"Готовься к войне" - читать интересную книгу автора (Рубанов Андрей)2. Воскресенье, 16.30 - 18.30Перед тем как тронуться в путь, рыжая попросила двадцать минут: вымыть голову. Сказала, что все сделает очень быстро. Банкир великодушно разрешил подруге не спешить. Двадцать минут - это что-то новое, подумал он; бывшая жена - та превращала мытье головы в сложный ритуал, длиною не менее чем в полдня. Пока ждал, размышлял о том, правильно ли поступает. Достаточно ли дорога ему девушка с золотыми волосами, чтобы показывать ей самое дорогое? И отвечал себе: да, дорога. Каждый сам решает, насколько можно доверять тому, кого любишь. Любить и доверять - разные категории; они не смешиваются, как масло и уксус. Можно обожать свою спутницу жизни, сдувать пылинки, одевать в шелка и ловко скрывать от нее размер годового дохода. Либо наоборот: жить с надоевшей, толстой, неряшливой, ленивой, безалаберной дурой и вечерами благодушно наблюдать, как она, напевая себе под нос какой-нибудь пошлый рингтон, поудобнее переставляет скелеты в шкафах. Чем больше Знаев рассуждал на эту тему, тем четче понимал: он опасается потерять рыжую Алису и спешит поэтому вывалить ей всю правду о себе. Очень скоро он расскажет ей абсолютно всю правду. Чем быстрее она поймет, тем быстрее определится. Конечно, сейчас она в сомнениях. Ей непросто. Вдруг прыгнуть из маршрутного такси в миллионерское авто, из малогабаритной квартирки - в особняк с раздвижными стенами. Она попала прямо в сказку и не намерена расслабляться. Банкир - не принц, да и она не Золушка; любая и каждая на ее месте вела бы себя очень осторожно. До центра Москвы добрались быстро. Успели опередить так называемых «дачников» - миллионную орду владельцев загородных участков, дважды в неделю оккупирующих все дороги вокруг столицы, в пятницу - выезды, в воскресенье - въезды. Любовь к кислороду необычайно развита у этих отважных людей; Знаев, сам обитатель прохладного предместья, хорошо их понимал. Лихо затормозив в полупустом переулке, за долгие годы изученном до последней трещинки в череде фасадов, он еще раз полюбовался новенькими дверями. - Пойдем, - сказал он Алисе и неловко подмигнул. - Я кое-что тебе покажу. Девушка удивилась. - Это же мой банк! То есть, твой… Чего я здесь не видела? - Ничего не видела. Охранники встали во фрунт. На рыжую посмотрели без особого удивления. Примелькалась. Появление хозяина в разгар выходного дня, когда половина населения столицы валяется на пляжах или рыщет по бульварам в поисках холодного пива, не вызвало эмоций на лицах бывших милиционеров и офицеров Вооруженных Сил. Все знали, что хозяин крут и строг, хозяин способен нагрянуть в любое время суток, с таким хозяином не расслабишься - зато и нищим от него не уйдешь. Хорошо платит, собака. Своим ключом банкир открыл узкую дверь под лестницей. За первой - вторую, потолще, потяжелее. С усилием нажал. По крутым, обтянутым черной резиной ступеням повел помалкивающую спутницу вниз. Третья дверь была еще серьезней - уже два ключа понадобилось, вдобавок следовало нажать кнопки на панели сигнализации. Вошли в тесную, однако ярко освещенную комнату, с мерцающими на стенах циферблатами датчиков температуры и влажности, остановились перед последней дверью. Знаев долго манипулировал замками, затем нажал кнопку, поймал себя на том, что движения его слегка, самую малость, театральны; когда стальная плита отвалилась, переступил высокий порог и тихо сообщил: - Мы на глубине шести метров. Вверх, вниз и в стороны - полтора метра железобетона. Цемент марки «А-1000». Его используют при строительстве метро… Это мой личный сейф. Кроме тебя, сюда никто никогда не заходил. И не зайдет. Только Горохов. С моего разрешения. Алиса осторожно проникла. Огляделась. - Здесь все твое? - Нет, конечно. Что-то мое. Что-то принесли люди. В залог кредитов. Или просто - на хранение. - А это что? Золото? - Да. Золото. - Блестит. - Оно всегда блестит. На то оно и золото. - Можно потрогать? - Конечно. В глубине души Знаев предполагал, что рыжая, узрев сокровища, будет ахать, дрожать или, еще хуже, восторженно восклицать «вау» - но она реагировала сдержанно, смотрела внимательно, с интересом, однако без признаков экстаза, и это его обрадовало и одновременно озадачило - как всегда озадачивает любого мужчину женщина с большим самообладанием. - А чем тут пахнет? - спросила она. - Деньгами. - Говорят, они не пахнут. - Еще как пахнут. Типографской краской. И мажутся. Особенно - доллары. Я один раз пересчитывал вручную семьсот тысяч - потом еле отмыл пальцы. Американские деньги - вообще безобразного качества. Взгляни, вот новая пачка. Все по номерам. Видишь, одни купюры чуть короче, другие чуть длиннее, поля здесь шире, тут - гораздо уже… Халтура, а не банкноты. - Я бы не отказалась и от таких, халтурных. Знаев не ответил - он не любил, когда собеседники отпускают подобные присловья, уместные только в среде медленных обывателей. - Взгляни, - произнес он. - Интересная цепь. Трехцветная. Белое, желтое, красное золото. Храню на память. Очень интересный был случай. Девяносто шестой год. Позвонил знакомый, говорит - нужна помощь. Приедут люди - выслушай их. Ладно, отвечаю. Подъезжают четверо. На «Мерседесе». Как тогда говорили - «серьезные». Срочно, говорят, прямо сейчас, не сходя с этого места, нужны деньги, как можно больше. Времени, говорят, у нас - десять минут от силы. О'кей, говорю, у меня все будет очень быстро. Сняли они с себя цепи с крестами, браслеты, печатки… Золотые портсигары вынули. Золотые зажигалки. Зажимы с галстуков отстегнули. Все - ручной работы, на заказ сделанное. Тогда, в девяносто шестом, у каждого отважного мужчины свой ювелир был, как сейчас - свой туроператор… В общем, все сняли. Общим весом почти три кило вышло. А сверху кинули ключи от «Мерседеса», на котором приехали. Я машины в залог никогда не брал, но в тот раз пошел навстречу. Понял, что у пацанов стряслось что-то особенное. Взяли они деньги, распихали по карманам, на побрякушки свои и тачку даже не взглянули на прощание. И ушли. Пешком. Быстрым шагом. В сторону ближайшего метро. Я их больше никогда не видел. И того знакомого, что их порекомендовал, - тоже… Алиса молча покачала головой. Знаев подошел к следующей полке. - А вот еще. Хорошее колечко. Камешек не менее чем в шесть каратов. Жаль, тут неважное освещение. На солнце сверкает - глаз нельзя оторвать… Человек отдал мне это кольцо чуть ли не вместе с пальцем. - Со своим? - Нет. С пальцем бывшего владельца. - А где он сейчас? - Кто? Владелец? - Тот, кто принес. - В тюрьме, я думаю. Прибежал впопыхах, взял в долг двадцать штук, сказал, что, наверное, подсядет, ненадолго, на годик-полтора… И пропал. Это было семь лет назад. - А вдруг его уже… в живых нет? - Может, и нет, - спокойно сказал банкир. - А может, он завтра заявится. Мое дело - спрятать надежно, дверь поставить потолще и отдать по первому требованию. Видишь эти кирпичи? Здесь двести тысяч баксов, по сто тысяч в брикете. С печатями Независимого Банка России. Такого банка нет в природе уже почти пятнадцать лет. Нетипичный был случай - пришли трое чуваков, взяли безналичные рубли под залог наличных долларов… Тоже очень спешили. Бестолковых людей сразу видно, они всегда спешат… - Ты тоже. - Нет, - мягко возразил Знаев, - я никогда не спешу. Я все делаю быстро. Согласись, есть разница… В общем, через неделю из тех троих двоих убили. Отстрелили затылки. Третий - пропал без вести. Причем, как сейчас помню, именно ему, третьему, я отдал - в руки сунул! - квитанцию о том, что ценности приняты на хранение. Думаю, именно он и заказал своих компаньонов. С тех пор я его жду. Может, придет. А он, я так предполагаю, боится. Квитанция - улика. Мотив, понимаешь? Девушка рассеянно кивнула. В своих обтягивающих тоненьких джинсиках, в маечке на бретельках, с распущенными по плечам волосами она смотрелась несколько легкомысленно среди полок со слитками золота и металлических подносов, уставленных брикетами купюр, а также разных размеров шкатулками и ящиками с тускло отсвечивающими висячими замками. - И много здесь у тебя такого? Что лежит по десять лет? - Немного. Думаю, примерно на миллион. Гораздо больше - на счетах. - В смысле? - Ты должна понимать. Ты же сама здесь работаешь. Представь: приходит человек в мой банк, открывает счет. Туда кто-то перечисляет деньги. А потом человек пропадает. Умирает, забывает, эмигрирует. Бизнес все время в движении. Люди создают фирмы, работают, поднимаются, падают, зарабатывают, теряют, ударяются в бега, ссорятся с компаньонами. Кидают, мошенничают, воруют у своих. Кто-то кому-то за что-то заплатил, сделал перевод, в мой банк, - потом обанкротился, битой по голове получил, из реанимации вышел, офис сжег, документы и печать в прорубь выкинул, а деньги - черт с ними, еще заработаю… Бывает, приходят. Через три года, через пять. Через десять. Где тут мои кровные, в целости ли? В целости, конечно, вот вам, забирайте… А бывает - и не приходят. - Какие-то древние, - задумчиво сказала Алиса, - у тебя истории. Времен дикого капитализма. Банкир кивнул. В свои годы он давно чувствовал себя динозавром. - Согласен. Сейчас все иначе. В последние пять-шесть лет с кредитными ресурсами стало попроще. Да и люди за ум взялись. Многие. Но не большинство. Лично я давно прекратил ростовщические операции. Дело выгодное, но, если честно, совершенно омерзительное. Поймает дурак деньги - и тут же сходит с ума, кабриолет себе покупает, цацки и прочую ерунду. О будущем, разумеется, не думает. Вдруг что-то происходит, неприятность какая-нибудь, уголовное преследование, или родственник заболел, возникает нужда в наличных - а их, естественно, нет. Никто ничего на черный день не откладывает. Прибегают ко мне, в долг брать - и смотрят, как на врага народа. Процентщик! Барыжная морда! - Знаев припомнил кое-какие подробности кое-каких деловых бесед и почувствовал отвращение. - А я тут ни при чем. Я банкир, это мой хлеб… Вот тут, посмотри, рисуночки. Им по сто пятьдесят лет. Один такой рисуночек в Лондоне недавно продали за сорок пять тысяч фунтов. Владелец шедевров уехал по Амазонке сплавляться, а ценности ко мне привез, от греха… И, кстати, тут где-то был ларчик с драгоценностями жены твоего друга Жарова… Она если надолго уезжает, все сюда сдает, на хранение… - Твоего друга, - аккуратно поправила Алиса. - Что? - Твоего друга Жарова. Не моего. - И твоего тоже, - сурово сказал банкир. - Он тебе звонит, он с тобой шутки шутит - значит, друг… - Прекрати. - Ладно. Хочешь посмотреть на драгоценности его жены? - Нет. Не хочу. - Понятно. Кстати, очень средненькие камешки. У меня есть интереснее. Тут где-то антикварная брошь была, с изумрудом, середина девятнадцатого века, такую огранку сейчас не делают… - Это не сейф, а музей. - Это банк, - сказал Знаев. - Мой банк. У тебя образование экономиста, ты должна знать, что банки условно делятся на два типа… Какие? Алиса пожала плечами. - Что, не помнишь? У тебя ведь были пятерки по всем предметам, я видел твой диплом… - Можешь считать, что мне стыдно. Знаев тяжело вздохнул. - Банки бывают инвестиционные и сберегательные. Сначала я хотел делать инвестиционный банк. Очень хотел. Я молодой был. Быстрый. Очень. Не спал неделями. Все собирались с силами - а я уже делал. Все боялись - а я лез башкой вперед. Никто ничего не знал - а я знал все. Как, где, почем, у кого какой интерес - все! Мечтал играть на фондовой бирже. Андеррайтинг, арбитражные сделки и так далее. Видел себя таким Майклом Милкеном. Или Иваном Боэцки. Даже их портреты повесил. Вырвал из книжки «Алчность и слава Уолл-Стрит»… Очень меня это увлекало. Акции, графики, технический анализ. Быки, медведи. Внизу купил - вверху продал, прибыль зафиксировал и вывел на Каймановы острова… Нет и не будет на белом свете ничего интереснее, чем покупать и продавать деньги. А потом… - Знаев подбросил в воздух запаянные в пластик сто тысяч, - потом оказалось, что наша родная фондовая биржа - совсем не Уолл-Стрит. Когда я начинал, в девяносто втором, народ там в основном в буфете зависал. Ведущий вел торги и периодически покрикивал: «Потише там, в буфете!» Однажды я посмотрел на их самодовольные нетрезвые морды и решил, что ноги моей больше не будет в этом бардаке. И потом уже строил банк строго сберегательный, по швейцарскому образцу. Небольшое предприятие, для своих. Бронированный подвал, минимум персонала, вся крупная клиентура замыкается сразу на меня… - Послушай, - напряженным голосом, но вежливо, перебила рыжая. - Скажи честно, зачем ты меня сюда привел? Знаев несколько смешался. - Я думал, тебе будет интересно. Ты ведь не каждый день видишь перед собой одиннадцать килограммов червонного золота? С клеймами государственных банков восьми стран? - Нет. Не каждый день. - Ах, «не каждый». Понятно. - Ты не боишься? - Чего именно? - Мы едва знакомы. Ты не боишься показывать мне все это? - Нет, - мгновенно ответил банкир. - Не боюсь. - Я могу кому-нибудь проболтаться. - Ты не проболтаешься. - Откуда ты знаешь? - Знаю, - сказал Знаев. - Я давно решил, что ты обязательно должна все посмотреть. - Давно - это когда? - В четверг, - еще быстрее отреагировал банкир. - Около трех часов дня. Когда первый раз тебя увидел. Как увидел - так сразу и решил. Вот, думаю, именно ей я покажу, ради чего полжизни угробил… - Зачем? Зачем я должна видеть то, ради чего ты потратил полжизни? Как ей объяснить, лихорадочно подумал он. Я что, выбрал не ту обстановку? По-моему, обстановка самая располагающая. Что может быть лучше, чем объясниться с женщиной в собственной сокровищнице? Остается только подобрать точные слова. Сформулировать, чего я хочу. Вот только одно плохо: я даже сам себе еще ничего не сформулировал. - Видишь ли… - Он прокашлялся. - Здесь сосредоточено все самое дорогое. Плоды усилий. Не только моих. Тысячи людей много лет работали, мучились, страдали, ночами не спали… Воровали и обманывали… умирали… убивали других… Ради того, чтоб обратить свои страсти вот в это. Он обвел руками полки. - Теперь это все доверено мне. Это - ГРУЗ. Я его тащу. Мне тяжело… Не то, не то! - пролетело в голове. Ты что, собираешься ей жаловаться? Она живет в квартире с окнами на помойку, она тратит три часа в день на дорогу до работы и обратно - а ты, благополучный, обитатель поместья в пять гектаров, привел ее в свои закрома, набитые золотом, и теперь намерен жаловаться? - Извини, - сказал он тихо. - Наверное, мы зря сюда пришли. - Ты хотел что-то сказать. И не сказал… - Я все сказал. Пойдем. Здесь низкий потолок. Я не люблю низкие потолки. - А что ты любишь? - спросила рыжая, не трогаясь с места. Знаев с ненавистью оглядел богатства. - Наверное… я должен сейчас сказать, что я люблю - тебя. Но это будет не совсем честно. Я черствый, я почти ничего не чувствую. Мне сорок один год. Я - опасный сумасшедший. Видишь - ты не возразила! Значит, уже поняла… Я безумец, Алиса. Богатый и очень энергичный. Я сказал бы тебе: «Будь со мной», - но я так не скажу. Боюсь. За тебя. Я уже изуродовал жизнь одной хорошей женщине. С тобой может произойти то же самое. Ты мне нравишься. Ты меня полностью устраиваешь. Ты молодая, веселая, умная. С тобой легко. Я бы хотел… - Банкир окончательно смешался. - Очень хотел… Но не могу. Вернее, могу, но не буду… мне без тебя плохо. Не то чтобы плохо, мне всегда не плохо и не хорошо, а так… Я ж богатый, я в порядке… Но с тобой мне гораздо лучше, чем без тебя… Алиса улыбнулась очень доброй, благожелательной улыбкой. - Я все поняла. Успокойся. Пойдем. Договорим потом. Мне тоже тут немного не по себе… Смотри, в полу трещина. - Знаю, - сказал Знаев. - Тут плохой грунт. Болото. Вся Москва стоит на болоте. Мой подвал тонет. Со скоростью три миллиметра в год. Инженеры говорят - нельзя ничего поделать. Через пять лет придется все перестраивать… - Ты загадываешь на пять лет вперед? - Раньше не загадывал, - сказал банкир. - А сейчас оно как-то само загадывается… Вроде уже давно живем без потрясений… Без путчей и дефолтов… Человек не может жить одним днем. Ему обязательно нужно строить планы. Хотя бы на пять лет. - У тебя явный пунктик насчет потолков. - Почему «пунктик»? - обиделся владелец подвала, наблюдая, как дверь весом в тонну встает на свое место. - Высокие потолки - это очень серьезно. Год назад я был в Сарагосе, в крепости Алхаферия… Осторожно, не споткнись… Внутри крепости есть дворец, где принимали посетителей испанские короли. Широкая лестница, за ней - комната для ожидания. Так и называлась: «зал бесполезных шагов». Визитеры, как ты понимаешь, в ожидании аудиенции нервничали, бегали из угла в угол… Красивая комната, очень просторная, потолок резной, в орнаментах… А потом - я же сказал, осторожно, ступеньки крутые! - гость попадал непосредственно в зал для аудиенций. Он - в три раза больше, и потолок там - в два раза выше. Тоже резьба, орнамент - но в два раза выше! То есть в приемной потолок специально низкий, а в зале - высокий. Чтоб гость проникался масштабом, понимаешь? - Понимаю… Когда он усаживал Алису в машину, торопливо подошел охранник Покосился на девушку. - Сергей Витальевич, на два слова… Они отошли к крыльцу. - Вам только что звонили… Жена… Просила срочно с ней связаться. Очень срочно. Как все люди, с трудом излечившие болезненную зависимость от работы, Знаев не выносил ничего «очень срочного», особенно по воскресеньям. Он испытал момент сильного страха, хлопком ладони по крепкому плечу бойца отправил его назад, нести службу, включил телефон и набрал номер. - Ты где? - тут же выкрикнула задыхающаяся Камилла. - А что? - Я не могу попасть домой. Там Виталик. Он изнутри закрылся. Ключ торчит в замке. Свет горит, телевизор работает, а Виталик не открывает… К двери не подходит… Я звоню, стучу - нет ответа… Банкир посмотрел на часы, сказал, что будет через двадцать минут. - Что-то случилось, да? - спросила рыжая, когда он дрожащей рукой вставлял ключ в замок зажигания. - Небольшая неприятность. Я должен ехать. - Он сорвался с места, так, что девушку отбросило на спинку кресла. - Это займет час или чуть больше. Посиди в ресторане. - Он резко затормозил. - Вот в этом. В «нашем»… Вот деньги, закажи чего-нибудь… Тут хорошо делают утку в ананасах… Подожди меня, хорошо? Мне очень неловко, но дело срочное… Важный клиент… Ты не обидишься? - Нет. - Прости меня. - Все в порядке. Ты не должен извиняться. - Я быстро. Посмотрел ей вслед, мельком подумал: надо было проводить ее внутрь, усадить за столик, халдею пальцем погрозить, чтоб обслужил, как положено; так, кажется, должны действовать джентльмены - и тут же выбросил рыжую из головы, лихорадочно прикинул, сколько наличности в карманах, хватит ли, чтоб мгновенно откупиться от инспекторов, если остановят за превышение скорости. Позвонил в службу спасения, назвал адрес, объяснил ситуацию. Кататься на горных лыжах, как чудак Жаров, - это ерунда. Никчемное времяпровождение. Катание на горных лыжах не развивает никаких навыков, кроме навыка катания на горных лыжах. В городе, в обычной жизни такой навык бесполезен. Он, банкир Знаев, развивает в себе только те навыки и умения, которые требуются современному человеку ежедневно. Банкир Знаев раз в неделю гоняет по ночным дорогам на скорости двести тридцать километров в час. Банкир Знаев окончил курсы экстремального вождения. Банкир Знаев трижды летал в Германию, посещал автодромы и разбил на тех автодромах два не самых дешевых автомобиля. Банкир занимается этим не для развлечения, не для понтов, не для того, чтобы адреналинчиком кровь взбаламутить. Однажды наступит беда. Большая проблема. Угроза. Или даже война. Однажды банкиру потребуется как можно быстрее доехать до тех, кто ему близок и дорог. До собственного сына, например. И он, банкир, доедет очень быстро. Так быстро, как только возможно. |
|
|