"Мой-мой" - читать интересную книгу автора (Яременко-Толстой Владимир)Глава 9. "ЧЕЛЮСТИ". КРИСТИНА БЕРНТАЛЕР. СЕКС-ИНТЕРНЕТ.Веру я разыскал потом, когда приезжал в феврале. Однажды я заснул днем и увидел во сне сцену в "Литературном кафе" и Веру, записывающую свой номер телефона в записную книжку Будилова. Это был сон, похожий на воспоминание. Я видел все, как было на самом деле, причем очень реально – как-то со стороны, контролируя ситуацию, возможно, из-за того, что когда-то пробовал заниматься практиками сновидений по Карлосу Кастанеде. Когда Вера стала писать свой номер, я попытался его запомнить. Проснувшись, я отчетливо помнил первые пять цифр. Я тут же позвонил Будилову и обо всем рассказал. – Нам с тобой остается отгадать только две последние цифры. Всего, значит, сто комбинаций. Давай, будем звонить, и спрашивать Веру. Я возьму себе номера от 00 до 50, а ты – от 50 до 99. – Давай, – без колебаний согласился Будилов. – Начинаем прямо сейчас! Через пятнадцать минут он дозвонился ко мне в паузе между набором очередного номера. – Можешь поздравить! Нашел на 18-ой попытке. Последние две цифры – 67. Она дома. Ждет твоего звонка. Была приятно удивлена. Договорись с ней о встрече. Можно сходить с ней вечером в "Челюсти". Перезвони мне, когда договоришься. Вечером мы пошли в "Челюсти". Этот рыбный ресторанчик на Моховой теперь, к сожалению, переименован. Теперь он называется "Рыба-Джаз". Но его все продолжают по-прежнему называть "Челюсти". Раньше на его вывеске была нарисована акула. Сейчас – веселенькая рыбка, похожая на карася, с саксофоном и нотами. Однако суть этого заведения не изменилась. Здесь можно поесть рыбных блюд, выпить пива или водки и оставаться до самого утра, "Челюсти" работают до последнего посетителя. Несколько раз в неделю в "Челюстях" играет какая-нибудь группа. Как правило, это джаз. И публика неплохая, много студентов и преподавателей расположенной через дорогу Театральной академии. А Будилову хорошо вдвойне, ведь "Челюсти" находятся прямо в его доме по адресу – улица Моховая 41. Поздно вечером, когда пьяный Будилов отправился спать, а я провожал Веру до ее дома, она взяла меня под руку и так, молча, мы шли по безлюдной заснеженной Моховой. Я не знал, как мне себя с ней вести. Она казалась мне такой невинной и хрупкой, и я был не уверен, стоило ли мне попробовать ее поцеловать. Что делать, и пытаться ли вообще? Словно прочитав мои мысли, Вера сказала вдруг: – Ты даже не можешь представить себе, какая я на самом деле испорченная! Расставаясь у входа в свою подворотню, первую сразу за перекрестком с Пестеля, она коротко поцеловала меня в губы и ушла, а я еще долго стоял и думал над смыслом ее слов. Что она хотела этим сказать? Как понимать мне ее и что делать? Быть более решительным или предоставить инициативу ей? Тогда мне нужно было уехать… Теперь же мне хочется разгадать загадку Веры, и я звоню, ничего заранее не объясняя Гадаски. Вера дома, в гостях у нее подруга, и они согласны пойти с нами, не трудно угадать – куда. В "Челюсти". Я говорю, что буду с другом из Лондона, с фотографом. Вера заинтригована. В "Челюстях" я вижу знакомых – школьную подругу моей бывшей жены Машу. Она – дочь известного питерского художника Валерия Лукки, смесь карело-финского папы с мамой-узбечкой. Маша делает что-то для театра. Она сидит за столом с тремя мужиками – художниками сцены. Раньше, когда ей было 16 лет, Маша мне нравилась, но сейчас, когда ей уже за 30, она мне неинтересна. "There is not my cup of tea" – как говорят англичане. С женщинами после тридцати я предпочитаю не связываться после своего недавнего опыта с Ренатой, чиновницей австрийского министерства культуры, хотя зарекаться не буду. Рената заметила меня на вернисаже в одной из престижных галерей в первом районе города Вены. Ее удивило то, что со мной было много людей, и что я многих из публики знал. А еще то, как я себя вел. В галерее общей площадью около двухсот квадратных метров было два этажа. Один – на уровне земли (Erdgeschoss, по-немецки), а другой – в подвале. В подвальный этаж вела металлическая лестница из тонких, переплетенных между собой стальных прутьев с большими промежутками. Заняв позицию под лестницей в компании своих друзей, я наблюдал за происходящим под юбками женщин на верхнем этаже, на площадке, примыкавшей к лестнице и сделанной из такого же просматривающегося материала. Наблюдая, я делал свои комментарии. Мое окружение, состоявшее преимущественно из дам, реагировало истерическим хохотом. Рената спустилась сверху и тоже была высмеяна. Красная от стыда, она подошла ко мне. Все сразу вдруг напряглись и притихли. Вокруг воцарилось тягостное молчание. Мне показалось, что она хочет дать мне пощечину, и я был уже готов перехватить ее руку, но она этого не сделала. – Ты – кто? – дрожащим голосом спросила она. – Угадай, – отвечал я. – Мне кажется, я тебя уже где-то видела. – Все может быть. Я – русский… Рената от нашей тусовки больше в тот вечер не отходила. Когда мне нужно было уходить, я должен был идти в гости к Кристине Бернталер, владелице галереи "Podroom", чтобы по ее просьбе обсудить возможности выставки проектов молодых австрийских архитекторов в России. Именно для Кристины Бернталер в кармане моего пальто болталась, припасенная заранее, бутылка русской водки, Рената увязалась за мной. – Куда ты идешь? – спросил я, подходя к Рингштрассе. – Не знаю, – смущенно призналась она. Не долго думая, я схватил ее в охапку и, усадив задом наперед на кем-то запаркованный мотоцикл Кавасаки, стал совершать бедрами непристойные ритмические движения, имитируя коитус. – Прекрати немедленно! – возмущенно потребовала она. – Ладно, я запишу тебе номер моего мобильного телефона, и ты позвонишь мне завтра. Мы встретимся, и я сделаю то, что тебе нужно. – Мне ничего не нужно! – Не ври, тебе нужен секс! Я записал ей свой номер, а сам отправился к Кристине. У Кристины меня поджидала засада. В засаде сидел русский архитектор Сергей Волгин, по всей вероятности, имевший на галерейщицу определенные планы. Вместе они пили красное вино, обсуждая проект будущей выставки. С вина мы перешли на принесенную мной водку и быстро окосели. Я протянул Кристине руку, и она в нее буквально впилась своей, стала ласкать и гладить, крепко сжимать мне пальцы. Было очевидно, что она меня хочет. Чего хотел русский архитектор Сергей Волгин, о том можно было только догадываться. Он курил, напивался, но не уходил. – Что хочет Сергей? – спросила меня Кристина, когда он отправился в туалет. – Думаю, он хочет тебя. – А я хочу тебя. – Может, мне лучше уйти? – Толстой, ты никуда не уйдешь, я хочу, чтобы сегодня ты остался со мной! – А как же Сергей? – Он скоро уйдет, вот увидишь. Сергей ушел только в половине шестого утра. На следующий день он мог высыпаться у фрау Буш, которая его приютила на время его пребывания в Вене, хоть до вечера, а мне нужно было читать четыре лекции в университете своим студентам до того же самого вечера, до которого он мог спать. Первая начиналась в половине девятого, ровно через три часа, а до того было бы неплохо принять еще душ и переодеться. Когда дверь за Сергеем, наконец-то, закрылась, Кристина завалила меня на пол вместе со стулом, нетерпеливо сдирая с меня брюки. Она была крупной тетенькой и неплохо знала свое дело, поэтому я решил ей просто-напросто отдаться. Моя спина и тазобедренные кости болели еще неделю после ее двухчасовой скачки на мне и ее жесткого паркета, в который она меня своими энергичными движениями беспощадно впечатывала. А после первой лекции мне уже звонила Рената. Если звонила, значит, ей нужен был секс. Мы договорились, что она приедет ко мне на следующий день во время своего обеденного перерыва. В другое время она не могла, у нее был муж. На следующий день я встретил ее на станции метро, но она не решилась сразу пойти ко мне. На это ей понадобилось еще несколько дней. В постели она меня разочаровала. Ей было 38 лет. Увядшая грудь, увядшие чувства. К тому же она была еще слишком перенадушена дорогими духами, от запаха которых мне хотелось блевать, хотя были они наверняка французскими и изысканными. Не понимаю, как это моему другу Гадаски может нравиться секс с перезрелыми женщинами! Наверное, так трансформируется у него избыточная любовь к матери. Гадаски сразу же выкладывает Вере и ее подруге суть нашего проекта и предлагает им поучаствовать. Они странно переглядываются между собой. – Сегодня ничего не получится, – заявляет Вера, – нам надо работать. – Так поздно? – Да, мы работаем в интернете. – По ночам? – Да, тем более, что в Америке еще не ночь, а мы работаем главным образом для американских клиентов. – Что же вам нужно делать? – интересуется Гадаски. – Мы делаем живой секс. – О, это интересно! – еще больше оживляется Гадаски. – А нельзя ли рассказать поподробней. – Да все достаточно просто. Клиент выходит в интернет, и мы перед камерой делаем то, что он скажет. Оплата поминутная. – А что вы делаете? – Все. – Только девочка с девочкой или девочка с мальчиком тоже? – Нет, только девочка с девочкой. – А у вас там есть какие-то специальные приспособления. – Да, есть. Фалло-имитатор, например. – Ага, вибратор то есть! А есть ли что-нибудь посложней? И, если можно, на конкретных примерах, пожалуйста. – Например, недавно один клиент хотел, чтобы девочку прижигали сигаретой. – В каких местах? – В разных. – И прижигали? – Нет, только имитировали, подносили зажженную сигарету, а она корчилась и кричала. Он был доволен. Вообще разные фантазии бывают. – Ну, приходите тогда фотографироваться завтра. – Знаете, – говорит Вера. – Я к вам завтра лучше одну девочку приведу. Она симпатичная и волосы у нее красивые, но кривая – одна нога у нее короче другой. Она за бесплатно вам позировать будет. – Ну, женщины-инвалиды нам тоже нужны, – сразу соглашается Гадаски. "Ох, Вера-Вера, вот я тебя и раскусил!" – думаю я, все еще пребывая в легком шоке, – "Что делать, сейчас время такое, да и работа эта не такая уж и плохая. Наверняка – приятно и интересно". И для себя я еще отмечаю, что Вера одета уже не в драную бабушкину шубку, а в приличную курточку, да и рюкзачок у нее фирменный. Поднялась девочка. Молодец, не пропадет – выживет… – Я думаю, – говорит мне Гадаски, – что Вера не только там сексом по интернету занимается, она у них еще наверняка "мадам" работает, девочек им поставляет. Из своих институтских подружек. Ты с ней контакт не теряй. Она человек полезный. К тому же, как мне показалось, ты ей нравишься. Только мне не понять, чего она от тебя хочет? – Мне тоже этого не понять. Может, она и сама этого не понимает? Может, ей просто со мной интересно? – Завтра увидим. Она сказала, что они придут в шесть. – Интересно, а сама она тоже разденется, или только девочку приведет? – Думаю, что разденется. – А я почему-то думаю, что нет. |
|
|