"Восход Чёрной Звезды" - читать интересную книгу автора (Пол Фредерик)

2

После того как индийский спутник передал сообщение, бессмысленно было и дальше удерживать его в тайне. Новость произвела впечатление, подобное высоковольтному разряду. Энергия разряда прошила Народный Китай насквозь, полетели искры в высших эшелонах власти приграничных областей, над Центральным Комитетом заиграло полярное сияние, вспыхнули электрические дуги вокруг космического центра на острове Хайнань. Сначала об ультиматуме узнали представители властей. Потом — граждане среднего достатка, имевшие доступ к программам индийского телевидения.

Потом — все и каждый.

Насыщенная опасным электричеством атмосфера окутала заокеанские центры влияния, вроде Нового Орлеана, Сиднея и Акапулько, не говоря уже о городах-муравейниках самого Китая-Хань.

Когда передача индийского телеспутника сорвала завесу секретности, в Пекине было почти четыре утра, но руководство страны уже съехалось в Великом Зале Народных Собраний на площади Тяньаньмэнь. О том, что произошло, они узнали незамедлительно. «Индийские свиньи!» — проворчал со злостью уполномоченный по делам культуры, обладатель длинных волос и хитрой, вытянутой, как у лисы, физиономии. Предки его на протяжении сотни поколений обрабатывали землю в Квангси, зато последние пять были высокопоставленными партийными работниками. Но его никто не слушал. Какое дело уполномоченному по культуре до угрозы из космоса?

Потому что речь шла именно об угрозе. Серьезной. Зловещей. Совершенно неожиданной, ибо кто же мог предугадать, что столько лет спустя у неуклюжего, давно вымершего чудища под названием «Соединенные Штаты Америки» объявятся откуда ни возьмись союзники, да еще космические? Да еще воинственные? И до обидного несправедливые, потому как «вторжения» Китай никакого не совершал. Разве китайцы — захватчики? Никогда не нападал Китай на США! СССР и США покончили с собой весьма опасным для остального человечества и грязным способом, а Китай всего-навсего занял освободившуюся нишу!

Собрание высших партийных руководителей было мероприятием ритуальным, порядок его не уступал по изощренности кардинальской консистории. У каждого из руководящих кадров имелись личные пажи, секретари и телохранители, и дискуссия обычно проходила с царственной величавостью.

Но для этого, как правило, времени хватало с избытком, и партийные бонзы могли позволить себе неторопливость, достойную древних императоров. Сейчас времени на церемонии не было. Китаю предъявлен ультиматум; поэтому… «Они серьезно?» — «Конечно, серьезно, дерьмо свинячье!»— «А они не блефуют?» — «Кто знает?» — Высказывались опасения: «Они захватывают Америку и что дальше?» — «Дальше очередь Китая, если будет это самое „дальше“». Страх соседствовал с завистливой жадностью: «Если они так сильны, и мы сможем найти с ними общий язык, тогда мы сотрем индийцев в порошок! Если понадобится, конечно!»

Итак, Верховный Совет пытался наметить план действий, проливал слезы по поводу несправедливости ультиматума и… пришел к выводу, к которому обычно приходят все, от скромного гражданина до государственных правительств — справедливость к сути дела не имеет отношения. Решение далось нелегко. Упрямый мул трогается с места, но сперва следует огреть его палкой, вывести из сонного состояния. Приблизительно то же самое случилось с Верховным Советом, но вместо палки его «огрели» ракетой из космического пространства. Ракета молнией пронеслась над Сахарой, Индийским океаном, над Индокитаем и Филиппинами, взорвалась на высоте полутора километров над островом Шихики, в западной части Тихого океана, к северу от острова Трук. Это был даже не остров, а так, островок, и люди на нем не обитали, по крайней мере, китайцы-хань. Но все живое на островке Шихики в мгновение ока превратилось в пепел.

После этого Верховный Совет пришел к полному единодушию в намерениях. К несчастью, никто из советников не предложил чего-нибудь обнадеживающего. Правители были готовы действовать, но что предпринять в сложившейся ситуации — понятия не имели.

Когда Цзунг Делила снизошла до визита в штаб-квартиру народной полиции, даже высшие офицеры со всех ног бросились ей навстречу, считая за честь открыть перед ней дверь. Делила редко посещала штаб; слишком много было у нее дел, чтобы разбазаривать время на рутинную полицейскую работу, и об этом в администрации все прекрасно знали. Повышение по службе? Она могла бы добиться от комиссара любого повышения, просто щелкнув пальцами; она потеряла интерес к продвижению по служебной лестнице, она уже была вхожа в Высшие Круги.

Во многом ей благоприятствовали обстоятельства. Счастливый случай — именно благодаря ему (и любви к чувственным удовольствиям) Делила оказалась человеком, который доставил в Новый Орлеан кассеты с секретным посланием, и поэтому попала на первое чрезвычайное заседание новоорлеанских властей. Поскольку она на собрании присутствовала, вполне разумно было именно ее назначить постоянным представителем полиции при чрезвычайном комитете. Зачем комитету представитель полиции, да еще постоянный? Да потому, что всякое может случиться! На территории, когда-то называвшейся «Нижние сорок восемь», до сих пор живет восемь миллионов янки, и кто знает, какие дикие идеи придут им в голову? Не просто дикие, но и опасные, и поэтому янки следует держать под надзором. На первый взгляд они — народ мирный. Тем не менее, самые мирные народы, как известно, иногда, без всякой причины, вдруг сходят с ума и превращаются в невменяемых бунтарей — вспомните «культурную революцию». Мотивы могут быть религиозными, или патриотическими, или расовыми — вспомните Иран, Ирландию или Южную Африку. Вспыхнут восстания, прольется кровь, и рухнет самое мирное и процветающее государство. Нет! Полиция должна быть наготове. И представитель полиции обязан в любой момент быть рядом, в комитете, на всякий непредвиденный случай.

Поэтому Делила тихонько сидела на задах новоорлеанского Народного Собрания и внимала бурным дебатам.

Совещание очень напоминало то, первое собрание высших руководителей в Пекине, собственно, довольно много пекинских «шишек» примчалось в Новый Орлеан; высшее руководство, в виду тревожной ситуации, выслало часть своих кадров на подкрепление американской администрации. Секретные совещания посредством спутниковой связи исключались — чужой корабль наверняка ведет подслушивание. Соединенные Штаты стали камнем преткновения, поэтому искать ответ на вопрос следовало именно в Соединенных Штатах. Новый Орлеан оказался в эпицентре политического землетрясения.

Разумеется, пока никто не имел понятия, как решить проблему.

Кастору, под видом пажа высшего партийца Многолицего, разрешалось присутствовать на заседаниях; Делила, обычно занимавшая место в последнем ряду, хорошо видела Кастора, как он, присев рядом с Многолицым, слушал и вертел головой, переводя взгляд с одного оратора на другого. Половина реплики была адресована ей, Цзунг Делиле. «Необходимо усилить наблюдение! Повысить бдительность!» — «Конечно, товарищ Хсу, я немедленно сообщу в главное управление». — «Арестуете „патриотов“ вроде Фенг Миранды!» — «При всем уважении, товарищ финансовый директор, я бы не рекомендовала их арестовывать. Может возникнуть впечатление, будто бы мы их боимся, опасаемся, и народные массы пойдут за ними. Если нужно, мы справимся с большим количеством арестов, и очень быстро. Все „патриотические“ деятели хорошо известны нам».

Делила проявляла чудеса расторопности, выносливости, профессионализма, умения быстро принимать решения; при всем при том, бросая взгляд на Кастора, присевшего на низеньком табурете рядом с патроном, она ощущала, как колени ее сами собой раздвигаются в разные стороны — чуть-чуть, на дюйм, не больше. Разумеется, если удавалось выкроить часок-два и побыть с Кастором наедине, колени ее раздвигались пошире. Жаль, что негодный мальчишка столько драгоценного времени тратил на болтовню! Представления о «постельных разговорах» у юноши совершенно безумные! «Как ты думаешь, Делила, корабль атакует Китай?» — шептал он, жарко дыша ей в ухо, как раз в тот момент, когда она, растаяв, рассчитывала услышать что-нибудь более интимное; Делила сердито вскакивала и ругала Кастора, требовала, чтобы он и думать забыл о подобных идиотских глупостях! Никто и никогда не отважится напасть на Китай-Хань! И драгоценные пятнадцать минут потеряны безвозвратно, пока они, обменявшись точками зрения, не возвращались к более важным вещам.

Более важным для нее, по крайней мере.

Потому что для Мелкинса Кастора важны были иные вещи. Нет, он наслаждался телом Делилы, и даже весьма! Но мысли его были заняты не только плотскими наслаждениями. Первоначально Делилу беспокоило подозрение, что Кастор втайне жаждет победы неведомых космических союзников Америки, жаждет «освобождения», пусть сама идея смехотворна. Постепенно опасения ее рассеялись. Кастор политикой не интересовался. Идея экспедиционного корпуса, летящего на выручку «Америки», была достаточно гротескной, чтобы поразить его воображение, но принимать участие в потасовке он не имел ни малейшего желания, руководствуясь мудрым принципом «Двое дерутся, третий — не мешай». Его даже не волновало, кто в драке победит.

Кастора интересовал, — нет, притягивал, поглощал его мысли сильнее, чем гипотетическая свобода для Америки, чем мягкие соблазнительные округлости Цзунг Делилы, — только космос. При мысли о том, что сейчас на орбите живые люди, Кастора бросало в жар. При мысли о том, что в космосе вершатся немаловажные события, сердце его начинало биться учащенно. Не говоря уже о слабом, мерцающем лучике надежды, что когда-нибудь и у него появится случай выбраться туда, за пределы атмосферы…

Мысли о космосе, с горечью признавалась себе Делила, возбуждали Кастора гораздо сильнее, чем ее ласки.

Он ни капельки не ценил тех жертв, на которые приходилось идти ей, чтобы провести с Кастором несколько часов в постели. Приходилось урывать время у работы — важнейшей работы, требовавшей напряжения всех сил души. Дома ее ждал сын, который крайне неодобрительно смотрел на связь матери с наглым фермером-янки, которому давно пора указать его истинное место. Когда поздно вечером Делила наконец добиралась домой, молодой Цзунг Арнольд неизменно поджидал ее, не ложился спать, едва ли не обнюхивая Делилу — искал подтверждений тому, в чем и так был практически уверен: его мать занимается любовью с Кастором. Да, он был истинным сыном своего отца, юный Цзунг Арнольд. Старик отличался строгим нравом пуританина, был крайне добродетелен — впрочем, Делила не давала ему повода для ревности. Во всяком случае, не часто.

Больше всего досаждали ей манеры сына: мальчик даже не ставил ей в вину постельную связь, которая и в самом деле имела место. Он просто донимал мать разговорами, которые тянулись за полночь, когда Делиле отчаянно хотелось спать, когда она с ног валилась от усталости.

Правда, кое-какие вопросы в самом деле следовало обсудить, поэтому имело смысл напрячь силы и поговорить с сыном. Например, Арнольда волновало собственное будущее. Всего за неделю до приезда он отслужил положенный срок в народной полиции. Ему не повезло, он покинул армию не в самое подходящее время, потому что впервые появился смысл остаться на сверхсрочную службу. Арнольд носился с идеей возвращения в армию — чем скорее, тем лучше, пока еще можно сохранить звание и должность.

— Что ты скажешь, Делила? — теребил он мать. — Янки поднимут голову?

— Даже не надейся, сынок, — отвечала Делила, прикрыв ладонью зевок. О, как бы ей хотелось, чтобы сын сейчас отправился спать, или обратно в армию, или время пошло бы вспять, и он помолодел лет на шестнадцать, и она вновь запихнула бы его с глаз долой в школу-интернат.

— Но не исключено, что начнутся волнения! Не исключено, что армия получит приказ усмирить бунтовщиков. Настоящие боевые действия! Мы загоним аборигенов в их тайные цитадели в горах, схватим вожаков, преступники предстанут перед лицом правосудия…

— Во-первых, в провинции Луизиана нет гор, достойных упоминания, — заметила его мать и все-таки сладко зевнула.

Арнольд крепко сжал зубы, упрямо вздернул подбородок. Пальцы его шевельнулись, словно он обхватил рукоятку пистолета.

— Совет намерен ответить на ультиматум? Что они думают предпринять?

— Что еще можно предпринять? Вышлют Президента Америки на переговоры, в космос, — сказала Делила, сбрасывая форменные, до блеска начищенные сапожки. Собственная шутка ей очень понравилась. Но у ее родного сына чувство юмора отсутствовало.

— Президента Америки? Какого? В Америке нет президента!

— Тогда придется его придумать, — сказала Арнольду мать. — Иди спать.

Сама она тоже отправилась в спальню. Но прежде, чем лечь в постель, несколько секунд неподвижно сидела на краю кровати, глядя прямо перед собой.

По крайней мере, одна вещь помогала несколько разрядить изматывающее, тревожно-напряженное ожидание: законы орбитальной баллистики. Чужой корабль был замечен по противоположной от Земли стороне, за Солнцем, на расстоянии во многие и многие миллионы миль. Чтобы приблизиться к Земле, кораблю понадобится определенное время. За время между первыми сигналами и ультиматумом корабль успел пройти позади Солнца. К моменту передачи ультиматума он начал по спирали, все более суживающейся, приближаться к Земле. Корабль продолжал передавать сообщение, но едва ли, — нет, это исключено! — не могут же «завоеватели» предполагать, что Президент Америки, собственной персоной, так сказать, во плоти, будет им представлен раньше, чем корабль подойдет к Земле ближе, намного ближе.

Значит, время у правительства было. Время, чтобы подумать и составить план.

Делила, пристроившись в укромном уголке зала, внимательно слушала дебаты, время от времени она отправлялась проводить в жизнь принятые решения, если они касались полиции — как правило, сугубо профилактические меры. Народ в массе своей хотя и проявлял интерес к новостям из космоса, но до восстания было, как пешком до луны. Она устроила сына в корпус безопасности при административном отделе, чтобы всегда иметь возможность присмотреть за Арнольдом, и шепнула нужное слово нужным людям, после чего Арнольда отправили на ночное патрулирование, и теперь Делила могла спокойно отдыхать.

Она внимательно наблюдала за всем, что происходило в Совете.

О высших партийных кадрах у Делилы сложилось нелестное мнение. Все они трусы, решила она. Они трясутся от страха, дрожат за судьбу всемогущего Китая, в то время как корабль еще ничем не подтвердил ультиматума. Ну хорошо, сожжен всего-навсего крошечный островок — и это все. Китай пережил вещи похуже, например, обмен массированными ядерными ударами между СССР и США. И без всяких сомнений Китай переживет удар, который нанесет — если нанесет, — один-единственный космический корабль. В бомбардировках Делила разбиралась превосходно, даже профессионально. В молодости, отбывая срочную службу в армии, она пилотировала самолет, распылявший особые, вызывающие бесплодие препараты над африканскими деревнями. Эти воздушные части относились к подразделениям военной полиции; именно после срочной службы она решила продолжать работу в полиции, но уже не в воздухе и не пилотом. Препараты, делая африканцев бесплодными, никого не убивали, конечно, но Делила, благодаря присущей ей любознательности, занялась военной историей, военной теорией и практикой и обнаружила одну вещь: воздушные бомбардировки разрушительны, они уничтожают живую силу противника, с помощью авиации можно нанести грандиозный урон, но выиграть войну — никогда.

Многолицый тоже понимал это. Среди высокопоставленных товарищей, собравшихся в зале с золотисто-зелеными драпировками, он, он единственный, настойчиво твердил: «Ультиматум — это не только угроза. Это еще и великолепная возможность… если мы отыщем правильный подход, мы заставим их сыграть нам на руку». Старик постепенно приходил в себя после новой пересадки, и нервозная обстановка, разумеется, ни в малейшей степени не способствовала обретению психического баланса. Многолицый представлял собой сообщество, комитет разных личностей, — и осознавал себя как таковой, — но в критические моменты все его составляющие говорили одним голосом.

Например, благоразумия и смекалки у него было намного больше, чем у Чай Говарда, директора департамента налогообложения и принудительных взысканий, худенького коротышки с отвратительным характером, который, как испорченная пластинка, твердил раз за разом:

— Предотвратить волнения среди местных жителей! Разоружить янки! Открыть концентрационные лагеря!

— Кто же тогда, — поинтересовался Многолицый, — будет нас кормить, если мы загоним всех янки за колючую проволоку? Чай, они уже в лагерях. Коммуны, в которых они живут и есть эти лагеря!

— Но товарищ Чай прав, — пискнула районная комендантша, беспокойно заерзав в своем обтянутом парчой кресле. И вновь вспыхивала словесная перепалка. Делила следила за лицом Кастора, за тем, как он переводит взгляд с одного оратора на другого. Интересно, о чем сейчас думает этот милый юноша?

Потом Многолицый подвел итог:

— Товарищи, нам необходим президент! Президентом должен стать человек, которому мы доверяем, который уже продемонстрировал свою лояльность Китаю-Хань, и при этом разбирается в астронавтике, чтобы найти с пришельцами общий язык. Человек, который будет целиком под нашим влиянием.

В этот момент Цзунг Делила, бросив взгляд на Кастора, тихонько прокралась вдоль рядов, нагнулась к громадной, раздутой голове Многолицего и что-то прошептала ему на ухо.

Многолицый удивленно вздрогнул. На долю секунды он потерял контроль над собой, железная хватка ослабела, и, воспользовавшись этим, некоторые из его составляющих попытались подать голос, но Многолицый быстро их заглушил, вновь прочно усевшись в председательском кресле.

— Мелкинс Кастор! — позвал он. — Отправляйся домой и привези мой «дипломат». Красного цвета. Немедленно.

В тот же день, после полудня, во все деревни, коллективные фермы, коммуны, на все фабрики бывших Соединенных Штатов Америки было направлено правительственное сообщение. В нем говорилось:

Пока сообщение это было еще в пути, Кастор поспешил в особняк Многолицего, отыскал красный «дипломат», собрался возвращаться, но его остановил звонок Многолицего.

— Не торопись. Совет закончил на сегодня работу.

Несколько часов спустя Многолицый вернулся домой и молча закрылся в своем кабинете, предупредив лишь, чтобы его не беспокоили; немногим позднее появилась Делила. Она была довольно оживленная, но лишь на биологическом уровне, к сожалению.

— Мой юный друг, сейчас мы поужинаем, — объявила она веселым голосом, — а потом немного выпьем. Что? Мой сын? Сегодня он на дежурстве. И останется на посту до начала следующего заседания, то есть — до утра. Поэтому сегодня останусь с тобой.

Кастор предпочел бы беседу, но беседовать с набитым ртом неудобно, потом они пили вино, а потом была Делила. Он заснул, так и не удовлетворив любопытства — интеллектуального любопытства по крайней мере.

В 6.00 утра в его комнате зазвонил телефон.

Он потянулся к аппарату, но Делила, перегнувшись через Кастора, первой ухватила трубку. Она назвала свое имя, выслушала сообщение, положила трубку на место и с усмешкой посмотрела на Кастора:

— Доброе утро, господин президент!