"Черно-белая радуга" - читать интересную книгу автора (Ларич София)

10.

Стянув тесные сапоги, Анна вошла в ванную – еще чужую, но уже пропитавшуюся слегка запахами ее косметики – и принялась тщательно очищать лицо от макияжа. Плитки пола приятно холодили стопы, отекшие и натруженные в новых сапогах, которые она купила специально для встреч с потенциальными работодателями. Для длительной ходьбы они оказались слишком неудобными, а ходила Анна сегодня много – в поисках трех офисов, куда ее пригласили на собеседования.

Из ванной Анна прошла на кухню и выложила из сумки на стол творог, груши и бутылку белого вина. Несмотря на свои мечты о вкусных ужинах в одиночестве, она еще ни разу не готовила в этой квартире и включала плиту всего несколько раз только чтобы сварить кофе. Основным же ее рационом пока были фрукты и каши быстрого приготовления, и для удовлетворения слабого аппетита этого вполне хватало.

Она налила в бокал вина, выключила свет и, не снимая юбочного костюма, приобретенного с той же целью, что и сапоги, забралась с ногами на подоконник. Внизу шумели увлеченные лепкой снеговика дети. Без интереса понаблюдав за ними, Анна подняла глаза на небо. Снег высыпался из него ленивыми хлопьями, так радовавшими детей и так удручавшими Анну. Она с вздохом вспомнила теплые и беззаботные вечера в Шарм-эль-Шейхе и глотнула вина, надеясь постепенно вытеснить им хандру.

Боль в животе, беспокоившая ее несколько дней после аборта, уже ушла, но за монотонностью тоскливых мыслей она едва заметила это выздоровление. Светлее мысли становились лишь тогда, когда она приносила в свой дом новые вещи – лампы, шторы, бокалы, и даже бодрый фикус – и пыталась рисовать, но однообразные собеседования назойливо напоминали ей о душевной неустроенности. Ей вовсе не хотелось ходить на работу в офис и коллектив и добиваться там результатов, нужность которых она подвергала сомнению уже сейчас, даже не получив еще места. Однако работа была нужна. В первую очередь не ради денег – их пока казалось достаточно, но ради желания убедиться, что она полноценна и без мужа. Работы и рабочих успехов требовало ее травмированное самоуважение. Поэтому на собеседованиях она улыбалась и всем своим видом пыталась убедить интервьюеров, что они не ошибутся, выбрав ее. Чтобы эта улыбка получалась более убедительной, Анна пыталась читать статьи о том, как сменить уныние на удовлетворенность, но даже и не дочитывала их до конца, понимая, что чужой опыт страданий не ослабит ее собственных – так же как не ослабляет зубную боль сознание того, что у всех людей в очереди к дежурному стоматологу тоже болит зуб.

Она еще раз наполнила бокал вином и провела ладонью по ноге. Нога уколола через колготы ладонь волосками, и Анна поморщилась от отвращения. И тут же удивилась такому отвращению к собственному телу, подумала, что это чувство, вероятно, вызывает укоренившаяся в ней установка общества – соответствуй стандартам, чтобы не остаться в одиночестве. Как раз о стандартах внешности она читала на днях статью, в которой говорилось о том, что бритые ноги стали для женщин обязательным пунктом ухода за телом вскоре после того, как в одном из номеров Harper's Bazaar за 1915 год была напечатана фотография модели с бритыми подмышками. Анна усмехнулась своей внушаемости и, прихватив бутылку и телефон, отправилась в ванную брить ноги.

Она села в ванну, лишь на четверть наполнившуюся очень горячей водой. Проведя ладонью по впалому животу, еще хранившему бледный след морского загара, она согнала с кожи мелкие пузырьки и откинулась назад, скользнула критичным взглядом от груди до щиколоток. И тут же брезгливо поморщилась, вдруг подумав, сколько человек мылось здесь до нее. Она перегнулась через край ванны и вытащила из-под нее дневник, так и лежавший там с того дня, как она впервые обнаружила его.

Пробежавшись взглядом по строчкам, она узнала, что жена не дает С. развода, о чем он сообщил владелице дневника прямо в офисе. «Мог бы и после работы сказать, испортил мне весь день, даже плакала в туалете, как дура», – прочитала Анна и перелистала пару страниц вперед. Здесь женщина писала о том, что не может больше «оставаться в этой квартире, и даже в этом городе. Ничего не получается, сын меня уже забудет скоро. Мама, конечно, говорит, что ей хорошо с ним жить, но это же мой сын… С ним должна жить я… Женой я не стала, и вряд ли уже стану, надо быть хотя бы матерью». Последняя запись от четвертого сентября заканчивалась решительно: «Все получится у меня. В Омске проще, чем в Москве, тем более я теперь уже опытная. Устроюсь и сразу заберу к себе Леньку. Соскучилась ужасно, так жалко, что я не была с ним первого сентября. Такой важный день, а я тут занимаюсь черт знает чем и зачем. Тоже мне ценность – мужик! Пусть еще найдет себе такую, как я… Дуру доверчивую. И терпеливую. Господи, три года, три года ему отдала!».

Вдруг устыдившись своего любопытства, Анна бросила тетрадь на пол и задумалась, где сейчас, в эту минуту, находится безымянная владелица дневника, и чем занимается, сбылись ли ее планы и надежды. В ванной было тихо, не журчала даже вода в трубах, и Анне стало жутко, показалось, что на нее неотрывно смотрит кто-то невидимый, но хорошо ощущаемый.

Звонок телефона ворвался в тишину и дернул Анну – она выплеснула воду из ванны на пол и на дневник и испуганно застыла, глядя на аппарат на краю раковины. Телефон она взяла в руки только через пять звонков и тут же с облегчением улыбнулась.

– Марта, привет!

– Здравствуй. Я не отрываю тебя?

– Нет-нет, нормально. Я сама думала позвонить тебе позже. Как ты?

– Все хорошо, спасибо. Новостей никаких, работаю в основном. Ты уже отошла, живот не болит?

– Ну, поныл немного несколько дней, но все в пределах нормы. Так, как и говорила София. Сейчас вот уже по собеседованиям мотаюсь.

– Успешно?

Анна вздохнула: «Не знаю. Думаю, что не особо. Да и предложения, честно говоря, не воодушевляют. Знаешь, шестьсот-восемьсот долларов, скромненько так».

– Думаю, позже подвернется что-нибудь стоящее, подожди. Это процесс небыстрый. От мужа известий никаких?

– К счастью, нет. Как-то не горю я желанием с ним встречаться, как ты понимаешь.

– Понимаю, – подтвердила Марта. – Но думаю, он с тобой хотел бы еще встретиться. Так что будь осторожней, ладно?

– Марта, не пугай меня!

– Нет-нет, я не пугаю. Просто, будь осторожнее с новыми людьми, на всякий случай. Ты в гости когда заедешь?

– Не знаю. Может, на выходных, если у тебя клиентов не очень много будет.

– Ну, позвони. Я сама еще не знаю.

– Ой, слушай, Март, – заторопилась Анна, – ты случайно не знаешь, в каких вузах не очень большой конкурс?

– Нет, даже представления не имею, что там с высшим образованием сейчас. Ты для племянника, что ли, хочешь узнать?

– Ну да. Сестра попросила. Надеется, что если у него получится здесь поступить, то он быстрее возьмется за ум, научится сам для себя зарабатывать.

– Кто знает, может, она и права, – протянула Марта. – Я попробую спросить у клиенток своих, вдруг знает кто.

– Да ладно, я сама поищу. Спасибо.

– Ладно, Анют, не теряйся. На выходных попробуем увидеться, да?

– Ага. Созвонимся. Хорошего вечера.

Тронутая заботой Марты, Анна повеселела. Она быстро, неаккуратно побрила ноги, вытерла пол – вернув на старое место дневник, и устроилась на диване рисовать уже третий вариант своего фикуса в надежде перенести в этот раз его характер на бумагу.

Высыпав содержимое очередной коробки на стол, Миша решил отвлечься чашкой чая от однообразности своего занятия последних нескольких часов. Он разбирал бумаги, канцелярские принадлежности и присланные французским офисом образцы косметики уже второй день подряд, но до рабочего порядка новому офису еще было далеко.

Миша вышел в коридор и направился в общую с соседями по этажу кухню. Одни из соседей шумно и с размахом отмечали этим вечером какое-то корпоративное событие, и работники бродили парами и в одиночку по коридорам и лестницам. Одна из парочек флиртовала и на кухне. Миша сдержанным кивком поприветствовал мужчину, с которым познакомился здесь же вчера, и тот, отодвинув в сторону девушку, потянул Мише руку.

– Ну, как идет обустройство? – деловито поинтересовался он.

– Все в порядке, спасибо. А вы что-то отмечаете сегодня?

Девушка тихо шепнула «извините» и вышла из кухни, не глядя на мужчин.

– Да, у нас у парня из финансов день рождения сегодня. Начали скромно с торта, но ты ж понимаешь, тортом такое дело закончиться не может!

Не подавая вида, что его резануло «ты», Миша улыбнулся и с пониманием покачал головой: «Да уж. Обычная история».

Мужчина наклонился к Мише и, обдав его пиво-сигаретным запахом изо рта, сообщил: «А девочки наши тоже разгулялись. Заметил, кстати, какая задница у этой, которая вышла сейчас?».

Миша опустил чайный пакетик в чашку и обхватил пальцами ручку забурлившего водой чайника.

– Э-э, нет, честно говоря, не обратил внимания.

– Ну ты что! Мимо такой пройти невозможно! Я тебя с ней познакомлю, девочка что надо.

– Спасибо. Я в общем-то не…

– Да ладно, – махнул ладонью мужчина. – У меня тоже жена! Но ты ж понимаешь, ничто не укрепляет брак так, как хороший левак!

И он громко рассмеялся, одобрительно похлопывая себя по полному бедру.

– Да, пожалуй, – ответил Миша и взял в руки чашку. – Извините, Александр, мне еще кое-что надо сделать. Хорошо вам отдохнуть.

– О, тут не сомневайся. Отдыхать мы умеем!

В своем кабинете Миша сложил бумаги, проспекты и ноутбук в сумку, выпил несколькими глотками чай и, закрыв дверь, направился к лифту. Коридор, к его облегчению, был пуст.

Дома он оказался спустя час – зайдя по пути в магазин – и сразу прошел на кухню, чтобы выложить покупки. Спавшая на диване кошка лишь лениво приподняла голову, и Миша пожурил ее:

– Ты, Бьянка, свинья, а не кошка. Могла бы и встретить, спишь тут! Вот заведу собаку и буду ей покупать вкусняшки, а не тебе! Смотри, что я тебе принес.

Он бросил на диван рядом с кошкой желто-красную банку кошачьей еды.

– И только попробуй откажись!

Он выложил на стол два небольших куска сыра, бутылку оливкового масла, листья шпината и полкирпичика черного хлеба. Некоторые блюда Миша никогда не готовил для себя одного, например, мясо и супы, но что-то простое и не занимающее много времени делал регулярно. В числе его любимых вариантов ужина числились паста с разнообразными соусами и овощные салаты.

Миша поставил вариться яйца для салата со шпинатом, повесил в шкаф пиджак и брюки и отправился в ванную. Прежде чем стать под душ он внимательно оглядел лицо в зеркале, отмечая одновременно и морщины и засохшие брызги на зеркальной дверце шкафчика. Сначала он пригляделся к морщинам и пробормотал с досадой, растягивая пальцем одну на лбу: «Жизнь стремительно теряет смысл». Потом посмотрел на поверхность зеркала и подумал, что вечер, вероятно, придется посвятить уборке квартиры.

Из душа его выдернул звонок мобильного. Мокрый, Миша выскочил в коридор и ответил, не посмотрев на номер: «Михаил Бужинский».

– Добрый вечер, Михаил, – ответил Андрей. – Звоню вот узнать, как дела в новом офисе. Все в порядке?

– Спасибо, отлично. А это у твоей компании сервис такой особенный, звонить потом клиентам, чтобы узнать, все ли им нравится?

Андрей хохотнул: «Нет, я только особенным клиентам звоню. Которые приглашают меня на фотовыставки».

– Ну, спасибо за заботу. Как у тебя дела?

– Неплохо. Представляешь, бросаю курить. Уже четыре дня не курил!

Миша покосился на начатую пачку сигарет на обувной тумбе.

– Молодец! Трудно?

– Ну, не так чтоб очень легко, но жить можно. Главное отвлекаться, как только про сигареты вспоминаю. Кстати, насчет отвлечься. Не хочешь как-нибудь поужинать вместе?

– Хочу. На выходных?

– Можно и на выходных. Давай я тебе в пятницу позвоню, договоримся?

– Отлично, Андрей. Рад был тебя услышать.

– Я тоже. Пока.

– Хорошего вечера.

Миша торжествующе улыбнулся себе через зеркало и подхватил на руки наконец спрыгнувшую с дивана кошку.

– Пока ты там тратишь свою жизнь на сон, меня принц приглашает на ужин, – сообщил он ей. – Завидно?

Тут на плите сердито забулькала кастрюля с яйцами, и Миша решил сначала поужинать, а после заняться квартирой и работой.

Через двадцать минут он уже лениво лежал на небрежно застеленном покрывалом диване с кошкой под боком, тарелкой салата на животе и бокалом вина в руке и смотрел в очередной раз второй сезон Absolutely Fabulous ^_, позабыв о ванной и работе, и наслаждался сытым безразличием.

Андрей вошел в квартиру, держа в одной руке переполненные пакеты, а в другой телефон и ключи. Наташа поспешила к нему, намереваясь обнять, но он протянул ей навстречу руку с пакетами.

– Возьми, а то они сейчас порвутся. Ты мне такой список дала, как будто у нас тут кризис продуктовый намечается. Как дела?

Наташа приняла у него покупки: «Андрюш, ну закончилось все дома, что я сделаю? Вас же чем-то кормить надо». Она прошла в кухню и принялась выкладывать на стол упаковки, складывая в отдельную кучку то, что надо было отнести в ванную.

Андрей набрал воды в стакан и стал у окна.

– Чем занимались сегодня?

– Гуляли. Но недолго, Дениска что-то замерз быстро. Буквы учили… Потом ужином занималась. Ты голодный? Сейчас поедим или позже?

– Можно сейчас. А что ты приготовила?

– Тефтели, цветная капуста, салат. Садись, я сейчас положу.

Наташа отнесла покупки в ванную и на обратном пути заглянула в комнату. Сын сидел на полу, заворожено глядя в телевизор, на экране которого зеленый толстяк с ушками-трубочками разговаривал с ослом.

– Сынок, ты есть не хочешь еще?

Он, не поворачиваясь, мотнул головой.

– Там папа пришел.

Сын опять мотнул головой, не сводя взгляда с экрана.

Наташа вздохнула, огорченная невниманием своих мужчин к ней и друг к другу, и пошла кормить мужа. Он уже сидел за столом – без пиджака и галстука, с закатанными рукавами рубашки – и пил вино, нажимая кнопки на телефоне. Наташа молча разложила еду по тарелкам, расставила их на столе и села напротив Андрея.

– Тебе вина налить? – спросил он, все еще глядя в телефон.

– Ну, налей капельку. Андрюш, давай на выходные съездим куда-нибудь все вместе.

Он набрал на вилку салата и, наконец, поднял глаза на Наташу.

– Куда?

– Не знаю. За город куда-нибудь, в лес, пансионат.

– Посмотрим, я могу быть занят.

– Ты всегда занят. – Наташа вздохнула и отпила вина долгим глотком.

– Ну, я же для нас стараюсь, Наташ. – Он развел руками и принялся за еду.

Спустя несколько минут молчания он произнес:

– Я, кстати, попросил ребят знакомых посмотреть их контракты на аренду квартир, может, где промелькнет эта Анна.

– Ка… А, эта Анна. Ты все никак не успокоишься. Может, ее муж уже сам ее нашел?

– Да нет, мы с ним переписываемся. Он тебе привет передавал.

– Ну, передай и ты ему, – безучастно протянула Наташа. – Тебе салата добавить?

– Нет, спасибо.

Андрей разлил остатки вина по бокалам и встал открыть вторую бутылку.

– Ты чего-то разошелся, Андрюш. Нам еще Дениску укладывать.

– Уложим, что ж в этом сложного?

Уложить сына действительно оказалось делом несложным – когда после ужина Наташа вошла в комнату, он уже спал на диване, напустив на его кожу под щекой лужицу слюны. Она подхватила его и перенесла в детскую, аккуратно ступая между разбросанных по полу игрушек.

Пока Андрей мылся, Наташа убрала часть игрушек, переоделась в пижаму и села на диване со свежим номером Marie Claire. Читать ей не хотелось, но телевизор интересовал ее сейчас еще меньше, и она принялась лениво перелистывать страницы, едва задерживая взгляд на отретушированных до идеала телах и лицах моделей и думая о муже. Его деловитость последних дней казалась ей напускной, словно призванной скрыть что-то, чем он не хотел делиться со своей семьей. Но кроме редкого секса никаких других явных отклонений от его обычного поведения Наташа не наблюдала – только чувства ее и подсказывали, что происходят изменения – и поэтому она не находила удобного предлога прямо спросить у него, что его беспокоит.

Андрей вышел из ванной переодетый в домашние джинсы и, присев на спинку дивана, поинтересовался:

– Дениска заснул уже?

– Да. Причем давно, прямо на диване отключился.

– Что читаешь?

– Журнал для девочек, – улыбнулась она. – Тебе такое неинтересно.

– Ну почему же? Если там про оргазмы пишут… А если еще и с подробными картинками…

Наташа встала и игриво потянулась: «Ну, картинку я тебе могу обеспечить».

В спальне Андрей не стал целовать ее губы и шею, как делал обычно, а сразу отвернул ее от себя лицом к кровати и, стянув одной рукой ее волосы на затылке, запустил другую под пижму, больно сдавил левую грудь. Наташа закусила губу, одновременно испуганная и возбужденная его агрессией. Она попыталась обернуться к мужу, но он, проигнорировав это движение, опустил ее толчком на кровать, шумно рванул молнию ширинки. Тогда Наташа, уже больше испуганная, чем возбужденная, дернула головой, чтобы дать ему понять, что он слишком больно тянет ее за волосы. Он же, однако, потянул их еще сильнее, схватил ее за ягодицу и уже в следующую секунду задвигался в ней резкими толчками, касаясь холодной молнией брюк ее бедер. И уже через несколько секунд застыл, глубоко вдавливаясь в нее и выпуская воздух из легких короткими стонами.

Когда муж упал рядом с ней на кровать, Наташа встала, стыдливо натягивая широкие пижамные брюки, и прислушалась. К ее облегчению из детской не доносилось ни звука. Не глядя на Андрея, она вышла из комнаты и быстро прошла в ванную – по ее ноге заспешила теплая струйка.

В темноте закрытой на замок ванной комнаты Наташа опустилась на пол и тихо заплакала, слизывая с губ соленую влагу.