Роджер Желязны Государь, рожденный, чтобы властвовать миром

– Божьи яйца! – сказал первый могильщик, втыкая лопату в землю, но лишь затем, чтобы облокотиться на нее и полюбоваться кровавым отблеском заходящего солнца. – Мы тут всю ночь проковыряемся.

– Чертова земля тверже камня, – кивнул второй. – Приспичило же старому мерзавцу отдать концы среди зимы, а нам его закапывай.

Третий молча подул на руки.

– Чем скорее он окажется под землей, тем лучше, дьявол его побери. С глаз долой, из сердца вон, – заметил он.

– Славно было смотреть, как горела его церковь. Клянусь Его раздвоенным копытом. Хорошо бы сейчас погреться от того огонька.

Остальные захихикали:

– Ага!

– Верно!

Они смотрели, как солнце соскальзывает за горизонт и тени вытесняют свет.

– Слушайте! Что это за звезда, вон там, высоко? – спросил первый, показывая на небо.

Другие посмотрели в этом направлении.

– Яркая, сволочь, да красная какая, – отозвался второй. – Но это не громила Марс. Не знаю… Никогда не видел таких.

– Сукин сын, похоже, двигается в сторону севера, – сказал третий.

– Ага, – согласился первый.

– Что это? – спросил второй. – Музыка? Слышите?

– Музыка? Ты что, рехнулся? – сказал третий. – Перебрал эля в «Мистресс Доллз»?

– Ты оглох, что ли? Вынь дерьмо из ушей и прислушайся!

– Он прав, – подтвердил первый. – Похоже, идет прямо из земли. – С этими словами он нажал ногой на лопату и, отковырнув комок земли, склонился над ямкой. – Ну-ка, послушаем, – сказал он и помолчал. – Отсюда идет.

Остальные наклонились, прислушиваясь.

– Клянусь святыми рогами Святого Джо, – сказал второй. – Тут и трубы, и какая-то штука со струнами, и барабан, и все это грохочет, будто у земли в кишках бурчит…

– Парни, – сказал третий, роняя лопату и выбираясь из незаконченной могилы. – Я не собираюсь околачиваться поблизости, когда начнется заварушка.

Остальные торопливо последовали за ним.

Когда они кинулись наутек от наполовину вырытой могилы, музыка стала набирать громкость, а земля начала вибрировать у них под ногами. В дюжине шагов от ямы они упали, повергнутые наземь спазмами, пробегавшими по земле, словно волны. Они зажмурились от внезапного сияния пламени, вырвавшегося из могилы.

– Владыки года! Мы пропали! – закричал первый. – Смотрите, что поднимается из ямы!

Словно статуя, высеченная из древней ночи, рогатая фигура с перепончатыми крыльями взмыла над языками пламени и нависла над поверженными. Ее огромные желтые глаза стали вращаться из стороны в сторону, а затем остановились на трех дрожащих телах. Под грохот и пронзительное завывание музыки существо поставило ногу, размером с буханку хлеба, на край могилы. Внезапно его голос, подобный флейте, зазвучал, заглушая подземную мелодию:

– Возрадуйтесь, жалкие ублюдки, ибо нынче ночью родился ваш господин!

– Рады это слышать, – сказал первый.

– Я тоже, – поддакнул третий, постреливая глазами в сторону ближайшей рощицы.

– Этой ночью он родился от бывшей девственницы, которою Властелин Тьмы силой овладел в монастыре, где она проживала, – продолжало черное существо. – Изгнанная монахинями, не нашедшая приюта у боязливого деревенского люда, она скиталась, полубезумная, до нынешней ночи, пока не родила в пещере, в которой иногда овцы укрываются от непогоды. Ее сын – Мессия Ада, и я, Асмодей, возвещаю вам о его царстве! А теперь тащите свои задницы к пещере и воздайте ему почести!

Музыка, звучавшая все громче на протяжении его речи, утихла.

– Будет исполнено, господин Асмодей, – сказал первый. – Но – э-э-э – где нам найти эту пещеру с младенцем?

Асмодей поднял правую руку, указывая когтем ввысь.

– Следуйте за этой треклятой звездой, – сказал он. – На самом деле это демон в огненной колеснице. Он остановится прямо над пещерой, так что вы не ошибетесь.

– Да, сэр! – сказал второй.

– Уже идем, – подхватил третий.

Асмодей выпрыгнул из могилы и начал танцевать. Земля вновь задрожала, и откуда-то донесся хор детских голосов, вторивших его песне:

Когда первый могильщик оглянулся, он увидел, что двое товарищей отстали от него совсем не намного.

Добравшись наконец до пещеры, из которой исходило слабое свечение, могильщики, чуть помедлив, заглянули внутрь.

Они увидели мать и дитя, лежавших на ложе из соломы среди толпившихся вокруг свиней, крыс, воронов и пары странных косматых существ.

– Что это за звери? – прошептал первый могильщик.

– Шакалы, – отозвался второй. – Я видел таких в одной книжке в замке. Господин читал ее накануне охоты, и ему пришло в голову показать нам картинки животных из других краев. Правда, я ума не приложу, как эти двое сюда попали.

– Может, их кто-то держал у себя, а потом выпустил на свободу.

– Может, и так.

Третий могильщик откашлялся.

– Лучше бы нам начать оказывать почести, – сказал он. – Не хотелось бы злить Асмодея.

– Ты прав, – согласился первый.

И они дружно откашлялись хором.

Женщина, почти ребенок, повернула к ним голову.

– Кто там? – спросила она.

– Просто… просто обычные могильщики, – сказал первый, входя в пещеру. – Нам сказали идти за звездой, и вот мы нашли это место. Мы пришли сюда чествовать… твоего ребенка.

Остальные несмело последовали за ним. Шакалы подняли головы и посмотрели на людей желтыми немигающими глазами. Было трудно сказать, откуда здесь исходил свет – бледное красноватое сияние. Возможно, от самого ребенка. Мать молча затряслась от рыданий.

– Что ж, вот он, – наконец сказала она, показывая на маленькую черную фигурку у себя под боком. – Он сейчас спит.

Мужчины упали на колени.

– Хорошо, что у тебя есть теплое меховое покрывало, чтобы завернуть его, – сказал второй.

Она рассмеялась, хотя слезы продолжали бежать по лицу.

– Это не покрывало. Это его собственная мохнатая шкура, – сказала она.

– О, – проронил третий. – Поскольку тебе не так повезло, позволь мне отдать тебе мой плащ.

– Я не могу взять у тебя плащ. Снаружи так холодно.

– У меня дома есть другой. Возьми, – сказал он. – Даже среди твоих приятелей-зверей тебе нужно чем-то укрыться.

Он снял плащ и набросил на нее.

– Надеюсь, он порадует тебя чем-нибудь, – сказал второй.

Она закусила губу.

– Кто знает? Он ведь мог взять от меня больше, чем от своего папаши. Это бывает, знаете ли.

– Конечно, – сказал первый, отворачиваясь. – Желаю тебе удачи… и чтобы малыш тебя любил и почитал и заботился о тебе.

– С какой это стати? – раздался тоненький голосок.

Могильщик оглянулся и почувствовал на себе пристальный взгляд странных глаз младенца (позже он так и не смог вспомнить, какого они были цвета).

– Он способен говорить с самого момента рождения, – сообщила мать.

– С какой это стати? – повторил младенец.

– Потому что она любит тебя и печется о тебе, потому что она страдала за тебя и будет страдать, – ответил первый.

Ребенок поднял глаза вверх.

– Мама, это правда? – спросил он.

– Да, – ответила она.

– Я не хочу, чтобы ты страдала, – сказал он.

– Ты мало что можешь с этим поделать, – отозвалась она.

– Посмотрим, – заявил он.

– Я думаю, нам пора идти, – сказал первый могильщик.

Она кивнула.

– Спасибо за плащ, – поблагодарила она третьего.

– Помедлите минутку, – сказал ребенок. – Кто велел вам идти сюда за звездой?

– Демон по имени Асмодей, – сказал второй. – Он вышел из-под земли и повелел нам сделать это.

– А почему вы сделали то, что он приказал?

– Как же, мы его боимся, сэр, – сказал первый.

– Понятно. Спасибо. Спокойной вам ночи.

Могильщики попятились к выходу и исчезли в ночи.

– Эти люди, – сказал тогда ребенок, – не любят меня и не пекутся обо мне, как ты. Они пришли, потому что боялись, что будут страдать, если не послушаются моего дядю. Разве это не так?

– Да, – сказала ему мать. – Это так.

– Что же тогда сильнее – любовь или страх?

– Я не знаю, – сказала она. – Но тот человек дал мне плащ не из страха, а он ведь из-за этого будет страдать от холода.

– Значит ли это, что он любит тебя?

– Заботиться о другом, когда ты этого делать не должен, – это что-то вроде любви. Но это скорее похоже на дружеский поступок, чем на любовь. Из страха же ты делаешь что-то только потому, что ты должен или боишься, что тебе сделают больно.

– Я понял, – сказал мохнатый младенец, прижимаясь к ней. – Тот человек – друг.

Позже, когда они задремали, три другие фигуры приблизились к пещере и попросили разрешения войти. То были три короля, которые проделали долгий путь через моря с Востока и с Юга, принеся дары в виде опиума, стрихнина и серебра. И каждый из этих даров давал обладателю разного рода власть над людьми. Короли желали, чтобы в дни последнего пожара их царства остались нетронутыми, и, в качестве будущих союзников, хотели поживиться от грабежа соседей, которым вздумается оказать сопротивление.

– Я начинаю понимать, – сказал ребенок, когда они ушли. – Они не любят меня, они боятся меня.

– Это правда, – сказала мать.

– Они мне даже не друзья.

– Нет, не друзья.

В полночь в пещеру ворвался огромный язык пламени, наполнив ее тревожным сиянием. Мать ахнула и зажмурилась, но дитя бесстрашно смотрело на огонь, в котором начинали вырисовываться очертания темной могучей фигуры. Со смехом фигура шагнула вперед, чтобы разглядеть ребенка. Затем вошедший остановился и, сдернув с женщины плащ могильщика, швырнул его себе на плечи, где он мгновенно вспыхнул. Затем он набросил на нее и ребенка горностаевую мантию.

– Ты! – выдохнула она.

– Да, – отозвался он. – Мой сын и моя женщина заслуживают лучшего одеяния. – Отведя руку за спину, он извлек кипу рубашек, юбок и пеленок, которую положил перед ними. – А еще хорошего мяса, свежих фруктов, хлеба, овощей, зелени, вина. – Он поставил на пол массивную корзину. Потом склонился, чтобы рассмотреть опиум, стрихнин и тридцать слитков серебра. – А, короли уже наведались, чтобы молить за свои жалкие царства, – заметил он. – Что ж, поступай с ними, как знаешь, когда придет время.

– Я так и сделаю, – сказало дитя.

– Ты знаешь, кто ты такой, мальчик? – спросило темное существо.

– Я ее сын, и твой тоже.

– Это так, и ты можешь призвать себе на помощь легион демонов, просто назвав их по именам. Подумай, и увидишь, что знаешь все их имена.

– Кажется, знаю.

– А знаешь, чего я хочу от тебя?

– Думаю, чего-то, что несет кровь, и огонь, и разрушение. Некоторые называют это последним пожаром.

– Это достаточно точно. Детали станут тебе яснее, когда подрастешь. Кроме того, ты всегда можешь позвать меня, чтобы попросить совета или разрешить сомнения.

– Благодарю тебя.

– Орудием исполнения для тебя будет молодой человек, который станет королем. Ты встретишь его в один прекрасный день, сделаешь его своим рабом, поможешь ему взойти на царство, проследишь, чтобы он объединил свое государство, а затем заставишь его переплыть Пролив и, разрушив последние оплоты Римской империи, захватить их и выковать из них новую державу. Тогда ты сможешь перейти к выполнению следующей фазы моего плана…

– Отец, как будут звать того молодого короля?

– Я не могу проникать так глубоко в суть вещей, которым лишь предстоит свершиться. Над основными событиями всегда висит завеса тумана.

– Этот человек будет любить меня или бояться?

– Ни то, ни другое, если ты будешь правильно использовать свою силу. Подумай над тем, какой урок преподали тебе эти дары. Серебро учит тому, что люди готовы предать друг друга, а также тому, что все имеет цену. Стрихнин учит тому, что те, кто досаждает тебе, могут быть уничтожены. Опиум учит тому, что людей можно покорить и вести их туда, куда тебе нужно, притупив их чувства и наведя на них сладкий дурман. Это может стать простейшим путем к твоему королю. Когда настанет время, ты поймешь, какой из этих способов лучше.

– Я понял тебя, – сказал ребенок. – Как я узнаю этого человека?

– Хороший вопрос, сын мой. Гляди! – С этими словами темное существо обернулось назад. Когда оно выпрямилось, в руках у него был меч. Он высоко замахнулся им, и клинок с ревом рассек пламя. Одним шагом он пересек пещеру и воткнул меч в камень. – Вот, – был ответ. – Он будет единственным человеком, кто сможет выдернуть меч из камня.

– Понятно, – сказало дитя. – Да, я тоже вижу вещи, которым суждено свершиться, хотя завеса над ними густа. Я понял, как могу использовать этот дар.

– Очень хорошо, сынок. Если тебе потребуется что-то, кликни моих слуг. Они будут подчиняться тебе так же, как подчиняются мне.

– Хорошо, отец.

Темный силуэт развернулся, отступил в пламя и исчез.

Через мгновение и пламя угасло.

Ребенок зевнул и вновь прижался к матери.

– Скажи мне, сынок, – спросила она. – Ты действительно можешь видеть будущее, как твой отец?

– Лучше, чем он, – зевая, ответил младенец. – Артур станет моим другом.