"Дождь Шукры" - читать интересную книгу автора (Суханов Виктор Иванович)

ДЕЛИ И КАТМАНДУ

Прошло несколько недель. Однажды вечером Куртье пригласил меня в свой кабинет.

— Что такое Общество Девяти Неизвестных? — спросил он в своей обычной манере задавать неожиданные вопросы.

— Разумеется, я ничего не знаю об этом обществе, — несколько резче, чем следовало бы, ответил я.

— Сорэ-ва е кунай дэс![11] — заметил профессор.

— Сорэ-ва е ий дэс![12] — ответствовал я и добавил: — Забивать голову излишней информацией не следует — это мешает чистоте логического мышления.

— Прекрасный образчик фрондерства молодого человека, который отсутствие знаний пытается оправдать демагогическими выкрутасами, — беззлобно сказал Куртье. — В кладовой человеческого мозга всегда так много пустых полок, что если иногда аккуратно ставить туда знания, то это может пригодиться. Важно только именно раскладывать по полочкам знания, а не валить все в одну кучу — иначе потом, при надобности, ничего не найдешь. А теперь я объясню тебе, что такое Общество Девяти Неизвестных и почему я вдруг заговорил с тобой по-японски.

Как говорится в сказках, давным-давно в одной прекрасной восточной стране жил-был император. Давным-давно — это более двух тысяч лет назад, а прекрасная страна — это Индия. Когда император был еще молодым, то все его заслуги, пожалуй, заключались в том, что он был внуком Великого Деда… Надо сказать, что этот дед не родился царем и, известно о его происхождении лишь то, что отец его матери был смотрителем царских павлинов. Говорят также, что этот будущий дед в молодости был умен, энергичен и честолюбив. Наверное, за это царь прогнал его из своей столицы, города Паталипутры, современной Патны. Но дед не унывал. Он нашел себе верного друга по имени Чанакья и вместе с ним поднял народ на севере страны против греческого гарнизона, оставленного Александром Македонским. Разгромив греков, друзья выгнали из Паталипутры царя из династии Нандов, после чего будущий Великий Дед сам занял трон. Было это в 321 году до нашей эры, а звали деда Чандрагупта.

Но это еще не все. После этого Чандрагупта нанес жестокое поражение бывшему полководцу Александра Македонского Селевку, правившему всеми странами от Малой Азии до Индии, отобрал у него Гандхару — часть сегодняшнего Афганистана, заодно женился на его дочери и, наконец, объединил в одно государство многие провинции Индии. Благодаря всем сим славным действиям Чандрагупта вошел навечно в историю…

— Все это хорошо и интересно, профессор, но при чем здесь Общество Девяти Неизвестных?

— Погоди, две тысячи лет длилось довольно долго, а ты хочешь, чтобы я выложил тебе все за две секунды. Внука Чандрагупты, молодого императора, звали Ашока, в молодости он пока ничем себя не прославил, но тоже имел намерение запечатлеть свое имя на скрижалях истории. Он долго размышлял, как это сделать, и наконец решил, что история особенно хорошо сохраняет в своих летописях страницы, написанные не пером, а мечом, так как кровь выцветает в памяти людской не так быстро, как чернила. Возможно, по этой причине молодой властитель решил для начала включить в состав своей империи соседнее государство Калингу.

Императорские войска разгромили соседей, и вечером его величество лично пожаловал на поле брани, чтобы полюбоваться плодами своей победы. Он увидел тысячи и тысячи трупов вперемешку с тысячами умирающих, истекающих кровью людей. Это зрелище глубоко потрясло императора, и он начал задумываться о цене, которую великие мира сего платят за свое непомерное тщеславие. После этого император стал заниматься науками и созидательной деятельностью. Это, кстати, и прославило его имя в истории. Прославило больше, чем иных прославляли ратные подвиги. Герберт Уэллс писал, что Ашока был единственным в мировой истории монархом-воителем, который отказался от дальнейших завоеваний тогда, когда еще одерживал победы.

Когда ты, Виктор, завтра будешь в Дели, советую тебе остановиться в самом большом городском отеле, носящем имя императора Ашоки.

— Масса интересных сведений, профессор. И не только касающихся прошлого, но и будущего. Конечно, я польщен, что мое имя упоминается в непосредственной близости от имени великого Ашоки, но особенно интересно то, что завтра я буду в Дели…

— Не смущайся, Виктор. Завтра тебе действительно придется полететь в Индию по нашим делам. Билет тебе уже приготовлен. А из Индии — в Японию. Вот почему я заговорил с тобой по-японски. А что касается Ашоки, то, потрясенный ужасами войны, точнее, ее апофеозом, увиденным вечером после битвы, он основал Общество Девяти Неизвестных, одну из самых тайных в истории организаций. Ее цель — не допустить, чтобы знания, содержавшие сведения о новых опасных средствах уничтожения людей, могли бы получить распространение. Это было первое известное человечеству общество, которое уничтожало знания, содержавшие в себе секреты массового убийства людей.

У меня в Индии и в Японии есть друзья, которые разделяют идеи императора Ашоки. Ты встретишься с ними и получишь интересующие нас сведения. Могу заверить тебя, что эти сведения будут применены только в интересах человечества, а люди, которые дадут тебе их, — гуманисты в самом высоком смысле этого слова.

В Индии ты проведешь несколько дней. Как любознательный, праздношатающийся турист. Съезди куда-нибудь, побывай, кроме Дели, еще в каком-нибудь городе: Мадрасе или Калькутте, например. Кроме того, слетай в Непал. Это всего час лету. Очень живописная страна. В Катманду есть красивые старые кварталы с множеством любопытных лавочек. Заодно выполнишь в Непале одно мое поручение. Впрочем, в Индии тебе тоже надо будет кое-что сделать…

Куртье еще долго инструктировал меня, заставляя повторять вслух то, что я должен был сделать. Записывать он ничего не разрешил.

На другой день я уже был в Дели. Город оказался малоэтажным и растянутым на многие десятки километров. Как и советовал Куртье, я остановился в отеле Ашока. Отель был длинный, не очень высокий (по нынешним временам), расположенный в небольшом парке. Нижние и подвальные этажи здания занимали дорогие магазины, рестораны, бассейны, сауны… Я побродил по магазинам, подивился кашмирским коврам (не красоте, а ценам), наткнулся на великолепные резные шахматы из слоновой кости и черного дерева, мысленно поздравил себя, что сэкономил четыре тысячи долларов, или тридцатое лишним тысяч рупий (именно столько стоили понравившиеся мне шахматы), и не спеша поднялся к себе в номер. Из номера я позвонил своему старому-старому другу Роберу Креанжу, с которым когда-то мы вместе учились в Сорбонне. Робер с семьей обосновался в Дели и работал представителем какой-то мульти-национальной фирмы. Он очень обрадовался моему звонку и обещал вечером заехать за мной на машине и повезти к себе в гости.

А пока я решил немного прогуляться около отеля. Каждый незнакомый город обычно познается и запоминается именно в те минуты, когда ты имеешь возможность побродить по нему один, без спешки и добровольного конвоя из друзей или знакомых.

Выйдя из отеля, я чуть было не столкнулся со слоном. Слон был смирный, покрытый красочными нарядами. Рядом стоял проводник, предлагавший за несколько рупий покататься на слоне или сфотографироваться с ним. Кататься мне не хотелось, хотя очень захотелось дать слону что-нибудь вкусное. К сожалению, в карманах не было ничего подходящего. Видно уловив мои мысли, слон внимательно посмотрел на меня и грустно переступил с ноги на ногу. Я помахал ему рукой и пошел дальше. Через парк я спустился вниз к улице.

Улица была широкой, тенистой и безлюдной. С обеих ее сторон на тротуаре росли большие старые деревья. Заложив руки за спину и поглядывая с опаской вверх (кто-то мне говорил, что в Индии лучше не ходить под деревьями — оттуда может спикировать на тебя какая-нибудь насекомообразная пакость и укусить), я медленно прогуливался вдоль улицы. Вдруг что-то шмякнулось мне на левый ботинок. Какая-то белая масса, напоминающая тесто. Я с подозрением посмотрел на крону дерева — может быть, птица совершила свой туалет?..

Но тут слева от меня возник человек. Это был индиец с ящиком для чистки обуви. Оказывается, подкравшись ко мне сзади, он ловко плеснул на мой левый ботинок белую пасту, чтобы предложить мне свои услуги. Я хотел рассердиться, но потом рассмеялся и поставил ногу на его ящик. Чего только не придумают бедняки, чтобы заработать лишнюю рупию! Чистильщик ловко расправился с моими ботинками, и я полез за портмоне, чтобы расплатиться. Неожиданно индиец как-то странно посмотрел на меня и сделал левой рукой жест, привлекший мое внимание. Это был пароль, о котором предупреждал вчера Куртье. Пальцами левой руки я изобразил необходимый отзыв. Когда я протянул чистильщику деньги, он умудрился взять их так, что в моей руке оказался маленький, туго свернутый бумажный комочек. В бумажке содержались нужные мне сведения. Я медленно пошел дальше, сняв через некоторое время с лацкана пиджака небольшой голубой значок, по которому чистильщик определил, кто я такой. Еще через некоторое время я развернул бумажный комок, на котором было написано место встречи, время и пароль. Город, в котором я должен был получить материалы для Куртье, назывался Катманду.

Вечер я провел у Робера Креанжа. Небольшой двухэтажный домик находился в центре зеленой лужайки, по краям которой росли невысокие деревья. Жена и дети Робера улетели на две недели в Париж, слуг (повара, садовника и ночного сторожа) он отпустил, и мы блаженствовали вдвоем за столиком на лужайке, попивая джин с тоником и закусывая чем бог послал… из ближайшего китайского ресторанчика. «Бог послал» в основном креветки, правда довольно вкусно приготовленные, и еще разные дары моря.

Мы вспоминали студенческие годы и нашу дружную компанию — четверых мушкетеров, как нас часто называли в университетском городке под Парижем в общежитии «Дом Соединенных Штатов». Атосом у нас был, бесспорно, Питер Спарк — американец из Массачусетса, весьма гордившийся тем, что он родился в Бостоне от родителей, также родившихся в Бостоне. Семейные хроники Спарков особенно подчеркивали тот факт, что одна из родственниц по отцовской линии происходила от англичанина, прибывшего в Северную Америку в 1620 году на знаменитом корабле «Мейфлауэр». Как известно, именно эта группа английских пуритан, или, как их еще зовут, отцов-пилигримов, основала Новый Плимут, с которого и начались колонии Новой Англии. Если не считать родства с «Мейфлауэр», других сколь-нибудь видимых недостатков у Питера, пожалуй, не замечалось. Это был высокий блондин, великолепный образчик того самого североамериканского янки, которого терпеть не могут в южных штатах. У южан, как известно, свои взгляды на экстерьер.

В обыденной жизни Питер был открытым, дружелюбным парнем, щепетильно порядочным во всем, что касалось данных им обещаний. В общежитии шутили, что слово Питера надежней, чем номерной счет в швейцарском банке. Наш Атос изучал физику и подолгу пропадал в лабораториях. Он увлекался какими-то новомодными теориями и пытался найти им подтверждение, ставя многочисленные эксперименты.

Арамисом в нашей компании, несомненно, был Анри Фалле, именуемый порой своими недоброжелателями «французский англичанин»: мать Анри была урожденной леди Ден-Норант. У Анри было симпатичное лукавое лицо, тонкая талия и густая черная шевелюра, которую он, впрочем, коротко подстригал. Из нашей компании Анри больше всех бегал за девушками и часто бранил судьбу за то, что она поселила нас в «Доме Соединенных Штатов». Надо заметить, что в те времена «Дом Соединенных Штатов» отличался нравственной строгостью и не шел ни в какое сравнение с несколькими десятками национальных домов-общежитий, расположенных в парке парижского университетского городка. У меня не раз мелькала мысль, что основали американский дом прямые потомки пуритан, которые поплыли в Америку на «Мейфлауэре». Достаточно сказать, что наше старомодное здание было разделено на две половины: правую — женскую и левую — мужскую. Внизу находился общий холл и несколько комнатушек без дверей, где можно было принимать гостей или встречаться с лицами, проживавшими на другой половине дома. О том, чтобы попасть студенту на половину студенток или наоборот, не могло быть и речи. Это помогало нам в какой-то степени не отвлекаться от учебы, но в то же время создавало атмосферу монастыря, которая сильно не нравилась нашему Анри.

Анри был человеком весьма разносторонним. Как и Питер, он изучал физику, но умудрялся быть довольно сведущим в вопросах литературы, музыки, искусства. И прекрасного пола. Влюблялся он часто, легко сходился с предметом своей страсти и так же легко умел расставаться с ним. Девушки «а него почему-то не обижались. Возможно, быстро понимали, что этот беззаботный симпатичный парень просто не создан для серьезной семейной жизни.

Невзирая на любвеобильность, Анри был способным физиком, он умел находить неожиданные, оригинальные решения сложных проблем. За это его очень ценили и прочили ему большую будущность в науке. Интересно, что жизненного прототипа Арамиса из «Трех мушкетеров» тоже звали Анри…

Портоса среди нас не было, но Робер Креанж был к этому имени все же ближе, чем я. Этот крупный, провинциального вида парень олицетворял собой надежность, обстоятельность и упорство в достижении цели. В отличие от героя Дюма он отнюдь не был хвастуном и не любил красиво одеваться. Зато у него, как и у Портоса, были ясные жизненные идеалы, и если литературный персонаж твердо стремился к сундуку герцогини-вдовушки, то Робер, в соответствии с духом времени, мечтал о кабинете юрисконсульта в большой многонациональной компании. Он и учился на юридическом, одновременно уделяя много времени экономическим наукам. Девицами он не интересовался.

Робер был самым целеустремленным из нашей четверки. Он вырос в маленьком провинциальном городке в центре Франции и не мог обмануть надежд своей многочисленной родни, видевшей в нем будущего генерального директора солидной фирмы. Кроме того, он твердо решил объехать весь мир. Кабинет юрисконсульта представлялся ему первой ступенькой своей лестницы жизни. Положение, занимаемое им в Дели, свидетельствовало, что он уверенно продвигался по этой лестнице.

Итак, на мою долю оставалась роль д'Артаньяна. Не знаю, насколько я подходил для этого, но с гасконцем меня объединяло, возможно, одно качество — изобретательность, умение выпутываться из сложных ситуаций.

Несмотря на разность характеров и темпераментов, наша четверка крепко дружила, и трое всегда приходили на помощь тому, кто оказался в трудном положении.

— У меня недавно в гостях был Питер, — прервал мои воспоминания Робер. — Он приезжал сюда по делам своей фирмы «Грейт пасифик энд атлантик ойл» и вел переговоры с компанией, которую я представляю.

— Интересно посмотреть, каким он стал!

— Еще как интересно, — усмехнулся Робер. — Только не это.

Неожиданно он встал, вошел в дом и вскоре вернулся, неся в руках небольшой блестящий стереомагнитофон-радиоприемник «Санио», из которого лилась нежная восточная музыка. Поставив магнитофон на наш стол, Робер продолжил беседу, сильно понизив голос:

— Питер прилетал не столько по делам своей фирмы — это был предлог, — сколько для того, чтобы встретиться со мной. Меня же он просил немедленно связаться с тобой. Если бы ты так неожиданно не прилетел в Дели, я через несколько дней был бы в Париже: официально — чтобы присоединиться к своей семье, а на самом деле — чтобы найти тебя.

Робер снова встал, вроде бы для того, чтобы размяться. Он походил по лужайке, внимательно осматривая изгородь, окружавшую участок. Музыка из магнитофона продолжала звучать. Вернувшись к столу, Робер тихо продолжал:

— После университета Питер работал в правительственной организации США, связанной с научными исследованиями в области обороны. Недавно его попросили (а точнее, приказали) перейти на работу в одну частную фирму. Предложили солидный пост и очень высокий оклад. Формально фирма не связана с правительственными учреждениями. Но подчиняется она правлению некоего закрытого фешенебельного клуба, члены которого не то самые богатые, не то самые главные, а может и то и другое, боссы разных стран. Боссы, у которых всюду «своя рука» — в полициях, в армиях, в разведках, в газетах, на телевидении, в гангстерских шайках. Эти боссы считают себя хозяевами мира, они уже сковырнули кое-где независимые правительства, поставив к власти с помощью разведок и прессы своих ставленников, и теперь хотят всерьез взяться за социалистические страны.

— Разгрызть орешек, который им пока не по зубам.

— Вот поэтому-то и готовятся две сверхопасные авантюры. Собственно, из-за этого Питер и прилетал. Фирма, в которой он работает, официально связана с международной торговлей продовольствием и нефтью. Кроме того, у нее ряд своих научно-исследовательских центров. Питер как раз и занимается некоторыми научными исследованиями. По его словам, готовится крупная акция, последствия которой могут быть губительны для всего человечества. Речь идет о попытке активно повлиять на погоду и климат нашей планеты. На одном из островов Карибского моря создан сверхсекретный институт, имеющий в своем распоряжении самый гигантский компьютер нашего времени. Прогнозы погоды — это прежде всего расчеты. В компьютер на острове вот уже несколько лет вводится вся информация, поступающая с американских метеорологических спутников.

Я знал, что Пентагон и ЦРУ ищут эффективные методы воздействия на природу и климат. Хотя все это было засекречено более строго, чем атомное и ракетное оружие, полностью сохранить тайну не удалось. Я читал в газетах сообщения об американских экспериментах с погодой. Правда, говорили, что после этого бесследно исчезли несколько журналистов, причастных к этим сообщениям…

Между тем Робер рассказал мне, что несколько лет назад фирма, в которой работает Питер, вкупе с некоторыми военными организациями обработала сильнейшими реагентами обширные участки насыщенных влагой облаков в Северной Атлантике. Эти облака обычно приносят дожди в Европу. После обработки атлантические тучи пролили свои дожди в океан. Лишенные влаги, ослабленные циклоны из Атлантики не смогли продвинуться, как обычно, в Восточную Европу и были вытеснены сухим антициклоном из Центральной Азии. В Восточной Европе установилась засушливая, жаркая погода, которая привела к большим потерям в сельском хозяйстве. Это вызвало необходимость в дополнительных закупках продовольствия на Западе… Фирма Питера, рассказывал далее Робер, связана с торговлей продовольственными товарами. На другой год искусственно вызванную засуху попытались повторить, но расчеты оказались недостаточно точными, и бедствие обрушилось на Северную Европу, в том числе частью на Англию и ФРГ. Назревал крупный политический скандал, и эксперименты прекратились. Зато в компьютер поступало все больше и больше данных о погоде.

Сейчас, как сообщил Питер, руководители фирмы считают, что компьютер в Карибском море уже накопил достаточно информации, чтобы рассчитать, где и сколько следует «высеять» в начале лета веществ, вызывающих дождь в Атлантике. Тогда засуха небывалой силы установится в социалистических странах Восточной Европы. При этом пострадают заодно Финляндия, часть территории Швеции и Норвегии, но это мало волнует организаторов засухи, их цель — экономически поставить на колени социалистические страны.

Кроме того что организация засухи сама по себе — преступление, Питер глубоко убежден, что вся эта затея авантюристична, так как в компьютере на острове Карибского моря еще очень мало необходимой информации, чтобы точно рассчитать все возможные результаты искусственного вмешательства в климат планеты. Скорее всего, думает Питер, страшная засуха поразит Англию, Францию, ФРГ и Испанию, а возможно, и США. Но руководители фирмы, ослепленные ненавистью к социалистическим странам, горят желанием как можно скорее поставить эти страны в экономически зависимое положение от Соединенных Штатов. Ни о каких серьезных проверках уже сделанных расчетов (достаточно приблизительных) они не хотят и слышать, а ведь любая Неточность грозит глобальной катастрофой.

Потом Робер заявил, что, по мнению Питера, есть только один выход: уничтожить компьютер в Карибском море. И сделать это может Куртье.

— В этой связи, — продолжил Робер, — наш Атос просил меня связаться с тобой — он знает, что ты работаешь у Куртье. Он просил также сказать, что за твоим профессором пристально наблюдают руководители его фирмы, но считают его чудаком-ученым, пока не очень опасным. Внедрить в Солонь агентуру вроде бы пока не удалось. Снимки, полученные со спутников, тоже толком ничего не дали. Попытки проникнуть в лабораторию Куртье продолжаются. Однако у Питера есть друг во французской разведке. Это человек глубоко порядочный. Он сумел раздобыть кое-какую информацию о работах в Солоны. Информацией он поделился с Питером, а агента, доставившего сведения, вынужден был уничтожить, имитировав несчастный случай на воде. Вот почему Питер знает больше о твоем профессоре, чем его фирма. Питер по-прежнему верит в тебя, полагая, что ты не можешь связать свою судьбу с бесчестным делом.

— Спасибо за доверие! — буркнул я. — Продолжай.

— Питер считает, что у вашей фирмы есть какие-то новые виды оружия и вы сможете покончить с этим проклятым компьютером. Если его уничтожить, то на восстановление и накопление информации понадобится много лет и глобальная катастрофа будет отсрочена или к тому времени станет совсем невозможной. Компьютер надо уничтожить еще и потому, что с его помощью разрабатывается другая сумасшедшая и бесчеловечная операция: искусственное пробуждение некоторых вулканов. Если рассчитать атмосферные потоки, а потом взорвать атомное устройство в кратере дремлющего вулкана, то произойдет извержение, которое выбросит в небо огромное количество пепла. Этот пепел поднимется в верхние слои атмосферы и рассеется над всем земным шаром, но вначале он может образовать пленку над территорией определенной страны. К примеру, в Мексике взрывают вулкан. Ветры относят пепел в Восточную Европу, где уже установился сухой антициклон, вызванный искусственным воздействием на водоносные облака в Атлантике. Тогда в восточноевропейских странах людям не только нечего будет пить, но еще и нечем будет дышать…

Робер замолчал и выразительно посмотрел на меня. Я попросил продолжать.

— Обе акции объединены в один проект под кодовым названием «Дождь Шукры». Помнишь, у нас в Сорбонне на лекциях по индуистской мифологии рассказывали о солнечной и лунной династиях царей Индии!

Я оживился:

— Как же, конечно, помню! Данда, сын Икшваку — основателя солнечной династии, похитил у жреца Шукры его красавицу дочь. В отместку Шукра наслал на землю Данды семидневный дождь из золы, уничтоживший все живое… Значит, боссы у Питера — люди образованные, знают древнюю мифологию.

Робер усмехнулся:

— Образование, однако, не мешает им готовить убийство миллионов людей с помощью искусственной засухи и дождя из пепла.

— Знаю я эту теорию, Робер. Только все это чепуха — удушение пеплом конкретной страны. Никому не известно, как пепел распределится в верхних слоях атмосферы, обычно он растекается тонкой пленкой над большими пространствами и создает парниковый эффект. Если и удушат, так все человечество! Да и атомный взрыв вулкана может иметь самые страшные последствия.

— Согласен с тобой, Виктор. В общем, Питер считает, что уже пора активно вмешаться в тайные дела фирмы. Обращение в прессу, по его мнению, ничего не даст: фешенебельный клуб, который командует фирмой, крепко держит в руках главные средства массовой информации Запада и не позволит никаких серьезных разоблачений. Вот поэтому наш американец думает, что надо взорвать компьютер на острове и отодвинуть сумасшедшие планы сумасшедших политиков на неопределенный срок. Как ты понимаешь, Питер очень рискует, поделившись со мной всей этой информацией. Ведь при малейшем подозрении, что он разгласил секреты своей фирмы, его убьют. Но и быть соучастником всех этих авантюр он, понятно, тоже не может. Связи с Питером практически нет, его слишком хорошо охраняют, тем не менее он заверил, что не будет сидеть сложа руки и постарается в меру своих сил тормозить осуществление проекта «Дождь Шукры».

Рассказ Робера меня глубоко поразил. Если Питер пошел на такой риск, как полет в Индию, значит, ситуация действительно крайне серьезная.

Робер предложил мне, чтобы я переночевал в его домике. «Это надежней, чем ехать в автомашине по улицам Дели», — заметил он. Я согласился, хотя понимал, что, вступив в контакт с Робером, наверняка попал под нежелательное для меня наблюдение, ибо встреча Питера с Робером не могла пройти незамеченной для тех, кто «опекал» Питера. Все это, конечно, усложняло выполнение моей собственной миссии, но сведения, полученные от Робера, стоили того. За Робером, конечно, присматривали. Теперь они будут присматривать за мной.

На другой день мне предстояло лететь в Непал. Самолетом из Дели в Катманду — всего час. Вначале я решил, что мне не повезло, так как вместо «боинга» непальской авиакомпании, которая славится своим хорошим обслуживанием пассажиров, мне пришлось взять билет на самолет индийской компании. Но провожавший меня Робер посоветовал не расстраиваться: у Непала всего два «боинга», сказал он, на новом король улетел в Европу, а старый самолет в ремонте, поэтому лучше уж лететь на более надежной индийской машине.

Вскоре после взлета слева по борту можно было увидеть великолепные, покрытые снегами горные вершины. Я задумался об одной из самых высокогорных стран мира. Горные хребты занимают шесть седьмых территории Непала. Но столица Катманду находится в плоской котловине, образовавшейся на месте древнего озера. Я взял с собой из Дели несколько больших бутылок минеральной воды, чтобы не пить в Катманду местную воду, поскольку меня предупредили, что в непальской воде большое количество чешуек слюды, которые тут же вызывают кровотечение желудка. Впрочем, в богатых домах Непала воду пропускают через специальные фильтры.

— Эта форма развода не так уж плоха, — услышал я разговор пассажиров, сидевших за моей спиной. — Если непальская женщина желает оставить мужа, то, согласно традиции, жене достаточно положить под подушку своего супруга орех или листья бетеля.

— Вот бы этот обычай нашим европейским женщинам, — заметил второй собеседник.

— Боюсь, что в Европе начнется острый дефицит орехов, поскольку бетель там не растет.

Позади меня шел разговор двух французов. Один из них продолжал:

— Особенно интересны обычаи неваров. Они, к примеру, трижды отмечают достижение человеком преклонного возраста. Первый раз в 77 лет 7 месяцев и 7 дней. Неплохо, да? Второй раз; старика чествуют, когда ему исполнится 83 года 4 месяца и 4 дня. В это время он встречает свою тысячную луну. И наконец, последний раз его чествуют в тот момент, когда он увидит тысяча двухсотую полную луну. Для этого ему должно быть всего лишь 99 лет 9 месяцев и 9 дней. Правда, этот третий праздник называют почему-то «уходом на небеса…».

Собеседники рассмеялись.

О неварах и их обычаях я слышал. Считается, что это племя — их около полумиллиона — пришло в Непал с Малабарского побережья Южной Индии, а их далекие предки были выходцами из Средиземноморья. Невары внешне отличаются от тибето-гималайского населения страны более тонкими чертами лица и овальной формой головы. Большинство других обитателей Непала — кираты, таманги, гурунги — относятся к монголоидной группе.

Наш «боинг» стал снижаться. Горы под крылом самолета кончились, внизу показалась долина, и машина тут же пошла на посадку.

Аэропорт в Катманду оказался небольшим зданием, и хотя таможенный контроль был строгим, формальности не заняли много времени. Я сразу же взял такси, заехал в центре города в гостиницу, оставил там свой чемодан, попросив приготовить мне хороший номер, и поехал в старые кварталы столицы.

Действовал я так стремительно потому, что мне не очень понравилась поспешность двух французов — моих попутчиков по самолету, рассуждавших об обычаях неваров. Когда я садился в такси, они вдруг выскочили из здания аэропорта и стали также искать такси, но других машин поблизости не оказалось. Поскольку автомашин на улицах непальской столицы немного, я вскоре смог убедиться, что меня никто не преследует. План Катманду, а также планы примыкающих к нему городов Лалитпура и Бхактапура я тщательно изучил в тот вечер, когда Куртье предложил мне лететь в Индию. Я попросил шофера высадить меня на площади, от которой начинались старые кварталы и где были расположены бесчисленные магазинчики-лавки. В этих магазинчиках продавались вещи совершенно необыкновенные, удивительно красочные, абсолютно ненужные в нашей европейской жизни, а посему охотно раскупаемые туристами из западных стран.

Для начала я купил себе красивую кожаную индийскую сумку — светло-коричневую и явно непрочную, как и всё, что делается в этой стране из кожи. На сумке были изображены черные слоны с красными крылышками на спине. Стайка мальчишек, местных офеней, заметив, что я приобрел сумку для покупок, тут же окружила меня. Они стали наперебой предлагать разные мелкие безделушки из металла, похожего на бронзу. Хотя безделушки меня совсем не интересовали, две из них я все же купил, чтобы зарекомендовать себя туристом, увлекающимся бронзовыми фигурками.

То, что меня интересовало в действительности, находилось в другом месте, недалеко от площади. А искал я статуэтку существа о двух человеческих ногах, шести руках и одном хоботе. И должно было это существо танцевать на крысе. Звали его Гаиапати, или Ганеша, но я называл его Ганеш. Был он богом, хотя и не относился в индуистской мифологии к высшему разряду сверхъестественных существ. Покровительствовал науке и литературе (кто же из главных богов будет заниматься такими пустяками, удел высших — война и экономика). Зато Ганеша всегда призывали в помощь те, кто начинал новое, сколь-нибудь серьезное дело. Это неудивительно, он мог дать хороший совет, поскольку, кроме науки и литературы, занимался еще и серьезными делами: был заведующим канцелярией и начальником свиты самого бога Шивы. Такую важную должность Ганеш смог получить, видимо, потому, что грозный Шива был его отцом.

Иметь отцом Шиву — дело, конечно, ответственное. «Приносящий счастье», как дословно толкуется имя Шивы, в действительности (мифической) был не только богом-созидателем, но и одновременно богом-разрушителем. Плюс великим аскетом. Большего аскета в истории, пожалуй, не найти. Мало того, что он покрывал свое тело золой, уши украшал серьгами из змей, а шею — ожерельем из черепов, он еще жестоко расправлялся с теми, кто пытался помешать его аскетизму. Так, бога любви Каму, захотевшего вернуть Шиву к мирской жизни, «Приносящий счастье» просто сжег. Правда, вместо костра или современного огнемета Шива воспользовался своим третьим глазом. Этот испепеляющий глаз появился у Шивы в тот момент, когда его супруга Парвати, мать Ганеша, подойдя к мужу сзади, имела неосторожность закрыть ладонями оба мужниных глаза. Жены не должны слишком активно мешать мужьям глядеть на мир, особенно когда их супруги — боги.

Согласно легенде, несмотря на все могущество папы, маленькому Ганешу в начале жизни не повезло. На праздновании его рождения забыли пригласить бога Шани — тот обиделся и испепелил (разумеется, взглядом — наиболее страшным оружием в те далекие времена) голову Ганеша, которому, правда, немедленно приставили другую, на этот раз находившегося поблизости слона. Так и остался Ганеш со слоновьей головой. К тому же однажды он потерял один бивень. Случилось это, когда Ганеш сражался с великим Гаджамукхой. Чтобы победить соперника, сын Шивы отломал у себя бивень и запустил им в великана, а тот сразу же превратился в крысу — бивень был волшебным. Потом Ганеш стал использовать эту крысу вместо лошади, то есть сделал ее своим верховым животным, но ездил при этом как наездник в цирке: стоя одной ногой на спине крысы.

Я и раньше неплохо знал индуистскую мифологию, но, получив поручение слетать на Восток, прихватил с собой в самолет книги по истории Индии и Японии. Историю Ганеша и его родителей я тоже «освежил» в памяти. Мне она нужна была для выполнения задания Куртье.

Итак, решив начать в Катманду «новое серьезное дело» (выполнить поручение), я, естественно, отправился на поиски слоноподобного бога. Нашел я его быстро, на первой же отходящей от площади улице. Немного пройдя по этой улице, я увидел на правой стороне небольшой магазинчик, где торговали фигурками из бронзового металла. Тогда я быстро нацепил на лацкан пиджака маленький значок и вошел в лавку. Хозяин лавки в одиночестве читал какую-то книгу. Отложив книгу, он поздоровался со мной и пристально посмотрел на мой значок. Я, в свою очередь, внимательно оглядел хозяина. Это был молодой невар с приветливым лицом. Поскольку хозяин молчал, я, не начиная разговора, стал осматривать полки с товаром. И сразу же увидел Ганеша, того самого, которого искал.

Непальский Ганеш не был толстяком, каким его обычно изображали в Дели, а имел стройное человеческое тело. И вместо четырех рук у него было шесть. Голова была пропорциональна телу: не огромная, слоновья, а обыкновенная, человеческая, но со слоновьей маской, напоминающей противогаз с длинным хоботом. И оба бивня были целы. Он изящно балансировал на одной ноге, стоя на крысе, которая была явно крупней своих обыкновенных сородичей и походила на лису с длинным крысиным хвостом. Статуэтка больше напоминала грациозную традиционную индийскую танцовщицу, чем толстого веселого слоноподобного бога.

— Чем же Ганеш превратил Гаджамукху в крысу, — обратился я по-английски к хозяину лавки, — ведь у него целы оба бивня?

— Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что это остатки бивней, а оба их конца Ганеш запустил в великана, — ответил хозяин.

Таково было начало пароля и отзыва.

— Мне очень нравится эта необыкновенная статуэтка, — продолжал я пароль, — я хочу ее купить.

— Эта не продается, — отвечал хозяин, — но, если вы подождете, у меня есть вторая, в точности такая же.

Он вышел в заднюю комнату и через минуту вернулся со статуэткой — копией той, что стояла на полке.

Я заплатил деньги, попросив добавить к Ганешу еще несколько самых разных статуэток, постарался как можно теплее улыбнуться хозяину, поклонился ему и вышел.

Побродив немного среди магазинчиков и купив еще несколько оригинальных статуэток, я взял такси и вернулся в гостиницу.

Войдя в номер, я заперся в ванной комнате, прихватив с собой статуэтку купленного мною Ганеша. После нескольких манипуляций мне удалось отделить фигурку от подставки и обнаружить внутри маленький тайничок. В тайничке была записка. Внимательно прочитав ее, я повторил про себя ее содержание, а саму записку сжег, пепел бросил в унитаз и спустил воду. В записке сообщались координаты некоего острова в Карибском море, пароль и место встречи с человеком в Токио и имя предателя, пробравшегося в научный центр Куртье в Солони. Имя было женским. Прочитав его, я вздрогнул.

Во время завтрака[13] в ресторане гостиницы, к счастью европейской, за мой столик, спросив разрешения, подсели два француза — попутчики по самолету. Те самые, которые метались в поисках такси в аэропорту, когда я уезжал. Представившись Шарлем и Ришаром, они напомнили мне, что мы вместе летели из Дели, и поинтересовались, сколько времени я собираюсь быть в Непале.

— Точно не знаю, но, видимо, несколько дней, — осторожно ответил я.

Шарль и Ришар принялись расхваливать Непал. К моему удивлению, они действительно хорошо знали эту страну, как, впрочем, и Индию. Я пригляделся к собеседникам. Они были не такими молодыми, как показалось мне с первого взгляда. Сухощавые, с неплохой выправкой. Европейцы, долго жившие в тропиках.

«Дикие гуси»![14] — мелькнула мысль. — Точно! Легионеры из Африки! Значит, дело серьезное, раз ко мне прицепили эту парочку. Такие умеют расправляться с людьми. Даже без оружия. Оружия у них быть не должно. Через индийскую таможню черта с два протащишь пистолет. Если только у них нет сообщников в Катманду… Интересно, какой у них приказ: понаблюдать или прикончить меня?»

Тем временем Шарль предложил погулять после завтрака по старым кварталам Катманду, а на утро посетить буддийский храм на высокой, поросшей лесом горе неподалеку от столицы. Потом, спустившись с горы, заехать в города Лалитпур и Бхактапур — все поблизости от Катманду. Оказывается, мои спутники уже договорились взять на завтрашний день напрокат автомашину. Отказаться от этого предложения, судя по обстановке, было еще опаснее, чем согласиться, и я беззаботно поддержал идею Шарля, попросив их только выезжать не очень рано, так как утром я собирался сделать кое-какие покупки. Потом я ненадолго отошел от столика, чтобы заказать в свой номер минеральную воду. Когда я вернулся, то уловил обрывок разговора между моими новыми знакомыми. К моему изумлению, они говорили на бамбара. Хотя оба понизили голоса, до меня донеслось несколько слов, которые мне не очень-то понравились. Этими словами были: сини, фага, налома, кулу.[15] Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что завтра собираются убить на горе какого-то дурака. У меня, увы, уже были достаточные основания считать, что роль этого дурака предназначалась мне.

Подойдя к столу, я поинтересовался, на каком языке только что говорили мои соотечественники. Не смутившись, они сказали, что пытаются вспомнить язык жителей Южного Непала тхару, говорящих на одном из индоарийских диалектов.

Днем мы съездили в старые кварталы Катманду, побродили по древним улочкам. Поскольку маршрут наш пролегал по уже знакомой мне улице, я остановился у витрины магазинчика, где купил Ганеша. Ришар предложил зайти в магазинчик, мы с Шарлем согласились. Владелец лавочки встретил нас приветливо, но ничем не выдал своего знакомства со мной. Шарль купил какую-то безделушку, и мы вышли. Мы еще немного погуляли по старому городу. В маленьком переулке нас окружила группа мальчишек, которая буквально атаковала Шарля и Ришара, предлагая купить у них изделия из бронзы. Ко мне подошел только один юный продавец и, протянув какого-то металлического божка, четко произнес по-английски:

— Сегодня или завтра утром обязательно зайдите туда, где купили Ганеша.

Поздно вечером я дал портье королевские чаевые и деньги на авиабилет до Дели.

— На рейс послезавтра утром, — попросил я его. — И пожалуйста, чтобы никто не знал об этом. Особенно женщины или мужчины, нанятые ими…

Портье понимающе улыбнулся и заверил, что все будет в порядке.

Ночью я немного поворочался, но зато к утру у меня появились кое-какие идеи.

Рано утром я разбудил одного Шарля и сказал ему, что через полтора часа жду их обоих с машиной (они должны были взять напрокат автомобиль) у въезда в старый город. А пока я должен успеть выполнить ряд поручений своих парижских поклонниц: купить непальское мумиё (которое никому еще не помогло, но тем не менее высоко ценится в Европе), китайское «королевское желе» — ампулы с пчелиным маточным молочком, растворенным в меде (которое также высоко ценится в Европе, очень приятно на вкус, но, увы, также никого не омолодило), и, наконец, непальскую бирюзу — хотя она и не съедобна и не омолаживает, но зато по-настоящему красива.

После этого я поймал такси и попросил шофера помочь мне с покупками. Мумиё в Катманду продавалось всего в двух местах. Первое оказалось закрытым, зато во втором я купил сразу и мумиё и «королевское желе».

Купить бирюзу тоже оказалось несложно — таксист знал магазинчик близ старого города. Продавец положил на весы несколько крупных голубых камушков, которые свели бы с ума многих моих парижских приятельниц. Бирюзу я намеревался подарить нашим любительницам драгоценностей в «кают-компании».

Попрощавшись с таксистом и не обнаружив за собой слежки, я быстрым шагом пошел к старому городу. Лавка с бронзовыми фигурками была открыта. Поздоровавшись с хозяином — он был один в магазине, — я попросил завернуть мне статуэтку маленького пузатого будды. Потом, без предисловий, сказал непальцу:

— Сегодня меня, кажется, собираются убить; через двадцать минут я еду с двумя французами на гору смотреть храм, мои спутники похожи на бывших белых наемников иностранного легиона в Африке. Но прежде чем убить, меня наверняка свяжут и будут пытать, чтобы выяснить цель моей миссии… Я постараюсь не попасться в сети палачей, но, если сможете, подстрахуйте.

— Сейчас я вывожу свою машину и буду следовать за вами, — ответил непалец. — Ваши знакомые нам известны. Они действительно служили наемниками в Конго и в Анголе, боролись против освободительного движения в этих странах. Сейчас оба живут в Дели, неплохо знают Индию, их нанимают за деньги для разных грязных дел. В прошлом году были в Катманду и здесь испачкали свои руки кровью, хотя прямых улик против них не было. Сообщников у них здесь нет, оружия тоже нет, но остерегайтесь: кажется, у этих бандитов есть специальные ампулы-шприцы, которые впрыскивают вещество, заставляющее человека мгновенно терять сознание. Будьте начеку, чтобы вас не укололи такой ампулой. Возьмите на всякий случай пистолет.

И он протянул мне небольшой вальтер. Я поблагодарил непальца и поспешил на условленное место встречи. Пришел я вовремя, потому что вскоре показался автомобиль с моими «соотечественниками» — они приехали на десять минут раньше, чем договаривались. Все-таки они нервничали (что было видно по их физиономиям), так как опасались, не дал ли я стрекача, но, увидев меня, сразу успокоились, а я немедленно стал хвастаться покупками. Шарль тут же похвалил мою бирюзу, заметив, однако, что залежи самой красивой в мире бирюзы находятся в Иране, в северо-восточной провинции Хорасан. «Там около города Нишапура есть знаменитые рудники, где добывают этот камень», — добавил он.

— Ну что ж, поехали, — сказал я «соотечественникам». — Только у меня будет просьба: дайте мне возможность повести машину в гору. Должен же я похвалиться в Париже, что водил авто в Гималаях. А вниз поведет автомобиль кто-то из вас.

— Ладно, — сказал сидевший за рулем Ришар, — садись!

И мы поехали. В зеркальце я видел, что сзади нас никто не преследовал. Непалец, хозяин лавки, видимо, поехал сразу более короткой дорогой к подножию горы.

Оба моих спутника развеселились. Шарль стал рассказывать забавные истории и неожиданно проговорился, что вырос в семье французских колонистов, живших в Мали и Гвинее. «Вот откуда знание бамбара», — понял я. Ришар также проговорился, заявив, что воевал в Конго.

Несмотря на внутреннюю напряженность, я не без интереса наблюдал за поведением людей, намеревавшихся убить меня в ближайшее время: никаких следов смущения, угрызений совести. Это были действительно профессиональные убийцы. В то же время оба безудержно болтали, то ли старались скрыть охватившее их возбуждение, то ли отвлекали мое внимание от предстоящей акции.

Между тем я довел машину до половины горы. Наконец перед моим взором открылся участок дороги, который я подыскивал. Ровное, без подъемов место и справа по ходу движения ничем не огороженный крутой обрыв метров на двести. Слева скала, отвесно поднимающаяся вверх. Я повел автомашину медленнее, следовало быть осторожным. Неожиданно я крикнул своим попутчикам:

— Смотрите, какой огонь!

Оба наклонились вправо, пытаясь разглядеть, что там, внизу. В ту же секунду правой рукой я резко крутанул руль вправо, а левой распахнул левую дверцу автомашины и, прежде чем выпрыгнуть на дорогу, успел ногой нажать на газ. Я не видел, как исчез за обрывом автомобиль, но услышал глухой удар где-то внизу. Тренер по боксу не раз говорил мне: «Виктор, у тебя не очень выносливое сердце, но зато блестящая реакция и точный удар». Реакция спасла меня и на сей раз. Только лоб был мокрым. Достаточно было промедлить долю секунды, и я оказался бы в обществе «соотечественников», под обрывом.

Снизу послышался гул мотора. Потом показался автомобиль. За рулем находился хозяин лавки бронзовых фигурок. Я поднялся с земли, отряхнул от пыли одежду и молча протянул непальцу уже ненужный мне вальтер. На заднем сиденье автомашины я заметил винтовку с оптическим прицелом…

— В прошлом году, — сказал непалец, — эти двое (он кивнул в сторону обрыва) также прилетали из Дели. Они разыскивали трех европейцев, сбежавших с какого-то острова в Карибском море и укрывавшихся в Непале не то от гангстеров, не то от агентов фирмы, связанной с торговлей оружием. Бандиты разыскали беглецов и дождались, когда те поехали в горы. Мы не успели помешать, у нас был бинокль, но не было винтовки с оптическим прицелом. В бинокль все было видно очень хорошо. Бандиты имитировали на горной дороге аварию своей автомашины. Европейцы остановились, вышли из автомобиля, чтобы оказать помощь. Их мгновенно парализовали ампулами-шприцами и посадили обратно в машину, которая медленно поехала в пропасть…

— У меня есть билет на утренний рейс в Дели, — сказал я. — По этой дороге редко кто ездит. С самой дороги не видно, что находится внизу. Думаю, что гангстеров вряд ли хватятся в ближайшие дни. Сейчас отвезите меня в кварталы старого города, я поброжу там и сделаю еще какие-нибудь покупки. Пусть меня запомнят. Вряд ли кто заметил, что я садился к погибшим в автомобиль.

— Я высажу вас недалеко от старых кварталов. Советую походить по улицам, где продают тибетские коврики — это очень живописные изделия, которые высоко ценятся в Европе. Покупка таких ковриков вполне оправдывает ваше времяпрепровождение в городе.

Вскоре мы подъехали к центру Катманду, и я попрощался с непальцем. Напоследок я сказал ему:

— Я не могу задавать вам никаких вопросов, как не могу и отвечать на вопросы. Но я вижу, что вы хороший, честный и мужественный человек. От всей души желаю вам счастья.

Он молча поклонился мне.

Улочка, где продавались коврики, была удивительно красивой. Коврики, издалека напоминавшие чем-то большие разноцветные игральные карты размером сто восемьдесят на девяносто сантиметров, вывешивали на стенах домов до высоты третьего этажа. Ощущение, что ты попал в сказочное королевство карт. Я зашел в один из магазинчиков и разговорился с женщиной — хозяйкой. Она тут же сообщила, что приехала в Непал из Тибета еще девочкой вместе со своими родителями. Все ее родственники и она сама много лет уже делают эти ковры, а козью шерсть доставляют им из Тибета. Я выбрал три белых коврика с синими и сине-красными драконами, поблагодарил хозяйку за рассказ и попросил ее отправить покупку в гостиницу, где остановился.

Рано утром я наблюдал из окна «боинга», как справа по борту медленно удаляются белоснежные вершины Гималаев. Мне было над чем подумать. Во-первых, моя научная деятельность превратилась во что-то здорово смахивающее на подвиги Джеймса Бонда. Неужели нельзя заниматься чистой наукой? И никого не убивать?! Или наше «свободное общество» устроено так, что даже такие богачи-альтруисты, как Куртье, не могут спокойно заниматься научными изысканиями на благо человечества? Вопросов у меня накопилось много. И к обществу, и к самому себе. Не было только ответов.

Следовало задуматься и над тем, как меня выследили и почему пустили за мной вдогонку Ришара и Шарля. Во Франции? Вряд ли! Там были приняты строгие меры предосторожности и в аэропорт я попал таким хитроумным способом, что «засечь» меня было очень трудно. Из городка, как называли мы имение Куртье, я выбрался ночью на летающей «стрекозе», которая приземлилась в нескольких десятках километров на пустынной дороге, где меня уже ждал автомобиль. В Париже пришлось много покружить, поменять автомобили, даже проехаться в метро и только потом уже отправиться в аэропорт.

«Засекли» меня, скорее всего, когда я приехал в гости к Роберу — за ним, видимо, наблюдали очень пристально. Очевидно, после его встречи с Питером Спарком. Сначала «они» записали мой первый телефонный разговор с Робером. В общем-то, ничего подозрительного: старый университетский товарищ решил навестить Робера, с которым много лет не виделся. Думаю, что на всякий случай ко мне прикрепили двух «соотечественников», и так как я на другой день улетел в Непал, те последовали за мной. В их задачу вряд ли входило просто ликвидировать меня. Скорее, они должны были затащить пленника в укромное местечко, связать и пытать до тех пор, пока он не выложит, зачем приехал в Индию. Потом бы меня все равно убили и в том случае, если бы я чистосердечно все рассказал, и в том, если бы я вынес пытки и ничего им не сообщил. Меня пытали бы и убили при любом варианте: и окажись я сотрудником Куртье, и окажись я человеком, который чисто случайно попал в Индию. Да, поистине наука требует жертв!

В Дели я не стал выходить из аэропорта. Я купил билет на ближайший самолет до Сингапура и через два часа снова был в воздухе. Покупать билет сразу до Токио я не решился. В Сингапуре я также пробыл всего несколько часов, но на сей раз вышел в город и основательно поколесил по нему. Несмотря на все мои старания, никакой слежки за собой я не обнаружил. Возможно, меня все же считали случайно попавшим к Роберу человеком и легионеров отправили за мной на всякий случай, для очистки совести. Если бы в отношении меня были серьезные подозрения, так просто улететь из Дели мне бы не дали…