"Феномен хищника" - читать интересную книгу автора (Найт Норма)

Глава 2. ЛЮБОВЬ ДАРЯТ НАМ НЕБЕСА

Поход оказался нелёгким, не меньше двух часов кряду майор мерил берцами шпалы. Лариске отдых не требовался, а его новые ноги, увы, знали, что такое усталость. Надо было беззвучно, а это тоже лишнее напряжение мышц. Да и сам Диканов нарочно нагружал тело, неудовлетворённый его физическими возможностями. На ходу, конечно, беседовали.

Первым вопросом рождённой в подземельях был: «Других планет – это что значит?»

Времени выше крыши, и Вик позволил себе целую лекцию по астрономии. «Земля имеет форму шара… Устройство Солнечной системы, галактики, звёзды». Всё, что знал сам, не торопясь и со вкусом. Ответом на этот ворох информации была продолжительная эмоция удивления.

-«То есть, всё, что там, наверху, одновременно – внутри ещё большего, чего мы просто не видим?»

-«Да», – согласился, майор, «Мы все у чего-нибудь внутри… (язвительное «Альтер эго» шепнуло: «Ты вот, конкретно – в жопе») … только редко задумываемся над этим. Вселенная – взаимно вложенные миры, когда-то мне сказали это во сне».

-«Взаимно вложенные миры…» – Лариска пробовала на вкус новое представление. –«Мир» – это что значит?»

-«Условно замкнутая система с живыми существами внутри. С их точки зрения. Например, вы, думаю, считаете миром систему метро. Гориллы – развалины города там, на поверхности. Каждое существо, живущее на какой-то территории, считает её «миром»…

Обмен информацией взаимно обогатил спутников. В свою очередь, Диксон узнал, что раздача пайков ожидается на Площади Независимости, часов через пять. План Лариски состоял в том, чтобы под шумок, когда гориллы будут всецело поглощены дележкой, подкараулить в сторонке какого-нибудь маргинала. Вик задумку в целом одобрил, в качестве запасного варианта наметив охоту за обдолбавшимися. Наверняка ведь после «раздачи слонов» пойдёт пьянка-ширево до поросячьего визга. Возле одного ей известного места Лариска замедлила шаг, подумала:

-«Вот и пришли. Подожди здесь, я скоро».

И юркнула под завал из кусков бетона в паутине скрюченной арматуры. Похоже, сто лет назад здесь произошёл неслабый взрыв. Ощупав ближайшие обломки, майор вынужден был признать – вслед за крысой просочиться не сможет. Однако, обшарив и обстукав носком ботинка вокруг завала, постарался запомнить как можно больше ориентиров.

Спустя четверть часа, примерно, Вик услышал звук волочения по полу какого-то предмета. «Шрр» – пауза. «Шрр» – пауза. Шорох нарастал, постепенно приближаясь. Диканов прикинул вес груза. «Если это действительно патроны 7,62, да ещё в исправном состоянии!»…

-«Как неудобно тащить», – думала Лариска.

-«А толкать пробовала?» – союзник предложил другой вариант.

На несколько секунд звуки совсем стихли, чтобы потом возобновиться уже непрерывными.

-«Действительно, легче. А то уже зубы болят».

Вскоре из-под завала выползла «посылка», а следом за ней и взъерошенный «почтальон».

Запаянный цинк! Майор ощупал десятикилограммовую коробку – неужели, цела? «Трицать пять пачек патронов!» Спохватившись, он постарался сдержать эмоции. Не следовало показывать, какой драгоценностью для человека была эта увесистая железка. «Надо ещё проверить, не испорчены ли они временем…»

-«Сейчас на секунду зажгу огонёк», – предупредил Лариску, и щёлкнул зажигалкой.

Калибр, по счастью, совпал: 7,62 маркировка «БЗ». Собственно, он и был самым распространённым в России начала XXI века. Перед глазами плыли цветные круги – как быстро они отвыкли от света. «Надо поскорее выбираться отсюда, иначе ослепнуть недолго».

-«Лариса, а там много таких коробок?» Ответа, не последовало. Увы…

Диксон сунул цинк в вещмешок, закинул на спину – ремни ощутимо дали знать об увеличении груза.

-«Идём, нужно торопиться к раздаче».

Снова в темноте шли человек и крыса. Вик прикидывал, сколько времени ему понадобится на адаптацию к дневному свету.

Тоннели были густо заселены подземными жителями, кругом царило оживление. Шорохи, возня, писк, громкий скрежет крысиных зубов, стук когтей по бетону. Майор и думать не хотел, чем могла кончиться попытка путешествовать по обжитому метро без Лариски.

За несколько часов путешествия как минимум дважды он улавливал мыслеголоса других крыс. Настороженно-тревожные, вопрошающие. И ответные послания его провожатой – свои, мол, можно не волноваться. Система распознавания «свой-чужой» в действии. Незваный гость будет тотчас сметён волной серых убийц, разорван, проглочен, уничтожен. Похоже, подземное воинство получило достойных командиров.

-«Примерно так», – ответила на незаданный вопрос Лариска. –«Можешь представить, какие нужны усилия, чтобы заставить всех вместе подняться наружу. Но мы делаем это. Потому что, если не будем нападать на горилл, они решат, будто мы слабы. И станут нападать сами…».

-«А что это у тебя такое было – огонёк из кармана?»

-«Раньше люди такие штуки запросто делали. Недолго этому огоньку осталось…» – с сожалением подумал Диканов.

Пришли.

Ощущение огромного объёма с левой стороны от путей. На стене прощупывались отчасти сохранившиеся буквы: «.а.дан нез.л.ж.остi».

Самое сложное – незаметно выбраться наверх. Вентиляционные шахты – наилучший вариант, но скобы в колодцах не для крысиных лап. Лестницы «парадных» выходов давным-давно забаррикадированы ржавыми остовами легковых машин. На языке Лариски – «старым мёртвым железом».

Вскоре Вик уже лез вверх по ступенькам колодца, а крыса оттягивала ставший довольно тяжёлым вещмешок. Голова её торчала снаружи, «пассажирка» глазела по сторонам. В колодце постепенно светлело, наверху, похоже, настало утро. Майор замедлил скорость подъёма, один раз даже остановился, давая глазам привыкнуть к свету.

Выбравшись, осмотрелись, насколько позволяла окружившая воздухозаборник зелень. «Противника» вблизи не обнаружилось, что подтвердила крыса, пользовавшаяся своим внутренним «радаром».

Однако, и площадь, на которой раздавали пайки, от этого выхода далековато. Пришлось спускаться обратно, переходить к другому колодцу вентшахты… Хотя удачной оказалась уже вторая попытка, всё равно нагрузка на мышцы девичьих ног получилась немалая. Ладонями похлопывая закаменевшие бёдра, Вик изучал местность.

Открытое место чуть слева, а по сторонам отовсюду прорастали сквозь буйную зелень облупленные коробки домов с пустыми глазницами окон.

Пора полностью снарядить магазины. Вскрыв ножом цинк с чёрно-красной полосой, майор сунул внутрь руку – пачки, слава Богу, сухие. Распечатал одну, глянул на донышки гильз – порядок. Чёрная головка с красным пояском – бронебойно-зажигательные попались. Эксклюзив, ручная работа! Зажигать тут, вроде бы, нечего: что горело, давно спалили. А бронебойность может пригодиться. Вдруг черепа горилл стали толщиною в полголовы, а мозг прячется глубоко в середине, размером с грецкий орешек?

Улыбнувшись, Вик защёлкнул на место «рожки». 60 патронов – теперь можно и с постлюдьми потягаться. Если, конечно, автоматы не подведут…

-«Ну как, стоит это железо целой гориллы?» – осведомилась Лариска, и союзник ответил честно, как на духу.

Насыпав в карманы куртки патронов россыпью, он спрятал вещмешок в углу венткамеры, завалив клад сухими ветками, да кусками скрюченного проржавевшего железа. Хоть и жалко было оставлять драгоценные патроны, но «девушке» бегать с такой тяжестью – можно и головы лишиться. Пока что новое тело никак не устраивало Диксона по своим физическим возможностям.

Настало время лезть наружу, пока население не проснулось. Он глянул на крысу:

-«А хочешь, оставайся тут, я вернусь. Если, конечно, всё пойдёт по плану».

-«Я пойду с тобой», – категорически ответила жительница подземелий.

Наверху она чувствовала себя не в своей тарелке, но верила – поход принесёт ценный опыт правильного поведения на открытом пространстве.

Покинув укрытие и нарочно сутулясь, чтобы походить на аборигена, майор неторопливо почапал в сторону зарослей, скрывавших первые этажи здания, намеченного под опорный пункт. Оно на одном из удобных путей с площади, к тому же достаточно поздней постройки, стало быть, перекрытия бетонные, и должны уцелеть.

Имея большое преимущество в скорости, Лариска серой молнией пролетала открытые пространства, дожидаясь в кустах, пока до неё добредёт Вик.

Некогда широкая многополосная дорога сегодня угадывалась с трудом. Минувшие десятилетия на славу потрудились над городом. Гордость площади, высоченная колонна со статуей наверху, давно обрушилась, от удара развалившись на три неравные части, и напоминала теперь останки трубопровода. Одного из былых «яблок раздора», подброшенного извечными врагами осколкам взорванной изнутри страны.

К подъезду девятиэтажки подбирались вдоль стены, с угла. Войдя, Диканов тотчас шагнул влево от дверного проёма, прижался к стене, чуть помедлил, пока глаза привыкли к сумеркам. Пола не было видно – слежавшиеся пыль и грязь давно образовали самую настоящую почву.

Прислушиваясь и принюхиваясь, Вик приготовился подниматься по лестнице. Опустил автомат к бедру, чтобы не выбили, коли придёт кому такая охота. В каждый дверной проём вскакивал рывком, пригнувшись, кидался влево, боковым зрением фиксировал обстановку.

Как он и надеялся, дом был пуст, ни единой живой души. Проходная комната на втором этаже отлично подходила для наблюдения за площадью. Тут и остановились, сперва, конечно, обследовав прилегающие помещения.

Пейзаж, открывшийся из окна, не выглядел сколько-нибудь оптимистичным. На этой высоте кроны тополей сужались, позволяя наблюдать за площадью и кусочком Крещатика. Позабывшие о воде растрескавшиеся чаши фонтанов напоминали переполненные мусорные ямы. Проезжая часть густо заросла деревьями и кустами, между которыми догнивали рыжие остовы брошенных автомашин.

Кончилась нефть, а следом приказала долго жить цивилизация осоловевших потребителей. Может, они бы подёргались ещё какое-то время, но вот, незадача – Землю «поцеловала» увесистая комета… Сочетание двух бедствий стало фатальным, ведь за всю свою многовековую историю люди не научились обеспечивать себя самым необходимым: пищей и водой, теплом и светом. Всё это они брали у природы, и думали, так будет всегда…

Да-а, в такой засаде ему ещё ни разу сиживать не приходилось. Что называется, занесла взбесившаяся машина времени! Весь мир, вся планета стала «горячей точкой», отсюда не уедешь к чёртовой матери, отслужив положенный срок.

Ну и ладно. Как пела когда-то другая «Машина» про «изменчивый мир» – не стоит под него прогибаться! Если прогибаться под этот озверевший, вставший на голову мир – человеком быть точно перестанешь. Отгоняя невесёлые мысли, Диксон вспомнил одну из любимых песен группы…

Показалось, что в голове зазвучали не только эти слова, но и знакомая, сотню раз слышанная музыка.

-«Какие вы интересные создания… Ты самка, а всё время думаешь о себе, как о самце… Чувствуешь себя живущей вторую жизнь и при этом помнишь первую. Кроме всего этого, ты ещё и думаешь чужие, заученные наизусть мысли, которые сопровождаются ритмически систематизированными звуками!»

-«Ритмически систематизированные звуки» одним словом называются «музыка». Музыка плюс слова – получается песня… И вы для меня интересны не меньше – я в первый раз встречаю живое существо, умеющее говорить мыслями. Дед, конечно, тоже, но мы всё-таки принадлежим к одному биологическому виду…»

Массовое мероприятие постчеловеков не заставило долго ждать своего начала. По краям площади стали собираться группки горилл, – и буквально в то же мгновение донеслись голоса снизу! Майор вопросительно глянул на крысу: Кто, мол, припёрся, чего тут надо?

На первом слышались по-хозяйски уверенные тяжёлые шаги, бряцание железа, негромкий смех.

-«Нас не ищут. У них здесь какие-то дела», – сообщила Лариска.

Прикинув, какие дела могут быть у группы вооружённых самцов, занимавших позицию на пути вероятного отхода нагруженных пайками сородичей, её компаньон подумал:

-«За мной!»

Человек и крыса торопливо взбежали на четвёртый. Это было опасно – в окно уже не выпрыгнешь, коли припрёт. Но для засады лучшее место именно второй, там перед одним из окон недавно рухнуло старое дерево, открыв удобный сектор обстрела. Этажом выше гориллы могли посадить наблюдателя.

Вику больше всего импонировала роль «наблюдающего за наблюдателем». Приникнув ухом к дыре вентиляционной шахты, он вслушивался в неясные отзвуки голосов…

-ВНИМАНИЕ! – громом грянуло с небес, от неожиданности майора прошиб холодный пот. –Уважаемые жители города!

Голос был женским, хорошо поставленным, ничуть не напоминая примитивную озвучку телепередач.

-Правительство начинает выдачу продовольствия и предметов первой необходимости. Правила прежние – один комплект в одни руки. Неисправное оружие – на обмен. Нести стволами вниз, с отсоединёнными магазинами. Строго соблюдайте очерёдность, за порядком следит автоматизированная система контроля. Спасибо за внимание.

По периметру площади собрались уже целые толпы горилл, не пересекавших, однако, невидимой границы. Перед постлюдьми прохаживались рослые самцы с палками в руках, начали формировать очереди. Указывали на кого-нибудь из толпы, избранные послушно выходили вперёд, становясь в затылок друг другу.

На залитое солнцем пространство разом упала гигантская тень. Снижался знакомый Диканову по картинкам Ларисы дискообразный аппарат… Нет, похожа лишь форма, этот не меньше сотни метров диаметром!

Толпы горилл вожделенно заколыхались, ручейки очередей протянулись от них к серёдке майдана, расчищенной от обломков и мусора. Исполинским зонтиком нависнув над площадью, дископлан разом извергнул на землю первую порцию груза и отряд аборигенов-раздатчиков в ослепительно белых штанах.

«Процесс пошёл», как говаривал когда-то зачинатель развала. Кучковались по краям первые десятки осчастливленных, уже нагруженные мешками, готовились отправиться в обратный путь. Поодиночке, понятное дело, никто уходить не рисковал. На площади, под охраной системы контроля «тарелки», все чувствовали себя в безопасности, но кто знал, что ждало неповоротливых, обременённых грузом горилл в лабиринтах заросших улиц?

-«Надо было им разделиться – одни бы несли мешки, другие, налегке, охраняли носильщиков».

-«Каждый тащит своё и не доверяет остальным», – ответила крыса.

-«Потому они изначально проиграли. Как и мы в прошлом, когда каждый стал сам за себя и один против всех. Словно шакалы…»

В состоянии вынужденного безделья майору как всегда хотелось курить. А мысль, что в его нынешнем мире табак, возможно, просто отсутствует как растительная культура, сильно давила на психику.

-«Шакалы» – это что значит?»

Рост не позволял Лариске выглядывать в окно, и она компенсировала дефицит визуальной информации, задавая свои бесконечные вопросы.

-«Твари вроде собак, только трусливые и подлые».

-«Ненавижу собак!» – лязгнула зубами крыса.

-«Да чтой-то я их пока не видел…» – Вик прищурился, рассматривая толпы постчеловеков.

-«Ночью охотятся. Лучше бы и не видеть».

Минуты складывались в часы, группки навьюченных горилл потиху начали рассасываться с майдана в разные стороны. Засада на втором этаже пока что никак себя не проявляла. Судя по всему, ждали, когда дископлан уберётся восвояси.

-«Терпение – первая заповедь в засаде», – подумал Лариске Диксон, и она охотно согласилась. Летательный аппарат, тем временем, выплюнул очередную гору пайков.

-«Как он это делает? Не видно ни кранов, ни манипуляторов…»

-«Мне непонятно тем более», – уныло отозвалась крыса. –«С этими людьми нам пока не тягаться».

-«А я вот – попробую», – недобро усмехнулся майор. –«Ишь, «золотой миллиард» выискался, жемчужина в навозной куче…»

Лариска не выразила определённой мысли, но чувствовалось – она не особенно уверена в победе Диканова над столь могущественным противником.

-«Ты в этом здании далеко чувствуешь?» – справился Вик.

-«Ну, собак в подвале чувствую». Как обычно, при упоминании о собаках, крыса оскалилась, забив хвостом.

-«А других горилл где-нибудь в доме чувствуешь, кроме тех, что на втором? Кстати, сколько там их точно?»

-«На втором этаже четырнадцать самцов, на третьем – два… О, сейчас один спускается на первый, значит, остался один. Других горилл в доме не чувствую».

-«А людей?» – на всякий случай спросил Диксон.

-«Нет и давно не было. Запаха совсем не чувствую». Солнце поднялось в зенит, становилось жарко. Он расстегнул куртку.

-«И это дни холода? Даже не дни потепления?»

-«Ночами бывает ещё колотун», – заметила Лариска.

Обмениваясь мыслями, майор не забывал прислушиваться и внимательно оглядывал площадь. Толпы у стен домов заметно редели, вливаясь в ручейки очередей. Жаждущих правительственного пайка оставалось меньше и меньше. Приглядевшись, Вик понял – среди этих горилл есть самки!

-«Разве их самки ходят за пайком?» – удивился Диканов.

-«Ходят. Те, кто не успели или вообще не способны родить…»

По мере уменьшения количества горилл на площади, движение к месту раздачи и обратно становилось быстрее, быстрее и быстрее. Торопливо ухватив паёк, аборигены чуть ли не бегом бросались с майдана. Когда в очередях осталось меньше сотни постчеловеков, примерно треть их, по большей части самки, стоявшие самыми последними, забыли про паёк, и рванули куда глаза глядят – только пятки засверкали.

-«Эти-то чего боятся, у них нечего отнимать…»

-«Жизни», – лаконично ответила крыса. –«Они правильно рассудили, что охотников сидит по домам уже больше, чем добычи на площади. И кому не достанется пайков, начнут убивать членов другой стаи, чтобы просто съесть».

Лариска представила разделанную гориллу, и мечтательно лязгнула зубами…

Несколько часов кряду висевшая над майданом, «тарелка» вдруг разом втянула груду ломаного оружия и белоштанную команду раздатчиков. Из внешних динамиков дископлана полилась весёлая, жизнерадостная музыка, и со скоростью монгольфьера он плавно поплыл в небо.

Шесть-семь десятков горилл, жадность которых одержала верх над разумом, забыли про очередь, и наперегонки кинулись расхватывать оставленные по их количеству мешки.

Созерцая столпотворение, Диксон думал: «Лень и жадность… Иначе вообще зачем отнимать чужое? Дают каждому, кто хочет. Но нет, нужно побольше и сразу! Чтобы не ходить каждый раз на раздачу, чтобы выменять за часть пайка что-нибудь у соседа, или трахнуть соседку…»

По мере отдаления «тарелки» музычка затихала, а по краям площади послышались первые осторожные выстрелы. Убедившись, что экипаж правительственного аппарата не намерен реагировать на нарушение порядка, «охотники» открыли ураганный огонь по навьюченным сородичам. Это была настоящая бойня.

-«Ночью вам будет чем поживиться», – думал майор, глядя, как автоматные очереди косят разбегающихся носильщиков.

-«Мысль неверна», – печально отозвалась спутница. –«Вскоре после того, как затихнет стрельба, трупы начнут разделывать сами гориллы. Ближе к ночи за остатками явятся собаки. А нам придётся либо драться с ними, либо довольствоваться тем, что они не доедят…»

-«Внимание!», – крыса насторожилась. –«Гориллы со второго этажа спускаются и выходят на улицу. Два самца на третьем пока остаются на местах».

Не имея возможности наблюдать за передвижением противника, Вик только догадывался о его намерениях.

«Основная группа приготовилась к нападению, а наблюдатели должны подать условный сигнал».

Те носильщики, что сумели уцелеть под огнём на площади, втягивались теперь в узкие заросшие улочки.

Двойной крик вороны – вслед за ним автоматные очереди совсем рядом с домом!

-«С третьего этажа тоже уходят… Всё, горилл в доме нет», – доложила Лариска.

Решив дождаться конца междоусобной разборки, Диканов продолжал наблюдать за усеянным мёртвыми телами майданом. От домов к ним начали подбираться мародёры, поднимали валяющиеся мешки, оружие – и, в свою очередь, превращались в добычу. Снова звучали выстрелы, снова падали гориллы. Усмехаясь, майор наблюдал, как один и тот же огромный оранжевый мешок в третий раз перешёл из лап в лапы.

Тем не менее, площадь и прилегающие к ней улицы постепенно пустели. Все стремились как можно скорей убраться подальше со своей добычей.

Давно перевалившее зенит солнце начало склоняться к закату. Вик прикинул по долготе светового дня – да, и вправду похоже на март, может быть, на начало апреля. Но зелень цветёт, как в мае, а жара стоит вообще какая-то летняя!

Охотники за пайками ушли делить добычу, а каннибалы ещё не появились. Похоже, настало минутное затишье, пора идти. Странная парочка осторожно высунулась на улицу, озираясь по сторонам. Метрах в пятнадцати от подъезда валялся труп в зелёных штанах… Короткими перебежками человек и крыса возвращались в метро.

-«Сколько свежего мяса!» – то и дело сокрушалась голодная Лариска.

Из подземного перехода торчали мятые, поросшие мхом и травой кузова легковушек. Диксону показалось – между ними вполне может пробраться крыса, даже такая крупная!

-«А если стащить трупы сюда, на лестницу – твои сородичи смогут собрать их сейчас, пока ещё не пришли каннибалы?»

-«Смогут, но мне нужно знать, сколько будет трупов. И что ты за это хочешь от крыс?» Сквозь кусты Вик засёк впереди движение – оба тотчас юркнули в заросли.

-«Сколько получится трупов, я и сам пока не знаю… А от вас мне нужно ещё оружие, лучше из складов, старое надёжней. Еда в железках, как у деда. Под «Крещатиком» и «Арсенальной» точно были огромные склады, там найдётся и то и другое, если раньше не растащили. Ещё нужна возможность уйти под землёй как можно дальше на юг, хотя бы до «Голосеевской», если не успели построить дальше. И всё».

Пока Лариска думала, Диканов наблюдал за появившимися гориллами. Напуганные зверским мочиловом, они двигались медленно, бесшумно, прижавшись плечом к плечу, выставляя перед собой короткие автоматы. «Ещё несколько шагов, и нас обнаружат!» Майор тщательно прицелился, короткая очередь свалила ближайшего самца.

-Бросай оружие, руки вверх!! – заорал Диксон, третьим выстрелом в голову добивая раненого.

Стукнули оземь автоматы, двое оставшихся в живых покорно подняли заметно трясущиеся руки. Или «лапы»?

Ростом всего лишь по грудь, да ещё сутулятся. Низкие лбы, выпуклые надбровные дуги… Зато в плечах косая сажень! А шерсти на мордах почти нет – видать, молодые. Угрожающе поводя стволом, Вик скомандовал:

-Взяли его – ты за руки, ты за ноги!

Гориллы наклонились, подняли убитого. Теперь ясно, почему они ходят так тихо – ни на одном нет обуви.

-Нести к входу в метро. Бегом, марш! Он подобрал трофейное оружие, и подумал Лариске:

-«А ты наблюдай вокруг, сразу предупреждай, если почуешь других горилл».

Сопровождая пленников, испуганно поглядывавших на огромную крысу, Диканов понял – он «слышит» их страх! Чувствует сам, без помощи жительницы подземелий!! И по мере приближения к входу в метро этот страх превращался в животный ужас.

-Не бойтесь, сейчас день, крысы не выйдут!

-Эта – вышла… – пробормотал самец в засаленных голубых штанах, с ненавистью косясь на Лариску.

-Бросайте туда, да подальше, – майор кивнул на уходящие под землю ступеньки, засыпанные грязным песком и мусором. И весело подумал союзнице:

-«Первый пошёл! Можешь вызывать своих. Но не забывай смотреть по сторонам!»

-Теперь вы идёте к этим трупам, берёте каждый по одному за ноги, и бегом тащите к метро. Десять трупов скинете вниз – и всё. Пошли!

-«Мы с тобой такая сила!» – восторженно думала Лариска. Внимательно следя за «грузчиками», Диксон честно ответил:

-«Я не смогу здесь всё время жить. Ты ведь почувствовала – от меня совсем другой запах».

-«Да. Пахнет по-другому», – согласилась крыса. –«Этот запах мне незнаком. Почему?».

-«Я другой человек. Ты знаешь, где живут другие люди?»

-«Нет. Гориллы, дед, и ты – все, кого я тут знаю, кроме сородичей. Если не вспоминать собак. Я не мыслю неправды. Могу что-то умолчать, но не лгу».

-Приятное отличие от людей, – вслух проворчал Вик.

Таскать было недалеко, да и молодых горилл силой Бог не обидел. Справились быстро.

Может, самцы неправильно поняли это «и всё», но, спустив с лестницы десятого покойника, не сговариваясь, напали. Один бросился на крысу, другой на Диканова.

Он мгновенно подстрелил дальнего, а с тем, что летел на него самого, вышла небольшая заминка. Зверочеловек был почти рядом, майор нажал на спуск, но выстрела не последовало. Чертыхнувшись, он швырнул в обезьянью морду автомат, самец вскинул лапы – и через полсекунды получил берцем в промежность.

Сорвав с плеча следующий «калаш», человек готов был стрелять, но его потомок уже позабыл об агрессии. Обеими лапами держась за ширинку, он с жалобным воем катался по земле. Диксон подобрал внушительный тесак гориллы, снял с неисправного автомата магазин с патронами, сунул в карман.

Подскочила Лариска, щёлкая зубами, нацелилась на загривок самца. В свою очередь Вик навёл на пленника оружие:

-Встать!! Пошатываясь, тот кое-как поднялся.

-Бегом к тем кустам с белыми цветами! Придав горилле ускорение берцем пониже спины, предок потрусил следом.

-Вперёд, вперёд! – подталкивал стволом, явственно ощущая: с каждым шагом ненависть зверочеловека снова побеждает страх.

Кусты со всех сторон закрывали коробку вентиляционного киоска – как только оттуда, изнутри, удавалось что-то рассмотреть?

И тут самец снова рискнул наброситься. Майор не стал устраивать среди зарослей рукопашную с шкафообразной гориллой – одиночный выстрел закончил жизненный путь неразумного потомка.

Доволочь тяжеленную тушу до люка и сбросить вниз – на это едва хватило нынешней силы Вика. Он был раздражён и зол. Слава Богу, хоть вещмешок с патронами на месте…

-«На площадь опускается плоская железка!», – неожиданно передала крыса уже собиравшемуся спускаться союзнику.

Диканов перевёл взгляд вдаль. Дископлан, но не тот, что привозил пайки. Намного меньше размером, невзрачно-серого цвета.

-«Горилл поблизости нет?» – справился у Лариски.

-«При виде таких «небесных железок» обитатели города прячутся кто куда. Это – высылка».

Майор не успел удивиться, как под брюхом дископлана материализовалась одинокая человеческая фигурка в жёлто-чёрной «шахматной» одежде…

Чуть не задохнулась от пыли, чихнув целых три раза подряд.

Дискай[2] не спешил улетать, и подняв голову, я крикнула в ребристый фюзеляж:

-Будь проклята ваша лживая гуманность! Придёт день, когда вы все окажетесь на моём месте! Если не объединитесь…

-Лучше беги! – бесцветным голосом Шейлы ответили динамики плейта[3].

Мне не оставалось ничего другого. Мельком оглядев развалины, я засекла ближайший спуск в подземку, и со всех ног бросилась туда.

За свои тридцать два года я тысячу раз видела ритуал изгнания, и прекрасно знала – есть лишь два пути. К дикарям или к крысам. И всё давно для себя решила… По крайней мере, крысы не насилуют и не пытают людей, прежде чем разорвать и съесть.

Зверолюди устраивали свои палаческие оргии прямо под открытым небом, кого им было бояться. Сейчас перед глазами вставали эти записи с сателлитов – изощрённые многочасовые пытки и ужасные изнасилования изгнанных. Их специально показывали в таунах[4] – для острастки потенциальных диссентеров[5].

Kiss my ass! Не подрочить следователю под садистскую порнографию с моим участием! Обломается, гад…

Многие женщины панически боялись одного только вида мутировавших крыс, но лично мне сэвэдж[6] были намного менее симпатичны. А сказки, будто с ними можно договориться… Попробуйте побеседовать с зомби! Животные рефлексы плюс навязанная примитивная программа – всё. Сама, увы, приложила руку к тому, чтобы варвары оставались такими.

В ходе следствия мне предоставили массу времени для размышлений. Не меньше пяти раз изгнание «репетировали» в виртуальной реальности, всегда пробуждая перед каким-нибудь особенно «приятным» моментом. Типа прикосновения смердящего зверочеловека…

Я лучше других умела отличать вирт от реала – двенадцать лет в масс-медиа, как-никак. Да и палачи в этот раз, похоже, не собирались окончательно лишать жертву рассудка. Но сейчас всё-таки не была стопроцентно уверена, что это не очередная «репетиция».

Плевать! Лучше буду думать, что это вирт. Так нервам спокойней. А хладнокровие нужно, как никогда…

Мой Бог, какое дерьмо!!!

Жёлоб на месте бывшей лестницы в подземку прямо-таки завален трупами дикарей. Тут же стая громадных крыс – деловито рвёт мертвечину на части.

Я попала на праздничный ужин, неужели, в качестве блюда?! Надо же так залететь, и в самом начале…

-«Reset, reset, reset[7]!»

Панические мыслекоманды не вызвали никакой реакции брейна[8]. Неудивительно, даже если я в вирте – согласно закону, диссентер немедленно лишается дееспособности. Они что, теперь решили пугать меня крысами?

-Эй, высланный, жить хочешь – бегом ко мне!

Заслышав язык здешних сэвэдж, я едва не напустила в штаны, испуганно обернулась – и увидела чудо. Человеческое лицо!

Здесь, в зловонных руинах, среди банд озверевших зомби, может кто-то жить?

-Come here! This way!! Quick!!![9] А вот от этого я едва не лишилась чувств. Человек знает таун-язык!!

Стоять в десятке метров от хищников было и вправду смерти подобно, пора подбирать челюсть. Несколько секунд ветра в ушах – и я возле какого-то сооружения. Дверь гостеприимно открыта, а в моём положении главное – не задерживаться на открытых местах. Рослая, короткие волосы плешками, как от какой-то кожной болезни…

Девушка пропустила меня внутрь, и первое, что я там заметила – точно такая же крыса-монстр, только упакованная в рюкзак!

-Fuck!! – от испуга снова перешла на таун. Закрывая дверь изнутри, мой ангел небрежно бросила через плечо:

-Don't worry, оut of danger[10]… В полу этого сооружения открыт круглый лаз, вниз уходят железные скобы.

-Go down, you – first![11]

Палец девушки указал на колодец.

Минуту назад я сама собиралась спуститься в метро, чтобы умереть, а сейчас, когда мне это приказывают…

Но выбора нет, послушно сползла в раскрытый зев люка. Сверху стук подошв по металлу лестницы. Хм, у неё сохранилась обувь? Она тоже была изгнана, и смогла избавиться от трекера? Как? С грохотом закрывается люк – мы в кромешной тьме. И что теперь?

-Lady, go down! Just now, it's long way…[12]

Я начала спускаться в неизвестность, заодно размышляя: «Всё-таки, её речь не идеальна, вряд ли родной язык». Словно угадав мысли, девушка спросила:

-Do you speak Russian?[13]

-What's mean «Russian»?…[14]

Сухая земля обильно сыпалась на голову с её ботинок. «Если одной рукой попробовать отряхнуться… А глубоко ли дно, вдруг я упаду?»

-Хорошо, вот на этом языке вы можете говорить? – послышалось сверху.

-Могу. Это язык сэвэдж, я не знала, что у него есть какое-то другое название.

-Ну, слава Богу, – новая знакомая облегчённо вздохнула. –А то мой словарный запас английского не слишком богат.

-Английского? Это таун-язык, у нас его так называют, на нём говорят жители таунов. Вы разве не оттуда?

-Ладно, с лингвистикой позже. Вы как, крепко держитесь на лестнице?

-Да вроде.

-Ну тогда слушайте. Я не хочу, чтобы вы испугались, потому предупреждаю заранее. Там, внизу, лежит труп, так что приготовьтесь нащупать его ногой, и не вздумайте кричать.

«С чего она взяла, что я непременно буду кричать? На вид, кажется, моложе меня, и голос вот…»

-Спасибо, я приготовлюсь…

Спускались довольно долго, но в этом весьма неприятном процессе я сумела отыскать один несомненный плюс. Через какое-то время мусор с подошв спутницы осыпался на меня весь, и нового уже больше не падало.

Костюмчик смертника оказался слишком тонок, я совершенно не чувствовала на себе одежды. Ощущение полной наготы в подобной обстановке не из приятных, к горлу то и дело подкатывал комок ужаса.

Было от чего. В кромешной тьме я спускалась на головокружительную глубину в подземелье хищников-мутантов. Скорее всего у той, что топала сверху, тоже не было источника света. Неудивительно – смертникам не давали ничего, кроме одноразовой одежды и обуви. Не давали даже белья… Наверное, чтобы зомби быстрее добирались до тела.

Тупой болью между лопатками напомнил о себе трекер – никогда бы не поверила, что о такой штуке можно хоть на секунду забыть! Если через сорок семь часов с какими-то минутами меня всё ещё не съедят, он сработает, как бомба.

Потакая садистской фантазии правителей, палачи специально устанавливали небольшую мощность взрыва. Он выдирал в спине дыру сантиметров десять, но не убивал мгновенно. Пару раз и мне приходилось видеть, как умирающий изгой ползёт по земле, словно червяк, медленно истекая кровью.

Может быть, это лучше гибели от зубов и когтей. Не знаю, и не хотела бы узнать… Хотя, вполне вероятно, придётся. Мало кому из смертников удавалось выжить в каменных джунглях хотя бы сутки.

-Как вас звать? – вдруг «проснулась» до того мерно сопевшая незнакомка.

-Джессика Симпсон… Отчего-то девушка засмеялась.

-Извините. Там, откуда я сюда угодил, это довольно известное имя. Не ожидала услышать.

-А как твоё имя? – в свою очередь поинтересовалась я.

-Диксон.

-Тоже вроде, знакомо…

-Это топоним, географическое название.

Однако изъяснялась она весьма странно. Тот язык сэвэдж, которому меня учили, не содержал как минимум трети слов, употреблявшихся спутницей. Причём очень многие неологизмы были явно заимствованы из таун-языка. Непонятно – если уж знаешь и тот и другой, лучше как следует выучить таун, чем неизвестно для кого обогащать практически мёртвый язык…

-Диксон, а почему ты обращаешься ко мне во множественном числе? Это что-то особое значит, я ничего не понимаю…

-Ну, в общем, наверное, ты права, давай оставим официальный тон. В русском языке на «вы» обращаются друг к другу малознакомые люди.

-Ох.ххх… Я, кажется, добралась до дна!

Вместо очередной железной скобы подошва наткнулась на что-то вроде мешка с тряпьём. «Тот самый мертвец, о котором предупреждала Дик».

Конечно, в сокращённом варианте имя не очень подходило девушке[15]. И вообще, когда там, наверху, она сказала «go down»[16]…

Секундная вспышка света озарила колодец! Я успела заметить, что мы стояли посередине, а в обе стороны, вправо и влево, уходили пустые тёмные коридоры. Увидав, где тут стены, я отцепилась от лестницы и сошла с трупа: «А вдруг он живой?»

Встала спиной к стене, чтобы чувствовать хоть какую-то надёжную опору и сориентироваться в темноте.

Послышалось звяканье, неясные шумы – и вдруг отчётливый вздох где-то внизу, у пола, и тут же громкий стук когтей по бетону!!

-Что это за звуки? – голос показался испуганным даже мне самой.

-Не бойся, я просто высадила Лариску. Спустя пару секунд до меня дошло – так Диксон звала свою ручную крысу.

-«Я такая же «его», как и ты. Нет, ты, пожалуй – больше!» – раздалось у меня в голове. Покачнувшись, я обеими руками вцепилась в стену. «Странный мыслеголос!»

-«Джессика, превосходно, ты умеешь слушать! Здесь такая способность – необходимое условие выживания». «Ещё один!!» – тихо сползая по стене, я застонала.

-Мы не хотели тебя пугать. Негромкое контральто девушки прозвучало извиняющимся.

-«Это мой мыслеголос, а это…»

-«А это я, Лариса!» – прорезалась другая ментальность.

-Почему ты молчишь? – обеспокоилась Диксон.

-«А что надо сказать?» – вяло подумала я, уже полминуты пребывая на грани обморока. Два стука шагов, сильные руки легли на плечи:

-Только не падай!

Прикосновения Дик стали спасательным кругом в океане безумия, и я отчего-то уткнулась ей в куртку лицом, тихо проглатывая слёзы. Девушка чуть обняла, подумала мне:

-«Не надо, ещё не время расслабляться. Сперва давай избавимся от трекера».

-What? Отпрянув, я больно треснулась затылком о стену. Где мои роскошные волосы, они бы смягчили удар…

-Как ты это представляешь? Тут есть сэджен-комплекс[17] с бактерицидал сфера?

От Диксон хлынуло уверенное тепло, сжав мне плечи, она твёрдо промолвила:

-Мы что-нибудь обязательно придумаем!

-«Итак, к делу. Времени мало, но сперва дадим возможность поужинать нашей союзнице».

Эмоция давно сдерживаемого голода волной накрыла нас обеих. Я не осознала пока, что гигантская крыса и вправду разумное, мыслеговорящее существо, но это, похоже, было именно так.

-Идём пока погуляем, – взяв под локоть, Дик отлепила меня от стенки.

-«Как ты ходишь в этой кромешной тьме». Я впервые целенаправленно подумала, и сразу поняла, что меня слышат.

-«Постепенно глаза привыкают… Другого выхода нет».

-«А что это за вещь я у тебя видела – с открытым огнём?»

-«Зажигалка…»

-Зажи… кто? Ещё одно незнакомое труднопроизносимое слово!

-Ну, lighter…

Да… Этого слова не могло быть в языке сэвэдж по одной простой причине – им никогда не давали зажигалок. Приборчик Диксон выглядел совсем непохожим на нормальную зажигалку, и технологию использовал совершенно иную.

Таинственное прошлое Дик интересовало меня всё сильнее, но она, конечно, была права. В первую очередь нужно избавиться от трекера, иначе у меня не станет будущего. «С чего бы она вообще стала со мной возиться…» Не понимаю. Ещё одна странность.

Несколько поздновато вспомнив, что наши мысли теперь – открытая книга, я уловила иронию своего ангела. Лицо вспыхнуло краской стыда, я впервые обрадовалась темноте.

-«Я решил, вдвоём веселей. Сложим, что знаешь ты, и что знаю я – может, выкрутимся».

-«То, что знаю я, вряд ли поможет выжить в руинах».

-«Я и не собираюсь тут задерживаться… И вот что ещё – давай будем стараться больше говорить без слов. Так безопаснее: мы не издаём звуков, и можем прислушиваться к тому, что творится вокруг».

Сочтя, вероятно, что мы удалились на достаточное расстояние, спутница остановилась. Позади слышался хруст костей, иногда даже сдержанное рычание. Вздрогнув, я смогла быстро справиться с собой. Теперь это мой мир, по крайней мере на ближайшие сорок семь часов.

-«Умеешь с ним обращаться?» – взяв мою ладонь, Диксон положила её на холодную сталь автомата.

-«Увы, нет…»

-Не можешь – научим, не хочешь – заставим. «Шутка», – уже без слов добавила она.

Я ещё не привыкла беседовать мысленно. В таунах встречались такие, со способностями, но с самых молодых лет их забирали на работу в спецслужбы.

-А-а!, как же я раньше не догадалась – ты тоже оттуда! –«Вот почему ты такая странная!»

-«Да уж… Странная, это факт. Странная по самое не могу… Но давай сейчас об оружии – от этого жизнь зависит. Сейчас я отсоединю магазин…» Она комментировала непонятные щелчки и шуршания.

-«А сейчас отрегулирую длину ремня… Запоминай – после отсоединения магазина один патрон может остаться в стволе. Чтобы не убить кого-нибудь случайно, надо передёрнуть затвор. Патрон вылетит справа, и его нужно поймать, чтобы не упал».

Четырьмя руками нам кое-как удалось не упустить в темноту драгоценный патрон. Потом Дик надела оружейный ремень мне на шею. Изучать автомат можно было только на ощупь, она взяла своими ладонями мои, и мысленно объясняя, прикладывала пальцы к той или иной части оружия. Сперва мы стояли лицом к лицу, но вскоре стало ясно, что так неудобно.

Отчего-то вздохнув, Диксон обняла меня сзади, левой рукой взяла мою левую ладонь, правой – правую. Вначале немного отвлекала исходящая от неё странная эмоциональная волна, потом я сосредоточилась, и дело пошло лучше.

Наши левые руки обхватили автомат за пластиковую штуковину под стволом. Правые нащупали рукоятку затвора.

Когда справа донеслись приближающиеся шаги крысы, я даже обрадовалась – наконец-то, урок окончен! Конечно, понимала: не умея держать оружие, выжить в джунглях невозможно. Но всё равно надоело монотонное повторение – магазин туда-сюда, затвор туда-сюда, переводчик туда-сюда… Хищник излучал такую удовлетворённость сытостью, что это вызвало улыбку.

-«Пойдёмте в закрома?», – опять непонятно подумала Дик, тут же, правда, поправившись. –«Я имею в виду склады».

-«Да, конечно», – не возражала наша провожатая по подземному царству. –«Только сперва нужно договориться с местными».

Не научившись пока что видеть в темноте, я, тем не менее, ощутила, как мимо нас проследовал источник её мыслеголоса, и не спеша удалился в неизвестность. Секундой позже обоняния достигла мощная волна запаха сырого мяса.

Мне всё сильнее хотелось в туалет, а комбинезон смертника снять самой было невозможно. Только разорвать.

-«Хорошо ещё, не надо это объяснять вслух…Материя очень тонкая, она порвётся, ты не могла бы помочь?»

Диксон забрала автомат, мы зачем-то пошли в большой тоннель. Подумав об этом, я получила мысленный ответ – малый коридор ведёт к остаткам мяса и гадить здесь было бы неуважением по отношению к крысе. «Надо же, этикет у крыс…» Хорошо ещё, она мои мысли сейчас не слышит.

С той стороны тоннеля бесконечно журчала вода, пришлось сжать бёдра, чтобы не описаться от этого звука.

Спасительница начала осторожно растягивать ворот моего единственного предмета гардероба. Сперва правое плечо – я освободила руку, потом левое. Ну вот, а дальше уже сама…

-Спасибо, – прошептала я, торопливо спуская эту видимость одежды до колен.

Уффф, какое облегчение! И ведь вроде бы давно не пила…И не ела. Перед изгнанием меня, кстати, не покормили, хотя было время ужина. Видимо, и это входило в программу издевательств, как одежда, которую самой не снять, не изорвав при этом. Дик тоже решила присесть за компанию, и я взяла её груз.

Боже, какая тяжесть! Зачем четыре автомата? Я мысленно спросила, есть ли здесь ещё люди, но получила отрицательный ответ.

-«Только старик, я брала у него оружие, надо вернуть».

-«А зачем остальные?»

-«Это ненадёжные стволы…»

С этим пришлось согласиться. Сэвэдж не давали долговечных вещей. Постоянно в чём-то нуждающиеся, они сильнее зависели от правительства. Главным «крючком», конечно, были наркотики, вода и пища…

Высланный что-то кричал, размахивал руками.

-You better run like hell![18] – громыхнул женский голос с «тарелки», и человек послушался.

По странному стечению обстоятельств «клетчатый» из всех возможных направлений выбрал курс к нашему вентиляционному киоску.

Уже через несколько секунд я зафиксировал женскую манеру бежать, да и рост приближавшегося был далеко не гренадёрским.

«Шахматный» комбинезон повернул к тому самому входу в метро, и встал, как вкопанный, созерцая картину крысиной трапезы. Похоже, впал в ступор.

Меня подмывало крикнуть: «Метро сегодня закрыто», но я решил не издеваться.

-Эй, высланный, жить хочешь – бегом ко мне!

Она обернулась. Лицо искажено ужасом, вытаращенные глаза размером с чайные блюдца. Что делать, пришлось то же самое повторить по-английски.

Включив, наконец, мозги, побежала. Ничего так фигурка, и даже зековская стрижка «налысо» облика в целом не портит. Лицо, правда, зелёное от страха, но это хорошо – хоть какой-то камуфляж.

Втащив девушку внутрь, я торопливо заблокировал дверь, услышав позади испуганный вскрик. Понятно, заметила крысу, да ещё в вещмещке.

Мы полезли в колодец, и тут я понял, что слышу не только Лариску, но и её! Несколько осложняло дело, что думала высланная на английском. Страх… «Осталось 47 часов с минутами». Немного, да.

Предупредил, чтобы не визжала, когда наткнётся на дохлую гориллу – обиделась… Спросил, как её звать, и в ответ услышал:

-Джессика Симпсон… Ладно, хоть не Мерилин Монро. Имечко – прямо ирония судьбы…

Нужно проверить – а может, и она тоже сможет общаться без слов? Похоже, какая-то часть не деградировавших людей, напротив, приобрела новые возможности. Я как раз выпустил из вещмешка Лариску, попросил начать беседу.

-«Я такая же «его», как и ты. Нет, ты, пожалуй – больше!» – выдала она. В ответ донеслось: «Странный мыслеголос!»

Слышит! Но не понимает, что к чему. Попыталась объяснить, а она вздумала падать в обморок. Свалится сейчас, что мне её, на горбу тащить? В этом обличье не сдюжу… Пришлось ободрить.

Костюмчик-то на ней не толще моей майки. Ладно хоть тепло, не замёрзнет. Интересно, на ногах у неё что-то вообще есть – не разглядел. И сохранились ли склады под «Крещатиком»? Многое зависит от того, насколько быстро опустел город… Ну, ладно, сеанс психотерапии закончен, пора возвращаться в реальность.

-«Ещё не время расслабляться. Сперва давай избавимся от трекера… И отдадим долг за патроны».

Мы направились к главному тоннелю, давая крысе возможность поужинать. Она и так довольно долго проявляла терпение.

Свободное время следовало использовать с максимальной отдачей:

-«Умеешь обращаться с этим?» – я продемонстрировала новой спутнице автомат.

-«Увы, нет…»

Этого следовало ожидать. Во-первых, судя по физическим принципам, которые используют их транспортные средства, «калаш» давно уже не оружие для этого мира. А во-вторых, девица вряд ли трудилась в силовых структурах, следовательно, вообще не держала оружия в руках.

В темноте учить новичка владеть автоматом мне как-то не приходилось. Пришлось применить новаторские формы обучения.

«Её комбинезон совершенно неощутим наощупь… И под ним – ничего, совершенно!»

Практически я сейчас обнимал обнажённую женщину. Вроде бы раньше уже и не особенно интересовался ими – давно не восемнадцать лет, своё отгулял, да и смолоду в бабниках никогда не числился. Одним словом, в последние годы смотрел на противоположный пол спокойно.

А тут… Наверное, моё новое молодое тело сыграло шутку. Обучая Джессику заряжать автомат, я волей-неволей касался её спины и с раздражением чувствовал свои (?!) отвердевшие соски под курткой. От девушки странно пахло – как будто морской водой и ещё чем-то пряным.

Прошла Лариска, удалилась на переговоры с сородичами. Пора уже двигаться к складам.

Вдруг выяснилось, что наш новый боец испытывает настоятельную потребность оправиться. А раздеться не в состоянии, придётся помочь.

Боец… Не боец, а бойцыца… Запустив дрожащие пальцы под резинку ворота, я как мог осторожно потянул марлеобразную ткань. Уши загорелись огнём – глянь со стороны, наверное, заметил бы, как светятся они в темноте. Тряпица, слава Богу, оказалась довольно эластичной.

Ладони касались бархатной женской кожи. Позабыв, что у меня сейчас точно такая же, я взволновался, как мальчишка.

Убирая руки, нечаянно коснулся груди. Я видел Джессику всего несколько секунд, и то мельком, было не до разглядываний. И теперь вспоминал, какое же у неё лицо?

Больше всего в память врезались огромные испуганные глаза. Уши, кстати, были тоже немаленькие. И явственно светилась через ярко-жёлтый квадрат комбинезона большая тёмная ареола правой груди.

Договорившись с местными, вернулась наша бесценная союзница.

-«Идём?»

-«Склады далеко?»

-«Полчаса хода. Люди, правда, там уже побывать успели, но очень давно. Что-то должно остаться, по крайней мере, наши утверждают именно так».

Крыса улеглась, стремясь использовать для отдыха каждую свободную секунду.

-«Ну, будем надеяться, что осталось». Я навьючил на себя вещмешок, по привычке попрыгал – «не звякает?»

-«Не найдёшь, что надо, поищем в других местах», – успокоила Лариска. –«Давайте я ещё немного поем перед уходом. Потом ведь от этой гориллы и костей не останется».

Надо отдать ей должное, из коридора крыса вернулась быстро. И мы отправились в путь. Снова капала из щелей между тюбингами вода, а вдоль рельсов текли ручьи. Снова возле стен туда и обратно сновали безраздельные хозяева подземки – крысы.

Авангард нашей маленькой колонны после сытной трапезы особенно не торопился. Новая спутница легко успевала за мной, шла бесшумно, изредка касалась рукой, чтобы сориентироваться.

А вообще, хорошо, когда есть проводник. Только, если это не Иван Сусанин…

Не поняв буквального смысла, Лариска уловила иронию, тотчас отреагировала.

-«Мы не лжем, я уже говорила. Если оружия и еды не будет в этом месте, я буду искать, пока жители метро не расскажут всё, что они знают. Одиннадцать горилл в один раз – хорошая плата, наши у тебя в долгу».

-«Тем более, что оружие и еда в банках для вас бесполезна».

Джессика опять наступила в глубокую лужу, подумав: «Эти тряпичные туфли промокли насквозь, скоро развалятся».

Всю жизнь в нормальном городе, а теперь – ползай тут со мной по подземельям… Жалко девчонку. Но она молодец, не хнычет, хотя в спине, можно сказать, тикает будильник…

-«Здесь поворот направо, у стены лестница пять ступеней без перил».

Шум воды остался за спиной, мы углубились в боковой коридор. В горле запершило от пыли. Но тут, по крайней мере, сухо под ногами.

-«Да, это плюс», – согласилась промокшая Джессика. В её обуви давно чавкало при каждом шаге.

Миновали третью подряд открытую дверь, Каждый раз Лариска предупреждала – «на полу валяется много железа». Я не интересовался им. Что провалялось без герметичной упаковки несколько десятилетий, вряд ли могло теперь пригодиться.

Судя по звуку шагов, мы проходили довольно большие, но пустые помещения. Кто-то побывал здесь раньше.

-«За этой дверью», – передала крыса, коротко стукнув хвостом. Тоже открыто…

-«Под ногами ящик!» – в последний момент предупредила Лариса.

Я замер, Джес мягко ткнулась мне в спину. Присев, ощупал препятствие – деревянный ящик без крышки… Внутри ничего нет. Отодвинул его в сторону, и почувствовал, как ящик уткнулся во что-то мягкое. Какие-то тряпки.

-«Что это, Лариса?»

-«Я забываю, вы же почти не видите… Кости мёртвого человека».

Сзади ко мне испуганно прижалась девушка. Её груди ощутимо больше моих… От крысы исходит эмоция иронии. Это впервые. Она научилась смеяться?

-«Я и раньше умела, просто не было подходящего повода»,

-«О чём это вы?» – безмолвно вопрошает Джессика.

-«Да так… Лариска читает мои мысли, как книгу».

-А о чём ты подумала? Приятный тембр голоса… Акцент, похожий на прибалтийский.

-«Надо обыскать труп», – беззастенчиво лгу я, начиная шарить в высохших костях. Теперь Джес подаётся назад, а от моих щёк, наконец, отливает кровь.

Возле стенки пальцы натыкаются на что-то металлическое. Небольшой изогнутый ломик.

-«Сейчас появится призрак Кладовщика…» – подшучиваю над девушкой.

-«А фомка может пригодиться… Если тут есть полные ящики».

-«Есть, есть», – уверяет крыса. –«Они тут до потолка». Придётся посветить зажигалкой, иначе будем колупаться всю жизнь.

Потолки невысокие, чуть больше двух метров. Но ящиков действительно до чёрта… Сердце радостно ёкает – эти два зелёных явно оружейные. А что там на полочке справа у двери? Неужели…

Потушив огонёк, осторожно отстраняю Джес, и подхожу к входу. Отряхиваю от пыли пластмассовый корпус, тихонько нажимаю рычаг. Ещё раз, ещё – жужжа громче и громче, фонарик-динамка выдаёт жёлтый колышущийся луч. Теперь очередь пугаться Лариске!

-«Это источник искусственного света, неопасно», – объясняю ей.

Джессика, в свою очередь, удивляется, откуда мне знаком этот древний раритет. Я отшучиваюсь:

-«В разведшколе многому учили».

Бережно нажимая рычаг поистине бесценного предмета, разглядываю надписи на ящиках…

-«Откуда ты знаешь столько слов, их нет в сэвэдж-языке! Выдумываешь на ходу?»

Мы проковырялись на складе больше трёх часов. Мужской силы – ворочать тяжеленные ящики – ох, как не хватало! АКМСы (с шестизначными, ещё советскими номерами) были в крайнем ящике, на деревянных стойках, бережно завёрнутые в промасленную бумагу. Магазины и принадлежность – в подсумках. Карманную артиллерию и запалы тоже долго искать не пришлось, а вот патронов, увы, не было вовсе.

В самом дальнем углу, когда обе уже совершенно выбились из сил, обнаружился ящик говяжьей тушёнки, три пары солдатских ботинок сорок второго размера и шесть бутылок питьевого спирта.

Несмотря на свинцовую усталость, жрать хотелось невыносимо, потому дегустацию консервов устроили тут же, тщательно вымыв руки девяностошестиградусной жидкостью. Лариска, успев проголодаться, пока мы ползали по стеллажам и двигали ящики, с удовольствием присоединилась. Консервы ей понравились, сказала – у деда тоже осталось немного таких.

Отдыхая после еды, а заодно прислушиваясь к состоянию желудков, занялись удалением с автоматов консервационной смазки. За три часа с грехом пополам удалось справиться только с двумя, третий обтёрли снаружи. В этом складе не было ни единой тряпки на ветошь, вообще никакой одежды, если не считать той, в которую кутался скелет. Зато имелся ящик русско-немецких словарей, которые пришлось использовать на обтирку.

Одновременно мне удалось продемонстрировать Джессике, что русский язык – вовсе не жаргон одичавших зомби. Девушка не подозревала и о существовании немецкого, но масса общих слов с её «таун-лэнгвидж» заставили задуматься о моей возможной правоте.

Порадовались, что одноразовые тапочки Джес нашли себе достойную замену – путешествия к «Республиканскому стадиону» они бы точно не выдержали. На портянки пришлось пустить мою куртку. Наматывать их наощупь, да ещё не на свои ноги, я ещё не учился, потому Джессике пришлось посветить.

Уходить с непроверенным оружием нельзя – я спросил у Лариски, можем ли пострелять в коридоре, не рискуя кого-то задеть.

-«В коридоре никого. Но подожди, сначала я предупрежу местных. А то подумают, гориллы в метро полезли, заявятся нас встречать».

Сделали по два выстрела из обеих автоматов. Джессика – впервые в жизни. Полюбовались на яркие росчерки рикошетов вдали. Гранаты испытывать не стали.

Что ж, пора идти, время не ждёт. Но вещмешок один, а груза чёртова прорва. Патроны, «феньки», запасные магазины. Тушёнка, три бутылки спирта. Пришлось, увы, пожертвовать пятью гранатами: не поместились. Джес выпало нести два «калаша». Деду тоже взяли советский АКМС в масле – ветоши у него полно, ототрёт. И пару ботинок – обменяем на одежду.

Я вскрыл несколько банок тушёнки, вывалил содержимое на пол – крысам, что живут в этих местах. Всё равно больше унести мы просто не в состоянии.

Обратный путь проделали без приключений, разве что пришлось один раз перемотать Джессике портянки.

Дед был ужасно рад моему возвращению, но по-моему, ещё больше – новому автомату, ботинкам и двум десяткам патронов. Едва не прослезился:

-Как добыла-то, шудо ведь прямо!?

-Обменяла на гориллье мясо. Лариска помогла. Без неё – ничего бы не было.

-«И ничего бы не стояло, когда бы не было тебя!» – пропел я крысе, выражая эмоцию благодарности. Похоже, музыка вызывала в её сознании странные, весьма острые ощущения.

-«Жалко, в том складе много нужных вещей осталось».

-«Чужая территория, надо платить. А зная твои возможности, тамошний народ запросил бы не меньше десятка горилл».

На клетчатый комбинезон Джессики дед смотрел с первобытным страхом, хотя ему с порога сказали, что до взрыва сорок с лишним часов.

-Будем вырезать трекер, твоя работа – фонариком подсвечивать.

«Всё равно пришла пора умирать: зрение садится, зубы от дыхания шевелятся», – подумал старик, и согласился.

Тем более, что на женственные формы Джес он поглядывал с восхищением и трепетом.

Операцию решили не откладывать – спать в компании с бомбой не улыбалось никому. Ложась вниз лицом на топчан, девушка подумала:

-«Не беспокойся, я знаю, что такое боль. Перед изгнанием диссентеров очень старательно допрашивают».

В сознании мелькнула парочка жутких картин из недавнего прошлого, заставивших меня стиснуть зубы. Палачи не оставили шрамов на теле, но что творилось в её душе… Пообещал:

-«Я постараюсь как можно быстрее».

Дедово ложе вроде не стало гнездом насекомых, хотя по запаху в этом можно было усомниться. Вот и гостья едва не задохнулась:

-«От такой вони запросто потеряешь сознание – тут тебе и анестезия».

Молодец какая, не трусит! Я положил перед ней свёрнутую «колбасой» полу хлопчатобумажной куртки, чтобы потом сжать зубами. Как следует протёр спиртом спину Джессики, свой нож, даже подержал его ещё над огнём.

Дед трудился с фонариком – на пару с коптилкой они освещали «операционное поле» практически идеально. Для здешних условий.

Заранее договорился с Лариской: как выну, сразу отдам ей трекер, чтоб отнесла подальше, где никто не пострадает от взрыва.

-«Неизвестно, когда он взорвётся. Пожалуй, за такой риск мне следует взять с тебя ещё одну полновесную гориллу, согласен?» Я пообещал. В ответ крыса предупредила:

-«Ты недавно узнал, что слышишь других. Учти – её боль почувствуешь тоже, приготовься к этому».

И теперь я заканчивал приготовления к своей, в некотором роде, первой операции.

-Джес, выпей глоток спирта, раньше так делали, когда не было медикаментов. Водой развести?

-Нет, лучше так. Меньше объём. Пододвинув ящик для тотчас вспрыгнувшей на него крысы, подумал:

-«Буду вести пальцем по телу, а ты думай, где конкретно находится неживое железо».

Сперва определили примерное местонахождение трекера, я двигал руку довольно быстро. В другой раз намного медленнее кружил ближе к правой лопатке – чем меньше разрез, тем быстрей, по идее, должно окончиться заживление.

-«Глубоко оно?» – я показал на лезвии глубину. –«Так?»

-«Чуть глубже… Теперь правильно». Второй раз протёр руки спиртом, прокалил на огне нож и шило.

-Все приготовились!

Джес зубами ухватила тканевый валик, обеими руками вцепилась в края топчана – и одним движением я сделал нужный разрез.

Ощущения оказались неслабыми. Хорошо, Лариска предупредила – я как будто резал сам себя! Спина Джессики окаменела, на руках вздулись трицепсы, но девушка не издала ни звука.

Пошла кровь, я переложил в правую руку второй инструмент, и принялся, словно щупом мину, искать шилом трекер.

-«Лариса, помогай – куда вести острие: к тебе, от тебя, к ногам, к голове?»

-«Ко мне, ещё в мою сторону… Глубже. Вот он!»

Я тоже почувствовал касание, подцепил инородное тело, и одним движением вытащил наружу.

Крыса, как договаривались, мгновенно подхватила крошечную гадость языком, и бросилась вон из склада. Сдвинув пальцами края, я слегка прижал рану.

-«Вот и всё. Теперь подождём пять минут, должна свернуться кровь. Как себя чувствуешь?»

Мышцы девушки разом расслабились. Она с трудом вытолкнула сбивчивую мыслефразу:

-«Пока жива, вроде. Но не уверена… Спасибо… Как там Лариска?» Попытался позвать её…

-«Рада, что вспомнили. Голову не оторвало, уже возвращаюсь. С тебя горилла! Железку выбросила в ручей, течение унесло её с нашего места».

Ранка была небольшой, но я всё равно решил, что Джес должна полежать, пока она не затянется надёжной корочкой. Первое время был рядом, даже во сне следил, чтобы она не пыталась ворочаться, не занесла инфекцию. Постоянно лежать, конечно, невозможно, но первые несколько часов мы выдержали, не поднимаясь на ноги. После операции ей нужно было давать питьё, для чего на спирту вскипятили воду. Но она, вода, неизбежно искала выход – пришлось вставать.

Торопиться уходить из города было, в принципе, необязательно. Вот только наши запасы еды постепенно таяли. Мысленно я уже начала готовиться ко второй экспедиции в склад под «Арсенальной».

Кажется, именно тогда, размышляя про нехватку консервов, я впервые подумал о себе в женском роде. Как такое могло случиться? Я, старый армейский волкодав – постепенно делаюсь бабой?! «Одну ночь с ней провожжался, сам наутро бабой стал…»

Если бы действительно «провожжался»! Но строки из песни про разбойного атамана долго тогда крутились в голове. Хорошо, Джессика спала, можно было не бояться, что услышит.

В конце концов решил – это постоянная близость обнажённого женского тела шутит со мной злые шутки. Вот Джес выздоровеет, спрячет под камуфляж все свои прелести, и я тотчас перестану сходить с ума…

Живя в одном складе с дедом, мы стали понемногу учиться закрывать от него мысли. Думать так, чтобы сказанное без слов не становилось «достоянием широкой общественности». Ещё у меня была масса времени, чтобы как следует отчистить автоматы, подобрать спутнице прочную одежду по размеру из дедовых залежей, нарезать портянок в запас.

В безмолвных беседах мы много узнали друг о друге – Джессике делать было практически нечего, нельзя даже тренироваться в обращении с оружием, пока на спине не зарубцевалась кожа.

Услыхав, что я оказалась в развалинах города три дня назад, угодив в обиталище дикарей из далёкого прошлого, она сперва не поверила. Решила, будто такими нелепыми фантазиями я оберегаю секреты спецслужб. В этой мысли Джес укрепила проведённая мною операция по извлечению трекера – среди её бывших знакомых никто не обладал практическими навыками в области военно-полевой хирургии. Даже в таких скромных объёмах. Тогда я включил мобильник.

Быстро разобравшись в меню, спутница принялась жадно впитывать информацию с карты памяти. Музыку, тексты, фотографии. Особенно заинтересовали девушку картинки зданий, машин, самолётов, подолгу она разглядывала изображения, увеличивала детали.

Изучить содержимое «Нокии» захотели все обитатели склада. Первой на стеллаж забралась любопытная Лариска, следом причапал дед, тоже стал заглядывать в светящийся экранчик. Большинство изображений предметов оказались в равной степени незнакомы всем, кроме, естественно, меня. Но здание Московского университета и снимки, сделанные на ВДНХ, показались старику знакомыми.

Чертыхаясь от постоянной необходимости тыкать пальцами в маленькие неудобные кнопки, я раз за разом твердила: «Невероятно!»

Мистификация, и этот ископаемый девайс нарочно создан спецслужбами, чтобы заставить меня довериться Диксон? Но смысл? Во время допросов они выкачали из меня всё, что было в памяти, вывернув наизнанку даже подсознание. Выжали насухо, словно губку. Химии не жалели, до сих пор мутит и кружится голова.

Так что, значит… мы можем вернуться в прошлое, чтобы его изменить? Нет, она ведь не знает, как сюда попала. Случайность… Случайность? Которая чудом спасла мне жизнь.

Нет, это уже не случайность, это знак Судьбы. Я должна продолжать борьбу!

-«Рада, что ты решилась поверить. Так оно всё и было», – подумала Диксон.

-А што это там, не пойму… – щурясь, и дыша полуразложившимся трупом, старик тыкал пальцем в изображение счастливой молодой женщины в ярко-жёлтом летнем наряде.

-«Одна знакомая», – лаконично ответила Дик.

Мне показалось, ей вопрос не понравился. Я вперила испытующий взгляд в посланную Судьбой. Опять какая-то тайна, каким-то надцатым чувством улавливала – она не полностью откровенна!

-Да нет ше… – затряс бородой дед. –«Почему написано «Космос», а не «Мак Дональдс»? Мы однажды были с отцом в Москве и туда заходили, я хорошо помню. Там всегда был огромный фаст-фуд, известный на всю столицу… Какие чизбургеры…»

-Чизбургеры, говоришь? – неожиданно зло Диксон повторила непонятное слово вслух. –И сто сортов колбасы, бля?

-Нет, колбашы там отдельно не продавали… – прошамкал житель подземелий. –«Вообще, классное было местечко! Павильоны мировых брэндов, такое великолепие, настоящие сверкающие дворцы… «Exxon Mobil», «General Electric», «Microsoft»… Прямо от входа на каждом шагу клоуны, цветные шарики, кока-кола с попкорном…»

Рекой лились яркие детские воспоминания всю жизнь прожившего под землёй. А я никак не могла взять в толк, о чём они вообще спорят, почему то, о чём старик вспоминает с радостью, вызывает в душе Дик гнев и ожесточение.

Что это вообще за мир на картинках, что за странный переполненный людьми таун без единой солнечной батареи, с несуразно огромными окнами в домах? И спросила об этом.

-Его название – Москва, – отчего-то охрипшим голосом ответила новая знакомая.

-«Но такого тауна сейчас на планете нет».

От девушки хлынула волна нечеловеческой ярости, и на секунду мне стало страшно.

-Moscow, – с тающей надеждой в голосе повторила она.

-Нет… Никогда не слышала…

-«Не слышала даже, что он был когда-то в прошлом?»

Кажется, Диксон взяла себя в руки, раз перешла на мыслеречь. И попросила:

-«Расскажи об истории твоего мира».

-«Вот за эту самую историю я сюда и угодила…»

-«Как?»

-«Просто. Стала копать её глубже, чем позволено простому человеку. Постоянно запрашивала в Скайнете[19] архивные записи. Просмотрела целую кучу. Подлинники! Но чем больше изучала их, тем больше возникало вопросов».

Я виновато улыбнулась, выключила устройство из прошлого – его источник питания имел очень ограниченный ресурс.

-«Но давайте об этом после. Сейчас я расскажу «историю» такой, как её преподносят официальные источники».

Выбрать бы позу поудобнее… А он, выбор-то, и невелик – либо на животе, либо на правом боку, не смотреть же лицом в стенку. Повернусь-ка в другую сторону головой, тогда можно будет лежать на левом!

Поняв, что я хочу, Дик бережно поддержала, помогла не перенапрягать спину. Вот я и устроилась.

-«Спасибо. Ну, начнём. Официальная версия такова. Человек появился на Земле в результате эволюции, он потомок обезьян и далее развивался в ходе естественного отбора».

Начало не вызвало у моих слушателей критических мыслей. Лицо и манеры Диксон, несмотря на юный возраст, были олицетворением спокойствия и солидности. Может, в их мирах также преобладала эта точка зрения на начало антропогенеза.

-«В соответствии с собственными возможностями, сложившимся образом жизни и традициями, человеческая цивилизация сформировала три расы – таунов, сэвэдж и кантри[20]. У каждой расы были собственные представления о жизни, свои идеалы, своя религия. В течение столетий поступательное развитие спокойно шло по нарастающей, все были уже готовы слиться в единый народ с общим для всех уровнем жизни – как вдруг с Землёй столкнулась комета…»

-«Всё было не так!» – вклинился возмущённый дед. –«Расы были – чёрная, жёлтая и белая, отличались по цвету кожи и богатству. Представители всех рас жили как в городах, так и в деревне. Белые жили богаче всех, жёлтые – победнее, и хуже всех – чёрные».

-«Пусть Джес доскажет до конца», – попросила Диксон, и я смогла продолжить.

-«После Падения Кометы быстро и существенно изменился климат, поднялся уровень мирового океана, стало невозможным сельскохозяйственное производство, возникла огромная нехватка продуктов питания. Как самые неподготовленные к условиям кризиса, начали массово гибнуть сэвэдж, их города пришли в упадок, разрушились». «Чушь собачья», – опять уловила я злую мысль жителя подземелий.

В знак протеста он удалился в собственный угол, лёг на топчан и стал делать вид, будто спит.

Глубоко сидящие чёрные пристальные глаза Дик взирали на меня сурово и внимательно.

-«Кантри замкнулись в границах расы, из эгоизма и по религиозным соображениям прекратив контакты с другими. Занимались только собой и не интересовались судьбами прочих жителей Земли. И только таун-люди сохранили великодушие, истинно человеческий облик, хоть их и было немного. На перестройку экономики целого мира потребовалось непомерное количество ресурсов, но Правительство таунов не допустило гуманитарной катастрофы. Специально для сэвэдж, как наименее социально защищённых, началось массовое производство продуктов и товаров первой необходимости, их регулярная раздача. Теперь с каждым годом уровень жизни сэвэдж растёт, через систему выборов в органы власти они участвуют в управлении цивилизованным миром. Постепенно к новым природным условиям адаптируется и экосистема Земли. Скоро наступит день, когда человечество вновь сможет приступить к объединению, повысив уровень жизни для всех без исключения».

-Вот, примерно так выглядит официальная история, – подытожила я вслух. Дик кривовато улыбнулась:

-«Что-то эта сказочка мне напоминает… Давай теперь послушаем, какая история преподавалась в школах во времена деда».

Единственное, что портило внешность подруги – выстриженная клоками голова. В отличие от моей, на голове Диксон оставалась растительность, но вид её был весьма плачевным. Я дала себе слово, как только поправлюсь, подровнять ей причёску.

Старик, до нынешнего момента не допускавший мысли о возможности столь циничного перевирания истории Земли, уже несколько успокоился, и начал безмолвный рассказ.

-«В школе я немного успел узнать о мире, попал сюда совсем малолеткой. О земной истории мне рассказывал отец, уже в метро. Затем была целая жизнь, чтобы обдумать и систематизировать знания».

Небольшая пауза свидетельствовала об окончании вступления. А потом я услышала то, что не имело ничего общего с известной мне историей человечества.

-«Не было, конечно, никакого биологического разделения людей на городских, сельских и таун-жителей. Не было ни горилл, ни религиозных фанатиков, которых вы называете «кантри». Думаю, в таком виде, как их описывает официальная история, кантри нет и сейчас. Есть просто люди, которые кормят себя сами. До Кометы все люди Земли выглядели одинаково – примерно, как мы, отличались разве что цветом кожи. И обособлялся мир не по расам, а по регионам. Были богатые Америка и Европа, нищие Африка, Латинская Америка и Азия. Северяне жили богаче южан, и правительство использовало Юг, вывозя оттуда полезные ископаемые, дешёвую рабочую силу. Кроме того, было разделение в рамках каждой из территорий. Везде существовали богатые и бедные. Большинство людей любого континента имели средний и низкий достаток, а один-два процента купались в роскоши, живя в сотни и тысячи раз богаче».

Несомненно, старику лучше говорить без слов. Всё благопристойно, без этого раздражающего шамканья, из-за которого иной раз я вообще его не понимала…

-«В школе учили: бедные и богатые таковы из-за разницы в собственных способностях и характере, но отец считал – это результат неравенства изначальных возможностей. Я, например, родился в семье со средним уровнем достатка, и родители при всём желании не могли заплатить за моё обучение в университете. Большие деньги веками переходили по наследству, и никогда не попадали в руки таких, как мы». Диксон подумала:

-«Вот теперь можно предположить, откуда взялись тауны. После катастрофы те, у кого были деньги, построили для себя и своего окружения «новые миры», а остальных просто бросили на произвол судьбы – живите, как хотите, или умирайте». Дед продолжал.

-«Перед катастрофой мир Севера представлял собой толпу одуревших потребителей. Люди занимались, в основном, удовлетворением своих животных потребностей. Как нынешние гориллы. Основная масса северян сконцентрировалась в городах, где давно забыли о созидательном труде. Когда-то давно, в эпоху заводов и фабрик горожане строили новые машины, а перед катастрофой они только паразитировали друг на друге, живя мошенничеством и обманом».

Мне стало немного прохладно, правой рукой потянула очередную куртку из тех, что были испорчены временем. В качестве одежды они не годились, только на тряпки, или вот так, укрываться.

-«Богачи перенесли заводы в безлюдные пустыни – они уже не нуждались в рабочих, всё делали роботы, которым не нужно платить зарплату. А производили эти новые заводы, в основном товары для потребления. Когда не стало государств и армий, отпала нужда в огромном количестве оружия, и вся индустрия стала работать на развлекуху. Не стало у людей цели и смысла жизни, они погрузились в бесплодные наслаждения, сродни онанизму. Как если бы ребёнок, не научившийся ни говорить, ни ходить, стал целыми днями валяться в кровати, предаваясь обжорству».

Дик согласно кивала головой, нервно постукивая правым кулаком в собственную ладонь.

-«А потом – да… Потом упала комета… В первые два года почти все горожане вымерли или разбежались, вернувшись в деревни. В разрушающихся домах без света, тепла и воды остались бездельники, не желавшие пахать землю и сеять хлеб. И правительство, добиваясь беспрекословного подчинения, сделало из этих потомственных лентяев горилл. Полуживотных-зомби. Я много думал – если бы люди не оставили созидательный труд – спаслись бы они от катастрофы? Возможно. Создать полностью независимое от природных условий производство продуктов питания. Иметь где-нибудь в космосе мощное оружие, способное если не разрушить угрожающее столкновением небесное тело, то отклонить, увести его в сторону от Земли. Но для этого нужно было вкладывать деньги в науку, а не в спекуляции».

На закуску свою версию истории человечества рассказала Диксон.

Она была самой старшей из нас, застала «живьём» эти странные образования, о которых упомянул дед – так называемые «государства». Оказывается, образовывались они по территориальному принципу, включали в себя жителей всех местностей ареала – городов и сёл. Каждое государство имело своё собственное, поначалу независимое правительство, собственные спецслужбы и другие силовые структуры. Хотя при жизни Дик «государства» уже существовали по большей части формально, всё больше и больше склоняясь к упадку.

Мы узнали, что человечество однажды предприняло весьма смелый социальный эксперимент. Попыталось в одном из небогатых образований древнего Севера на практике реализовать принципиально иные общественно-экономические отношения. Общественную собственность! Никогда я не слышала и слова на подобную тему. Как, впрочем, и старик…

Это звучало, как бред – государство в качестве единого коллективного собственника. Как ни странно, эксперимент во многом оказался успешным. В условиях соревнования богатейшего государства традиционного типа со страной-новатором именно последняя продемонстрировала невиданные возможности, стремительный научно-технический взлёт. Полное отсутствие крупных собственников позволило государству в течение всего лишь нескольких десятилетий обеспечить качественный прорыв. Централизованное руководство и финансирование, плановая экономика позволили сконцентрировать ресурсы на выполнении стратегически важных программ, создать условия для совершения множества научных открытий, вывести человечество в Космос…

Я переспросила, как называлось это государство… В официальной истории вообще не упоминалось ни о каких «государствах», но может сохранилось хоть название? Увы, согласно моим знаниям, первый сателлит создан и успешно выведен на орбиту тауном Стейтс в 83 году до П.К.[21] Затем последовали первый астронавт Земли, лунная программа, развитие системы сателлитов на орбитах: всё тот же таун – полное наименование «Юнайтед Стейтс», и никакого «СССР» или, тем более, «России».

Но Диксон утверждала – первый человек, отправившийся в Космос, был из государства размером в одну шестую часть земной суши с этим странным шипящим названием!

Как я знала теперь, государства древности соперничали друг с другом, применяя всевозможные формы борьбы. В результате после череды успехов со страной-новатором случилась неприятность – её взорвали изнутри сторонники традиционной формы собственности, раздробили на множество изолированных таунов и вернули на прежний путь…

Многое в Дик теперь стало ясно. Её странная речь со множеством неупотребляемых слов – протоязык канувших в Лету предков. И привычка путать мужские-женские окончания, вероятно, тоже оттуда. Цивилизованные люди не подчёркивают в каждом слове различия полов, только одичавшие сэвэдж могут грешить подобным.

Проснулись мы рядом – Диксон, казалось, даже во сне следила, чтобы «оперированная» ненароком не улеглась на спину. А я, пользуясь такой возможностью, не балансировала на боку, а подкатывалась к соседке, опираясь на неё, как на подушку. Сутками пластаться на животе совершенно невозможно, от этого даже стала болеть грудь, а Дик не тяготили мои прикосновения, я чувствовала. Ощущая, что спасительница тоже не спит, подумала:

-«В прошлой жизни – сколько тебе было лет?»

-«Тридцать девять».

-«Как странно… мне тридцать два, а теперь выгляжу старше. А вот у тебя в девайсе много изображений девушек, но почти нет мужчин. Почему?» Небольшая пауза. Время на раздумье?

-«Нравится смотреть на красивых девушек». Это, похоже, честно… Откровенность за откровенность.

-«Мне тоже».

Вытекающий из сказанного следующий вопрос я изо всех сил старалась «не думать», закопать в глубине, не выпустить наружу. Но она всё-таки почувствовала, в глазах блеснул отблеск дрожащего на стене огонька…

-«Вот ты поправишься, тогда и вернёмся к теме. А теперь время осмотреть рану».

Диксон предпочла уйти от ответа, спрятать искренность в униформе медика.

Я отодвинула гору полуистлевшей одежды, служившей нам подушками и одеялами, послушно опустилась на живот. Как осточертела уже эта поза…

За спиной раздалось жужжание электромеханического источника света, лёгкие пальцы коснулись кожи вокруг разреза. Дуновение воздуха… Приятный холодок испаряющегося спирта успокоил воспалённую плоть. Руки Дик, такие сильные, могли быть волшебно ласковыми и нежными.

-«Кем ты была в своём мире, что делала там?»

Я повернулась набок, осторожно села, плечом привалилась к уходящей в потолок железной стойке стеллажа, и Диксон опустилась рядом.

-«Да, ты тогда угадала – служила в одной конторе, вроде спецслужбы, только военной».

-«Военной? Это от слова «война» – ты была на войне?»

-«Да». Односложная мысль. А мне так любопытно!

-«Наверное, там интересно?» – я попыталась вытянуть что-нибудь из подробностей.

-«Интересно? Нет, это неподходящее слово. Один человек как-то очень точно сказал: «Солдат на войне – расходный материал, а после – отработанный». Вот, например, сейчас ты выслана, прячешься в подземелье с разрезанной спиной. А война в наше время – это когда плюс ко всем этим радостям», – она обвела глазами полутёмный вонючий склад. –«Постоянный холод или изнуряющая жара, мокрые ноги и задница в чирьях. Нет пищи, воды – иной раз приходится мочой промывать рану, потому что больше нечем. А уж месяцами не мыться и всякие болезни от грязи – это само собой. И почти всегда нужно куда-то бежать, идти, ползти, вытаскивать раненых, волочить неподъёмную тяжесть оружия. Терять своих лучших друзей и подруг из-за глупого случая или дурацкого приказа. Видеть, как молодые здоровые люди за секунду превращаются в безруких-безногих калек…»

Поднявшись, Дик принялась мерить длинными ногами коридор – пять шагов туда, пять обратно.

Вдобавок к мыслеречи, она передавала вспоминавшиеся сами собой образные картины. Бегущих с оружием наперевес людей в насквозь промокшей и пропотевшей одежде. Огонь взрывов, летящие комья грязи вперемешку с кусками человеческих тел. Новобранца, блюющего над разорванным трупом. Обожжённых, изуродованных, ослепших мужчин и женщин, стариков и детей. Последние слова умирающих. Атомные грибы над городами.

Впечатлений хватило, чтобы понять, насколько глуп был мой последний вопрос.

-«Но это не самая страшная война, нет… Как ни парадоксально, худшее произошло, когда подлецы изобрели войну без выстрелов. Зомбирование придумали не у вас в таунах, электронные средства массового поражения появились гораздо раньше. И пока честные люди сражались и умирали за Родину, прятавшиеся по тылам политиканы оптом продали её врагу, а население под влиянием СМИ[22] превратилось в зомби. И Родины больше не стало. Такая вот была наша последняя война…» Опустив плечи, подруга снова присела рядом.

-«А что ты такое сделала, что тебя выслали? Просто изучала историю?»

Вздохнув, я подобрала ноги, растянулась на стеллаже, поверх коленей натянула ворох зелёных курток и приготовилась к длительному монологу.

-«Ты уже знаешь, я много лет работала на зомбировщиков…» Прорвалась эмоция стыда, да я её особенно и не скрывала.

-«Работала, как все, думала, как все… То есть, ни о чём серьёзном не задумывалась вовсе. Была «надёжной деталью чётко работающего, отлаженного общественного механизма». Есть в таунах такая расхожая пропагандистская фразочка». Всё-таки лежать больше нельзя…

Пришло время избавиться от излишков жидкости, я съехала набок, с помощью Дик встала на ноги. Заботливая девушка осторожно навесила на плечи куртку, так, чтобы ткань не касалась засохшей дырки в спине. В общем, тут не было холодно, но расхаживать нагишом как-то неловко по отношению к деду.

-«А потом я увидела в Скайнете, как зомби пытают мою давнюю знакомую. Несколько лет назад она переехала в другой таун, на Южном Треугольнике, нашла там работу. Сперва мы переговаривались по Сети, потом как-то всё реже и реже. Решив, что у Соланж новый роман, я перестала её беспокоить. И вот, спустя годы, эта запись. Я тогда чуть не поседела – хотела выключить, но как будто примёрзла к постели. Правители вообще частенько показывают людям разные ужасы про страдания изгоев – пугают…»

Придерживая за руку, Диксон сопроводила обратно – к импровизированной постели от такого же туалета. Её неослабное трогательное внимание подкупало, я всё чаще ловила себя на том, что начинаю по-особому относиться к гостье из прошлого. Гоня предательские мысли, продолжала рассказ.

-«Пугают, да. Но в тот раз эффект получился противоположным – я решила бороться. Стала сочинять короткие тексты о несправедливости и порочности общества, забрасывала их в Скайнет, анонимно подключаясь к техническим терминалам в общественных местах. Повторив это несколько раз, каждый раз потом искала в Сети свои призывы – и не нашла ни одного! Ни одного!! Поняла, дело в настройках файервола[23], брэйн автоматически отсекал все «неблагонадёжные» тексты. Я стала думать, что можно реально сделать ещё, и чем больше думала, тем становилось противнее выполнять рутинную работу. Конечно, я не сочиняла программирующие инсеты[24], но всё равно косвенно способствовала продолжению зомбирования, искусственному «замораживанию» сознания новых и новых поколений сэвэдж на уровне приматов…»

-«А потом по Скайнету на меня вышел некий Джон Доу[25] – представился членом группировки борцов за освобождение сэвэдж… Я развесила уши, поверила, а это оказался обыкновенный провокатор. Вскоре за мной пришли. Сколько-то месяцев следствия – и клетчатый комбинезон».

-«Почему сколько-то? Ты не помнишь?»

-«Конечно… Химией и пытками они нередко доводят диссентеров до безумия, полностью разрушают личность. Мне ещё повезло. Хотя, может, со стороны виднее. Я сумасшедшая?»

И в темноте почувствовала, как Дик улыбается в ответ. Захотелось прижаться к ней сильнее, обнять…

-«У тебя ещё не зажила спина!» – тотчас пришла испуганная мысль.

Теперь улыбалась я. Мой ангел так застенчива… Ну ладно, всему своё время.

-«Знаешь, вот дед говорил про богатые тауны Севера – а теперь, уже давно, севернее нашей нынешней широты вообще никто не живёт. Ходят слухи о засекреченных поселениях спецслужб в зоне вечного холода, но о них невозможно найти какую-то связную информацию».

-«Изменился климат, может, поэтому и не живут?»

-«Климат важен в первую очередь для кантри, их еда растёт под открытым небом. Для сэвэдж, у них нет жилищ с источниками тепла. А таунам всё равно, где стоять»…

-«Ну, Бог даст, разберёмся и со спецслужбами», – улыбнулась Диксон. –«А сейчас надо мне, пожалуй, метнуться за консервами».

В душе проснулась тревога. Впервые я позвала Ларису, тотчас почувствовав мысленный ответ. И обратилась с вопросом:

-«Где лучше напасть на горилл, чтобы близко от входа в метро? Только на какой-нибудь другой станции, не где в прошлый раз».

Дик была недовольна моей инициативой, но признала – вопрос своевременный.

Вслед за мыслеобразом появилась и его хозяйка. Вспрыгнула на ящик, улеглась, поблёскивая глазами. Предвкушение пира вызывало в ней довольно сильные эмоции.

-«Гориллы неохотно приближаются к выходам метро. В тот раз они разбегались от пуль, потому оказались рядом с лестницей».

-«Но они не знают, что стоящие на поверхности вентиляционные сооружения принадлежат системе метро», – предположила я. Крыса согласилась.

-«Может быть. Мы ведь не можем передвигаться по вертикальным колодцам, и никогда не появлялись оттуда». Диксон подвела итог:

-«Задача – найти венткиоск, стоящий как можно ближе к путям привычного перемещения зомби. Желательно, перемещения в одиночку… Пара пустяков, если использовать беспилотник[26]». Пошутив сама с собой, девушка сдвинула брови.

-«Но в целом идея мне нравится. Спасибо. Начнём собираться».

Снова на ней старые вылинявшие штаны, куртка. Впервые я увидела путешественницу во времени именно такой. Куртку, правда, пришлось подбирать заново – прежняя пошла на портянки. Но и эта одежда была больше Диксон на два-три размера.

Длинный страшный нож в ножнах на пояс, другой, поменьше – в сапог. Обувь у Дик мягкая, удобная, не чета моей… В карманы куртки и брюк – запасные магазины, пару горстей патронов, два тяжёлых ребристых «яйца» из металла, тоже оружие. Два пустых вещмешка за плечо, автомат.

И – прыг, прыг на месте! От неожиданности я прыснула, сорвав серьёзность момента. Спросила себя: что чувствую, и с удивлением поняла – да, хочу идти с ними вместе, С теми, кому я обязана жизнью. Быть рядом, помочь, подстраховать…

-«Будь осторожней», – хором подумали мы с дедом, он вслух добавил:

-Ни пуха!

Их шаги стихали в коридоре, а я осталась в компании с «калашниковым» – лежал рядом на стеллаже. Тут же два снаряжённых магазина и давно добитый в хлам «Богатырь» – тренироваться, благо похожи они, как две капли воды. Только сталь, вероятно, другая. А учиться мне ох как надо… Иначе буду только балластом, а это в мои годы – позор.

Вот стукнула едва слышно вдалеке решётка, мыслеголоса Диксон и её спутницы постепенно сливались с фоном ментала. Почему для восприятия мыслей важно расстояние? Непонятно… В одиночестве я думала, конечно, о ней.

Несмотря на внешнюю неторопливость, Диксон была человеком энергичным. Если не спала – не могла и минуты усидеть спокойно. Её сильные руки были вечно чем-то заняты. То она возилась с оружием, то собирала для меня второй вещмешок, то пересчитывала наши запасы, то вообще выполняла какие-то мудрёные физические упражнения для развития силы.

Вчера из остатков клетчатого комбинезона она соорудила мне бельевые шорты. Обрезала лишнее, а в верхней части пришила эластичную полосу ткани – бывший воротник.

Само это понятие – «шить» – стало для меня очередным открытием давно забытого старого. Существовал, оказывается, такой архаичный способ конструирования одежды, из кусков материала, скреплённых текстильной же нитью. Для примера Дик предложила рассмотреть любую из курток, которыми я укрывалась. И правда – швы, да нитки…

-«Бесконечное железо – зачем?»

Я не понял, о чём она спрашивает, мыслями был ещё рядом с Джес. Повторяя вопрос, крыса представила уходящий вдаль рельсовый путь.

-«А… Это как дорога, только для таких больших железных коробок, сцепленных друг с другом. Помнишь, на «Крещатике» ржавеет такой состав? В них раньше люди ездили под землёй. «Тарелки» летают по воздуху, а коробки ходили тут, под землёй, по «бесконечному железу».

-«Странные вы существа… Могли летать по небу, а ездили под землёй. Зачем?»

-«В небе летать дорого. Только богатые каждый день могли. А нас тут жило много, в городах. Например, в этом – три миллиона».

-«Миллион – это сколько?»

-«Тысячу раз по тысяче».

Пока крыса осмысливала масштабы числительных, я задумался над странностью давно исчезнувшего в прошлом мироустройства.

Кровопролитные «горячие» мировые войны с начала XXI века, казалось бы, ушли в прошлое, сменились неосязаемыми для народов экономическими и информационно-психологическими. Неудивительно – Средства Мозгового Изнасилования каждый день твердили, что войн вообще никаких нет. Результаты экономической агрессии мировых финансовых спекулянтов, например, именовали «кризисами», «рецессиями», «дефолтами» и ещё сотней разных имён. Как угодно, лишь бы налогоплательщики не понимали – во времена «кризисов» с потрохами скупают целые страны, а с бедняков сдирают последнюю шкуру, чтобы шить из неё белые перчатки богачам…

На этой станции до чёрта вентиляционных колодцев, и облазив их все, я чувствовал себя пару раз подряд поднявшимся на Останкинскую телебашню. «А ведь и её давно нет», – продолжала бередить раны память.

Мы выглядывали из полуразвалившегося венткиоска на светлеющее с каждой минутой небо. Здесь тропа горилл проходила удобнее всего, а бешено разросшаяся зелень превосходно маскировала засаду.

Какой удар выбрать? Трофейный тесак на вид помощней моего, но сталь не сравнить. Самоделку сладили из рессоры, я уверен в этом клинке. Но от длины лезвия зависит выбор удара. Так всё-таки какой?

Где-то на горизонте солнце поднималось выше и выше, заливая розовым светом угрюмые развалины, и даже они в этот час начинали казаться небезнадёжными. Жёлтый серп убывающей луны совсем низко висел над заметно покосившейся двадцатиэтажкой – то ли выпрямлял, то ли, наоборот, заваливал наземь утратившее равновесие здание.

Вскоре полоска месяца сделалась едва заметной. Ветер погнал по тропе тучу пыли пополам с пустыми обёртками от правительственных пайков. С высоты всё чаще доносились голоса птиц, они тоже готовились убить кого-нибудь, чтобы с наслаждением позавтракать. Мир жил привычно, как сто и тысячу лет назад: один закусит, а другой сделается пищей.

Лариска выдвинулась на аванпост – метрах в пятнадцати с другой стороны, мне ничего не видно, что там творилось. Укрылась в кузове легкового автомобиля, насквозь проросшем кустами, рассыпающемся в ржавую пыль. Она была уверена: даже если заметят – успеет сбежать.

-«Скорей, вообще побегут они», – самоуверенно заявила крыса, уповавшая на суеверный страх горилл перед подземными хищниками.

Наверное, Земля столкнулась с кометой много лет спустя после моего ухода – до сих пор не могу узнать ни одной марки машины. Логично, ведь дед, судя по его рассказам, рос уже в мире, не знавшем государств и границ. А теперь – снова всё с начала, «развитие по спирали»? Но где гарантия, что и в следующий раз тупая ограниченная алчность не задушит человечество?

Сегодня у меня предельно простая задача, как в компьютерной стрелялке. Завалил кого-нибудь – получи очки. Ещё неизвестно, какой из этих инстинктов «основнее» – размножения или убийства ближнего. Я не любил «стрелялки», а вот теперь как будто попал в игру. Примитив…

Да собственно, было ли в прошлой жизни лучше? Не менее тупая игра. Бoльшая часть людей выполняла работу, от которой ни малейшей пользы человечеству. А нередко – один только вред. Ещё непонятно, кто хуже – такие горе-работнички, или те, кто занимались имитацией бурной деятельности, ничего не делая вовсе.

Взошедшее солнце освещало останки тысячелетней цивилизации. Появился первый в это утро прохожий – молодая самка. Я не хотел её убивать, пропустил, передав Лариске:

-«В ней мало мяса». Та ответила иронией, догадалась, что пожалел.

-«Ну вот, теперь их много», – спустя полчаса доложил наблюдательный пункт.

По тропе гуськом проследовало семейство. Быкообразный папа впереди, за ним две молодые самки – не поймёшь, кто мама, кто дочь. А может, у них по две жены, я не изучал особенностей быта зомби. В арьегарде штук шесть детёнышей, позади самый маленький, ходит ещё с трудом.

Опять сидим, «курим». Кстати, о табаке. Как, оказывается, сильна психологическая зависимость от зелья! Конечно, мне неизвестна история этого тела в точности, но по косвенным признакам, девушка не курила. Дыхалка в норме, мышцы хорошо отзываются на нагрузку. В общем, с телом повезло, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Не дай Бог, переселили бы в какого-нибудь деда… Но при всех этих плюсах, желание курить не пропадало. Особенно в минуты ожидания, вот как сейчас. Однако, в засаде в любом случае не курят.

Ага. Вот, похоже, дичь – самое то! Самец, но не слишком здоровый, и при этом куда-то спешит, не смотрит по сторонам. В сапогах трудно бегать бесшумно, но это дело привычки. Гориллы низкорослы – отлично. Вкладываю в удар весь вес своего нынешнего тела. Есть!

Сердце, у них, похоже, осталось на прежнем месте. Теперь быстренько оттащить тушу в люк, пока не подоспел кто-нибудь.

-«Смотри в оба глаза! Я сейчас «носом в землю», – предупредил крысу.

Люк предусмотрительно оставлен открытым. Для надёжности полоснём по горлу – и головой вниз. За трекер оплачено! Теперь нужно внести аванс за консервы.

-«Идут ещё!», – сообщает Лариска.

Едва успел замести на тропе следы волочения тела и занять место в укрытии. Автомат убитого – под ноги, с ним потом.

Этих трое. Рисковать не будем. Жестикулируют как настоящие обезьяны. Понятно – накануне хорошенько развлеклись, теперь обмениваются впечатлениями. Гадость какая… Гориллы протопали мимо и скрылись.

-«Близко кто-нибудь есть?»

-«Нет, пока можешь расслабиться. Вот только времени у нас теперь немного. Мясо на дне колодца, запах неизбежно почуют местные. Можем опоздать».

-«Поняла», – неожиданно для себя второй раз подумал от женского лица.

Отсоединил магазин трофейного автомата, сунул в карман. Вот и эти трое – так похабно вспоминали о самках, что мне стало противно. Почему? Сам, что ли, не трахал баб во все дырки? Вот! Снова это чувство – как будто соплю проглотил. Шиза…

-«С противоположной стороны – три гориллы. Что-то несут…»

Те же самцы, что прошли четверть часа тому. На каждом одинаковые красные штаны – будто форма. Двое тащат довольно большой и грязный мешок, третий то и дело озирается, держа оружие наготове. И что делать? Явно что-то спёрли, боятся погони. Решаюсь.

Та-та, та-та, та-так! – первые две пули замыкающему, остальные – носильщикам.

Я уже возле них. Горло от уха до уха – раз, два, три. Теперь не очнутся. Разрядить их оружие, автоматы – в кусты, патроны в карманы. Теперь «ноги в руки» – впрягаюсь в первую тушу, вперёд! Задевая скобы, труп улетает в колодец. Тащу второго, думая крысе:

-«Бегом ко мне, уходим!»

Только подхватываю третьего, а Лариска уже на месте, из вещмешка выглядывает, возбуждённо шевелит усами.

-«Наблюдай за подходами, нас могут застать врасплох!»

Волоча мясо, краем глаза отмечаю – мешок, добыча горилл, шевелится, и вроде пытается ползти! Сталкиваю в люк третьего «мушкетёра», крысу – за плечи, «срочное погружение»!

Закрыть за собой, да поплотнее. Как ни уверяет Лариска, что постчеловеки от любой дырки в земле шарахаются, не хочется мне во время спуска получить очередь сверху.

По запаху почувствовав – дно колодца близко – я посветил вниз. Картиночка та ещё. Джес лучше не видеть. Или, наоборот, скорее привыкнет?

Первым делом затащил мертвяков в ответвления коридора. Колодец строго вертикальный, может простреливаться.

-«Ты какого выбираешь?» – это крысе.

На красных штанах объёмистые карманы – «надо проверить тоже», – думал я, снимая с первого самца нож вместе с ремнём. Остальных утащил подальше, чтоб мы с Лариской друг другу не мешали. В карманах первого обнаружился ещё нож, складной, довольно много патронов россыпью, какой-то упругий кубик в яркой упаковке размером с кусок мыла. На мой безмолвный вопрос крыса ответила:

-«Еда горилл».

-Так вот ты какой, северный олень, – пробормотала себе под нос, в то время, как Лариска вцепилась в свеженину.

Несколько шагов наощупь, фонарик надо беречь. Второй жмурок на своём месте, не сбежал. Что у него? Стандартный набор, но, кроме пайка, всё это нужные вещи. Пустой вещмешок постепенно заполняется добычей. Ножи, патроны. Больше пока ничего. Один тесак пострадал при падении – рукоятка вдребезги. Поясные ремни – дрянь, только у последнего более-менее новый, проколю дырочки подальше – Джессике сгодится.

Завтрак Лариски был в самом разгаре, когда мы обе ощутили прикосновение чужого сознания.

-«Здесь много мяса, вам столько не съесть».

Вкрадчивый мыслеголос другой крысы содержал явный намёк на взаимовыгодное сотрудничество. Моя союзница сделала перерыв. Первый голод утолён, почему бы и нет?

-«Меняем мясо трёх горилл на еду, запертую в железках, и другие железные вещи прежних людей».

Если мыслеобразы крысиной речи перевести в человеческие слова, вышло бы что-то вроде этого. А первой была картинка меня, стреляющей из автомата, и скалящейся рядом Лариски. Типа «всех порвём, как Тузик грелку».

Договорённость достигнута, и спустя пару минут мимо пошли крысы. Я чувствовал их настороженность, но не страх – они были на своей земле, и не видели серьёзной опасности в нашей паре.

Пока все чавкали, предпочёл удалиться в основной тоннель, воздух тут посвежее. Гориллы и живые не очень приятно пахли, а уж «аромат» внутренностей и вовсе не склонял к поэтическим размышлениям.

В тоннеле чувствовалась свобода, насколько это возможно под землёй. Жаль, больше не существует горючего, а то запустил бы какой-нибудь мотовоз, и – с прожектором, да на скорости…

Как там Джес, интересно… Вот, если вернусь с запасом еды, можно будет трогаться в путь. Хватит уже дедовы портянки нюхать.

Задержавшись на Джессике, мои мысли вернулись в собственное прошлое. При всём кажущемся благополучии глобализированного общества – «мир-дружба-жвачка» – в первом десятилетии XXI века стали нарастать апокалиптические настроения. Всё чаще появлялись книги типа «Метро 2033», «На развалинах мира», «Последний завет», «Закон фронтира», «Земля без людей». Однажды ради любопытства я набрал в поисковке «литература апокалипсиса» – и обнаружил, что только на одном из форумов знающий человек легко привёл список из более, чем двухсот книг по теме. Может, такая эпидемия началась только у нас, в пост-Союзе, не знаю…

Так, или иначе – предупреждения звучали огромным многоголосым хором. Однако, правящие «элиты» увлечённо приумножали собственные капиталы, а до всего прочего им не было никакого дела. Интересно, в каком эквиваленте у них эти самые капиталы сейчас…

Моего сознания достигла мысль Лариски:

-«Идти смогу, но очень медленно. Живот сильно мешает». Ответил сдержанным смешком.

-«Ну так ведь с собой же не унесёшь. Приходится впрок жрать», – оправдывалась крыса.

В этот раз нам выделили провожатого из местных – самец не был допущен к трапезе, видно, потому то и дело пытался идти быстрее, чем могла объевшаяся Лариска. На эту тему крысы препирались большую часть пути, а я получил возможность сравнить мыслеречь союзницы с обычной, так сказать, рядовой особью.

Небо и земля! Куцые, плоские образы, выдававшиеся самцом, не сравнить с Ларискиным «стереокино». Но задачу штурмана крыс выполнил – безошибочно вывел на цель. Какой складище здоровенный! Настоящий универмаг…

И в этом остались нетронутыми только верхние «этажи» ящиков. Интересно, не крысы ли употребили остальное?

Опять гимнастика в темноте… Запомнив, где что лежит, кладу на пустую полку фонарик, мешок, автомат – и наверх.

Того времени, что понадобилось на «инвентаризацию», Лариске хватило, чтобы проголодаться. Пока я с ног до головы обсыпaлся пылью и несколько раз расцарапывал руки, она неоднократно удалялась гадить, и теперь освободила место для новой порции еды. Обмен веществ просто-таки сверхзвуковой!

Вскрыв кучу ящиков с носимыми радиостанциями, электролампочками, аккумуляторными фонарями, керосинками и тому подобным, бесполезным теперь барахлом, я мог подводить итоги. В плюсе – пять ящиков консервов трёх сортов, родимые патроны 7,62х39, армейские ножи НР-40, майки х/б, спирт. Жилеты-разгрузки. Исключительно полезная вещь! Берцы, попроще, чем мои, но зато перемерив три пары, узнал: теперь ношу тридцать девятый. Хозяйственное мыло, спички! Никогда не думал, что буду радоваться таким находкам. И, наконец – настоящие бязевые портянки – пару я намотал себе тут же, «не отходя от кассы». Жалко оставлять хромовые Дикановские башмаки, но обувь должна быть по ноге, это самое главное.

Выдав на пробу Лариске по банке разных консервов, узнал, что у нас одинаковые вкусы, рыбе предпочитаем мясное.

Теперь другая задача – как утащить отсюда максимум возможного? Начал с жилетов – карманов на них много. Всю мелочь туда – магазины, патроны, спички. Ножи на ремень справа и слева. Тесаки, взятые у горилл, остались на складе, за исключением одного. Неуклюжие поделки, с привычным «ножом разведчика» не сравнить.

Попробовал надеть жилеты друг на друга – в принципе, можно, но только если в нижний пихать поменьше груза.

Дальше очередь вещмешков. Сюда консервы, портянки, майки, мыло и спирт. Хватило бы длины ремней, чтобы надеть их поверх обеих разгрузок! Пару берцев для Джес привязал на мешок снаружи. Влезши в лямки, я нагнулся вперёд, снимая мешки с полки – и чуть не упал. Вес всего навьюченного оказался на грани возможного для моих новых ног.

Нда – нагрузился-то я под себя-мужика… Ну ладно. Тело молодое, сдюжит. Поставив мешки обратно, решил собраться с силами, привыкнуть к ощущению груза.

До отвала накормив спутницу консервами, их всё равно осталось много, подумал:

-«Ну что, поползли, что ли… Теперь у нас обеих перегрузка – у тебя внутри, у меня снаружи».

Ответив эмоцией веселья, сытая крыса потопала из «супермаркета». Походкой пьяного матроса я последовал за ней.

Обратный путь получился трудным. Даже сделав несколько привалов, подходя к «Стадиону», я едва переставлял чугунные ноги. Можно было отдохнуть ещё, но я просто боялся не встать, потому и не рисковал садиться.

-«А если будем их звать вдвоём, они почувствуют раньше?»

-«Давай пробовать», – отозвалась Лариска.

Сосредоточившись на собственном мыслеголосе, вскоре заметил – стало полегче идти. До этого всё внимание было поглощено тяжестью груза, а тут – отвлёкся. А уж почувствовав мысль-отклик Джессики, я даже ускорил шаг. Уже совсем рядом, вот-вот! Топот башмаков навстречу. Ура! Я смогла это сделать!!

Ушла поисково-охотничья экспедиция, оставив меня в компании вонючего деда. Хорошо ещё, он сразу завалился спать, а не дефилировал перед моим носом. От постоянного лежания у меня давно болели бока, попробовала сесть. Босые ступни коснулись пола, это разбудило воспоминания. Я набросила куртку, зябко кутаясь в широченные полы.

Тьма, нагота, пустая и тёмная бетонная коробка камеры… Следователь был совсем молодой парень, но уже законченный садист. После многодневной пытки неподвижностью он всегда тащил меня в душ, приговаривая: «Мойся как следует, так приятней тебя обрабатывать». Это было его излюбленное словечко – «обрабатывать».

-Тебе не нравилось смотреть, как твою бывшую подружку обрабатывают сэвэдж? – много раз повторял палач, неторопливо совершая свои приготовления. –В то же время ты жалела этих идиотов. В твоей голове дерьмовая каша, но я вычерпаю её оттуда!

Всякий раз он изобретал всё более жестокие пытки, более изощрённые унижения. А в самом конце «сеанса обработки» меня ждал неизбежный пейнер[27] одновременно с изнасилованием.

-Хотела спасти кретинов от зомбирования? Ты очень плохо их знаешь. Но ничего, у тебя будет возможность узнать обезьян ближе. Очень близко! Сейчас, со мной – так, разминка…

Время от времени угрожая мне этим, следователь, тем не менее, откладывал изгнание. Сначала я не могла понять, почему. Он продолжал экзекуции, ничего не спрашивая, не требуя от меня ничего, что я отказывалась бы выполнить. Этого было, наверное, невозможно придумать – под конец расследования моя воля была раздавлена психотропами. Наслаждаясь абсолютной властью над человеком, садист просто приказывал и я немедленно выполняла…

Нет, хватит об этом! Так можно сойти с ума. Приказав памяти начисто вытереть все эти ужасы, решительно сняла куртку и начала приседать, правой рукой слегка придерживаясь за стойку.

В тюрьме, понятное дело, моё физическое состояние не улучшилось. Да плюс несколько дней малоподвижной жизни из-за дырки в спине – руки вообще высохли, страшно смотреть! Начинаем тренировки. Дик такая сильная, а я что же?

Разделив свободное время между тренировками с автоматом и физическими упражнениями, я несколько отвлеклась от воспоминаний, хотя полностью избавиться от них так и не смогла. Память – штучка своенравная, командам не повинуется.

Мысленные беседы с дедом не помогали – он беспокоился о своей Лариске, и положительных эмоций тоже не генерировал. В обеих головах копошились похожие рефлексии – вдруг то, а вдруг – это.

Уже довольно давно, с момента ареста, я привыкла думать о собственной жизни в прошедшем времени. Диссентеров не амнистируют, как известно. И вот, когда смерть занесла над головой топор – невероятное спасение! Это ведь один вариант из тысяч – чтобы Диксон и я встретились на той площади. Спустись она в метро минутой раньше – и от меня сейчас уже остались бы только кости. Мороз по коже. А теперь…

Что я чувствую?! Меня зовут? Дик!!! Вскочив, в чём была, я затормошила деда.

-They returned! Они вернулись, открывайте решётку!

-Кто? Што? Гориллы? Старик со сна абсолютно невменяем.

-Диксон и ваша Лариска! Я слышу их голоса!

Суетливо зашарив руками, дед подобрал автомат, с кряхтеньем поднялся с постели. Мне нужно было только пройти через решётку. Ничего не видя в темноте, я бежала, ориентируясь по мыслеголосу Дик, как по лучу маяка.

Налетев, заключила её в объятья – и вдруг поняла – мы падаем обе, и прямо сейчас. Удержать Диксон я не могла. Пытаясь не допустить жёсткого соприкосновения с землёй, всеми силами замедляла падение, одновременно поворачивая нас вправо, к спасительной стенке.

Есть касание! Опора найдена. Колени обессилевшей девушки подогнулись, она сползла по стене. Ранена?! Совсем холодные губы… Я пытаюсь вдохнуть в них своё тепло…

Кажется, получилось. В голове по-прежнему ни одной отчётливой мысли, зато Дик ответила на поцелуй. Едва уловимо, словно во сне, кончиками губ – но ответила! Сняла её неподъёмный заплечный мешок. Внутри будто камни.

-«Осторожнее, не разбей…» – сложилась первая слабая мысль.

Девушка приходила в себя. Оставив подругу на попечение разумной крысы, я потащила мешок в убежище. Дед так и топтался там, возле решётки. Отдуваясь, опустила ношу у ног:

-Там что-то деликатное, осторожно. И снова бегом назад.

Второй мешок – тоже долой! Диксон зашевелилась, пытаясь подняться, хваталась рукой за стенку.

-«Не рассчитала силы», – подумала виновато.

-«Больше не падай, не удержу». На всякий случай страховала её, прижимая к стенке.

-«Что же ты… без одежды…»

Только сейчас сообразила – стою в одних клетчатых шортах! Чуть отстранилась от Дик… Двусмысленно вышло. Оправдываюсь:

-«Да вот, в тюрьме приучили. И, в общем, тут тепло». Рука подруги ласково провела по плечу.

-«Пойдём…»

Поверх второго мешка я нащупала пару коротких бутс на шнуровке, похоже, мой размер. Ура!

-«Там много нужных вещей», – сообщила удачливая добытчица.

Доковыляв до склада, сложили имущество на полку. Едва поместилось на стеллаже. Невозможно представить, что всё это мог нести один человек!

Наряду с уже известными мне предметами – консервированной едой, металлическими ножами, патронами, спиртом, в карманах одежды и мешках оказались незнакомые. Специальная ткань для обматывания ног – раньше для этой цели Диксон просто резала ненужную одежду. Загадочные упаковки коротких желтоватых палочек с тёмными шариками на одном конце, какие-то грязно-жёлтые брусочки непонятного назначения. Нашлась и одежда для верхней части тела, лёгкая, с короткими рукавами, как у Дик.

Первые три часа измученная девушка лежала без чувств. Постепенно пришла в себя, попила водички, и позвала меня «постираться». Сразу не поняв, что и откуда мы должны вытирать, я вскоре догадалась. Брусочки ощелоченного жира были моющим средством, значит будем приводить в порядок одежду.

Люди таунов не знали многоразовой одежды, но я теперь не из их числа, придётся осваивать премудрости древнего быта. Поинтересовалась у Дик:

-«Во времена твоей прошлой жизни было выгодно очищать испачканную одежду?»

-«Появилось одноразовое бельё, но больше в крупных городах. Остальные – стирали, отдавали в химчистку. Вот мы сейчас будем осваивать стирку…»

Отыскав удобно падавшую с высоты струйку относительно чистой воды, Диксон отдала свой автомат, и принимаясь за работу, велела «слушать в оба». Конечно, что бы я могла определить на слух, если бы не наш «универсальный сканер» – Лариска.

-«Сперва намачиваем одежду, затем натираем мылом, особенно загрязнённые места…»

Инструкция была чрезвычайно подробной, потому что Дик сейчас всё это проделывала сама. Моющее средство издавало едкий неприятный запах, и я спросила, будет ли так же пахнуть одежда после того, как высохнет.

-«Запах грязи гораздо хуже. Кроме того, стирка дезинфицирует одежду, а в полевых условиях это очень важно».

Почему тут, под землёй, у нас «полевые условия», я конечно, не поняла, но решила – со временем соображу и это. Повесив бельё, Диксон стала намыливаться:

-«Вода не парное молоко, но градусов двадцать будет – вполне достаточно».

Закончив довольно длительную процедуру, напарница выбралась из-под воды обсыхать. Жаль, я не могла видеть её «in all glory[28]».

Следующая очередь моя, на практике постигаю преимущества скромного гардероба. У меня только шорты, тонкие, помещаются в ладони, а Дик пришлось стирать целый комплект – майку, трусы и портянки. Мыться целиком тоже ещё нельзя, только местами.

Пахучий скользкий кусок так и норовит выскочить из ладони, а я знаю, найти его в темноте будет непросто. Разве что опять звать на помощь крысу. Да и грязи тут на полу, наверняка…

Оптимизм всегда помогал – наголо остриженная перед изгнанием голова легко поддавалась мытью с помощью «мыла», а вот мой прежний kinky hair[29] сейчас превратился бы в нерасчёсываемый колтун. Радовалась я и тому, что не нужно вставать под воду целиком – всё-таки для душа температурка не очень.

Набросив сухую куртку, запахнулась, чтобы согреться, ногами потопала по тряпке, обтёрла ступни об голени, сунула в башмаки. Негнущиеся и грубые, они годились разве что на роль обувки после бани, чтобы кое-как до постели дошлёпать. Ничего, неделю назад не было и этого…

Насколько сильно меня изменила тюрьма! Попади я в такие точно, как здесь, условия до следствия, а не после – сочла бы жизненной катастрофой. Шутка ли: разом на пять-шесть веков в прошлое: нет элементарного – постели, одежды, воды и еды, нет даже света, всё надо добывать с превеликим трудом и риском.

Теперь, пройдя то, что я уже прошла, нынешние лишения воспринимала как некоторые неудобства, но не беду и никак не трагедию. Всё познаётся в сравнении. Тщательно вытерла руки, взяла у Диксон свой автомат.

-«Ну что, девушки, можно и закусить?» – мысль адресовалась мне и Лариске.

Да, у неё вроде, иных проблем, кроме продовольственной, не существует. Ни мыться, ни стираться…

-«А вот тут ты ошиблась», – донёсся мыслеголос крысы. –«Уже давно мой народ считает, что я слишком много времени провожу в обществе людей. Это серьёзная проблема…»

К роскошно сервированному ужину Дик выставила бутылку спирта. А может, было время обеда, под землёй чувство времени даёт сбои.

Первый раз в жизни я принимала внутрь этил перед вырезанием трекера, и теперь ни с чем хорошим его вкус не ассоциировался. Однако, выпила, беря пример с подруги. Налили и деду. Закусив новым сортом консервов, тот вскоре развеселился, что-то шамкал себе под нос, поблёскивая слезящимися глазами.

-Эх, девшонки, хорошо-то как с вами… Годиков бы тридцать-сорок скинуть, и вместе отсюда! На волю хочу, солнца, неба, обрыдло это метро… А мысли дедуси при этом были ой какие неделикатные.

Выпили по второй, старик, к счастью, быстро перешёл в фазу сонливости – борода стала то и дело склоняться на грудь.

-«Салатов у нас нет, падать некуда. Так что для него вечер отдыха завершен», – в характерной манере подумала Диксон.

Довели деда до лежанки, оттуда вскоре донёсся храп. Лариска поблагодарила за угощение и с достоинством удалилась к своим.

Моя голова тоже кружилась как-то странно, состояние напоминало возникающее под действием наркотика.

-«Ну, давай по третьей. За упокой нашего прошлого». Отпили, кто сколько хотел, из единственной имевшейся кружки.

Хоть и свет здешнего открытого огня тусклее зимних дождливых сумерек, сейчас у меня впервые появилась возможность спокойно разглядеть лицо спасительницы. Во время помывки подруга каким-то образом смогла подчистую удалить остатки сюрреалистической причёски, и теперь удовлетворённо поглаживала себя по абсолютно лысому черепу. Поглядывая на Дик, не могла не признать – так она выглядит лучше, появился некий определённый стиль.

Ощущая мысли, девушка в удовлетворённой улыбке приподнимала уголки влекущих, чувственных губ. Её прямые и строгие, но при этом, несомненно, красивые черты озарялись волшебным внутренним светом. Высокий чистый лоб, колдовские глаза, великолепный нос с милой горбинкой. Разве что подбородок чуть более тяжёл, нежели подобает женщине. Но это признак характера.

Аккуратные ушки прижаты к голове, как у пантеры, готовящейся напасть – не то, что у меня, лопоухой… Так и не успела сделать пластику, чёртовы эскулапы дорого дерут. В общем – передо мной сидела красавица.

Пьянящая жидкость раскрепощала, без малейшего колебания я мысленно показала Диксон, чем мы когда-то занимались с Соланж. Ответом была мгновенная и мощная волна желания, но при этом подруга почему-то подумала:

-«Не сейчас». В голову ударила обида.

-«You didn't like me?»[30]

-«Не говори глупости, ты слышишь мои мысли не хуже меня», – горячая ладонь легла на моё вздрогнувшее бедро.

-«Но почему??» Волна окатила тело, я дрожала, готовая наброситься на Дик прямо сейчас.

-«Ведь мы не одни…» – отчаянно передала подруга.

-«Not alone?»

-«Здесь старик».

Я как-то совсем забыла про деда. Уши запылали краской стыда. Какой коварный дурман, я совершенно обалдела. Взаправду с головой неладно, да и не только с головой. Good drinks, but strong like shit…[31]

Наскоро собрав со «стола», мы влезли на стеллаж, намереваясь последовать примеру старика. Я подтянула в изголовье кучу тряпок, укрыла обеих теми же полуистлевшими куртками. Привычно уткнувшись лицом в грудь подруги, запечатлела на нежной плоти сладостный, крепкий поцелуй.

В ответ Диксон целомудренно чмокнула в лоб, но хоть за талию обняла, и на том спасибо. Её пальцы нечаянно соскользнули в ложбинку на пояснице – я дёрнулась от нахлынувшего, изогнулась дугой, вырвался судорожный, со всхлипом, выдох.

Испуганная рука переползла на плечо, погладила, успокаивая. Было так хорошо, отчего-то из глаз потекли слёзы. Со мной творилось странное, в голове смешались обрывки мыслей, чувств, желаний.

И вдруг в сознании послышались незнакомые слова, зазвучала печальная, щемяще прекрасная мелодия.

Отыщи мне лунный камень, Сто преград преодолев, За горами, за веками, В древних складах королев.

Отыщи мне лунный камень – Талисман моей любви, Под землей, за облаками, В небесах, в любой дали…

И не думала, что петь тоже можно мысленно!

Помня, как мало знаю я древних слов, Дик стала передавать образы. Летняя ночь, пустынный берег южного моря. Прекрасная блондинка в короткой серебряной тунике, огромная желтоватая луна на бархате неба…

-«Спасибо… Селена магически прекрасна, как сама любовь. Я могу часами смотреть на неё в полнолуние, ощущать, как проникает внутрь этот лунный свет…» Обняла подругу, кончиками пальцев нежно погладила мускулистую спину.

-«Теперь ты спой что-нибудь, если хочешь», – Диксон явно отвлекала меня от ласк…

-«Не вспомнить песню, которая могла бы сравниться с этой. Давай лучше покажу тебе картины своей прошлой жизни, а ты мне – своей».

Увлекшись этой игрой, мы постепенно успокоились, и в какой-то момент я погрузилась в сон.

Она, что, за ночь так ни разу и не пошевелилась? Рука Дик по-прежнему покоится на моём бедре. Спит?

-«Доброго утра», – развеял сомнения мыслеголос, и наши губы слились в поцелуе. «О-о! Кажется, она оттаяла», – мелькнуло в голове.

-«Мы пили вчера, а я не хотела, чтобы в первый раз это было в дурмане».

-«Вот как, оказывается, дедушка тут не при чём? С тобой я всегда в дурмане!»

Впившись ртом в горячую спелую виноградину, я принялась забавляться с нею, жадно слушая едва различимые стоны подруги. Мне почти удалось справиться с её непонятной стыдливостью – вот ведь чудо, а по прошлой жизни она старше меня – когда тишину подземелья нарушил неясный кашляющий звук. Замерев, мы вслушивались в окружающий мир.

-«Дед, что ли, смеётся? Пойду, дам по шее, чтоб не мешал».

Я решительно сползла с полки, что-то надела, запахнулась, и пошлёпала к обиталищу старика. Неслышной тенью Диксон следовала рядом – не хотела, чтоб я причинила ему какой-то вред.

В таунах не существовало стариков – кто имел деньги, всегда выглядел молодым, те же, у кого денег недоставало, покидали мир по собственной воле, когда приходил срок. Наверное, поэтому во мне не было уважения к старости.

Дед оказался совсем плох. В мыслях заканчивающего земное существование не читалось ни грана сознательного – всеобъемлющий хаос и неосознанный страх перед бездной.

Судорожное, дыхание прервалось, иссохшая фигурка разом оцепенела. Рука Дик коснулась нижних рёбер, улавливая возможное движение диафрагмы, другая поднесла к губам старика отражающий предмет.

-«Так видно дыхание. Если оно есть… Кажется, всё». Она выпрямилась, ладонью закрыла деду глаза.

Собирались быстро, но без суеты. Не хотелось задерживаться в склепе сверх необходимого.

Завершив дела, потушили коптилку. Я светила фонариком, а Диксон с большим трудом затворила дверь в жильё умершего. Похоже, деревянную створку не трогали много лет, металлические части протестующе скрежетали. С силой задвинув засов, подруга пальцами обозначила ритуальный жест. Надо потом спросить, что это значит.

Мы тщательно оделись и обулись, обвешались мешками, грузно потопали к выходу в тоннель. Закрыв на замок решётку, Дик забрала ключ.

-«На всякий случай, вдруг придётся вернуться». Подумала крысе:

-«А будем прощаться – тебе отдам, вдруг ещё человека нормального встретишь. Там консервы остались, одежда, обувь, может, понадобится кому».

Необычная троица двинулись в южном направлении. В неизвестность. Собственно, для человека любое, самое близкое будущее – всегда неизвестность…

Спустя всего пару часов, во время первой остановки для отдыха, я поняла, насколько необходимы моему организму физические упражнения. Мышцы давно забыли, для чего нужны, и теперь вяло, неохотно пробуждались.

Я не порхала налегке: настояла на том, чтобы нести хоть треть общего груза. Жилет, несмотря на тяжесть рассованного по карманам, оказался на удивление удобным. Приходилось, правда, то и дело сдвигать его назад, чтобы грубая ткань не касалась спины.

Ещё – автомат, и мешок в руке, вешать что-нибудь за плечи мне пока рано. Диксон, конечно, нагрузила полегче, но любой груз – есть груз, а в таунах понятия «ручная кладь» попросту не существовало.

Крошечный дымчатый котёнок. Склоняюсь к нему, всматриваюсь в глаза. Голубые, наверное, помесь с сиамским. Глядит прямо, настойчиво, будто хочет что-то сказать.

Порыв нежности заставляет коснуться шёрстки губами… Шелковистая, мягкая, ласковая…

Сознание вернулось короткой чёрной вспышкой.

С плеча сняли толику груза, непослушное туловище качнулось, плечо упёрлось в твёрдое. Стена.

-«Осторожнее, не разбей…» Джес утащила вещмешок.

-«Что это с тобой?», – недоумевала Лариска.

Она предусмотрительно улеглась в отдалении – мало ли, мы тут все падаем, теряем сознание…

-«Жадность фраера сгубила. Вес оказался слишком велик…» Тьма метро подсвечена багровым. Это должно скоро пройти.

-«Так плохо знаешь своё тело? Какую часть жизни ты уже прожила?… Или следует думать «прожил»?» В мыслеголосе крысы неприкрытая ирония.

-«Не знаю…»

-«Как? И этого тоже?»

-«Меня перенесло в другой мир, вот сюда. Здешнему моему телу, похоже, осталось ещё две трети. Как минимум. Если пуля не остановит».

-«А мне, увы – только треть…»

-«Ты знаешь год собственной смерти?»

Лариска не успела, или не захотела ответить – вернулась Джессика, затопала вокруг меня, потянула с плеч второй мешок.

Вот сейчас, кажется, можно попробовать встать. Какая грязная стена… С протяжным стоном включились мышцы ног. Э, вы что это, теперь ведь намного легче!

-«Больше не падай, не удержу», – с неожиданной силой девушка прижала к стенке, словно к борту хоккейной коробки.

Все мои одёжки расстёгнуты, иначе б давно тепловой удар. Через майку на животе явственно ощутила прикосновение нежных полушарий Джес. Она не надела куртку… Услышав мысль, отдёрнулась, словно ударило током. Эмоция стыда. Почему она стесняется меня?

-«Вот, в тюрьме приучили…» Да… Я помню жуткие картины её прошлого.

-«Это мне?» – нащупав новые берцы, подруга взорвалась радостью. Женщины всегда неравнодушны к обуви…

Как попало свалили на полку добычу. Мою «рабочую» одежду – подальше: вся в поту, да в засохшей горилльей крови. После такой нагрузки общий массажик бы, баньку… Кстати, пора, пора. Вьючные животные сильнее потеют.

А нагрузочка, да… Оказалась великовата. Ну, зато теперь знаю свой «потолок». Нынешний. Обязательно надо его поднимать. Человек – такой агрегат: если не будет тянуть себя вперёд, постоянно развиваться – сразу начнёт деградировать.

Иными словами, чтобы нормально ходить, нам нужно заставлять себя чаще бегать. И это не только о физическом развитии – касается всех возможностей человека. Всеобщий закон энтропии никто не отменял.

Отдохнув немного, позаимствовал у деда опасную бритву, с полки кусок мыла. Позвал с собой Джессику – будем учить женщину стирке. «А сама-то я кто? … Н-да…»

Бытие определяет сознание. Вот нынешние богачи просто выбрасывают несвежую одежду, в таунах это считается нормальным, а гориллы на все сезоны имеют только штаны. Ну, или, майку – больше ничего. Тоже, наверное, привыкли, от наших курток бы наотрез отказались.

Мокрой, да без одежды в тоннеле не жарко. Дед когда-то натянул здесь проволоку из нержавейки, можно повесить бельё. Руки свободны, теперь возьмёмся за голову. Хуже уже всё равно не будет, сбрею к чертям эти клочья. Вот, и Джес они не нравятся…

Теперь порядок! Смыла остатки волос, придирчиво ощупала голову – кажется, удалось не порезаться ни разу.

Удивительное я, однако, существо – сочетание молодости и опыта. «Если бы молодость знала, если бы старость могла». А я и знаю, и могу. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить… Вот только о перемене пола майор Диканов не мечтал ни разу. Так, хватит плескаться, пора обсыхать. Стряхнув воду, попрыгал на месте.

Джессика уже намыливала бельишко, радуясь, что не нужно много стирать. Видела бы она, что такое «много». Хорошо, что у нас не будет детей… «Парень, да ты, никак, в ЗАГС собрался?» – съехидничало второе «я».

-«Загс» – это что значит?» – вдруг неожиданно проявилась Лариска, я аж вздрогнула.

-«Было у прежних людей такое место, где официально регистрировали постоянные отношения между двумя. «Семья» называлось».

-«А почему семь?…»

Слыша лишь звуки, я в мельчайших деталях представляла обнажённое тело Джес. Её потрясающую грудь, совершенную линию бёдер, соблазнительно босые ступни.

Почему моё новое тело так отзывается на близость однополого существа?! Это мучение, просто издевательство какое-то! В отместку я сильно ущипнула себя за грудь. Боль отрезвила на секунду, тут же всё началось с начала. До крови закусила губу – так хотелось её, прямо здесь и сейчас!!

Состояние, близкое к помешательству. Кто в ком живёт – майор Диканов во мне, или я в Диканове? Почему я всё чаще думаю о себе «она»? Что сейчас чужое – это тело, или мысли меня-из-прошлого? Теперь я понимала, как, должно быть, чувствуют себя шизофреники.

Каким-то образом удалось скрыть от Джессики этот приступ безумия, кажется, она ничего не заподозрила. Я решила хлебнуть спирта – может так станет полегче.

За столом мы разглядывали друг друга. Здесь, в темноте подземелья, нечасто можно позволить себе подобную роскошь.

Джес мысленно одобрила новую «причёску». Такой я нравлюсь ей больше. Да и по практическим соображениям – в сто раз удобней.

А я ласкала взглядом подругу. В ней всё прекрасно: грациозная стремительность уверенных движений, озёрная синь в глазах, лукавая улыбка, чуть приоткрытые манящие губы.

В очередной раз я удивлялась несгибаемому характеру Джессики. Только что вырвалась из палаческого застенка, и – никакой подавленности, ни тени печали!

Веснушчатое личико раскраснелось, глаза заразительно вспыхивали лукавыми искрами – внезапно девушка послала мне «видео». В огромной алой постели сладострастное переплетение смуглых женских тел: Джес с роскошной огненно-рыжей гривой и незнакомая мне тоненькая брюнетка. Боже, что они делают…

От нестерпимого желания кругом пошла голова, в ушах толчками пульсировала кровь. «Давай, в этом нет ничего дурного», – искушал женский внутренний голос. «Ты солдат или лесбиянка?!» – из последних сил сопротивлялся майор. Соперница тотчас парировала: «Одно другому не мешает». Нет, я не выдержу! «А может, лучше потом?»

Пререкание Дик и Диканова продолжалось, хотя оба спорщика уже понимали, кто победит. Впервые за всю жизнь я пассивен в интиме, и оказывается, это приятно, когда тебя добиваются…

Конечно, шортики ещё не высохли, тут не придерёшься, но вот майку надеть Джессике было можно, я ведь их принесла. А девушка как будто забыла об одежде – юркнула на полку au naturel[33].

Ложиться в майке рядом с обнажённой женщиной показалось мне верхом глупости, пришлось разоблачиться тоже.

Джессика заботливо укрыла меня «одеялами», потом прижалась всем телом и жадно поцеловала грудь. Внизу живота сладко заныло, правая рука сама собой очутилась на девичьей талии. Случайно пальцы скользнули по пояснице… О, чёрт, я не хотела! Как же мне тебя успокоить… Колыбельной для взрослых?

Песня понравилась Джес. Мне стало любопытно – что поют сейчас в «таунах», но подруга предпочла обмен мыслеобразами прошлого.

Вот тогда я впервые увидела охраняемые посёлки богачей… Первое впечатление – райские кущи. Внешне таун напоминал ботанический сад. Пышные, искусно подстриженные растения, море цветов, бассейны, фонтаны, улыбающиеся люди в цветных свободных одеждах. Птицы, животные, рыбы. Транспорт только воздушный. А уж в квартирах – таких роскошных интерьеров я никогда не видела. Разве что в кино. И это «апартаменты» обыкновенного техника?

Хотела спросить, где производят все эти фантастические вещи – «летающие тарелки», транспортные кабины, оборудование ТВ, автоматизированные бытовые комплексы, наконец. Но сознание Джессики было уже заполнено размытыми видениями снов. Кстати, весьма занимательных…

Но что-то в этой системе не складывалось. Раздумывая о возможном местонахождении заводов, я вскоре тоже заснула.

В вечной тьме можно спать сутками, и сколько прошло времени, я понятия не имела. Сонное дыхание подруги под боком напомнило о вчерашней любовной атаке.

Вот чего, спрашивается, я упирался? Надо учиться жить в новом теле, не ложиться же с мужиком… От этого аж передёрнуло, Джес почувствовала движение и проснулась. Наши сознания тотчас обнаружили друг друга.

-«Доброго утра».

Девушка потянулась, явно умышленно задев своей грудью мою. Взаимный поцелуй был откровенен и сладок, дурманил не хуже вчерашнего спирта.

«О-о! Кажется, она оттаяла», – обрадовалась Джессика, набросившись на меня со свежими силами.

Наши губы и лица соприкасались, я видела её с закрытыми глазами. Как солнечный лучик, чудом проникший в заброшенное метро, принесший в мрачное подземелье тепло и ласку. Это последняя капля. Я больше не собиралась отталкивать подругу! Дрожа, прильнула всем телом, заключила в объятия. Уже знала, чем именно мы займёмся, когда идиллию нарушил непонятный звук.

-«Дед, что ли, смеётся? Пойду, дам по шее, чтоб не мешал». Подруга вскочила, я следом. А старик, оказывается, расставался с жизнью.

Агония продлилась недолго. В конце судьба сжалилась над ним – отняв целую жизнь, наградила скорой смертью. Я закрыла деду глаза:

-«Наверное, это знак. Нам пора».

Не прошло и часа, как полностью экипированные, мы шагали за Лариской. Сырой ветерок приятно холодил голову, я чувствовала бы себя комфортно, если б после вьючного марафона не так сильно болели мышцы.

В течение дня мы неоднократно встречались с крысами. Наш проводник обменивалась с местными парой-тройкой образов, и это позволяло идти дальше. Однако, чем больше мы уходили от «Республиканского стадиона», тем меньше уверенности оставалось в Лариске. Социальные связи крыс, как выяснилось, теряются на большом удалении от границ ареала.

Но по крайней мере, она вовремя почуяла агрессивных чужаков. Впрочем, как и они нас. Едва уловимое прикосновение сознаний, тотчас разрыв контакта, и спустя несколько минут – множественный контакт. Охранение обнаружило нарушителей, выступили силы быстрого реагирования.

-«Вас не звали, возвращайтесь обратно!» – грозно передал кто-то из местных.

Мы заранее договорились с Лариской – если, по её мнению, драки не избежать, она просто начинает целеуказание. Все запомнили, где какие отметки на стрелочном циферблате часов. Втолковать это Джессике было не проще – подобных циферблатов в таунах не существовало.

Потому, услышав от крысы «Одиннадцать, двенадцать, час – их больше десятка», я среагировала немедля. Одиночным в потолок, для подсветки, – и полрожка веером во тьму. Двумя секундами позже Лариска подумала Джес:

-«Двенадцать, час, два – четверо!» И она – молодец – мгновенно открыла огонь. Длинные искры рикошетов от рельс, визг, хрип, рычание.

В какой-то мере и я могла уловить местонахождение противника – тот зверь, что умел говорить, излучал мысли – можно было стрелять на них, как на свет или звук.

-«На двенадцать – бежит навстречу одна!»

Встретив бесстрашное животное градом свинца, я ощутила – чужой мыслеголос «отрезало», вожак убит.

-«Идёмте, пока не сбежались остальные». Лариска первой метнулась вперёд.

-«Все целы? Джес, Лариса?» – ну, слава Богу…

Следующие полчаса нас вяло, но неотступно преследовали. То и дело я слышала: «Шесть часов – много!», поворачивалась кругом, занимала позицию для стрельбы с колена. Медленно вела стволом слева направо, и как только он совмещался с целью, крыса думала: «Есть!»

Короткая очередь, жалобный визг – и мы снова могли идти какое-то время. Через пять-семь минут стая вновь приближалась, и всё повторялось сначала. Наполовину опустел второй магазин, когда твари, наконец, отстали. Похоже, мы просто покинули границы их территории.

-«Не споткнитесь, прямо между рельсами куча костей!» – предупредила Лариска.

Я полезла за фонариком – так и есть, какой-то бедолага закончил жизненный путь в этом тоннеле. Слабый луч обнаружил в рассыпавшемся скелете клочья чёрно-жёлтой «шахматной» ткани.

-«Там ничего кроме костей, никакого железа?» Крыса помедлила.

-«Железа нет, есть одна странная тёплая штука…» Поворошив останки носком башмака, ничего не нашла.

-«Она небольшая. Где-то я уже видела такую», – Лариска сама взялась за дело, вскоре указав носом: –«Вот, блестит…»

Штука была, по виду, каким-то ювелирным украшением, типа бриллианта, или какого другого драгоценного камня, я в них не разбиралась. Джессика потянулась рукой.

-«Обожди». Я достала бутылку спирта, немного плеснула, обтёрла.

-«Мало ли какая зараза…»

Кристалл размером с фалангу пальца был, несомненно, красив, но вряд ли чем-то полезен. Подруга бережно подняла, перекладывая из ладони в ладонь.

-«Что, и вправду тёплый?» Я тоже дотронулась. Градусов сорок[34], не меньше. Фантастика. Джес опустила стекляшку в карман. Двинулись дальше.

До выхода на поверхность, как говорила крыса, оставалось совсем немного, и мы решили не останавливаться на отдых. Хотя, один раз на пару минут задержаться пришлось. В тоннеле заметно поднялся уровень воды, решили переобуться, сменить берцы на башмаки. Приходилось беречь обувь.

Едва успели миновать «Голосеевскую», как в нескольких метрах сзади послышался грохот рушащегося камня, шипенье и плеск. Судя по звукам, развалилась часть тюбинга, не выдержав многолетнего напора грунтовых вод. Пенный поток тотчас настиг сзади, вскоре мы шли уже по колено в воде. Джессика держалась молодцом, хотя идти, раздвигая волны, и мне было непросто. Крысу пришлось нести. Предложила ей возвращаться – отказалась.

-«Во-первых, меня сожрут сородичи тех, кого только что постреляли, а во-вторых, я уже говорила – стая плохо оценивает слишком тесное общение с людьми. Там никто уже меня больше не ждёт».

В моём прежнем мире придумали много хиханек на тему «света в конце тоннеля», но я разом забыла их, когда этот свет в самом деле забрезжил далеко впереди.

Представив затяжной пологий подъем в бетонном жёлобе выхода рельс на поверхность, я предпочла так откровенно не подставляться. Потратили не меньше часа на поиски незалитого водой вентиляционного колодца, но поднялись наверх более безопасным способом. Чем скромнее дырка в земле, тем, по идее, меньшую опасность она должна представлять для местных горилл.

По пути подруга рассказывала о жизни в поселениях для богатых. Информация постепенно накапливалась в голове, и чем больше её там оказывалось, тем сильнее становилось ощущение –что-то с этими «таунами-даунами» не чисто!

Вентколодец окружала характерная для нынешнего городского пейзажа «бешеная зелёнка». Мы первым делом переобулись, сняли мокрую одежду – может, с ботинок хоть вода течь не будет.

Когда лезли по скобам, я ощутила в груди какой-то дискомфорт. Жилетом, что ли, эту молочную железу надавило? Вроде маленькая совсем. И вообще, я не собираюсь никого выкармливать!!

Тут было теплее, чем в метро, пока решила снять разгрузку. Сложив мешки и лишнюю одежду в углу, где почище, предложила Джес отдохнуть, а сама вместе с Лариской занялась круговым наблюдением. Столетняя пыль забила металлическую сетку, пришлось сперва делать уборку, опротивевшую мне ещё с курсантских времён.

Движения не замечалось, никто из нас не ощущал поблизости постороннего присутствия. Шло время, подруга радовалась отдыху и подумывала о еде, а мне хотелось как можно скорее выбраться из города.

Хорошо, что Лариска пошла с нами – незаменимый прибор наблюдения! И ей охотиться не надо – прокормим себя, прокормим и её. А ещё, признаться, я как-то к Лариске привыкла…

Еда, конечно, дело хорошее, но чистка оружия – в первую очередь. Навинтив ёршик на шомпол, я поплевала на него, намылила – и вперёд, снимать нагар со стенок ствола. Спросила Джес:

-«В таком городе много мест выдачи пайков?»

Она повторяла мои действия, так что мы сидели друг напротив друга, занимаясь одинаково высокоинтеллектуальным трудом.

-«Зависит от количества сэвэдж. Места выдачи, конечно, в центре, там же концентрируются гориллы. По логике, здесь, на окраинах, их плотность должна быть меньше».

-«Я правильно поняла – спад суточной активности зомби наступает ранним утром?»

-«Верно. Любят долго поспать, рано не ложатся». Вычистив копоть, протёрли стволы насухо, смазали салом. Снаружи сумерки – за плотной пеленой серых облаков не отыскать солнце.

-«Какое сейчас время суток?» – спросила у Лариски.

-«Темнеть скоро начнёт».

-«Тогда подождём ночи. Ты далеко горилл чуешь – двинемся в темноте. А пока отдохнём и немного перекусим… Штаны заодно, может, просохнут».

Преимущества безмолвной беседы особенно ценны в засадах. Тут и вилкой о банку стукнуть боишься, тем более разговаривать вслух. А молча – сколько угодно.

-«Стало быть, мы все теперь – изгнанные», – резюмировала я, открывая банку свинины.

Надо сказать, в глубине души не была уверена, что доживать век в теле Диканова было бы интересней. Служба заканчивалась. Выслуга набрана давно, а очередная реформа армии – по сути, её дальнейшее сокращение – означала для меня неизбежное увольнение в запас. На гражданке без врождённого умения продавать или круглосуточной готовности лизать задницы «боссам» о нормальном заработке можно не думать. Так что был бы сейчас военным пенсионером или сторожил автостоянку. Разве б только кто-нибудь из сослуживцев, может, помог – взял по блату в «службу безопасности» банка, или инкассатором. Но на такие должности конкурс отставников больше, чем при Союзе в МГИМО.

А тут, Бог даст, поживём нормально – к тяготам быта не привыкать, а то, что скучать не придётся – факт. Предполагаемой конечной целью всего нашего путешествия были земли в районе бывшего Крыма. Может, найдём постоянное жильё.

Хотелось также взглянуть на каменистые острова, что остались от бывшей Тавриды после повышения уровня океана. Там размещался один из таунов – Тартар…

Джес пугала совершенно непреодолимой системой охраны. Не менее непреодолимым мне казался пролив, образовавшийся на месте Северного Крыма – судоходство, как я понимаю, в данное время на планете отсутствовало.

Да и вообще, если население каждого охраняемого посёлка почти наполовину составляют охранники и агенты спецслужб, одиночке с оружием забытого века там совершенно нечего делать. «Рэмбо-6» не покатит.

А хочется с правителями разобраться, ой как хочется. Только знать бы, где мой конь богатырский пасётся, где меч-кладенец лежит. Н-да…

-«Это что за бессмыслица?» – хором удивились спутницы.

-«Так, фольклор…» Джессика почесала бровь.

-«Объяснение одного непонятного слова другим – весьма оригинально»,

А ведь верно, понять что такое фольклор им и вправду тяжело. Сказок ещё не было у крыс. Из поколения в поколение они передавали чисто практическую информацию. У таун-людей, напротив, сказок не было уже. Как не было бабушек и внуков, не было семей вообще.

-«Это неофициальная устная информация о событиях, возможно происходивших в далёком прошлом. Украшенная художественно-поэтическими деталями. Часто рассказывается детям в целях информирования и развлечения». Я и сама удивилась, как осилила такое определение.

Слегка утолившая голод Лариска подумала о своём: «Чем больше съедим – тем легче нести».

Моя ответная мысль на тему неясности общего будущего убедила спутницу: лучше пока воздержаться.

-«Со стороны города приближаются несколько горилл!» – вскоре обрадовала она.

Взобравшись на ржавый электромотор, я проследила взглядом кучку самцов в разномастных штанах. Интересно, что это они потеряли за городом… Не иначе, охотники за ушами. Протопав своей дорогой, зомби ушли, а мы снова могли обмениваться неторопливыми мыслями.

-«Откуда в таунах техника?» – я прищурилась на опять было задремавшую подругу. Расклеив левый глаз, она зевнула, потом сфокусировала зрение на мне.

-«Да… А ведь тогда их ещё могло и не быть».

-«Их?»

-«Ну, стрейнджеров[35]».

Джессика перенесла вес на противоположную половинку седалища и вытянула голые ноги в берцах на середину не особенно просторного укрытия. Оставшись в одной майке и полупрозрачных шортах, она с каждой минутой тревожила меня всё сильнее.

-«Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробней…»

То, что она подумала, с первого раза не хотело укладываться в моей голове. Пришельцы??

-«Так что «поподробней» – мне известна лишь официальная версия, а это, как всегда, не более одного процента правды. С детства все мы знаем, что в сорок втором от П.К. стрейнджеры вышли на связь с триумвиратом[36] Каннаверал. Якобы выбрали именно его из-за остатков докометного космодрома, замеченных поблизости».

-«Ну вот, не прошло и полминуты с тех пор, как я подумала: «Здесь не соскучишься».

-«Тебе скучно со мной?» – шевельнув коленями, ухмыльнулась Джес.

Я приласкала её долгим взглядом, подруга благодарно ответила. Мелькнула шаловливая мысль, но в этот раз пересилило любопытство.

-«Всю пропагандистскую чушь я тебе повторять не стану. Результатом контакта стала регулярная доставка во все тауны гуманитарной помощи в количестве, достаточном для сохранения жизни на Земле. Поскольку приносить еду в клюв каждой гориллы стрейнджеры были не в состоянии, а может, просто не хотели, эти обязанности взяли на себя правительства таунов. Вот для этого как бы и предоставляется соответствующая техника».

Рассказывая, подруга механически вертела в руках давешний «бриллиант». Почувствовав иронию, добавила:

-«Да, в раскладку не вписываются бытовые автоматы, обеспечивающие комфортное существование таун-людей. Они не нужны, чтобы распределять гуманитарную помощь. Ответа на этот вопрос у меня нет. Их много, вообще, вопросов, гораздо больше, чем ответов. Поэтому я и стала диссентером…» Полученная информация заставила надолго задуматься.

-«Ты представляешь по карте, где мы находимся, есть ли по пути на юг другие тауны, есть ли города, населённые гориллами?» Джессика прикрыла глаза, представила карту. Великолепно! Я рассматривала её, как будто держа в руках.

-«Мы сейчас примерно здесь», – на южной стороне окраинных кварталов замигал белый огонёк.

-«Понятно. Остатки строений будут тянуться ещё километра четыре, потом ничейная территория».

-«Ну да, сэвэдж не строят жилищ, а кантри ближе полсотни километров от зомби никогда не селятся. И замечено – молодые кантри, создавая новые поселения, стремятся отодвигать их всё дальше и дальше».

Осторожно ступая между двумя ржавыми железными балками, по которым в докометные времена ездили люди, я удивлялась – насколько удобней новые бутсы!

Вроде бы, материя грубая, почти не эластичная, а насколько лучше ботинок из той же исторической эпохи.

-«Обувь по размеру, это немаловажно», – передала Дик.

Мы шли почти рядом, она на шаг впереди. Будучи хозяйкой здешних мест, шествие возглавляла крыса.

Как только подруге удалось подобрать обувку без примерки? Один раз взглянула на мои ноги… Нет! Она отчего-то любила разглядывать мои босые ступни…

В таунах для подбора одежды-обуви используют специальные системы – сканируют человеческое тело и передают информацию синтисайзеру[37]. Потому всё по размеру.

А вот интересно, удастся ли мне когда-нибудь научиться наматывать на ноги длинные куски материи так ловко, как это делает Дик?

Моя вторая встреча с большой стаей крыс-мутантов оказалась не столь волнующа, как первая. Теперь рядом Диксон, с нами шла Лариса, могла объяснить: мы не желаем подземным жителям зла. Но, весь путь, увы, проделать спокойно не удалось.

Зверей пришло много, мрак впереди сочился ненавистью, зеленоватые пятна агрессивных эмоций крыс зловеще колыхались над полом. Кто-то из них соперничал с Лариской в умении внушать. Стало страшно – достаточно одного укуса, и человек в этом мире уже приговорён. Тут нет антисептиков, нет медицины вообще!

Сдвинув вниз механический предохранитель оружия, я взвела пружину и направила ствол в сторону тварей. Руки мелко дрожали. Хорошо, в темноте этого никто не заметит.

Наша союзница стала передавать Дик, где находится враг. Мы были практически слепы в беспросветной черноте, лишь примерно представляли, откуда исходят чужие эмоции и мысли.

Грохот! Вспышка выстрела на долю секунды осветила место будущей схватки. Грязно-чёрная кишка тоннеля, обглоданные куски кабеля на стенах с обеих сторон, проржавевший до дыр трубопровод и серая шевелящаяся масса жутких звериных спин впереди. Автомат подруги застучал без перерыва. Дело нашлось и мне, донёсся Ларискин голос:

-«Двенадцать, час, два – четверо!» Это прямо передо мной и до тридцати градусов вправо.

Нажимая спуск, я думала – как можно в кого-то попасть, если… И в этот миг ясно почуяла мысль кого-то из тех, в серой толпе. Ствол чуть двинулся, сам собой.

Частые вспышки, гром выстрелов! Тяжёлый автомат забился в руках, как живое существо. Я боялась не удержать его, но кажется, вела стволом куда надо, следуя подсказкам крысы.

Тишина наступила внезапно.

Щекотало в носу – тоннель наполнился кислым запахом сгоревших химикалий. Перед глазами плыли красные круги, в ушах билось эхо выстрелов. Мы все целы, отлично…

Двинулись вперёд, осторожно переступая через трупы зверей. Спине так холодно – а вдруг, какая недобитая тварь? Миновав кучи окровавленного мяса, ускорили шаг. Нужно уйти как можно дальше, как можно скорее. Меня всю трясло, зубы громко стучали, я боялась – услышат.

Хорошо, в этом месте хоть ровный пол. Попав в подземку впервые, я вообще с трудом могла передвигаться по деревянным cross-beam[38], скреплявшим железные балки пути. Частота моего шага не совпадала с расстоянием между этими штуками, в темноте нога то и дело срывалась, ходьба превращалась в мучение. А тут участок тип-топ – неровности занесло намытой за десятилетия почвой, они вовсе не чувствовались под подошвами.

Ритмичные движения, тяжесть груза – всё это вскоре сбросило нервное напряжение. Но не прошло и десяти минут, как Лариса опять почуяла стаю. Нас догоняли.

Обернувшись, до боли в глазах всматривалась в вечную ночь, пока не догадалась смежить веки. Так легче. Расширяя незримую сферу мыслеслуха, почувствовала на самой границе, вдалеке, безмолвный шелест и шипение злобы.

Диксон приготовилась к стрельбе, я поймала себя на желании зажать ладонями уши. Нет, нужно привыкать… Всего три оглушительных выстрела – и у врага потери.

Теперь крысы рвали кого-то на части, пожирая то ли труп, то ли раненого, а мы торопливо увеличивали расстояние в надежде оторваться от преследователей.

Всего четыреста с лишним шагов, и нас снова настигли. Всё повторилось. Я и думать боялась, что было б, вздумай они бросаться всей стаей, как в первый раз.

Дик отбила четыре атаки, а потом они, вроде, образумились. Семьсот, восемьсот, тысячу шагов – Лариска молчала.

-«Не споткнитесь, прямо между рельсами куча костей!» Я вздрогнула, ожидая услышать пугающее «Шесть часов – много».

Кости на рельсах. Подруга зажужжала лайтером – первое, что я увидела, были остатки клетчатого комбинезона. Изгнанный!

Теперь уж и не поймёшь, отчего погиб – трекер взорвался, или загрызли крысы.

Подруга спросила Лариску, нет ли чего металлического среди останков. Откуда… Голыми руками таун-человек неспособен справиться с сэвэдж, а палачи не выдают оружия обречённым.

По крайней мере этот Джон (или Джейн?) Доу оказался достаточно смел, чтобы уйти в подземелье и не доставить садистам радости наблюдать за собственной кончиной через сателлит.

Однако, крыса что-то нашла в костях… Слабый лучик света выхватил сияющую звезду, великолепный чистый кристалл. Как под руку что толкнуло – «возьми его». Живое тепло, маленькое одинокое чудо! Не место ему в безнадёжном подземелье.

Кристалл тёплый на ощупь, градусов сто сорок[39]. И какой-то упругий весь, явно не камень. Но что? В нём долговечный источник энергии, стало быть, вещь из тауна. Но как изгнанному удалось его унести? Как вообще нагой человек может что-то спрятать?

Мы постепенно приближались к выходу, я ловила себя на желании ускорить шаг, несмотря на усталость. Под ногами всё чаще слышался плеск, из стен слева и справа журчали стекающие струи. Вода пробила пути сквозь источенные временем стены.

Пришлось снимать новую обувь. Других бутс нет, и неизвестно, будут ли вообще когда-нибудь. Дальше пошли по сплошному потоку, а вскоре – непосредственно в нём. Ботинки отяжелели, разбухли. Вот за нашими спинами что-то рухнуло – завалит?!

Волна настигла, толкнула в ноги, я покачнулась. Уровень поднялся мгновенно, обувь залило, штаны промокли до колен, выше – до середины бёдер! Спасая мешок, подняла его на плечо и уже едва брела вслед за Диксон, толкая коленями неподатливую воду.

Подруге ещё тяжелее, вдобавок ко всему грузу она взяла на руки крысу, иначе той пришлось бы плыть. Лариса решила не возвращаться к своим, которые стали чужими, предпочла общество людей.

-«Свой среди чужих, чужой среди своих – ситуация знакомая», – подумала Дик. –«Если белая ворона не захватит верховную власть, стая неизбежно изгонит её. Ксенофобия…»

Далеко впереди мелькнуло крошечное пятнышко света, и с каждым шагом вода начала отступать. Тоннель поднимался на поверхность. А нам не удастся выйти так просто – опасно.

Неутомимая подруга обследовала все служебные помещения, каждый отходивший от тоннеля коридорчик, а я уже просто валилась с ног. Ладно, хоть шли теперь по сухому, мешок можно было просто нести в руках.

Перед входом в очередной закуток я останавливалась, опускала на пол груз и приваливалась к стенке. Небольшая передышка пока Диксон выясняла, можно ли отсюда выбраться наверх. Приходя в себя после «водяного похода», я постепенно восстановила способность соображать. Сразу подумалось: «Вот, я-то отдыхаю, а она продолжает таскать целую тонну груза, да ещё по тесным захламлённым коридорам!»

Тут не было постоянного движения воздуха, как в тоннеле, и я почувствовала исходящий от тела запах. В тауне физические нагрузки не имели подобных последствий – в любом спорткомплексе после тренировки душ или бассейн, по выбору. Здесь же можно было искупаться разве что в грязном потоке. И фена потом не будет…

-«Я нашла колодец!» – в сознание проникла радостная мысль Дик.

Лазать по скобам нужно с обеими свободными руками, и я было собралась надеть на плечи мешок, но подруга не позволила:

-«Всё равно за раз не поднимемся, нужен пустой мешок для Лариски».

Она отправилась в первый рейс наверх, а мы с крысой остались на дне колодца.

-«Тоже не знаешь, что за предмет мы нашли?» Одной из главных черт характера Лариски было, несомненно, любопытство.

-«Таких не видела ни разу… Может, игрушка правителей»

-«Это кто такие?»

-«Высшая из каст. Таун-люди бывают трёх разных каст, рождаются с определённой кастовой принадлежностью, с ней же и умирают, когда приходит срок».

Я попыталась пальцами отлепить от бёдёр мокрые брюки – какое там… Но это ощущение было мелочью по сравнению с тем, что переживали несчастные ступни, вымачиваясь в ботинках. Это напомнило пытки. Только тогда я была обездвижена и не знала, сколько часов придётся терпеть. Сейчас же надеялась – вот поднимемся наверх, и можно будет раздеться.

-«Про касты мне тоже интересно, послушаю с удовольствием», – передала Диксон. Она уже выбралась на поверхность. –«В наше время общество было более лживым. Классовая система, похожая на нынешние касты, маскировалась лозунгами о свободе выбора. Каждый, мол, волен выбирать, богатым ему быть, или нищим».

-«Пропаганда…»

-«Пропаганда», – эхом откликнулась Дик.

-«Пропаганда – это что такое?» Мы обе уже ждали этого вопроса, и безмолвно рассмеялись.

-«Пропаганда – попытка правящих при помощи лжи заставить народ поступать так, как выгодно только им». Я позавидовала умению подруги мгновенно сочинять формулировки.

-«Да, лгать мы не умеем», – призналась Лариска.

-«Научитесь», – невесело пообещала Диксон. –«Это мир лжи, здесь невозможно иначе… Вот, разве что у пришельцев с враньём дело обстоит иначе»

Интересно, оказывается, в старом языке было специальное слово, обозначавшее стрейнджеров! А самих стрейнджеров не было – парадокс… Подруга спросила:

-«Ты видела живьём хотя бы одного?»

-«По видео. Но это всё равно что не видеть вовсе. Реальную съемку невозможно отличить от моделирования».

-«И всё же – какими их показывали?»

-«Хуже горилл…»

Память подсунула страшную картинку из прошлого – в виртуальной реальности следователь несколько раз заставлял меня совокупляться со стрейнджерами. Сначала с одним, потом с двумя и тремя одновременно. А потом, уже в реале, бесконечное количество раз принуждал смотреть эти видеозаписи, пока мне не начало казаться, что всё это было на самом деле.

-«Мерзость – свет не видывал. Нечто вроде полуразложившегося трупа, запах соответствующий. Зелёная кожа вся в пятнах, тела асимметричны, голова неправильной формы, рот на боку, шерсть торчит из ушей и носа».

-«Жанр фильма ужасов у вас сохранился?»

-«Конечно. Только в фильмах страшилища всегда играют за плохих парней, а стрейнджеры, наоборот – спасители человечества, им всеобщий почёт и уважение».

Дик спрыгнула со ступенек, шагнула ко мне, обняла:

-«Извини за это воспоминание, я не хотела…» Она рядом – разве можно упустить случай поцеловаться!

-«Давайте поскорее наверх, а?» – напомнила о себе Лариска.

Её посадили в освобождённый от груза мешок, подруга навьючила на себя и мой рюкзак тоже.

Как хотелось верить, что покидаю подземку навсегда! Пробыв тут всего несколько дней, я буквально рвалась наверх. И представить не могла, как дед прожил под землёй целую жизнь, почему не ушёл, как сейчас мы?

-«А кто-нибудь из твоих знакомых в тауне видел пришельцев в реале?» – пришёл мыслеголос снизу.

Диксон пропустила вперёд, теперь я переживала, что на неё капает вода с моих мокрых ног.

-«Никто не говорил, что видел. Вроде, пришельцы только с правящими общаются, те их до низших каст не допускают, типа, обидеть боятся. Уж больно стрейнджеры хорошо эмоции чувствуют, а правящие себя контролируют, не думают про них ничего плохого».

Дневной свет. Сколько дней я его не видела, наконец-то!

Старалась двигаться неслышно – мало ли кто рядом с этой будкой, с моим ростом не увидеть. Крыса выпрыгнула из поставленного наземь мешка и отряхнулась, словно собака. Я с наслаждением избавилась от хлюпающих ботинок, размотала с ног тряпки, стащила штаны.

То же самое делала Дик, и я не могла отказать себе в удовольствии созерцать её великолепные ноги. Мышцы так и перекатывались под смуглой кожей – где это, интересно, загорала прежняя владелица этого тела…

Впервые видела подругу при дневном свете – пара секунд первой встречи не в счёт. И теперь влюблялась в неё по-настоящему. Интересно, какое тело было у неё раньше. Вот, даже лысина ей идёт, а я, наверное, выгляжу как дура…

Вздохнув, стала рассматривать Лариску. На свету она не казалась такой страшной. Услышав мысль, крыса демонстративно оскалилась, послав эмоцию веселья. Зубки, конечно, впечатляли.

Взгляд сам собой вернулся к Диксон. Привстав на носочки, подруга высматривала что-то снаружи, икры её напряглись, демонстрируя подлинное совершенство форм. Так хотелось потрогать!

Сколько понадобится времени, чтобы высохли брюки… Влезать в мокрые не хотелось, но альтернатива шествовать без штанов тоже как-то не согревала. На ветру, может, они бы и высохли, а тут…

Напомнил о себе голод. На трудный переход мы затратили немало калорий. Открыли ещё консервов. Я уже почти научилась есть с ножа и немножко погордилась этим.

А вот, наверное, самым худшим в подземной жизни была вода! Вкус просто мерзкий… Задумавшись о дождевой в качестве напитка, я озадачилась очередной проблемой – чем будем укрываться от дождя, если застанет в походе?

Вдалеке послышались одиночные выстрелы. Потом лай, рычание, испуганные крики сэвэдж. Застучали автоматные очереди.

-«Что там?»

-«На горилл напали какие-то собаки Баскервилей», – озадаченно подумала Дик, выглядывая через сетку воздухозаборника. –«Начинаем собираться, пора уносить ноги. Эти чудовища будут полночи жрать трупы, а мы застрянем в каменном стакане».

Нам с Лариской одинаково непонятно слово, которым Диксон обозвала собак. Оказалось, это литературный персонаж из далёкого прошлого. Собака-монстр.

-«Обыкновенные собаки, ничего странного нет», – возразила крыса. Хорошо ей, не нужно натягивать на себя мокрые штаны. Fuck!

-«Что, сейчас все собаки такие?»

-«Ну да…»

Мне было чертовски любопытно, какие «такие» собаки, и подруга передала картинку – стая мохнатых разномастных зверюг полтора метра в холке со всех сторон окружила небольшую группку сэвэдж. Зомби отстреливались, но не особенно успешно. Кажется, они вообще плохо держались на ногах, ведь для горилл нетрезвость – обычное состояние. Псы же, демонстрируя быстроту реакции, всё время прыгали с места на место, не давая прицелиться.

Да, собаки обычные, я видела их в фильмах тысячу раз. Само собой, в таунах породы другие, милые кудрявые добрячки, а тут образ жизни вылепил страшных зверей. Плюс, конечно, мутации.

Так или иначе, нападение псов при свете дня было ошибкой. В конце концов под пулями упала одна, вторая, третья собака – остальные развернулись и дали дёру, издавая отрывистые горловые звуки. Радостно-пьяные вопли сэвэдж возвестили о победе вооружённых мутантов над безоружными.

Почему-то самцы не продолжили путь. Сгрудились вокруг одного, что-то рассматривали, наклонялись. Диксон не видела, расстояние было слишком большим.

-«Пёс успел хватануть гориллу, я чувствую его кровь», – уверенно заявила Лариска.

Через несколько секунд прозвучал одинокий выстрел. Глазами Дик я увидела – зверолюди деловито зашагали своей дорогой, на ходу прихлёбывая из пластиковых бутылок. Посреди дороги остались четыре мёртвых тела.

-«Гуманно», – подумала подруга. –«Врача среди горилл явно не было. Что ж, пора и нам в путь».

Диксон сошла со своего пьедестала, мгновенно впрыгнула в штаны, быстро, ловко намотала на ноги тряпки.

-«Собаки сейчас вернутся», – подтвердила опасения крыса.

Покинув убежище, мы рысцой удалились за угол ближайшего дома. Лариска не ошиблась, не прошло и минуты, как с места драки послышался рёв и грызня. Звери принялись рвать ещё тёплые свежие трупы.

Двинулись скорым шагом – с собачками больше встречаться не хотелось. Город постепенно сходил на нет. Состояние сохранившихся в этом районе строений удручало. Перекрытия рухнули, тут и там вывалились целые блоки. Верхние этажи во многих домах попросту отсутствовали, нижние полностью поглотила бурно разросшаяся зелень.

О количестве когда-то живших здесь людей можно судить по остовам сгнивших автомобилей, лежавших рядом огромными прямоугольниками и квадратами. Десятки, сотни – вплотную друг к другу. Казалось, они шли строем в свою последнюю атаку и вмиг погибли, остановленные навеки.

Под ногами пружинисто шелестел полиэтилен – многолетние напластования слежавшихся шуршащих отходов совершенно скрывали землю. Нынешние обёртки и упаковки автоматически разлагались по истечении срока хранения продукта, а древние – в течение сотен лет. Подруга подумала:

-«Полиэтиленовая эпоха» – подходящее название ушедшего в небытие века… Но всё-таки, почему собаки напали средь бела дня?»

-«Вечер уже», – напомнила крыса. –«Почему напали – могу рассказать. Один самец отстал от группы, живот у него некстати схватило. Пока в кустах сидел, остальные ушли дальше, не ждали.

Вскоре собаки почуяли одиночку, решились напасть, кинулись прямо с деревьев. Те, кому не досталось мяса, раззадоренные зрелищем, сдуру решились преследовать ушедших.

-«Cамые горячие и глупые сейчас хрустят на зубах», – Лариска помечтала о свежем мясе. Я удивилась:

-«И ты всё это чувствовала, в деталях?»

-«Было не так уж и далеко…» – скромно заметила сверхспособная.

Окраинные развалины как-то незаметно перешли в обыкновенный дикий лес, теперь пришлось гораздо чаще перебираться через поваленные деревья, обойти никак невозможно. В паре километров от некогда огромного города я не ожидала увидеть нехоженых дремучих зарослей. Что поделать – мёртвая зона, ничейная территория.

-«Послушай внимательно, как легче идти, постарайся запомнить», – на ходу передала Диксон. –«Если мы найдем старую дорогу, постараемся ускориться. Надеюсь, там не будет завалов. Идя быстро, всё время контролируй собственное дыхание – оно должно быть ритмичным и достаточно глубоким. Вдох носом, выдох полный. Не напрягай мышцы ног сильнее, чем это необходимо, иди расслабленно, легко. Ускорять шаг – только постепенно, останавливаться тоже плавно замедляясь». Кажется, несложно, надеюсь, запомню…

Последним признаком оставленного позади жилья старых людей стали остатки невысокого четырёхэтажного здания прямо посреди чащи. Издалека оно походило на надстройку крупного морского судна тех времён. Широкие оконные проёмы, местами даже круглые – явная стилизация. Декоративные наружные лестницы с подросшими на них сосенками. Если повнимательней присмотреться – кое-где в округе ещё угадывались подъездные дорожки. Сперва взломанные изнутри пробивавшей себе дорогу зеленью, а потом и поглощённые ею почти без следа.

Миновав странный одинокий дом, мы продолжали путь, стараясь дотемна удалиться от города как можно дальше. Всхолмленная местность ломала землю, Дик, легко перешагивая через валяющиеся стволы, оборачивалась, подавала руку. На бугре я споткнулась обо что-то, засыпанное хвоей. Твёрдое. Стукнула носком бутсы – блеснул металл.

-«Стоп!» – подумала подруге. –«Тут что-то непонятное».

Подошвой Диксон расчистила хвою на метр в длину, посмотрела налево-направо. Под слоем почвы лежал такой же ржавый металлический брус, как в подземке. Она прищурилась, глядя вдаль:

-«Железная дорога. Сто лет назад здесь проносились поезда, грохотали тысячетонные составы…»

Поднявшийся на широкой насыпи лес явно меньше ростом. Хоть не на каждом шагу продираться сквозь заросли, а то от нашей одежды скоро останутся лохмотья. Направление старого пути совпадает, нам тоже на юг. Будет легче идти, впереди и правда не видно осточертевших завалов из огромных полусгнивших стволов.

Темнело, пора бы определиться с ночлегом. Может быть, подойдёт эта бетонная коробка справа от рукотворного земляного вала? В «комнатах» многолетние ковры сухих листьев, веток и хвои, больше ничего. Только в самой просторной, под зияющими проёмами окон – странной формы металлический остов.

-«Скамейка была. Вench», – перевела подруга, почувствовав, что и этого слова не существует в современном языке сэвэдж.

Спеша соорудить искусственное освещение, мы выбрали самую маленькую из комнат с одной дверью. Диксон сказала, это была «касса». Но даже словосочетание «Тicket office» не говорило мнё ни о чём. Мы складировали багаж в этом самом офисе, оставили под охраной Лариски. Валежника и сучьев вокруг были немереные кубометры, но всё равно, пока мы стаскивали топливо поближе к входу, подруга успела мысленно рассказать про «тикетс».

Как, оказывается, усложняли своё существование старые люди! Отсутствие брейнов превращало их жизнь в бесконечную цепочку действий, лишённых смысла. За труд нужно было получать одни тикеты, потом, по мере возникновения разных потребностей – хотя бы в глотке воды – обменивать их на другие.

Миллионы людей громадного на тот момент населения Земли всю свою жизнь занимались этим профессионально. Десятилетиями изобретали разные по виду, форме и размеру тикеты, изготавливали, перевозили их, учитывали, складировали, выдавали под строгим контролем. Бесконечно обменивали одни на другие, отнимали друг у друга мошенничеством и силой, копили, передавали по наследству. А потом, по мере износа, глупые цветные бумажки уничтожали. Опять же с совершением странных, весьма трудоёмких ритуалов.

Всё это напомнило мне религиозные культы сэвэдж. В роли богов старых людей, по-моему, выступали тикеты, за которые тогда можно было получить буквально всё, даже верховную власть.

Свет неба угас, уже вслепую Дик замысловатым образом сложила сучья и ветки. Я иногда подсвечивала лайтером, чтобы видеть хоть что-то. Вниз пошли самые мелкие палочки, потом всё крупнее и крупнее. Вот она щёлкнула своим драгоценным «огнеделом», сунула внутрь кучи подожжённую щепку – и у нас появилось своеобразное освещение.

Кроме крыши над головой на случай дождя, «Лісники» предоставили нам источник великолепной питьевой воды: в полутора десятках метров от жилища обнаружился ручей. Когда пришли, подруга прочла мне название станции: умея говорить на сэвэдж, я совершенно не могла читать. Ведь письменности у современных носителей этого языка просто не было.

Смыв пыль с лиц и кое-что постирав, мы вскипятили воду с какими-то листьями для вкуса, приступили к ужину. Свет живого огня намного ярче дедовой коптилки, да и запах мне понравился больше. Впрочем, ветерок быстро уносил его прочь, не заставляя кашлять от дыма.

В струях горячего воздуха высушили, наконец, мои штаны, можно одеться в сухое.

Диксон взялась вычищать детали автомата, мне приходилось делать то же со своим. Какое низкотехнологичное изделие! После одного-единственного применения требуется столько ухода…

Поглядывая на развешанные более мелкие тряпки, подумала: «Интересно, если каждый день стирать одноразовую ткань, на сколько хватит мне единственного экземпляра белья?» Трусы Диксон, хоть и не столь эротичные на вид, намного более долговечны.

Тихий вечер под огромными, чуть дрожащими звёздами, блаженное тепло в желудке и, вроде бы, отсутствие врагов поблизости, располагали к размышлениям на всевозможные темы. Собрав оружие в единое целое, поставили автоматы в угол. Я собралась было одеться, но вдруг шагнула к подруге, и расстегнула её ремень.

Дик замерла, позволяя делать с собой, что угодно. Покрывая бархатную кожу ненасытными поцелуями, я опрокинула подругу навзничь. Наконец-то! Моя любимая, родная, единственная, спасибо, что ты есть!!

Сладость ласк туманила разум. Руки, губы, тела жили своей собственной жизнью, немедленно выполняя самые сокровенные, ещё неосознанные желания друг друга. Не стало ни зрения ни слуха – одно лишь осязание: гигантское, всепоглощающее, фантастически обострённое мыслеголосом любимой!

Горячая волна поднималась выше, выше, превращалась в цунами, завладевала сознанием неумолимо и властно. С каждым ударом сердца, с каждым взаимным проникновением я всё больше чувствовала себя – ею, а её – собой…

Жаль, что одежду Джес не удалось высушить, в тоннеле она промокла намного больше. Ладно, пойдём быстрым шагом, чтобы не простудиться.

С оружием наизготовку высунулись из венткиоска. Лариска молчит – значит, вперёд! Удаляемся в сторону, противоположную той, куда отступила собачья стая.

Ничего себе, мутировали беспородные тузики-шарики – каждая зверюга заметно переросла ирландского волкодава, при этом запросто лазает по деревьям. Какие-то волкорыси, нарочно не придумаешь.

Окраина мегаполиса представляла собой помесь мусорной свалки и автомобильного кладбища. Разве что «трупы» машин стояли неестественно чинно, ровными рядами. Могли ли подумать владельцы, однажды вечером отгоняя своих любимцев на автостоянки, что не сядут за руль уже никогда?

А всё-таки жаль – и я не смогу больше насладиться скоростью, мощью «лошадей» под широким капотом. Врубить Highway Star на полную громкость, утопить педаль в пол и забыть, оставить за спиной всё плохое из прошлого…

Бурелом преградил дорогу, а до захода солнца совсем немного. Хорошо помню по карте – где-то здесь раньше проходили шоссе и «железка». Нам подойдёт и то, и другое. Конечно, больше опасность столкнуться с охотниками за ушами, но иначе просто невозможно двигаться вперёд. В наваленных вперемешку древесных стволах не застрянет разве что танк.

А, вот! Джессика заметила рельсы, отлично, мы нашли-таки насыпь. Теперь дело пошло быстрее, а то в завалах да кустарниках пара пустяков получить травму. Дотемна успели найти «придорожный мотель», заготовить топливо для костра и даже слегка ополоснуться.

Осмотрела спину подруги. Кажется, рана заживала благополучно, сегодня нам удалось её не потревожить.

С утра начнём добавлять в рацион дары леса, а пока, увы, всё те же консервы. Дрова в костре взялись сухим жарким пламенем – давно, видать, не было дождей. Джес, в отличие от Лариски, не роптала, а ведь наверное, в прежней жизни питалась получше меня. Она облизнула лезвие, отправив в рот кусочек тушёнки.

-«Для каждой касты в тауне свои рестораны. Нам, как низшим – попроще, скромней ассортимент блюд. Больше выбирать не из чего – не нравится, можешь не есть, никто не заставляет».

-«У правителей выбор – могут питаться у себя дома, компаньоны доставят, что нужно, из ресторана, подогреют, накроют и уберут».

После ужина попили смородинового чайку. Странно – выжили как-то садовые кусты в окружении дикого леса.

Почистили оружие, высушили влажную ещё одежду. Джессика не торопилась надевать брюки. Либидо легко взяло верх над усталостью. В синих глазах танцевали язычки огня, лицо подруги сделалось необычно серьёзным, а объятия – по-мужски крепкими.

Звякнула пряжка. Мелькнула глупая мысль: «А если я девственница?» Спасибо, Джес не засмеялась, услышав такое. Кружится голова, какие странные ощущения. Смогу ли я когда-нибудь найти слова, чтобы рассказать… Но зачем слова, эти жалкие, ничтожные звуки?!

Полностью открывшись, я передала подруге все свои чувства. Мгновенный всплеск ответного удивления – и счастливые эмоции Джессики зазвучали в моём сознании, хлынули радостным встречным потоком. Столкнувшись, они сплелись, как наши нагие тела, закружились в вихре, водовороте пламени и сияющих красок. Сливались воедино и распадались искрящимися фейерверками радужного огня.

Выпивая друг друга, мы тотчас возрождались, усиленные стократ. Словно фантастическое божество, каждая из нас обладала двумя общими телами и единым сознанием…

После всего Джес задремала у меня на плече – сказалась усталость долгого перехода. Мы с Лариской разделили вахты, она тоже свернулась у ног.

Моё первое, и такое роскошное пиршество любви! Не с чем сравнивать, это нечто совершенно иное. Наверное потому, надев на спящую подругу эрзац-спальник и влезши рядом, я нисколечко не хотела спать.

Ночной лес жил полнокровной жизнью – никакого сравнения с прежними временами. Ни разу не доводилось слышать птичьего хора в таком изобильном составе! Громче всех звучал чей-то разнообразный мелодичный ритм с быстрым и резким «так-так-так», вскоре к нему присоединились другие похожие голоса. Спустя какое-то время вступили старые знакомые – соловьи, перемежая щёлкающие трели роскошными сочными переливами. Перекликались на разные голоса, перебирая колена, вступал то один, то другой.

Я подвела итоги дня. Вторая его половина вроде бы обошлась без стрельбы. И это неплохо.

Постепенно крайняя часть бревна прогорела, нужно было передвинуть его дальше в костёр. Осторожно выбравшись из-под спящей подруги, постаралась сделать это по возможности тихо. Крыса, однако, услышала – я почуяла её сонно-тревожную мысль.

Вернувшись в постель, услышала неподалёку треск и хлопанье птичьих крыльев. Из чащи вторил обладатель звучного, но несколько однообразного голоса, вторившего «пу-пу-пу-пу-пу», что-то вроде далёкого лая собаки. Весна есть весна… Часа три удалось поспать и мне – в караул заступила Лариска.

Проснулась я оттого, что рядом кто-то дрожал. Высунула руку: оружие на месте. Брачный гомон птиц за стенами столь громогласен, что непонятно – как под такие звуки можно вообще спать? Тепла от огня почти никакого, в наш чехол от МКТ[40] нахальной третьей лезла утренняя прохлада.

Первым, о чём подумала – было: «Крыса смежила очи и костёр благополучно потух».

-«Бревно тяжёлое, а ветки очень быстро сгорают», – обиженно отозвалась она.

Накрыв правой ногой бёдра Джессики, я согрела подругу своим теплом. Судя по отсутствию внятного мыслеголоса, она спала. Некоторое время я не могла решить что лучше – не будить пока девушку, или всё-таки выбраться наружу, чтобы развести нормальный костёр. Вроде, перестала дрожать?

-It's cold like shit, I'm freezing my ass off[41]…

Фраза сквозь сон разрешила сомнения. Поднявшись, затащила в тлеющие угли целое бревно, и вернулась согревать Джес.

-«В метро было куда теплее, правда?» – справилась у Лариски.

Тем временем многоголосье пернатых выделило нового солиста. Снаружи зазвучала звенящая радостная песнь с мелодичным серебряным перезвоном.

-«Сезон тепла только начинается».

Мы перебрасывались вялыми полусонными мыслями. В костре громко треснуло – разгоралось новое топливо.

-«Ночью-то как, было тихо?»

-«Да вроде… Тут вокруг полно разных существ, но агрессии я не почувствовала ни разу. Странное место».

-«Хочешь, ещё поспи?»

-«Нет, я уже чувствую солнце. Будет тёплый день».

-«Да, вчера мошки вились столбом, и соловьи всю ночь не умолкали».

Пока я плескалась в студёном ручье, Джессика с оружием наготове поглядывала по сторонам.

-«Так теперь никогда вдвоём не искупаемся?» – игриво подумала любимая.

-«В степи, может. Там видно издалека. Да и то всякие птицы хищные».

Умываясь, я впервые не ощутила собственное тело чужим. Наверное, благодаря вчерашней смелости Джес. Зато на полу обе так изгваздались, что теперь отмойся поди…

-«А в тауне человек ничего вокруг не боится. Кроме другого человека», – вспомнила она.

-«И поскольку людей там много…», – я мысленно улыбнулась.

-«Да, верно», – согласилась подруга. –«Зверь нападает когда голоден и открыто, а человек гадит из вредности, да исподтишка».

-«Вообще, наша Земля – вечная «война всех против всех». В глубокой древности, даже от моего прежнего времени, это уже была расхожая фраза. Попробовали в одной исчезнувшей стране жить по-другому, да не особо получилось».

Ополоснув ноги, я выпрыгнула из ручья на заранее вымытый кусок каменной плиты – обсушиваться.

-«В каждом человеке есть индивидуалист и коллективист, но слишком во многих всегда преобладает то или другое качество. Потому, если одной половине человечества сделать лучше, второй непременно станет хуже. Иначе никак, таковы правила кем-то придуманной игры…»

Вытираясь под пристальным взглядом Джессики, я ответила улыбкой. Оделась, завязалась и застегнулась. Забрала у подруги оружие и отошла повыше – отсюда удобнее наблюдать.

Услыхав про наблюдение, Джес превратила процедуру мытья в настоящую эротическую композицию. Глаза сами собой пожирали гибкое, плотно сбитое тело девушки, двигавшейся с отточенной грацией танцовщицы. Я почти утратила бдительность, не видя ничего вокруг, кроме неё.