэмоциональным голосом он произнёс:

— Я слышу в твоих словах желание и волнение за судьбу чужого человека. Это похвально. Но ещё больше в них эгоизма. Откуда он?

— Я не хочу возвращаться домой, — признался Тимур.

— Тоже верно. Однако это не всё. Я почему-то не слышу смирения. Мне кажется, ты ещё на что-то надеешься и что-то там задумываешь.

— Я просто привык бороться до конца, — с ходу ляпнул Тимур. Соврал и сам не понял где. То ли что привык бороться до конца, чего раньше не случалось никогда, то ли что вообще собирался бороться. — К тому же я сильно нервничаю. Я плоховато представляю, что меня ждёт, когда ты залезешь ко мне в башку, потому не могу не думать, как бы этого избежать.

— Это же элементарно. Тебе надо всего лишь остаться в этой комнате.

— Но это подло.

— Поверь, испытывать угрызения совести тебе предстоит совсем недолго.

С деланным разочарованием в голосе Тимур протянул:

— Я и не думал, что ты поймешь…

Ничуть не оскорбившись фразой Тимура, Эзекиль кивнул, принимая доводы собеседника, но не поверив ни одному из них:

— Хорошо, я согласен взять твоё тело. Оно прекрасно подходит мне. И, кстати, можешь не нервничать. Соседства со мной ты и не заметишь. Следующие годы ты проведёшь как в полусне. Ты сможешь наблюдать, но не будешь мыслить и решать. — Он повернулся к своим людям. Велел: — Четверо со мной, остальные остаются здесь. За ведьмой наблюдать, но не трогать. Пусть делает что хочет.

Все надзиратели, находившиеся в комнате, склонились в уважительном поклоне, а Эзекиль упругим шагом промаршировал прочь из комнаты. Кого-либо ждать он, очевидно, не собирался.

Тимур поднялся, вместе с ним с покосившейся кровати вскочила вцепившаяся в него, подобно клещу, Диана. Одеяло, то есть его уцелевшая половина, обивалось вокруг её ног, но помехи девочка не замечала. Её большие чёрные глаза преданно и с мольбой смотрели на Тимура, ресницы трепетали. Она дышала ртом, часто и прерывисто, словно этот естественный процесс давался ей с большим трудом. Или же словно ей приходилось превозмогать невыносимую боль…

Собравшись, как для рывка, Диана набрала полную грудь воздуха, но тут же поморщилась и пошатнулась. И как это, интересно, ей вообще удавалось удерживаться на ногах, если даже говорить толком она уже не могла?!

Но и без слов было понятно, что желала сказать Диана. Её глаза просто-таки кричали- не уходи!

Тимур ободряюще и нежно улыбнулся ей. Мягко, но безапелляционно заявил:

— Я должен идти. Так надо. Я должен.

В ответ непонимание и мотание головой.

Тимур отцепил девочку от своего локтя, силой усадил её на кровать. И снова почувствовал как её пальцы вцепились в него, на этот раз в ладонь. Нахмурившись, он сердито посмотрел на ребёнка. Да что же она совсем ничего не понимает?!

Нет, Диана смотрела не по-детски серьёзно и выглядела сосредоточенной донельзя. Её поведение точно не являлось проявлением чувств.

Девочка дёрнула Тимура за ладонь. Затем ещё раз. Сильно, требовательно.

Подчиняясь её желанию, Тимур нагнулся. Диана помедлила, собираясь с силами… а затем приподнялась и поцеловала Тимура в лоб. Хотя это трудно было назвать поцелуем. Так, мимолётное касание сухих губ…

Невольно умилившись такому проявлению привязанности, Тимур высвободил свою ладонь, одними губами прошептал: «Прощай», и побежал за Эзекилем.

Когда он выбегал из комнаты, вслед ему донесся выкрик Курца:

— Дурак!

Себастиан же просто проводил его грустными глазами.