"Готовься к войне" - читать интересную книгу автора (Рубанов Андрей)4. Воскресенье, 21.25 - 00.00Ресторан был полон. Звенела посуда. Похохатывали нетрезвые дамы. Кто-то мокрогубый и шикарно одетый орал в телефон замысловатые фразы про откаты и боковики. В углу потный тапер с серьгой в ухе негромко распутывал - на рояле с западающей клавишей си-минор третьей октавы - хулиганский, но весьма уместный блюзик. На заднем плане в табачном дыму реяла физиономия Шуйского. Банкир торопливо сел спиной к залу, коротко потребовал у подскочившего официанта воды. Поднял глаза на Алису - она изучала его задумчивым взглядом. Ощущался некий холодок. Обиделась, понял Знаев и попробовал беззаботно улыбнуться. - Все в порядке? - спросила девушка. - Да. - Ты бледный. - Немного понервничал. - Уже поздно. Тебе надо поесть. Заботливая, подумал Знаев с ожесточением и мгновенно испугался. Это же моя Алиса, зачем я так о ней? Дурак я, надо было в машине посидеть, десять минут хотя бы, повторить испанские числительные, резиновый бублик потерзать, согнать с лица тревогу, перестроиться - девчонка здесь ни при чем, совершенно… - Прости, - пробормотал он. - Кое-кто подкинул мне проблем. Получилось, что я испортил тебе вечер. - Вовсе нет. Вечер замечательный. Я от души повеселилась. Опять подходил твой пьяный знакомый. - Шуйский? - Наверное. Комплименты говорил целый час. Оплатил мой счет. - Шуйский оплатил твой счет? Алиса кивнула и состроила комическую гримасу. Не слишком ли много претендентов на мою девушку? - подумал Знаев, свирепея. - Куда лезет этот недалекий говнюк? Может, начистить ему рыло, аккуратно, в туалете? Оторвать правое яйцо от левого? - Когда я на него смотрю, - сообщил банкир, яростно поелозив задом по стулу, - я вижу идиота, которому деньги противопоказаны. Он ведь никакой не Шуйский. Он только по маме Шуйский, а по паспорту - Вова Резинкин, уроженец города Сызрань. И он, этот самый Вова Резинкин, когда-нибудь дождется. Он в этом кабаке по десять тысяч долларов в месяц оставляет. Бухает исключительно «Гленливет». Двенадцатилетний. Такому Вове Резинкину не место в центре одного из крупнейших городов мира… - Не злись, - попросила Алиса. - Он сильно рискует, этот Вова Резинкин, - продолжал Знаев, комкая салфетку. - Он никто, и звать его никак. Завтра я позвоню знакомым ребятам, они профессиональные рейдеры, с опытом… Дам им наколку на Вову Резинкина. Подробную. Да еще и профинансирую, через третьих лиц. Они парни суровые, они отберут у него его дом в три месяца, на законных основаниях, пятьдесят штук отступных сунут и вытолкают в шею. И это будет очень правильно! По-божески! По-человечески. Украсть и пропить - вот его судьба. Его место не в кабаке дорогом, а в Потьме, в бараке для ссученных. Эта паскуда за все годы на баночку краски не потратилась, чтоб подновить фасад собственного здания! Бездельники, жлобы, дураки, неэффективные люди, любители халявы - все эти медленные должны валить отсюда подальше, в степи, в тундру, в экономически отсталые регионы. Пусть там сидят при свечах и водку жрут, а не путаются тут под ногами… Я с девяностого года по лезвию хожу, я годами света белого не видел - и что, все это теперь только для того, чтобы кормить Вову Резинкина? - Перестань. Знаев выдохнул. - Хорошо. Извини. Будешь еще что-нибудь? Десерт, кофе?… Вечер, однако, продолжал катиться в тартарары. Едва банкир заставил себя перестать думать про Шуйского-Резинкина, как на связь вышел другой важный, но несимпатичный субъект. - Ты меня искал? - Искал, - железным голосом ответил Знаев. - А я - тебя. Голос Солодюка был странный. Старый приятель неумело маскировал враждебность елейностью. - Чего меня искать? Я или на работе, или дома. Говори, чего хотел. - Ты много лет продавал мне наличные, - стал с ходу пенять Солодюк. - И вдруг взял - и перестал. Так не делают. - Еще и не так делают. - Я готов предложить тебе хорошую цену. Шесть процентов. Даже шесть с половиной. - Ничего не будет, - лаконично ответил банкир. - Ни за шесть, ни за шесть с половиной. Лавочка закрыта. - Подумай, Сергей Витальевич. - Когда ты вернешь долг? - Давай так: я верну долг, и работаем дальше. - Долг ты мне вернешь по-любому. Но работать мы с тобой не будем. - Но мы же работали! Десять лет! Плечом к плечу! А теперь, значит, возьмем и разбежимся? - Да. - Ты, Сергей Витальевич, полжизни продавал наличные. С девяносто третьего года. И продолжаешь продавать, я уверен. Все продают, и ты продаешь. С заднего крылечка. Что, не так? - Нет, не так - Врешь ты, Знайка. Старому боевому товарищу - врешь. Ты просто не хочешь со мной сотрудничать. Банкир опять стал выходить из себя. Он не любил подобных бесед. Кому какое дело, чем он занимался в тот или иной отрезок жизни? - Слушай сюда, - спокойно сказал он. - Если ты еще раз поднимешь эту тему, да еще по телефону, - ты больше никогда до меня не дозвонишься, понял? - А что я не так сказал? - Верни мне долг. - Продай мне нал. - Пошел к черту. Никакого тебе нала. Ни копейки. А деньги чтоб завтра были. - Будут. С процентами. Ты ж мне давал под проценты? - Хочешь принести еще и проценты - приноси. Не принесешь - я не обижусь. Все, пока. Я занят. Знаев швырнул телефон на стол. - Поехали отсюда. - Куда? - спросила рыжая. - Ко мне. - Нет, - мирно, но твердо ответила Алиса. - Мы поедем домой, но не к тебе. Ко мне. Отвези меня. Я у тебя загостилась. Я хочу домой. Мне пора. Пережитый банкиром испуг был очень велик - Как «пора»?! - вскричал он, обильно потея. - Куда «пора»? Мокрогубый и шикарно одетый - он сидел за два столика от банкира - опять стал громогласно живописать подробности очередной взятки. Деньги он называл «ресурсы». - А ресурсы есть у тебя? - кричал он. - Там только с ресурсами подходить надо! И строго через меня! Сначала ресурсы, потом разговоры! Ресурсы на стол - и они все подпишут! Двадцать процентов от суммы тендерной заявки! - Завтра понедельник, - заметила Алиса. - Мне надо на работу. И тебе тоже. Знаев почувствовал, что дрожит. - Какая работа? При чем тут работа? Ты что, решила меня бросить? Оставить одного? - Мы увидимся завтра. Вечером. - Я не выдержу до завтра! Я твой начальник - я даю тебе отпуск! С завтрашнего дня! Оплачиваемый! Три недели хватит? - Прекрати. На тебя смотрят. Банкир распрямил спину. - Кто? Этот мудак, который только что наболтал на весь кабак на десять лет строгого режима? Алиса, не уходи сегодня. Пожалуйста. - Пойдем в машину. Там договорим. На неверных ногах Знаев добрел до автомобиля. Упал в кресло. Оказавшись рядом, рыжая интимно положила легкую ладошку на его шею. - Куда ты ездил сейчас? - По работе. Там… это… Кое-какой вопрос выскочил, неприятный… - Понятно. - Алиса убрала руку. - Отвези меня домой. - Нет. Я не могу без тебя. Не ходи завтра в офис. И я тоже не пойду. Девушка засмеялась: - Ты? Не будешь завтра работать? - Банк - мой, - мрачно сказал Знаев. - Хочу - работаю. Не хочу - не работаю. Завтра я работать не буду. Съезжу утром, на часок, пока ты спать будешь… К одиннадцати вернусь… Из дверей ресторана вывалился давешний знаток коррупционных технологий. Огляделся, пометил место плевком. Пошатываясь, побрел: пешком, к метро. Медленно. - Я поеду с тобой, - вздохнула рыжая. - Я поеду к тебе. Но ты должен мне сказать, где был, пока я ждала тебя. Скажи мне, где ты был, и я поеду к тебе. - Меня вызвал клиент… Срочный вопрос… - Отвези меня домой. - Нет. Алиса прикусила уголок губы. - Тебя не клиент вызвал. Тебя вызвала твоя жена. Что- то случилось - с ней или с вашим ребенком, - и ты помчался на подмогу. Очень быстро. Бросил все и полетел решать проблемы в бывшей семье. Не спорь! Я тоже не девочка малолетняя. Я общалась с женатым мужчиной. Задолго до тебя. Я знаю, какое бывает лицо у человека, когда ему вдруг звонит жена и говорит, что произошла неприятность. Я не обижаюсь на тебя за то, что ты мне соврал… Соврал и соврал, ладно… Меня другое сейчас волнует. Ты говоришь мне: «будь со мной, Алиса», «не бросай меня, Алиса» - а сам срываешься на подмогу женщине, с которой год как развелся. Тогда кто для тебя Алиса? Девочка для баловства? Зачем ты так поступаешь? Зачем она звонит именно тебе? Ты, вообще, развелся с ней или не развелся? - Развелся. - Тогда почему ты мчишься туда по первому звонку? Знаев решил рассказать, как все было, - но промолчал. - Я уверена: ты там бываешь чуть не каждый день. Деньги привозишь, с сыном общаешься. Может, даже мусор выносишь. В миллионерских своих туфлях. Угадала? - Нет. Мусор не выношу. - Все равно! Вы разошлись - на этом все. Ты хочешь начать новые отношения - разорви старые. Совсем. Полностью. Не езди туда. Оставь их в покое. Если не можешь - отвези меня тогда к маме, и прекратим наши… нашу… Все прекратим. Я уволюсь завтра же. Я тебе благодарна, я замечательно провела время, все было великолепно, и ты был великолепен, я эти три дня на всю жизнь запомню… Но продолжать отношения не хочу. Знаев завел двигатель и тронулся. - Там мой сын, - хрипло объяснил он. - Я его люблю. - Если бы ты его любил и в нем нуждался, ты бы не бросил семью. А раз бросил, ушел - оставь их. Пусть там будет новый муж, новый отец… Ты не первый, кто разводится. Я понимаю, ты быстрый, ты думаешь, что и там успеешь, и здесь отметишься… И с Алисой переспишь, и сына навестишь… Но мне этого не нужно. - Прошу тебя, - сказал Знаев, - сегодня был плохой день… Давай сделаем так, чтобы он хорошо закончился. Рыжая промолчала. Приехали в самый благодатный момент вечера, когда лучи солнца пролегли едва не параллельно земле. Приехали уже остывшими. Почти простившими друг друга. Во всяком случае, Знаев простил. Почти. - Я попрошу тебя… - он состроил извинительную гримасу, - ты чем-нибудь займись, кино посмотри или музыку послушай, или прогуляйся… Воздухом подыши и все такое… А я тебя покину. Ненадолго. Мне надо побыть одному. - Это обязательно? - холодно поинтересовалась рыжая. Ладно, подумал банкир, она имеет право на небольшой нажим. Но и мы не будем так сразу поддаваться. «Разорви отношения», «пусть там будет другой отец» - на эту тему я у тебя совета не спрашивал, дорогая моя девочка с золотыми волосами. - Да, - твердо ответил он. - Обязательно. И ушел в кабинет. Прикрыл дверь. Аккуратно, без малейших признаков демонстративности. Еще не хватало, чтоб я что-то кому-то демонстрировал. Все, что нужно, давно продемонстрировано. Всем. И себе тоже. Постоял, поразмышлял. Сорвал с себя пропотевшую рубаху. Помахал руками. Покрутил шеей. Добыл из кармана эспандер, стал сжимать - так быстро, как только мог, пока сустав не свело судорогой. Захотел швырнуть резинку об стену, но сдержался, и этот отказ от малозначительного, но грубого поступка придал сил. Нормально, держусь, контролирую себя. Говорят, эмоции надо выплескивать - ерунда. Кто их не копит, тому нечего выплескивать. Кто хочет извлекать из самого себя полезные мелодии, тот должен уметь себя настраивать. Это вам скажет любой гитарист. Он закрыл глаза. Нет, ребята. Вы хорошие, веселые, красивые. Я вас всех люблю. Я вас, может быть, даже уважаю. Но вы не втянете меня в ваши мелкие игры, в вашу возню, в разговоры о том, кто кого сильнее обидел или не так понял. В пыхтение медленных. Я Знайка, я очень быстрый. Там, куда вы только собираетесь, мне уже надоело. Вы открываете рот, чтобы что-то спросить, - а у меня уже готов ответ на ваш вопрос и все последующие. Вы упрекаете меня в том, что вам со мной трудно. Но кто обещал, что будет легко? Покажите, где написано, что человек должен жить легко. Вы обвиняете меня в том, что я летаю, как ракета, вы умоляете меня притормозить - с какой стати? Попробуйте сами жить хоть немного быстрее. Я не намерен тормозить. Я не для этого разгонялся. Ответьте мне, все, сколько вас есть, одним словом, на простой вопрос: РАЗВЕ У КОГО-ТО ИЗ ВАС ЕСТЬ ЗАПАСНАЯ ЖИЗНЬ? Никому не уступлю. Никого не буду слушать. Жизнь - моя. Все ее секунды принадлежат мне. Зачем крадете? Вот самые быстрые в мире люди: спортсмены, бегающие сто метров. Они умеют дышать полной грудью. Их тела - образцы совершенства. Их шаг широк. Чем шире шаг, тем быстрее бег. Почему у них не учитесь? Вот гроссмейстеры, играющие блиц. Их мысль подобна молнии. Они принимают решения в доли секунды. Упражняют свой мозг десятилетиями. За это им хорошо платят. Не жлобы, не медленные болваны, - платят те, кто действительно понимает, насколько важно уметь быстро думать. Здесь - колодец, откуда человечество извлечет эликсир вечной жизни. Люди будущего будут необычайно быстры. За один день они будут способны совершать столько поступков, сколько их предки совершали за год. Они будут организованны, точны, мобильны и эффективны; технологии сбережения времени они станут усваивать с пеленок. Человеческий разум не сможет подчинить природу, не подчинив себе собственные внутренние резервы. Не старайся быстро пахать - сажай злаки, которые быстро всходят. Полнота жизни не в том, чтобы втянуть носом свежий воздух и хрюкать от наслаждения. Полнота - в поступке. Действуй, и самый лучший кислород сам войдет в тебя. Не бойся ошибиться, количество всегда переходит в качество, потому что это одно и то же. Чтоб понять глубину пропасти, надо бросить камень. Бросивший тысячу камней знает глубину тысячи пропастей; не бросивший ни одного камня сам упадет в первую же пропасть. Дураки говорят: «Живи быстро и умри молодым». Это позорный лозунг, изобретенный медленными. Кто живет быстро, тому некогда умирать. И даже думать о смерти. О смерти незачем думать, с ней и так все ясно. Медленные кормят свою смерть размышлениями о ней - быстрые думают только о том, как стать еще быстрее. Знаев подошел к окну, уперся лбом в прохладное стекло. Сгущались сумерки, пора было включать свет в парке. Десятки светильников - одни на высоте трех метров, другие у самой земли - превратят мрачный лес в уютный лабиринт дорожек, ведущих к беседкам, к декоративным водоемам с переброшенными через них мостиками, к фонтанам и альпийским горкам. Однако мысль о том, что отходящую ко сну дикую красоту одним незначительным движением пальца можно превратить в декорацию, вдруг показалась банкиру неприятной. К черту декорации. Воскресный вечер - главнейший, самый важный отрезок недели, период полного расслабления, вялых раздумий о неконкретных категориях, окончательной подзарядки батарей перед прыжком в суматошный понедельник - был разрушен. Все, что мог теперь сделать банкир, - добить его, дотоптать до конца. Необязательно владеть ситуацией, чтобы обернуть ее себе на пользу. Потери неизбежны. Только глупцы и перфекционисты считают, что от рассвета до заката все должно идти строго по плану. Уметь мириться с потерями - тоже искусство. Им овладевает только тот, кто терял много раз. Так он успокаивал себя, расхаживая от стены к стене и специально сильно гримасничая, чтоб избавиться от ощущения, обычно называемого «кровь ударила в лицо». Но успокоиться не сумел. Желудок знакомо рванулся вверх, к горлу, Знаев успел добежать до туалета, переломился в поясе и отдался во власть сильнейшего приступа тошноты. Когда отдышался и промыл заслезившиеся глаза, вспомнил последний визит к психиатру. Вы абсолютно здоровы, сказал врач, миниатюрный дедушка с разночинной бородкой. На зависть. Но вы почему-то все время держите себя вот так, - и он сжал ладонь в кулачок. Учитесь отпускать себя. Найдите место, где вас никто не станет трогать, и пробуйте достигать состояния покоя… Знаю, сказал ему Знаев. «На свете счастья нет, а есть покой и воля». С тех пор, как Пушкин это написал, прошло сто восемьдесят лет. Десять поколений русских людей повторяют эту фразу. Где он, покой, уважаемый доктор? Где ж ему быть, как не внутри вас. А я, видите ли, хочу иметь его снаружи! Внутри меня он есть. Внутри меня - порядок, тогда как вокруг - хаос. Это страшно, доктор. Аз есмь война. Между тем, что снаружи меня, и тем, что внутри. Как мне жить дальше? Как все живут, так и вы живите. То есть я должен принять и смириться? Да. Если не хотите, чтоб дважды в день вас выворачивало наизнанку. Эти ваши приступы… вы ведь не рвотные массы извергаете из себя. Вы извергаете свой внутренний порядок в окружающий вас хаос. Звучит парадоксально, но вполне достоверно. Именно так в данном контексте я бы истолковал ваш недуг. Однако на деле ваш внутренний, метафизический порядок, будучи извергнут, обращается всего лишь в желчь. Ничего другого вы, как существо из плоти и крови, извергнуть не умеете. Чертов демагог, подумал в тот раз банкир, вкладывая купюры в руку эскулапа. Что ты знаешь о хаосе? Или о покое? Да и о желчи? Что может быть проще, чем отыскать место, где меня «никто не станет трогать»? Если я есть война между одним и другим - значит, война пылает в любом месте, где я нахожусь. …Ладно, сказал он себе. Войны тоже бывают разные. Вечер не погиб. Черта с два я позволю погибнуть куску собственной жизни! Если получилось так, что сегодня я занимаюсь выяснением отношений со своими бабами, - значит, выясним все до конца. Вышел из кабинета. Рыжую отыскал на террасе - она стояла, держась за перила, едва заметно покачиваясь, и смотрела, как тонет в темноте лес. Он потер ладонью лицо, помедлил и сказал: - Мне надо кое-что тебе рассказать. Кое-что… очень важное. - Рассказывай, - не поворачиваясь, тихо разрешила Алиса. - Пойдем в дом. - Хорошо… Он включил свет, изучил ее лицо - оно было безмятежным и задумчивым. С расстановкой сообщил: - Тебе будет неприятно это слышать. Но ты должна дотерпеть до конца. Возможно, когда ты все узнаешь, ты больше никогда не захочешь меня видеть. Тяжело ступая, он прошел в кухню, принес стул. - Присядь. Рыжая повиновалась. - Тебя… - Знаев сглотнул, - наняли на работу в мой банк не просто так. Тебя наняли, чтоб использовать. Втемную. У меня есть клиент, он же друг молодости… Акционер моей фирмы. Давным-давно, когда я делал банк, он помог мне. Не сильно, по мелочи, но помог. Ты видела его. Ты знаешь, кто он такой. Его фамилия Солодюк Девушка осторожно кивнула. Знаев продолжал, делая осторожные, скупые жесты, как будто боялся что-то разбить: - Он занимается незаконной торговлей наличными. Забирает деньги из кассы моего банка и продает. Это его профессия. В обоснование своих операций он приносит кассиру и тебе - ты ведь контролер - липовые документы. Отчеты о том, что деньги якобы потрачены на приобретение каких-то товаров. На самом деле он ничего не приобретает и не продает. Он продает только наличные купюры. Он очень мне мешает. Я гоню его в дверь - он лезет в окно. Он дерзкий и жестокий человек Чтоб не мозолить мне глаза, он посылает вместо себя своих людей… Исчезнет на месяц - потом опять тянет щупальца… Он знает, что просто взять и сдать его ментам я не смогу. Я никогда никого не сдал ментам. Не так воспитан… Знаев горько усмехнулся. Бледная Алиса смотрела в собственные колени. - Я долго думал, как избавиться от него. Я просил, требовал - он кивал, обещал и продолжал. Тогда я решил инсценировать скандал. Нанять на должность контролера нового человека, со стороны. Потом разыграть бурю. Вплоть до подачи заявления в милицию. Приносить в финансовое учреждение поддельные бумажки - это служебный подлог, уголовное преступление… По плану, я собирался вызвать господина Солодюка и объявить, что случилось страшное, что новый человек, контролер - то есть ты, - вскрыл вопиющие нарушения и не может молчать… Я изучаю поданные контролером - то есть тобой - документы и прихожу в ужас от масштабов противозаконной деятельности моего бывшего приятеля. Замять историю не могу - ведь ты человек со стороны, и ты - честный человек… В такой ситуации я, как председатель правления, не считаю нужным покрывать мошенника и навсегда указываю ему на дверь. А главное: на общем собрании исключаю его из числа акционеров за действия, ставящие под угрозу само существование компании… А для чиновников из банковского надзора представляю картину немного иначе: я начальник, я ничего не знал, виноват контролер… - То есть я. Знаев угрюмо кивнул. - Да. Я рапортую о том, что приняты суровые меры. Договор с нечистоплотным клиентом - расторгнут, контролер - уволен. Сам выхожу белым и пушистым… - Ты собирался меня подставить. - Да, - сказал банкир. - Я собирался тебя подставить, Алиса. Рыжая глубоко вдохнула и зажмурилась. Знаев смотрел прямо в ее переносицу. После того, как он во всем признался, легче ему не стало. - Так, - решительно сказала девушка, глядя в стену. - Мне нужно срочно выпить. - Водка, коньяк, виски? - Все равно… Стараясь не выдать волнения, нарочито точными движениями банкир достал из стенного шкафа бутылку и стакан. - Лед нужен? - К черту твой лед, - тихо ответила рыжая и в два сильных глотка выпила серьезную дозу - граммов сто с лишним. Тряхнула головой. Чудные огненные волосы взметнулись и опали. - Боже, какая гадость… Знаев повертел в руке стеклянную флягу и объяснил: - Храню на память. О погибшем друге. Его убили год назад. Глаза Алисы сильно заблестели. - Почему все твои друзья - либо сволочи, либо покойники? Либо и то, и другое? - Тот не был сволочью. - За что же его убили? - За то, что не был сволочью. - А ты?! - горько спросила Алиса. - Что мне теперь думать - о тебе?! Знаев подумал и спросил: - Считаешь, я тоже сволочь? - А ты так не считаешь? - Нет, - хладнокровно сказал банкир. - Вот если бы я провел с тобой три дня, спал бы с тобой, а потом с легким сердцем подставил и уволил, тогда - согласен, я был бы сволочью. - Тогда ты был бы конченой сволочью. Банкир ощутил тоску и зачастил: - Послушай, не я тебя нанимал! Тебя нанимал Горохов! Я велел ему найти кого-нибудь помоложе, с минимальным опытом работы… - Это ничего не меняет! - выкрикнула рыжая. - Налей мне еще. Дело не во мне. Не я - была бы другая. Из-за своих проблем ты был готов сломать жизнь и карьеру постороннему человеку… - Брось. Не сломал бы. Жизнь тут ни при чем. Карьера, может быть, замедлилась бы… На год или два… Я не мог иначе. Солодюк утопил бы меня! - И тогда ты решил утопить вместо себя кого-нибудь другого. - Алиса, я… - Оставь меня, - грустно попросила рыжая. - Умоляю. Пожалуйста. Пойди, вон, в свой кабинет. Освежи в памяти испанский. Как будет по-испански «совесть»? Пьяная она была еще красивее. - La conciencia, - сказал Знаев. - Хорошо звучит. Виски явно расслабило ее и явно сразу сильно ударило в голову. Так бывает с людьми, которые всегда ведут себя естественно и относятся к жизни просто. Знаев испугался, что рыжая заплачет, - но она, наоборот, гордо развернула плечи и закинула ногу на ногу. Стало понятно: она не очень понимает, что ей теперь делать. - Не надо было, - сказала она, - мне этого рассказывать. Ничего не надо было говорить. А ты взял - и рассказал. Зачем? - Чтоб в себе не носить. - Лучше бы носил в себе! Банкир сунул руки в карманы. - Мне казалось, что ты не из тех, кто любит меньше знать и крепче спать. Мне казалось, что признаться тебе во всем будет честнее. И правильнее. - Честно и правильно - это не всегда одно и то же. - Думай, что хочешь, - твердо сказал Знаев. - Я не промолчал. И считаю, что так лучше. Теперь между нами нет никаких тайн. Хотя, - он усмехнулся, - может быть, у тебя для меня тоже есть какой-нибудь неприятный сюрприз. - Нет, - горько произнесла рыжая. - Я не умею придумывать хитрых комбинаций. Я не двигаю людьми, как пешками… Может быть, я просто еще молода. И не все понимаю. Вот скажи мне, раз ты Знайка, - Алиса подняла влажные глаза, - скажи, почему во всем мире на кухнях мучаются в основном женщины, а лучшие повара - все равно мужчины? Почему в школах и детских садах работают миллионы женщин, но лучшие педагоги - мужчины? Сотни лет во всем мире родители обучают девочек музыке, а самые гениальные пианисты и скрипачи - мужчины… Куда ни посмотри - самцы везде на первых ролях… Банкир пожал плечами. - Весь мир придуман мужчинами. Для их же удобства. - Разве это хорошо? - Это не хорошо и не плохо. Это объективная реальность. Алиса сжала ладонями виски. - Ты не должен был мне ничего рассказывать. - Извини. - Знаев хотел усмехнуться, но не осмелился. - Я опять приведу пример из жизни своих знакомых. Тех самых, которые - или сволочи, или покойники… Я готов хоть десять примеров привести, - подумал он, - тысячу примеров, лишь бы отвлечь тебя, переключить, лишь бы не видеть этой тоски в твоих глазах, лишь бы ты меня простила. - В девяносто втором ко мне пришли два злодея. Одного я знал довольно близко, мы вместе выросли. Второго - совсем не знал. Они попросили научить, как украсть банковский кредит. Я научил. По дружбе. Объяснил, что нужно создать фирму. Сказал, что нужен минимум один человек, доброволец, официальный хозяин предприятия. Тот, кто будет подписывать все бумаги. А потом за все отвечать. Тот, на кого можно будет свалить вину за невозврат. Я спросил у злодеев, есть ли у них такой доброволец, и тогда первый злодей показал на второго, а тот кивнул… Украсть кредит они не смогли, не хватило опыта. Потом, спустя полгода, я встретил первого злодея и зачем-то спросил, каким именно образом его напарник собирался уйти от ответственности. А никак, ответил тот. Если б, сказал он, у нас все получилось, я бы его… - банкир провел по горлу большим пальцем; рыжая поморщилась. - Но это только середина истории… Теперь оба злодея - добропорядочные бизнесмены, богатые люди. И лучшие друзья. Оба - клиенты моего банка. Я с ними часто вижусь. Первый несколько лет молчал про то, как собирался убить второго. Но потом - взял и признался. Не захотел носить в себе. Точнее, не смог. И рассказал. Думаешь, это как-то повлияло на их дружбу? Ничего подобного. Никак не повлияло. Они непрерывно шутят на эту тему. Я сам видел. Второй кричит первому: «А ты вообще молчи! Забыл небось, как в девяносто втором собирался завалить меня за какие-то двадцать тысяч долларов?» А потом оба хлопают друг друга по плечу и смеются… Рыжая помолчала и сказала: - Мне трудно примерить это на себя. Все твои истории очень мужские. Даже слишком мужские. А я - не мужчина. Я никого никогда не хотела убить… Но и не умею ничего забывать. Женщины вообще ничего никогда не забывают… - Знаю, - сказал Знаев. Девушка сменила позу. - У меня… - под воздействием алкоголя ее голос изменился, приобрел виолончельные обертоны. -…тоже найдется для тебя история. Моя подруга, бывшая одноклассница, вышла замуж. А через год - развелась. Но еще через год опять сошлась с бывшим мужем… Они до сих пор живут вместе. Но в то время, когда они жили порознь, у мужа кое-что было. Кое с кем. Он вернулся, они помирились, и он ей честно рассказал. Так и так, были женщины… Три. Она ответила ему, что все понимает. Договорились больше никогда не упоминать об этом. Договор договором - она обещала, да… Но забыть - не может. Жалуется мне, что это отравляет ей жизнь… Мужа - любит, у них ребенок… Может быть, нальешь даме еще немного? - Давай хотя бы льда брошу. - Не надо льда. И так вкусно. - Ты говорила - «гадость»… - А ты меня не слушай… Она шутит, с восторгом осознал Знаев, наполняя стакан. Она оттаяла. Оправилась от шока. Она простит. Она останется. Она упряма и сильна - она обязательно останется с мужчиной, после того как он откровенно рассказал, как планировал сломать ее жизнь. Именно поэтому останется. Ночью ему было странно и сладко. Он решил брать ее грубо, без церемоний, рывками сильных рук приспосабливал так и эдак, и она, пьяно усмехаясь, слабенько повизгивая, покусывая его за ключицы и подбородок, вроде бы подыгрывала, пожатиями и стонами, расслабленным забрасыванием и разбрасыванием рук и ног, послушностью и податливостью поощряла к жесткости, к темпу, к жадным, до хруста в костях, объятиям, к демонстрации силы - но отчего-то быстро расхотелось ему быть грубым и жестким, не увидел он в этом никакой для себя доблести, и стал тогда совсем другим, настолько нежным и медленным, насколько хватило нежности и медленности, и обнаружил в себе великие запасы самой нежной медленности и самой медленной нежности; самому себе изумлялся, то наслаждался собой, то наслаждался тем, как наслаждается его женщина, вдыхал ее запахи - не мог надышаться, играл ее волосами - не мог наиграться, слизывал с ее щек редкие слезы, бормотал бессвязное, заглядывал в глаза, пытаясь уловить миг обессмысливания, когда начнется падение в пропасть финала; и тут же сам полетел туда же, задыхаясь и сотрясаясь в судорогах. Перед рассветом поднялся ветер, похолодало. Знаев принес одеяло, они завернулись в него, вдвоем, и уснули, согреваясь друг другом. |
|
|