"Мерцающая мгла" - читать интересную книгу автора (Дуров Алексей Викторович)

Глава 17

Полет продолжался. Внизу проплывали еще какие-то страны, например — с жилищами внутри деревьев, которые не деревья совсем, больше похожи на грибы. Хотя и не грибы тоже.

Отношение экипажа к Михаилу изменилось (ну еще бы). С ним здоровались, отвечали на вопросы, приглашали на совместные обеды. Пытались обучить премудростям полетов на воздушных кораблях, но наука оказалась непростая. Михаил пока только сумел запомнить, по какой команде что делать, какие лебедки крутить, а динамику полета понимал плохо. Впрочем, авиаторы сказали, что за один полет всем премудростям не выучишься.

К тому же Михаила опять изводили предчувствия. Опасность приближалась, да еще какая — смертельная.

Стал расспрашивать, что там впереди, чего бояться. Понятно, что бояться надо людей, но чего конкретно от них ожидать? Стало быть, надо расспрашивать, что за люди живут.

— Дальше страны будут почти безлюдные, — рассказывала Син. — До самых стальных джунглей… это община такая.

— Закрытая? — переспросил Михаил. Было у него предчувствие, что предстоящие неприятности с этими самыми закрытыми общинами связаны.

— Нет, — усмехнулась Син. — Они во времена закрытых общин отгородились от соседей стальными джунглями… но над закрытой общиной мы тоже будем пролетать.

— Над какой?

— Мы даже не знаем, как она называется. Кажется, там поклонники какого-то божества, которому нужно как можно больше… поклонников.

Син задумчиво помолчала. Рассказала:

— Ер прислал весть с узла Системы Прямых Путей, что над этой общиной за ним гонялись… Ер — капитан другого воздушного корабля, он летит по Реке Ветров впереди нас.

— Гонялись прямо в воздухе? — напряженно переспросил Михаил.

— Да, на воздушной лодке. Устроена она была очень похоже на наши воздушные лодки, но из другого материала.

— А почему гонялись-то? Хоть это выяснили?

— Да. Закрытые общины никого не допускают на свою территорию, а эти… поклонники — даже над своей территорией никого терпеть не хотят. То есть, полеты над их общиной запрещены. Предупреждали наши воздушные корабли, что над ними летать нельзя. Ну, мы и поворачивали.

— Каким образом предупреждали?

— Они знают семафорный язык.

Семафорным языком авиаторы пользовались для общения на расстоянии, это нечто вроде азбуки Морзе.

— Как выучили — неизвестно, но знают, — продолжала Син. — Хотя семафорный язык — никакой не секрет, его еще во времена закрытых общин использовали, чтобы передавать сообщения, не пересекая границ.

— И давно там эта закрытая община обосновалась? Которая у нас на пути?

Син пожала плечами:

— Четыреста тысяч переходов назад там никто не жил.

Один переход — десять тысяч шагов, шаг — около полсекунды, значит около ста лет назад эта закрытая община образовалась.

— Там места слишком… скучные, — добавил Мард. — Также, как вокруг Школы, но исследователи специально там поселились, чтобы их меньше беспокоили, хотя и не отгородились от остального Обитаемого Пространства, на пересечении трех путей живут… Река Ветров, просто река и дорога. А эти… общинники, мы не знаем, откуда они пришли. Не мы их привезли, это точно.

— Может, на воздушных лодках? Ведь не зря же эта община на Реке Ветров находится… под Рекой, — предположил Михаил.

Син опять пожала плечами, сказала:

— Воздушная лодка у них есть, значит, умеют их строить.

— Так что там было с Ером? — спросил Михаил, почесав голову.

Син искоса взглянула на Михаила, решила:

— Надо поговорить с Иван. Это она сообщение от Ера получила, нам не все рассказывала.

Иван ничего скрывать не стала, рассказала все, что было в сообщении:

— Ер сбился с курса, и оказался над этой закрытой общиной. Сбиться с курса — это часто случается, если нет хорошего ориентира, а там его нет, возле той закрытой общины. Так ему даже семафорить не стали, просто взлетели несколько лодок…

— Несколько?! — встревожился Михаил.

— Да, несколько. И попытались приблизиться. Но Ер знает, зачем лодки над закрытыми общинами к случайным кораблям приближаются — чтобы сбить. Приблизиться к кораблю не дал, увернулся, а потом — сбежал на медленном взрыве.

Медленный взрыв — так авиаторы называли реактивные ускорители, которые имелись у корабля на всякий случай. Их использовали, чтобы взлететь, если корабль сядет в неподходящем месте, где никакого другого способа взлета нельзя организовать. Кроме того, на реактивных ускорителях можно быстро смыться, уйти от воздушной погони, как это сделал Ер.

— У одной из лодок тоже было устройство медленного взрыва, — задумчиво добавила Иван. — И эта лодка продолжала погоню… даже летела быстрее, чем корабль Ера. Но у нее закончилось горючее, она отстала.

— И что они собирались делать, когда догонят корабль? — допытывался Михаил. — Таранить? Или у них есть пулеметы?

— Пулеметов у них быть не может, — качнула головой Иван. — Для изготовления пуль требуется… тяжелый материал, а в той стране, где расположена община, нет ничего такого… подходящего. И в соседних странах тоже нет. Ближайшее место — дальний берег Малого океана, слишком далеко от той закрытой общины

— Так у них не могло быть пулеметов, потому что не из чего делать пули. А может им кто-то привез эти тяжелые материалы?

— Кроме нас — некому… а мы не привозили.

Под «мы» имелась ввиду община авиаторов.

— Ну а если все-таки сделали пулеметы с легкими пулями? — настаивал Михаил. — Они, конечно, не дальнобойные, но в воздушном бою все равно приходится в упор стрелять. В нашем мире так и было.

— Ер не разглядел пулеметов, — нахмурившись, сказала Иван. — Это есть в его сообщении. Кроме того, пулемет — очень сложное устройство, наша община не умеет их делать, а мы многое умеем.

— Значит, пулеметов нет. А что у них есть? Ведь не таранить же они, в самом деле, надеялись.

— У них были ракеты, — медленно сказала Иван. — Ер сообщил, что та лодка, которая на медленном взрыве за его кораблем гналась, напоследок, когда уже у нее кончилось топливо, выпустила две ракеты издалека. Но они даже не долетели до корабля… а если бы и долетели, то — прошли бы мимо. Хотя они взорвались… Но с близкого расстояния они могут попасть ракетой.

— Взорвались? — встрепенулся Михаил. — То есть, на осколки разлетелись?

— Да, — задумчиво, с тенью испуга пробормотала Иван. — Осколки могут нас… даже легкие. Придется внимательно курс прокладывать, чтобы случайно над той общиной не пролететь, как Ер.

— А Ер точно сбился с курса? — резко спросил Михаил.

— Точно сказать трудно… а что?

— Может, это та их община разрослась. Они же, Син говорила, считают, что их божеству нужно как можно больше поклонников, вот и… размножились.

— Да, в закрытых общинах так нередко и поступают, — сказала Иван медленно. — Женщины рожают одного ребенка за другим. Но… но тогда они уже широко расселились, под всей Рекой Ветров! Если над их общиной полеты запрещены… они нам путь перегородили!

— Только сейчас? — спросил Михаил. — Ведь они должны были постепенно… расселяться.

— Может, у них лодок не было, может идеология изменилась. Или как раз следующее поколение подросло, которому новую землю выделили. Или только сейчас стали внимательно наблюдать за воздухом.

Иван нервно похлопала себя по колену. Подумав, сказала спокойнее:

— Но Ера догоняли всего пять лодок… и всего одна с устройством медленного взрыва. Этого хватит, чтобы перегородить быстрый поток, но не всю Реку.

— Они могли построить еще, — вставил Михаил. — Раз Ера им не удалось перехватить, то они могли решить, что им нужно больше лодок. Сколько нужно времени, чтобы построить лодку?

Иван несколько секунд помолчала, Михаил даже думал, что она не станет отвечать. Тем не менее, капитанша рассказала:

— Это зависит от того, что есть для строительства лодки: какие материалы, инструменты. Если у них нет готовой ткани на плоскости, нет шаблонов… тогда они больше не построили ни одной лодки.

— А если все есть?

— Тогда могли построить тысячу. Но это вряд ли. Это наша община может, но мы строим лодки уже очень давно, накопили много приспособлений… Если у них есть один шаблон, то… могли еще две лодки построить… даже три.

— Того — восемь, — подсчитал землянин. — Это много или мало, чтобы перехватить нас в быстром потоке?

— Достаточно.

Иван была явно встревожена. Держалась хорошо: не делала лишних движений, голос не срывался. Не паниковала, однако понимала опасность.

— А если мы их общину по очень большому кругу облетим? — подал идею землянин. — Взлетим повыше и спланируем вдалеке от Реки Ветров? Запаса высоты хватит?

— Нет, там Река снизу вверх идет. Перед самой общиной — довольно низко, мы не сможем подняться очень высоко. И даже если запаса высоты хватит, мы окажемся слишком низко под Рекой: когда облетим общину, уже не получится в Реку подняться. Даже если мы используем медленный взрыв… И мы не знаем, насколько большой круг надо делать.

Иван потерла виски, встала со своего места, прошлась. Приняла решение:

— Все-таки попробуем облететь. Пойдем по самому краю Реки Ветров, в медленном потоке и на большой высоте, чтобы не заметили… это целый переход займет… а надо быстрее!

— Зачем быстрее? — переспросил Михаил, изобразив сильное удивление. Чутье подсказывало ему, что спешить нельзя ни в коем случае.

— Чтобы поменьше над этой общиной маячить. Меньше вероятность, что заметят.

— Поспешишь — беду догонишь, — сказал Михаил. — А разве могут заметить? Ведь мы можем подняться до такой высоты, что даже поверхности не видно, неужели могут увидеть корабль с поверхности?

— Могут, если в телескоп с фильтром. А у них наверняка есть специальные телескопы с широким обзором, которые позволяют увидеть воздушный корабль… есть такие фильтры, которые выделяют ореолом даже очень далекий корабль в небе… если на землю через телескоп с таким фильтром смотреть, то вообще… сплошной ореол.

Чутье подсказывало: решение Иван было, что называется, оптимальным. Могли заметить, могли и не заметить. А даже если заметят — не успеют организовать правильный перехват. Разве что неправильный, тогда — полно шансов удрать.

Иван собрала всех, кто был на борту — экипаж и трое пассажиров — рассказала про ситуацию. Все занервничали, а двое пассажиров захотели сойти с корабля до полета над закрытой общиной. Одного даже пришлось уговаривать, чтобы не прыгал с корабля прямо сейчас, дождался хоть какого-то человеческого селения. Когда они спрыгнули, Михаил остался единственным пассажиром на борту.

Против плана Иван никто не возразил. То ли потому, что она капитан, то ли ничего лучшего действительно нельзя было придумать.

Авиаторы начали готовиться, что-то в своем корабле укрепляли и регулировали, установили снаружи на бортах устройства медленного взрыва — длинные такие цилиндры. Так себе двигатели, в них нужно что-то залить, чтобы запустились, катализатор какой-то, а если не используешь потом в течение нескольких часов — придется выбросить, а то могут взорваться. К тому же запущенный медленный взрыв невозможно остановить, так и будет гореть, пока все топливо не выгорит.

Иван углубилась в навигацию: высматривала в телескоп ориентиры, прокладывала курс на картах, несколько раз брала у Михаила компас — проверяла свои выкладки.

Экипаж то был занят, а пассажиру ничего не оставалось, кроме нервничать. Михаил занялся дыхательными упражнениями, которым Гри обучила его, чтобы успокаивался перед поединком. Теперь он точно знал, что чувствуют новобранцы перед боем.

И вот час настал. Иван объявила набор высоты, корабль поднялся в самые высокие потоки Реки Ветров. Невооруженным глазом ничего вокруг не видно, кроме синевы. А оба телескопа заняты, авиаторы высматривают что-то внизу.

Михаил напряженно прислушивался к их редким репликам. Пока что ничего особенного: рассказывают про реки, озера, большие растения, холмы какие-то.

— Люди в надире! — сдавленным голосом объявил один из наблюдателей.

— Врагу мою судьбу, — отстраненно произнесла Иван. Это у них тут ругательства такие.

Правильно капитан ругается: наличие людей внизу означает, что корабль уже над территорией закрытой общины. Уже пересек границу, нарушил закон, наказание — смерть.

— Теперь — воздух, — спокойно скомандовала Иван наблюдателям. Те уже и сами перевели свои телескопы, чтобы наблюдать за окружающим пространством, высматривать вражеские воздушные лодки. Фильтры соответственные вставили.

Михаил не мог просто сидеть и ждать, стал тоже смотреть в окно, в ту сторону, куда никто не смотрит. Конечно, авиаторам лучше знать, с какой стороны может грозить опасность, но мало ли…

Нет, не «мало ли», это чутье пролазника подсказало, что делать. Едва только начал присматриваться — увидел далекие точки, крупинки. Плотная такая стайка. Как будто тусклые голубенькие звездочки на ярком зеленовато-голубом небе. Почти невозможно поверить, что эти точки, за которые и взглядом не зацепишься, несут смерть.

Но поверить пришлось, когда Михаил подбежал к ближайшему наблюдателю и сказал про точки, тот перевел телескоп и отчаянной скороговоркой доложил капитану:

— Право семь, низ три, лодки! — наблюдатель выдернул из телескопа фильтр, продолжил доклад:

— Семь лодок! Расстояние — одиннадцать тысяч шагов!

Иван отдала несколько команд. Четко, быстро, но все равно как-то лениво, кажется, она успокоилась. Почему? Потому что самое страшное уже произошло? Очень часто люди успокаиваются, как только узнают новость, которой особенно боялись. Или дело в том, что произошло не самое страшное?

Авиаторы закрутили рукояти, корабль начал подниматься, уходил все дальше в сторону от быстрого потока Реки Ветров.

Иван потребовала у наблюдателей доклад о действиях врагов.

— Прямо на нас идут, — ответил тот спокойно и даже с ленцой.

— Не перехватят, — уверенно заявил Мард. — Увернемся, что бы они не делали.

— А если они… на медленном взрыве? — осторожно поинтересовался Михаил.

— Все равно увернемся, они очень далеко.

Воздушные корабли Обитаемого Пространства на медленном взрыве летают быстро, но сильно теряют в маневренности. Они гораздо менее прочны, чем сделанные из металла земные истребители, попытка резкого поворота в любую сторону в лучшем случае не удастся, а может и корабль развалиться на части. Потому, как только запускается медленный взрыв, корабль или лодка летят фактически по прямой, могут повернуть всего лишь на пару градусов, по очень широкой дуге. Если лодки-преследователи попытаются настигнуть на медленном взрыве, корабль успеет увернуться даже в медленных потоках, например — сорвется в пике.

Иван сама перешла к телескопу, стала наблюдать за стайкой преследователей, время от времени отдавая команды. Корабль поднимался все выше, немного рыскал из стороны в сторону. Ветер был уже совсем слабый, корабль летел медленно как никогда — это Михаилу другой наблюдатель сообщил.

— Старые у них лодки, — комментировала Иван. — Сделаны недавно, но устройство — старое. Неуклюжие совсем, плоскости тугие… даже если бы они попробовали нас обложить по всем правилам, мы бы все равно ушли. А так — они все кучей держатся… никто их перехвату не учил.

Преследователи действительно держались кучей и, кажется, сами не знали, что делать. То пытались пристроиться в хвост кораблю, то уходили вниз и ближе к быстрому потоку Реки Ветров. Потом опять возвращались кораблю в кильватер.

Мард объяснял Михаилу, что пилоты лодок стремятся приблизиться к кораблю, чтобы выпустить ракеты, а может — взять на таран. Но при выбранной Иван тактике это почти невозможно: что бы не предприняли общинники, авиаторы успеют сманеврировать и разорвать дистанцию. Даже если враги разделятся: часть лодок уйдет в быстрый поток Реки Ветров и попытается опередить корабль, часть — останется за кормой, — это все равно, что ловить пылинку в воздухе длинными прутьями.

А Михаила что-то всерьез беспокоило. Он изо всех сил пытался понять, что, и ему удалось: почему не залит катализатор в устройства медленного взрыва? Михаил так и спросил у Иван.

— Что бы они не делали, мы уйдем от них без медленного взрыва, — нейтрально ответила капитанша.

Михаил почувствовал, что мешает человеку, от которого зависит жизнь, и не чья-нибудь, а Михаила. Но Иван смотрела на пассажира как-то вопросительно, ожидала аргументов.

— Это могут быть… не все лодки, они могли послать еще лодки вперед… — забормотал землянин. — По быстрому потоку, и они нас там ждут… если мы уйдем в быстрый поток, то тогда эти лодки… которые здесь, они будут гнаться за нами сзади, а те будут ждать впереди… в общем, это может оказаться ловушка… то, что они здесь себя ведут так, что мы можем от них легко уйти…

Михаил сам прекрасно понимал, насколько скомкано и неубедительно говорит. Но Иван ему поверила, отдала приказ:

— Залить медленный взрыв. Диз — впередсмотрящий.

Диз побежал к переднему телескопу, авиаторы быстро залили катализатор в устройства медленного взрыва с помощью больших непрозрачных шприцов.

Михаилу стало спокойнее. Значит — все правильно, значит, надо было добиться, чтобы катализатор залили. Значит — реактивные ускорители пригодятся.

— Если впереди нас ждут, то это плохо, — рассуждал Мард для Михаила вслух. — Это сейчас, когда мы в медленном потоке идем, то можем легко увернуться, уйдя в быстрые потоки, а там… там придется из быстрого потока выходить, а они будут оставаться в быстром потоке. Они смогут к нам… приблизиться. Да, правильно, нужно быть готовыми уходить на медленном взрыве.

— Если у них ничего не заготовлено на этот случай, — вставил другой авиатор.

— Обманем, — уверенно проговорил Мард.

Михаил плохо понимал, почему их не могут перехватить в медленном потоке, но могут в быстром. Но авиаторам виднее.

Вся эта непонятная гонка в медленном потоке продолжалась не меньше получаса, Михаил даже решил, что так и долетят до границы территории этой закрытой общины.

Но Иван улучила момент, когда лодки общинников-поклонников были в самом невыгодном для врагов положении, отдала команду, и воздушный корабль, вильнув и завалившись набок, резво вошел в быстрый поток Реки Ветров. Лодки общинников тоже предприняли торопливые маневры, но — отстали. Две из них запустили медленный взрыв, однако Иван это вовремя заметила, корабль еще раз сманеврировал — и реактивные лодки, оставляя слабый дымный след, прошли мимо, одна — в хорошем полукилометре от корабля, другая — еще дальше. Эти двое врагов проскочили всю Реку Ветров насквозь, вышли из нее, пока смогли повернуть, чтобы лететь хотя бы параллельным с кораблем курсом. Корабль к тому времени уже летел в быстрейшем потоке, да еще и снижался, его скорость была больше, чем у этих двух лодок. А остальные лодки отстали вообще безнадежно.

Неужто — прорвались?

Но тут Диз отчаянно выкрикнул с носа корабля:

— Лодка впереди! Только что взлетела!

Иван замерла. Растерялась? Нет, она быстро отдала несколько приказов, и корабль уменьшил скорость, чтобы с этой передней лодкой пока что не сближаться. Лодка может сама полететь им навстречу, но, все же, время выиграно.

— Медленный взрыв? — предложил кто-то из авиаторов.

— Они ждут, что мы это сделаем, — быстро вставил Михаил.

— А что они могут сделать? — возразила Син. — Лодка впереди только одна, если возьмем курс подальше от нее и запустим медленный взрыв, то она попросту не успеет нас перехватить.

— Разве что погонится за нами на медленном взрыве, — поддержал Михаила другой авиатор, которого звали Кон.

— Или взорвет ракеты у нас на пути, — добавила Иван.

— Да, так он и сделает! — быстро согласился Михаил. Это ему чутье подсказало.

— А если погонится, то тоже может выпустить ракету так, чтобы она взорвалась у нас на пути, — твердо продолжала Иван. — Попасть ракетой прямо в корабль с большого расстояния он не сможет… разве что нам очень не повезет. Но если ракета взорвется впереди, то мы влетим прямо в осколки.

— Но мы не можем здесь висеть, нас остальные лодки настигнут! — занервничал еще один авиатор, Дит.

— Может, за товаром укроемся и лебедки прикроем? — неуверенно предложил Кон.

Иван досадливо отмахнулась от предложения, но Кон горячо продолжил:

— Осколки у них легкие, они даже мешок ткани не пробьют, а если корпус продырявят, или окна, или даже если тяги перережут…

— Если хоть один осколок попадет в крыло, оно развалится, — резко перебила Иван. И решила:

— Мы его обманем. Дымовым нырком.

Мард при этих словах облегченно вздохнул, полез в какой-то ящик. Иван засыпала приказами, остальные авиаторы были немного напуганы предстоящим маневром, но прекословить не стали.

Михаил плохо понимал, что происходит, из приказов составил лишь примерное представление о плане Иван: если воздушный корабль складывает крыло, и если возле него появляется дым, то это верный признак того, что корабль переходит на тягу медленного взрыва, превращается в реактивный самолет. Но геометрию крыла их корабля можно изменить таким образом, что его площадь не уменьшится, хотя, если смотреть спереди — покажется, что крыло сложили перед переходом на реактивную тягу. Можно даже так сориентировать другие плоскости, что корабль начнет набирать скорость, а если еще дым добавить, то пилот вражеской лодки наверняка подумает, что медленный взрыв запущен, только топливо еще не разгорелось. И выпустит свои ракеты, если такой был у него план, потому что корабль на медленном взрыве набирает скорость резко, маневрировать при разгоне не может, иначе — сорвется в штопор. И, если ракета взорвется точно по курсу, корабль неизбежно влетит в осколки.

Но, допустим, вражеский пилот купится, и выпустит ракеты, дальше что? Или авиаторы рассчитывают, что на этом ракеты у врага кончатся? К тому же враг не станет выпускать свои ракеты, пока не увидит, что корабль уже разогнался, тогда легче будет стрелять так, чтобы взрывы произошли прямо по курсу корабля.

Когда Мард поджег дымовую шашку, то пошло неожиданно много дыма. И ветром дым вынесло вперед, хорошая маскировка, теперь враг не увидит первоначального маневра корабля. А Мард зажег еще одну шашку, на носу.

Корабль после очередного приказа Иван клюнул носом и сорвался в пике. Падал буквально камнем, невесомость наступила.

— Он опоздал! — удовлетворенно констатировала Иван, которая наблюдала за врагом в телескоп. Это означало, насколько понял Михаил, что враг не разгадал маневра Иван, не успел вовремя пойти на перехват.

Михаил, предчувствуя перегрузку, вцепился в какое-то крепление, однако выход из пике прошел достаточно плавно. Через несколько секунд Иван отдала команду поворота влево, а потом следующую:

— Поджигай! — и авиаторы с помощью особых приспособлений запустили устройства медленного взрыва.

Раздалось оглушительное шипение, корабль рванул вперед так, что Михаил едва не упал. Общаться теперь придется на языке жестов, хорошо, что Михаил его выучил и в звуковой, и в «немой» варианты цефана.

Кон, который был ближе всех к Михаилу, весело улыбаясь, сообщил: «Он не выдержал. Он перешел на медленный взрыв раньше нас. Мы от него оторвемся».

Михаил и сам видел в окно, что вражеская лодка рванула с места, оставляя белый след, до команды Иван запускать медленный взрыв, и что летит враг расходящимся с кораблем курсом.

Но Иван, которая перешла на кормовой телескоп, быстро развеяла радость, просигналив: «Он очень маневренный. Он очень резко повернул. Он заходит нам в хвост».

И самое пугающее: «Он быстрее нас».

«Очень маневренный» — сильно сказано, вражеская лодка поворачивала плавно. Но все же — поворачивала, и все же зашла в хвост воздушному кораблю. Не то общинники-поклонники изобрели особо прочную лодку, не то пилот попался особо рисковый, обычная лодка даже при таких плавных поворотах могла потерять плоскость.

И теперь враг догоняет, хотя очень медленно.

И что дальше? Враг приблизится и выпустит свои ракеты, чтобы те взорвались прямо по курсу корабля. И корабль влетит в облако осколков. Возможности этих ракет авиаторы и Михаил уже обсуждали, пришли к выводу, что менять время взрыва на ракетах нельзя, они тупо взрываются, когда пролетят семьсот шагов, как те, которыми стреляли по кораблю Ера.

Значит, врагу нужно сократить расстояние до семисот шагов, чтобы наверняка сбить воздушный корабль.

Пока что до вражеской лодки тысяча шагов… нет, уже девятьсот семьдесят, как сообщила жестами Иван — в ее телескопе имелся дальномер.

Иван отдала приказ: готовиться к тому, чтобы покинуть корабль. Раскрыли корму, как до того раскрывали нос, чтобы высадить пассажиров (сейчас не ветер обгонял корабль, а наоборот), притащили сдутые шары и баллоны с водородом.

Чутье подсказало Михаилу, что сейчас — далеко не лучший момент, чтобы высаживаться. Предчувствия подтвердил Диз, который посмотрел вниз через телескоп и сообщил, что видит внизу людей, то есть корабль все еще над этой проклятой закрытой общиной летит, ведь могли же общинники расселяться вдоль Реки Ветров. Скажем, на воздушных шарах перемещались, чтобы пешком не ходить. Кроме того, воздушный шар — слишком легкая добыча для врага на воздушной лодке.

Иван приказала повернуть, если общинники действительно только под Рекой селятся, то надо из Реки выходить, чтобы хотя бы высаживаться не над вражеской территорией. Все равно — плохо, их высадку наверняка заметит преследователь, сообщит своим, и те организуют встречу внизу. Пока что Иван больше ничего не могла предпринять, кроме как тянуть до последнего с высадкой, вдруг что-нибудь случится.

Плохо быть безоружным. Только и есть на борту, что два пистолета, лук Син и всякие там палки да ножи, а с пистолетом против ракет… Яасен, что ли, метнуть навстречу врагу? Нет, ничего не выйдет.

А может — попробовать из пистолета? У Михаила десять запасных обойм, по четырнадцать зарядов в каждой. Конструкция у пистолета и пуль такая, что вполне можно стрелять на тысячу шагов, если навесом. Во всяком случае, так говорили исследователи, которые дали Михаилу это оружие. Точности не будет, но, раз зарядов много, можно попытаться нашпиговать воздух перед вражеской лодкой пулями, авось хоть одна попадет.

Михаил метнулся за своей сумкой, потом — на корму, которую уже раскрыли. Сел на палубу, расставив ноги и опершись спиной о стойку, поднял пистолет обеими руками.

Палуба подрагивала, порой — крупно, а мишень выглядела точкой. Да еще и стрелять навесом, то есть наводить пистолет нужно не прямо во врага, а выше… нет, план нереален. Хотя бы потому, что Михаил даже примерно не представляет, насколько выше мишени надо целиться. Можно поварьировать углы между направлением на цель и стволом, но… почти никаких шансов, даже у настоящего снайпера, а уж Михаил… В таких условиях ему стрелять еще не приходилось. У него вообще не очень то получалось стрелять, упражнения по стрельбе на скорость он выполнял плохо. И по движущейся мишени тоже недостаточно часто попадал, редко, чтобы с первого выстрела. Когда соревновались, кто попадет в мишень первым, Михаилу так и не удалось ни разу выиграть ни у Гри, ни у Нети, ни у Ога. Единственное, что получалось хорошо, даже очень — обычная стрельба по неподвижной мишени, когда можно целиться сколько угодно. Он целился до тех пор, пока им не овладевала особая такая уверенность, что не промахнется. Можно заподозрить, что помогало чутье пролазника.

Наверное, имеет смысл и сейчас воспользоваться чутьем.

Михаил поднял оружие, вдохнул, выдохнул, вдохнул до половины. Нет, не выходит, прицел гуляет вовсю. Но не позволил себе разочароваться, очищал разум от мыслей. И таки достиг покоя, хотя чувствовал — этого мало, нужно еще. Хотя куда еще? Оказалось — есть куда, покой преобразовался в нечто большее, чем покой, — во внутреннюю пустоту. Пустота, уже как будто самостоятельно, разрослась, и Михаил сам стал пустотой, стал ничем, растворился в мире, исчез. Как будто умер. И время словно остановилось.

«Воскрес» быстро, но не моментально, сначала появилось восприятие окружающего мира, потом мир стал четче, разделился на детали, потом, наконец, Михаил осознал самого себя. И переходы между этими этапами были плавными.

Рука еще чувствовала отдачу, уши — прорвавшийся сквозь шипение медленного взрыва звук выстрела.

Окончательно вернул Михаила из его сверхотрешенного состояния визг Иван:

— Попал!!! — у капитана получилось громче, чем у реактивных ускорителей.

Попал?

Михаил отыскал в синеве неба точку вражеской лодки. Да, лодка летела неровно, вихляла. А потом и вовсе ушла вниз, штопором. Даже, кажется, от нее что-то отваливалось.

Иван тем временем облегченно просигналила жестами радостную новость для своего экипажа. Но продолжала следить за сбитой лодкой, опуская трубу телескопа все ниже. Наконец оторвалась от окуляра, продемонстрировала улыбку до ушей и просемафорила: «Пилот выпрыгнул».

«А ведь это хорошо, что пилот выпрыгнул, — подумалось Михаилу. — Это значит, что я никого не убил».

Михаил поставил пистолет на оба предохранителя, встал, пошел класть сумку на место. На лицах авиаторов прочно утвердилось радостное облегчение, а Маян, третья женщина на корабле, даже прослезилась, хотя все время погони с ее лица не сходила нахальная ухмылка.

Закрыли корму, убрали на место шары и баллоны. Диз, который по прежнему наблюдал за поверхностью, сообщил еще одну радостную новость: людей внизу не видно, территория закрытой общины кончилась.

Наконец медленный взрыв выгорел, ускорители перестали шипеть, корабль перевалился, и, после нескольких команд Иван, снова полетел медленнее ветра, набирая высоту.

Интересно, а что имел ввиду Инс, когда утверждал, что в мире Обитаемое Пространство Михаилу не пригодится оружие?

Покой нам только снится, Михаилу не дали насладиться долгожданной тишиной, стали шумно, искренне поздравлять. Диз вообще полез обниматься без предупреждения. Зря он так: когда Михаил увидел, что на него прет плечистый мужик с расставленными руками и горящими глазами, то бросил помощника капитана через плечо — включился отработанный на тренировках рефлекс. Хорошо, что Михаил Диза бросил, а не ударил, бросок был воспринят как шутка.

Впрочем, Диз сейчас простил бы Михаилу даже выбитый глаз — все равно новый вырастет.

Веселье весельем, а надо и кораблем управлять, Иван раздала авиаторам задания. Командовала вполголоса, тоже наслаждалась тишиной.

Михаил никакого воодушевления не чувствовал. Конечно, избежали смертельной опасности, можно и порадоваться, однако телом Михаила опять воспользовались, пусть и в его интересах. Он запретил себе думать о том, кто же это стрелял и сбил вражескую воздушную лодку. Во всяком случае — не Михаил, которого тогда не было. Вообще нигде не было.

Потом Иван официальным тоном пригласила пассажира на ужин. А как еще перевести название приема пищи перед сном?

Статус Михаила серьезно повысился. В русском есть вежливое «вы» и невежливое «ты», в цефане этих обращений целых восемь, разной степени вежливости. Раньше обращение авиаторов к Михаилу соответствовало «гражданин», или «молодой человек», сейчас — вроде как «ваше высокопревосходительство».

Обычно авиаторы употребляли в пищу нечто вроде соленого печенья со специями, полоски чего-то клейкого и соленого, как икра в вяленой рыбе, орехи и сухофрукты. Запивали все это чай-кофе, чтобы не совсем сухомятка. Не ели, даже не питались — заправлялись.

Но сегодня достали мешок муки (все тот же мох, только высушенный и растертый), затянутое в прозрачную пленку просоленное мясо и желтую мякоть со вкусом маслин в прозрачном контейнере. Дит и Маян приготовили лапшу с мясом и пирожки с маслинной мякотью. Иван выставила выпивку — бутылку красного вина.

Ужин прошел спокойно, за разговорами. Выпили, заели, похвалили лапшу и пирожки. Потом похвалили Михаила за отличный выстрел. А Иван поблагодарила за советы.

— И вы тоже… хорошо справились, — смущенно ответил комплиментом Михаил.

— Потому что следовала вашим советам, — гнула свое Иван. А ведь правда, следовала.

— Кстати… а почему вы мне поверили?

— Вы слишком часто оказывались правы. Начиная с того случая возле селения целителей, вы тогда пришли смотреть, как пассажиры спускаются, и у вас был пистолет. Вы ходили по кораблю с пистолетом только в тот раз, значит — предвидели неприятности.

— Но пистолет мне не пригодился…

— Я допускаю, что ваши… возможности ограничены, как и любые человеческие возможности. Тем не менее, вы способны предвидеть опасность, сейчас у меня в этом нет сомнений.

— А раньше были? — глуповато переспросил Михаил.

Иван усмехнулась.

— Человек, который живет на одном и том же месте, в безопасности и благополучии, может себе позволить не верить в чудеса, — рассуждала капитанша. — Потому что, если его представления о мире ошибочны, это ему ничем не грозит. Но тот, кто летает по Реке Ветров… или другим опасным делом занимается…

Все верно, и на Земле реалисты — как правило, люди от реальности далекие. Всякие там филологи и литературоведы. Ученые физики и другие естественники часто верят в бога. А технари — вообще чуть ли не язычники, полагают, что технику нужно любить, чтобы она работала.

— В мире Обитаемое Пространство легко поверить в чудеса, одно только светящееся небо чего стоит, — сказал Михаил. — Но люди с… необычными способностями — все же редкость… или — не редкость?

— Сетурские стрелки закрывают глаза за шаг до выстрела, — кивнула Иван. За шаг — это примерно за полсекунды.

Слово «сетур» никак не переводилось с цефана, Михаил, естественно, спросил, что это такое.

— Это мир вне Обитаемого Пространства, — объяснила Иван. — Оттуда приходили самые лучшие стрелки.

— А я разве закрыл глаза, когда стрелял?

— Нет, но ваши глаза были… невидящими. Мы не знаем никого, кроме сетурских стрелков, кто бы стрелял так же хорошо. А вы тоже не из Обитаемого Пространства, вот мы и подумали… С Сетура можно попасть в Обитаемое Пространство через перевал, правда он очень далеко.

— Нет, я из другого мира, он называется Планета Земля.

— Мы о таком мире ничего не знаем, — настороженно произнесла Син.

— А на Планете Земля ничего не знают про Обитаемое Пространство.

Эта информация поразила авиаторов, даже жевать перестали.

— И как же они стреляют с закрытыми глазами? — спросил Михаил, чтобы не создавать пауз.

— Они пользуются не только зрением, — попыталась объяснить Иван.

— А чем еще? Слухом? Или по запаху?

Авиаторы улыбнулись, Диз развил шутку:

— На ощупь!

— Сетурские стрелки не раскрывали своих секретов, — серьезно объяснила Иван. — Но можно предположить, что им было открыто будущее. И пользуясь этим своим предвиденьем они… целились.

— Нет, — качнул головой Михаил. — Я целюсь по-другому. Там… как будто бы и не я целюсь…

Михаил решил сменить тему. Не потому, что у него были секреты от авиаторов, просто ему неприятно было задумываться о своем удачном выстреле. Спросил:

— Так, значит, полеты по Реке Ветров опасны?

— Вы сами видели, — ухмыльнулся Кон.

— Да, видел. Уже два раза за то время, что я с вами лечу, мы все чуть не погибли. И что, каждый раз так? В каждом полете? Если только в этом полете, то можно заподозрить, что это я вам несчастья приношу… раз вы верите… в такие вещи.

— Вы нам наоборот удачу приносите, — уверенно заявила Син. — А если искать, что нам приносит неудачу, то можно что угодно заподозрить. Может это какой-нибудь груз волшебный… или это Дит неправильные мысли думает.

— У Дита вообще мыслей нет! — хохотнула Маян. Дит не стал обижаться, смеялся вместе со всеми, потом картинно пожал плечами, выдал:

— Я же не виноват, что мне думать нечем. Зато у Марда мыслей на троих, сам все время говорит: «Я думаю».

— Мало ли что я говорю! — деланно возмутился Мард. — Уже и соврать нельзя!

Посмеялись.

— Так все-таки, — мягко вернул разговор в серьезную колею Михаил, — насколько часто у вас случаются… опасные ситуации?

— По-разному, — задумчиво проговорил Мард. — Прошлый раз спокойно летели, позапрошлый — тоже спокойно, даже скучно. А до того мы корабль потеряли.

Михаил понял, что вспоминать об этой потере авиаторам неприятно. Однако Иван все же рассказала:

— Тот полет — что-то ужасное. Нас едва в жертву не принесли. Мы в каком-то другом полете, еще до того, случайно пролетели над святилищем Забытого Бога, а у его служителей такое правило, что всех, кто к святилищу случайно приходит, приносят в жертву. Вот и нам… повезло. Догнать корабль эти служители не могли, но знали, что мы постоянно по Реке Ветров летаем, добрались они до Города Раковин, мы там всегда садимся, дождались нас… Хорошо, что Син успела закричать, когда ее захватили, местные жители собрали отряд, нашли алтарь… Служители специально рядом с городом тайный алтарь устроили. А в жертву они не просто так приносят, человек должен сам о смерти попросить. Для этого его пытают, пока не попросит добить. Нам очень повезло, что нас быстро выручили. А потом, уже недалеко от узла Системы, у нас груз загорелся, и весь корабль занялся… Мы же не знаем, что везем, грузы у нас опечатанные. Чтобы нас не обвинили, что грузы воруем, и еще, если окажется, что какой-то груз в какой-то общине запрещен к ввозу, то мы ни в чем не виноваты. Мы едва сумели посадить корабль. Хорошо, что успели выбросить баллоны с легким газом. А потом жили посреди безлюдной страны, пока корабль Ера не прилетел, и хорошо, что заметили наши знаки. Им потом пришлось на медленном взрыве взлетать и воду экономить.

— А в полете перед тем нас кто-то обстрелял из метателя бликов, — продолжил Диз. — А потом, уже когда мы возвращались, перевозчики гнались за нами, потому что были недовольны оплатой, даже стреляли. И это не только мы такие невезучие, корабль Чена сбили недалеко от селения ныряльщиков, трое погибли. А ныряльщики не признаются, кто и зачем это сделал… или действительно не знают. Есть подозрение, что сбили корабль без причины. Только потому, что могли это сделать. А как Гирку не повезло, они сели, чтобы питьевой воды набрать в одном мирном селении, где можно легко взлететь… то есть это селение раньше мирным было, но тут наших взяли под стражу. Говорили, что они лазутчики каких-то врагов. И пытали, двое пыток не выдержали… Потом извинялись перед нашей общиной, так ведь — поздно. А еще два корабля исчезли уже на последнем участке Реки Ветров, за узлом Системы, и мы не знаем, что с ними случилось. А в Малых горах тамошние жители зачем-то сеть в ущелье натянули, Ер в эту сеть попал, кораблю крыло сорвало, еле-еле сели, потом двадцать переходов корабль ремонтировали. До сих пор непонятно, зачем была та сеть, местные попрятались, когда увидели…

Диз тяжело вздохнул.

— Опасная у вас работа, — пораженно прокомментировал Михаил. — И зачем оно вам надо? И опасно, и неудобно… одной сухомяткой питаетесь, трясет постоянно. Или… у вас выбора нет?

— Да нет, мы все здесь добровольцы, — ответил Мард. — Просто… летать любим. Я с детства хотел летать, но у моей группы даже ни одной воздушной лодки нет. Вот и пришлось соглашаться на Реку Ветров.

— У моей группы одних только больших кораблей двенадцать, а еще средние, малые, лодок много, — вступила Иван. — Но мне на них места не нашлось, видите, тоже по Реке Ветров летаю. Хотя управлять воздушными кораблями училась с детства. Конечно, гораздо лучше на большом корабле летать в Ровном Потоке, по кругу, а не на нашем, одноразовом, которому даже имя не принято давать, потому что все равно придется его бросить в конце пути. И полеты спокойные, удобства всякие, та же горячая пища. Да я и на малом корабле в Ровном Потоке летать не отказалась бы, они гораздо лучше сделаны, чем наш, потому что не одноразовые. Или возить почту на лодке по соседним странам, и безопасно, и удобно, и летать много, а не то, что здесь, полдороги по поверхности, полдороги без посадок. И рады тебе везде, где не сядешь. Но — не нашлось мне места. Все места заняли задолго до моего рождения. Я должна быть рада, что хотя бы так летаю… тем более — капитаном корабля.

Ничего не поделаешь, когда начальство бессмертно, возможностей для карьеры почти не остается.

— Даже если вы добровольцы… неужели ваша община совсем вас не ценит, раз так вами рискует?

— У нашей общины есть обязательства, которые надо выполнять… — заступилась за свое начальство Син. — И нам необходимы кое-какие товары, за которыми приходится летать… хотя раньше полеты по Реке Ветров были гораздо безопаснее

— Это, я думаю, потому что людей сейчас очень много живет по Реке, — вставил Мард. — В основном-то люди нам зла не желают, даже наоборот, но есть определенная доля… некоторые…

— Да уж, некоторые, — саркастично заметил Михаил. — Целая община, которая не знаю, на сколько переходов по Реке расселилась. Чего им здесь понадобилось… зачем обязательно под Рекой селиться? Пешком переселяться не хотят?

— Надеются избежать голодных колец, — ответила Иван. Сообразив, что Михаилу не знакомо понятие «голодные кольца», объяснила:

— Голодные кольца — настоящее проклятие всех быстрорастущих общин. Неизбежное зло. Община постоянно разрастается. Из-за того, что беспрерывно рождаются дети, в срединных участках уже не хватает пищи. Дети вырастают и начинают переселяться, занимая новые безлюдные земли за территорией общины. Потом и у них рождаются дети, которые, вырастая, испытывают недостаток пищи и начинают переселяться за пределы общины. Таким образом, на новые земли идут все: и с ближайших участков общины, и из середины. Чем ближе к окраине, тем больше встречается переселенцев. Проходя по территории общины, переселенцы едят то. что попадается на их пути. Но на этих территориях есть и постоянные жители, которые переселяться не собирались и рассчитывали на ту еду, которую съели переселенцы… И вот, из-за переселенцев коренным становится голодно, они тоже начинают переселяться через те же самые земли и тоже все, что можно, съедают. В конце концов вдоль границы общины сплошная полоса, в которой… голодно. Кольцом, вдоль границы общины. Это привело к распаду всех быстрорастущих общин, потому что голодное кольцо мешает потоку переселенцев… так или иначе. Либо просто потому, что есть нечего, либо местные жители не пропускают через свои участки переселенцев… либо переселенцев едят. Отток людей замедляется, уже в срединных участках не хватает пищи… Кольцо превращается в круг. Жуткие вещи там происходили.

Вот так то, даже в бесконечном мире с неисчерпаемыми ресурсами доктор Мальтус оказался прав.

— Так ограничили бы рождаемость, — предложил Михаил.

Авиаторы засмеялись. Невесело.

— Это противоречило их религиям, — сказала Иван. — Пытались бороться по другому, например, в общине поклонников Вождя Вождей строили специальные дороги для переселенцев, вдоль этих дорог никто не селился, чтобы переселенцам хватало пищи. Поклонники Небесного Властелина при поселении выделяли каждой семье гораздо больший участок, чем требовалось, чтобы не только себя, но и переселенцев кормить. Поклонники Поглощающего Свет ввозили пищу из-за пределов общины. Но все это помогало только временно. В других быстрорастущих общинах рождаемость все же ограничивали, они просуществовали дольше. У поклонников Матери Всего женщина обязана была родить сто детей, а потом могла не рожать, если не хочет. Но и у них в конце концов возникло голодное кольцо, община погибла. Поклонники Щедрейшего рожали детей только в приграничных областях общины, но их община распалась из-за внутренних противоречий… Религия у них странная была: в мире полно еды, которую никто не ест, это оскорбление для Щедрейшего. Он дает, а мы не берем, отвергаем подарок. Они просто не верили, что Обитаемое Пространство бесконечно. Но им предоставили доказательства, одни доказательствам поверили, другие не поверили… у них из-за этого случилась война внутри общины, погибло много людей.

— А эти общинники… кому они поклоняются? — спросил Михаил.

— Трудно сказать, — хмыкнула Иван. — Сами они не сообщали, а с высоты разглядеть непросто. У них на лодках были знаки, но я их не узнаю, хотя живу очень давно и знакома с символикой всех подобных общин. Скорее всего — осколок какой-то из уже известных общин поклонников, символы у них иногда меняются. Или они начинают использовать символы, которые раньше были секретными или просто редкими.

— А теперь эта община не пропускает корабли по Реке, — задумчиво пробормотал Диз.

— И что вы теперь будете делать? — несколько встревожено спросил Михаил.

— Пошлем сообщение в нашу общину и на первый узел Системы, — ответила Иван. — Мы же теперь знаем протяженность этой общины. Следующий за нами корабль возьмет в Школе дополнительные устройства медленного взрыва и облетит эту общину по большому кругу вне Реки Ветров, как вы предлагали с самого начала. Конечно, будет потеряно много времени…

Иван замолчала.

— Но эта община разрастается вдоль реки, скоро ее по еще большему кругу придется облетать, — сказал Михаил. — А почему у вас нет оружия? Ведь наступают опасные времена… уже наступили, раз ваши корабли сбивают. Даже над этой общиной… будь у вас пулемет…

— Они уже не вдоль Реки Ветров расселяются, — вставил Мард. — Я с высоты видел. Добрались до обычной реки, которая на поверхности, и теперь уже вдоль нее. По воде-то, я думаю, проще, чем по воздуху, плот легче сделать, чем воздушный корабль.

— Теперь придется с оружием летать, — вздохнул Диз. — Сейчас у нас нет оружия, потому что в Школе запрещено с ним садиться. Даже с простыми однозарядными самострелами, хотя сами исследователи пистолеты и ружья продают, а мы их иногда перевозим. Это очень старое правило. Но, раз у нас на пути эта быстрорастущая община, то придется с исследователями договориться, в конце концов, они сами заинтересованы, чтобы мы летали… В крайнем случае — не будем садиться в Школе. Вот только… вдруг действительно придется стрелять?

Все замерли, обдумывая перспективу. Син криво усмехнулась, но по глазам было видно, что ей самой стрелять по людям не хочется.

— Лучше облетать эту общину по кругу, пока есть возможность, — убежденно заявил Кон. — А то мы врагов получаем… слишком многочисленных.

Михаил, чтобы развеять грустное настроение, стал рассказывать анекдоты про китайцев, с упором на их количество. Кое над чем смеялись, другие анекдотические ситуации уже случались в Обитаемом Пространстве. Например «просачивание мелкими группами по миллиону человек».