"Игрушка богов" - читать интересную книгу автора (Коронько Станислав)

Глава 19

Наместника удалось настичь, когда тот уже поворачивал на улицу, тянущуюся параллельно парку. За ним бодро следовали четверо телохранителей, среди которых каким-то образом затесался раненный Сарж. Крови на его лице заметно не было, но левая рука всё так же безжизненно висела вдоль тела.

И зачем только Эзекиль позволяет находиться при себе телохранителю, чьи физические возможности ограничены раной? Он настолько чувствует себя в безопасности или этот Сарж даже с одной рукой превосходит любого надзирателя? Непонятно…

Поравнявшись с Эзекилем, Тимур с ходу спросил:

— Слышь, Эзекиль, а тебе обязательно казнить Курца и Себастиана?

— Да.

— А может, не надо, а? Я представляю, как сильно ты взъелся на Курца, но священник-то здесь ни при чём. Он ни в чём не провинился. Пощади его хотя бы ради меня.

— С какой стати? — удивлённо спросил Эзекиль.

— С такой, что тебе теперь не придётся каждое утро наводить марафет.

Эзекиль тоненько хихикнул. Пообещал:

— Я подумаю над этим. Возможно, даже заменю казнь на каторгу. В честь его прошлых заслуг…

— Каких таких заслуг? — поинтересовался Тимур.

— Уверяю тебя, Тимур, тебе не захочется этого знать.

— Так мне же уже всё равно. Скоро не буду помнить ничего.

— Хорошо, тогда я скажу.

Эзекиль покосился на Тимура, едва поспевавшего за ним. Затем осмотрел улицу, тянувшуюся мимо въезда во дворец. На этот раз перед ней было людно- перед воротами в два ряда выстроилось порядка сотни стражников в красных туниках. Все толкались и перешёптывались, отчего они более всего походили на толпу беспокойных старшеклассников, чем на стражей порядка. Впрочем, при появлении в отдалении нескольких фигур, чей-то зычный рык мгновенно приструнил возбуждённых вояк, заставив их мгновенно утихнуть.

Едва эта улица пропала из виду, оказавшись заслонённой живой изгородью, Эзекиль поведал:

— После захвата Уэно Себастиан сын Корнелия командовал одним из трёх отрядов чистильщиков. Они обходили город, спасая перед сожжением ценности и разыскивая и предавая смерти спрятавшихся жителей. Естественно, большинство укрывающихся были семьями защитников- то есть женщинами и детьми. Работёнка у этих людей была мерзкая, но на неё шли только добровольцы. В обмен на будущие почести. И твой провожатый, должен признаться, отличился не раз. Только вот через пару лет он пожелал сложить с себя обязанности надзирателя, наплевать на почести, коими его всячески ограждали. Он отказался от блестящего будущего и исчез в какой-то глуши, где о нём все забыли. — Наместник хитро покосился на ошарашенного Тимура. Спросил: — Так что, ты ещё не передумал заступаться за этого человека?

Губы не слушались, но всё же удалось кое-как выдавить:

— Нет.

— Что нет? Передумал?

— Нет, не передумал. — Теперь голос обрёл твёрдость. — Себастиан изменился. Кем бы он не был раньше, сейчас он уже другой, намного лучше. Каждый способен измениться…

Приподняв брови, Эзекиль с удивлением, так, будто видел его впервые, осмотрел Тимура, но ничего не сказал.

Нормальным входом в парк, если такой и имелся, Эзекиль пользоваться не стал, а перелез через забор, немало озадачив столь плебейским поступком своих провожатых и Тимура. Причем, сделал он это очень быстро, словно всю жизнь практиковался в скалолазание.

— Ну, Тимур, чего ты там встал? — спросил наместник. — Присоединяйся, что ли. — Пока Тимур карабкался по забору, Эзекиль отдал последние распоряжения своим людям: — Следующим моим воплощением станет этот человек. — Он кивнул на зависшего на вершине Тимура. — Пусть кто-нибудь разнесёт весть о новом наместнике до города. Примерно через час вы вчетвером должны все быть здесь.

Вся четвёрка почтительно склонилась в поясе, а Сарж произнёс:

— Будет исполнено, повелитель. Желаем вам удачи, повелитель.

— Спасибо, Сарж.

Разогнувшись, телохранители бегом направились к резиденции, а Эзекиль повёл спустившегося Тимура в чащу леса. Причём шагал он уверенно, как днём. И чувствовал себя так же… Как будто шёл в окружении своих людей…

Вход в закрытое пространство на этот раз оказался чуть другим- Тимур ощутил присутствие рядом с собой другого разума. Почему-то стали понятны его желания, степень его заинтересованности в общении. И если пожелать, то можно было бы связать два разума воедино. Чтобы использовать для общения не медленные вербальные фразы, а более быстрые и откровенные мысли.

Да, можно было бы попробовать. Эзекиль явно не имел ничего против перехода на новый уровень коммуникации. Ибо он испытывал интерес и… был очень сильно чем-то озадачен. И, когда кинул взгляд назад, его интерес усиливался. Так же, как и творившийся в нём сумбур. Хотя сумбур мог быть вызван личностью человека. Она довольно сильно подавлена, но всё же ощущается. Как… как…

Раз- и всё кончилось. Додумать мысль Тимур не успел. Закончить шаг, в начале которого появилась эта способность чувствовать другого, тоже. Всё произошло за долю секунды. Это было подобно уколу иголкой. Вот боль есть- вот она исчезает. Вот способность есть- вот она пропадает…

— Не пропадает, — не оборачиваясь, поправил Эзекиль. — Это я закрылся.

— Так это… здесь ты можешь знать, что я думаю? — испуганно спросил Тимур.

— Конечно, нет. Мне просто очевидно, о чём ты думаешь, и я посчитал забавным пояснить причину, по которой я исчез из пространства сенсорного восприятия.

— И позволил ты мне почувствовать тебя, чтобы ты мог бы выпендриться и продемонстрировать свою власть?

Эзекиль предпочёл смолчать, хотя и в темноте было видно, как он напрягся после этой фразы и насколько сильно она его возмутила. Тимур же добился своей цели и на время вывел вспыльчивого и чересчур возбудимого хранителя из равновесия. Скрыть свои мысли теперь будет чуть легче. Всего на один миг, пока Эзекиль не вернёт контроль над самим собой, но этого мига хватит.

"Станция, ответь". -Хоть и мысль, но даже в ней чувствовалась обречённость.

Надежды на ответ Тимур не испытывал. Но он всё же прозвучал. Правда, не такой, какой можно было бы ожидать…

Убей врага, Тимур. У тебя пока есть шанс справиться с ним…

Ждать и дальше Тимур не стал. Пользы Эзекиль не принёс практически никакой, а попасть внутрь станции можно и самому. После его смерти.

Момент благоприятствовал- телохранителям до своего господина уже не добраться, оружия при нём не было никакого, затылок маячил на расстоянии пары метров. Оглушить, задушить ремнём, завладеть станцией, попробовать отправить Диану на Землю, а в случае неудачи попытаться уничтожить станцию- ничего умнее Тимур не придумал. А становиться сосудом для разума дракона он не собирался изначально. Правда, первые два действия- оглушить и задушить- планировалось отложить на потом. Если бы не голос в голове…

Едва услышав его, Тимур перестал думать, а шагнул, замахиваясь сверху вниз, вперёд. Под густыми кронами деревьев почти ничего не было видно, но промахнуться мимо головы Эзекиля… для этого надо было хорошенько постараться. Такой удобной цели- ещё поискать: затылок маячил на уровне плеча, голова чуть наклонена. Если не изображать из себя великого бойца, а просто хорошенько приложиться- субтильный наместник отключится по-любому. А вырубить его надо с одного удара, используя момент неожиданности. Уж слишком беспечно ведёт себя Эзекиль, чтобы не подозревать за ним существенного преимущества.

Тимур ударил- сверху вниз, как молотом, на шаге…

И случилось что-то странное- кулак не встретил цели. А затем откуда-то снизу вылетел сандалий Эзекиля и заехал Тимуру по подбородку снизу. Ощущение было такое, что от этого пинка вот-вот оторвётся голова.

Не оторвалась. Но что-то хрустнуло, а Тимур чуть подлетел в воздух и плашмя грохнулся на спину. Попытался приподнять голову- шея была просто деревянной! Пришлось сесть, опираясь на руки, и запечатлеть такую картину- Эзекиль стоит на одной ноге в почти что идеальном вертикальном шпагате, едва не утыкаясь головой в землю. Явно выпендривается…

Тимур вскочил, с большим трудом заставляя своё тело слушаться. Какое-то оно было онемевшее, вялое. Колени подламывались, руки болтались, как верёвки. Не говоря уже о том, что в голове звонил в колокол звонарь. И не один.

Эзекиль, опуская задранную вверх ногу и сгибая её в колене, поднял корпус, выходя из удара. Подскочил на месте и, повернувшись к Тимуру левым боком, принял стойку, широко расставив расслабленные ноги. Руки он держал опущенными вдоль корпуса, с головой выдавая свою технику.

Тэйквондо, Тхэквондо, кому как угодно… Либо местный аналог. Но очень-очень близкий к корейскому боевому искусству, делающему значительный упор на работу ног и, соответственно, предполагающему идеальную растяжку.

Тимур прыгнул на врага, не став заморачиваться вопросом, как это Эзекиль умудрился так его огреть. И в очередной раз вынужден был признать свою беспомощность перед тренированным человеком… даже таким маленьким.

Нога Эзекиля вылетела со скоростью пушечного ядра и под хруст рёбер смела Тимура в сторону, заставила его, беспомощного, корчиться от боли на земле аккурат рядом со стволом дерева.

— Думаю на этом хватит насилия. — Эзекиль откровенно веселился, преисполненный чувства своего превосходства. — Больше я не позволю тебе напасть, но всё равно было приятно указать тебе твоё место. Только странно, что ты не отреагировал на первый намёк…

Впивающиеся в ткань лёгких осколки рёбер не давали дышать, но на одно слово воздуха хватило:

— Говнюк…

— Не старайся, матюгами меня не пронять. — Эзекиль подошёл поближе, сел перед скорчившимся Тимуром на корточки. Выставил перед собой руку ладонью вверх- и над ней заплясал маленький, как от свечки, огонёк, выхватив из темноты людей, ствол дерева, его могучие корни, высокую траву. Пробуравив Тимура взглядом, произнёс: — Пожалуй, я немного перестарался и не рассчитал силу. Хотя ты казался мне более крепким парнем. Но… хорошо, что сломан только один позвонок, а не шея целиком. Через пару минут оклемаешься.

С огромными паузами, но Тимуру удалось выговорить:

— Как? Такое… ранение… а ты тоже… фантом…

— Какие же мои собратья невежественные, — снисходительно произнёс Эзекиль, заправляя прядь волос за ухо. — Нет причины, которая заставила бы проекцию носить рану от другой проекции. Через пару минут совершится очередная попытка перехода, и тебя починят. Если до обновления ты не загнёшься сам. Что, впрочем, маловероятно.

— Так значит… это всё… слухи… Распускал… их ты.

— Конечно. Всё, что известно об Игроках, — придумано мною. Для моей же выгоды и удобства. Какой мне прок, чтобы проекции ведали правду и, едва оказавшись здесь, разбегались кто куда? Нет, решил я, пусть лучше из страха за свою жизнь они сами бы добровольно искали пути в Йонбен. Для этого-то я и придумал правила испытания, разобраться в которых хранители не могут до сих пор. Единственное, до чего они дошли своим умом, — это что фантомы уязвимы перед себе подобными и самими собой.

— И твоя… рана?

— Конечно. Пятьдесят лет назад во время очередного покушения меня даже не поцарапало. Я нарочно прикинулся серьёзно раненным. Чтобы мои собратья не сильно отчаивались и продолжали науськивать на меня убийц. Их предсказуемость- моя союзница. Мне совсем не нужно, чтобы они выкидывали неожиданные фортеля. Не было нужно… — Эзекиль с хрустом сжал в кулак свободную руку. — И ничего страшного не случилось бы, если бы не Ксандер. Чтоб его…

— Ты… не лучше… Тоже… идиот. Захотел… выкрутиться. Как… глупо…

— А, ты про это… — понимающе протянул Эзекиль. — Да, я сам точно не уверен, что станция посчитает все её условия выполненными при оставшемся на Наутике фантоме. Вероятность того, что она затребует моего полного и немедленного уничтожения, очень высока. Но попробовать стоит- в моём настоящем теле мне не протянуть и десяти минут.

— А если…

— А, если мне суждено погибнуть этой ночью, пусть так оно и случится. Я сам прерву своё существование, а ты отправишься домой.

— Такой… риск…

Неожиданно Эзекиль разозлился:

— Риск?! Сейчас я рискую только собой! А то, что замыслил ты, вообще не поддается никаким объяснениям! — Хранитель кинул взгляд на огонёк у себя над ладонью и мгновенно успокоился. Голос, как и обычно, стал ровным, мягким. — Ты уже доказал мне, что умеешь мыслить здраво. Так откуда же могла появиться идея уничтожить станцию? Ты хоть представляешь себе последствия? Я так думаю, что да.

— Откуда знаешь… чего… я хочу?

— Ты постоянно забываешь человек, что мой возраст порядка трёх миллионов лет, что я вижу твои чувства и что я постоянно делаю прогнозы относительно твоих поступков. Я читаю тебя, как книгу. Когда кто-нибудь произносит некое слово, я вижу твой психический отклик на это слово. А ты к тому же слишком несдержан и позволяешь чувствам превалировать. Истинные мотивы твоего поведения не понятны до сих пор, но твоя ненависть к станции очевидна.

Надо же… Не спрятаться, не скрыться даже в собственном разуме. За способность так искусно потрошить чужие мозги любой земной психоаналитик отдал бы всё самое дорогое.

Тимур поморщился от обжигающей лёгкие боли, сквозь сжатые зубы, выдавил:

— А как думаешь… получилось бы?

— Уничтожить станцию? Да никогда! Ты даже отдалённо не представляешь, на что замахнулся. Человеку такое не под силу. Скоро ты поймёшь, что я имею ввиду. — Эзекиль поднялся, пнул скорчившегося Тимура по ноге, приказал: — Давай, вставай. С тобой уже всё в порядке.

Не дожидаясь, пока Тимур подымется, Эзекиль развернулся и продолжил путь через лес, подсвечивая дорогу огоньком над ладонью.

Тимур встал, но следовать за хранителем не спешил- раздумывал, как бы избежать уготованной ему участи. По всему выходило, что никак. Конечно, если не поможет станция, которую он желал уничтожить. Уничтожить не из надежды спасти Диану, но из ненависти. Всепоглощающей, ослепляющей, такой, какой он ещё не испытывал прежде.

Кто-то или что-то толкнуло Тимура в спину. Он оглянулся- никого и ничего.

И снова- толчок. На этот раз сильнее, он заставил сделать шаг.

— Ходить разучился? — Эзекиль замер метрах в десяти впереди. Огонёк в руке освещал его лицо и узкую грудь с медальоном. — Если так, мне не сложно транспортировать тебя. Или ты решил отказать от чести быть сосудом для моего разума? Смотри, ещё не поздно вернуться.

Оставив этот вопрос без ответа, Тимур нехотя двинулся к Эзекилю. Спросил:

— Это ты толкал меня?

Продолжив путь, Эзекиль бросил:

— А больше некому.

Быстрым шагом Тимур нагнал Эзекиля и поплелся в паре метров за его спиной. Стараясь не казаться агрессивным, попытался приблизиться. Но… уткнулся в невидимую стену, которая, однако, двигалась вместе с хранителем.

— А ты, я погляжу, всё не угомонишься, — пробормотал Эзекиль.

— Не-не, я уже всё понял. Я просто хотел подойти поближе. А то не вижу, куда ступаю.

— Ничего, потерпишь. Через пять минут придём.

— Надеюсь на это, — пробормотал Тимур.

— Угу, — промычал Эзекиль и замолк.

Подождав немного каких-нибудь реплик от словоохотливого хранителя, Тимур понял, что тот глубоко задумался. В противном случае, Эзекил с превеликим удовольствием продолжил бы чесать языком, спокойно выбалтывая все свои тайны. А также тайны станции.

Но молчание Эзекиля пришлось как нельзя кстати. В последние минуты своей жизни- этой жизни, такой новой, увлекательной и… и трагичной- Тимуру меньше всего хотелось говорить. Хотелось вспоминать события последних дней, хотелось навсегда впечатать их в память, сделать их частью себя. Чтобы- вдруг такое возможно! — уже там, на Земле, вспомнить о Наутике, о Диане, о себе самом и своём приключении…

Его ещё можно продолжить. Если не сдаваться…

"Станция?"

Говори.

"Что меня ждёт?"

Вопрос некорректен.

"Ты хотел, чтобы я убил врага. Я согласен. Но мне нужна твоя помощь".

Я не могу влиять на события действительности.

"Да ты и в диалог вступать не можешь! Но мне почему-то отвечаешь! Хотя у тебя нет воли!"

Ошибаешься. У меня есть воля. Но в полной мере она проявляется в режиме Опека.

Тимур уставился на спину Эзекиля, беспечно шагающего впереди. Похоже, тот и не подозревал, что у него за спиной в этот момент ведётся прелюбопытный разговор.

"И ты так легко рассказываешь мне об этом…"

Ты- особый случай. У меня нет указаний на счёт тебя. Тебя вообще не должно быть в этом мире. Если я сочту нужным, я могу поведать тебе любую информацию, разглашение которой не противоречит прямым инструкциям.

"Но помогать ты мне не станешь?"

Я уже помог тебе. Советом, сведениями, когда твои мысли пришли в хаос и тебе настала пора выходить из-под опеки своего провожатого. Но ты позволил своим чувствам возобладать над здравым смыслом, а личной привязанности- над ответственностью. Ты не стал убивать врага, когда у тебя имелась на то прекрасная возможность, а только что ты повёл себя более чем странно. У тебя был небольшой шанс одолеть врага, но ты почему-то пошёл на него с ударной техникой боя, в которой ты полный профан.

От такого разноса Тимур невольно покрылся краской стыда. Ну нормально… так облажаться, что даже машина древних начинает испытывать к тебе неприкрытое презрение.

А ещё у Тимура появилось странное ощущение безысходности. Словно его всё это время вели. И ведут до сих пор…

"А что я должен был делать? — возмутился Тимур, отстаивая своё достоинство. — Надо было сразу говорить, чтобы я душил его. Я, между прочим, не профессиональный убийца. Меня книжки по полкам расставлять учили, а не людей убивать".

В ответ- тишина.

"Станция, что ждало бы меня, если бы я послушался тебя и смирился с судьбой Дианы?"

По исполнению всех моих директив, ты бы закончил своё перемещение по Дороге и осел на Наутике уже навсегда. Весь этот мир со всеми его возможностями и новыми дорогами был бы твоей наградой за твою преданную службу. Или же ты бы мог вернуться домой. Самим собой- нынешним.

Оставалось только вздрогнуть.

"А теперь я проиграл?"

Да, окончательно. Тебе не избежать слияния с разумом хранителя. Случится это ровно через пятьсот шестьдесят пять секунд. Шестьдесят четыре…

Так скоро! А столько всего ещё надо узнать! Но хочется знать всё. Жаль, на всё не хватит времени.

"Станция, скажи, к чему приведёт то, что я отказался слушаться тебя?"

В любом случае, к концу эры хранителей, передачи власти над людьми самим людям, над которыми будут осуществлять контроль машины. Такие же, как я.

"Я имел ввиду другое. Однако поясни, пожалуйста, что в точности будет представлять из себя мир будущего по замыслу древних. Вкратце".

Это будет жестко-структурированное общество, разделённое на классы, каждый из которых будет иметь определённые набор привилегий и свобод. Высший класс, класс управленцев, будет состоять целиком из машин, принимающих стратегически важные решения. Человечество будет относительно самостоятельно, но не бесконтрольно.

Каждый отдельный индивид будет исполнять назначенную ему функцию, заданную ему в соответствии с его статусом и классом. Эти же параметры будут определять степень его личной свободы. Чем выше класс, статус и соответственно полномочия индивида в системе управления, тем тщательнее будет контролироваться его личность и его поведенческие мотивы.

Построение подобной общественной системы позволит разделить людей на потенциально-опасных и благонадёжных. Вторая группа, "доверенная группа", будет малочисленна, но достаточно влиятельна. Помимо этого неравенства, абсолютно все будут иметь идентичные права, общественные обязанности и социальные гарантии. За должным функционированием общественной системы будут наблюдать автономные станции, выведенные в режим Опека.

От ужаса перед таким будущим Наутики волосы Тимура встали дыбом. Вот значит как должно выглядеть идеальное общество по замыслу древних! Да это же просто смесь нацизма с коммунизмом! Даже хуже того- в том будущем не будет места диссидентам, к моменту наступления того будущего люди уже будут готовы отдать свободу и личные устремления в обмен на комфорт и довольство "золотого века"…

Идеальное, унифицированное общество. Общество глобального контроля. Если неблагонадёжен, имеешь тёмные мыслишки- никем, кроме самого последнего рабочего в самой последней конторке, тебе не стать. Прочь свободомыслие! Прочь личные интересы! Стань муравьём! Ты получишь всё, но потеряешь самого себя.

Тебя закутают в мягкие, бархатные одеяла и будут убаюкивать стальные руки механического папаши. Будет тепло и уютно, но никуда от этого тепла и уюта не денешься. Стальные руки тебя не отпустят. Они обласкают, направят, в случае чего отшлёпают. А может, если слишком громко дитё реветь будет, и придушат…

"Зачем так? Зачем так… категорично, жестко?"

В противном случае мир откажется под угрозой. Ваши потомки станут слишком могущественными, чтобы остаться слишком свободными. Так решили древние. К этому мы и придём.

"Но разве нельзя как-нибудь по другому?"

Глупо спрашивать это у меня, но я всё же постараюсь пояснить. Скажи, Тимур, что, по-твоему, случилось бы с Землёй, если бы каждый желающий мог получить свою собственную атомную электростанцию? Каждый- образованный или нет, воспитанный или не очень, здоровый или больной. Из любого уголка Земли?

"Что случилось бы с Землёй? Её бы не стало…"

Примерно то же самое случилось с миром прошлого. Со всеми мирами прошлого. Слишком многие смогли получить подобие своей собственной атомной электростанции- способность изменять вещество. Сила, которой не было равных. Но использовать её начали не по назначению, в меркантильных целях. Вместо того, чтобы купить вино, его начали делать из воды. Вместо того, чтобы выплавить сталь, её стали делать из почвы. И так повсеместно. Конечно, не каждый имел возможность пользоваться привилегией менять, но даже усилий тех немногих хватило, чтобы заразить все обитаемые миры и все живые организмы, входящие в ореол обитания древних, так называемым раком материи. Они истребили сами себя. Сама вселенная отвергла наших предков. У них не было шансов уцелеть. Они не понимали, что великая сила требует великой ответственности.

Но вместе с тем способность эта, менять, — великое благо. Даже используя её не на полную, любые раны лечить можно. Что ты уже воочию наблюдал.

Конечно, через легенды и сказания пытаются хранители в людях страх перед силой воспитать, но одним только страхом ответственности людям не привить, и идеальными их не сделать. Как бы сильно драконы не старались, не станут их воспитанники бескорыстными и ко всему терпимыми, нельзя им будет силу и свободу доверить. В данное время всё мирно и спокойно, но и народу на Наутике пока немного- можно людям волю дать. А вот когда население до сотен миллиардов увеличится, когда с какими-нибудь трудностями человечество столкнётся, то никак нельзя будет на благоразумие людей положиться.

Потому-то и выбрали древние модель, деление на классы предусматривающую. Чтобы было легче осуществлять отбор и контроль за теми, кто к реальной силе доступ иметь будет. И потому машины во главе человечества стоять должны, что личного интереса они не имеют.

Надеюсь, я хоть сколько-нибудь удовлетворил твоё любопытство.

Да, кстати, у тебя осталось двести двадцать секунд. Уже девятнадцать.

Отвратительно… А ещё более противно то, что в чём-то древние были правы. Не просто же так они обрекли своих потомков на жизнь под неусыпным наблюдением железного ока механического бога. Они не верили в благоразумие людей, в их способность исправиться. Ради выживания и успешного существования вида, этот вид будет низведён до уровня апатичного, легкоуправляемого стада.

Вот кого растили драконы- стадо! Не свободомыслящих личностей, а клеток огромного, безликого организма, клеток, лишенных индивидуальности.

Древние не дали своим потомкам шанса стать лучше…

…Ненавижу…

Тимур глубоко вздохнул, собрался с мыслями. Оставалось слишком мало времени, чтобы горевать и ужасаться будущему Наутики. Нужно было думать о настоящем.

"Станция, а теперь ответь, что ждёт Наутику на рассвете?"

Стирание.

"Но Эзекиль хочет исполнить все твои распоряжения! Все!"

Эзекиль- самовлюблённый, самонадеянный дурак. Он слишком долго был человеком, чтобы сохранить здравомыслие хранителя. Он прекрасно представляет, чем чревата его попытка остаться человеком, но всё равно цепляется за малейшую возможность остаться им. Ему так понравилось быть смертным и жить свободным от Завета, что он уже не мыслит себя хранителем. Окончание своего существования он не боится- конец эры хранителей уже близок. А вот перспектива возвращения в своё истинное воплощение приводит его в ужас. Чтобы спасти Наутику, Эзекиль попытается исполнить мою волю и даже оборвёт вашу общую жизнь, но это не даст результата.

Впереди показался просвет. А точнее, в сплошной тьме мелькнуло серое пятно.

"Почему?!"

Через сто восемьдесят три секунды вы сольётесь в одно целое. Чуть позже Эзекиль перенесёт тело хранителя за пределы защищённой зоны и попробует закрыть станцию для доступа землянам, используя свои привилегии в системе. У него ничего не выйдет, он не получит необходимых прав. От отчаяния он призовёт на помощь последнего оставшегося землянина, с помощью терминала снабдит её нужным уровнем доступа. Однако этого тоже окажется недостаточно.

"Почему так?!"

Всё очень просто. Я не подпущу никого к жизненно-важным узлам своих систем при живом Эзекиле. Когда хранитель поймёт это и покинет мир, будет слишком поздно. Сдержать ведьму я не смогу, а давать команду на Отмену, пока внутри меня будет находиться человек, а возможность повторения столь неприятного эксцесса не будет исключена окончательно, программа защиты не станет. Единственными условиями, при которых был возможен мягкий вариант решения моей проблемы, — с помощью ведьмы ты физически устраняешь Эзекиля, навсегда закрываешь Дорогу, до сих пор связывающую Землю и Наутику, и исправляешь недочёты в защите физической оболочки станции, позволяющей не уроженцами Наутики проникать внутрь. Невыполнение этих условий приведёт к уничтожению всех знающих хоть что-нибудь об изъянах в защите станции. Но в решающий момент, когда ведьма обездвижила хранителя, ты, Тимур, избрал другой путь. Ещё тогда, в парке, я пытался предостеречь тебя, но ты остался глух. Большим я помочь не мог- это уже было бы вмешательство в реальность. А сия возможность доступна пока что лишь хранителям. Творить мир- их зона ответственности.

Ощущение безысходности, невидимого ошейника и поводка, стало прямо-таки подавляющим.

Но о чём должен думать человек, узнающий, что из-за него вот-вот наступит конец света? Только о своих ошибках.

Тимура мутило, буквально трясло. За Эзекилем он шёл как лунатик- не видя и не слыша ничего. Не понимая, что выходит на какую-то поляну, поросшую травой.

Ради второго шанса Тимур был готов на любое унижение, был готов отказаться от своего желания помочь одной маленькой девочке. Теперь оно казалось ему глупым, эгоистичным.

— Ничего не получится! — останавливаясь, заорал Тимур. — Слышишь, Эзекиль?! У тебя ничего не получится! Ты не должен забирать моё тело!

Эзекиль замер, развернулся, презрительно и с какой-то жалостью взглянул на Тимура. А тот, протянув вперёд руки, двинулся на него. Невидимая стена сдерживала его, но Тимур, не замечая этого, всё шагал и шагал. Не двигаясь с места.

— Не смей, Эзекиль!

Двадцать.

— Испугался? — Эзекиль снял с шеи медальон. Кинул его под ноги. Не обращая внимания на бессвязные вопли Тимура, сбивчиво тараторящего об услышанном от станции, произнёс: — Это нормальная реакция. А я всё ждал, когда же ты поведёшь себя в соответствии с человеческой природой. — Щелкнув пальцами, он велел: — Материализоваться.

Он ещё не успел договорить слово до конца, как деревья и звёзды исчезли. Вокруг ошарашенного Тимура выросли белые стены гигантского зала, бывшего по размерам намного шире лесной поляны. Над головой возник свод высокого полукруглого потолка, усеянного крест-накрест выпуклыми плафонами, излучавшими мягкий, желтый свет. Под ногами оказалось что-то похожее на кафель. Только без стыков- одна сплошная плита.

Зал был абсолютно пуст.

Опомнившись, Тимур продолжил:

— Станция заявила, что ты не получишь доступа к её системам! Только я могу всё исправить!

— Не только ты. Вариантов ещё много, — ухмыльнулся Эзекиль. Посмотрев куда-то вверх, приказал: — Усыпить объект.

— Дебил! Дев…

Закончить не удалось. Всё утонуло во тьме…