"Год Чёрной Обезьяны" - читать интересную книгу автора (Бондарь Александр)

Глава 19

Лена брела по улице. Старалась идти не быстро, чтобы не обращать на себя внимание редких прохожих. То и дело осторожно оглядывалась. Руку она держала в кармане плаща, который ей достался от Белякова. Пальцами согревала влажный ствол «Вальтера». Это и еще тяжесть пуленепробиваемого жилета под курткой чуть-чуть успокаивали. Лена понятия не имела, куда направляется. Покинуть город она уже не рассчитывала. Догадывалась: вокзалы и все возможные дороги-выезды из Краснодара — под милицейским контролем. В голове гудело после вчерашнего, а на душе было тошно. И не помогла оправиться чашка кофе, что заменила завтрак.

Кучерявыми хлопьями падал снег, все было кругом запорошено, и прохожие передвигались по тротуару медленно, боясь подскользнуться. Машины тоже не торопились, пробегая по отутюженной белой от снега мостовой. Лена обернулась на магазинную витрину. Большой плакат разноцветными буквами поздравлял ее с новым 1993-им годом. Рядом опирался на свой обычный бумажный посох Дед Мороз. В другой руке он держал мешок, в котором, как считалось, были подарки. Возле стояла Снегурочка, такая же бумажная, но только размером поменьше — как и положено Снегурочке. На небольшой елке, усыпанной ватой, что изображала снег, скромно блестели четыре шарика. Лена вспомнила, что когда-то Новый Год был ее любимым праздником. Еще она подумала о том, что сегодня уже двадцать девятое число.

…- Можно?

Красиков поднял голову. Симпатичная, ярко накрашенная брюнетка уверенно вошла в кабинет. Инспектор осторожно оглядел ее.

— Да-да. — Он отодвинул в сторону папку с бумагами. — Вы — Света?

На девушке была пожеванная временем кожанная куртка и мятые джинсы.

— Света, — она кивнула и бухнулась в кресло напротив инспектора.

Красиков продолжал изучать гостью. Та, посмотрев на него, отвернулась. Над вид Свете едва ли исполнилось восемнадцать. Ее маленькие белые ручки, мягкий спокойный голос наводили на инспектора сильные сомнения в том, что эта девчонка может кого-то убить.

— Знаешь, о чем пойдет речь?

Света кивнула. Он продолжала смотреть в сторону.

— Мне обо всем рассказали.

Красиков передвинул с места на место пепельницу.

— Зайдешь с черного хода. Вернешься так же. Я тебя подожду внизу. Сделать все нужно быстро и точно. Ошибка будет тебе стоить жизни.

Света глядела на инспектора без интереса.

— Я знаю. — Хорошо, — Красиков сложил руки на столе. — Вопросы есть?

— Оружие покажите.

Инспектор достал из ящика стола небольшой автомат с коротким стволом и положил его перед собою. Света взяла автомат в руки, взвесила, повертела и начала быстрыми проворными движениями разбирать его на части. Красиков продолжал про себя удивляться.

— Поняла: никаких ошибок? — Повторил он, когда девушка, закончив разбирать автомат, также быстро собрала его обратно.

Та резко вдруг вскинула ствол и нацелила его инспектору чуть ниже левого глаза. Дуло повисло в воздухе. Палец лежал на курке. Красиков побледнел. Он не отрываясь смотрел в лицо килерше, в ее сухие холодные зрачки. Света убрала оружие.

— Моя мать ошиблась, — сказала она спокойно. — Когда родила меня на этот свет.

…Лена завернула в какое-то небольшое кафе. Просто надоело бродить, захотелось посидеть в тепле. Она взяла кофе и примостилась за столиком у окна.

Здесь в этот час было пусто. За соседним столом только сидела компания безобразно раскрашенных девок. Они пили коньяк и закусывали его шоколадом. Лена могла слышать их беседу.

— «Марс» — это гадость, — заявила одна, что сидела к Лене спиной. — Я только «Сникерс» ем.

— «Сникерс» — тоже гадость, — это было мнение тощей, как мумия, рыжей девки напротив.

Лену перестал интересовать разговор, и она углубилась в свои размышления, не заметив, как к ее столику подошел кучерявый парень с одиноким блуждающим взглядом.

— Можно? — Это прозвучало даже как-то заискивающе. В руке он держал стакан с коктейлем, где плавали кусочки пожеванного мандарина и торчала пластмассовая соломинка.

— Пожалуйста, — Лена без всякого интереса пожала плечами.

Барменша — дама лет двадцати пяти с потухшими глазами и с сигаретой во рту включила негромко музыку. Из простуженного динамика запела Марина Журавлева. Песня была про звездную ночь.

Парень устроился напротив Лены и принялся медленно тянуть свой коктейль, искоса на нее поглядывая. Лена смотрела в сторону. Одна из девиц за соседним столиком поднялась с места и, разглаживая юбку, сказала:

— Ну, я пошла в туалет. Пойдешь со мной?

Это она пригласила подружку, что сидела рядом. Та охотно встала из-за стола.

Они направились к женской уборной. Парень чуть наклонился и хитро посмотрел на Лену.

— Развлекаться пошли, — прокоментировал он негромко — так, чтобы не слышали за соседним столиком. Потом доверительно улыбнулся девушке и тихо продолжил: — Это — шлюхи. Они с мужиками — за деньги, а между собою — за так. — Он захихикал. — Им мужики до того надоедают, что за бесплатно они уже не согласны.

Лена слушала, устало на него глядя. Парень понял — ловить здесь нечего. Допив коктейль и рассказав еще что-то, тоже — тихонько, он попрощался и вышел. Лена проводила его сонным пустым взглядом и уставилась в окно, забыв про остывающий кофе. Сквозь грязное замызганное стекло она видела, как ветер с тяжелым свистом сбивает капли с ветки какого-то окоченевшего дерева. Суетливые голуби копошились в снегу и искали там что-то, видимо, для них съедобное.

В кафе заявился ещё один посетитель. Лена глянула и… ее сразу — как провели холодным лезвием. Она его узнала. Это — Эдик, бывший телохранитель Ахмета. Они не были никогда знакомы, но Лене как-то показывали его в ресторане — он квасил тогда в компании со своими приятелями.

Небритый, стриженный под Арнольда кавказец в обтертой кожанной куртке и в широких спортивного вида штанах. Он деловой походкой — вразвалку, прошелся по кафе, поймав на себе заинтересованные взгляды с соседнего к Лене столика. Перекинулся парой слов с барменшей, взял сто грамм коньяка и уселся в сторонке, никого вокруг не замечая.

Лена залпом опрокинула холодный кофе, пригладила волосы и, стараясь игриво покачивать бедрами, двинулась вперёд.

Эдик искоса и удивленно поглядел на незнакомку. Лена ослепительно ему улыбнулась и приземлилась напротив. Эдик выжидательно глядел на нее, поигрывая граненным стаканом. Лена чуть-чуть наклонила голову и зашептала таинственно:

— А меня ты не угостишь?

Эдик разглядывал Лену.

— Чего ты хочешь?

— От кофе не откажусь. — Она лукаво улыбнулась.

Эдик подумал немного, и, обернувшись, щелкнул деловито пальцами.

— Свет! Кофе принеси. Лена опять улыбнулась. Эдик внимательно ее рассматривал. Из туалета, отряхиваясь, вывалили две девицы. Лена подумала, что они управились довольно-таки быстро. Эдик достал из кармана куртки пачку «Кэмела».

— Будешь? — Предложил он Лене.

Та медленно покачала головой. Отказалась:

— Берегу здоровье.

— А! Все одно — подыхать!

Эдик сунул себе в рот сигарету, чиркнул зажигалкой и, выпустил дым в сторону. Появилась барменша, которую Эдик назвал Светой. Она молча поставила на стол неполную чашку дымящегося кофе.

Лена покосилась внимательно на дверь уборной.

— Не хочешь в туалет? — Негромко спросила она.

Эдик удивился.

— Что, прям сейчас? Здесь?

Лена, хихикнув, пожала плечами.

— А чем плохо?

Эдик отхлебнул ещё коньяка, потом раздавил сигарету о грязную заржавленную пепельницу.

— Идём.

Лена встала и, плавно качнувшись, двинулась к затёртой выпачканной двери общественного сортира. Эдик шёл позади. Девицы смотрели на Лену с нескрываемым отвращением. Дверца хлопнула у Эдика за спиной, и он остановился. Лена развернулась к нему. Эдик моргнул. Тяжелый ствол «Вальтера» повис у его носа.

Вернувшись домой, Красиков разделся, бросил где-попало вещи и двинул под душ. На кухне бухтело радио: Ельцин в новостях радовался из далекой Москвы своему несостоявшемуся низложению. Инспектор расположил пистолет на полочке между шампунями и минуты две стоял, не двигаясь, под обжигающе холодными струями. Прикрутив воду, он услышал, как из прихожей осторожно защелкал дверной замок. Красиков снова открыл кран. Подобрав пистолет с полочки, он вышел в коридор. Свет в ванной оставил включенным.

Замок пощелкал еще, и дверь в подъезд медленно приотворилась. В щели образовалось лицо со шляпой, низко надвинутой на глаза. Потом — рука и револьвер с глушителем. Поймав шум падающей воды, киллер направился в ванную, не опуская пистолета. Заглянув туда, успел только удивиться. Думать времени не осталось: пуля разнесла ему голову.

— Только одно движение, и ты — труп. — Лена шагнула назад, тихо взведя курок. Лицо ее словно окаменело. Холодные пустые глаза в упор разглядывали Эдуарда. Постояв так молча, она вдруг засветила ему рукояткой в висок. Оглушенный, чуть не лишившись сознания, тот тяжело опустился на пол. Встал на колени. Держа пистолет в правой руке, Лена обошла Эдика и с силою ткнула ему стволом в бок. Левой она прищелкнула на двери задвижку. Потом быстро ощупала пленного.

— Деньги в правом кармане брюк, — сказал тот спокойно, глядя, как тускло поблескивает лужа в углу.

— Себе оставь. — Тихо ответила Лена.

Пальцы ее наткнулись на что-то твердое и объемистое. Наружу был извлечен «Вальтер». Лена сунула его себе в карман. Потом она нашла складной нож. Надавила на кнопку. Скупо блеснув, из рукоятки выпрыгнуло холодное лезвие. Огоньки, переливаясь, играли в неярком свете, что падал с улицы через разбитое окошко под потолком. Лена закрыла нож и сунула его следом за «Вальтером».

— Что тебе нужно? — Пробормотал Эдик. — Если бы ты знала, кто — я, поискала б другого фраера. — Он помолчал, потом добавил, — завтра тебя отвезут в морг. Как неопознанный труп. Если ты…

Кончить он не успел. Получил ногою по почкам.

— Заткнись, сука! — Лена прошипела ему в ухо.

Она схватила Эдика левой рукой за волосы и прочертила физиономией по холодной шершавой стене. Там отпечатался не слишком видный в полумраке клозета мутно-кровавый след.

— Ненавижу мразей!

Лену было теперь не узнать. Лицо ее почернело от ненависти.

Эдик пошевелил израненными губами. Хотел что-то сказать, но его еще раз уткнули носом в стену.

— Заткнись!

Эдик молчал, ожидая, что произойдет. Кровь стекала с его лица и капала на куртку. Лена переводила дыхание.

— А теперь — говори, — прошептала она, еще сильнее вдавив ствол ему в ребра. — Говори, кто перестрелял редакцию «Дем. Кубани».

Эдик искренне удивился.

— Какая редакция? Какая Кубань?

И получил еще раз физиономией в стену.

— Я тебе, сука, сейчас все мозги вышибу! — Лена чуть не задохнулась от ярости. — В сортире подохнешь!

Эдик молчал, он обдумывал. Потом его, вдруг, осенило:

— Ты — Артемина.

Лена застыла. Отошла назад. Она затаилась, но молчание ее говорило больше сейчас, чем любые слова. Эдик усмехнулся зло. Кровавые губы его жутко скривились.

— Ты уже в могиле. — Произнес он тихо. — Может еще денька два по земле погуляешь, но долго ходить не будешь — точно. — Он помолчал, потом продолжил: — Я тебе ничего не скажу — даже то, что знаю. Хотя знаю я мало. Ты можешь меня сразу грохнуть — это тебе все равно не поможет. — Он медленно покачал головой. Так качает врач, разговаривая с безнадежным больным.

Несколько мгновений Лена не двигалась. Она и хотела бы — не могла. Потом проснулась. Обеими руками поймала голову Эдика и колотила о стену.

— Заткнись, падаль! — Шипела она, задыхаясь. — Заткнись!

Что-то где-то тихонько пропикало. Лена остыла. Опустила руки. Это были всего лишь часы. Они не понимали того, что здесь происходит и просто сообщили время. Лена отошла в сторону, прижавшись к углу. Посмотрела на свои руки. Пахло ужасно. Все здесь было посыпано какой-то зловонной гадостью, которая должна была забить тяжкий запах клозета. Но она не забивала, а только смешивалась с этой вонью. Сквозь мутно-сиреневый полумрак Лена различала здорово: руки ее были в крови.

Экскурс в прошлое.

Волна зашипела и тихо ударила в берег, разбросав во все стороны мелкие соленые брызги. Лена подошла ближе и, сняв шлепки, шагнула медленно в холодную прозрачную воду. Потом посмотрела вверх. Стояло раннее утро. Начало июля. На пляже в этот час было пусто.

Наверное, вот так выглядело все когда-то, — подумала Лена, — когда людей еще не было. Когда-то очень давно.

Море уходило до самого горизонта — насколько хватало глаз. Издалека долетали пронзительные крики чаек. Над водой висели два неподвижных пуховых облачка, похожие на задумчивых барашков. Наверное, Адам и Ева были счастливы в этом своем райском Эдеме. Но только все это теперь ужасно давно.

Лена вышла из воды и опустилась на прохладные, еще не согретые солнцем камни. Поежилась. Утренний ветерок тихонько, играючи, пощекотал ее по спине. Потом убежал. Лена, не отрываясь, смотрела туда, где за бесконечной морской синью скрывались далекие неведомые берега.

— Не хочется подыхать? — Шевелил Эдик окровавленными губами, медленно вставая на ноги.

— Тебе хочется? — Лена глянула на него и приподняла дуло. Палец лежал на курке. В глазах не было никакого выражения. — Тебе хочется? — Повторила она устало, целясь Эдику в лоб.

Тот вдруг наклонился, схватил руками живот и тяжело плюхнулся на грязный кафель. И хоть лицо его было залито кровью, Лена увидела, как сильно он побледнел. На окровавленных губах проступила белая пена. На лбу сквозь кровь появились тяжелые капли пота. Лена убрала дуло.

— Что это? — Шептал Эдик. — Что это?

Потом, вдруг, стих, замер.

— Эта сука… Она мне что-то подсыпала…

Лена не могла ничего понять, но чувствовала почему-то — Эдик не притворяется… Тот стоял на коленях и глядел неподвижно в мертвую жгучую пустоту. Лена растерянно молчала. Эдик протянул руку.

— Дай мне пистолет, — прохрипел он, — дай мне пистолет, и я ее сейчас кончу.

Лена встрепенулась быстро. Села на корточки.

— Когда ответишь на пару вопросов…

Эдик опустил руку. На лице у него не отразилось совсем ничего. Он продолжал смотреть в стену.

— Спрашивай.

— Кто организовал нападение на редакцию «Дем. Кубани»?

— Красиков, — безразлично проговорил Эдик.

— На кого он работает?

— На Илюшенко.

— То есть, заказал Илюшенко?

— Я думаю.

— Но зачем? Что ему было нужно?

Эдик закачался на месте и чтобы не упасть ткнулся рукой в стену. Он проглотил тяжелый комок в горле и только потом смог ответить.

— У Макарова была какая-то статья. Илюшенко не хотел, чтобы это появилось в газете.

— Что за статья?

Дверь туалета резко подергали с той стороны. Эдик молчал, тупо глядя перед собой.

— Что это была за статья? — Повторила Лена.

— Не знаю.

— Примерно — о чем?

— И примерно не знаю.

В дверь постучали. Настырно и долго.

— На кого работал Макаров?

— На Ахмета.

— То есть, это был заказной материал?

— Наверное.

В дверь продолжали стучать.

— Где сейчас Ахмет?

— Убрали.

— Кто?

— Менты Красикова.

Эдик протянул руку.

— Дай шпалер.

— А где Макаров сейчас?

— Тоже убрали.

— И тоже Красиков?

— Да. Пистолет дай.

Лена вынула из кармана «Вальтер» и, держа Эдика на прицеле, сунула ему в руку свой «Макаров». Эдик тяжело встал с колен и, шатаясь, побрел к выходу. Стук прекратился. Лена поняла — сейчас будут ломать дверь. Эдик резко откинул защелку.

Дверь распахнулась. У входа стояли трое верзил мрачного вида. Увидев Эдика, они будто бы оторопели сперва. Один из них, сориентировавшись, полез в карман.

— Все путем, парни, — прохрипел им Эдик. — Можете расслабиться. — Он выбросил руку и трижды надавил курок.

Стекла зазвенели от грохота выстрелов. Все трое свалились на пол. Тиская пистолет в руке, Эдик шагнул вперед и медленно повернулся к стойке. Барменша Света каменным изваянием стояла посреди бутылок и чашек. Белая, как ее фартук. От ужаса она не могла двинуться.

— Сука! — Выплюнул Эдик, держа пистолет в вытянутой руке.

Света метнулась в сторону, и пуля разнесла бутылку среди витрины. Эдик опустил пистолет. Хромая, подошел ближе. Барменше некуда было бежать и негде спрятаться. Вытаращив зрачки, она стояла, как на расстреле. Прижавшись к холодной стене, твердой — почти крышка гроба.

— Падла! — Пистолет Эдика выплюнул последнюю в обойме пулю — поставил точку посередине лба. Света всем телом тяжело съехала вниз.

Громыхнул еще выстрел. Другой.

Один из громил, подстреленных Эдиком, уронил пистолет и как бревно разлегся на холодном полу.

Появилась Лена, держа наготове свой «Вальтер». Кровавая лужа расплылась там, где неподвижно застыли три мёртвых тела. Краешком из-за стойки выглядывали ноги барменши. Несколько посетителей, неживых от страха, прятались между столами. Они ждали, что стрельба вот-вот продолжится. Эдик, простреленный двумя пулями, попытался удержаться руками за буфетную стойку, но медленно сполз и ткнулся в пол.

Пихнув дуло за пояс, Лена вышла на улицу.

Стемнело. Сиреневый «Москвич» встал у подъезда. Фары его погасли, уступив место сгустившемуся ночному мраку. Беляков распахнул дверцу и первым вышел наружу. Втянул в себя морозный сырой воздух, огляделся вокруг. Ветер свистел, обдувая голые ветки деревьев, и перебирал старую газету, волоча ее куда-то вдоль по замерзшему тротуару.

Из «Москвича» появились еще двое.

— Пошли, — негромко скомандовал Беляков.

Тот, что двигался за его спиной, поднял воротник замшевого плаща. Вошли в холодный сумеречный подъезд. Под потолком в углу сиротливо мерцала кончающаяся лампочка. Пахло сыростью и неуютом. Беляков погладил рукоятку своего «Парабеллума» в боковом кармане. Медленно взвел курок.

На четвертый этаж поднялись молча. Говорить было не о чем. Лифт не работал, и пришлось добираться пешком.

Беляков отошел в сторону. Один из его сыщиков звякнул в дверь. На лестнице услышали сонный голос хозяина.

— Кто там?

— Телеграмма.

Замок защелкал. Беляков вытащил пистолет, потрогал курок пальцем. Как только дверь раскрылась, хозяин — небритый парень в пижаме сразу застыл, увидев дуло. Потом дернулся, но — поздно. Его ухватили за шкирку, ткнув в брюхо стволом. И затащили впутрь.

Дверь закрылась. Один из сыщиков, держа пистолет наготове, обошел всю квартиру и убедился, что больше здесь никого нет. Жилье состояло из двух комнат. Стенку над большим двуспальным диваном украшел турецкий ковер. В углу, рядом с японским телевизором — видео. Напротив — стереосистема с парой динамиков.

Беляков мрачно рассматривал бывшего своего коллегу, у которого из кармана пижамы достали пистолет с полной обоймой.

— Ну что, Коля, — проговорил он медленно, доставая сигарету, — думал — не увидимся больше?

Того от ужаса перекосило. Раскрыл рот и еле-еле сумел выговорить:

— Красиков меня заставил. Хотел грохнуть…

— Уберите звук.

Чиркнув пару раз зажигалкой, Беляков выпустил дым.

— Стой! — Коля хотел вырваться, но его держали крепко. — Подожди, я скажу еще…

— Ты уже все сказал, — Беляков затянулся. — Красикову.

В рот Коле засунули кляп. Несчастный пронзительно замычал, замотал головой, пытаясь освободиться.

— Кончайте быстрее, — сказал Беляков. — У нас мало времени.

Коля выкручивался, как только мог, но двое детективов проворно и быстро связали ему за спиной ноги и руки. Одним из свободных концов смастерили петлю, которую затянули на шее. Беляков молча наблюдал, дымя сигаретой.

В дверь позвонили.

Сыщики замерли, переглянулись. Беляков дал им знак, и связанного уложили на пол лицом вниз, еще придавив, чтобы не производил шуму.

Часы тикали где-то на кухне. И так — несколько секунд. Потом звонок повторился. Назойливый и долгий — как сирена. После этого начал щелкать замок. Очевидно, у того, кто звонил, был ключ.

Беляков вытащил «Парабеллум» и отошел в сторону. Его детективы тоже достали оружие, продолжая крепко держать связанного. Три дула целились в дверь. Мелодичный звон заставил всех вздрогнуть: это часы отсчитали восемь ударов.

Дверь отворилась. На пороге возникла игриво раскрашенная девица. Она молча смотрела на трех вооруженных людей и тело, связанное на полу. Испугаться по настоящему не успела. Беляков надавил курок, и черно-красная отметина появилась на лбу.

Оставив связанного Колю, детективы проворно затащили тело убитой внутрь и бросили в прихожей. Дверь снова заперли.

Коля мычал пронзительно и ужасно — его волокли в ванную. Сыщики заткнули здесь дырку и пустили горячую воду. Связанного погрузили туда. Он опять взвыл — теперь уже и от боли. Горячий пар поднимался над ванной.

— Классный бульон получится. — Сказал один из детективов.

Беляков выплюнул сигарету, и окурок поплыл по воде. Кряхтя и мыча от боли, Коля пытался выбраться, но ему не давали веревки.

— Ничего страшного. — Сказал ему Беляков. — Поплаваешь здесь. А продолжишь в аду. Тебя засунут в котел для стукачей. — Он посмотрел на часы. — Пора идти.

— А если из соседей кто ментов вызвал? Они слышали выстрел… — Тот сыщик, что первым оказался в прихожей, достал пистолет.

— Не вызовут, — Беляков уверенно покачал головой. — Сыкливые.