"Преступление Гаррарда" - читать интересную книгу автора (Филлипс-Оппенгейм Э.)

20

В половине четвертого Гарвей вошел в отделение южного Банка в Бермондси. Мистер Поултон принял его с чувством благоговейного восхищения.

— Очень рад снова видеть вас, мистер Гаррард,— сказал он, подвигая ему кресло.— Слышали о вас чудеса. Говорят, вы откупили все товары у американской компании «Мак Дормат»?

— Мы можем быть довольны. Все идет как нельзя лучше.

— Прекрасно! Поздравляю вас. Вы не сочтете меня нескромным, если спрошу, каков ваш оборот за последний месяц?

— Около миллиона. Кроме того, запасы товара сильно поднялись в цене, а заключенная теперь с фирмой «Мак Дормат» сделка должна принести нам минимум 200 000 фунтов прибыли.

— Баснословно!

— Полагаю, наш счет теперь совершенно удовлетворителен.

— Совершенно.

— Вы ничего не имели бы против, чтобы я взял обратно американские ценные бумаги, которые дал вам как гарантии?

— Понятно. Можете получить их без всяких затруднении. Я сообщу об этом на следующем же заседании.

— Я не могу получить их сейчас же? Охотно взял бы их с собой.

— К сожалению, это невозможно. Они находятся в сейфе нашего центрального банка и могут быть получены только с особого разрешения дирекции. Но я сегодня же вечером позвоню туда.

Гарвей поднялся.

— Пожалуйста, устройте это по возможности скорее. Буду вам очень благодарен: я одолжил их на некоторое время и должен вернуть.

— Сделаю все возможное для ускорения дела,— обещал мистер Поултон, провожая своего клиента до двери.

Гарвей сел в автомобиль и поехал в торговый дом, где царило оживление. Войдя в кабинет, он замер от неожиданности: Грэйс сидела за столом, склонившись над пишущей машинкой.

— Не ожидал увидеть вас здесь сегодня.

— Я решила, что лучше будет, если приду сразу,— ответила она, улыбаясь.— Очаровательный мистер Греторекс сказал, что сотни писем ожидают вас. Я вам понадоблюсь.

Он повесил шляпу и медленно стягивал перчатки. В Грэйс было много привлекательного, что сразу бросалось в глаза: белоснежная кожа, алые губы, горящие черные глаза. Но ясно было, что она постаралась придать своей внешности вид, соответствующий ее должности. Волосы были причесаны гладко, и вместо элегантного костюма на ней было простое черное платье.

— Так хорошо? — озабоченно спросила она.— Я здесь для того, чтобы работать, и хотела бы выглядеть только как ваша секретарша. Продиктуйте мне все нужные письма. Я отпечатаю их потом на машинке в другой комнате, чтобы шум не мешал.

— Очень хорошо.

— Я действительно могу вам пригодиться,— тихо сказала она.— А когда работа будет окончена и мы куда-нибудь поедем вместе, буду тем, чем вы захотите.

Он заставил себя ответить деловым топом:

— Вы очень благоразумны. Итак, наши отношения налажены. Я благосклонный к вам принципал, вы — деятельная секретарша. Сейчас позову Греторекса, и он ознакомит меня с содержанием писем.

Греторекс, казалось, помолодел. Сел на предложенный ему стул и беседовал с Гарвеем около часу, потом удалился с частью писем, и Гарвей начал диктовать Грэйс ответы на оставшиеся.

— Это самое важное,— сказал он.— Теперь мы устроим для вас рабочую комнату.

На его звонок появился служащий, унесший по его приказанию пишущую машинку. Грэйс вышла из кабинета Гарвея с холодным деловым выражением, ни разу не оглянувшись. Оставшись один, Гарвей вынул бумагу для своих личных писем. Потом прочел еще раз письмо Мильдред. Внезапно ему пришла в голову какая-то мысль. Он снял с телефона трубку и обратился в центральное бюро фирмы:

— Соедините меня с банком Фардаля. Хочу знать, в Лондоне ли он и можно ли поговорить с ним.

Через пять минут он узнал, что Фардаль уехал на несколько недель. Справившись об адресе, получил от одного из служащих ответ, что Фардаль уехал в Южную Францию, не оставив определенного адреса. Письма не должны были ему пересылаться и все деловые вопросы должны были решаться в Лондоне. Поблагодарив, Гарвей повесил трубку.

Он подвинул поближе бумагу, но долго не мог остановиться на обращении в письме. Наконец ему удалось написать следующее:

«Дорогая Мильдред!

Думаю, будет лишним говорить, что твое письмо, которое передал мне Эндрью, явилось тяжелым ударом. Я не знаю, кому ты обязана полученными сведениями, но тебя обманули как относительно моего положения, так и относительно моих планов. По возвращении из Ривьеры я действительно нашел дела фирмы сильно пошатнувшимися, но делаю все, чтобы привести их в порядок, и имею все основания предполагать, что усилия увенчаются успехом. Хотел бы напомнить, что ложь не в моем характере и при отъезде из Англии мне незачем было разыгрывать роль удирающего банкрота.

Твое материальное положение не представляется мне в таком мрачном свете, как тебе. У тебя рента в 2000 фунтов в год. За дом и мебель ты получила 30 000 фунтов дохода. В настоящий момент я еще не в состоянии увеличить этой суммы, но как только мои планы будут приведены в исполнение, позабочусь об этом.

Кроме того, не хотел бы скрывать от тебя, Мильдред, что считаю твое поведение неправильным и в высшей степени эгоистичным. Ты продала в мое отсутствие не только дом, но и мебель и все вещи, составлявшие мою личную собственность, на которую ты не имела никакого права. Ты ясно показала, что ничем не хочешь помочь мне в тяжелую минуту. Твое поведение вынуждает снова подвергнуть испытанию наши отношения, которые, как ты согласишься, приняли за последние годы очень неудовлетворительный характер. Ты, кажется, не питаешь больше ко мне никаких теплых чувств, и я должен о себе сказать то же самое. Не знаю, хочешь ли ты принять меры для развода. Но если собираешься это сделать, я ожидаю сообщения о твоих условиях. Если же хочешь и впредь носить мое имя, я должен напомнить о моем праве назначать твое местожительство и выбирать твоих друзей. Жду твоего ответа.

Гарвей».

Он заклеил конверт и погрузился в размышления. Ему казалось, что он был не совсем честным, составляя это письмо, хорошо знал, что в глубине души хотел лишь одного: свободы. Он ни слова не сказал об этом Мильдред и не сообщил ей, что именно является причиной этого желания. С другой стороны, он ясно сознавал, что эта истинная причина оставила бы ее совершенно равнодушной. Он теперь отлично изучил ее характер. Попроси он у нее свободу, она использовала бы это для предъявления новых денежных требований…

Раздался телефонный звонок. У аппарата был мистер Поултон.

— Я говорил с директором,— сказал он,— кажется, все можно устроить без всяких затруднений. Принесу их вам в будущий вторник.

— Только через неделю? Мой друг требует свои бумаги. Мой счет дает мне полное право получить их обратно.

— Конечно, мистер Гаррард, но такие вещи не делаются в пять минут. Постараюсь, чтобы это уладилось как можно скорее.

— Но бумаги…

Внезапно Гарвей смолк: услышал, что кто-то тихо открыл дверь, и понял, кто стоит на пороге.

— Ну ладно,— поспешно закончил он.— Только, пожалуйста, не позже будущего вторника.

Он повесил трубку. Несколько минут у него не хватало духу взглянуть на нее. Грэйс закрыла за собой дверь и положила перед ним пачку писем. Он взял перо и только теперь взглянул на нее.

Но ее лицо было спокойным. Несколько минут она, ожидая, стояла перед ним. Он облегченно вздохнул и взялся за работу.