"Готовься к войне" - читать интересную книгу автора (Рубанов Андрей)225- А ты не груби нам, - резко велела сыну мама. - Я ведь тоже - Знаева. Я знаю, что ты думал. Ты думал, я пришла, чтоб на бывшую сноху наезжать. Воспитывать и так далее… Нет, сын. Твоя жена ни в чем не виновата. Я ее очень понимаю. Я не для того тебя растила, чтоб ты в лесу сидел, один, как сыч, и боялся лишний раз к людям выйти и их выслушать. Кем ты себя возомнил? Полубогом? Или тебе на все наплевать и ты думаешь только о том, как бы тебе на часы посмотреть? А? Угадала? Хочешь посмотреть на часы? - Нет. - Или, может быть, тебе снизойти до проблем собственной жены - западло? Я правильно сказала, Герман? Западло? - Точняк, - хмыкнул Жаров. - Западло. Мама ошиблась. Ее сын уже много лет мог обходиться без регулярных взглядов на циферблат, а наручный хронометр носил по привычке, из уважения к его функции. Самые главные часы тикали в голове банкира, они были очень точны; например, сейчас он доподлинно знал, что с момента ухода спасателей - когда проблема с ребенком благополучно разрешилась - и до момента произнесения матерью последней фразы прошло двадцать семь минут. Госпожа Знаева нервно передвинула по столу свою чашку. - Мне шестьдесят девять лет, сынок. Я столько чистоплюев и снобов за свою жизнь видела, сколько тебе и не снилось. Что ты сделал со своей жизнью? Со своей душой? Со своей женой? Ты только представь: в твоем собственном доме твой собственный сын едва до полусмерти не задохнулся! Пока его папа в лесу свежим воздухом дышал! Что, стыдно тебе? Запомни навсегда: человек один не может, это противоестественно. Робинзон Крузо, и тот попугайчика завел, чтоб с ума не сойти… Она вздохнула, достала платок, надушенный чем-то приторным. Поднесла к ноздрям, - Ты давеча правильно сказал: пора заканчивать. Важный разговор - короткий разговор. И вот как я его закончу, дорогой сын: не приходишь к жене - значит, и к матери своей не приходи. Езжай в свой лес и сиди, пока от тоски не взвоешь. Знаев подвигал челюстью и тихо ответил: - Хорошо. Хотел еще что-то сказать, но не стал. В принципе, он никогда не умел спорить с матерью. Именно в эту секунду - когда, по логике всего произошедшего, сказанного и услышанного, он должен был развернуться и уйти, - ему вдруг захотелось остаться. Восемь лет подряд он завтракал вот за этим столом, вот в это окно смотрел, как утренние солнечные лучи гладят московские крыши, вот из этой чашки пил чай с молоком, вот в этом тостере (подарок тещи на пятилетие свадьбы) поджаривал хлеб; внимал новостям, глядя вот на эту плазменную панель (подарок Горохова на сорокалетие). От больших и маленьких предметов, вещей и механизмов протянулись невидимые нити, опутали, повлекли - он едва не увяз. Только одной нити, самого главного энергетического жгута не ощутил: со стороны собственной бывшей жены. Поискал, напрягаясь, задействуя всю свою гиперчувствительность, - бесполезно. Мать его ребенка не хотела, чтобы он был здесь. Посмотрел на Камиллу - она отвернулась - и пошел прощаться с сыном. Виталик тихо сидел перед ящиком, где хранил особо ценное свое добришко: солдатиков, колченогих роботов, героев американской мультипликации и разнообразное пластмассовое стрелковое оружие, с двух метров неотличимое от настоящего. Банкир потрепал мальчика по голове и сказал: - Сломали твоего Бэтмена, да? - Это не Бэтмен, - возразил сын. - Это Сорвиголова. - Похож. - Да. Он тоже супергерой. - Супергерой. Отлично. Ты хотел бы быть супергероем, да? Виталик подумал и сказал: - Иногда мне хочется. А иногда - нет. Супергерои все очень одинокие. Скучно быть одиноким. А тебе? - Может, я и есть супергерой. Мальчик весело рассмеялся: - Какой же ты супергерой? - А что, не похож? - Нет. - Я, - сказал Знаев-старший, помолчав, - никогда не понимал одного: чем супергерой отличается от простого героя? - У супергероя, - поучительно сказал сын, - всегда есть какие-нибудь суперспособности. Например, человек-паук умеет по стенам лазить и паутиной выстреливать. Сорвиголова - слепой, но ориентируется еще получше тех, у кого глаза есть… - А Супермен - летает, - догадался Знаев и вытянул вперед кулак - Ну да. Есть даже целые команды супергероев. Люди Икс, или Фантастическая Четверка… Это долго рассказывать, папа. В общем, ты не можешь быть супергероем, потому что у тебя нет суперспособностей. Ты самый обычный человек - Это точно, - пробормотал банкир. После паузы Виталик осторожно спросил: - Ты уезжаешь, да? - Уезжаю. - А когда опять приедешь? - Завтра. - Я сегодня вас всех подвел, - грустно сказал сын. - Испугал. И тебя, и маму, и бабушку. И дядю Германа. Я не знаю, как уснул. Смотрел телик - и глаза сами собой закрылись. Я больше никогда так не буду. - Тебя никто не винит. Но если ты решил поспать - надо открыть форточку. Особенно летом. - Мама не разрешает мне открывать окна и форточки. Боится, что я вниз упаду. - Тогда скажи маме, чтобы она… Хотя нет, ничего не говори. Я все сам скажу. Ты кондиционер включать умеешь? - Умею, но мама говорит, чтоб я без нее ничего никогда не включал. Только телевизор. Она за меня боится. Она говорит, что я у нее один. - Она правильно говорит. - Ты, папа, все время мне повторяешь, что мама все правильно говорит и все правильно делает. Почему ты тогда не живешь с мамой? Если она все правильно говорит и делает, значит, она хорошая. И вам надо жить вместе. - Скоро мы будем жить вместе. Вот увидишь… Жди меня завтра, хорошо? - Знаю я тебя, папа, - укоризненно сказал младший Знаев. - Ты всегда говоришь: «Завтра». А приезжаешь через неделю. Вот у нас в школе, если кто-то хочет что-то пообещать, он дает слово пацана. Можешь дать слово пацана, что завтра приедешь? - Могу, в принципе. Только ведь я, сынок, не пацан. Я взрослый. - Ну и что? Вон дядя Герман тоже взрослый. Но он дал слово пацана, что осенью мы полетим в Лондон, на футбол. «Челси» смотреть или «Манчестер юнайтед». Знаев собрался было нравоучительно заметить, что дядя Герман - типичный пацан, а никакой не взрослый, но подумал и сказал: - Даю слово пацана, что завтра вечером заеду. Виталик просиял: - Спасибо, папа. - Счастливо, сын. Я тебя люблю. - Я тебя тоже. Когда он нажал кнопку лифта, сзади подошел Жаров. - Пойдем покурим. Банкир кивнул. Жаров критически оглядел ступени пожарной лестницы. Кряхтя, уселся. Поставил рядом свой шлем, задымил очередной сигаретой, задумчиво изрек: - Мамка твоя - суровая женщина. - Ага, - равнодушно ответил банкир. - Вчера так бухали, так бухали… - пожаловался электроторговец. - До шести утра. Фейерверки запускали. Башка раскалывается. С утра полез за пивом - хрен там. Нету пива. Собрался ехать в поселок - тут звонок сестренки. Примчался, думал у соседа твоего взять - то же самое. Нету, говорит, пива. На рожу вроде приличный дядька, а пива нету. Или есть, но зажал, гад… - Есть у него все. Зажал. - Жлоб, значит. - Нет, не жлоб. Но пиво зажать может. - Я так и понял. Кстати, девчонку твою всю ночь вспоминали. Как она Анжелу - в нокаут!… Это песня! - Ты зачем ей звонил? Девчонке моей? Жаров насупился. - Прости, Знайка. Не смог с собой совладать. А тебя что - задело? - Может, и задело. - Лучше б тебя задело то, что час назад случилось. Лучше б тебя задело то, что мама твоя сказала… Она ведь все очень правильно сказала. Это тебе знак, брат. Бросай куролесить. Иди и помирись с Камиллой. Сейчас. Я поеду за пивом - а ты иди мириться. Я приеду с пивом - чтоб вы уже помирились! И вместе сядем пиво пить. Здорово я придумал? - Наверное, - вежливо ответил Знаев и все-таки посмотрел на часы. - Но у меня дела. Срочные. Жаров смерил его злым взглядом. - Дела? Срочные? В воскресенье, в восемь вечера? Не гони мне, Знайка. Понял я твои дела. Еще вчера. Когда ты ко мне в дом пришел, в обнимку с малолеткой. Послушай меня, брат. Только внимательно послушай… С бабами путаться - это не твое. Я это умею, а ты - нет. Оставь это мне. Тебе же лучше будет. Рыжая, конечно, чувиха сладкая, я тебя где-то хорошо понимаю… Но в семье тебе будет лучше. Ты не ходок по бабам… - Зато ты у нас большой специалист. - Точняк. Не спорю. Я без этого не умею. - Жаров помолчал, взял в руки шлем и стал оглаживать, как будто подружку по плечику. - Причем я не какой-нибудь там… Типа, поматросил и бросил… Я, Знайка, любви ищу. И нахожу. Как найду - сразу влюбляюсь. Дико. Я, брат, пиздец как искренне влюбляюсь! Особенно первые дни… Когда еще ничего не ясно, когда пальцем не трогал… Не сторонник я каких-то страстей бешеных, нет, - я хочу, чтоб все приятно было… Чтоб скользило, колыхалось, как будто слабенькой конопелюшки покурил… Все удобно, все по кайфу… Со всеми - добрый, ходишь - вальсируешь, в натуре… Это тебе не чужое золото по подвалам припрятывать. Я в Анжелу знаешь как влюбился? Три недели не прикасался. Даже не намекал. По мюзиклам водил, по кабакам… Любовался. От запаха ее пьянел. Я ей - хочешь, киса, брюту? А она - мне с него в нос шибает… А супу, говорю, хочешь, из акульих плавников? А она - я акул с детства боюсь… Вот скажи, где она акул видела, в детстве, в своем Саратове? Жаров сладко жмурился. Сейчас он напоминал не грозную альфа-гориллу, а огромного холеного кота, вконец утомленного собственной сытостью. - Дай затянуться, - попросил банкир, протягивая руку к сигарете друга. - Затянись, - усмехнулся тот. - Только ты ведь не куришь. - Перенервничал… Ах ты, гадость какая… - А раз гадость, так верни обратно. Знаешь, почему капля никотина убивает лошадь, а сигарета курильщика - не убивает? - Знаю, - сказал Знаев. - Никотин - неустойчивый яд, он быстро распадается… Черт… Подвинься… - Что? - усмехнулся электроторговец. - Голова кружится? Повело тебя, брат. Видишь, как вставило… от неустойчивого яда. Присядь. - Голове горячо. - Сосуды сузились, - благодушно объяснил Жаров, - вот и горячо. Выходит, брат, что и сигареты - тоже не твое! Бухло, бабы, курево, казино, кокаин… вся эта шняга, дрянь, говенная байда для богатеньких - ты всегда умел мимо этого шагать… Вот и дальше шагай. Я вот не прошел мимо - а ты смог. Вон какой бледный… Посиди, передохни. Сейчас тебя отпустит… - Электроторговец невесело улыбнулся. - Дурак ты, Знайка. Такая мама крутая, ей бы на разборки бандитские выезжать… А сын - совсем без головы. Ты хоть понял, к чему она подводила, мама твоя? - Нет, - тихо сказал банкир, ощущая дурноту. - А к тому, что если все кругом друг другу должны - значит, никто никому ничего не должен. - Слушай, Герман… Шел бы ты похмеляться. - Сейчас пойду. Докурю только. - А как похмелишься, подумай насчет нашего магазина. Завтра я получаю документы - и можно стартовать. Загоняем технику - и вперед. - Подумаю, - кивнул Жаров. - Кстати, я уже кое-что надумал. Вот что, например. Допустим, откроем мы магазин, повесим вывеску: «Готовься к войне»… А потом хуяк - и настоящая война?! Большая?! Нас же с тобой тогда первых к стенке поставят. - Наоборот. Ордена дадут. - Может, и дадут. Но потом - все равно к стенке. У нас всегда так. - С чего ты взял, что будет большая война? Жаров пожал плечами: - Тревожно как-то. Десять лет живем тихо. Стабильность, золотовалютные резервы, нефть растет, доллар падает… Деньги сами в карманы сыпятся… Малолетки сопливые в кредит тачки покупают… С кондиционерами… Зайдешь в бар - чашка чая стоит сто рублей… Дороже, чем в Европе… Народ ходит сытый, в дорогих супермаркетах очереди… Никогда так не было. - Вот поэтому, - Знаеву действительно полегчало, он обтер со лба пот и встал, - именно поэтому, Герман, я и повешу над магазином свою вывеску. Чтоб напомнить. Чтоб сытые не расслаблялись. В своих тачках с кондиционерами… Именно поэтому, друг! Война всегда нужна. Хотя бы в виде абстрактной идеи. Хотя бы в виде вывески над магазином. В ее огне с людей лишний жирок вытапливается… Готовь деньги, Жаров! С вложенного рубля - через три года получишь пять. Это тебе я говорю, Знайка. Жаров опять обласкал свой шлем и спросил: - Уходишь? - Да. Меня ждут. - Передавай привет рыжей. Скажи, мол, Герман Жаров кланяться велел, прежде чем от похмелья помереть… - Обойдешься… - Кстати, вчера тебя опять сразу в двух местах видели. У меня на пьянке и одновременно - в латвийском посольстве. В офисе «Парекс-банка». - Врут, - через плечо бросил Знаев. - У меня нет дел с «Парекс-банком». Через три минуты, закрыв за собой дверь подъезда, остановился. Обозрел впечатляющую картинку: собственное сверкающее авто, похожее на присевшую перед прыжком пантеру, рядом - мотоцикл Жарова, гармония хрома, никеля и кожи. Блестящая, дорогая техника. Глядите, любимые старики, на чем катаются теперь ваши дети. Красиво катаются, с шиком. А вот живут бестолково. Позвонил Алисе. Услышал ровный, чуть насмешливый голос. Да, я жду тебя, все в порядке, не торопись. Я не буду торопиться. Но я быстро. Очень быстро. |
|
|