СКАЗАНИЕ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ПЯТИ БРАТЬЕВ И ИХ ЖЕНЫ

Пандавы скрывают свой истинный облик

Страну проиграв кауравам, пандавы

Лишились приюта, лишились державы.

Расплата за проигрыш в кости — сурова:

Двенадцать мучительных весен, без крова,

Да будут скитаться тропою лесною,

А после, с тринадцатой, новой весною,

Пусть город найдут, где в течение года

Их облик да будет сокрыт от народа...

В изгнании горя изведали много. o

Юдхиштхира, отпрыск всеправого бога,

Сын Дхармы, как старший, собрал своих братьев,

Сказал им: "Былое величье утратив,

Мы жили в двенадцатилетней кручине.

Тринадцатый год начинается ныне.

Ты, Арджуна, брат мой, поведай: где будем

Теперь обитать, неизвестные людям?"

Ответствовал Арджуна: "Дхармой всеправым

Дарована милость несчастным пандавам:

Свой облик менять по желанию можем.-

Да станет любой на себя непохожим.

Спросил ты: "Где место для жительства?" — Внемли:

Кругом — превосходные, щедрые земли,

Где влага вкусна и где пища отменна:

И Матсья, и Панчала, и Шурасена,

Югандхара, Шалва, Чеди и Дашарна,-

О всех вспоминает молва благодарно.

Владыка царей, назови нам державу,-

Какая из них тебе больше по нраву?"

А старший: "Ты прав, многодоблестный воин,

Да будет приют наш красив и спокоен.

Потомкам Панду да пребудет защитой

Вирата, над матсьями царь знаменитый,

Казной, добротой, благочестьем богатый,-

Весь год проживем в государстве Вираты.

Но службу какую царю мы сослужим?

Уменье и навыки в чем обнаружим?

Склоняются люди к различным занятьям,-

Какие из них предпочтительней братьям?"

Ответствовал Арджуна старшему брату:

"А сам-то обрадуешь чем ты Вирату?

Исполнен ты чести, и правды, и блага,

Известны и щедрость твоя и отвага,

Но люда простого не ведал ты тягот,-

Какое же дело ты сделаешь за год?"

Юдхиштхира молвил: "Задумал я дело,

Которое надобно делать умело.

Скажу я, придя к повелителю в гости:

"Я — брахман Канка, я — играющий в кости.

Умением этим я славлюсь повсюду,

Тебе я в игре сотоварищем буду.

По-разному кости приводят к удаче:

Одни — словно глаз голубеют кошачий,

Из злата, из бивней слоновых — другие,

А доски что камни блестят дорогие".

С царем будем кости бросать до рассвета,-

И черного цвета, и красного цвета.

И так я скажу, если спросит Вирата:

"С Юдхиштхирой в кости играл я когда-то..."

Дошло мое слово до вашего слуха.

А ты, Бхимасена, а ты, Волчье Брюхо,

Каким государя обрадуешь делом?"

Ответил могучий душою и телом:

Себе я присвою прозванье Баллавы.

"Я повар, скажу. Я готовлю приправы,

Чей запах и царские тешит покои".

Такое искусство явлю поварское,

Такие придумывать стану приправы,

Что будет доволен властитель державы.

Взвалю себе горы поленьев на плечи,

Хотя бы пришлось их таскать издалече,

Я с самыми сильными справлюсь быками,

Слонов укрощу я своими руками,

На всех состязаньях борцов одолею,

Однако соперников я пожалею,

Помилую их на высоком собранье,-

Похвалит меня властелин за старанье,

А спросит — отвечу я речью такою:

"Юдхиштхире был я когда-то слугою,

И шел обо мне во дворце его говор,

Что лучший борец, и мясник я, и повар".

Юдхиштхира молвил: "Воюющий смело,

Ты, Арджуна, выбрал ли новое дело?

Не ты ли великим и сильным родился?

За помощью Агни к тебе обратился,-

Ты двинулся, богу огня помогая,

И быстро сгорела чащоба глухая,

Ты справился с Индрой, напасти развеяв,

Ты сжег, уничтожил и бесов и змеев.

Воинственней всех из воинственной рати,

Какое же выберешь ты из занятий?

Как солнце среди вековечного свода,

Как брахман среди человечьего рода,

Среди поражающих стрел — громовая,

Среди угрожающих туч — грозовая,

Как кобра средь тварей, исполненных яда,

Как бык, что горбат, — средь коровьего стада,

Как змей Дхритараштра — средь нагов подвластных,

Как слон Айравата — средь стад трубногласиых,

Как пламя o— среди обладающих блеском,

Как море — среди привлекающих плеском,

Как сын среди близких, жена — среди милых,

Воитель, что биться и с Индрою в силах,-

Средь самых могучих — ты самый могучий,

Средь лучников лучших — лишь ты наилучший,

Коней обладатель и лука Гандивы,

Скажи мне, о Бхараты отпрыск правдивый,

Какая в душе твоем дума созрела,

Какое избрал ты в изгнании дело?

У Индры в чертоге ты прожил пять весен,

Как Тысячеокий, ты стал громоносен.

Оружье добыл ты чудесное, мудрый,

Ты стал средь ревущих — двенадцатым Рудрой,

О ты, с затвердевшей в сражениях кожей,

С тринадцатым солнечным Адитьей схожий,

О воин, всегда приходящий с добычей,

Чьи руки насыщены силою бычьей!

Тебя средь морей океаном считаем,

Средь гор уподобился ты Гималаям,

Гарудой считаем тебя средь пернатых

И тигром — средь хищных зверей полосатых,

О лучший из доблестных в доблестной рати,

Что будешь ты делать, явившись к Вирате?"

И Арджуна молвил: "Приду я как евнух,-

Тем самым избегну последствий плачевных:

Воитель, привыкший к суровым занятьям,-

По-женски нарядным украшусь я платьем.

Приду и царю назовусь: Бриханнада.

Украситься длинной косою мне надо,

В чертоге царя, в обиталище власти,

Предстану в блистанье серег и запястий.

Сокрыв от придворных начало мужское,

Я в женских покоях и в царском покое

Рассказывать буду старинные сказки,

Учить буду девушек пенью и пляске,

Сердца привлеку мерно-звонкою речью.

"Откуда ты?" — спросит Вирата, — отвечу:

"В державе Юдхиштхиры, в женском наряде,

Служанкою был госпожи Драупади".

Как Наль, я надену чужую личину,

Никто не узнает в служанке мужчину".

Юдхиштхира молвил: "О юноша стройный,

О Накула, радостей многих достойный,

А чем ты займешься, краса простодушных?"

"Надсмотрщиком стану я в царских конюшнях,-

Ответствовал Накула. — Этой работой

Начну заниматься с великой охотой.

Быть стражем коней — вот мое увлеченье,

Искусен я в их обученье, в леченье.

А спросят — отвечу: "Мне Грантхика имя.

Всем сердцем я связан с конями своими".

"А ты, Сахадева, — спросил Правосудный,-

Скажи нам, что сделаешь в год многотрудный?"

Сказал Сахадева: "Одна мне отрада,-

Быть пастырем верным коровьего стада.

Я стану доильщиком, в счете искусным...

Не будешь ты, Царь Справедливости, грустным,

Поверь мне, доволен останешься мною.

Тантипалы имя себе я присвою.

Ты вспомни: и раньше, под царственным кровом,

Меня приставлял ты как стража к коровам.

Повадку я каждую знаю коровью,

Я буду стеречь их с умом и любовью.

Быки мне известны, чья стать превосходна:

Любая корова, хотя и бесплодна,

Мочу их понюхав, — тотчас отелится.

Так буду трудиться, трудясь — веселиться,

Притом никому не внушив подозренья.

Ты выслушал, брат мой, — я жду одобренья".

Промолвил Юдхиштхира, горько вздыхая:

"У нас, пятерых, есть жена дорогая,

Нам собственной жизни подруга милее!

Ее как сестрицу родную лелея,

Размыслим: вдали от родного предела

Какое найдем для возлюбленной дело?

Росла Драупади беспечной царевной,

Не ведала женской работы вседневной,

Великопрославленной, чуждой печали,

Ей только венки и запястья пристали.

Красавица нежная в тонкой одежде

Домашнего дела не делала прежде,-

Красивая, верная и молодая.

Так что же ей делать, мужьям помогая?"

Послышалась речь Драупади-смуглянки:

"Имеются в мире сайрандхри-служанки.

Искусных, свободных, однако бездомных,

Их знают везде как работниц наемных.

Берут их внаймы на работу ручную,-

И я этой доли, видать, не миную.

Скажу: "Я — сайрандхри. Хочу потрудиться.

Владычиц причесывать я мастерица.

Займусь волосами царицы Судешны,-

Старанья служанки ей будут утешны".

Промолвил Юдхиштхира слово такое:

"Ты сделаешь, чистая, дело благое.

Исполнена ты благочестья и света,

Крепка и тверда в соблюденье обета.

Еще, поразмыслив, хочу вам сказать я,

Что выбрали вы неплохие занятья.

Пусть жрец охраняет, свершая обряды,

Священное пламя в жилище Друпады.

Пусть слуги, погнав колесницы пустые,

Войдут в Дваравати, где стены святые,

И пусть повара и служанки царицы

К панчалам пойдут и, достигнув столицы.

Всем скажут: "Не знаем, куда из дубравы

Ушли, по домам нас отправив, панданы".