"Феномен хищника" - читать интересную книгу автора (Найт Норма)

Глава 3. О ЧЁМ ШУМИТ ВЕЛИКИЙ ЛЕС

К завтраку собрали пару горстей кислицы – консервы приправить, наполнили котелок водой.

А крыска наша изучала природу леса. Оказавшись в совершенно новом мире, как ребёнок, нюхала каждую травинку, ощупывала мыслью каждое насекомое или мелкого зверька. На траву, принесённую нами, покосилась, неодобрительно дёрнув гвардейскими усами.

-«Крупных хищников поблизости нет, горилл не чувствую тоже. Так что вы завтракайте, а я схожу пока на охоту». На серой морде крупно написано: «Свежего мяса!»

Поддерживая тонкую нить мыслесвязи, отпустили Лариску, сами принялись за еду. На свежем воздухе, да с сочной зеленью, да после такой ночи – обычная говяжья тушёнка вкуснятиной показалась.

Я мысленно отслеживала местонахождение крысы, удивляясь её быстроте. В метро отродясь не бывало кустов и деревьев, где так ловко научилась?

Она схватила зазевавшуюся мышь, мы будто услышали – на зубах хрустнули косточки:

-«Не забывай, по ночам крысы выходили на поверхность, а городские заросли ненамного реже».

-Пожалуй, добыть еду ей куда проще, чем нам, – заметила Джессика, смакуя завтрак. –Я нарочно вслух, а то скоро говорить разучимся… Её акцент так мил… Я улыбнулась:

-It's not over yet[42]. Немного витаминов уже добыли – салат и чай есть. А днём будем под ноги смотреть. Лес хоть и не ресторан, но пища, думаю, найдётся.

Тщательно затушив костёр, мы почистили зубы молодыми еловыми ветками, жёванными с одной стороны, прополоскали водой. Собирались в путь.

Как всё-таки много вещей приходится таскать за собой человеку! Чехол от маскировочного комплекта вместо спальника на двоих. Тщательно вытряхнули, свернули. Пара кусков капроновой плащёвки полтора на два метра – должны сойти за дождевики. Комбинированный котелок, две пустых банки из-под консервов вместо тарелок и дедова кружка – вся наша посуда.

А ещё консервы, спирт, мыло, майки-портянки! И это не говоря про оружие, патроны и сапёрную лопатку.

Обувь у нас пока не разношена, так что планируем короткие переходы. Ноги надо беречь.

-«Ты там не объедайся, опять идти не сможешь», – передала уплетающей очередную добычу Лариске.

-«И то верно. Здесь, похоже, я с голода не умру».

Мысль крысы преисполнена удовлетворения. Вскоре появилась сама – вся мокрая, как будто ныряла. На недоуменные эмоции ответила:

-«Тоже мылась в ручье, а то вся морда в крови.

Небо сияло ярче и ярче. То тут, то там висели белые клочки облаков.

Можно не торопиться: гориллы в городе ещё спят, вряд ли дышат нам в затылок. А вот впереди – посматривай, да послушивай. Теоретически вполне можем «догнать» вчерашнюю группу. Путей много, конечно, необязательно им переться именно здесь, но «закон бутерброда» – один из самых действенных в мире.

Примерно через час хода миновали ещё одну станцию – побольше «Лесников», за следующий час видели два остановочных пункта. От второго почти ничего не осталось, видно совсем некачественно построили.

Помимо усиленного внимания всех троих к окружающему, мы с подружкой первую половину дня вспоминали вчерашнее. Мысленно ласкали друг друга.

Непередаваемое ощущение, когда вот так, топая по лесу с грузом, застёгнутая по самые уши, я представляла – вот, сейчас касаюсь Джес. И конкретно, где именно. И она чувствовала это, точно так, как и я ощущала её ответные мысленные прикосновения!

Игра продолжалась довольно долго, пока я вдруг не почувствовала, как Лариска мысленно цапнула меня зубами за зад. Подскочив на полметра от неожиданности, услышала эмоцию её веселья.

-«Хватит уже, лучше еду собирайте! Вон трава растёт, такая как утром ели..,»

Отомстив крысе мыслеукусом за хвост, я была вознаграждена тихим смешком Джессики.

-«Вообще, да, ты вчера говорила, в лесу много съедобных вещей, показывай, буду запоминать».

-«Ну, вот это – крапива, пожалуй, самая распространённая в здешних местах съедобная трава. Но собирать нужно осторожно – жжётся». Подруга удивилась:

-«Как? Тогда разве можно её есть?»

-«Запросто. Только обдать кипятком».

Идти по заросшей лесом насыпи, как по проспекту, конечно, не получалось. За десятилетия – сколько их там прошло – выросли взрослые деревья, приходилось лавировать между ними. Но несравнимо легче и в сто раз безопаснее, чем напролом.

По идее, в этакой чаще должно быть полно зверья, однако, за первую половину дня никого крупнее ежей на земле не заметили, и свежих следов на бывшей железной дороге не попадалось. Видимо, заслышав издали человечьи шаги, местные жители предпочитают не нарываться…

Или и вправду перед нами идёт группа горилл? Тогда проснулись они рановато.

На деревьях, конечно, жизнь шла размеренная и спокойная – распевали весенние песни птицы, стрекотали белки, дятлы выстукивали из-под коры свой второй завтрак.

На первого встреченного ежа попробовала было с ходу накинуться проголодавшаяся Лариска, но я успела остановить её раньше, чем в любопытный нос воткнулись острые иглы. Внимательно рассматривая невиданное существо, подземная крыса обошла его со всех сторон.

-«А ведь их едят. Сообрази, как».

Подкинув задачку, я с полминуты слушала мыслительный процесс. Подруга тоже заинтересовалась правильным решением. Попыталась ответить только Джес, утаив мысли от крысы – увы, не получилось.

-«Но здесь нет никаких луж, и ручьёв!» – возмутилась Лариска.

-«Именно здесь – нет, но в принципе съесть свернувшегося ежа можно, и теперь ты знаешь, как».

-«Спасибо», – нерадостно подумала крыса. –«Я собиралась есть его сейчас. Тогда, можно, я поохочусь, а вы обождёте?»

-«Сперва давай найдём какой-нибудь родник». Котелок-фляжка, увы, одна на троих.

Получив мощный стимул к поиску воды, Лариска обнаружила источник уже через несколько сотен метров – перед развалинами четвёртой после «Лесников» железнодорожной станции. Мы занялись источником, а вожделевшая свеженины охотница вмиг исчезла в зарослях на откосе.

На сырой земле возле родника я обнаружила чёткие отпечатки волчьих лап. Показала обеим спутницам, как выглядят звери, чтобы были готовы к встрече.

-«Кстати, ты по деревьям лазать никогда не пробовала?» – спросила у Лариски. –«Высоко не надо, падать тоже больно. А вот если стаю, не дай Бог, встретишь – лучше сразу наверх».

-«А они точно по деревьям не умеют?»

-«Надеюсь, что нет. Судя по следам, мутация не затронула обитателей леса».

Солнце совершало вечный путь по небу. Я разделила полусферу на пройденный и оставшийся светилу отрезки, прикинула, сколько времени до дневного привала.

-«Надо как следует освежиться. А то становится жарко…»

Джессика уже стояла топлесс, развешивая по сучкам одежду. Наклонилась к источнику, обмывая грудь – брюки натянулись, подчеркнув безупречные формы.

Выпрямившись, подруга понимающе глянула, улыбнулась. На обеих влажно блестящих полушариях ярко горели следы вчерашних поцелуев.

-«Я тоже тебя хочу», – откровенно подумала Джес. –«Вкусная моя…»

Под торчащими в разные стороны корнями огромной поваленной сосны интимный полумрак, как в настоящей пещере.

Теперь я брала её, а она, отдаваясь, отвечала жаркими мысленными ласками. Я целовала восхитительное тело девушки – всё и везде, в то же время ощущая на собственных губах ответные поцелуи. Входила, сперва ласково и нежно, с каждым движением всё глубже и сильнее, видя в мыслях подруги растущий фонтан эмоций, чувствуя внутри себя её маленькие пальцы.

Нас стало так много, мысленно мы могли ласкать друг друга одновременно в десятке разных мест, насколько хватало фантазии. А настоящие, плотские руки и губы обостряли и без того зашкаливающие эмоции.

Джес выгнулась, дыхание её стало хриплым, стоны – прерывистыми. В моё сознание комом огня ударил взрыв наслаждения любимой, ладонь ощутила сильные, глубокие сокращения. В эту секунду мысленные ласки Джес достигли неистовой, запредельной силы. Случилось чудо – передав мне, она не разделила своё счастье, но удвоила его, породив потрясающие волны экстаза.

В мозгу любимой вспыхнула картинка – приняв, я тотчас перевернулась. Мы впились друг в друга как звери, наслаждаясь изливающейся алой энергией божественного наслаждения…

Лариска проявилась в сознании, когда любовницы уже очнулись.

Теперь первой пошла мыться Джессика, я караулила, безуспешно пытаясь отряхнуть облепленные хвоей ноги. Крыса вступила на поляну походкой статуи Командора.

-«Ты контролировала обстановку?» – виновато справилась у неё. –«А то мы тут не очень соображали…»

-«Можешь быть спокойна, если б я услышала опасность, ты вмиг почуяла бы мои зубы». Грузно опустившись в траву, Лариска всецело предалась пищеварению.

-«Ты днём почаще глаза закрывай, они к яркому свету не приспособлены», – посоветовала крысе.

Теперь, поставив к дереву автомат, я могла помочь Джес обмывать спину – там была сплошная земля. Придирчиво осмотрела тёмную корочку на зарастающей ранке. Сокрушённо покачала головой:

-И о чём же мы думали…

-Не о чём, а чем думали, – лукаво улыбнулась любимая.

-«Что там?», – наконец поинтересовалась она. –«Боли я не чувствую».

-«Вроде ничего, но если б какой-нибудь сучок?»

Промокнула кожу вокруг, ещё раз пристально поглядела на ранку в упор. Не смогла побороть искушение слегка коснуться губами бархатно-нежной кожи. Ответом был мысленный стон наслаждения. Сладко защемило в груди…

-«Вы совокупляетесь так же часто, как я ем. Это нормально для вашего вида?» Получив утвердительный ответ, Лариска несколько успокоилась. Я щедро плеснула спирта между лопаток подруги, высушила дыханием…

И снова в путь.

Дорога уклонялась влево, к бывшему водохранилищу. Вряд ли оно теперь сохранилось, как и плотина электростанции. Насыпь тут повыше, по сторонам довольно крутые, хоть и сильно заросшие откосы. Что влево, что вправо – сколько видел глаз простирались по-таёжному бескрайние волны леса, изредка перемежавшиеся прогалинами.

Ещё один полустанок – над крышей замшелого здания четыре буквы «…енки». Можно придумать сотню названий с таким окончанием. Вскоре после «Енок» под ногами вместо травы пошли густые мхи с часто торчащими маленькими кустиками черники. Стало попадаться много засохших сосен с отвалившейся местами корой. И птицы как-то затихли…

-«Стоп!» Обе спутницы замерли.

-«С одиннадцати часов на пять – движутся люди!»

Мы спрятались за деревьями. Одна, две… семь странных (человеческих ли?) фигур замелькали между стволами метрах в пятидесяти. Они неслышно бежали навстречу, чуть под углом, и должны были непременно столкнуться с нами.

-«К бою! Огонь по моей команде». Такая форма несколько не к месту. Джессика – не отделение мотострелков.

-«Не будем стрелять, пока они не проявят агрессии».

Самое невероятное – никто из нас, включая Лариску, не смог заранее их «услышать»!

Стало не по себе. Напрягая неведомый орган мыслеслуха в мозгу, я поняла – до сих пор не фиксирую бегунов. Вижу, но не чувствую присутствия! Может ли быть, чтобы люди не думали? Даже гориллы…

-«Кто-нибудь их слышит?»

-«Нет…»

-«Нет!»

Зелёно-коричневые фигуры почти сливались с пейзажем. Неплохой камуфляж, если б не желтоватые восковые лица. Сопровождая чужаков стволами, мы поворачивались вправо, не снимая пальцы со спусковых крючков.

Когда расстояние сократилось до минимума, я ощутила секундное прикосновение любопытства, не более того. Лешие уже удалялись.

-«Ты наблюдай здесь, я за твоей спиной».

Обозначив жестом сектор Джессики, встала позади. Теперь мы смотрели на 360 градусов, и обменивались впечатлениями о встрече.

-«Непонятные типы – не гориллы, не кантри», – подтвердила подруга. –«Как будто вовсе не люди».

-«Может, так и выглядят настоящие стрейнджеры?» – несерьёзно предположила я. –«Только с чего бы им пешком бегать по лесу…»

-«А это джоггеры[43]», – пошутила Джес. –«Физкультурой занимаются». Постояв пару минут, мы двинулись дальше.

-«А ты что скажешь?» – обратились к Лариске. –«Видела когда-нибудь живое, не излучающее ни эмоций, ни мыслей?»

-«Призраки», – лаконично подумала она.

-«Ты что, видела их в метро?»

-«Не их. Других призраков. Движущееся неживое», – пояснила крыса.

-«Ну точно, сказки пошли. Лешие какие-то… Бабы-Яги до кучи не хватает».

Метров через сто вид леса снова стал привычным, ушло ощущение беспокойства. Можно было дальше радоваться жизни, вот только какой-то осадок остался. Человеку свойственно остерегаться непонятного. Видимо, тот случай.

Моя первая ночь в диком лесу прошла довольно неплохо. За исключением того, что к утру стало прохладно. Как ни крутилась я, прижимаясь к Диксон то одним, то другим боком, как не подбивала под себя плотней тонкую ткань спальника, согреться не получалось.

В конце концов вознёй я разбудила подругу, она вылезла наружу, что-то сделала с огнём, и костёр постепенно воскрес.

По-настоящему проснулась, когда уже совсем рассвело. На нос садилось назойливое маленькое насекомое. Зверски хотелось есть. И неплохо бы чашечку кофе…

Дик рядом не было, зато поверх спального мешка на мне оказалась уложена почти вся наша одежда. Мысленно пожелав подруге доброго утра, поблагодарила её за заботу.

Она тотчас появилась в дверном проёме – частое дыхание вздымало широкую грудь, на щеках румянец. В одних трусах, а как будто из парилки.

-«Ты что, за Лариской гонялась?» Диксон фыркнула, рассмеялась.

-«Силы в этом теле не хватает, вот, усердствую».

-«Хочешь сказать, раньше была сильнее?!» – от изумления сам собою раскрылся рот. Надо ж, какие были люди…

Я накинула куртку, сунула перепачканные землёй ступни в сырые холодные ботинки, вслед за Дик тоже выбралась наружу. А там – великолепие! На деревьях затрещали, загомонили белобокие птицы, ветки вздрогнули, развеивая последние остатки утреннего тумана.

Россыпи маленьких цветов на зелёных коврах, раскрывшиеся навстречу ласковому солнцу, источали волшебное благоухание. Листья деревьев, кустов, стебли трав тянулись к тёплому свету. Золотились смолистые, идеально прямые стволы, уходившие, казалось, в самое небо.

Внезапно я поняла, что научилась различать больше красок, чувствовать больше запахов, чем раньше. На душе сделалось необычайно легко и привольно.

Странная штука – жизнь. Законопослушные люди никогда не смогут плыть по воле волн своего сердца, не увидят этой первозданной, нетронутой красоты. Всю жизнь проведут за периметром, где лишь сады да парки, ухоженные бездушными манипуляторами машин. Узнают только то, что им сочтут нужным показать, будут судить о мире по видеофальшивкам, совершенно не представляя его, настоящего. Слепцы…

Дик рассказывала: старые люди имели привычку ловить некоторое количество диких зверей живьём, сажать в железные клетки на потеху женщинам и детям. Сейчас таун-люди оказались в роли таких заключённых. Отгородившись от мира, сами себя лишили свободы. Подруга, слыша восторженные мысли, добавила чуточку реализма.

-«Конечно не знаю, что будет дальше, но даже вчерашний участок от метро до «Лесников» зимой, скорее всего, стал бы непреодолимым. Девственная природа далеко не всегда мила и любезна».

-«А что зима… Там, где бывают настоящие холода, сейчас почти никто не живёт».

Водные процедуры у нас начинались с поисков подходящего камня для сушки ног. Обнаружив таковой, Диксон разоблачилась, полезла в воду наполнять котелок да поливаться. От праздности мозгов обменялись с ней парочкой мыслей на социальные темы. Если бы подруга жила в нашем времени, наверное, как и я, стала диссентером. Кто начинает задумываться об общественном устройстве, неизбежно заканчивает этим.

Вообще, омовение – весьма волнительная процедура, если смотреть со стороны. Особенно после такой ночи. Нашей первой ночи… Чёрт, как я хочу Дик!

Стиснув зубы, отвела взгляд, стала пристально изучать ближайший пригорок – она определила его, как наиболее вероятное направление атаки. Мысленно поискала Лариску, та ловила мышей в нескольких метрах от места ночёвки, сказала, для нас тоже пока опасности нет.

Подруга перепрыгнула на камень, принялась отряхиваться, вытираться, одеваться. Я снова поймала себя за разглядыванием красивого, сильного тела Диксон.

Сняв куртку и ботинки – всё, что на мне было, я кожей почувствовала взгляд любимой. Нам одинаково нравится смотреть друг на друга – великолепно! Я обожаю, когда на меня так смотрят. Даже ледяная вода показалась горячей под этими пламенными взорами, порождала ощущение необычайной внутренней силы. Хотелось исполнить какой-нибудь подходящий к случаю танец, энергия разливалась по телу с каждой порцией заряженной взглядом Дик живительной влаги.

А вот прыжок на «сушительный камень» отозвался неожиданной болью в мышцах. Вчерашний поход несколько перенапряг их, деградировавшие в заключении. Понятия не имею, сколько времени там пробыла.

Диксон сделала сказочно приятный массаж бёдер, чтобы уменьшить боль. К завершению этой, увы, недолгой процедуры я впала в блаженное оцепенение, ноги сделались ватными, в голове воцарился полный сумбур. Чтобы придти в сознание, пришлось плеснуть на лысину холодной воды.

По пути к «Лесникам» подруга показала один из видов съедобной травы, нарвали её немного, я постаралась запомнить вид маленьких листочков – они и вправду оказались довольно вкусными. Особенно с мясом.

Впервые после ареста мне удалось более-менее нормально почистить зубы. Оказывается, древесина – не только сырьё для получения тепла и света, но и отличный материал для изготовления всевозможных вещей. Из молодых веток хвойного дерева получаются даже tooth-brush[44]. Доисторические, конечно, ничего общего с маленьким самодвижущимся устройством, которое каждый зуб полирует со всех сторон ровно столько времени, сколько нужно. А напоследок массажирует дёсны. Но всё-таки удобнее, чем выцарапывать остатки еды ногтем и полоскать водой.

Теперь я несла свой мешок на одном плече. Внимательно осмотрев корочку поверх заживающей раны и кожу вокруг неё, Дик решила: уже можно.

По сравнению с буреломом и хитросплетением поваленных стволов тот лес, по которому мы сейчас шли – парковая дорожка. Вот давно упавшее, когда-то белоствольное дерево, всё поросло плоскими мясистыми грибами без ножек. Чем толще ствол – тем жирнее на нём грибы. Перешагнула ещё одно, уже едва заметное поваленное дерево, совершенно скрывшееся под пышным ковром сочного зелёного мха. Внимательно глядя под ноги, как учила подруга, я, тем не менее, вполне успевала ещё посматривать по сторонам, наблюдая за птицами, животными и насекомыми. Большинство их видела в первый раз.

Время от времени рядом с дорогой попадались остатки небольших строений разной степени разрушенности, похожих на то, в котором мы провели ночь. Как только я видела очередной каменный раритет посреди зелени, сразу об этом вспоминала. Нельзя вообще-то сказать, что я забывала о прошлой ночи хоть на секунду, но вид убежища, напоминавшего «Лесники», делал воспоминания значительно ярче.

В двух шагах впереди шагала обвешанная мешками Диксон. Я представила, что целую её грудь – и любимая почувствовала, восприняла мысль, как подобие реального ощущения. Если мы можем передавать друг другу изображения, то почему не попробовать то же самое в отношении прикосновений?

Обмен виртуальными ласками оказался весьма приятным, заставил меня забыть о наступившей дневной жаре, да и вообще надолго позабыть о многом.

Лариска вернула с небес на землю. Конечно, она права, в таких местах нужно быть внимательнее. Сама же крыса тому пример: увидела незнакомое животное – попробовала сожрать, а оно, оказывается, опасно. Несмотря на скромные размеры и отсутствие клыков.

Этот источник воды ещё меньше первого – просто струйка, сбегающая между камней. Полуденный зной просто-таки вынуждал освежиться, да и Лариска проголодалась, хотела поохотиться в одиночестве.

-«Кстати, твои предки любили всякие злаки».

Дик показала колоски неизвестного мне растения, сорвала несколько, пошелушила в руке, высыпала на камень. Крыса недоверчиво понюхала зёрна, слизнула языком, пожевала.

-«Странный вкус…»

-«В лесу много еды, но незнакомое хватать не стоит. Есть ядовитые растения, змеи вот, кстати», – она показала картинку с ползучим гадом. –«А если на дерево взобраться, у птиц там гнёзда. Попозже там и яйца будут, тоже пища».

Подходящего камня для ног в этот раз не нашлось. Точнее, он был, но слишком большой, тяжёлый и лежал далеко от родника. Придётся использовать сменные ботинки. Потому сейчас при помощи маленького кусочка ткани я тщательно вычищала из них мусор и землю.

Слишком жаркая погода. Вечером придётся стирать майку, как минимум подмышками. Вода приятно холодила лицо, стекая на грудь, соски тотчас напряглись. Повернувшись вполоборота, я наткнулась на магнетический взгляд из-под густых бровей. Боже, как она на меня смотрит!

Руки сами собой принялись сбрасывать одежду. Оставшись совершенно нагой, я медленно наклонилась к воде, зачерпнула… В ушах молотом стучала кровь. Это как во сне. Прекрасном и нереальном.

Вот мы по очереди наклоняемся к роднику. В каплях воды отражается солнце. Мир заполняется безмолвной музыкой света и яркостью свежих красок. Неожиданно Дик подхватывает меня на руки и несёт – легко, словно ребёнка. Невероятное блаженство! Прижимаюсь, обнимая любимую. Охватывает сладкая дрожь, запах её кожи лишает остатков разума. Дурман…

В этом источнике точно волшебная вода. Я не помнила, что мы делали друг с другом, но это было, как первый раз в жизни. Таун-люди не придумали слов, чтобы описать такой фейерверк эмоций.

Подруга поливала мне спину из котелка, едва ощутимыми прикосновениями смывая налипшую землю. Передалось её беспокойство по поводу ранки. Что уж теперь…

-«Нигде не болит», – заверила я. И тут же легионы мурашек вниз по спине. От такого невинного поцелуя! Суровый мыслеголос Лариски ворвался в сознание:

-«Вы совокупляетесь так часто, как я ем!» Интересно, если б не крыса, мы бы сейчас опять утонули друг в друге?

Диксон протёрла спину антисептиком. Удивительное средство – употреблять можно хоть внутрь, хоть наружно.

-«Ну что, наелась?» – справилась у Лариски подруга. –«В городах пищи намного меньше. Во время одной войны у нас окружили один большой город. Зима, мороз, еду привезти невозможно. Жители ели кошек и крыс, потом кое-кто принялся друг за друга».

-«Крыс?! Как можно есть разумное существо?» – вдруг возмутилась наша спутница. –«Горилл можете не вспоминать, а деда я есть и не помышляла. Хотя и могла бы».

-«А кто такие кошки?»

-«С давних времён с человеком жили кошки и собаки. Не те собаки, что по деревьям лазают, те, которые раньше были».

Бывшая дорога теперь пошла по возвышенности. По обе стороны раскинулось бескрайнее море леса. Хотелось взлететь над ним, набрать высоту, кружиться в воздушном океане, не зная границ. Зелёный ковёр под ногами стал пышнее и мягче.

Постепенно возникло странное ощущение: будто вошли в полосу мысленного тумана. Чувствуя эмоции не только друг друга, но и всего живого в лесу, мы постоянно принимали призывы поющих птиц, озабоченность деловитых белок, настроение прочей лесной живности. Всё это ощущалось постоянно, днём и ночью, как некий эмоциональный фон. А здесь, в окружении отчего-то засохших деревьев, он постепенно стихал, как будто заглушаемый необычной, напряжённой тишиной.

Прошагали с полчаса, и вдруг Дик подала сигнал опасности. Навстречу двигались люди! Сняв с плеча мешок, я поставила его наземь. Мы приготовились стрелять. Гориллы? Но оружия не видно, и одежда странная.

Подругу больше всего тревожило, что их не слышно в ментале. Я тоже прислушалась – действительно ничего! К счастью, они не проявили к нам интереса. Пробежали в нескольких шагах, ни один не повернул головы.

Держа неизвестных на прицеле, пока не скрылись из виду, мы гадали – кто бы это мог быть. Не заметить нас они не могли, если только не были слепы. Лариска вообще считала – мы повстречались с призраками. Как знать. Лес – это совершенно неизвестный мир.

Двинулись вперёд, и через сотню-другую шагов вместе с сухими мёртвыми деревьями позади остался участок мысленного затишья природы. Может, дело было лишь в том, что на погибших деревьях никто не жил?

Прошли мимо упавшего наискось на дорогу столба. Бетон местами раскрошился, обнажая ржавую железную сердцевину. Обычно столбы падали на откосах, торча теперь из наносов почвы обломанными кусками. А этому вздумалось свалиться на пути.

Интересно, конечно, сколько лет минуло с той поры, когда здесь прошёл последний train. Как их называла Дик…

-«Поезд. Было такое слово в русском языке», – вздохнула подруга. Я повторила вслух, как бы пробуя его на вкус:

-Поезд.

Диксон послала картинку: зелёное, гудяще-грохочущее железное создание размером с небольшой дискай тянет за собой длинную вереницу таких же шумных ящиков на полсотни человек каждый. Древние умели делать гигантские вещи. Efficiency[45] поезда, как транспортного средства, конечно, невелик, но зрелище весьма впечатляющее: гора металла километровой длины, громыхая, мчится со скоростью под сто пятьдесят километров в час.

Солнце перевалило зенит, а мы шагали и шагали. Ноги мои, поболев первое время, вскоре расходились, и вслед за Дик отмеряли который уж километр. Можно считать не в километрах, а в развалинах – недавно прошли шестые по счёту от «Лесников». Темп держали небыстрый, вот только погода, пожалуй, могла бы быть попрохладней.

Как-то раз открылась поляна, заросшая маленькими растениями. На каждом сверху по две-три крупные алые ягоды. Незапланированная остановка. Сидеть на корточках тяжело, но сочное лакомство задержало надолго – сладкого тоже не было во рту много дней.

Деревья впереди начали редеть, расступаться, приближался высокий берег реки. Осторожно выглянули из-за стволов – движения на открытом месте вроде бы незаметно.

-«Понаблюдаем несколько минут», – подумала подруга. –«Следи за птицами и животными. Если они не беспокоятся, ведут себя как обычно – посторонних поблизости нет».

«Как обычно» – это хорошо сказано. Знать бы, как себя обычно ведут животные…

Птицы на ветках, вроде, свистели-чирикали, деловито чистили пёрышки, а других обитателей леса я и не видела. Ничего такого необычного я не замечала и не ощущала.

Вдруг что-то словно толкнуло в груди – вдалеке неясный жалобный звук. То же услышали Дик и Лариска.

-«Животное ранено», – через мгновение сообщила крыса.

-«Оно одно?» – уточнила Диксон.

-«Да, поблизости никого больше не чувствую». Подруга улыбнулась:

-«Разве что призраки…»

-«Двигаться оно не может», – продолжала информировать Лариска. –«Пахнет кровью».

Мы осторожно приблизились к месту трагедии. Разросшиеся кусты мешали видеть, что случилось за обрывом. А, вот, наконец… Небольшое копытное, вроде roedeer[46]. Каким-то образом оно сорвалось с кручи и теперь беспомощно лежало далеко внизу, едва заметно брыкаясь, испуская отчаянные эмоции боли и страха.

Диксон быстро глянула по сторонам – из откоса часто торчали камни, местами целые валуны. Растительности почти нет, зато склон завален старым сухим буреломом. Безопасного места для спуска не видно.

-«У тебя ноги быстрые, посмотри, где мы можем спуститься». Предвкушая обильную пищу, крыса тотчас пропала в кустах.

Рыжеватая тонконогая коза на вид чуть больше метра. Она даже не пыталась подняться, только косила испуганным круглым глазом. Бок вздымался от неровного, судорожного дыхания.

-«Это самец – видишь, рога», – объяснила подруга.

Маленькие, тонкие вертикально поставленные отростки не особенно украшали голову существа. Я предположила:

-«Молодой, наверное».

-«Не больше сорока килограммов», – по-своему оценила животное Дик. –«Сломаны передние ноги, видишь, кость торчит. Не жилец…»

Она опустила на песок поклажу, решительно шагнула к животному. Коротко хрустнули позвонки, и агония прекратилась. Диксон снова оглянулась по сторонам.

-«Место слишком открытое, не нравится мне. А с мясом не уйдем, придётся разделывать тут».

Велев мне посматривать, а Лариске послушивать, подруга быстро разделась. Совсем. Услышав мои мысли, предупредила:

-«Сейчас я не соблазняю – это чтобы кровью не испачкаться». Я последовала примеру.

-«Верно, и одежда пусть заодно проветрится».

Тем более, погода благоприятствовала. Можно было даже купаться. Первым делом Дик осмотрела мне спину, чмокнула в плечо.

Потом достала нож. Отделила мёртвому животному голову: мякоть отрезала лезвием, а позвоночник размозжила камнем и перерубила одним взмахом короткой лопатки. Тихо шепнула:

-Спасибо, лес, за добычу.

Стряхнула красные капли и метнула на край обрыва – туда, где только что прошли.

-«Всё не съедим, пусть живность местная тоже полакомится».

Затем точно так же она отрубила ноги до первого сустава. Тренированным движением распорола шкуру на брюхе невезучего животного, потом – с внутренней стороны ног. Крови почти не было видно, она быстро уходила в светлый песок.

Ловко поддев ножом шкуру, Диксон содрала её руками – так, как будто она не особенно-то прочно держалась, только на спине умелицы заметно взбугрились мышцы. Кое-где, конечно, на мясе остались мохнатые клочки, но это несущественно. Разложив шкуру, словно скатерть, она распорола брюхо козла и выпустила внутренности. Это была полноправная доля крысы, мы на ливер не претендовали.

Подруга распрямилась, чтобы в очередной раз глянуть по сторонам. Руки по локоть в крови, в правой нож. Грудь, живот – всё в мелких подсыхающих брызгах. Почему-то это варварское зрелище взволновало меня. Удачливая охотница над добычей – сильное тренированное тело, готовое действовать мгновенно, суровый взгляд, уверенная поза.

Не откладывая дела в долгий ящик, приступила к трапезе Лариска. С другой стороны туши подруга вырезaла мясо на поджарку.

Сухого дерева на берегу полным-полно. Вскоре ярко запылал костёр, мы предвкушали удовольствие от первого полноценного обеда после многодневной вынужденной диеты. Нельзя сказать, чтобы я так уж страдала от однообразного рациона – в тюрьме, бывало, вообще по несколько дней не кормили, а вместо воды давали пить всякую гадость. Но для восстановления физической формы всё-таки лучше нормально питаться.

Я получила задание отыскать и нарезать с десяток прямых длинных веток кустов и заточить каждую с одной стороны. Дик тем временем сложила и зажгла второй костёр метрах в пяти от первого. К тому времени дрова в первом прогорели, подруга заботливо ухаживала за огнём, ворошила дрова длинной палкой. Подсовывала обратно выкатившиеся было наполовину обгоревшие кусочки дерева, что-то упорядочивала и сортировала.

Заготовленные заранее камни она уложила параллельно друг другу по обе стороны огня. Мясо было надето на выструганные мной палочки и разложено над пышущими жаром углями.

Процесс поджаривания непрост – Дик то и дело поворачивала палочки, поливала из фляги водой. Вскоре над берегом поплыл аппетитный аромат.

Ларискины челюсти методично перемалывали сырое мясо. Бока уже заметно округлились, мысли крысы сделались заторможенными.

-«Может, перерывчик? Мы ещё не уходим», – глянула на неё Диксон. Вняв совету, крыса буквально отвалилась от поеденной-порезанной туши.

-«Да, мне не хватает умеренности в еде… Всё-таки, хорошо, что я пошла с вами». Подруга улыбнулась.

-«Есть такое суеверие. Или, может, уже было – в мои времена. Сказав, что тебе хорошо, тут же плюнь три раза налево, чтобы судьба не сочла слишком самонадеянной».

-«Не умею я плеваться…» – легкомысленно отозвалась Лариска.

Наконец, Дик объявила, что первая порция готова, торжественно преподнесла палочку с шипящими кусочками. Жир ещё поблёскивал, лопался на раскалённом мясе мелкими пузырьками.

От запаха давно можно было захлебнуться слюной. Даже без соли натуральное свежее мясо показалось пищей богов! Люди нации не знают натуральной пищи, всю жизнь кормятся из синтезаторов. Правители, конечно, едят мясо – на охоту летают их компаньоны, иногда и они сами, чтобы развлечься. Естественно, компаньонам перепадает натурпродукт. А каста нации обречена всю жизнь питаться искусственным. Может, поэтому настоящая пища показалась невиданным деликатесом. Хотя, Диксон тоже была в восторге, несмотря на то, что в прежней жизни пробовала много вкусных вещей.

Закончив нанизывать сырое и снимать готовое мясо, Дик полезла в реку обмываться от крови.

Я смотрела на оранжевые языки костра, и в душе просыпалось что-то первобытное. Огонь приковывал взгляд, соперничая в этом смысле с обнажённой подругой, сверкавшей мокрыми после купания прелестями. Капли воды сверкали солнечными зайчиками, словно лежащий в кармане кристалл. Решила – тоже надо освежиться.

Прохладная река нагнала зверский аппетит, обе снова набросились на жареное мясо. Вот и готова последняя порция косулятины. Мы съели, сколько могли, набили свежениной обе консервные банки и котелок, положив флягу с водой отдельно.

Во второй приём Лариска умяла меньше, но всё равно, её возможности в этом плане впечатляли.

На высоком берегу шумели, качали верхушками высокие деревья. Солнце постепенно склонялось к закату, приятно лаская кожу. Дик загорелая, ей бояться нечего, а я предпочла набросить майку – плечи нужно беречь, им нести рюкзак.

Наевшись, подруга взяла палку, которой ворошила дрова, сломала пополам. Уселась на поваленный ствол дерева, стала строгать. Рядом на бревне кучкой лежали тёмно-коричневые чешуйки.

-«Белка шишку лущила», – уверенно определила Диксон. В лесу она как дома.

-«В той жизни ты вроде жила в городе. Откуда такие познания?»

-«Всяко бывало. И в городе и в тайге и в степи. По службе в разных местах бывать приходилось».

Щепки летели в разные стороны, я не понимала, что в результате должно получиться, но смотрела с интересом.

-«Ножом есть жидкую пищу неудобно, выточу что-то типа вилок, вылавливать из супа кусочки».

Палка постепенно превратилась в плоскую планку, потом в подобие лопаточки с прорезями. Обточив ручку, подруга положила изделие в карман моего жилета, и взялась за второй кусок дерева.

-«Пора место для ночёвки искать», – думала она. –«За стенами как-то спокойнее. Гранатами горилл, слава Богу, не снабжают, потому оттуда отбиваться сподручнее. Ежели что». Я напомнила:

-«Впереди по карте бывший посёлок».

-Угу.

Дик размышляла, что делать. Возможно, для горилл много строений рядом покажутся привычной средой обитания – похоже на город.

Ладно, – решила подруга. Поищем отдельный дом где-нибудь на окраине, подальше от остальных.

В тот вечер у меня появился дополнительный, но приятный груз – котелок с мясом. Не прошли по насыпи и пяти сотен шагов, как Лариска подала сигнал.

-«Слышу горилл!»

-«Расстояние, откуда и куда движутся?» Дорога уходит в лощину, удобное место для засады!

-«Нагонят минут через двадцать, идут с семи на один. Пять самцов». Близко. Диксон – мне:

-«Я налево, ты направо. Выбираем удобную позицию, укрываемся ветками, готовимся к бою. Огонь открывать только по моей команде».

Основную часть combat mission[47] я дослушивала, уже взбегая на пологий холм и присматривая укрытие. Сбросила мешок, аккуратно поставила у дерева драгоценный котелок с мясом. Плюхнулась в подходящую ямку, наскоро забрасывая себя прошлогодними листьями и кусками мха, потянула сверху ближайшие ветки. Тревожная трель невидимой птицы. Тишина.

-«А ты обойдёшь их сзади», – это команда крысе. –«Говори нам, что происходит, назад они оглядываться не станут».

Двое шли спереди, один сзади. Между ними пара горилл на деревянной жердине тащила связанное волосатое существо. Ноги-руки приторочены к палке, длинная шерсть с головы волочилась по земле. Время от времени на неё наступали лапы самцов, выдирая целые пряди.

На фоне алчного предвкушения мутантов, намеревавшихся хорошенько развлечься, пленённое существо испускало сильнейший мысленный призыв о помощи. Оно обращалось к лесу!

-«Твой – замыкающий. Целься в низ живота, не закрывай один глаз, смотри обеими. Короткие очереди. Прицелишься – стреляй!»

В ту же секунду я услышала выстрелы Дик с противоположной стороны пути. Замыкающий сэвэдж вскинул автомат на звук – и я выстрелила. Очередь не получилась короткой, зато горилла сразу «сломалась» пополам, рухнула наземь.

Первые двое тоже лежали неподвижно. Носильщики бросили груз, судорожно сдёргивали с плеч оружейные ремни. Пара сдвоенных «та-так» подруги – и оба уронили автоматы. Противник не успел сделать ни единого выстрела.

-«Лариска, послушай – кто-нибудь из них жив?»

-«Второй и четвёртый ранены», – мгновенно отозвалась крыса. –«Четвёртый готов стрелять, второй тянется за автоматом».

Вглядываясь в одинаково волосатые спины, я пыталась понять, кто есть кто.

-«Жёлтые штаны – твои. Я держу фиолетового», – прояснила ситуацию подруга.

Напуганные меткостью неизвестного противника, зомби лежали тихо, как мышки. В их эмоциональном фоне преобладало малодушие. Гориллы привыкли, что в любой драке очень много стрельбы, но мало толку. Теперь, шёпотом окликая убитых, они не верили, что меньше чем за десять секунд боя остались вдвоём. И не спешили обнаруживать это.

«Мой», двигая руку по миллиметру, тянулся за оружием – я не видела, но хорошо чувствовала его потуги. Пуля ужалила желтоштанного в бок, и осознание собственной обречённости добавляло самцу злости. Другой ранен легче, надеялся ещё выжить. Они даже не попытались как-то координировать действия.

Сэвэдж в сюрреалистически лиловых штанах сжался пружиной, приготовился к броску. Хотел, наивный, скатиться по насыпи, спрятаться в кустах. Он только это замыслил, а мы, все трое, уже понимали нехитрый план. Диксон не могла прицелиться ему в голову – заслоняло тело другого зомби. А вот я вполне могла продырявить башку своему.

-«Вали жёлтого, он опаснее!» – подумала мне подруга.

Было искушение опустить переводчик вниз, на одиночные выстрелы, но осторожность не позволила. Наведя автомат в нижнюю часть заросшей русым волосом головы, я плавно потянула спуск.

Постепенно привыкаю, уже не так страшно стрелять из этого раритета. Да и в лесу он грохочет намного тише, чем в гулких тоннелях подземки.

Чисто сработано – горилла дёрнулась, уткнулась в траву. Мои выстрелы вспугнули фиолетового, он перекатился через труп, на мгновение показав голову. Для Дик этого было вполне достаточно.

Выждали пару минут: может, уцелел ещё кто-то. Внимательно вслушивались в эмоции – ничего, кроме недоумения и тревоги пленницы.

Не хуже нас ощущая, что гориллы мертвы, она поползла, извиваясь всем телом, хотела как можно скорее убраться с насыпи, тоже мечтала о кустах. Диксон подумала:

-«Мы не причиним вам зла, не беспокойтесь. Как только убедимся, что опасности нет, подойдём и освободим от верёвок».

Длинноволосая тотчас замерла, недоверие боролось в ней с любопытством. Наконец, девушка заговорила.

-«Кто вы?»

-«Высланные из своих миров», – за троих ответила подруга. –«Из тауна, из прошлого, из племени подземных жителей города к северу отсюда. А вы?»

-«Я из живущих в лесу. Это дом для меня и моих сородичей. Выходите, других безумцев поблизости нет, я хорошо чувствую».

Зачирикавшие после стихшей стрельбы птицы говорили, что девушка права. Лариска подтвердила – горилл нет в радиусе, по меньшей мере, трёх километров. Дик поднялась из укрытия, держа оружие наготове, стала спускаться на путь. Подумала нам:

-«А вы пока прикрывайте, на всякий случай».

Первым, что сделала подруга, приблизившись к свалке остывающих трупов – ногой отбросила автоматы подальше. Затем закинула свой за плечи и неспешно взрезала глотку каждому сэвэдж. Только потом дело дошло до пленницы. Перепилив верёвки, стягивавшие тонкие запястья, Диксон недоверчиво осведомилась:

-«Как вы попали в плен к неслышащим?»

-«Опрометчивый поступок под влиянием эмоций».

В затылке у меня вдруг стало щекотно, почуяв неладное, посмотрела назад – и встретилась взглядами с пятёркой таких же волосатых полуголых людей. Картинка мгновенно ушла Диксон, в ответ я получила другую – на холмах не меньше двух десятков этих типов, все пялятся на Дик и Лариску. Лесная девушка тем временем самостоятельно освободила лодыжки, с неземной грацией поднялась, и поклонилась моей подруге:

-От имени Великого Леса благодарю тебя за спасение, Зелёная Воительница.

Впервые прозвучавший голос был неожиданно силён и глубок, а интонации певучи.

-Ты просила – мы услышали, – с достоинством ответила Диксон.

-«Люди леса не знают о других слышащих, кроме нас. Скоро стемнеет – воспользуйтесь нашим гостеприимством…», – это она добавила уже мысленно.

Пленницей владело любопытство. Нам тоже интересно, да и места для ночёвки не подобрали.

-«Благодарю за предложение…» – Дик в момент узнала наше мнение. –«Мы согласны. Только вначале соберём патроны, нужно восполнить потраченное».

Поднявшись с земли, я повесила на плечо автомат, на другое мешок. Наклонилась за котелком и зашагала вниз, на безмолвный призыв подруги. Полдесятка лесовиков последовали за мной, не приближаясь, но и не отставая. Не очень приятное ощущение, как под конвоем. Опустив правую руку в карман, я вдруг нащупала тёплую чечевицу кристалла.

-Тиу-тиу-тиу, – сказала лесная птица.

Повинуясь внезапному порыву, я извлекла непонятную штуку и шлёпнула её себе на лоб. Кристалл прилип, будто приклеенный.

Тотчас, как по команде отовсюду начали появляться странные нечеловеческие фигуры лесных людей. Из-за деревьев, просто из-под земли, оказывается, их здесь не меньше сотни. Безмолвный вопль восторга потряс ментал. «Посвящённая Солнцу!» – шептали вокруг незнакомые мыслеголоса.

А спасённая нами девушка вблизи оказалась довольно симпатичной. Стройная, пожалуй даже чуть сухощавая, ростом ещё ниже меня. В одной набедренной повязке из шкуры животного. Светлые волосы, светлое лицо, огромные зелёные глаза. Губы дрогнули в улыбке, лесная фея повторила грациозный поклон:

-От имени Великого Леса благодарю тебя за спасение, Посвящённая Солнцу!

-Not at all[48], – от волнения я ответила на таун-языке, но она поняла.

-«И тебя благодарю, подземная жительница!», – это уже Лариске и мысленно. Крыса явно смутилась, но ответила эмоцией взаимной благодарности. В свою очередь я обратилась к лесной девушке:

-«Можем ли мы узнать твоё имя, красавица?»

-«Ель. Моё имя – Ель».

Диксон моментально передала изображение стройного хвойного дерева с пирамидальной кроной, иногда здесь попадались такие.

-«Вам известно тайное значение этого имени?!» – фея вскинула глаза, они распахнулись на пол-лица, став совершенно фантастическими.

-«Я ведь из прошлого», – непонятно объяснила подруга.

Пока мы обменивались любезностями, она закончила сбор патронов, можно было идти.

Гости леса последовали за хозяевами. Путь оказался недолог, через несколько сотен шагов обнаружился глубокий овраг, все спустились туда.

По дороге, конечно, разглядывали друг друга. Среди одинаково длинноволосых леших по походке и движениям я определила немало женщин. А лесной народ, судя по мыслям, больше всего интересовался нашим высоким ростом, лысыми головами и наличием обуви на ногах. Камуфляжную расцветку костюмов единодушно признали символом родства лесу.

«Ну вот, пожалуйста вам и лешие – целая рота, не меньше», – думала я, шагая рядом с Джес в сопровождении толпы лесных людей.

Как ни странно, внешность Лариски казалась им привычнее нашей. Морда, четыре лапы и хвост – всё как у всех. А тут – с виду люди, но «наоборот», ход мыслей был примерно таким. Волос нет, тела зелёные… Хорошо, мыслеречь позволяла мгновенно обнаруживать и объяснять ошибки, иначе пришлось бы всю ночь растолковывать, что такое одежда. Вид нашей обуви и вовсе вызывал у лесных людей отвращение, они носили только мокасины из шкур на мягкой подошве.

Вскоре выяснилось – племя жило в подземном спецсооружении. Нас запустили внутрь через один из скрытых выходов. Замаскированный корнями упавших с обрыва деревьев, он был совершенно незаметен и с трёх шагов. Крышка люка давно заклинена, петли изъела ржа. Всё выглядело, как вход в естественную пещеру. Внутри знакомая нарочитая теснота и несколько поворотов под углом девяносто градусов. Тем легче охранять этот вход от непрошеных гостей. Пройдя лабиринт, мы выпрямились и пошли в полный рост.

Коридор освещался… Нет, точнее будет сказать «обозначался» фосфоресцирующими гнилушками, закреплёнными по обеим стенам на одинаковой высоте и расстоянии друг от друга. Они служили отличным ориентирами при движении вслепую.

Пройдя десяток шагов, все замерли. По настроению чувствовалась торжественность момента. Ель плавным жестом обеих рук изобразила окружности – вверх, в стороны, вниз и снова вверх. Затем витиеватой фразой вслух поприветствовала «Духа Дома», представила ему нас, как друзей. Язык местных жителей отличался от нынешнего горилльего неторопливой напевностью и лексическим разнообразием.

Лариска почувствовала себя в родной стихии и бодро шествовала впереди. За ней – лесная девушка и мы с Джессикой, остальные по мере продвижения расходились по боковым коридорам и помещениям.

Кстати, «камешек», найденный в метро среди костей высланного и произведший фурор среди лесовиков, тоже светился в темноте. Каким-то образом Джес прилепила его на лбу, теперь получился загадочно мерцающий третий глаз. Подруга, чувствуя моё уверенное спокойствие, спросила:

-«Ты что, тут раньше была?»

-«Не именно здесь, но в подобных местах – приходилось».

Хозяйка подземелья удивлялась не меньше Джессики. Замедлив шаг, девушка повернулась, чем-то чиркнув, зажгла справа от тёмного дверного проёма маленькую лампадку.

-«А это моя нора. Приглашаю, будьте моими гостями, но уважьте обычай – перед входом мы снимаем обувь и омываем ноги».

Послышался плеск – склонившаяся лесовичка окунула ладонь в наполненное деревянное ведро, тоже справа от входа.

Гигиена – дело хорошее. Сняв груз, начали расшнуровывать берцы. Хорошо, сегодня мало ходили, от портянок почти никакого запаха.

Внутри жилища первобытная тьма и аромат засушенных трав. Что-то пышное и курчавое приятно защекотало влажные ступни.

-«К сожалению наши глаза в темноте плохо видят. Могу ли я ненадолго воспользоваться своим источником света?»

Получив разрешение, я поставила оружие и мешки в угол, добыла из нагрудного кармана фонарь.

Комната метров двадцать, пол сплошь в меховых шкурах, на полках в несколько ярусов вдоль стен множество деревянных фигурок, их десятки, может, сотни. Одна стена свободна, на ней нечто вроде коптилки, подвешенной за квадратную трубу, что проходит у самого потолка. В ней вырезан прямоугольный лючок, задвижка открыта. Вентиляция.

Все недоумевают, и только мыслекартина системы воздухообмена разъясняет спутницам неизвестное понятие.

Ель прошла вперёд, зажгла свет внутри жилища, и экономно погасила лампадку снаружи. Потом буднично расстегнула набедренник, пригласила садиться и села сама, использовав единственный предмет одежды в качестве коврика.

Спрятав фонарь, я застегнула липучку и продолжала разглядывать металлическую трубу под потолком, в то время, как Джессика изучала деревянные фигурки. Хотя, конечно, обе предпочли бы смотреть на обнажённую девушку.

-«За столько лет она должна была засориться. Воздух идёт оттуда или туда?»

-«Очень немного», – подтвердила Ель.

-«Наверху где-то есть такая штука», – я показала картинку воздухозаборника. –«Она постепенно засорилась, поэтому воздух идёт плохо».

-«Ты знакома с духом нашего дома?» – глаза лесовички любопытно блеснули, она повторила ритуальный жест, как будто знак дирижёра невидимому оркестру.

-«Нет, просто этот дом строили люди моего племени. Очень давно, много поколений тому назад». Сейчас она задаст главный вопрос.

-«А как ты попала в наше время, и может ли кто-то из нас попасть в твоё?» Я пожала плечами.

-«Не знаю… Легла спать там – проснулась здесь».

В глубинах подсознания заворочался летаргически дрыхнущий майор Диканов, но усилием воли я оставила его почивать. Прошлая жизнь как-то сама по себе всё сильней окутывалась дымкой забвения, отступала перед непоколебимой реальностью настоящего.

Фитиль в коптилке вдруг затрещал, Ель легко поднялась с пола, подошла к светильнику, осторожно сняла нагар. В жилище показалось слегка душновато.

-«Я возьму слова обратно, если это как-то задевает ваши обычаи», – девушка уселась обратно на свой набедренник. –«Но отчего вы не избавитесь от одежды? Мы одного пола, здесь совсем не холодно, шкуры чистые и мягкие, они не повредят вашей коже. У людей леса есть пословица: «Привольно телу – свободней дух…»

Мы переглянулись. Комментируя явное замешательство, Лариска выдала эмоцию веселья.

-«Я – за!» – подумала Джес, и мы сложили одежду на вещмещки.

-«У вас совершенные тела», – без тени лести заявила лесная фея. –«Мои глаза радуются, глядя на них. Так гораздо лучше, зачем хоронить красоту».

Вытащив из тьмы деревянный кувшин, она отомкнула пробку. Появились чашки, наливая понемногу, Ель подавала их – Джес, мне, третью поставила перед крысой, четвёртую взяла сама. Ровно три глотка сделала каждая, осушив чашку. Тягучий настой трав. Вяжущий вкус, онемение во рту. Поразительно – напиток без лишних вопросов лакала Лариска!

-«Вы удивляли лесных людей с самых первых шагов по нашей земле», – сообщила девушка. –«Не стреляли во всё, что движется, не убивали без необходимости, проявив благородство и милосердие. Не рвали походя цветов, не ломали ветвей, тушили за собой огонь и не оставляли сора».

Она поднялась на ноги, изобразила ритуальные круги, протянула руки. Я и Джес встали тоже, сделали шаг навстречу. В телах возникла и росла необычайная лёгкость, казалось, теперь запросто сможем летать.

-«Вы благодарны Лесу», – мыслекартина Ель изобразила меня на берегу реки, благодарящую лес за добычу.

-«Вы знаете, что такое любовь», – девушка послала ощущение ласкового тепла.

Нас, оказывается, видели, но этого почему-то совсем не хотелось стыдиться.

-«Знаете, что такое созидание», – я сижу на берегу реки, выстругиваю вилку.

-«…дружба, верность…» – наша троица у вечернего костра.

-«…и честь», – отбиваем лесную фею у горилл.

-«С вами подземная жительница города…»

-«Её зовут Лариса», – вставила подруга.

-«Рада знакомству», – отозвалась хозяйка, опустив взгляд на крысу. –«В тебе растёт новая жизнь, да пребудет с ней благо». Лариска беременна – изумлённо осознали мы. Ель продолжила:

-«Но самое главное: вы, все трое – слышите! Таких удивительных гостей в лесу не было никогда».

Встав в тесный круг, мы коснулись друг друга. Левым плечом я ощущала девушку леса, справа ко мне прижималась Джессика, наши ступни чувствовали тёплую шерсть Лариски – крыса вошла в круг, расположившись в центре.

-Именем Великого Леса, соединим души в вечном, – звучно произнесла хозяйка. –Зелёная Воительница… Посвящённая Солнцу… Подземная Жительница Лариса… Почувствовав, я мгновенно продолжила: …-Ведунья Ель!

-Обретём же бесконечность Творения!

В малахитовых глазах феи дрожало отражённое пламя, а кристалл Джес, казалось, сиял ярче и ярче. Лица обеих девушек словно окаменели, сделались неподвижными, соприкосновение зародило чувство единства.

Я посмотрела в себя и увидела Вечность. Во мраке трепетали, набирая мощь, огненные мячики: сине-фиолетовый, самый яркий, два рубиново-золотых, пульсирующих апельсиновыми волнами, и четвёртый – голубовато-зелёный. Испуская волны энергии, клубочки росли на глазах, оставаясь неподвижными, приближались за счёт увеличения.

Настал миг, когда искрящиеся шаровые молнии слились в радужное солнце – и тотчас соединились наши тела, исступлённо вжались друг в друга, застучали сердца в унисон. Мы стали частицей Вечности, а она навсегда поселилась в нас, подарив необычайную энергию.

Открыв глаза, я ничего не увидела, но мозг «загрузился» в реал нормально. Темно, как у деда в каморке. Зато аромат не шёл ни в какое сравнение – пахло свежескошенной травой.

Слева спала Джессика, её рука у меня на боку, справа – Ель. В паре метров от нас негромко вздохнула Лариска. Я уловила эмоциональный фон бодрствования.

-«Не спится?»

-«Да выспалась вроде. Мне много не надо».

-«А мы сколько были в отключке?»

-«Часов шесть, не меньше. А может, больше – я тоже вырубилась после ритуала. Сильная настоечка, ничего не скажешь».

В очередной раз подняв веки, просто так, от безделья, я вдруг сообразила – вижу! Удивленно сообщила об этом крысе.

-«Это нормально», – отозвалась она. –«Никогда не понимала, как можно быть зрячими наполовину. Днём вижу – ночью не вижу…»

Изображение напоминало картинку в ПНВ[49], только не жёлто-зелёного цвета. Теперь сможем двигаться хоть ночами. В жаркую погоду это хороший вариант. Днём стираться-сушиться и отдыхать, а ночами спят охотники за ушами, будет спокойней идти. Надеюсь, и Джес приобрела новую способность.

А Лариска думала о своем, вероятно, последнем потомстве. Пятнадцать лет – солидный возраст даже для крыс-мутантов.

-«Рожать-то когда?» – справилась я, чтоб пытаться планировать будущее.

-«Не скоро. Дней девяносто-девяносто пять… Вообще-то я не думала, что ещё способна беременеть».

-«Надеюсь, за три месяца доберемся до спокойных мест».

-«Если они есть в этом мире…» Как и я, крыса не страдала оптимизмом.

-«Интересно, сколько родится малышей», – думала она. Что-то из подсознания подсказало ответ.

-«Так возьми и посмотри».

-«Как это «посмотри»? На живот, что ли?»

-«Нет, как будто со стороны. И смотри внутрь себя…»

Пауза – и мы увидели нечто вроде изображения с монитора томографа[50]. В матке ясно виднелись четыре маленьких голубых шарика, зародыши крысят.

-«Я так раньше не умела», – опешила Лариска.

-«Результат вчерашнего ритуала, я полагаю. Значит, их четверо».

-«Выходит, так», – согласилась будущая мама. –«Это немного, не должно быть слишком тяжело. Вот однажды родилось одиннадцать…» В моей голове внезапно включился новый канал. Видение!

…Воздух сделался густым, тихо и грозно гудел. Рядом возникло тёмное существо – силуэт человека без лица. Мрачный, недвижный, словно статуя. Вися над полом, он слегка подрагивал, излучая невыносимый ужас.

Побежав прочь, мы за секунды пролетали нескончаемо длинные коридоры подземелья, тут же сменявшиеся точно такими. В правой руке Джессики было что-то очень важное, способное спасти всех и вся. Оно билось в ладони, требуя активировать себя, но мы не знали, как. Лицо и затылок жгло холодом и студило огнём. В мозгу Джес зазвучал чей-то шёпот:

-«Вы должны закончить, я помогу…» Странным образом я ощущала её собой, нас – единым целым!

Позади что-то зарычало, разом настигли чудовищные морды стрейнджеров, схватили подругу, сорвали одежду, распяли на полу. А я оказалась парализованной, не могла пошевелиться, ничем ей помочь. Ужасное состояние… Их вонь заполнила пространство, Джессику начало мучительно тошнить.

«Точно как тогда, в виртуале… Плейт, нам нужен плейт», – эта единственная мысль всецело владела её-нашим разумом.

Подругу выворачивало всю наизнанку, до последней кишки. Я начала громко материться – ничего в этой ситуации больше сделать невозможно… Откуда-то сверху громыхнул вопрос-крик следователя:

-Тварь, ты ещё помнишь, как тебя зовут?!

Прямо перед глазами возникла его похотливая ухмылка, потом замелькали красные картинки…

… Дискай слушался малейшего движения пальца. Я никого не пропустила, торопилась, как могла.

-Полная готовность! «Главное – скорость реакции, сила потом».

-Семнадцать, двадцать четыре, сто шестьдесят семь – прикройте меня на взлёте! Откуда, почему эта штука…

-А-аааа!!!

Дымная оранжево-зелёная полоса прочертила фиолетовое небо, в кабине поплыл дым, запахло горелым. Ужасная боль рвала всё тело, лучше бы мы сразу умерли! В огне обугливались ступни, потом икры, бёдра – и всё в полном сознании, без отключки, как будто под пейнером. Ударил гром, по нервам полоснул чей-то знакомый крик:

-Вы в порядке?!

Каким-то чувством я ощутила, что проснулась Ель, но вынырнуть из видения не могла. Мы вдвоём с Джес в этом сне, но сон ли это, если она спит, а я давно бодрствую?

Краски незнакомого мира стали тускнеть, он сделался серым, подёрнулся сумеречной дымкой тумана…

В груди колотилось, словно сердце хотело выскочить наружу.

Кошмар прекратился, мы по-настоящему проснулись. Лесная фея склонилась над нами, её невесомые ладони касались обеих лысин, от рук шла исцеляющая энергия.

-«Вам лучше пожить в Доме какое-то время, пока не научитесь управлять Санэла[51]».

-«Что это было?» – три мыслеголоса слились в один.

-«Вероятное будущее». Ответ почему-то не показался бредом. Ель скомандовала:

-«Лягте на спину, максимально расслабьтесь, закройте глаза. Ноги и руки разведите в стороны». Мыслекартинка необходимой позы повторяла «золотое сечение» да Винчи.

-«И ты прими самое удобное положение», – это Лариске.

Неслышными шагами ведунья переместилась, села на пятки между мною и Джес. Мы ясно видели её внутренним взором. Едва касаясь, пальцы Ели скользнули по нашим головам, сбежали вниз – грудь, живот. Умиротворение стало главным ощущением этих мгновений, сердца забились медленно и спокойно.

Вдруг ладони Ели коснулись нижних губ! Вспыхнувшее было возбуждение мгновенно спало, сменилось ощущением средоточия энергии на окончании позвоночника. Вспомнив восточные единоборства, я узнала открывающуюся муладхару[52] и Джессика тотчас восприняла это знание от меня.

-«Великолепно», – отозвалась фея. «А сейчас почувствуйте её красный цвет…»

Спустя какое-то время ладони переместились на оранжевый шестилистник Венеры. Запахло ромашкой, в мозгу возник образ безграничного океана. Янтарный огонь манипуры зажгли руки Ели в солнечном сплетении, пробудив аромат мяты. Следом потеплело в середине груди – настала очередь изумрудного цветка любви и мудрости. Голубая полынь замерцала в чакре творца-Юпитера. Ладони ведуньи легли на лоб – расправила лепестки сапфировая аджна, открыв ворота в подсознание, странный камень Джес не стал ей помехой. И наконец, серебряно-фиолетовые лунные молнии ударили нас обеих в темя.

Тела приняли льющийся из Вселенной свет, ощутили себя вместилищем высоких энергий. Вне времени, вне границ, в четвёртое измерение! Ель повернулась к Лариске.

-«Тебе будет сложнее».

Ведунья смотрела сквозь сомкнутые веки, и вместе с нею мы увидели энергетическую оболочку, ауру крысы. Вот основные центры концентрации энергий: двигательный, сексуальный, волевой, сердечный, ментальной деятельности. Волшебница подошла к Ларисе, склонилась, протянув ладони:

-«Запоминай, учись управлять ими сама».

Внимательно наблюдая, мы ощутили, как центры один за другим активизировались в теле жительницы подземелий. Крыса заметно вздрогнула, чуя неведомую силу.

А потом лесная фея погрузилась в себя, мы стали свидетельницами пробуждения умело прирученной силы. Увидели виртуозное владение Кундалини[53], услышали песнь астрала…

В лесу родилось прекрасное весеннее утро. Не сговариваясь, мы выбежали наружу. Омытые росой ступни жадно вбирали силу планеты. Спустившись к реке, вошли в синие воды, каждой клеточкой кожи впитывали первозданную чистоту. Слушали пробуждающийся райский хор птиц, нагими телами ловили первые лучи солнца, косо бившие меж золотистыми соснами.

Возвращаясь назад, встретили стайку юных лесовичек, летевших навстречу, обменялись радостными приветствиями. Среди множества лиц запомнилось одно, со смеющимися глазами плутовки…

Теперь подземные коридоры казались достаточно светлыми – новому зрению вполне хватало мерцания гнилушек, чтобы разглядывать убранство жилища. Искусно украшенные лампадки возле дверей, камни на верёвках слева от проёмов – чтоб вежливо постучать, в соответствии с ритуалом.

Вёдра с водой были не у каждой двери. Стоило мне задуматься, почему, тут же получила ответ Ели – где нет вёдер, нет дома жителей.

Поставив наше ведро у входа в «нору», я полила на ноги хозяйке, мне – Джессика, а я – ей. Лесовичка обмыла лапы Лариске, отчего она преисполнилась гордостью и торжественно вступила в жилище.

Лесная фея промокнула длинную гриву самотканым полотном, им же обсушила шерсть крысы.

Позавтракали вчерашним мясом, с солью и специями лесовиков оно стало божественно вкусным. Занялись работой – нам давно пора было вычистить оружие, а Ель вначале долго расчёсывала волосы, потом взяла из угла небольшое поленце и заострённые на одном конце камни. Села, отвернув одну из шкур, принялась увлечённо долбить деревяшку.

Продолжалась безмолвная беседа.

-«Почему это не видно мужчин?», – поинтересовалась Джес.

-«На растущей луне они встречают рассветы в лесу. Охотятся, собирают пищу. На убывающей – наша очередь». Лесная фея попросила Лариску:

-«Расскажи, как живут твои сородичи».

И она рассказала. Мыслекартины получались настолько образными и яркими, что мы с подругой затаили дыхание, прослеживая историю жизни крысы от рождения до смерти. Надо сказать, впечатление складывалось мрачноватое. Радость они испытывали от еды, секса, да охоты. Немногие слышащие – от общения друг с другом. Вот, пожалуй, и всё.

-«Таков наш мир», – невесело подытожила Лариска. «Но уже через три-пять поколений, думаю, они выйдут наверх».

Как я совсем недавно, крыса менялась – через раз то причисляла себя к сородичам, то, напротив, обнаруживала больше отличий, чем сходств с ними.

-«А из какого мира пришла Посвящённая Солнцу?» – Ель улыбнулась Джессике.

-«Он совсем другой», – начала подруга.

Мы с Лариской знали уже почти всё, что она рассказывала, за исключением мелких деталей. Но я слушала внимательно. Таун-людей воспринимала, как будущих противников, а врага нужно изучать при малейшей возможности.

-«Мы иногда видим такие в небе», – воскликнула волшебница, когда Джес показала летающие тарелки. –«Никак не могли понять, что это такое. Похоже на солнце или луну, но не светят и движутся всегда необычайно быстро».

В очередной раз обсыпав латунный ёршик золой от костра, я продолжила драить автоматный ствол. Вздохнув, Джессика последовала примеру.

-«Большое быстрое железо – так называют «тарелки» сородичи Ларисы», – добавила она. Ель задумчиво повторила:

-«Большое быстрое железо, а внутри – люди… Должно быть, очень интересно уметь летать в облаках!»

А вот кастовая структура общества таунов категорически не понравилась лесной жительнице.

-«Это несправедливо!» – зелёные глаза вспыхнули возмущением. –«Жители леса все равны друг другу, мы уважаем старших – вот и все отличия». Я предложила фее:

-«Расскажи нам о людях леса. Вот ты родилась – и что было дальше?»

-«Детство».

Первая мыслекартина показала нам «палату новорождённых». Одно из помещений бывшего ЗКП[54], ряды закутанных в одинаковые «пелёнки» младенцев на пышных травяных матрацах. Три лесовички наблюдали за ними, сидя в разных углах.

-«Сейчас в Доме есть дети?» – справилась Джес. В ответ – утвердительная эмоция.

-«А почему не слышно их крика?»

-«Дети кричат либо развивая лёгкие, либо от дискомфорта, криком подавая сигнал», – лесная волшебница повертела в руках постепенно высвобождавшуюся ею из полена человеческую фигурку. –«Чтобы позволить нормально развиваться, их выносят на некоторое время наверх, позволяя кричать. А о каком-то неблагополучии они сообщают мысленно. Да и вообще, обычай не рекомендует злоупотреблять звуками».

Мы с подругой закончили чистку стволов, оставалось протереть насухо и смазать. Прорезался мыслеголос Лариски.

-«Интересно, у вас коллективный уход за малышами. Как он организован?»

-«Этим занимается каждый из лесных людей по очереди. В том числе и мужчины – на растущей луне».

Следующая картинка – осенний лес, засыпанный золотыми листьями. Дети от двух до шести играли с волчатами и боролись друг с другом под присмотром седобородых лесовиков.

-«На первом этапе взросления воспитанием малышей больше занимаются пожилые. Лет с семи – они под покровительством зрелых и молодых людей. Полноправным взрослым житель леса считается с момента первой самостоятельной добычи на охоте».

-«А девочки?», – уточнила я.

-«Неважно, какого человек пола, я же говорила – у нас все равны, обычай требует одного и того же от всех. Конечно, беременные не ходят охотиться, больше заняты собирательством или другими подобными делами, но это лишь несколько лунных месяцев за всю жизнь».

-«Вы так редко беременеете?» – вскинула глаза Джес. Ель согласно кивнула.

-«Рождаются только желанные. Но всё по порядку. Взрослые начинают жить по Луне – половину времени посвящают творчеству и духовным практикам, другую – заботам о пропитании Дома и быте.

-«И как с интимом?» – Джессика не оставляла тему. Лесная волшебница понимающе усмехнулась в ответ.

-«Личное дело каждого взрослого. Главное, чтобы не появлялось нежеланных детей, потому в дни возможного зачатия разнополое интимное общение запрещено».

-«Откуда же тогда вообще берутся у вас дети?» – щёлкнув зубами, удивилась наша будущая мама.

Ей было нечем заняться, помимо участия в беседе, и крыса понемногу практиковалась в управлении энергиями.

-«Каждая женщина, достигнув двадцатилетнего возраста, изначально может родить лишь одного ребёнка за всю жизнь».

Ель довольно быстро справилась с первоначальным вытачиванием фигурки и теперь занялась тщательным воспроизведением мельчайших выпуклостей и впадин человеческого тела.

-«Наш дом ведь не тетива, не растягивается… Потом, если кто-то из лесных людей уходит искать счастье, покидает мир от старости или гибнет на охоте, могут появиться ещё дети, и все вместе решают, кому конкретно предоставить право рождения второго ребёнка».

-«Как это, «уходит искать счастье?» – я выразила заинтересовавший всех вопрос.

-«Да примерно так, как вы. В каждом поколении рождаются люди, которым тесен дом, тесен лес, тесен целый мир. Войдя в возраст силы, они понимают, что должны уйти. И уходят навсегда».

От Ели отошла волна горького сожаления о том, что ещё не произошло, но уже стало неизбежным.

Теперь в её руках реалистичная человеческая фигурка, и в телосложении натурщицы что-то знакомое…

Все ощутили приближение человека – любопытство острого пытливого ума, интерес юного, жаждущего приключений сердца.

-«Нашу беседу могут слышать все люди леса», – сообщила хозяйка. –«И самый настырный среди них сейчас просит разрешения войти». Подтверждая мыслефразу, трижды стукнул о стену камень.

-«Никто не против?» – со странным оттенком надежды в тоне переспросила Ель. С чего нам было возражать…

Омыв ноги, в жилище вошла совсем юная девушка, довольно высокая для лесных людей. Мы пока что не видели среди жителей леса физически слабых, но эта заметно выделялась из всех.

-«Ты сильнее», – успокоила подруга, закрывая мысли от других.

-Знакомьтесь, – напевно промолвила лесная волшебница. –Одинокая Волчица. Показалось, гостья несколько скована.

Усевшись на собственный набедренник, она взглянула в глаза – и я вспомнила. Видели девушку нынешним утром, возвращаясь с реки. Лицо – фонтан жизнерадостности, в мыслях мелькнула склонность к авантюризму.

Сейчас раскосые зелёные глаза смотрели настороженно, в душе жила надежда с нашей помощью вырваться из однообразия векового замкнутого круга, вдохнуть иной воздух, увидеть огромный мир, живущий за краем леса.

Чтобы разрядить обстановку, я мысленно напела пару фраз из расхожего шлягера прошлой жизни, заменив в одном слове неподходящее окончание:

В то же мгновение меня окатила штормовая волна отчаянного восторга новой знакомой, слегка разбавленная полушутливым укором Джес.

Вошедшая с порога напомнила хозяйку. Крупные правильные черты, глаза – такие же зелёные, только по-звериному застывшие и голодные. И что-то неуловимо общее в лице. Одно небольшое племя, понятно.

Хотя, если присмотреться – схожего совсем ничего. Разве что прижатые уши, но не всем же рождаться лопоухими. Непокорно курчавятся привычно нахмуренные брови, сросшиеся на переносице – у Ели они гладкие и шелковистые. Взгляд исподлобья, обрезанные до плеч прямые чёрные волосы, таких коротких здесь вообще ни у кого нет.

А ниже начиналась выставка мускулов. Дик не зря волновалась – с первого взгляда не понять, кто лучше развит, несмотря на то, что тело подруги старше на несколько лет.

Девочка очень волновалась, хотя смотрела с вызовом. Подруга спела ей несколько поэтических строк из прошлого. Волчица сражена наповал, готова теперь за нами в огонь и в воду. Только непонятно, почему так грустна Ель? Ревнует?

Неожиданно зазвучали стихи – юная девушка была не только атлетом, но и настоящим поэтом!

В молодости почти все переживают период романтизма, стремления к неведомому. Для большинства это так и остаётся детской болезнью. Но находятся такие дуры, как мы, задаются разными неудобными вопросами и после тридцати. Лезут, куда не надо…

Волчица чуть театрально склонила лохматую причёску, мы явственно ощутили далеко не робкий взгляд на своих выставленных вперёд коленках… И между. Сидели-то скрестив ноги по-турецки.

Куда там «тише тишины»! Совершенно бедовая девчонка, хоть и в дочки мне годится. Послала ей эмоцию одобрения.

Окончательно растрогавшаяся Дик тряхнула загашники памяти – и почти сразу ответила.

Наслаждаясь резонансом душ, Одинокая подняла голову – в расширившихся зрачках плясало яростное зелёное пламя необузданной страсти.

Объяснение состоялось. Волчица облегчённо-радостно улыбнулась, обнажив чуточку удлинённые белые клыки.

-«Простите», – спохватилась тут же. –«Это не агрессия, просто скверная привычка».

-«Ох, Волчица-а… Даже и не знаю, какие тебе теперь понадобятся привычки», – вздохнула Ель.

Фигурка человека полностью готова, волшебница подала её Диксон. Точная копия подруги!

-«Вдохни в неё жизнь, и я буду оберегать тебя в пути». На дне зелёных глаз-озёр ведуньи колыхалась печаль.

-«Не тревожься», – я решила успокоить. –«Мы будем беречь Волчицу, теперь она не одинока».

Эмоцией благодарности одновременно ответили обе. Но девочка упрямо добавила:

-«Хоть я и сама могу постоять за себя и за вас!»

-«Отлично», – подытожила Дик. «До начала пути будет время узнать друг друга. Нам предстоит учиться владеть энергией…»

-«А мне – вашей тактике боя», – закончила юная лесовичка.

Подруга кивнула, внимательно разглядывая статуэтку. Ель изобразила её тело более детально, чем знала его сама нынешняя владелица. Но Диксон чувствовала – точно скопирована каждая чёрточка лица, каждая линия тела. Теперь она могла подробно рассмотреть себя со стороны – такая возможность представилась впервые. Мы чувствовали, что Дик начинает себе нравиться.

«И не такая уж дылда», – рассуждала она. «Но подкачаться всё-таки необходимо!»

Коснувшись губами лысой головы статуэтки, подруга с благодарностью вернула её мастеру.

Ель бережно поставила фигурку в укромное место, подхватила следующее поленце и работа продолжалась. Теперь она замыслила деревянную копию меня. Я удивилась:

-«Ты не устала, может, отдохнёшь?»

-«Нет-нет, это работа в радость!» – в ответ обласкала взглядом, запоминая линии тела.

Закружилась голова, по спине пробежала дрожь, как будто она касалась меня ладонями.

-«Зелёная Воительница, расскажи и ты о своём прежнем мире», – попросила ведунья. Обе лесовички сосредоточили внимание на Диксон, приготовившись слушать.

-«В прошлом у людей были семьи», – начала она. –«Почти каждый мужчина и также каждая женщина жили в замкнутой паре много лет, иногда всю жизнь. Пары имели своё жилище…»

Изображение квартиры в городских зданиях и домика с участком в сельской местности.

-«Вели отдельное хозяйство, воспитывали детей, которых, в разные времена, бывало в семьях и по десятку».

-«Воспитывали только вдвоём?!» – хором озадачились жительницы леса, попросили рассказать об этом подробней.

Дик сменила позу, мысленно испросив разрешения хозяйки. Теперь она легла на бок, вытянув длинные красивые ноги, а я подкатилась к ней со спины, тесно прижавшись грудью. От взгляда лесной феи у меня внутри разгорался огонь, унять его не было никакой возможности.

Вместе со всеми я узнала о школах-интернатах канувшего в лету старого мира, о военных училищах для подростков. Но всё-таки большинство детей вырастали в прошлом практически сами по себе. Учитывая, что в последние века перед Падением Кометы работать приходилось и мужчине и женщине, это было именно так. Влияние родителей на формирование личности детей не было сколько-нибудь существенным, воспитывали они разве что собственным примером.

-«Возможно, подобная ситуация стала одной из главных причин деградации общества», – признала Диксон, мысленно отвечая на мои ласки. –«Но правящим было выгодно насаждать среди людей индивидуализм – так намного проще содержать в повиновении миллионы и миллиарды».

Даже мне непросто представить столь чудовищные масштабы человеческих обществ. Разве можно было ими как-то управлять?

-«Способы похожи на нынешние», – подруга ответила на невысказанный вопрос. –«Те же электронные средства массового зомбирования».

Дик показала три образца типичных программирующих трансляций для сэвэдж, потом три фрагмента программ из собственного прошлого. Мне, как специалисту, было весьма любопытно сравнить.

Технические средства, конечно – каменный век, а вот приёмы управления поведением, напротив, менее откровенны, значительно тоньше и искусней, чем сегодня. Неудивительно – ведь и люди тогда были не такими конченными дебилами, как нынешние гориллы.

Однако ключевые, основополагающие принципы воздействия и вправду остались неизменны. Один процент правды, всё прочее – тенденциозное перевирание фактов, замалчивание невыгодного и сочинение сказок о никогда не происходившем на самом деле. Технологии психологического программирования масс…

-«Не дело сидеть под землёй», – Ель поняла моё взбудораженное состояние, решила помочь. –«Наверху прекрасный день, давайте выйдем».

Ведунья уложила начатую заготовку рядом с фигуркой Диксон, все вместе мы покинули убежище.

Казалось нелепым долго одеваться и обуваться. Следуя примеру лесовичек, мы надели по одному предмету одежды – зелёные майки. Они оказались достаточно длинными и вполне сходили за мини-платья. Вот только ходить по лесу без обуви мне было непривычно, всё время боялась напороться на какой-нибудь сучок.

Пахло свежей смолой, обезумев от весны, бешено концертировали птицы. Где-то неподалёку хрустели ветви, внутренним взором мы видели, как резвятся молодые животные.

Над верхушками сосен сияло бездонное голубое небо, стволы упирались в него, словно указующие персты.

Присели на упавшее дерево, пятой точкой ощутив преимущество набедренной повязки перед майкой. Слева и справа слышались голоса лесных людей и их четвероногих соседей. Раздвинув кусты, на поляну высунулась лобастая голова матёрого волка.

-«Кто они?» – прозвучал мыслеголос, обращённый к юной лесовичке.

Глаза зверя не двигались с места, сияя жёлтым огнём, жёсткая короткая шерсть стояла дыбом. Поднявшись, Одинокая Волчица обняла нас с Дик родственным жестом. Зверь приблизился, алыми ноздрями втягивая воздух.

-«От них пахнет железом… А это кто?» – он хмуро глянул на съёжившуюся Лариску.

Волк крупнее её примерно втрое, хоть и не дорос до размеров собак каменных джунглей.

-«И это друг. Они совсем недавно в лесу, но мы чувствуем их добрые намерения». Таких зверей волк в своём мире не видел. Собственно, как и таких людей.

Вожак стаи обошёл кругом, задирая морду кверху, хвост едва заметно подрагивал. Потом приблизился к левой ноге Одинокой, и сел. Сняв руку с моего плеча, девочка положила её на серый загривок.

Мысли зверя постепенно становились спокойнее, он привыкал к нашему запаху, запоминая его.

Да, не просто так Волчица получила своё имя. Небольшое приключение хорошо помогло мне отвлечься от нескромных мыслей.

Услышав это, девочка прыснула от смеха, и нарочно прижалась к моей спине крепкими сильными бёдрами. Энергия полилась от неё к волку и параллельно ко мне, от меня к Диксон и к Ель. Тело напряглось само собой, раздражала даже тонкая ткань майки между нами. Быть рядом с этим фонтаном Эроса и оставаться спокойной – невозможно! Зверь что-то понял, смутился, неясно подумал:

-«Не буду мешать». И неторопливо удалился откуда пришёл.

Лесная волшебница наблюдала за сценой с меланхоличным спокойствием. Подала руку, приглашая подняться:

-«Хочешь, покажу, как преобразовать сексуальную энергию, поднять её вверх?»

Я, конечно, согласилась. А девчонка, пожав плечами, полезла на дерево. Она предпочитала не сублимировать этот вид энергии, а обмениваться ею традиционным способом. Мускулистая Волчица оказалась неожиданно ловкой, легко подтянулась на руках, бёдрами обхватила ствол, ступни сами находили нужные ветви.

-«Не представляю, как можно лазать по деревьям без одежды!» – подумала я. –«Ты же вся исцарапаешься».

-«Слезу – увидите», – ответствовала бой-девица.

Пока что она разглядывала верхушки деревьев и прикидывала в уме, что возьмёт с собой.

«Метательные ножи, лук и стрелы – наделать побольше. Новый ремень, накидка, запасная пара обуви. Кремни, трут, баклага…» Мы встали лицом к солнцу, подруга тоже присоединилась к обучению.

-«Сосредоточьтесь на энергетических центрах, вы называете их чакрами. Теперь поднимайте сексуальную энергию выше – спиралью, вокруг позвоночника…»

Волны прокатились по нашим телам, через пару минут я с облегчением ощутила схлынувшее напряжение.

-«Ну как, закончили охолощаться?» – прозвучал насмешливый мыслеголос сверху. –«Тогда я слезаю».

Спустя минуту Одинокая спрыгнула на траву, подошла вплотную, прямо глядя в глаза.

-«Найдёшь хоть одну царапину, обещаю мыть тебе ноги целый сезон». Ель одёрнула девушку:

-«Будь почтительней к старшим. Вот уйдут одни, а тебя здесь оставят…» Представив подобную перспективу, Волчица немедленно преклонила колени.

-Прости, старшая.

Впервые услышанный нами голос с заметной хрипотцой. Горячие сухие губы коснулись моей ноги. Запечатлённый на бедре поцелуй оказался недвусмысленно крепок и вызвал короткий приступ головокружения.

-«Вставай, я тебя прощаю».

Поднявшись, юная бестия бесстыдно ощупала взглядом мою грудь. Ткань майки не могла скрыть вновь напрягшихся сосков. Ситуацию разрядила лесная фея.

-«Думаю, Волчица, позже у тебя будет возможность близко познакомиться с нашими гостьями. Отложенное удовольствие – более сладкое». Солнце припекало, Ель подумала о купании, все поддержали.

Мы плескались на мелководье, Диксон вздумала поплыть – и с удивлением узнала, что я этого не умею. Вдвоём с девочкой тут же принялись учить. Мысленно помогая, им удалось легко объяснить движения, передать работу мышц. С первого раза я, конечно, не поплыла, но кое-какие навыки получила.

-Что?! – вдруг воскликнула подруга, хватая меня за спину. –«Куда делась рана? Там совершенно гладкая кожа, ни малейшего следа!»

Пальцами проводя между лопаток, Дик не верила собственным глазам, я и сама ничего не понимала. Ель улыбнулась, тоже коснувшись ладонью спины.

-«Санэла исцеляет. Когда научитесь управлять ею, поймёте, почему Волчица спустилась с дерева без единой царапины».

-«Вот ты меня и выдала», – укоризненно подумала девочка. Мимолётное смущение вскоре сменилось привычной уверенностью в себе.

Впятером мы заняли маленькую залитую солнцем поляну. Развесили выстиранную одежду.

Подруга не меньше двух часов кряду истязала себя физическими упражнениями, Одинокая Волчица присоединилась к ней с самого начала. Ель, я и Лариска некоторое время наблюдали со стороны, пока мне не удалось заставить себя встать и тоже проделывать это. Нужно становиться сильнее, а лёжа в травке, увы, мышцы не накачаешь.

Закончив тренировку изнурительным упражнением на брюшной пресс, я лежала на спине, едва дыша. Не напрягая больше ни единой мышцы, смогла постепенно восстановить способность видеть прекрасное.

Стала глядеть в бездонную синеву. Наверху трепетали золотистыми прозрачными крылышками длинные насекомые величиной с ладонь. Слева и справа между нами стояли полуметровые травы, великолепные цветы, в изголовье Диксон возвышался серовато-крапчатый зонтик гриба. Энергия земли вливалась в утомлённые тела, возвращая силу.

День близился к вечеру, мы снова искупались в реке – надо было смыть пот. Время от времени младшая гипнотизировала нас долгими взглядами, как бы шутя передавала то Диксон, то мне откровенные мыслекартины. Мы тоже в долгу не оставались. Познания у девочки были явно не теоретические…

На поляне зажгли маленький костёрчик, поджарили грибов, нанизав кусочки на палочки.

Подруга рассказывала о своём неистовом и жестоком мире. Очень многое казалось невероятным, ещё большее – нелогичным, непостижимым. Наверное, и жизнь таунов так же смотрится со стороны.

Потом Дик показала Волчице серию мыслекартин об устройстве нашего оружия, порядке пользования им и уходе. Я не удержалась от ехидного комментария по поводу последнего пункта.

-«Технологии, конечно, не инопланетные, но лучшего оружия у нас пока нет», – отозвалась подруга.

Новенький автомат, изначально предназначавшийся деду, кажется, обретал постоянную хозяйку. Всё Диксон меньше тащить, а то мне больно смотреть, какую гору вещей она на себя взваливает!

Весь день мы провели на лоне природы практически без одежды. Впервые я ходила по лесу в таком виде. Понравилось. Правда, то и дело приходилось прибегать к подъёму энергии из переполненной ею оранжевой чакры.

Вернулись в дом, я сложила в мешок сухую чистую одежду, а Дик достала из жилета коммуникатор, подала лесной фее. Волчица тотчас прилипла к её спине, заглядывая через плечо. Следуя безмолвным подсказкам, хозяйка включила аппарат, обе стали рассматривать картинки старого мира. Недостаточный размер изображений Диксон компенсировала мыслекартинами. Немного послушали музыку – Одинокой понравились композиции в стиле рок, как назвала их подруга.

Потом Ель занялась деревянной фигуркой, а мы вытащили из мешков снаряжение, демонстрируя его будущей спутнице. Узнав, для чего используется огромный мешок, она сразу же задумалась – поместимся ли там втроём, представила картину, от которой обеих бросило в жар.

Консервы вызвали недоверие девочки: еда, не испортившаяся сто лет – невообразимо!

Привычка Дик всё брать с запасом оказалась весьма полезной. Нож в деревянных ножнах Волчица приняла из её рук с неподдельным восторгом. У Одинокой был нож из металла, очень старый, сточенный уже наполовину. Такие вещи жители леса снимали с убитых безумцев, иного способа заполучить металлоизделия не существовало. Охотились же на горилл редко – слишком велик риск, никак не набиралось достаточного количества желающих. Накануне, когда мы выручали из плена Ель, Волчица бродила в десятке километров от дома и трофейного ножа ей опять не досталось. А тут – совершенно новый клинок, ни единой зазубринки, ни царапинки!

-«Но я не могу дать равноценное взамен», – тревожно подумала девушка. –«У меня нет ничего такого…» Чуть ли не со слезами на глазах она протянула нож обратно. Я придумала выход.

-«Мы даём его на время, попользоваться. Когда ты добудешь в походе что-нибудь ценное, дашь нам – и нож навсегда станет твоим!»

Обе – Дик и Волчица посмотрели на меня с глубокой благодарностью. А я ответила картинкой наших объятий. Тут же воплотили её в реальности – обнялись втроём.

Прикосновение к воронёной стали автомата вызвало в душе юной охотницы священный трепет. Ножом она пользоваться умела, а это была непонятная, магическая вещь!

Волчица не раз подбирала оружие убитых безумцев, стреляла из него. Видела, как это делали гориллы. И даже попадала в разложенные на старом пне шишки. Но довольно скоро и неизменно наступал момент, когда железные машинки переставали работать навсегда. Не было силы, способной возродить их к жизни.

Теперь Одинокая начинала понимать принцип работы механизма, это рождало ощущение всемогущества. Она сможет перезаряжать, убьёт столько врагов, сколько появятся перед ней!

Последующие дни, проведённые в Доме, были наполнены обменом знаниями. Мы учили обращению с оружием будущую спутницу, а через неё и всех лесных людей – они слушали объяснения Диксон. Жители леса учили нас работе с энергиями. Думаю, мы в равной степени серьёзно обогатили друг друга.

Одинокая рвалась в дорогу, но Ель удерживала, считая – мы ещё не готовы. Хотя кошмары больше не мучили, мы научились управлять снами.

Больше того – научились, как все лесные люди, за полминуты заращивать маленькие царапинки. Сначала Ель показывала на себе, потом мы решились попробовать сами.

В ходе взаимного обучения Диксон обнаружила способность к метанию ножей и стрельбе из лука – оказывается, в прошлой жизни ей приходилось делать и это. Мне, увы, подобная наука давалась значительно хуже, несмотря на мысленный инструктаж.

А вот плавать я выучилась довольно сносно – даже на глубоких местах чувствовала себя уверенно без страховки и получала немалое удовольствие от процесса.

Кроме воинских искусств Диксон не менее трёх часов ежедневно посвящала физическим упражнениям. Я понимала необходимость этого, но особой радости от тренировок не испытывала. Волчица же напротив, терзала своё тело чуть ли не с наслаждением, заставляя заподозрить себя в мазохизме.

А может, дело было в том, что девочка не сублимировала сексуальную энергию, а расходовала её во время тренировок.

По мере овладения силой наша способность чувствовать обострялась, и чтобы уединиться, приходилось уходить всё дальше и дальше от Дома.

Рано утром мы купались в реке, а потом неторопливо шли сквозь чащу. Первой – Ель, потом Волчица, следом мы трое. Лесные девушки умели двигаться между кустов и деревьев, избегая колючих веток и острых сучков. Первые дни приходилось следовать за ними, чтобы обходиться без одежды, позже и мы научились видеть верный путь. Даже ночью и с закрытыми глазами. Специально попробовали однажды. Двигались, конечно, очень медленно, но вернулись домой без серьёзных повреждений.

Лесовички спрашивали меня о «камне», прочно державшемся на лбу. Отвечала, что знала: снять несложно, но кожа под ним не страдает, вот всё время и ношу.

Точно так же, как остальные, не могла понять предназначения этой штуки. Просто украшение с такими необычайными возможностями? Бред…

Волчица постоянно слала картины – девушке нравилась моя грудь, доставлявшая, кстати, чёртову прорву неудобств в походной жизни. С удовольствием сделала бы её поменьше. Однако, как сексуальный объект, грудь выглядела бесспорно привлекательно. Вечно так – что красиво – неудобно, что удобно – некрасиво…

В один из дождливых дней мы с подругой решили, наконец, восстановить вентиляцию Дома. Первый завал обнаружили в одном из помещений – изгиб труб в месте начала их подъёма напрочь забит мусором, десятилетиями бесконтрольно сыпавшимся сверху.

Вместе с жителями комнаты, тремя мужчинами разного возраста, нам пришлось свернуть с пола шкуры. Дик несколькими мыслекартинами объяснила, что сейчас будет, и лесные люди приготовили импровизированные refuse sacks[58]. Несколькими ударами топора подруга прорубила металлический лист квадратной трубы. Посыпалась сухая грязь, земля, всякие гнилушки. Под тяжестью скопившегося сора квадратный металлический «язык» начал отгибаться, лесовики едва успевали подавать мешки, быстро заполнявшиеся мусором.

Через несколько минут все мы чихали и кашляли от пыли, а комната стала остро нуждаться в генеральной уборке. Тем не менее, труба освободилась от первой «пробки». Дальше следовало отыскать надземные сооружения вентиляционных шахт.

Наверху несколько часов подряд сыпал необычный для весны моросящий дождь. После первого этапа мусорной войны чумазые, словно черти, мы полезли по мокрому склону.

-«Заодно помоемся – природный душ!» – подбодряла Диксон, поигрывая топориком. Вскоре наши тела покрылись грязными потёками и разводами. Я шутила в ответ:

-«Какой роскошный летний камуфляж! Жаль только, недолговечный».

Вскоре к нам присоединилась Волчица, по случаю непогоды также оставившая в шкафу вечернее платье. Прикинули размеры Дома и стали внимательно осматривать всё, хотя бы отдалённо напоминавшее air vent[59]. Ель помогала снизу, мысленно наводя на участки поверхности, в которые направлялись поднимавшиеся из убежища трубы…

Три воздухозаборника, два просто засыпаны гумусом[60], один в годы Падения Кометы накрыло рухнувшим летательным аппаратом. Погребённый лесом, но ещё не рассыпавшийся в пыль под натиском времени, он совершенно исключал возможность освободить воздуховод.

Юная лесовичка в смятении – оказывается, совсем рядом с Домом всё время лежал древний артефакт[61], а она даже не почувствовала его, упустила возможность проникнуть внутрь и исследовать! Испачканной в земле ладонью Дик похлопала девочку по мокрому плечу:

-«Вряд ли там могло сохраниться что-нибудь работоспособное. Хотя с чисто познавательной точки зрения, конечно, интересно…»

Как сказала подруга, воздухозаборников должно вполне хватить и двух. Ведь даже в своём нынешнем плачевном состоянии вместе с постоянно открытой входной дверью они всё ещё могли обеспечивать воздухообмен.

На земляные работы вышли человек двадцать под руководством Ели и незнакомого нам коренастого мужчины. Палками, каменными топорами, просто руками лесовики довольно быстро освободили оголовья вентшахт, а обнаружив их, со священным трепетом взглянули на Диксон.

Подруга спустилась в раскоп, по колено проваливаясь в мягкую землю. Я, Волчица и наша лесная фея, до неузнаваемости облепленные мокрой грязью, последовали за Дик. Люди внизу уже чувствовали приток свежего воздуха…

Кукушка работала в режиме радиомаяка. Подсуетись кто-нибудь вовремя задать птице традиционный вопрос, мог бы теперь наслаждаться иллюзией грядущего бессмертия.

Я не собиралась жить вечно. Но очень рассчитывала устроить какую-нибудь крупную гадость потомкам убийц нашей цивилизации. И надеялась, что новые способности, подаренные нам красавицей Елью, в этом деле не помешают. Конечно, не меч-кладенец в высокотехнологичном инопланетном исполнении, но несомненный плюс. Особенно, если научиться как следует управлять ими.

К способностям, однако, прилагалась «нагрузка» в виде сексуально озабоченной малолетки, а таскать за собой походно-полевой гарем я не мечтала ни разу. Но девочка явно не один год готовила себя к «великому походу», преуспела в этом и теперь сочла наше появление долгожданным подарком судьбы. Третьим звонком к началу спектакля.

Ладно, чего греха таить – Одинокая Волчица лично у меня вызывала симпатию. «Я сама была такою… триста лет тому назад». И Джессика не против…

Дух авантюризма в подземном доме как в клетке – дерзкую девчонку грызло изнутри желание не просто драться, но непременно быть причастной к великим делам. Услышав от нас про разные миры, она дала себе слово их увидеть. Вопреки здравому смыслу целью жизни избрала то, что все сородичи считали недостижимым.

С каждым днём юная Волчица всё больше тяготилась размеренно-беспросветной жизнью, убеждала себя: «Обязательно уйду с ними. Возвращение к прежнему существованию – невозможно!»

Это утро было таким же, как все предыдущие в Доме. Но что-то внутри меня отчетливо сказало: «Сегодня».

Я не пыталась спорить. Чему можно научиться быстро – мы научились. Хозяйка явно пыталась задерживать, но гостям два раза рады, пора и честь знать. Поэтому, пока все в комнате спали, я начала прикидывать, какие остались дела.

-«Девчонку успокоить, а то с ума сойдёт», – подала голос Лариска.

До этого она изучала крысят, мысленно разговаривая с комочками зародышей. Я, правда, не слышала, чтобы они отвечали, но в конце концов матери виднее…

-«Как то есть «успокоить»? А-а… ты это имеешь в виду…» – до меня дошло не сразу.

-«Это, ага», – крыса негромко скрежетнула зубами. –«Ваше излюбленное занятие с Джес. Что-то вы его теперь забросили».

-«Вот выйдем в лес, на первой ночёвке и успокоим. Тут чего-то обстановка не располагает», – соврала я. Обстановка располагала.

Чувствовалось – этого не хочет Ель, нельзя же отвечать недобрым гостеприимной хозяйке. Донеслась эмоция благодарности – лесная волшебница тоже проснулась и мгновенно всё поняла.

-«Привет!» – мыслеголоса Джессики и Волчицы прозвучали одновременно, девушки рассмеялись.

Юная охотница вскочила, цепляя набедренник. Ей тоже ничего объяснять не надо: шерсть дыбом, широкоскулое лицо засияло радостью и надеждой:

-«Я пойду попрощаюсь со стаей!»

-«Стой, а завтрак?» Но девчонки и след простыл.

-«Не грусти, родишь другую», – подумала крыса. Лариска раньше нас отгадала причину её тоски.

-«Как будет угодно судьбе», – печально откликнулась фея. –«Пока в душе нет места для второго ребёнка».

Повинуясь внезапному порыву, Ель бросилась в мои объятья, покрывая поцелуями лицо. С ресниц капали слёзы. Джес попыталась утешить – кинулась целовать и её, мысленно умоляя обеих стать для дочери надеждой и опорой.

-«Я знала, она уйдёт, как только поняла кто вы… Любите Одинокую Волчицу – и она ответит взаимностью!»

Вскоре успокоившись, по крайней мере внешне, мать принялась готовить вещи.

Вдоволь поплескались в реке, позавтракали. Как раз вернулась Волчица, поблагодарила Ель за сборы, присела перекусить, чтобы не огорчать хозяйку. Мыслями Одинокая была уже далеко…

За несколько дней полной свободы наши тела отвыкли от одежды, воспринимая её теперь, как неизбежное зло. Мне показалось, мешки стали полегче. Не зря занимались каждый день – Джес тоже чуток подкачала ноги, на вид заметно.

Юная охотница попрощалась с родным домом, мы поднялись наверх. В комнате Ели, на полочке друг рядом с другом, остались четыре деревянные фигурки – я, Джес, Лариска и Одинокая Волчица.

Дожди прошли, над лесом снова светило солнце. Пышных проводов не наблюдалось, хотя, вроде бы уходила дочь Первой из женщин. Кроме Ели с нами только один лесовик – невысокий крепкий мужчина с морщинистым волевым лицом. С первой встречи я окрестила его «Крокодилом Данди».

На бывшую железку вышли километрах в трёх южнее места стычки с гориллами. Интересно, осталось ли там что-нибудь, кроме костей…

-«Да и те давно по кустам растащили», – заметил охотник. Взойдя на насыпь, все приостановились. Настало время прощания.

«Данди» и Ель встали плечом к плечу, сомкнули в замок ладони. Юная лесовичка протянула им руки.

-Прощай, Одинокая Волчица Обретшая Цель, – вслух произнесли родичи. –Да хранит тебя Великий Лес!

-Прощайте. Да пребудет с нами Санэла, – с глубокой теплотой в голосе ответила девушка. Постояв несколько секунд, они прервали контакт.

Настал мой черёд. Рука Первого мужчины напоминала ветвь кряжистого дуба. Тонкие сильные пальцы Ели заметно дрогнули в моей правой ладони.

-Прощай, Зелёная Воительница Боевой Молот! Да хранит тебя Великий Лес! Ель смотрела мне в грудь, а взгляд легко проникал в душу. Послышался чуть различимый мысленный шёпот:

-«Не раскрывай тайну Волчице. Она не любит мужчин».

-«Я тоже».

-«Я знаю».

Её заключительный мгновенный посыл не расшифровывался тотчас. Я ощутила несколько смысловых линий, содержание которых могла уловить лишь в общих чертах.

Позитив. Благодарность. Надежда. Сожаление о некой упущенной возможности. Последнее сложнее всего осмыслить. И мысль в конце:

-«Поймёшь потом». Ну, потом так потом. Значит, это сейчас неважно.

Попрощалась Джессика – она получила полное имя «Посвящённая Солнцу Раскалённое Лезвие».

Лариску лесовики взяли на руки. К «Подземной Жительнице» ей добавили «Несущая Жизнь». Среди лесных людей беременность была редким явлением, к таким женщинам все они относились с чуткостью и участием.

Солнце било слева, мы шли на Юг.

За лощиной, усеянной редкими тонкими берёзками, вновь потянулась глухомань – поросшие широколистным грабом возвышенности и овраги, кряжистые дубы, клёны и липы, густые заросли папоротников. То и дело приходилось снимать с ветвей паутину, чтоб с ходу не вляпаться физиономией.

В пути легко думается… Джес, понятно – так сложилось, у неё не было выбора, кроме как идти со мной. А эта девочка? Ну, впервые увидела иных, но слышащих людей. Фактически, отверженных обществом. Даже если представить, что я бы осталась в своём прежнем времени, оно-то уже давно перестало быть моим…

И это повод, чтобы уйти в полную неизвестность с тремя чокнутыми психопатками?

-«Хорошо, с двумя, не обижайся». Джес не захотела быть психопаткой, а Лариска не возразила.

Зря я тешила себя мыслью, что научилась закрываться. Все мои сентенции были для спутниц как на ладони.

-«Почему-то ты упорно не вспоминаешь про родство душ!» – подумала подруга. –«Надеюсь, оно имеет место быть».

-«Да», – включилась в беседу Обретшая Цель. –«И помимо родства душ вы мне просто понравились. Как женщины».

Девочка расставила последние точки над «ё». Эта манера мне импонировала – всегда ненавидела кокетливые недомолвки и многозначительные фигуры умолчания.

Не оборачиваясь, я мысленно оглядела широкоплечую сильную охотницу с ног до головы. В походном костюме Одинокой предметов одежды прибавилось ровно на один. Помимо набедренника на ней теперь жилет – защищает плечи от ремней вещмешка и автомата. На ногах мягкие мокасины из тех же шкур. Надолго ли хватит этакой обувки…

Надо признать – смотрелась девочка классно. Почти Рэмбо. С виду. Посмотрим, как проявит себя в деле.

-«Диксон, давай пойду впереди!» – воскликнула Волчица, увидев, как от задумчивости я вломилась в кусты. Лариска безмолвно рассмеялась, а Джес проявила сочувствие. Лес её родная стихия, пусть идёт… Прищурившись на солнце, Одинокая выдвинулась в авангард.

-«Потрясающая спина, правда?» – подруга подмигнула, взглядом указывая на девочку.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Спинища была и вправду на загляденье, я не представляла, как юная охотница смогла накачать столь объёмные мышцы.

Годы! Она тренировалась годы, а я всего лишь около месяца. Конечно, прежняя хозяйка этого тела тоже была не шахматисткой. Но всё-таки фанатизма у Волчицы побольше, чем у той, неизвестной…

Кстати, любопытно, где она сейчас. Жива ли, и в каком теле? А вдруг в бывшем моём? Вот об этом думать не надо, это тайна.

«Не думай о белом медведе», – вспомнила я и внутренне улыбнулась. Я была белым медведем – лучше считать так.

На переходе несколько раз видели пугливых косуль, ярких глухарей, на деревьях несметно белок. Чувствовали, как прошло в сотне метров правее стадо диких кабанов. Вдоль занесённых почвой рельсов заметили маленькие светло-коричневые грибы – пойдут вечером в суп. Трижды попадались ручьи – с удовольствием умывались и смачивали головы.

Во время коротенькой передышки из моего подсознания вдруг всплыла песенка по теме. Чтоб Джессика не обижалась на «психопатку», я мысленно напела вспомнившийся куплет.

Неожиданно Волчица подхватила мелодию, тоже обращаясь к Джес и на ходу сочиняя продолжение:

Подруга взяла нас обеих за руки – и… присоединилась к дуэту с собственными словами!

Припев мы пели вместе, со слезами восторга на глазах. Несколько минут после этого катарсиса[63] никак не могли придти в себя.

Шаловливая ладошка Джессики мысленно коснулась меня там.

-«Ну вот, начинается», – проворчала Лариска.

-«Кстати, да, уже можно прекращать соблюдать приличия. Мама не видит», – подумала Волчица, с ходу присоединившись к мысленным нежностям.

-«Не понимаю, кстати, с чего это Ель на вас взъелась, обычай не запрещает этого, а она не хотела».

-«Потом поймешь», – так сказала ведунья, прощаясь». Девочка промолчала.

-«Кстати, а Первый мужчина – твой отец?»

-«Что такое «отец»?» – почти как Лариска переспросила Одинокая. Пришлось объяснять.

-«А, я вспомнила!» – воскликнула охотница. –«Ты же тогда рассказывала про «семью». У нас не существует отцовства, есть только мать. Она может знать от кого зачала, а может и не знать. В зависимости от того, когда зачинается ребёнок».

-«Не поняла…»

-«Ну, если они встречались один на один, тогда понятно, а если зачатие произошло на каком-нибудь празднике – как тогда определить, от кого именно?»

-«Весёлые у вас праздники», – хихикнула Джес, мысленно целуя девушку в губы.

-«Кому весёлые, а мне прятаться приходилось, не люблю я этого с мужчинами».

-«Семья… До сих пор не понимаю, при чём тут число семь?» – вставила крыса, перебираясь через очередной столб, валявшийся поперек пути.

-«Вероятно, таким было среднестатистическое количество людей в этом union[64]». Услышав слово из знакомого сочетания, я вздохнула. Лариска удивилась:

-«Что, больше не рожали?»

-«Рожали. Наверное, просто кто-то умирал от болезней, кто-то вырастал и создавал собственную семью. Так и получилось это «счастливое число».

-???

-«В моём прошлом бытовало поверье, будто число семь обладает некими магическими свойствами».

-«Нас пока только четверо, подождём ещё троих?» – шутливо поинтересовалась Волчица, мысленно залезая мне в штаны.

Прошли не так много, километров десять-двенадцать, но девочке уже не терпелось наверстать упущенное. Остальные, кроме Лариски, тоже были не против. Сублимация дело хорошее, но не так же долго!

Очень удобно, когда никому ничего не нужно говорить. Слыша наши мысли, Одинокая свернула с насыпи, уклоняясь на восток. Идти по лесу не так тяжело, если бы не жара. Переплетения буйных кустов, сухостой и упавшие деревья, горки и низины, подъемы, спуски, папоротники, заросли багульника. Вот красивые, высокие сосны лежат вповалку, будто пьяницы возле пивной…

-«Деревья, стремящиеся ввысь, падают чаще», – философствовала Обретшая Цель. –«Не успевают развить корни и первая же сильная буря становится для них последней. Или вверх – или вниз, в этой жизни можно выбрать только одно из двух…»

Наконец мы вышли на берег широкой полноводной реки. Взмокли, хоть и шли без курток, в одних разгрузках и майках. Может, и дальше держаться берегов, всегда есть где нормально помыться? Но тогда не будут так часто встречаться места для ночёвок – а на случай дождя всё-таки нужна крыша…

Волчица опустила мешок, аккуратно прислонила к нему оружие. За две секунды сбросила одежду и выжидательно глянула на нас.

Лариска давно убежала охотиться, я попросила её одновременно послушивать, что творится в округе.

Джессика тоже топлесс, правда, ещё в штанах и берцах. Хотела было сказать им: «Купайтесь, я посторожу», но…

Одновременно с Волчицей мы шагнули к изнемогающей Джес. Алчные рты впились в роскошную грудь с обеих сторон, жадные руки стаскивали остатки одежды. Наконец, можно сделать с Джессикой то, что давно хотелось!

Повалившись в песок, мы так и не дошли до реки. Всё, что я успела – это раздеться.

Ползая по пляжу, три обалдевших от страсти существа забыли все условности. Наверное, часа два мы не давали отдыха Джес, едва не доведя её до безумия. А потом девчонки взялись за меня…

Дорога здесь шла параллельно реке, попробуем дальше двигаться по берегу, пока её чувствуем. Начнём терять, будем думать, что делать.

Глянула на солнце – до сумерек часа четыре. Надо идти, а то такими темпами и за год до Крыма не доберёмся. Через час завидели на противоположном берегу строения, немного взяли вправо, пошли между деревьями, хотя чувство подсказывало – там никого живого.

Миновали развалины. Довольно крупный посёлок, домов под сто, в нескольких местах торчали коробки двух– и трёхэтажных строений. Чёрные провалы окон зияли, словно рты мертвецов, крыш, конечно, давно и следа не осталось.

Когда руины скрылись позади, снова двинулись по берегу – и почти сразу же почувствовали людей. Первой насторожилась Одинокая, как-никак наследница ведуньи. Потом и мы поняли: на берегу человек пять-семь возле непонятного сооружения. Разобраться, что это такое, можно было только увидев.

Посовещались – просто обойти, или всё-таки полюбопытствовать, что там у них за штука? Любопытных оказалось большинство, только Лариска в первую очередь мечтала об отдыхе – как всегда, объелась во время привала. Оставили её сторожить мешки, а сами налегке, с одними автоматами, выдвинулись оценить обстановку.

-«Это из лёгкого металла и дерева. Металла больше», – подумала Волчица.

Хижина? Почему так близко к воде… Нет, не хижина, форма не похожа. Неужели… Точно, лодки!! Две больших лодки, да ещё из алюминия, это интересно, кто ж тут такой умелец. Плыть быстрее, чем идти, и, надеюсь, комфортнее.

Отсюда уже видно простым глазом. На песке не две лодки, а одна. Нечто, созданное по типу катамарана – два пузатых корпуса скреплены балками, посередине настил, мачта. Команда «чайного клипера» отдыхала в тенёчке – трое явно дрыхли без задних ног, один прохаживался вокруг плавсредства с видом скучающего водителя. Было бы колесо, обязательно б попинал. Пятого не видно, ковырялся в кустах, а шестой с автоматом нёс караульную службу. Пару минут мы наблюдали практически неизменную картину.

-«Чего делать будем?» – озадачилась новая спутница. –«Если нам нужна эта штука, давай я пойду и убью их всех». Я постаралась охладить пыл.

-«Не всё так просто. Мы не умеем управлять лодкой, надо придумать что-нибудь другое».

Думать пришлось долго. Пока один из мужиков, тот, что сидел в кустах, не выскочил оттуда за спиной часового, словно чёртик из табакерки.

Улавливая волну агрессии, мы не успели понять, кто на кого нападает, пока предатель не воткнул нож в спину автоматчика. Караульный без звука рухнул в песок, изменник подхватил оружие, передёрнул затвор.

Очередь от живота хлестнула по спящим, в тот же миг справа от меня раздалось короткое звонкое «та-так!!»

-ёб твою мать, почему без команды?! «Ты влево пять метров, ты вправо столько же!».

Пока рассредоточивались, занимали новые позиции, я уловила искреннее недоумение Одинокой.

-«Он своих убивал!» Вот, ты ж понимаешь, Робин Гуд выискался на мою голову.

-«Его «свои» – не наши. Ты сама их сейчас порешить хотела».

-«Ну да, вообще», – смутилась Волчица. Джессика констатировала:

-«Интуитивно-эмоциональная реакция».

-«Обострённое чувство справедливости», – добавила я. –«Ладно, Волчара, проехали, забей на это дело».

По крайней мере, стреляет девчонка совсем неплохо. Не зря, видать, на шишках тренировалась.

Посмотрим, может оно и к лучшему. Диспозиция изменилась – вместо шести полевых игроков в строю только двое. Таким составом они, скорее всего, вообще со своим «Титаником» управляться не смогут. Сейчас для нас главное, чтобы среди уцелевших оказался хоть один, соображающий в парусах.

Мужчины повели себя так, как я и ожидала. Тот, что походил на шофёра, обезьяной кинулся к оружию убитого изменника. Другой выживший неожиданно ловким перекатом добрался до второго ствола. Схватил автомат, рванул к себе… Не тут-то было! Ремень остался на шее мертвеца.

А рулевой лодки, благополучно вооружившись, уже неспешно приближался к здоровяку. Привыкнув полагаться на силу, тот тупо дёргал «калаш», заставляя подпрыгивать рыжую голову трупа.

-Ну что, блядь, – торжествующе процедил тщедушный предатель, наводя в живот…

Конечно, с такого расстояния мы не могли ни видеть деталей происходящего, ни тем более слышать слов. Всё это мы просто чувствовали, так раньше могла только Лариска.

«Ненормативная лексика и у деревенских, похоже, не изменилась», – отметила я, ожидая развязки. Изучив уже немудрёное устройство лодки, надеялась обойтись с управлением самостоятельно. Парус можно и не ставить – не спеша сплавимся по течению, нам ведь надо на юг.

Палец рулевого давил на спусковой крючок, но выстрела не было. Его предшественник сдуру успел расстрелять все двенадцать патронов из полупустого магазина.

Роли мгновенно переменились. Не поднимаясь с песка, амбал кинулся на противника, повалил наземь. Тощий вывернулся из-под него, словно угорь, но был вовремя схвачен за лодыжку. Лохматый крутнул, коротко сдавил пальцы – жертва заверещала, как заяц.

-Гнида! – выдохнул мститель, поднимаясь на ноги.

Предатель попытался передвигаться на четвереньках, приволакивая повреждённую ногу, но неожиданное ускорение, приданное мощным пинком в зад, бросило его на песок. Тяжело дыша и отплёвываясь, рулевой покрывался ледяным потом предсмертного ужаса.

«Предателю – смерть!» – гудели в голове голоса. Эта сцена стояла перед глазами Афанасия с тех пор, как они с Власом сговорились забрать груз и лодку. В детстве Афоня стал свидетелем казни – вся деревня собралась перед церковью. Люди хором кричали «Смерть предателю, смерть!» А потом в привязанного к столбу мужика, уже до неузнаваемости избитого и опухшего, полетели камни…

-Вставай, сволота, – презрительно пробасил Иван. –Глянь в глаза смерти. Перевернувшись на спину, изменник поднял дрожащие руки:

-Один ты не управишься с лодкой, – торопливо пробормотал он. –Убей меня потом, когда вернёмся…

-Нет. Афоня кое-как встал, боясь опираться на правую ногу.

-Ты погибнешь сам, потеряешь товар и лодку. Семья Данилы умрёт с голоду из-за тебя! Иван презрительно скривился, плюнул.

-То-то думал ты о его семье, когда убивал. Хуй собачий!

Левая рука верзилы сгребла холщовый воротник. Колени Афони подогнулись, трус рухнул в песок, кусок рубахи остался в ладони Ивана.

«Зачем Данила-лодкарь был такой удачник!» – подумал злополучный грабитель. Даже в собственном преступлении люди чаще всего обвиняют других…

-Иван! – раздался вдруг полуголос-полухрип. –Ива-ан!! Видать, не все четверо отдали Богу души, как мы не поняли сразу.

Молодой силач обернулся, шагнул на зов умирающего. Убийца, молясь всем богам, словно паук, быстро пополз обратно к трупу подельника. «В его карманах должны быть патроны!»

Ну ладно. Наш выход.

-«Джес, держи их на прицеле и слушай меня». Вместе с Волчицей с разных сторон двинулись вниз.

-Стоять, не двигаться!!!

Командирский голос – штука весьма полезная. Я порадовалась: оказывается, у меня неплохие голосовые связки. Оба «клиента» замерли, едва заглянули в стволы.

«Вот, значит, кто Власа-то порешил!» – сверкнула догадка в башке Афанасия. Я ухмыльнулась ему в лицо:

-Смерть предателю!

Белый, как мел, задохлик обессилено растянулся на песке, разбросав в стороны руки. Проверила карманы второго – и правда, с десяток патронов нашлось. Сгодятся.

Ухватив мерзавца за волосы, ленточкой связанные в «конский хвост», потащила его к остальным. Афоня взревел – больно, начал перебирать конечностями. Так и мне полегче.

Качок поддерживал голову смертельно раненого. Мутнеющие глаза с трудом сфокусировались на пособнике убийцы. Х-гх… – в последний раз выдохнул Данила, захлёбываясь кровью. Он хотел увидеть смерть предателя. Не успел.

Иван, наконец, разглядел, что перед ним всего лишь две сопливых девчонки. Правда, вооружённые, но…

-Кто такие, чего надо?!

-Будешь выёживаться – пристрелю, – скучным голосом пообещала я, глядя ему в правый глаз. –Такое дело, что по пути нам с вами, ребятки. А поплывём вместе, либо вы тут останетесь…

-«В том или ином качестве», – додумала за меня Джессика.

-… от вас самих зависит.

-Я – кормчий, без меня не управитесь! – нервно сообщил Афоня, пожирая глазами мой автомат. Выхватить мечтает. Ну-ну…

-Ты, блядь, предатель! А предателю – смерть!! – быком заревел Иван.

-«Волчица, успокой его, пожалуйста», – мысленно попросила я. Она искоса глянула на здоровяка, тот враз замолчал, сник, опустив плечи.

-«Девочки, за вещами сходите, а? Я тут орлов посторожу». Кивнув, Одинокая полезла наверх, туда, где пряталась Джессика. «За мужиками, видать», – Иван проводил глазами удаляющуюся спину.

Я отошла в тенёк, прислонилась к выпуклому борту лодки. Никак не понять, от каких судов эти алюминиевые корпуса, но на долгом веку вытерпеть им пришлось изрядно.

Обозревая диспозицию, невдалеке прошла по песку крупная ворона. «Скоро будет чем поживиться», – явно думала птичка, чуя свежего жмура.

Растрёпанный бугай, почёсывая бороду, угрюмо разглядывал мой автомат, явно с теми же намерениями, что и Афоня.

«Однако, пока до неё доберешься, чего доброго и вправду пристрелит. Вон, зенки какие лютые, прям что твоя рысь… И до чего чудная – волосья то ли вообще не растут, то ли как-то хитро обрезаны. Чем это можно так коротко волосья обрезать? Одёжа странная, в жизни такой не видал. Обувка ещё диковинней…»

Включив механический предохранитель, я повесила тяжёлый автомат на плечо. Волчица была уже рядом, мы отправились к Лариске и нашим мешкам.

Беспокоясь за Дик, оставшуюся в компании двух непредсказуемых кантри, я мысленно попросила наследницу ведуньи присматривать за ситуацией. Чтобы, в случае чего, успеть своевременно вмешаться.

-«Конечно», – ответила девушка. –«Мой внутренний взор постоянно обращён на них».

Мешков четыре, а нас двое, крыса не в счёт. Одинокая взяла себе самые тяжёлые – что несла Диксон. Мне в качестве добавочного груза достался багаж Волчицы, рюкзак из самодельной ткани, вряд ли более лёгкий, чем каждый из Диксоновских. Охотница отдала его, чтоб я не подумала, будто она выбирает полегче.

Лариска налегке устремилась вперёд, а я, пошатываясь под тяжестью мешков и автомата, последовала за бодро вышагивавшей Волчицей. Её мускулистые ноги, без сомнения, были способны и на большее.

Всё-таки, судя по состоянию тела, меня довольно долго держали в тюрьме. И если б не Шейла, может, я до сих пор оставалась бы там. Садиста-следователя, высасывавшего из меня жизнь по капле, словно паук из мухи, волею судеб ненадолго услали куда-то в assignment[65]. Оставшаяся за него Шейла тут же оформила высылку: с точки зрения следствия я была абсолютно бесполезна, из мозгов давно вытянули всё, что можно. Как я ей теперь благодарна! Ну ладно, хватит про гадости. Подумаю-ка лучше о чём-нибудь приятном.

Юная лесовичка, как выяснилось, имела в своём арсенале неожиданное для меня оружие: предмет, способный соединить двух любящих женщин. Конечно, в таунах для изготовления подобных вещей используют гибкие упругие полимеры. Но изделие Одинокой было с такой любовью вырезано и так тщательно отшлифовано, что даже чересчур твёрдый материал не сделал его менее приятным.

Я вспомнила нас с Соланж, потом её ужасную смерть… На глаза сами собой навернулись слёзы. Дьявольщина какая!

Уловив эти мысли, Волчица обернулась ко мне. Мешки показались намного легче после долгого и нежного поцелуя.

Берег довольно крут. Вздумай я спускаться с таким грузом в одиночку, пришлось бы нелегко. Охотница подала руку, поддержала. Поблагодарив её мысленной лаской, я ступила на песчаный пляж. Солнце садилось, жара начинала потихоньку спадать.

Теперь можно в деталях рассматривать развалившуюся на земле парочку. Рослый и широкоплечий Иван весил, наверное, вдвое больше меня. Лицо низколобое, с выраженными надбровными дугами, глазёнки маленькие и злые. Только мы выбрались из кустов, подумал: «О, ещё одна лысая!»

Второй персонаж являл собой полную противоположность. Глянув на физиономию, я сразу решила: «Такие смазливые честными не бывают».

Этот ощупывал взглядом слегка одетую Волчицу, воображая, как славно ему было бы сейчас развлечься с нею и с Диксон одновременно. Низкорослые хлюпики часто млеют при виде крупных, сильных женщин. Меня он, так и быть, отдавал на растерзание Ивану.

В принципе, я не возражала бы избавиться от обоих. Но вынуждена была согласиться с Дик в том, что физическая сила одного и навыки управления лодкой другого нам, увы, необходимы.

Всё это обсудили без слов, пока тащились по пляжу с мешками. Ноги глубоко увязали в песке, переставляла их из последних сил. Добравшись до тени рядом с Диксон, я прошипела односложное ругательство на таун-языке, и с невыразимым облегчением ощутила, как любимая снимает с моих плеч один, а затем и другой мешок.

Пока Дик возилась со мной, Волчица навела оружие на мужчин, чтобы не пробовали испытывать судьбу. Освободившись от каменно тяжёлого груза, я поспешила ей на помощь. Получив в виде благодарности мыслепоцелуи сразу от обеих подруг, улыбнулась и чуток воспрянула духом.

Перехватила автомат поудобней, плюхнулась на песок у ног Диксон, расслабив гудящие от напряжения мышцы. По безмолвной договорённости Одинокая выбрала другое место для отдыха. Случись заварушка, сможем обстреливать кантри с двух точек, перекрёстным огнём.

Дав отдых телу, я на полную катушку использовала новые способности ума. Вынужденно подчинённое положение заметно тяготило обоих мужчин, особенно переживал здоровый. Их последующие размышления не отличались разнообразием. Лейтмотив один – как бы это отобрать у кого-либо из нас автомат.

Естественно, наилучшей кандидатурой на роль жертвы они, не сговариваясь, выбрали меня. Рост меньше, годков, наоборот, побольше, мышцы отовсюду не выпирают: стало быть, слабейшая.

Охотница, тем временем восстановила силы, поднялась и неторопливо обыскала трупы. Собрала всё оружие и вещи, которые могли нам пригодиться. Присмотрелась к одежде убитых – штаны на одном из них показались девушке подходящими. Практически новые, и размер вроде небольшой. Когда Одинокая стала стаскивать их с мертвеца, Иван аж подскочил:

-Чего ты? А ну, оставь его в покое!

-Сидеть!! – рявкнула Дик. –Штаны трупам не нужны, дурья твоя башка!

Молодой мужик аж зубами заскрипел от злости. Ни разу ему не приходилось терпеть такого обращения от девки, он и парню бы этакого не спустил!

-«Видишь, только и ждёт момента, чтобы наброситься», – подумала я подруге. –«Верзила опасен!» Она чуть обнажила зубы в улыбке, почти как наша новая подруга.

-«Все люди опасны. А лодку в воду стащить, да потом на берег выволочь мы без него попросту не сможем…».

Юная охотница полоскала на мелководье своё новое приобретение, отмывая запахи чужого тела, для этого Диксон даже выделила мыло. Жаль, теперь будут скрыты от нас её прекрасные ноги.

Но мужчин лучше не дразнить, расхаживая полуголой. Кантри-женщины поголовно носят длинные юбки, из-под которых ничего не видно. Вероятно, неспроста – нравы сельских жителей намного суровее лесных. Там хоть равноправие, а у кантри жёсткий патриархат, женщины на последней иерархической ступени. По крайней мере, если верить этнографическим исследованиям…

-Ну чего, кормчий, когда отплываем-то? – лениво осведомилась Дик, поглядывая на Волчицу в позе прачки. Плюгавый оживился – признали!

-Как стемнеет.

-А чего так? «Откуда они, что этого не знают?!» – подумали мужчины.

-Так речным богам угодно, – не моргнув, соврал рулевой, пробуя взять верх не силой, так хитростью. Иван понял, но смолчал: подчиняться «девкам» отвратно и ему.

-Богам, говоришь? – не меняя выражения лица переспросила подруга. –А ежели без пиздежа, по правде? Чёрные пристальные глаза остановились на блудливой роже предателя.

-Так всем известно – если что днём по реке движется, с тарелок стреляют…

-Вот так и отвечай в следующий раз. «Кормчий», бля…

Диксон смерила дохляка испепеляющим взглядом. Иван тихонько вздохнул – хитростью тоже не получилось.

Наконец из кустов показалась Лариска, снова поедавшая там какую-то мелочь. Оба мужика вытаращились на громадную длинноногую крысу, шевелившую толстыми длинными усами. Ясно – таких зверей никогда не видели. «Надо это использовать», – отметила Дик.

«Ночью лодка пойдёт медленно», – рассуждала она. «Да ещё мелей, должно быть, на реке полно…»

-«Нет, вода ещё высокая после паводка», – возразила младшая из нас.

Отжав штаны, она развешивала их на раскалившемся за день металлическом борту.

-«Зачем таун-люди по лодкам стреляют, как думаешь?» – спросила меня Дик.

-«Вероятнее всего, кантри выжили сами, без помощи правительства. Возможно, они так и не приучились массово и повседневно употреблять правительственные пайки – по крайней мере, внешне кантри нисколько не напоминают мутантов. Если это так – они независимы. А силу, независимую от единственной на планете власти, правительства будут всемерно ограничивать. С этой же целью горилл провоцируют на «охоту за ушами»…

-«Из пушки по воробьям», – непонятно выразилась подруга. –«Почему бы тогда не сжигать целые деревни? Уничтожать посевы, на худой конец? Зачем гоняться за крошечными лодочками, если можно убивать деревенских значительно эффективней?» Я улыбнулась Диксон:

-«Стрейнджеры, дорогая, стрейнджеры! Все тауны вместе с их правителями точно так же зависят от стрейнджеров, как сэвэдж от регулярных пайков». Ноги уже отдохнули, я тоже решила принять вертикальное положение.

-«Если орбитальная станция зарегистрирует крупную вспышку насилия с применением высокотехнологичного оружия, кто знает, как отреагирует её брейн? Может, он запрограммирован в этом случае прекратить поставки синтезаторов и прочего оборудования? Тогда тауны просто исчезнут с лица земли».

-«А почему правительства не развивают собственные промышленные производства?»

-«Не знаю… Может, это одно из условий помощи стрейнджеров, а может, всё гораздо проще – каждый член триумвирата[66] думает: «На мой век хватит».

Волчица внимательно слушала безмолвный диалог, а вот мужчины, насмотревшись на Лариску, перевели взоры на нас и принялись недоуменно переглядываться.

-Чего это девки застыли, как идолы? И не разговаривают! – шепнул Афоня. –Бабы-то трещат всё время без умолку, а эти – ни слова между собой. Немые?

-Может, и немые. Какой-то дурень, видать, пожалел – за дерзость только языки им отрезали, а надо бы сразу на кол…

-Не шептаться там у меня! – прикрикнула Диксон, и кантри замолкли.

Та девка, что очевидно немотой не страдала, излучала уверенную властность зрелого человека, давно привыкшего командовать. В глазах светилась решимость и обычай идти до конца. Мужчины не могли понять этого умом, но ощущали парализующее волю воздействие на подсознательном уровне. Это раздражало.

«Видано ли, чтоб девки – в штанах!» – зло скрипели мозги Ивана. «Да ещё командовать тут пытаются, оружием угрожают».

Афоня фантазировал на тему казней – решал, какая лучше подействовала бы на других, пока что только потенциальных строптивиц: «На костре, конечно, красивше, зато на колу дольше бы провисели… Вот отцы наши такого бабам ни в жисть не позволяли».

Каким-то образом мысли обоих мужчин потекли по одному руслу, хоть друг друга они и не слышали.

«Только какая косо посмотрит – сразу вожжами», – мечтательно раздумывал Иван, наливаясь злобой. «Сечь – и драть, сечь и драть! Как шёлковые потом, глаза поднять не смеют. А сейчас измельчал мужик». Он покосился на Афанасия.

«Если муж в характере слабину даст, здоровая баба такого дохляка сама высечет. Вот порядка и нету. Как тварей этих земля носит…»

Жара спала, я решила искупаться, пока хотелось ещё идти в воду. Обошла лодку с другой стороны, чтоб укрыться от мужских взглядов.

А крыса, сговорившись с девушками, приблизилась на пару метров к двум кантри, уселась перед ними и принялась с леденящим душу скрежетом стачивать свои постоянно растущие зубы. Занятие, давно казавшееся нам рутинным, произвело сильное впечатление на сельских жителей. Как мы и предполагали.

Я поплыла, осматривая лодку со стороны воды. Чуть меньше половины длины её корпусов оставались на плаву. Слабое течение отмели плескало в борта, пыталось поворачивать свободно болтавшиеся рули. Опущенная мачта лежала на палубе, торча назад, словно направленная антенна. Мне вовсе не показалось, что этим неуклюжим сооружением легко управлять…

Ладно, время покажет. Идти пешком и вправду намного медленнее. Хотя перспектива путешествия совместно с тупоголовыми кантри особенно не радовала. Если ещё учесть, что один из них очевидно сильнее любой из нас.

Солнце заходило за верхушки деревьев, я выбралась на берег обсыхать. Над головой столбом вилась мелкая мошкара, Дик сказала, что это к хорошей погоде.

С противоположной стороны лодки разыгрывалось настоящее представление. Лариска целенаправленно внушала страх самому здоровому мужику, и весьма преуспела в этом. Находя ситуацию более чем забавной, я чувствовала, как дрожит стокилограммовый молодой кантри,. Нож у него отобрали давно, а с голыми руками против такой огромной и, главное, неведомой хищной твари он выходить боялся.

-Чо это? – наконец Иван выдавил из себя пару слов.

-Крыса из городского метро. Не видал ни разу? – весело просветила его Диксон. –Мысли читает, между прочим, так что лучше её не зли.

-Я с такой страшидлой в одну лодку не сяду, – вдруг осмелев, заявил рулевой.

-Тебя и спрашивать никто не собирается, – осадила его подруга. –Лодка всё равно не твоя. А вот если благополучно довезёшь нас до Крыма – может, будет твоей. Иван зыркнул зло, на секунду позабыв о страшном звере у самых ног.

-Ты тута по какому праву повелеваешь? У Данилы наследники есть, им и лодка и груз причитаются.

Не удостоив его не то что ответом, даже взглядом, Дик следила за мыслительным процессом в башке Афони.

«Мечта последних месяцев, казалось, уже безвозвратно ускользнувшая из рук, оказывается, достижима! Плевать на семью Данилы, нечего плодиться, как кролики. У меня и одной жены нет, а у Данилы аж три бабы было, одна моложе другой…»

Примерно так размышлял взволновавшийся рулевой. Союз двух кантри, не прожив и часа, распался навсегда. Чистившая автомат Волчица невесело усмехнулась:

-«Вот вам и семья. Одна семья враг для другой, ничего хорошего в этой розни. Был бы единый Род – и никаких споров. Лодка общая, принадлежит всем вместе и никому по отдельности». Диксон, вроде бы и соглашаясь, покачала головой.

-«Ты выросла в племени, другого примера не было перед глазами. А когда всё время под носом маячит выбор между равенством коллективизма и лотереей индивидуализма, многим захочется сыграть. Это с возрастом люди начинают понимать пользу сотрудничества и бесплодность соперничества, но тогда уже поздно. Молодые же бедняки очертя голову лезут в авантюры, за копейку грызут друг другу глотки, давая возможность богатым спокойно жиреть». Подруга хмуро глянула на неудачливых кантри.

-«Двое дерутся – выигрывает третий, который стоит в сторонке. А уж коли на всей планете царит один сплошной индивидуализм и вообще нет никакого выбора…»

-«А такое возможно?» – с тревогой осведомилась Обретшая Цель.

-«Такое уже было», – сухо отозвалась Дик, поглаживая автомат. –«Потому и с кометой так вышло. Каждый сам за себя, а Землю защищать оказалось некому».

Да, оказалось некому. Мы вообще выжили благодаря случайности. Не было б стрейнджеров, деградировали бы всё до уровня кантри… Хотя, что творится сейчас в таунах, намного ли лучше это внешне благополучное общество?

Надев штаны и майку, я вышла ко всей компании. Девушки глянули с интересом – продолжай, мол, слушаем внимательно.

«Миром лотереи» тауны не назовёшь, родство изначально и на всю жизнь предопределяет принадлежность к касте. Но это и не коллективизм – члены самой многочисленной касты не чувствуют общности: я и многие знакомые были техниками, а другие из той же нации служат в охранке, в спецслужбах. Следователь ведь тоже был из нации… Не знаю уж как там, чувствуют или нет общность компаньоны или, тем более, правители. Думаю, вряд ли. Каждый сам за себя…

-«Та же картина, что в твои времена, Дик, только без либерально-демократического словоблудия. Наверное, так честнее», – подумала я подруге.

-«Может, и честнее. Меньше вранья, меньше розовых соплей. Но вряд ли эта система справедливее. Вот ваши, из касты нации – можно представить их как всё старое человечество в миниатюре – хочешь, иди в охранку, хочешь, в техники, хочешь, в палачи. Свобода соперничать друг с другом вплоть до смертоубийства! В результате – командуют самые бессовестные и бесчестные. Того же следователя взять… Ему вообще лечиться надо, а он судьбами распоряжается. И не один такой!»

Диксон излучала искренне сочувствие и глубокое сожаление, к ней присоединилась Одинокая, мысленно девочки обняли меня. Ласковое тепло подруг обволокло, согрело душу, я даже растрогалась.

-«Спасибо, родные…»

Да, вроде бы это самое соперничество и есть естественный отбор среди людей, проявление всеобщего закона природы. Однако, жажда победы любой ценой слишком многих заставляет напрочь забыть о совести и чести. И разумные вроде бы существа превращаются в стаю гиен.

Я посмотрела на Волчицу, ловко собиравшую автомат. Извинилась за возможную бестактность будущего вопроса.

-«Тебя тоже назвали Одинокой – почему?»

Присоединив обойму, она поставила оружие на предохранитель, секунду подумала.

-«Вообще-то я всегда соблюдала обычай. Отдавала добытую еду в общий котёл, работала на убывающей луне как все – иначе меня бы просто выгнали из Дома… Но всегда хотела оттуда уйти! Я чувствовала – способна на что-то большее, чем просто охотиться, ловить рыбу, собирать грибы и рожать детей. Особенно не скрывала своего желания. Наверное, поэтому».

-«Вот и вопрос», – вставила реплику немногословная Лариска, уставшая гипнотизировать Ивана. –«Факт, что все мы – индивидуалистки. Все четверо. Но при этом обожаем рассуждать о несомненной пользе коллективизма. Парадокс…» В самом деле, парадокс.

-«Увы, люди такие. Требуют от других большего, чем сами готовы отдать обществу». Дик продолжила:

-«Каждому кажется – он всё время работает, не покладая рук, а остальные только и делают, что сплетничают за его спиной, да бьют баклуши. Люди неспособны себя адекватно оценивать – б?льшая часть всегда переоценивает, меньшая – недооценивает. Так было всегда и осталось сейчас, может быть, корень зла в этом…» Подруга решила искупаться, мысленно передала мне «пост».

-«Не своди с них ствола. Чуть дёрнутся – стреляй, особенно в здорового. Ну, ты знаешь. Только лодку смотри не продырявь», – она лукаво улыбнулась, кончики пальцев ласково скользнули по предплечью. Уже с той стороны послышалась мысль:

-«Ладно, чё-то я расфилософствовалась не ко времени. Давайте сойдёмся на том, что ценить людей нужно по результатам. Вот добьёмся мы чего-нибудь, тогда молодцы».

Сбросив одежду, Диксон упала на мокрый песок, там где он поплотнее, принялась энергично отжиматься в упоре лёжа.

-«Мы хотя бы идём к цели, а есть, которые всю жизнь только собираются!» – я захотела добавить в дискуссию чуток оптимизма.

-«Даю сама себе команду», – она поняла намёк. –«Интеллигентские рефлексии – отставить!» – и шумно плюхнулась в воду.

-«Хотя бы на время похода», – облегчённо добавила Одинокая. Из реки раздалось шутливое:

-«А нас четверых отныне будем считать надеждой и опорой всего живого на Земле!»

Прямо из воды Дик легко забралась в лодку, подтянувшись на руках. Услышав характерный всплеск под качнувшимися корпусами, рулевой активно завертел башкой. Прекрасно понимая, отчего мы ходим купаться на ту сторону, он вожделел увидеть подругу без одежды.

-Смотреть пр-рямо! – гаркнула я, подражая манере Диксон. «Говорит!!!» – Афоня рот разинул от удивления. Иван туповато поинтересовался:

-А чё вы раньше-то молчали? И она тоже говорить может? – кивок в сторону Волчицы. Чтобы развеять сомнения, юная охотница ответила за обеих.

-Вещать было не о чем, то и помалкивали.

«Выговор какой чудной… А глаза у бабы ничё, человеческие, не то что у тех двоих. И сиськи ничё – мясистые, есть за что подержаться…».

Придя к этим фундаментальным умозаключениям, хилый решил завязать со мной беседу.

-А вы, эта, откуда сами будете?

-«От верблюда», – без слов проворчала Диксон, шебурша и звякая чем-то в лодке. Я так и ответила.

-Это кто такой? Подруга сверху хихикнула. Я старательно делала серьёзное лицо:

-При случае, может, расскажем. «Если доживёте», – мысленно добавила Одинокая.

Она ещё лучше нас чувствовала настроение кантри, их ненавидяще-скотские мысли.

А у меня серьёзность не получалась, моё лицо, наверное, смеялось даже во время пыток. С этакой рожей надо было родиться в компаньонах – правителей развлекать. Только характер не тот, мда…

-«Не дури, Джес, я безумно люблю твоё лицо, как и тебя всю!» – тотчас отреагировала Дик.

Волчица восторженно присоединилась – «И мне ты очень нравишься!», сопроводив признание жаркой мысленной лаской, я аж вздрогнула.

Видимо, что-то отразилось в глазах, рулевой сально заухмылялся, приняв на свой счёт. Захотелось их пристрелить…

Великий Лес, как с ними чудесно!

Я сделала оберегающий жест, чтобы не злить Рок самонадеянностью. Пусть только это продлится подольше!! Сегодня впервые была с взрослой женщиной, Лес, это так сладко!! Приступ острой нежности выжал из глаз слёзы, внизу всё заныло от напряжения.

И Диксон во время близости показалась старше своих лет. Не то чтобы хладнокровней, но как-то опытней… Руки и губы моих красавиц не описать словами, можно только выразить чувством. Что они творили! И как… Нет, это счастье, просто счастье! Снова жест-оберег.

Я не боюсь умереть, я боюсь потерять кого-нибудь из них. А деревенские очень плохо думают, нужно каждое мгновение быть начеку.

Правы были старшие, что не открывались чужим, в деревне до сих пор не знают о жителях леса. Конечно, до неё неблизко – три дня пути только в один конец, но я как-то раз ходила. Уже тогда, два года назад хватило ума наблюдать со стороны и не обнаружить себя.

Глядела с дерева, помогая очам внутренней силой. Сперва было очень интересно – ведь у чужих всё по-иному, начиная с одежды. Тогда впервые увидела штаны – две длинные матерчатые трубы для ног, вверху сшитые вместе. Такие же длинные, до земли, балахоны деревенских женщин. Первое показалось неудобным, второе – некрасивым.

Следующим отличием, бросившимся в глаза, было обилие детворы, и то, что люди всё время занимались какой-то работой. Я не видела никого без дела, кроме детей и совсем уже древних стариков.

Ещё одно открытие – у деревенских люди жили очень долго, явно уже неспособные охотиться. Кстати, я не видела, чтобы кто-то из деревни уходил на охоту, у них был противоестественный способ добычи еды. Видимо, эффективный, коль столько людей кормились в одном маленьком месте, но совершенно изуверский по отношению к животным. Всех их там держали взаперти.

Поняв это, я тогда решила немедленно освободить, кого смогу. Дождаться ночи, когда деревенские заснут – и сломать дверные запоры. Однако потом, всего за один день, я увидела столько, что к вечеру передумала вмешиваться.

«В каждом Доме свои порядки», – справедливо говорили старшие. Мы же не учим, например, муравьев, как им обустраивать жизнь.

Животные в деревне имели весьма непривычный для меня облик, в лесу таких не было, и я усомнилась, что они смогут выжить. Сплошь травоядные, ни одного хищника, кроме жалких подобий волков. Каким мрачным, жестоким колдовством деревенским удалось превратить могучих красавцев в ничтожных трусливых уродов? Тут уж я ничего не могла поделать – как расколдовать волков, я и сейчас не знаю. Надо будет спросить у подруг.

А тогда я едва дождалась темноты, чтобы как можно скорее вернуться в лес. Так было мерзко и противно, словно узрела червей на трупе, словно целый день дышала смрадом разложения.

Я поняла: жизнь деревенских намного более несвободна. Особенно тяжело их женщинам и животным. Женщины всё время беременны и всё время работают, а животные сидят взаперти до тех пор, пока их не убьют, чтобы съесть. Самое непонятное – похоже, они каким-то образом размножаются в своих душных, мрачных узилищах!

В общем, тогда мне хватило дурных впечатлений, чтобы возвращаться домой не три, а четыре дня – настолько отягощали ум мрачные мысли.

И вот теперь я увидела этих полулюдей-полуживотных вблизи. Нет, я неправа, даже в мыслях роднить их с животными – оскорбление Лесу! Скорее, они наполовину безумцы, одержимые эгоцентризмом до умопомрачения. Неужто мы хоть в чём-то на них похожи?

-Девки-бабы, жрать охота! – вслух заявил бугай.

Я довольно долго наблюдала за ними, никак не могла поверить – неужели Лес лишил деревенских способности передавать мысли и чувства? Наверное, это наказание за жестокость к животным. Что ж, справедливо… Дик высунулась через борт лодки с каким-то мешком в руке.

-Афоня, лови! – и бросила вниз.

Тщедушный мужичонка живо обернулся в надежде углядеть красавицу без одежды. Увы, она уже была в косоворотой белой рубахе, такой, как на обоих деревенских.

Видимо, решила замаскироваться, чтобы в пути не выдать себя необычной одеждой. Не имея длинных волос, мы вполне могли издалека сойти за мужчин.

-«Нашу одежду хочу поберечь», – отозвалась Диксон –«В ней удобней идти пешком. А в лодке можно и в этой».

Схватив еду, дохляк не удержал равновесия даже сидя, свалился набок, застонал.

-Чего ты? – удивился второй.

-Да ты же сам, гад, ногу мне вывернул, а теперь спрашиваешь!

-Ну жаль, башку не скрутил…

«Из-за этой паскуды мною девки командуют», – возникла в голове Ивана мысль, породив новую волну злобы.

Порывшись в мешке, Афанасий вытащил тряпицу с куском сала, что-то коричневое, угловатое, и жёлтое круглое. Ещё поискал в мешке…

-А ножик-то? – крикнул наверх.

Небольшой грубо сделанный нож Дик вертела в руке, взвешивала – сгодится ли, чтобы метнуть? Покачав головой, на всякий случай сунула острый кончик между досок настила. Тонкое лезвие жалобно тенькнуло, обломилось.

Нож упал возле изменника, тот торопливо схватил, глянул, кисло скривился.

-Дурень ты, – насмешливый голос подруги комментировал разочарование Афони. –Кто ж предателю острый нож в руки даст? Иван злорадно заржал.

-Сюда давай! – выхватил мешок.

Квадратная еда оказалась довольно мягкой, губчатой, резалась легко. Поверх коричневого куска здоровяк уложил ломоть сала, очистил сухую шелуху с жёлтого клубня растения. Внутри тот оказался белым, закапал сок. Пища отправилась в рот, с хрустом перемалываемая мощными челюстями, над берегом поплыл острый пряный запах.

Афанасий тоже чавкал, уныло глядя в другую сторону. Из-за лодки появилась Диксон с пустым холщовым мешком и ворохом одежды в руках. Кроме рубахи на ней теперь полотняные штаны, подвёрнутые до колен. Издалека не отличишь от деревенского.

В этой одежде подруга показалась ещё сексуальнее – с загорелыми крепкими икрами, босыми ногами. В ворот рубашки легко запустить руку… Или обе руки снизу, она ведь такая свободная.

Читая мысли, Дик широко улыбнулась. Стала укладывать зелёную одежду в мешок, снаружи привязала пару обуви за шнурки. Мешков оказалось три – каждая из нас получила по одному плюс чистые штаны и рубаху в придачу. Выходит, я стирала напрасно…

-«Ничего, и те пригодятся. Потом не надо будет стирать», – глянула Диксон. –«На лодке это нашла – переоденьтесь, а своё в мешки завяжите. Не так жарко в холщовом, ну и маскировка…»

Укрывшись от посторонних глаз, я надела штаны и рубашку. Непривычно ощущать между ногами грубую ткань. Пожалуй, идти в них по лесу не смогла бы – до крови натрут кожу. Ну а в лодке, может, ничего.

Рубашка села лучше – такая же свободная, как на Дик, внутри ветер гуляет.

Раздеваясь на ходу, появилась Джессика. Я только глянула на её крупные налитые груди, разукрашенные следами поцелуев, и тут же сграбастала подругу в объятия. Слабый стон, сладкая истома были мне ответом.

-«А как же ты, Диксон?» – спросила старшая, ловко стаскивая с меня штаны.

-«Пока втроём не получится», – ответила Дик. –«Но мысленно я с вами».

Одновременно ощутили на губах её поцелуи. Так можно целоваться сразу втроём!

За несколько минут так перепачкались в мокром песке, что пришлось снова идти мыться. А солнце скрылось, быстро уж не обсохнуть. Стали промокать друг друга майкой Джессики – только что мы любили друг друга, а эти невинные прикосновения милых рук опять родили в душе огонь. На влажную кожу надели рубашки и штаны: мне показалось, жар тела высушил капли воды за несколько мгновений. Позвали подругу:

-«Кого из нас ты больше хочешь сейчас? Иди сюда, Дик…»

-«Обеих, девочки, только обеих. Мы займёмся этим в лодке, как стемнеет».

Диксон послала два глубоких поцелуя, заставив нас схватиться друг за друга, чтоб устоять на ногах. Объятия продлились несколько дольше необходимого – я оценила новую одежду Джессики, через неё намного приятнее осязать любимую…

-Надо мужиков схоронить, – пожрав своё сало, объявил Иван.

-Копать-то чем будешь? – недовольно осведомился предатель.

-Ты будешь. Ты убивал, тебе и копать. Казаном можно, песок копать легко.

-Не могу я, – попытался увильнуть от работы Афоня. –Нога болит сильно, вообще ходить не могу.

-Остуди ногу в воде, – велела Дик. Как и все мы, она видела вывих, решила вправить.

Подпрыгивая, Афанасий добрался до мелководья, задрал штаны. Минут через десять подруга сказала выходить и сесть на берегу. Предатель отчаянно трусил.

Полуприкрыв глаза, Диксон устроилась рядом, провела руками над синей распухшей лодыжкой, прислушалась к ощущениям. Как и Джес, я недоумевала:

-«Зачем ты возишься с ним?»

-«Почему бы и нет? Потренируюсь, да и полезно. Не придётся таскать его на руках в лодку и обратно. Не хватало ещё мужиков нянчить».

-«Пусть бугай бы таскал», – подумала я и тут же поняла собственную ошибку.

Мысли Ивана с головой выдавали непримиримое настроение. Верзила обязательно использует первый же подходящий момент для нападения на кого-нибудь из нас. Обтерев насухо руки, я взяла автомат.

-«Убить?» – спросила подругу.

-«Не надо. Как-то не по-людски это, стрелять в безоружного. Пусть нападёт – тогда и…»

-«Рискуешь, Рысь», – подумала ей.

Выражение глаз Диксон напомнило взгляд этого зверя. Смягчив черты лица, она ободряюще улыбнулась, излучила эмоцию уверенности.

Руки ловко крутнули ступню дохляка. Короткий вскрик – мы ощутили его облегчение, деревенский откинулся на песок, боль быстро уходила. «Подох, что ли…» – вяло проползла мысль в голове Ивана.

Вымыв ладони, Дик подвернула повыше раскатавшиеся было штаны, снова полезла в лодку. Её глазами мы видели груз: одиннадцать автоматов и патроны, несколько упаковок водки – по десятку литровых пластиковых бутылок в каждой. Три мешка соли. Несколько пил и топоров, кузнечный молот, тщательно закутанные в дерюгу. Ель предвидела, с ним что-то будет связано, не зря подруге дали имя «Боевой Молот».

«Интересный товар», – думала она, выволакивая из-под скамейки тяжёлый казан. «Большая часть от горилл, а торговля с ними вряд ли возможна – деревенских просто убьют и отрежут уши. Откуда они тогда взяли автоматы и водку?»

Диксон сбросила казан на берег, выбралась сама, взяла автомат, встала спиной к лодке. Кивнула Ивану:

-Ну, бери, копай. Или заставь предателя. Подумала нам, чтобы всё время стояли между лодкой и деревенскими.

Под прицелом трёх автоматов здоровяк поднялся на ноги, подобрал метровый чан для варки пищи. Подумал: «А если напасть, прикрываясь железкой от пуль?» Благоразумно отказался от этой мысли, понимая: обстрел с трёх сторон – верная гибель. Пнул Афоню под рёбра, вымещая бессильную злобу:

-Давай копай, сука, а то второе копыто выверну.

Оценив реальность угрозы, изменник со стоном взялся за казан. Верхний слой песка разгребался легко, а потом пошёл слежавшийся, плотный. Иван сперва просто смотрел за работой, потом стал помогать, подумав: «Иначе до ночи не управимся».

Не спрашивая, отломал острый сук от куста, принялся рыхлить почву. Размер ямы должен был быть весьма внушительным – на четырёх взрослых мужчин. Вырыть её неприспособленным для копки предметом до темноты практически невозможно. Так что смысл в процессе был скорее ритуальный. А главное – во время работы Иван надеялся улучить момент для нападения.

Подземная Жительница вновь удалилась в заросли, понимая, что целую ночь не сможет охотиться, старалась поплотнее набить брюхо.

Проковырявшись пару часов, мужики взмокли, ветерок уже доносил крепкий запах пота. Мы внимательно слушали мысли деревенских. Поскольку за это время ни одна из нас не утратила бдительность ни на секунду, Иван решил заканчивать. Трупы стащили в неглубокую яму, оба несколько раз подряд сделали над ними одинаковые жесты, по-видимому, ритуальные. Потом стали засыпать.

Верзила всё больше раздражался, в голове не укладывалось – как две зелёные девки и молодая, тоже явно глупая баба могли за полдня ни разу не подставиться, не совершить хотя бы одну-единственную, так необходимую ему ошибку? Напряжение росло, мы понимали – если так пойдёт дальше, мужчина скоро сделает глупость сам.

Первой в лодку загрузили зверя с разумом человека. Самостоятельно крыса попасть туда никак не могла. Как только Диксон взяла её на руки, Иван попробовал приблизиться сзади. Мне удалось остановить его окриком и внушением. Просто окрик уже бы не помог.

Следом силач поднял наверх рулевого – его нога пока что не пришла в норму. Я помогла Джессике подняться на борт. Попав в лодку, она взяла автомат, чтобы держать ситуацию под контролем. Небо совсем потемнело, мы остались на берегу втроём. Пора отплывать.

Я повесила оружие на плечо, а Диксон вообще отдала его подруге, заодно предупредила:

-«Не забывай про предателя – легко может всадить нож в спину, опыт уже есть».

Иван внимательно следил за каждым нашим движением, развязка приближалась. Я поправила на поясе новый нож.

-Навались! – скомандовал мужик, и со всей дури, как лось, попёр лодку в воду.

Расчёт был на то, что она развернётся боком, наша часть корпуса застрянет на песке и мужчина приблизится, чтобы «помочь». Разгадав замысел, мы тоже поднажали – судёнышко благополучно закачалось на отмели.

Здоровяк не стал корректировать план, просто бросился на нас, очертя голову. Настил подпрыгивал под ногами Джессики, она торопливо восстанавливала сбившийся прицел, а враг тем временем был уже рядом.

Мы не суетились. В сознании Дик возник образ могучего травоядного – взбешённый бык с топотом летел навстречу. Не понять, почему деревенский выбрал своей целью не меня – ведь Диксон выглядела менее опасной.

Она смотрела на противника с лёгкой улыбкой, и на последнем метре полёта Иван понял, что проиграл. Но изменить направление движения уже не мог. Понимание того, что соперничать с нами бессмысленно, пришло слишком поздно.

Нацелившись на Дик, он приготовился сбить с ног, схватить обеими руками. В последний момент мы неспешно расступились, пропустили противника ещё на десяток сантиметров – и ударили одновременно с двух сторон.

Собираясь нападать, мужчина поднял согнутые в локтях руки и открыл корпус – оба ножа легко вошли в брюшину. У него такая замедленная реакция! Лезвия пронзили кожу, мышцы, моё рассекло печень, подруга пропорола селезёнку.

Продолжая двигаться по инерции, деревенский рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Он всё ещё был опасен, понимая это, Диксон подскочила, нанесла удар пяткой сверху вниз. «В берцах, конечно, удобней», – подумала она.

Височная кость сочно хрустнула, и враг больше не двигался. Теперь я поняла, для чего в их обуви такие толстые грубые подошвы.

Подруга вымыла нож, тщательно вытерла подолом рубашки. Её хладнокровной выдержке позавидовали бы лучшие охотники лесных людей. Я тоже склонилась к воде смыть с лезвия кровь, но сперва слизнула каплю по обычаю волков.

-«Теперь будет спокойнее», – рассудила Подземная Жительница, мы надеялись на то же. Дик подобрала казан – едва не забыли! Зашагала по воде к лодке.

Мне выпало плыть с крысой и деревенским, во второй части странной лодки обосновались подруги. Договорились меняться местами, но Лариска должна была всё время контролировать Афоню. Она, вроде, и не возражала.

Неудавшаяся попытка Ивана освободиться произвела на предателя сильнейшее впечатление. От одного моего взгляда он затрясся, лязгая зубами.

«Глазища, что у лютого зверя! Ведьмы, настоящие ведьмы», – твердил про себя Афанасий. «Убили без слов, без единого звука, как муху. Нелюди!»

Теперь я даже не знала, кого он боится сильнее – меня или крысу. Стало смешно. Увидев улыбку, мужчина в ужасе оцепенел.

-«Я такая страшная?» – спросила подруг.

-«Ты великолепна, я тебя люблю», – единой мыслью ответили обе.

Джессика, конечно, поволновалась, когда такой огромный мужик напал на нас, но всё закончилось в мгновение ока. Она не успела по-настоящему испугаться. Сейчас Джес вспоминала сцену, восхищаясь нами.

-«Так смогла бы и ты», – подумала Диксон. Старшая ответила эмоцией неуверенности. Дик продолжала убеждать:

-«Мы заранее знали, когда и как он нападёт, всё это было в мыслях».

-«Но удары! Такие сильные удары, я видела, вы проткнули его до середины!» Тут Диксон согласилась – по этой части Джессике ещё надо тренироваться.

-Ты что, заснул, что ли?! – Дик рявкнула на рулевого, он буквально подскочил на скамейке.

Это были первые слова, которые услышал Афоня после того, как остался один в компании «ведьм». В его голове родилось желание сейчас же выпрыгнуть за борт и сбежать, скрыться в темноте, настолько велик оказался страх.

-«А как же лодка?» – мысленно спросила его я. Мужик едва не напустил в штаны. «Началось! Уж и голоса бесовские чудятся…»

Ужас полностью парализовал предателя, теперь он не мог пошевелить и пальцем. Поняв, что от рулевого никакого толка, Диксон подумала мне:

-«Берём шесты, толкаем лодку на глубину!»

Поискав глазами длинную жердину, я поднялась на ноги, взяла её, перехватив поудобней. Удерживать равновесие тоже надо учиться, не хватало ещё плюхнуться в воду. Понемногу отталкиваясь от дна, начали удаляться от берега.

Когда мы могли нащупывать дно только сидя и возникла опасность потерять шесты, уложили эти штуки в лодку, взялись за вёсла. Дик мысленно показала как нужно действовать увесистой, широкой на конце деревяшкой. Вначале не выходило, но подруга всё время подсказывала, что именно я делаю неправильно, это хорошо помогало. Вскоре пошло легче, я приноровилась к непривычным движениям.

Стало по-настоящему темно, мы могли выбирать направление только благодаря способностям. Россыпи звёзд сияли в небе и красиво отражались в широкой полноводной реке. Деревенский по-прежнему сидел истуканом, оба руля со своей лодки ворочала Джес, ей приходилось нелегко. Всё время нужно было хоть немного поворачивать, повторяя изгибы русла. Конечно, мы помогали вёслами, но посудина шла тяжеловато.

-Афоня, мать твою, отрабатывай хлеб, хватит дрыхнуть! – крикнула я.

Уже прошло минут десять, пора бы ему придти в чувство. Темнота, как ни странно, помогла справиться со страхом: ведь рулевой нас больше не видел. За бортами успокаивающе плескали вёсла – гребцы на местах, журчала за кормой вода – лодка на ходу. Всё знакомо и привычно.

«Ивана нет, нет вообще никого из деревни, кто мог бы бросить в лицо страшное: «Предатель!» Ни единого свидетеля. Эти ведьмы пришли неведомо откуда, туда и уйдут, а я останусь. Возможно, с лодкой, ещё лучше – с лодкой и товаром».

С такими мыслями изменник взялся, наконец, за румпель, стал помогать, про себя заклиная судьбу:

«Только б никого знакомого по пути не встретить. Вот проскочим мимо Петровки, а там и поминай, как звали. На земле места много».

Выдался участок реки попрямее, мы с Диксон даже сложили вёсла. В натруженных мышцах приятное напряжение – растёт, множится сила.

Из-за леса на горизонте показалась полная луна, стала подниматься выше. Вода заблестела, отражая яркий молочный свет, деревья на берегах говорили с детства знакомыми голосами птиц.

Дик послала нам картинку: эта же самая река раз в десять шире. На воде мерцают разноцветные огни, рыча, движутся навстречу друг другу огромные железные горы, сверкающие, словно гроздья росы под солнцем. Я поёжилась:

-«И это взаправду было?»

-«От старых людей всего можно ждать, если уж под землёй столько всего нарыли, на реке и подавно…» – проворчала крыса.

Чувствовалось – и на неё картина произвела впечатление. А Джессика неожиданно дополнила видом снизу, из-под воды: за каждой светящейся в ночи махиной тянутся следы грязной воды. Они гадили в реку, словно все маялись животом! И естественно, в соответствующих своим размерам количествах…

-«Почему?» – удивилась я, живо представив задыхающихся рыб.

-«Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача!»

В мыслекартине Диксон эту фразу произнёс лысоватый узколицый старец с оттопыренными ушами и массивным носом. Седые усы, бородка странно клиновидной формы. На переносице блестящий металлический предмет в виде двух соединённых колец, сквозь них устало смотрят обрамлённые морщинистой кожей глаза.

-«Ваши люди тоже предпочитали умирать медленно?» – в первую очередь меня поразил внешний вид деда, а уж потом дошёл смысл его слов.

-«Умирали медленно, да… Многие годами дожидались смерти в собственных постелях. А как у лесных людей, мы что-то тут пропустили?» Джес тоже выразила интерес, я охотно пояснила.

-«Когда человек по возрасту теряет способность охотиться, собирать еду и творить – он навсегда уходит из Дома и Великий Лес принимает его».

-«То есть, совершает самоубийство», – уточнила старшая.

Река, по которой мы плыли, снова совершила поворот. Скрипнули рули, носы лодки стали плавно отклоняться вправо. Раскалённый зноем дня воздух заметно смягчился, но холодно не было, царило безветрие.

Самые неожиданные впечатления от плавания получала, конечно, Подземная Жительница. Умея зреть невидимое глазу, она со дна лодки, как и мы, могла наслаждаться картинами подлунной реки. И не забывала внимательно следить за деревенским.

«Откуда она знает, когда поворачивать, неужто в темноте так видит?» – задумался Афанасий, уловив чуть опережающее усилие на рулевых тягах. «Ведьмы, бля…» – сказал себе уже немного спокойнее.

Надеясь, что его ног не видят, предатель осторожно ощупал здоровой ступнёй ближайшее пространство деревянного настила. Увы, ничего похожего на оружие не отыскалось.

-«Он что, собрался отправиться по пути Ивана?» – спросила Джессика.

-«Думаю, просто трусит. Есть люди, которым нужна хоть палка в руке, чтобы почувствовать уверенность». Дик со мной согласилась:

-«Иллюзорная власть оружия», – она саркастически усмехнулась. –«Люди, верящие в неё, не понимают: недостаточно просто его иметь, нужно владеть оружием как следует…»

-«Так всё-таки», – вернулась к прерванному разговору старшая. –«Немощные люди уходят в лес, и что дальше?»

-«Момента смерти никто не видит, это личное дело каждого. Но в дальних походах я находила много костей наших… Вообще на эту тему у лесных людей говорить не принято. Я не к тому, что не хочу обсуждать её с вами, просто сама мало знаю, как и что там на самом деле». Я выдержала небольшую паузу.

-«Можно, я спрошу Дик о её мире? Старые люди что-нибудь давали природе взамен того, что брали у неё?»

-«Ты видела, что суда давали реке… Вот это самое – по всей Земле и в больших количествах».

-«Но ведь такие отходы не приносят пользы!»

-«Это ещё мягко сказано», – подтвердила мои опасения Джессика. –«Многие тауны прошлого, построенные на реках, попросту превратили их в сточные канавы, там не осталось ничего живого». Я была сражена.

-«Детская безответственность! Разве ваши первые люди всё время спали, почему допустили такое? Были так глупы и не ведали, что творят?»

-«Какое-то время, может быть, и не ведали. Но весь двадцатый век правителям буквально в уши кричали: «Остановитесь, вы убиваете планету!» Ноль эмоций… В мире царили индивидуализм и потребительство. «Каждый сам за себя, один Бог за всех», «После нас – хоть потоп», – отвечали власть имущие, оправдывая собственную низость».

В мыслях Диксон звучали горечь и презрение к облеченным властью сородичам.

-«Что вы всё о прошлом, да о прошлом», – встряла крыса. «О будущем не хотите подумать? Ближайшем… Впереди в воде – препятствие».

Мы схватились за вёсла, тормозя лодку и мысленно благодаря Подземную Жительницу. Не имея опыта водных путешествий, я не смогла верно оценить опасность, исходящую от чего-то большого, наполовину скрытого под водой. Сближались мы хоть и медленно, но нашей ветхой посудине лучше не испытывать судьбу столкновениями. Афоня вскинулся на корме:

-Вы это чего?

-Да в воде канитель какая-то, – ответила я.

Все принялись вглядываться в колышущиеся блики лунного света. Внутреннее зрение нарисовало однокорпусную лодку, медленно дрейфующую в перевёрнутом состоянии. Течение неторопливо разворачивало её то так, то этак. Стали отгребать влево, чтобы обойти препятствие.

-Не вижу я ни хрена, – недовольно бурчал рулевой, вслед за Джес налегая на румпель.

-Подземной Жительнице спасибо скажи, она первая опасность приметила.

-Как это оттуда, снизу, она могла что-то заметить? – удивился деревенский.

-Кaком кверху, – насмешливо отозвалась Дик. –Вот у тебя на заднице два родимых пятна слева – она и это видит. «Бесовская тварь!» – предатель опять покрылся холодным потом.

-«Вот и благодарность», – безмолвно засмеялась крыса. –«Нужна была мне его задница. Я вот вижу, еды в глубине очень много, жаль, не достать никак…»

-«А ты уж проголодалась?» – хмыкнула Джессика. Диксон показала Афоне торчавшее из воды мокрое днище:

-Что, теперь видишь?

-Ну да… – пристыженно промычал он.

ДИКСОН

Если честно, Ивана жаль. Честный, правильный парень, таких бы в нашем времени побольше. Но увы, мы пришлись не по нраву, а нрав у него был крут. Нашла коса на камень.

А вот подонкам типа Афони – всё нипочём. Был при Даниле, теперь при нас. Случай представится – всех продаст точно так же. Что ж выходит, мы сейчас помогаем выжить негодяю? Он разбогатеет на предательстве, женится, будет потомство, «яблоко от яблони»…

Я ненадолго задумалась – как вообще могло получиться, что из года в год, из века в век на верхушках пирамид власти оказывались настолько похожие люди? Это выглядело дьявольской селекцией: храбрые и честные погибали в боях, а бессовестные ублюдки по трупам шагали к власти.

Они хитрее, и поэтому назначены править миром? Но такими типами власть используется только для удовлетворения потребностей своих физических тел, грубо говоря, переводится на дерьмо. В чём тогда смысл подобной системы? А ведь я обещала не думать обо всём этом…

Странно было не видеть в ночи ни единого огонька. Контуры обеих берегов мрачно чернели вдали, лишённые малейших признаков человеческого жилья. Справа часто поднимались высокие холмы, поросшие лесом, светлыми полосами песка изредка обозначались отмели. Инстинктивно мы шли ближе к этой стороне водного пути, хотя вряд ли навстречу могли двигаться какие-то другие суда.

Как нередко случается, жизнь очень скоро продемонстрировала – я ошиблась, мы на реке не одни. Встретилась перевёрнутая лодка с пробитым днищем. Мёртвая лодка на мёртвой реке. Ни малейшего ветерка и абсолютная тишь, едва слышный шелест воды не в счёт. От всего этого веяло печалью.

Над водой начал постепенно подниматься туман, в воздухе повисла влага. Я накрыла автоматы сухой ветошью, посоветовала то же сделать Волчице. Достала куртку, положила поближе к Джес – ей может стать прохладно. Мы время от времени разминаемся с вёслами, а она сидит почти неподвижно.

Несмотря на ночное светило, видимость в оптическом диапазоне ухудшалась с каждой минутой. Наш рулевой стал беспокоиться: «Разбойники нападают в тумане. Вон, уж кого-то ограбили…»

Однако, вслух ничего не сказал. И мы промолчали. До рассвета ещё далеко, нужно идти дальше. В прошлой жизни я бывала на этой реке, но сейчас она настолько неузнаваема, что прежнее имя никак не подходит.

-Как люди называют реку? – спросила у Афанасия, чтобы отвлечь. Он удивился.

-Да так и зовут – Река. Она тут одна такая большая, остальное – так, речушки. А что, должно быть особое имя? Я ответила новым вопросом:

-Много ли на реке деревень?

-Конечно! Здесь рыба…

-Чего ж берега тёмные, словно вымерли все? – Джессика озвучила мою мысль.

-Так близко к городу люди не селятся. В третью ночь, Бог даст, Пригоровку увидим, она тут первая. Но и оттуда уходят, – качнул головой Афоня. –Слишком опасно: выродки городские так и прут, а кому оно надо – всю жизнь от пуль хорониться? То и не жизнь уже. И патроны больно дороги, в Пригоровке жить – за сто лет не разбогатеешь…

Чувствовалось, мужичонка нуждается в собеседнике, а мы уж полночи молчим. Ненадолго выглянула полная луна, величаво плывшая над просветом в густом мареве тумана.

-После Пригоровки скоро будут деревни? – поинтересовалась Одинокая. Лесные люди знали только об одной, и та осталась далеко в стороне.

-А как же, – предатель опасливо покосился на охотницу. –Чем дальше вниз по реке, тем чаще деревни. За ночь будем аж по две проходить. Ну, это если под парусом, конечно. Сейчас и ветра-то нет.

-Ты говоришь, патроны дорогие. А их где вообще продают?

-Да лодочники и продают, – стараясь казаться простодушным, ответил селянин.

В его мыслях читалось: «Эх, чёрт, сболтнул лишнее. Теперь догадаются, что у меня тут целое состояние!» Джес попросила погрести – даже в куртке было не жарко.

-«Весло очень тяжёлое, смотри не упусти, иначе кому-то из нас придётся купаться». Встав на ноги, она попробовала на весу длинную деревяшку.

-«Чуть что, сама доставать полезу – плавать уже умею!»

Положив весло на дно, она села на скамейку рядом, на секунду наши бёдра соприкоснулись. Я уступила скамейку гребца, перешла к рулю, а подруга попробовала себя в новой роли. Весло и вправду было слишком увесистым – как пригодился бы сейчас дюралевый инструмент от спортивного каноэ! Сначала лодка стала уходить с курса, нам пришлось поработать рулями, но вскоре они с Волчицей сумели согласовать усилия. Гребли не для скорости, просто чтобы согреться.

В неторопливых мыслях Афанасия мы вскоре прочли любопытнейшую информацию. Оказывается, оружие лодочники выменивали на продукты… у таун-людей!! Поняв это, Джессика в самом деле едва не упустила за борт весло. Я в самый последний момент успела подхватить отполированную ладонями дубину.

-«Извини», – смутилась подруга. –«Выскользнуло… Новость уж очень неожиданная! Пожалуй я вернусь на корму, уже немного согрелась».

От тяжести у Джессики заметно дрожали руки. Когда менялись местами, я незаметно чмокнула её в губы. Волчица почуяла, завидуя, послала страстную эмоцию нам обеим. Мы, естественно, ответили.

-«И такое в прошлом бывало», – спустя какое-то время я продолжила тему, неторопливо работая веслом. «Белые господа охотно продавали дикарям не самое современное оружие, чтобы те потом эффективней убивали друг друга».

Понимая: мои мысли не особенно понятны девушкам, дополнила образными картинами.

-«Вероятно, и здесь то же самое – не знаю уж, сколько прошло лет, но люди так и не смогли измениться. Вооружают обе стороны, а затем провоцируют конфликт».

«Мерзость какая кругом», – думала Одинокая, и от злости её гребки становились размашистей. «Слава Лесу, наши живут вдали от всего этого».

Глаза заметили первые лучи утреннего света. Туман, плотной завесой скрывавший небесную черноту, чуть-чуть посерел.

Время отсчитывало минуты, приближавшие восход, и Афоня, задремавший было на прямом участке, снова начал волноваться. Теперь уже по поводу места для днёвки. За эту ночь прошли меньше чем всегда, не достигнув привычной стоянки. Сейчас нужно решать, где вытаскивать лодку, а кругом одна только серая муть – поди, разгляди…

-Надо к левому править, там реже выродки попадаются.

Заслышав нарастающий щебет звонкоголосых утренних птиц, я и Диксон – она снова взяла весло – ударили по воде сильнее, толкая лодку вперёд, стараясь в последние минуты хода преодолеть наибольшее расстояние. Конечно, наши усилия не могли разогнать тяжёлую посудину до опасной скорости, но деревенский всё равно трусил, представляя впереди в тумане разные препоны.

Мы обратили внутренние взоры на противоположный берег. Невысокий, сухой и песчаный, он образовывал длинный мыс возле небольшой речушки-притока. И я, кажется, придумала, что делать с лодкой.

Мысленно изложила план спутницам – они не возражали. Я и Волчица принялись перетаскивать мешки с солью ближе к корме. Наш рулевой попытался было протестовать, но я в двух словах объяснила, зачем всё это. Переместив весь груз возможно ближе к задней части лодки, мы разгрузили переднюю часть корпусов. Снова взялись за вёсла, усиленно замахали ими, стараясь развить максимально возможную скорость.

-А вдруг там камни? – ёрзал Афанасий на своей банке[67].

Прекрасно видя чистое песчаное дно, мы выкладывались в полную силу, аж дым из ушей.

Киль заскрипел по песку – выпрыгнули по колено в воду, забрызгавшись до макушки, побежали вперёд, натягивая верёвки.

Как только мы приготовились покинуть борт, Джес откровенно направила автомат на предателя, чтобы не искушать на всякие глупости.

-Да я ничё, – забормотал тот, не ожидав от «бабы» такой суровости.

-И я пока «ничего», – с улыбкой ответила она. –Это на всякий случай, а то больно вы шустрые…

Всё-таки бурлаки из нас хреновые – удалось сделать всего несколько шагов, прежде чем лодка окончательно остановилась.

-«Кто это такие?» – Волчица ещё не желала сдаваться, тянула изо всех сил.

-«Да ладно тебе, хватит. Бурлаки – я показала картинку – таскали баржи за веревки, идя по берегу».

-«И так всю жизнь?» – одновременно удивились все, включая крысу.

-«У бедняков никогда не было выбора. Чтобы выжить, приходилось соглашаться на всё, за что платили хоть какие-то деньги». Джессика нахмурилась.

-«Представляю, каково приходилось женщинам…»

-«В общем, да, многие зарабатывали именно так, как ты подумала».

Я отошла на несколько шагов, обозревая лодку. Катамаран стоял на узкой косе между двумя реками. Вокруг совершенно голое место, ни деревца, ни кустика, ни травинки, только песок. Превосходно просматривались самые дальние подходы, хоть и не было никаких естественных укрытий.

Туман всё ещё достаточно густой, но восходящее солнце заметно добавило в марево белизны. После нескольких часов, проведённых в лодке, всем нам, без исключения, очень хотелось в первую очередь избавиться от излишков жидкости в организме. А до ближайшего куста минут пять бегом. Плюнув на приличия, мы с Одинокой одновременно спустили штаны.

Выполнив вторую часть команды «Можно перекурить, оправиться», вернулись к лодке за спутницами. Джессика спрыгнула в наши объятия, и тотчас скорым шагом направилась в сторонку, чтоб последовать примеру. Охотница забралась в лодку, сверху подала мне Лариску. Опустив крысу на земную твердь, я тоже полезла на судно – предстояло ещё раз переместить груз, теперь уже на нос, чтобы прочнее цеплялся за берег.

Зря мы гадали, как отреагирует Афоня на наш способ отправления естественных надобностей. Сельский житель постапокалиптической Земли не нашёл ничего предосудительного в том, чтобы помочиться, едва ступив на берег. «Мог бы отойти и подальше», – скривилась Джес.

А Лариска уже успела добежать до ракитника, дистанционно зондируя заросли на предмет наличия опасности и потенциальной пищи. Первая не обнаружилась, крыса нырнула в «зелёнку», не забывая передавать мысленный репортаж об увиденном. Чертовски удобная штука – постоянный телепатический контакт. Знай только, «переключай каналы»…

Облегчившись, деревенский вернулся на лодку, без понуканий помог мне ворочать мешки с солью. Вскоре освободившаяся корма заметно приподнялась в воде, а стоявший на берегу нос, будем надеяться, стал держаться за сушу прочнее. Конечно, не идеальная стоянка, учитывая полное отсутствие причальных приспособлений. Привязать лодку на время сна можно было разве что к собственной лодыжке.

Мужчина выкинул на берег мешок с едой. Запасов в лодке было на шестерых, а нас уже на одного меньше, плюс к этому Лариска на полном самообеспечении. Раз попробовав лесную свеженину, она больше не вспоминала о консервах.

Обследовав ближайший лес, крыса взяла на учёт всю имевшуюся там живность. Удовлетворённо отметив, что зверей крупнее её поблизости пока нет, проголодавшаяся хищница начала кровавую жатву. На этот раз она решила испробовать новый способ охоты, против которого ни у одной из намеченных жертв не было и единого шанса. Внушением приковывая обречённое животное к месту, Лариска медленно приближалась к нему и пожирала. Весьма эффективно, говорят, нечто подобное в моём прежнем мире умели удавы.

-«Не злоупотребляй этим методом, подруга, а то разучишься бегать», – в шутку подумала я.

Солнце успешно разгоняло туман, река постепенно открывалась во всём своём великолепии. Расстелив на песке подходящую по размеру рванину, Афанасий растянулся, подоткнул под голову мешок – и почти мгновенно захрапел.

Понимал, гад, что изменнику караульную службу нести не доверят, этим и пользовался. А нам, кроме наблюдения и охраны, предстояло ещё натаскать топлива для костра. По безмолвному соглашению решили отложить это на потом – спать уж больно хотелось.

Как и я, Волчица хотела первой заступить на пост, мы даже чуточку поспорили. Я справедливо считала себя старшей, но когда охотница напомнила, что вчера мне так и не удалось добраться до Джессики, сопротивление было сломлено.

Вдвоём мы юркнули в «спальный мешок», тесно прижались друг к другу, и… заснули. Последним, о чём я успела подумать, была обычная просьба «послушивать», обращённая к крысе.

Проснулись от жары. Высоко поднявшееся светило разогрело полимерный материал спальника до температуры тостера. По крайней мере, внутри мы чувствовали себя гренками. Нет, скорее, сосисками в микроволновке – нагие тела буквально истекали потом.

Очень хотелось пить. Мысленно поискав Одинокую, обнаружили её в полной боевой готовности. Афоня плескался в речке, его штаны и рубашка «загорали» на песке.

-«Смена караула!» – подумала я Волчице. Девушка, так долго боровшаяся со сном, ответила эмоцией радости.

-«Что тут было, пока мы дрыхли?» – вся блестящая от влаги, Джес вслед за мной выбралась из «душегубки», сладко потягиваясь.

-«Особенного ничего», – Волчица алчно разглядывала нас обеих, словно намеревалась съесть. –«Подземная Жительница наохотилась вдосталь, предатель выспался, а по реке не проходило ни единой лодки. Вообще людей я не чувствовала. Лариска тоже». Я покрутила головой:

-«Где она, кстати?»

-«Да вот, спит в тени от лодки».

Деревенский, конечно, пялился из воды, оттуда доносились весьма непристойные мысли. Но вначале нужно было выкупаться – не хотелось пропитывать чистую одежду потом. Джессика пошла к воде в противоположную сторону, подальше от мужчины, а я наградила Одинокую весьма откровенным поцелуем.

Афоня, никогда не видевший чтобы так целовались женщины, едва не уронил в воду нижнюю челюсть. Созерцание для ему подобных было непременной прелюдией обладания. Что ж, будем перевоспитывать…

Наскоро ополоснувшись, Джес вышла на берег, взяла у Одинокой оружие и отпустила девушку отдыхать. Внимание самца переключилось на меня, стоило только ступить в воду. Возникло неприятное ощущение, будто в радиусе скольких-то метров от мужичонки вода заряжена его стоячим членом. Нравы в нынешней деревне незатейливы: если член у мужика встал, нужно как можно скорее воткнуть его в ближайшую бабу.

Убогое существо приближалось ко мне, влекомое основным инстинктом. Продолжая смывать с кожи пот, я прикидывала, каким из нескольких десятков способов его угомонить. Волчица ещё не заснула, чувствуя происходящее, подумала:

-«Возьми у него энергию – это проще всего, он сразу успокоится».

Поблагодарив за дельный совет, я немедленно обратила внутренний взор на оранжевый огонь уже тянувшего ко мне ручонки Афанасия – и одним глотком досуха выпила его.

Забавно было наблюдать за лицом деревенского. Многообещающая ухмылочка и характерный румянец мгновенно исчезли, будто стёртые мановением руки. Масляно блестевшие глаза потухли, физиономия посерела, исказилась гримасой ужаса. Торопливо сунув руку себе между ног, мужичонка убедился – эрекции как не бывало! Я равнодушно повернулась спиной, продолжая мыться.

Афоня кинулся на берег, дрожа и щёлкая зубами от озноба. Мы видели: его отросток посинел, съёжившись до несчастных пяти сантиметров.

Крыса, проснувшаяся от безмолвной бури наших эмоций, неторопливо притопала к предателю, уселась в непосредственной близости, занялась собственными зубами.

Под её немигающим взглядом неудачливый любовник зарылся в горячий песок и замер, глубоко переживая вопиющую несправедливость судьбы…

А я ощущала себя напившимся свежей крови вампиром. Молодое сильное тело переполняло желание. Взглядом я пригласила Джессику обратно в реку: мы никого не чувствуем поблизости, а за изменником последит Лариска.

Аккуратно положив автомат на мешковину возле Волчицы, она пошла на зов, предвкушая необычное наслаждение. Войдя в воду по шею, мы занялись любовью. Конечно, внимательный наблюдатель понял бы, что к чему, но посрамлённому в очередной раз Афанасию было не до того. К нам мысленно присоединилась не успевшая заснуть охотница. Мы были вместе всегда – даже на расстоянии друг от друга.

Казалось, даже река стала горячей вокруг сплетающихся тел. Жадные ласки не раз доводили до края то Джес, то меня, но мы останавливались, направляя удвоенную силу мыслей на изнемогающую в горячем песке Волчицу. Не выдержав очередного ментального натиска, девушка вскочила, и бегом бросилась в воду. Мы едва прикоснулись к ней – вечно голодное юное тело забилось в сладострастном экстазе…

Изменник не спал, поэтому Одинокая вскоре вернулась к оружию. Выйдя из воды, мы надели рубашки, но не более. Плечи и грудь нужно было защищать от солнца, особенно Джессике. В фляге-котелке кончилась кипячёная вода, и я отправилась за дровами. Вроде бы наш единственный мужчина заснул, но Джес всё равно бдительно следила за порядком.

Расслабленная и умиротворённая, я неторопливо брела к неблизким береговым зарослям, загребая босыми ногами искрящийся на солнце горячий песок. Вокруг, сколько видел глаз – картинный пейзаж: чистое, белесое от жары небо, вода с трёх сторон и девственный пляж. Кроме нас ни единой души, только в небе носились истошно вопящие чайки и стремительные береговые ласточки.

Джессика разделяла моё восхищение природой, мысленно мы то и дело посылали друг другу поцелуи. Идя по песку, я до сих пор не могла привыкнуть к его чистоте – в моём прошлом в подобных местах на каждом шагу валялись окурки, пластиковые бутылки, остатки упаковки и прочий мусор. Как всё-таки красив неизгаженный людьми мир, просто рай земной!

Но это если не вспоминать про чернобыльские радиоактивные осадки. Оказавшиеся на дне теперь уже бывшего водохранилища, они сейчас скрывались где-то под слоем этого невинного песочка. Оставалось только надеяться, что покров достаточно толстый…

От Лариски я знала, где легче всего набрать сушняка и не тратила время на поиски. Обвязав верёвкой огромную кучу, потащила её обратно. С такого расстояния лодка на косе виделась щепкой, а людей и вовсе не разглядеть.

По гнилому бревну, наполовину скрытому водой, с независимым видом прохаживался кулик. Никакого страха перед человеком – теперь тут дикие места… Пока волочила дрова, рубашка промокла между лопатками.

-Кончай дрыхнуть! – поддела ногой Афоню. –Пить-есть будешь, давай сбегай за дровами.

Пробурчав неразборчивое на слух: «Раскомандовались тут всякие», рулевой отправился в дальний поход.

Примерно зная, сколько ему понадобится времени, я набросилась на Джес, и она ничуть не возражала. В воде, конечно, оригинально, но на суше можно позволить себе значительно больше. Была мысль воспользоваться изделием Волчицы, однако от этого пришлось отказаться – времени слишком мало.

Валяясь на песке, мы наслаждались мгновениями полной свободы. Пожалели, что спит Одинокая, но из-за нескольких минут будить не стали.

Устроившись неподалёку, крыса иронично наблюдала за нашими телодвижениями.

-«Уверена, со стороны это не менее смешно и у твоих сородичей», – урезонила её Джессика.

Почувствовав приближение мужчины, мы откатились друг от друга, я добралась до оружия, подруга пошла окунуться. Одеться я сообразила несколько позже, приготовила вторую рубашку для Джес. На её лысине с каждым днём становился заметнее ярко-рыжий ёжик. Уловив эту мысль, любимая провела по голове ладонью, мечтательно улыбнулась:

-Знала бы ты, какие были у меня волосы… И послала изображение.

-«Я полюбила тебя именно такой, как сейчас». Мой ответ сопровождался мысленным поцелуем в макушку.

-«Теперь придётся каждый день бриться?» – запрокинув голову, подруга негромко рассмеялась.

«Нелюдимые эти ведьмы… То днями молчат, как воды в рот набравши, а то потешаются сами себе, чисто гребанутые», – подумал Афанасий.

Вот теперь, по моим расчётам, сушняка достаточно. Если не варить суп. Мы ведь недавно ели жидкую пищу у лесных людей, можем пару дней обойтись сухомяткой.

Джессика уже драила песочком казан. Я глянула на собственные пальцы – кожа от вёсел обязательно станет ещё грубее, пожалуй, скоро игрушка Волчицы не будет казаться нам твёрдой. По сравнению с такими-то руками…

В качестве утешения подруга мысленно поцеловала мне пальцы – я немедленно ответила тем же. Закинув автомат за спину, подошла помочь нести обратно казан. Наполненный водой, он был слишком тяжёл и неудобен.

Мы запаслись кипячёной водой, поели, ещё немного вздремнули по очереди. Я проверила обе лодки – днища внутри сухие, будем надеяться, повреждений корпуса нет. Помня мысли деревенского о разбойниках, снарядила по четыре магазина к каждому нашему автомату и к двум, что остались от прежнего экипажа. Благо, в патронах недостатка не было.

Ближе к вечеру проснулась младшая, вдвоём с крысой они отправились на охоту – и вскоре на костре уже жарилась зайчатина.

Сгустились сумерки. Отправляясь в путь, мысленно подвели итоги днёвки. Всё было великолепно – настоящий курорт. Вот только бедняга-рулевой скучал. Несколько часов созерцания голых женских ног не прошли даром. На закате Афоня вновь испытал прилив сексуальной энергии, но, как и в прошлый раз, она куда-то разом пропала. Об этом следовало бы спросить Одинокую Волчицу, девушка прекрасно владела подобными техниками.

Договорились, что в следующий раз нашим сексуальным гигантом займётся Джес, а потом все по очереди по новому кругу. Что делать – при наличии рядом хоть одной незамужней женщины современный холостяк воздерживаться не привык. А все прочие варианты успокоения предполагали нанесение травм разной степени тяжести. Мы ещё проявляли гуманность.

Совершенно бессмысленно гадать, кто из них лучше.

Волчица – Солнце, Диксон – Луна, но оба светила по-своему прекрасны. Горячность искренне ненасытной юности и мудрость уверенного в себе бойца. Молодость и опыт, свет и тьма, лёд и пламя. Они были моими, и я точно так же душой и телом принадлежала им, вся без остатка.

Проведя чудесный день среди солнца и воды, мы собрались продолжать «путь в неизвестность», как иногда называла его Дик. Отплытию предшествовала очередная тренировка по перетаскиванию груза с одного конца лодки в другой. Затем единственный из нас, имевший на себе штаны, снял их, чтобы не замочить.

Все, кроме Лариски, которую заблаговременно подсадили на борт, приготовились упираться в корпус лодки. Возле левого носа встали мы с Волчицей, возле правого – Диксон и кантри. У подруги тоже заметно отросли волосы, отчего-то цвета ночи. Я прекрасно помнила кое-как обкорнанные русые лохмы, значит прежняя владелица тела красилась…

-Раз-два, взяли! – четыре человека изо всех сил налегли, взрывая босыми ступнями песок.

Лодка, заскрежетав килем, сдвинулась на полметра – и остановилась. Передохнув, мы повторили попытку. С третьего раза удалось столкнуть судёнышко на воду, теперь Афанасий удерживал его возле берега за верёвку, а мы грузились на борт.

Взглянув его глазами на столь живописную картину, я даже пожалела несчастного, подумав:

-«Лучше отвернись».

Эмоция страха отвлекла мужчину от созерцания неприкрытых дамских прелестей, заставила мыслить о потустороннем. Ну и отлично, нечего без разрешения пялиться на чужие задницы.

Устроившись в нашем примитивном carrier[68], мы промокнули нижние части тела подручным тряпьём, натянули штаны, застегнув пояса. Последним забрался в лодку профессиональный рулевой, сматывая верёвку. Наверное, в отместку за собственную импотентность, он не поторопился одеться, сверкая перед носом Дик тощим белым задом.

Очень скоро кантри пришлось об этом пожалеть. Взбешённая откровенным хамством, Диксон бесшумно поднялась, обе руки одновременно взметнулись кверху – Волчица пристально следила, запоминая – и основаниями ладоней одновременно врезали наглецу по ушам!

Заранее подключившись к ощущениям Афони, мы с Одинокой аж вздрогнули – удар оказался по-настоящему шокирующим. Оглушённый предатель начал было падать за борт, Дик слегка придержала, повернула бесчувственное тело, усадила на дно лодки перед скамьёй рулевого. Взяв из обмякших рук loose end[69], выбрала остаток троса, бросила в лодку, подняла весло и перешагивая длинными ногами через покрытый рогожей груз, проследовала на место гребца.

Однако, пришлось вернуться, причём срочно. Ударенный вдруг заизвивался, хрипя, позеленел лицом, явно намереваясь блевать. Диксон успела вовремя вздёрнуть его голову за волосы, развернуть в нужном направлении. Струя ударила за борт.

Потряхивая существо, чтоб избавить нас от повторения этого зрелища на радость любому эстету, подруга протянула руку, попросила подать воды, полила сверху, смывая с физиономии Афанасия остатки непереваренной зайчатины. Успокаиваясь, подумала:

-«Надо бы связать ублюдка по рукам и ногам, чтоб всю ночь шевельнуться не мог, да загадит лодку».

-«Великолепный удар! Научишь меня?» – Волчица в восторге.

И мне, кстати, тоже надо осваивать hand-to-hand fighting[70]. Полезная в жизни штука.

Девушки выгребли на стремнину. Вскоре река, продолжая петлять, начала целенаправленно уклоняться на запад – высокие холмы справа поднимались непреодолимой для воды преградой.

Сегодня мы с Одинокой в одной половинке лодки. На безопасных участках под покровом темноты я незаметно кладу руку на её волнительный изгиб. Если Диксон, особенно первое время, приходилось каждый раз буквально завоёвывать, то эта девочка – полная противоположность. Похоже, у нас одинаковый темперамент.

Дик шутливо покаялась, мысленно пообещав подтянуться до нашего уровня по части интима.

Читая мысли кантри, мы безошибочно зафиксировали: постепенно приходит в сознание. Вернув минимальную способность соображать, Афанасий принялся ломать голову над двумя самыми важными на свете вопросами: «За что?» и «Чем?» За что его так подло, жестоко избили, и чем можно так сильно ударить человека.

Он совершенно не понимал, что в его поведении могло вызвать столь сильное негодование – ведь и слова не сказал, и пальцем не притронулся! И, выходит, проклятая ведьма заранее взяла в руки по камню. Значит, ещё на берегу замыслила его избить…

Вопросы без ответов бесконечно крутились в гудящей голове, не давая ослабнуть боли. В конце концов Диксон наскучило слушать одно и то же.

-Что, Афоня, вижу – оклемался?

Со дна лодки донеслось неразборчивое бормотание. Рулевой хотел было выругаться, да побоялся.

-Знаешь, за что получил? – не отставала Дик.

-Н-нет.

-Голой жопой перед моим носом крутить не надо. Хотел оскорбить? Хотел. А я обид не спускаю, теперь будешь знать.

Лицо кантри скривилось, приоткрылся щербатый рот, беззвучно зашептали губы:

«……………………………………………………………….»

Единственным знакомым мне ругательством из тех, что он думал, было «сука». Остальное в таун-версии языка сэвэдж не преподавали. Диксон, конечно, поняла каждое слово. Почему-то весело улыбнулась:

-Спасибо скажи, что не убила, плавал бы сейчас кверху брюхом. «Погляжу я, как вы одни запруды пройдёте», – зло подумал предатель.

Вслух не сказал ни слова: сердце трепыхалось в груди испуганным кроликом.

Я налегла на румпель, в одиночестве поворачивая лодку – чутьё подсказывало: на этом участке реки течение сильнее под берегом. Почему бы не использовать его, увеличив скорость? Вот только обогнём упавшее в воду дерево, что тянет к небу мёртвые корни.

Вода чуть сильней зажурчала за бортом, мы «поймали» быстрину, теперь река толкала в корму. Зато из ближайшего ивняка нас легко достала волна комаров – звон огромной стаи мерзких насекомых заставил тут же замахать руками и ногами.

Во вторую ночь я постепенно начала входить во вкус управления лодкой – одновременно тренируются и мышцы, и внутреннее зрение. Чёрной дорогой стелилась впереди полноводная река. Видя, где торчал топляк, заросли травы длинными плетьми тянулись по течению, где лежали на дне потонувшие коряги или таились коварные мели, я безошибочно выбирала лучший путь, правила туда.

За возможными препятствиями следили все мы, правда Лариска иной раз отвлекалась, провожая взором заманчиво скользившие в глубине тени рыб.

А в надводном мире на разные голоса кричали ночные птицы, чуть правее царственно поднималась на небо огромная жёлтая луна. Кусты подступали к самой воде. С обеих берегов проплывал густой лиственный лес, скрывая от глаз скопления давно заброшенных жилищ старых людей. Они попадались часто, чуть ли не каждые полчаса.

Из глубины леса вдруг донёсся густой басовитый вой матёрого волка – тотчас наша младшая ответила незнакомому собрату. На высокой ноте, но столь же громко и сильно. Тревожащие душу тягучие звуки прокатились далеко над водой, достигли ушей лесного зверя. Стоя посреди бывшей главной улицы посёлка, давно заросшей огромными клёнами и пирамидальными тополями, тот сперва примолк, насторожился. Потом раздался мощный отклик – долгий, на полминуты без перерыва. Мы слушали их, как зачарованные. Колдовская ночь… В левой лодке стучал зубами от страха несчастный мужик. «Оборотень. Эта ведьма – точно оборотень!»

Желание сбежать как можно скорее посетило его снова. Но, как и в первый раз, возобладала алчность. Лодка, груз, богатство – ради этого кантри готов был продать душу самому дьяволу.

-Хватит там валяться, как куча дерьма. Садись на руль! – прикрикнула на него Дик.

-Я… Да… Сейчас…

Завозившись в лодке, Афоня встал, схватился за растяжку мачты, чтобы не свалиться в воду. Стукнулся голым задом о скамейку. Кое-как натянул штаны, дважды уронив перед этим – не слушались руки.

Мне стало чуть полегче править. Втроём задумались об использовании силы ветра – впереди дальний путь, а скорость увеличится намного. По крупицам извлекая из сознания рулевого сведения об управлении большим треугольным парусом, мы накопили кое-какие теоретические знания, но пока их было недостаточно. Кроме того, чтобы безболезненно работать с ветряком, нужны мозолистые руки. Подругам следовало постепенно подготовить их, махая вёслами в щадящем режиме.

Несколько успокаивало, что вторая ночь на реке тоже пока безветренна – так или иначе, мы немного теряли.

-«Диксон, что это за дом железный в лесу?» – озадачилась Обретшая Цель.

Далеко от берега, тесно окружённый вековыми дубами, возвышался остов судна старых людей. Чуть ли не в полторы сотни метров длиной, весь в толстой «шубе» ржавчины. Впереди по нашему ходу дно было чистым, я тоже позволила себе большую часть внимания переключить на артефакт.

Дик ответила картиной: белоснежный четырёхпалубный красавец, сверкая на солнце сотнями широких окон, уверенно двигался по бескрайнему простору, разрезая носом пенную волну. На верхней палубе загорали практически раздетые девушки, женщины, мужчины разных возрастов. Три сотни отдыхающих – многие прогуливались вдоль бортов, дремали в шезлонгах, потягивая слабый алкоголь из высоких стаканов. А уж чем иные занимались во внутренних помещениях…

-«Как давно, оказывается, высохли искусственные моря», – подумала подруга из соседней лодки.

Волчица молча переживала впечатление от контраста картин: houseboat[71] древних на ходу, переполненный радостью жизни – и он же спустя столетие. Истлевший труп, черты прежнего красавца едва узнаваемы в оплывшей груде распадающегося на части железа.

-«Реально ощутить, какой он большой – это не то, что видеть образ!» – к Одинокой вернулась способность связно выражать мысли. Диксон улыбнулась:

-«Самое большое пассажирское судно, которое в моё время удалось построить людям, было крупнее… м-мм», – она подсчитала в уме. –«В шестьдесят три раза».

Мы увидели изображение настоящего плавучего города чуть ли не в полкилометра длиной. Борт вырастал над водой на высоту тридцатиэтажного дома. Шесть с лишним тысяч пассажиров этого монстра могли размещаться в каютах с балконами, размещённых среди аллей для прогулок и декоративных стен, заросших виноградной лозой. Богачи развлекались в ресторанах, прогуливались по парковым зонам – их было семь, на любой вкус. Плескались в бассейнах, разминались в спортзалах, участвовали в карнавалах, следили за выступлениями актёров. И даже могли, при желании, позаниматься скалолазанием – на судне имелась специальная альпинистская стенка повышенной категории сложности.

-«Конечно, такие чудо-города ходили только по морям и океанам». Восхищение младшей.

-«Ты видела их собственными глазами?» Подруга покачала головой:

-«Не довелось. Только на фото. А своими глазами видела те, что больше здешнего в пять-шесть раз. Скромная цифра».

На картинке изящный и одновременно внушительный passenger ship[72] на семьсот пятьдесят любителей морских круизов. Чёрные борта, белая надстройка, стремительный силуэт. Намного красивее плавучего города, нет никакого сравнения.

-«Какая жалость, что всё это погибло!» – сокрушалась Волчица. Дик напомнила:

-«Не забывай о загрязнении природы».

Так, в воспоминаниях о былом, проходила вторая ночь нашего водного путешествия. По расчётам Диксон, за эти часы мы должны были преодолеть около сорока километров.

Одинокая иногда вставала передо мною, чтобы грести, опираясь коленом о скамейку, и каждый раз я тщательно ощупывала взглядом её мускулистые прелести. Представляла: вот, я приближаюсь вплотную… Волчица мысленно продолжала. Мы были, как мартовские кошки, и когда девушка опускалась на скамейку, чтобы поберечь колено, ей было уже не очень-то удобно сидеть.

К обычному темпераменту охотницы добавилась отобранная накануне у Афони энергия. Теперь вокруг Одинокой вибрировало невидимое силовое поле. У меня по всему телу волосы вставали дыбом, как под воздействием электричества. Доводя друг друга до помрачения сознания, мы выныривали в последний момент, заставляя себя с утроенным вниманием изучать дно впереди лодки. Дик вскоре присоединилась к забаве, демонстрируя чудеса фантазии. Её мысли были иной раз открытием даже для меня, давно приобретшей этот специфический опыт.

После того, как уехала Соланж, я была одинока почти целый год. Можно представить, что это значит для энергичного человека.

Догадавшись – Этель посматривает на меня не просто так, я ответила без особых раздумий, невзирая на то, что она была из компаньонов. В таунах не приветствуются какие-либо отношения между представителями различных каст, кроме служебно-официальных. Конечно, это не касается правителей, им можно всё…

Узнав душу этой девушки, я поняла: Этель родилась не в той касте. Обязанности по ублажению властительного хозяина очень тяготили её. Такое практически никогда не встречается у компаньонов, всё воспитание которых направляет молодых на беззаветное служение правителям. Эта черта настолько бросается в глаза, что в неофициальных беседах члены моей касты нередко зовут компаньонов «псами правителей». Впрочем, может быть, они все безгранично страдают, умело скрывая чувства. Не знаю, я была знакома только с одной из компаньонов.

Этель практически не имела свободного времени, но её хозяин был стар, много спал, бывало, проходил длительные реабилитационные процедуры. В эти часы девушка рисковала сбегать из дома, чтобы прилететь ко мне. Я не умела тогда читать мысли, но казалось, компаньонка остро нуждалась в человеке, которому могла бы по собственной воле дарить то, что всю жизнь отбирали у неё силой.

Конечно, внешние отличия между нами тоже весьма способствовали взаимному интересу. Первый раз увидев Этель обнажённой, я испытала наслаждение только от этого. Изысканное совершенство! Утончённая до хрупкости, тонкая и бледная, словно неземное существо, она была на голову выше ростом и при таком сложении умудрялась выглядеть чертовски сексуально. Мотылёк на майском жуке – такое сравнение однажды пришло на ум, когда в зеркальном потолке я рассматривала наше отражение.

Она научила меня такому, что не показывали даже по видео. Ночи с Этель пролетали вдвое быстрее – первую половину девушка плакала у меня на плече, потом начинала смеяться – и тоже до слёз. Я вскоре догадалась – компаньонка сильно злоупотребляла наркотиками. Неудивительно, если то, что мы делали вдвоём, ей приходилось исполнять в любом месте, в любое время, и с теми, на кого укажет выживший из ума вздорный старик.

Когда Диксон сказала «бедным приходилось соглашаться на всё», я сразу вспомнила Этель. Компаньонов вроде бы не назовёшь бедными – они имеют почти всё, что и их хозяева. Кроме одного – свободы. А при этом условии иному человеку остальное без надобности.

Вот сейчас мы вчетвером против целого мира, со всеми его правителями, охранниками и спецслужбами. А у меня на душе радостно и легко!

Помянув несчастную Этель – всего через три месяца после нашего знакомства девушка умерла от передозировки – я выбросила из головы прошлое. Не хватало ещё начать вспоминать тюрьму.

Над рекой снова стоял туман. В этот раз решили остановиться на одном из островков подальше от того и другого берега – они попадались здесь на каждом километре.

Вот, например, у этого пологий песчаный пляж, да ещё и здоровенные деревья недалеко от воды, можно привязать лодку и укрыться от солнца. Решено! Остановимся тут.

А сколько на берегу принесённых волнами веток и стволов небольших деревьев! Вымытые до белизны и высушенные дневным светилом – только собрать, и хоть целый день жги костёр, ходить никуда не надо.

-«Вот будет ли здесь достаточно пищи?» – задумалась наша крыса. «Территория не очень-то велика».

-«Чуть что – у нас есть консервы», – провокационно заметила Дик. Лариска ощетинилась:

-«Сами это ешьте».

-«Вот, как быстро мы привыкаем к хорошему», – подруга скорбно-иронически покачала головой. –«Сварим суп, уже пора, наверное».

Лодку вытащили на пляж точно так, как вчера. Кантри молча сгрёб мешок, рогожу, спрыгнул на берег и ни слова не говоря ушёл на другой конец острова, как можно дальше. Мы прекрасно чувствовали его там. Помолился своим богам – при нас не делал этого ни разу – поел и завалился спать, накрыв физиономию, чтоб не мешал свет.

-«Ур-рааааа!!» – беззвучно заорали мы. Крыса поняла, иронически скрежетнула зубами, и тоже удалилась.

Утром было вовсе не жарко, тем не менее, мы тотчас полезли купаться. В двух метрах от берега уже глубоко, и кстати, полно рыбы. Если что, наловим, в лодке есть сачок, сеть и острога. Эта мысль была последней осознанной. Потом мы очень долго ничего не соображали – и это после бессонной ночи в лодке!

Мы далеко улетели с Земли, не торопясь, испробовали всё возможное и невозможное, но никак не могли насытиться друг другом, по-прежнему глядели голодными глазами. Раз за разом досуха выпивали любимых, чтобы несколько минут поваляться в полной неподвижности, колыхаясь на волнах приятного оцепенения – и ожив, опять броситься в объятия, слиться воедино.

Непродолжительный сон сменялся новым соитием, трепетала плоть, жаркое дыхание распаляло губы. Стоны, вскрики. Бились в моих руках любимые девочки, точно так же и я извивалась на песке выброшенной на берег рыбой… Снова сон, и снова любовь – это повторялось раз за разом, и ни одна из нас не могла бы сказать, сколько.

Но и о безопасности не забывали – когда очередная пара забывалась сном, не размыкая объятий, третья обязательно оставалась караулить. Сейчас я сидела в трёх метрах от мирно спящих любимых и ласкала взглядом их обнажённые тела.

Одинаково смуглокожие, сильные и красивые, вдвоём они смотрелись просто великолепно! Руки и ноги сплелись воедино, нет на свете силы, способной их сейчас разлучить. Широкие, бугрящиеся мышцами спины, круглые стальные ягодицы – телами они точь-в-точь близняшки из фильма «Великие атлеты прошлого».

Влажные волосы Одинокой посветлели от набившегося речного песка. Представила её блондинкой – пожалуй, ничуть не хуже. Лицо Диксон заметно смягчило черты во сне, губы шептали что-то неясное. Заглянув в её сон, я увидела… себя в объятиях Волчицы. Тело волнами извивается на песке, руки судорожно сжимают собственные груди.

Почувствовав прилив возбуждения, отвела внутренний взор, отошла в сторону, присела на травку. Что творится в окрестностях? Над сверкающей водой с криками летали чайки, лодка стояла прочно, обмотанная вокруг прибрежного ясеня верёвка натянута так же, как ранним утром, когда Обретшая Цель завязывала её.

На острове кроме нас ни единой души, уютный пляжик огорожен подступающими к воде деревьями и кустами, синими от гроздьев вкусных сочных ягод. Вдали виднелся правый берег: на высоченной круче густющий лиственный лес. Прекрасное место!

Я задумалась над таким явлением, как «семьи». Оказывается, они и поныне существуют у кантри! Об этом не писали в этнографических исследованиях, по крайней мере в тех, что доступны любому желающему. Какой смысл правителям это скрывать? Яркий пример дикости и варварства, царящих вне таунов, ничего более. Никаких положительных сторон в подобном образе жизни я не нашла, как ни старалась.

Разве что для мужчин… И то вряд ли. Поставив себя на место самца-кантри, поёжилась от одной только мысли о том, сколько придётся работать, чтобы прокормить целую ораву детей! Коллективное воспитание намного выгоднее. Похоже, единственный смысл сокрытия информации в том, чтобы люди не знали о существовании на Земле альтернативной социально-экономической системы. Ведь кантри способны выживать независимо от правителей и стрейнджеров…

А ещё Дик вспоминала о другой странности: почти все старые люди были неспособны поддерживать близкие отношения более, чем с одним человеком. Эгоизм нередко становился причиной распада даже таких семей, где взрослых было всего двое. Подруга тогда уверенно констатировала: эгоцентризм и тяготы быта – главные убийцы семей. И то и другое – следствия порочной системы, основанной на индивидуализме.

Ещё вопрос без ответа – как получилось, что таун-люди стали жить кастами? Как выяснилось, раньше подобных образований в цивилизованных обществах Земли не было.

Мой взгляд помимо воли снова обратился влево – подруги шевельнулись во сне, и я уловила движение. Прислонив оружие к дереву, поднялась, чтобы освежиться в воде. И вдруг почувствовала живое существо на краю пляжа.

Полуметровая змея целенаправленно двигалась к спящим подругам. Упругая чёрная шкура гада поблёскивала на солнце. На мгновение я испугалась, потом мысленно скомандовала: «Стой!» Пресмыкающееся замерло. Представив на песке вокруг девушек замкнутый круг из расплавленного, пышущего жаром металла, я передала это незваной гостье.

Та не двигалась вперёд, но и не уходила. Вторая созданная мною картина изображала змею, соприкоснувшуюся с огненным барьером – смертельный ожог, судорожные конвульсии, смерть. Наконец, осознав степень угрожавшей опасности, жительница острова вздрогнула всем телом, и поползла вправо, по большой дуге обходя невидимую границу. Проследив змею взглядом, я убедилась в отсутствии у неё намерений вернуться, расслабилась и зашагала к реке.

Стараясь не шуметь, окунулась в прозрачную воду, массируя тело ладонями. Разок нырнула с головой, потёрла отраставшую на лысине короткую шёрстку.

Вот и голову помыла. В таких условиях длинные волосы – непозволительная роскошь. Я задумалась над своей будущей стрижкой, но ничего оригинального, и в то же время практичного на ум не пришло.

Вернувшись на пост, разок глянула на соблазнительные тела любимых, и начала делать приседания. Ежедневная многочасовая неподвижность в лодке не должна повредить мышцам. Двадцать пять… пятьдесят… сто. Достаточно пока.

Тяжело дыша, я оперлась ладонью о дерево. В толще ствола, глубоко под корой, двигались жизненные соки ясеня. К взаимной пользе мы обменялись частичкой энергии. Мысленно взбежав по стволу до самой вершины, я оглядела окрестности.

Яркий полдень, блики солнца на широченной глади реки, легкий ветерок шевелил молодые ветви верхушки. Простор и покой.

Расширив сферу восприятия, я почувствовала парящих в небесной вышине птиц, в лесах на правом берегу непуганых человеком животных. Левый берег в этом месте низинный, покрытый сетью проток, крохотных озёр, зарастающих камышом и ряской. Сколько там уток и другой, незнакомой мне живности!

Спустившись на землю, я обнаружила своё тело вполне отдохнувшим. Протянув руку, собрала с ближайшего куста несколько сочных красных ягод, отправила в рот. Теперь упражнение на верхнюю часть. Вот этот мощный корень в ступеньке почвы – подходящая штука. Удобно оперевшись ладонями, я вытянула назад прямые ноги и принялась отжиматься…

Проснулась Диксон – послышалась её осознанная мысль. Осторожно шевельнувшись, подруга попыталась высвободиться из-под Волчицы, но та спала чутко, как полагалось охотнице. Вынырнув в явь, сжала Дик в объятиях, шутя подумала: «Не отпущу!» Поборовшись немного, девушки рассмеялись, потом встали и пошли купаться.

Я присоединилась к любимым под водой, одной рукой вычёсывая из гривы Одинокой песок, а другой лаская грудь Диксон. Не торопясь выныривать, узнала, что все мы можем довольно долго оставаться на дне – организм то ли сам переключался в некий экономичный режим расходования кислорода, то ли уже умел добывать его из воды.

Увидев, какого цвета волосы старшей, я сразу поняла – мы будем похожи в любви. Солнечноволосые чаще всего темпераментны, это я знала ещё от Ели. Но сегодня мы превзошли даже самих себя, Дик искренне изумлялась – сколько можно делать это подряд, ни минуты не отдыхая. Я не считала, и нам с Джессикой не нужен был отдых…

Странствие по реке каждый день отворяло что-то новое: то принесённую из города разбитую лодку – от неё веяло смертью, то Водяной Дом старых людей, каким-то образом угодивший посреди леса. Диксон рассказывала, тут было намного больше воды, но если б не мыслекартины, я не смогла бы представить такого.

Великому Лесу было угодно испытать наше терпение постоянным соседством с грязным предателем. Я дала себе слово восстановить справедливость сразу, как только деревенский станет нам ненадобен. Дик правильно думала – выродку не следует давать потомства. А учитывая, насколько активно плодятся деревенские, понятно: Афоня по-настоящему опасен.

Во второй день Боевой Молот продемонстировала нежданную способность: не применяя силу, дарованную Лесом, нанесла изменнику сногсшибательный удар. Добавить к этой технике чуточку энергии – и готов смертный приём. К тому же не оставляющий никаких следов на теле, как удар в сердце. Немногие из наших имели что-то подобное в своём арсенале.

Конечно, я не могла отказать себе в усладе очередной раз ответить взаимностью на ласки любимых. Но после, уже отдохнув, попросила Диксон показать удар по ушам. Я и Джес встали у неё за спиной, и подруга вначале неспешно повторила волнообразное движение рук. Как любой эффективный удар, он несомненно, красив.

Посвятив отработке новой техники пару часов, мы пообещали себе каждый день разучивать приёмы безоружного боя. Дик было приятно – она получала не только партнёров для тренировок, но и благодарных учениц. Обменявшись положительными эмоциями, мы сняли усталость очередным купанием, и я собралась на охоту.

Почувствовав это, из леса вышла навстречу Подземная Жительница. У нас было дружеское состязание – кто раньше обнаружит подходящую добычу. Разумная крыса оказалась права в том смысле, что достойной дичи на острове не водилось. По земле бегала только мелочь, и чтобы насытиться, Лариске потребовалось около четырёх часов.

Моей целью на сегодня были пернатые. Непуганых куропаток бить даже неинтересно, главная сложность – не сломать ни единой стрелы. От хищных птиц их защищала густая растительность острова, а людей тут, похоже, никогда и не было. Крыса нарочито шумно бежала, поднимая дичь на крыло, оставалось только бить её влёт, выцеливая ярких петушков. Самки сейчас тощие, только закончили птенцов высиживать.

Соревнование с Несущей Жизнь завершилось со счётом 5:3 – всё-таки я родилась в лесу. Двух своих рыжеголовок она слопала сразу, остальную добычу мы принесли к костру. Пока подруги готовили, я немного вздремнула. Сегодня моя очередь плыть с деревенским, всю ночь пребывать бессменным гребцом. Старшая время от времени сама брала в руки весло – размяться и укрепить мышцы, но предателю не стоит доверять что-нибудь, напоминающее оружие. На днях Диксон собиралась ставить парус, а мне неплохо и так, гребля – превосходная тренировка для мышц. Ноги, конечно, нагрузку не получали, приходилось заниматься ими отдельно.

Запах жареной дичи и неживого разбудит. Я плюхнулась в воду, чтобы скорее перейти к яви, и уже через полминуты сидела у костра с ломтем мяса на вертеле. После ужина Дик и Джессика забрались в спальный мешок – дневная жара спала, там теперь казалось уютнее.

Я задумчиво зрела на солнце, склонявшееся к далёкому правобережному бору. Его лучи уже заглядывали под кроны островных деревьев, целый день спасавших нас от жары. Крутояр казался недосягаемым, глаза дивились непривычным просторам. На другом конце острова Афоня разжигал костёр, намереваясь поесть.

Подошла к воде, присев, опустила руки, потёрла ладони. Подумала, забрела по колено, прохаживаясь на песчаном мелководье, распугивая стайки мальков. Над водой дышалось легче, пахло свежестью, подкрадывающейся ночью, тайнами незнаемых земель, дожидавшихся нас на юге.

Заметно поправившаяся Лариска лениво догрызла косточки шести куропаток, поикала с полминуты, потом пришла в благодушное настроение и развалилась неподалёку от остывающего костра. От хорошо знакомых мне предков её отличали не только размеры, но совсем другие пропорции, иная форма конечностей.

-«Однако, сегодня вы меня сильно удивили», – от избытка впечатлений крыса негромко пискнула, пошевелив толстыми длинными усами. –«Я, конечно, и раньше знала, на что способны люди, судя по манерам ваших городских потомков. Но чтобы вот так – без всякого принуждения, по собственной воле и несколько часов кряду… Это, как вы выражаетесь, просто «в голове не укладывается». Я улыбнулась, мечтательно глянула в небосвод:

-«Близость с любимыми – одно из самых приятных ощущений в жизни». Подземная Жительница ответила долгим внимательным взглядом.

-«Ты-то совсем молода, это я могу ещё понять».

-«Диксон говорила – люди часто осуждают в других то, чего по каким-то причинам не могут делать сами… Извини, я не хотела тебя обидеть».

Создание, не похожее ни на одного из лесных жителей, дёрнуло долгим розовым хвостом и перевернулось со спины на бок. Несколько секунд обдумывало услышанное.

-«Возможно, это справедливо и в отношении меня», – наконец признала крыса.

-«Мы все индивидуалисты, ты когда-то подметила верно. Но стоит ли осуждать всё то, что не понимаешь? Например, я не хочу рожать детей, но ведь другие вправе делать это, сколько им заблагорассудится».

-«Ты умна не по годам», – заметила Несущая Жизнь.

-«У меня была мудрая мать…»

-«Почему «была»? Разве Ели нет больше на свете?» Мне стало чуточку грустно.

-«Наоборот. В мире лесных людей больше нет, и никогда не будет меня».

Я вспомнила бездонные магические озёра материнских глаз. Уже много лет она знала – Одинокой Волчице суждено уйти, и готовила меня к самостоятельной жизни. Вспомнила дорогих подруг – Жгучую Крапиву, Беспокойную Сороку, Хищную Куницу. Вместе мы грезили о путешествиях, строили грандиозные планы, любили друг друга.

Может быть, когда подрастут, девочки тоже оставят Дом. Желаю им удачи, верных подруг и взаимной любви, да пребудет с ними Санэла, да хранит их Великий Лес…

Деревенский пришёл на закате, помог столкнуть лодку, забрался внутрь. Не забыл вовремя надеть портки, значит, взбучка пошла на пользу.

Взявшись за вёсла, мы принялись разминать застоявшиеся мышцы. Лодка вышла из крохотного залива, сработали рулевые – и вот, подхватило течение, повлекло в наливающиеся чернотой сумерки. Слева плавни, тёплое мелководье, заросшее тростником, отличное просторное нерестилище. За ним обширная низменность, непроходимо заросшая невысоким лесом, часто изрезанная речками и протоками. Чувствую там богатую добычу – косуль и зайцев, куниц, ондатр и бобров. Справа крутой и высокий берег, очередная деревня старых людей, сплошь заросшая дубами, клёном и вязами. С этой стороны поблизости лисы, олени, лоси и дикие кабаны.

Джес держала лодку посередине реки – в прибрежной полосе, особенно слева, роились огромные стаи свирепых комаров. В принципе, их можно было не подпускать, используя силу Санэла, но это, как говорила Диксон, «из пушки по воробьям».

В реке сонно плеснула рыба. Подземная Жительница встрепенулась, вскочила – казалось, сейчас кинется за добычей в чёрную воду. Очнулся от дремоты изменник, страшась крысиных зубов, пялил глаза в темноту.

Изредка взмахивая вёслами, чтоб не заснуть и не мёрзнуть, мы с Джес подправляли лодку, вслед за главным ходом течения вели широкими протоками между бесчисленными островами.

Часа через четыре, в середине ночи, ощутили впереди исполинский земляной вал – не меньше трёх часов пути в длину. Он возвышался поперёк течения реки, прошло несколько секунд всеобщего недоумения, прежде чем Дик поняла, что к чему.

Остатки одной из древних запруд – изменник знал, что их всего три на семь или восемь предстоящих ночных переходов. Старые люди с помощью этих сооружений превратили реку в цепочку постепенно зарастающих тиной огромных водохранилищ.

Вскоре мы увидели это обычным зрением. Мистический свет луны осенял полуразрушенное сооружение высотой около полусотни метров над нынешним уровнем воды. Даже в таком плачевном состоянии оно поражало своими размерами.

-«Словно заброшенный средневековый замок», – подумала Диксон, показав картинку для сравнения.

Чуть в стороне от безжизненных колоссальных развалин – промоина в земляной плотине, новое русло, которое пробила вечная река рядом с сооружением для пропуска гигантских железных лодок старых людей. Теперь мы не гребли, а только помогали рулевым загодя выполнить поворот.

Внезапно я ощутила чужое внимание.

-«Смотрите, там, наверху!»

Спутницы направили взоры на каменное сооружение древних, Дик звала его «шлюзом». Пять человек с оружием лежали на плетёных циновках, расстеленных по верхнему краю бетонной глыбы с северной стороны, и вглядывались во тьму, вслушивались в шелест ветра. Не мелькнёт ли белое пятнышко паруса, не плеснут ли по воде вёсла?

А во всю трёхсотметровую длину шлюза растянулась редкая цепочка деревенских: ждали сигнала наблюдателей, чтоб не поднимая шума, передать от одного другому сигнал до южной стороны. Там ватага разбойников возле искусственно зауженной протоки. Берега засыпаны грудами камней, наготове багры, арканы, кошки.

-«Классическая засада», – констатировала Диксон. –«Волчица, спасибо, заметила первая!»

-Афоня, тихо, ни звука! – зловеще зашептала она. –Впереди разбойники, человек с полсотни. Поворачиваем к правому берегу.

Рулевой и не пикнул – сердчишко ухнуло в пятки. Катамаран замедлил ход, вода упруго навалилась на борт, пытаясь снести боком. Грести приходилось по возможности бесшумно. Свинцовый дождь из нескольких десятков стволов нам не нужен. Выше не вырастем.

Берег в этом месте болотистый, сплошная осока да камыш. Урчали непуганые лягушки, шелестели высокие стебли травы. Зарывшись в заросли, лодка остановилась. До тверди метров семь-восемь, не меньше, почва вязкая. Сойти некуда. Делать нечего – будем спать прямо в лодке.

Комары, правда, насчёт нашего сна были иного мнения. Если мы не подпускали облака кровососов, используя силу Леса, то деревенский завернулся с головой в три рогожи, одновременно пытаясь не задохнуться и заснуть. Он давно привык бодрствовать по ночам, да и близкое соседство разбойников не добавляло покоя.

Подруги в соседней лодке заснули, а я прощупывала внутренним взором банду, слушала мысли то одного, то другого, определяла, кто старший, какой у него план. Как говорила Дик, само по себе присутствие разбойников на шлюзе – явление весьма странное. За все дни, проведённые на реке, мы увидели только одну лодку, и то без людей. Тогда, выходит, на шлюзе ждут именно Данилину лодку, знают, что взял он богатый груз? Попробую снова послушать главаря.

«Почему они так опаздывают?» – думал седоусый бандит. «Лодку где-нибудь сдуру пропороли? На Данилу не похоже… Не утопили бы груз…» Уже считает добычу своей собственностью. Это плохая примета.

Да, здесь ждут именно нас. Знают и то, что лодочники в светлое время по реке не ходят. Похоже, это наш единственный шанс.

Пару часов отдохнув, Диксон проснулась, ничем не выдав этого, кроме мысли.

-«Доброго утра».

Ответив на приветствие, я поблагодарила подругу за предложение сменить меня на посту и завернулась в рогожу, устроившись на мешках с солью. Не мягкая травка, но спать под утро хотелось сильнее всего. Уже в полуяви слушала ленивую мыслебеседу любимых.

-«Сон разума рождает чудовищ», – мудрёно высказалась Джессика. –«Древние умели очень точно характеризовать свой технологический уровень. Но самокритичность не спасла планету от безрассудства».

Из глубины леса донеслись переливчатые соловьиные трели. Ночной певец был редкостный виртуоз, мелодия летела сквозь тьму ранним предвестником нескорого ещё рассвета. Дик возразила:

-«Стоит ли отождествлять земной шар с одной из несметного числа живших на нём цивилизаций? Жизнь планет так длинна, быть может, когда-то в прошлом наша Земля уже породила существ, успевших достичь космической фазы, рассеять семена по Галактике, прежде чем уничтожить себя. Или это ей ещё предстоит».

Уразумев, что сказала подруга, я ощутила между лопатками холодок. Мы просто муравьи по сравнению с огромной планетой, глупые и самоуверенные насекомые. Она продолжила мысль.

-«Земля жива и здорова, чувствует себя заметно лучше, чем во времена варваров-потребителей, бездумно загрязнявших почву, воды и воздух отходами промышленности и бытовым мусором. Может, Комете стоит сказать «спасибо»?»

Немалых трудов стоило убедить мужика выйти на реку днём. Необходимость выбирать между полусотней разбойников и «летающей тарелкой» привела его в настоящий ступор. Все попытки старшей растолковать, что появление тарелки за пару часов хода – всего лишь вероятность, а толпа бандитов, увы – неизбежность, ни к чему не привели.

Афоня не возражал вслух, но и не соглашался, раздумывая – выпрыгнуть за борт сейчас, или только когда появится тарелка. Вот с таким вторым рулевым я готовилась проходить опасный участок.

Солнце слепило глаза. Банда разбрелась по домам. Прошло не меньше часа, с тех пор, как Диксон ушла снимать часовых, мы ждали сигнала, чтоб вывести лодку из камышей.

Она разработала план – первым этапом было удаление наблюдателя с северных ворот шлюза. На всякий случай разбойники оставили по одному человеку на обеих концах ловушки. Сейчас подруга уже прятала в кустах свой автомат.

Задумка была отчаянной – но как по-другому бесшумно убрать сторожей? Выстрел услышат в Пригоровке, и через четверть часа на берег вылетит разъярённая свора. Для того, собственно, и оставлены часовые – заметить на воде лодку и выпалить в воздух.

Дик подошла к деревянной лестнице, проверила на прочность рукой. Сжала в зубах рукоятку ножа и полезла на верхотуру. Лучше бы я была на её месте, всё-таки, я сильнее!

Мы волновались за любимую, волнение передавалось даже от Подземной Жительницы.

-«Зато у меня опыт», – с расстояния в три километра ответила Диксон. –«Не волнуйтесь, девочки».

-«Да хранит тебя Великий Лес, да пребудет с тобою Санэла! Не забывай пользоваться ею».

Мы втроём внимательно следили за часовым – он смотрел на реку и не держал палец на спусковом крючке. И всё равно внезапное появление постороннего могло спровоцировать агрессию, кто знает характер этого деревенского? И волосы у Дик такие короткие!

Достигнув вершины, она потянулась правой рукой за спину, сняла со шнурка метательный нож. Солнце светило прямо в глаза, она правильно обратилась к своему внутреннему взору.

Поднялась на плоский бетонный верх шлюза, спрятала в левой руке обычный нож, держа обратным перевёрнутым хватом, в правой сжала метательный. И непринуждённой походкой зашагала к разбойнику. Как мы и надеялись, он заметил Диксон не сразу, внимание было сконцентрировано на реке. Заметив левым глазом движение, молодой парень тут же схватил автомат.

Мы замерли, не в силах помочь любимой, что бы там не случилось. Только изо всех сил внушали деревенскому похотливые мысли.

Разглядев, наконец, что к нему идёт совершенно голая девушка, бандит раскрыл рот. Руки, сжимавшие автомат, опустились. Зато восстало кое-что другое.

Парень встревоженно ущипнул себя за ногу. Веснушчатый и курносый, он не пользовался успехом у односельчанок – решил, что спит на посту, видит сон.

Глянув на Дик его глазами, мы согласились – очень похоже. Освещённая утренним солнцем, длинноногая прекрасная незнакомка бесшумно приближалась лёгким, упругим шагом от бедра. На лице красавицы сияла двусмысленная улыбка (Диксон представляла нас).

Часовой вскочил на ноги, дрожащими пальцами развязывая пояс-верёвку. Автомат остался лежать. Штаны деревенского упали наземь, он перешагнул их и бросился навстречу любви.

В двух шагах от него стриженая брюнетка распахнула объятия. Как прекрасна эта нагая грудь! Юный разбойник успел ещё заметить необычно бесстрастный взгляд, прежде чем объятия сомкнулись, и наивное сердце пронзила холодная сталь.

Поддерживая за подмышки отяжелевшее тело, Дик отволокла его на циновку. Пропитавшуюся кровью рубаху накрыла штанами, придала сторожу естественную позу, выпрямив ноги, чтоб издали казался живым.

Отсоединила от его оружия магазин, разрядила автомат и выбросила в реку затворную раму. Аккуратно закрыв крышку ствольной коробки, подложила бесполезное оружие под правую руку мертвеца. На пальцах заметила кривые синие буквы «Петя».

Вот и познакомились. Всё. Теперь вниз по лестнице, чтоб обойти по берегу шлюз.

-«Давайте, девушки, выдвигайтесь. Верхняя часть шлюза свободна». Это нам.

Отталкиваясь шестами, оставили позади заросли, выбрались на большую воду. Афоню я поставила грести, предупредив: «Вздумаешь прыгать, весло оставь, а то пристрелю».

Лодка двигалась прямо к цели – сужению русла в месте, где вода преодолела плотину. Причиной нашего дополнительного беспокойства стали валявшиеся на дне несчётные обломки железа. Ворота шлюза, металлические каркасы неведомо чего, такие же полусгнившие короба. Русло менее глубоко – река разошлась надвое, обтекая глыбу шлюза с обеих сторон. Заметно возросла скорость течения.

Войти в протоку – полдела. Главное, из неё выйти. Южная сторона совсем узкая, нашей двухкорпусной посудине только-только протиснуться. Каменная махина величаво поплыла справа – казалось, можно веслом дотянуться до странной белой полосы на изъеденном водой камне.

Диксон уже добежала до нижней части шлюза, перекинула на загривок висящие на шнурке метательные ножи, сжала в ладони нож с рукояткой – весь в запёкшейся крови – и бегом к воде. Плыть с ножом в руке не очень-то удобно, потому обошла прибрежные кусты по мелководью. Зашагала по отмели к шлюзу, выцеливая расстояние уверенного броска.

Здешний сторож сидел внизу, у протоки с беснующейся пенной водой. Автомат рядом, тут же десяток багров, верёвки, крючья. Орудия лова банда с собой не забирала, чего без толку туда-сюда таскать.

На этом посту мужик зрелый, солидный – смотрел только из-под руки на невесть откуда взявшуюся срамную девку, но эмоций никаких не обнаруживал. Если б обернулся – увидел бы вдалеке приближающуюся лодку.

-Эй, а Петька-то где? – крикнула Дик, заглушая шум реки. Нахмурившийся было бандит махнул рукой за спину:

-С той стороны… А ты кто такая будешь? Чтой-то я тебя никак не признaю…

Держа ладони на затылке, Диксон неспешно подошла, нарочито бесстыдно потянулась, и – резко выбросила из-за головы руку с метательным ножом. Успев схватиться за автомат, деревенский получил клинком в левый глаз, осел набок и рухнул в воду. Дик не мешкая побежала назад, к оставленному на пляже «калашу».

Тем временем мы чуть ли не со свистом проскочили узкое горло южной протоки. Выброшенная сильным течением, лодка заскользила по речному простору, Джес повернула руль, правя к берегу. Диксон догнала нас бегом, передала через борт автомат, нож и трофейный магазин. Влезла в лодку, мы с Афоней оттолкнулись шестами.

Из всех, кто был на борту, только Лариска не пялилась на голую Дик, пуская слюни. Чувствуя это, она торопливо надела деревенские шмотки. Я велела предателю идти садиться на руль, сама перебралась в левую лодку.

Работая вёслами изо всех сил, мы постарались уйти как можно дальше от чудовищно громадной запруды и деревни Пригоровка с такими негостеприимными жителями. Справа ощущался огромный заброшенный посёлок старых людей – руины тянулись километрами…

Солнце поднималось всё выше, мужичок очень хотел остановиться как можно скорее, но пока это было слишком опасно.

-«А что там за белая полоса была, вдоль всей каменной стены?» – я показала Диксон мысленную картинку.

-«Максимальный уровень в паводок».

Снег… Должно быть, это очень красиво!

Дик, отдышавшись от беготни и схватки, продолжила тему снега и зимы, одинаково неведомую всем нам.

-«Волки, распушившие шерсть, очень красивы в снегу», – она передала изображение запорошенного белыми пушинками матёрого зверя.

В расслабленной, казалось бы, позе – затаённая мощь, взгляд такой же, как у собрата-Вожака. Затем мы узрели зимний лес в яркий солнечный день – белые шапки на деревьях, вся земля под покровом непролазных сугробов.

-«Зима – это не только красота, но холод и голод».

-«Ведь раньше там жили люди», – возразила я.

Ещё несколько картин по теме. Оказывается, северяне работали ещё больше, чем здешние деревенские, делали запасы, как некоторые животные. Запасы еды, топлива, всего, что могли заготовить. Последняя картинка изображала нескольких людей в меховой одежде, откапывавших жилище, занесённое снегом до самой печной трубы. Если б не помощь извне – те, кто оказались в доме, были бы обречены.

-«Правильно, что сейчас нет людей в этих широтах», – подумала старшая. –«Зачем оставаться в таких невыносимых условиях, бессмысленно тратить все жизненные силы на элементарное выживание?»

Глазами Джес я посмотрела на её сегодняшнего гребца. Подруга размеренно махала веслом, будто не чуяла тяжести. Свободная мужская рубаха натягивалась при каждом движении, облегая широченную красивую спину. Мысленно поблагодарив нас за комплимент, Диксон ответила:

-«В древности многие просто не знали о существовании иных земель. Жили и умирали, где рождались, в том числе и на Севере». Жили и умирали, где рождались – точно так же, как почти все лесные люди.

-«Да, всё верно. Как лесные люди, так и сородичи Подземной Жительницы до вашего прихода тоже ничего не ведали о других. Одна деревня в трёх днях пути или городские гориллы – предел наших прежних знаний о населении планеты. Но всю жизнь тоскуя душой, я чувствовала: это не так, свет велик и непознан. Поэтому мы с вами… В том числе и поэтому», – мысленно я обозначила не менее важную причину.

Несколько секунд все молчали. Рулевой всё настойчивее думал об остановке.

-«А вам не кажется, что нынешние деревенские повторяют путь старых людей?» – озаботилась Джессика. –«Это хищническое отношение к природе, индивидуализм, парные семьи. Лесные люди намного более развиты, но их до обидного мало. Неизвестно даже, есть ли они где-нибудь ещё, кроме Великого Леса…»

-«Возможно, они более развиты как раз потому, что не размножаются бездумно, как саранча. Видят иные цели, любят жизнь, но не боятся смерти».

-«Благодарю тебя, Дик!» – тепло подумала я. –«Ты пригоже сказала про лесных людей. И, наверное, очень метко».

Справа в Реку впадал широкий полноводный приток, за долгие годы течение нанесло длинную песчаную отмель, пришлось делать внушительный крюк, чтобы её обойти. А вот, кажется, и подходящий остров для днёвки. Вдалеке от обеих берегов и достаточно крупный. Вместе со всеми вытаскивая на берег лодку, старшая спросила:

-«А как началась история лесных людей, что об этом говорила Ведунья Ель?» И я стала рассказывать…

-«Когда на землю опустились Долгие Сумерки и люди города стали постепенно обращаться в безумцев, оттуда ушли пятнадцать икстрималов…»

Уловив эмоцию удивлённого узнавания, исшедшую от черноволосой подруги, я прервалась, чтобы уяснить значение слова, всю жизнь остававшегося непостижимым.

-«Скорее всего, это было слово «экстремал», так в моё время называли себя любители отдыха в рискованных ситуациях, в дикой природе, вдали от обжитых мест. Такие покоряли горы и глубины морей, лезли в пещеры, пробовали всевозможные скоростные спуски с заснеженных склонов».

-«И что с ними было дальше?» – нетерпеливо спросила старшая.

-«Люди ступили в Дом, и стали там жить. В Доме была еда, её хватило на первое время, пока Сумерки оставались густыми, хотя приходилось очень жёстко экономить. Они делили всё поровну – и еду и труд, все вопросы решали сообща, каждый имел равное право голоса. Среди экстремалов были Охотник и Ведунья, они передавали свои знания товарищам, как равным.

Великий Лес принял людей, потому что они любили и уважали его. Лесу в первые годы тоже пришлось тяжко, солнечного тепла недоставало всем. Погибло много деревьев, умирали насекомые, животные, птицы. Но Лес выжил, и с ним выжили экстремалы, все пятнадцать. В одну из вёсен Великий Лес сказал людям: «Вы можете родить детей, я их прокормлю». Так появились первые пятеро лесных людей».

Изменник, как всегда, ушёл подальше от нас, река слабо выплёскивала на пляж мелкие волны. Подруги, лёжа по обе стороны от меня, ждали продолжения рассказа. Я вспомнила: когда была маленькой, Ель то же самое повествовала мне и пятерым моим одногодкам…

-«С каждым годом Сумерки таяли, солнце возвращалось на землю, и с его приходом постепенно пробуждался Лес. Дети были ещё малы, когда пропал Охотник. Отправившись в город за необходимым железом, он не вернулся назад. Ведунья узнала – его убили безумцы. Спустя год другого мужчину насмерть задрал медведь, их осталось четверо на девятерых женщин и больше двух десятков детей.

Принцип равенства прав и обязанностей обрёл весомое подкрепление. Три девочки, первенцы экстремалов, которым уже исполнилось шесть лет, начали перенимать все знания и опыт взрослых, чтобы как можно раньше начать помогать им ухаживать за подрастающими. Несколько лет выдались очень трудными, и все осознали: Ведунья права, рождаемость необходимо контролировать, иначе люди начнут умирать от голода». Предание о начале начал близилось к завершению:

-«Дети выросли в свободных, мудрых и зрелых лесных людей и научились жить по справедливости: ровно деля заботы и радости между всеми, любя и уважая Великий Лес, почитая родителей-экстремалов. А среди них – нового Охотника и исконную Ведунью, как первых среди равных».

Днёвка выдалась беспокойной. Напряжение, пережитое возле шлюза, никак не отпускало, есть не хотелось тоже. Только спустя какое-то время, изнурив себя любовью, мы с Джессикой ненадолго забылись сном. Потом я сменила Диксон, почти насильно отправив её отдыхать.

Мы постарались выбрать остров побольше, теперь Несущая Жизнь прочёсывала кусты, истребляя всё, что движется. Я задумалась над очередной странностью мира: несущая жизнь во чреве каждый день становилась причиной смерти других животных. Как, собственно, и все мы. Иные существа питались насекомыми, или травой. Но ведь и трава – живая!

Какова цель существования этой огромной планеты, где все только и делают, что пожирают друг друга? Что искупает эти реки крови, веками умывающие Землю? Тот самый «выход в космос», о котором думала Дик? Но зачем, чтобы и там убивать всех, кто встретится на пути?

Странные мысли рождались в моей голове. По-правде, они меня немного пугали.

-«Ты просто взрослеешь», – успокаивающе подумала проснувшаяся Джессика. –«Вот, например, лесные люди не убивают без цели, только когда нужна пища…» Я добавила:

-«Или обороняясь, если зверь хочет напасть и не внемлет предостережению». Старшая кивнула.

-«Значит, когда у твоих сородичей будет в достатке пища, одежда, всё необходимое, они перестанут убивать?» Теперь моя очередь согласиться.

-«Да, только защищаясь».

-«Но это если не найдется выродка, который где-то когда-то первый раз убьёт просто так. Потому что привык, потому что нравится сам процесс…» Черноволосая подруга подумала:

-«Знаете, в моё время на Земле существовало понятие «спортивная охота». Убийство ради убийства. Люди настолько привыкли убивать беззащитных, что назвали это спортом, игрой».

-«Постой, но ведь твоей профессией в прошлой жизни было как раз убийство», – улыбнулась Джес.

-«Бой – не убийство, а поединок противников. Животных я никогда не убивала без необходимости. А люди… В наше время большинство людей вели себя гораздо хуже нынешних городских собак. Да и сегодня, эти доморощенные бандиты…» Диксон помедлила.

-«И я была одной из них, я ничуть себя не оправдываю. Да, отвечала ударом на удар. Или пулей на замах», – подруга зловеще ухмыльнулась. –«Но не опускалась до подлости. Я воспитана, увы, не мудрой Ведуньей Елью, а двуличным обществом двадцатого века, главным правилом которого было «Бей первым, и наверняка!»

-«Извини, Дик, я не хотела тебя обидеть», – Джессика склонила огневолосую голову. –«Мы ведь и сейчас идём к тауну не для того, чтобы объясниться в любви правителям».

-«Точно!» Улыбка Диксон сделалась хищно-радостной, как у отведавшего крови волка.