"Азовская альтернатива" - читать интересную книгу автора (Спесивцев Анатолий Фёдорович)

Дела морские и подводные Азов, … июля 7146 года от с.м

Уже по пути домой Аркадий вспомнил то важное, что всё время ускользало от его внимания. Немалую часть прошлой ночи (или позапрошлой? Нет… всё-таки, кажется, прошлой… или… да какая, в конце концов, разница?) ему довелось пьянствовать с тем самым голландцем, который взялся строить корабли казакам.

«Нормальным мужиком оказался этот Ван… Ван… чёрт! Нет, точно не Ван Бастен. И не Ван Хелен. Смешно как-то его называли… не помню. Но доподлинно не Ван Зайчик! Ладно, потом вспомню».

За чарочкой-другой, точнее…да какая разница сколько было выпито тех чарочек? Главное, они хорошо посидели и поговорили. Голландец рассказал попаданцу о крайне большой неприятности. Строить корабли в Азове было практически не из чего. Сухая древесина, вся без остатка, была использована голландцем для закладки двух шхун и неведомого Аркадию флейта.

«Господи, да как же его зовут?! Чёрт побери! — по-прежнему не слишком религиозный Аркадий, не задумываясь, обратился сразу к обоим сверхъестественным антагонистам. — Хрень какая! Десять раз его переспрашивал, ты ничего не путаешь? Флейта — это музыкальный инструмент, типа дудочки, как, спрашиваю, на ней можно плавать? Да ещё, воевать! Разве что, увидят турки казака плывущего на дудочке и со смеху поумирают. Может, говорю, фрегат? А он в обиду. Фрегат, говорит, это морская птица с паршивым характером. Никто кораблей такого типа не строит, потому как нету такого типа».

Попаданец опять остро пережил вчерашний (или, позавчерашний?) спор. Сомнений в высоких профессиональных знаниях голландца у него не было. Болтуна казаки быстро бы разоблачили бы, и судьбе его позавидовал бы, разве что, подвергаемый особо мучительной казни. Но голландец ничего не знал о фрегатах, зато с восторгом рассказывал о флейте.

«Чёрт их знает, голландцев. Может быть у них принято называть фрегаты флейтами. Судя по описанию, большой, но меньше галеона, с тремя мачтами, хорошее пушечное вооружение можно установить. А главное, соотношение длины с шириной, пять к одному, а то больше. Да я по его описаниям в этот корабль влюбился!»

Аркадия здорово раздражали сдерживавшие ход казацкой эскадры турецкие торговые суда. Пузатые, неповоротливые, медленные. Но и галеры не радовали. Конечно, со скоростью на вёслах у них был порядок, быстрее только чайки-струги. Но на бескилевые суда, с гребцами на нижнем ряду, не поставишь серьёзную артиллерию, да боезапас помещается на неё чисто символический. Хотелось чего-то более солидного и смертоносного. И красивого. Ну нравились попаданцу клипера и фрегаты! О том, что клипера — торговые суда, которые смертоносными могли быть только для собственного экипажа, он забыл. Хотя и знал.

«Чего-то я отвлёкся. Не надо нам кораблей из сырой древесины! В крайнем случае, можно, конечно, построить из того, что есть, порубить дубы на гробы, как Пётр. Чтоб вскорости пустить их на дрова. Да нет у нас такого аврала. Главное, я ведь знаю, где добыть сухие доски для достройки заложенных голландцем кораблей! Надо просто разобрать пару галер. Мы их нахватали больше, чем способны сейчас обеспечить экипажами. А команды ведь ещё и кормить надо! Причём, хорошо кормить, иначе гребцы и у нас дохнуть от тяжёлой работы будут».

Аркадий невольно повернул кисти рук ладонями вверх. Кровавые мозоли с них никуда не делись. Казаки гребли все, по очереди, непривычным к гребле новичкам приходилось туго. Нытики же и слабаки у казаков не приживались, тягости приходилось переносить всем. Домой он направлялся от кузнеца, после испытаний переданных ему Дмитрием Чёрным пуль. Злой, расстроенный, почти в отчаянье. Только три из десятка пуль летели, как положено, по прямой. Ещё парочка отклонялась умеренно, можно было надеяться подправить их (эх, где мой напильник…), остальные были откровенным браком. Две вообще в связки тростника, прислонённые к песчаному обрыву, не попали, еле потомм их из песка выкопал.

«Это-то при стрельбе с десятка метров! А он их ещё хотел продавать по десять акче. Да благодарные потребители его потом бы на мелкие кусочки пошинковали, никакое берсеркство ему не помогло бы».

Пришлось Аркадию после испытаний идти к Чёрному и объяснять, что, видимо, в кузне такие вещи лучше на продажу не делать. Для их производства, наверное, точные станки нужны. Пригласил заходить к ветряку, посмотреть, как там станки работают, пообещал подумать, чем такие пули заменить можно. Договорились, что Аркадию Дмитрий некондицию поправит, себе пули для личного употребления делать будет, а с продажей погодит.

Попаданец возвращался домой рано, в относительно приличном состоянии. Боль в руках, спине и голове, можно сказать, несущественная мелочь. И не то привык за последнее время терпеть. Однако, настроение у него, было ниже плинтуса. Ещё одно предложение накрылось медным тазом. Ничего толкового в голову не приходило. К большой войне казаки по-прежнему были не готовы, как бы не гонорились. Тыла у них всё ещё не было, а построить промышленность за несколько лет… фантастика в соседнем отделе.

«Причём, фантастика не научная, а сказочная. Фэнтази. С эльфЯми, зомбЯми и колдунами».

Здесь Аркадий вспомнил, кем считают окружающие его самого, лучших друзей и невольно улыбнулся. Да сам способ попадания в другую реальность… если и следовал каким-то научным законам, то разобраться в такой последовательности было не в силах простого человека из двадцать первого века. А люди из века семнадцатого, причём далеко не простые, выдвигали вполне фэнзийные версии произошедшего.

Махнув на теории рукой, попаданец попытался придумать, чем ещё можно ускорить прогресс в зарождающейся Вольной Руси.

«Впрочем, с таким названием лучше погодить. Московский государь, пока единственный наш союзник, хоть и неверный, мигом может превратиться в злейшего врага. Нам его, пока, злить никак нельзя. Да и потом… неизбежную, наверно, войну с Россией надо закончить как можно быстрее и с наименьшей кровью. Война-то будет, фактически, гражданская».

Уснуть попаданец смог только тогда, когда переключился с прогрессорских прожектов на нейтральные воспоминания из прежнего мира. Заснул Аркадий рано, но выспаться хорошо не смог. Сначала допекали комары, пришлось вставать и подновлять на себе антикомариное средство купленное у характерников. Потом, долгенько поворочавшись в постели, вспомнилась, вдруг, пленница, умудрившаяся ни разу за последнее время ни разу не попасться ему на глаза, потом другие знакомые женщины… пока не догадался отвлечься на постороннюю, нейтральную тему, заснуть не мог. Когда же придремал, то спал очень плохо. Мучили… кошмары или не кошмары, но уж неприятные беспокойные сны точно.

Сначала приснилось, как он плывёт на флейте, метров пяти длинной и с полметра диаметром, гребя как на каноэ одним веслом. Беспокоясь при этом о надёжности деревянных пробок, которыми заткнуты её, флейты дырки и ломая голову, какой же гигант на такой флейте мог бы играть? Даже для циклопа она была великовата. Увидев плывущие навстречу османские галеры с размахивающими на них ятаганами янычарами, сообразил, что отбиваться ему нечем, да и руки греблей заняты. Мигом развернулся и поплыл прочь. Но галеры стали быстро его настигать, янычары кричали на них ему разные угрозы и очень неприятные обещания. Благодаря тесному общению со Срачкоробом мат и похабщину на тюркских языках Аркадий уже понимал. Поэтому здорово испугался и принялся грести изо всех сил. Турки флейту, естественно, быстро настигали, как ни старался попаданец. А над головой у него летал голландец на огромном фрегате с красным горловым мешком, почему-то каркающем как ворона, и злорадно орал, с непередаваемым голландским акцентом, что ему от турок не уйти, на флейте надо уметь плавать. А галеры, тем временем, его настигли совсем, янычары уже тянули к нему с них длинные как у горилл, волосатые руки…

Проснулся Аркадий весь в поту и с сильно бьющимся сердцем. Попил загодя поставленной возле постели водички, успокоился. Посмеялся над глупым сном и совершенно идиотским испугом, лёг спать опять. И, показалось мгновенно, провалился в следующий сон.

Приснилась ему пленная черкешенка. Обнажённая, с великолепной девичьей фигурой, он даже во сне удивился. Горянка исполняла танец живота и делала призывные жесты рукой.

«Она же рожала уже не один раз. Откуда у неё может быть такая обалденная фигурка?»

Но, как завороженный двинулся к молодой женщине, кокетливо покачивавшей роскошными бёдрами. В такие моменты мужчины склонны думать совсем не мозгами, Аркадий не был исключением. Сон обещал стать очень приятным, но стоило ему подойти к пленнице, как она вдруг подняла вверх руки с откуда-то взявшимися в них кинжалами, клыки её удлинились, перестав помещаться во рту, лицо превратилось в маску ярости и жестокости. Попаданца от такого внезапного преображения парализовало, он с нарастающим ужасом смотрел на страшную, но прекрасную черкешенку, явно собирающуюся резать его особо жутким и болезненным способом…

Проснулся, снова, в поту и с учащённым сердцебиением. Ощутил сильную потребность немедленно опорожнить мочевой пузырь. Встал, сунул ноги в самолично изготовленные тапки и пошёл во двор. Держать в доме ночной горшок ему не хотелось, никакие крышки не могут перекрыть распространения отвратных запахов. На зиму он решил перестроить дом, оборудовав в нём тёплый туалет, а во дворе — сливную яму с крышкой. По приблизительным прикидкам, такая система должна была работать. Проблема была в рабочей силе, не знал, где её взять? Теперь решил воспользоваться услугами турецких гастарбайтеров, спасибо джурам за подсказку.

Постоял немного во дворе, полюбовался яркими звёздами чистого, промышленностью не загаженного неба. Смеяться над самим собой, во сне глупым, не хотелось. Конечно, если черкешенка не была мастерицей боевых искусств, что вряд ли, он легко бы с ней справился, много лет занимался то, самбо, то карате, то тайским боксом. Но у сна — свои законы, глупо на них обижаться. Вроде бы успокоившись под прекрасным небосводом, пошёл спать.

Однако Морфей в эту ночь, наверное, прогневался за что-то на попаданца. Кошмары снились ему всю ночь. Ещё несколько раз просыпался от разной бредятины, в поту и с сердцебиением. Не все сны запомнил, но выспаться толком не смог. Поэтому встал рано, сонный и злой. Умывшись и сделав интенсивную разминку, в том числе с саблями, приноравливаясь к их балансу. Окончательно сделал выбор в пользу новых своих приобретений, персидского шамшира, для повседневной носки, и турецкой сабли для морских походов. Они не только имели клинки из прекрасной стали и были богато украшены (на доход от их продажи в своём времени он бы прожил безбедно не один год), но сбалансированы на удивление хорошо. После чего решил совершить пробежку к своему возрождающемуся химическому центру.

Бежал под рефрен: «Пить меньше надо! Пить меньше надо!..». Преодоление пространства давалось с большим трудом. Быстро вспотел, в висках застучали молоточки… Внутреннее самочувствие и через сутки после пьянки было не самым лучшим. С боеготовностью, судя по разминке, дело обстояло также не идеально, мягко говоря. В который уж раз твёрдо решил: — Пить буду реже. Окружающие уже почти не оглядывались на сумасшедшего колдуна бегающего с высунутым языком там, где нормальные люди ездят на лошади. Не смущала никого и его обувь, босоножки. И не такого навидались.

У химцентра издали увидел кучку джур, причём не тусующихся в праздной болтовне, а занятых делом. Все они мастерили себе ласты. Подивившись извивам человеческой психики, когда в первый раз показывал, джуры их сооружать не рвались, а теперь, гляди, все как один, шили ласты из кожи. Работа кипела вовсю и началась явно не только что. Правда, руки у большинства, в соответствии с казацкой традицией, росли для работы… не из плеч. Посему ожидать быстрого и качественного изготовления новой для этого века вещи ожидать не приходилось.

Аркадий поучаствовал в раскройке и прикидке, где вставлять рёбра жёсткости, какую форму им придавать. Предупредил, что кожа, без какого-нибудь гибкого, но упругого материла, вроде китового уса, не очень хорошо заменяет рыбьи плавники. Джуры дружно заныли, что когда ещё удастся ограбить богатую панну, может даже не в этом году (что характерно, никому из них не пришла в голову мысль, что китовый ус можно в Киеве или Львове купить), а ласты хочется опробовать сейчас. Ещё все жаловались, что после вчерашних заплывов новым стилем, у всех болят спины.

— А вы чего хотели? — не стал утешать страдальцев Аркадий. — В плавании под водой напрягаются совсем не те мышцы, что в обыкновенном. Естественно, вы перенапрягли мышцы, вот они жалуются, ноют. Если вы настоящие казаки, степные рыцари, стерпите и сегодня же продолжите занятия подводным плаваньем. Тогда мышцы постепенно, через боль, наберутся силы, и вы сможете плавать так далеко и быстро.

— А правда, что того, кто сделает первым хорошие ласты, вы устроите в самые крутые казацкие войска? — с придыханием, чуть ли не с дрожью в голосе, вдруг задал вопрос здоровяк Богдан Коваль, пожалуй, самый наивный и доверчивый из джур.

Аркадий, с головой погрузившийся в конструирование ласты, не сразу и отреагировал на вопрос. Он продолжал прикидки, хватит ли упругости трёх полосок толстой кожи для приличной работы ласты, легкомысленно проигнорировав вопрос, когда воцарившееся вокруг молчание, чуть ли не гробовое, что при наличии кучи юнцов — невероятная редкость, вынудило его оторваться от ласты и поднять глаза. На него уставились серые, карие, голубые, очень внимательные, глаза всех джур. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем находящийся в не лучшей форме попаданец сообразил, что ответ на вопрос заданный Богданом КРАЙНЕ интересует всех джур.

«Так вот где собака порылась!» — с большим опозданием дошло до попаданца. — «Это же я вчера с похмелья Юрке пообещал, что за сооружение приличных ласт устрою изобретателя в самые крутые казацкие войска. Ребята ещё не знают, но решение о формировании диверсионно-разведывательных сотен уже предопределено. Все атаманы согласны с их необходимостью, да и люди подходящие есть. Не в таком юном возрасте, естественно. А ведь «Вылетело слово, не поймаешь». Придётся таки рекомендовать, если кому-нибудь из огольцов удастся то, что пока не удалось взрослым казакам». Аркадий, находясь по-прежнему под прицелом глаз всей компании, подтвердил.

— Да, замолвлю словечко. Хотя буду уговаривать туда не соваться. Войска будут сплошь из опытных, самых умелых казаков и для таких сопляков как вы пребывание там будет адскими муками.

— Почему?! — не выдержали сразу несколько ребят.

— Да потому что придётся делать с ними всё, что делают они. А вам до такой умелости ещё учиться и учиться. Значит, надо будет с раннего утра до самого позднего вечера работать как… (убрав в последний момент непонятного аудитории папу Карло, Аркадий нашёл, с небольшой заминкой ему замену)… как раб на галере. А плётку надсмотрщика заменять самому самовнушением. Так выкладываться, кстати, тяжелее чем работать под чьим-то принуждением. Все мы любим себя любимых и гнать самого себя в боль и страдания сможет не каждый. Самые крутые войска, это, ведь — и самые крутые казаки. Вам до них ещё очень далеко. Или кто-нибудь считает, что уже достиг немерянной крутости?

Джуры дружно замотали головами. Настолько наивных среди них не было. После чего тишина сменилась общим гамом. Ребятам захотелось обговорить услышанное. Аркадий почувствовал себя лишним и обкупнувшись, смыв с себя пот, пошёл в васюринский курень, поесть и посоветоваться с Васюринским о возможности разборки двух-трёх галер для достройки более серьёзных кораблей.