Глава 13

Я глядела на экран компьютера. «Пусть так и будет?» – пробормотала я. Я ненавидела пускать все на самотек. Я никогда не шла в незнакомые районы, не сверившись с картой. Что бы я ни покупала, я записывала регистрационный номер и номер гарантии. Когда у нас с Дэйном был секс, мы использовали презервативы, спермицид, и противозачаточные пилюли. Я никогда не ела еду, содержащую красный краситель. Я пользовалась кремом от загара с двухзначной защитой.

Вам нужно повеселиться, сказал мне Джек, и после доказал свою способность это устроить. У меня было ощущение, что если я все пущу на самотек с ним, то мы будем серьезно развлекаться, по-взрослому. За исключением этого, в жизни нет места развлечениям, необходимо поступать правильно, и если ты повеселилась в процессе, то тебе повезло.

Я съеживалась при мысли о следующей встрече с Джеком, размышляя, что я могла бы ему сказать. Если бы я могла кому-то довериться. Стейси. Но я знала, что она сообщит Тому, который намекнет Дэйну.

Среди дня зазвонил телефон, и я увидела номер Джека на дисплее. Я потянулась к телефону, потом отдернула руку, потом снова осторожно потянулась.

– Алло?

– Элла, как дела? – Голос Джека звучал уверенно и деловито. Офисный голос.

– Замечательно, – осторожно ответила я. – А ты?

– Чудесно. Послушай, я позвонил в «Вечную Истину» утром и хочу отвезти тебя на свидание. Давай мы встретимся и пообедаем в ресторане?

– Том, который на восьмом этаже?

– Да, ты можешь взять с собой Люка. Встретимся там через двадцать минут.

– А ты не можешь мне сказать сейчас?

– Нет, мне нужна компания за обедом.

Легкая улыбка появилась у меня на губах.

– Должна ли я считать, что я – твой единственный вариант?

– Нет. Но ты – мой любимый вариант.

Я была рада, что он не видит, какого цвета стало мое лицо.

– Я приду.

И так как я все еще была в пижаме, то я бросилась к шкафу, и схватила бежевый саржевый пиджак, белую рубашку, джинсы и сандалии с клиновыми каблуками. Остальное время я занималась Люком, переодев его в свежие ползунки и маленькие джинсы, которые застегивались на внутренней стороне ног.

Когда я была уверена, что мы выглядим презентабельно, я положила его в люльку, и повесила сумку с подгузниками на плечо. Затем мы поднялись в ресторан: современное бистро с черными, кожаными креслами и стеклянными столиками, и цветными работами абстракционизма на стенах. Большинство обедающих были деловыми людьми – женщины в консервативных платьях, мужчины в классических костюмах. Джек уже был здесь и разговаривал с официанткой. Он был стройным и красивым в темно-синем костюме и ультрамариновой рубашке. Я с сожалением отметила, что в Хьюстоне, в отличие от Остина, люди одеваются по-светски на обед.

Джек увидел меня и подошел, чтобы взять люльку с Люком. Он ошеломил меня, быстро поцеловав в щеку.

– Привет, – сказал он и подмигнул. Я была раздосадована, когда поняла, что испытываю смущение и тяжело дышу, как будто меня застукали за просмотром кабельного канала для взрослых.

Джек, казалось, знал точно, о чем я думаю. Он медленно улыбнулся.

– Не будь таким самодовольным, – сказала я ему.

– Я не самодовольный. Это просто улыбка.

Официантка провела нас к угловому столику у окна, и Джек положил люльку Люка на стул рядом с моим. Усадив меня, Джек протянул мне небольшой голубой пакет с тонкими ручками.

– Что это? – спросила я.

– Это для Люка.

Я залезла в пакет и вынула маленький грузовичок для малышей. Он был мягким и пластичным, сшитым из материалов различной текстуры. Колеса издавали шуршащий звук при их повороте. Я попробовала потрясти игрушку и услышала грохочущий звук. Улыбаясь, я показала игрушку Люку и положила ее ему на грудь. Он сразу же начал ощупывать новую интересную вещь своими крохотными пальчиками.

– Это – грузовик, – сказала я малышу.

– Автомобильный фронтальный погрузчик, – предложил мне свою помощь Джек.

– Спасибо. Я надеюсь, что теперь мы сможем избавиться от девчачьего кролика.

Наши взгляды соединились, и я обнаружила, что улыбаюсь ему. Я все еще могла чувствовать то место на щеке, куда он меня поцеловал.

– Ты лично говорил с Марком Готтлером? – спросила я.

В глазах Джека блеснул смешок.

– Обязательно нужно начинать с этого?

– А с чего мы должны начать?

– Ты не могла меня спросить, например: «Как прошло твое утро?» или «Что для тебя значит прекрасный день?»

– Я уже знаю, что для тебя значит прекрасный день.

Он изогнул бровь, как будто это его удивило.

– Правда? Давай я послушаю.

Я собиралась сказать что-то дерзкое и смешное. Но посмотрев на него, я решила ответить серьезно.

– Гм, я полагаю, что это был бы коттедж на пляже…

– Мой прекрасный день включает женщину, – заметил он.

– Ладно. Есть подруга. Очень неприхотливая.

– Я не знаю таких.

– Вот почему эта тебе так нравится. И коттедж, кстати, деревенский. Ни кабельного, ни радио, и вы оба выключили свои мобильные телефоны. Вы вдвоем прогуливаетесь утром по пляжу, возможно, купаетесь. И ты собираешь цветные морские камешки, чтобы затем положить их в банку. Позже, вы вдвоем едете на велосипедах до города, и направляетесь в магазин снаряжения и покупаете вещи для рыбалки… что-то вроде наживки…

– Мух, не наживку, – ответил Джек, взгляд которого не отрывался от моего лица. – Обманки Лефти.

– Для какой рыбы?

– Для красной.

– Чудесно. Значит, потом ты отправляешься рыбачить…

– Девушка тоже?

– Нет, она остается, и будет читать.

– Ей не нравится рыбалка?

– Нет, но она считает, что это хорошо для тебя и она говорит, что это здорово, иметь разные интересы, – Я запнулась. – Она завернула очень большой сандвич и пару банок пива для тебя.

– Эта женщина мне нравится.

– Ты выходишь в море на лодке, а потом приносишь домой знатный улов и жаришь его на гриле. Ты и твоя женщина ужинаете. Вы сидите, задрав ноги, и разговариваете. Иногда вы замолкаете, чтобы послушать звуки приближающегося прилива. Потом вы идете на пляж с бутылкой вина, и сидите на одеяле, глядя на закат, – закончила я и ожидающе посмотрела на него. – Как это было?

Я подумала, что Джека это позабавит, но он смотрел на меня с ошеломляющей серьезностью.

– Чудесно. – А потом он тихо смотрел на меня, как будто пытаясь разгадать сложную загадку.

Официантка подошла к нам, описала фирменные блюда, приняла наш заказ на напитки, и оставила нам корзинку с хлебом.

Потянувшись за стаканом воды, Джек стер большим пальцем остаток конденсата на стакане. Потом он посмотрел на меня, как будто бросая вызов.

– Моя очередь, – сказал он.

Я улыбнулась, забавляясь.

– Ты собираешься угадать мой прекрасный день? Это слишком просто. Все, что в нем будет – это затычки для ушей, жалюзи на окнах и двенадцать часов сна.

Он не обратил на внимания на это.

– Чудесный осенний день…

– В Техасе нет осени. – Я потянулась за кусочком хлеба с крупинками базилика, впечатанными в него.

– Ты в отпуске. Там осень.

– Я сама или с Дэйном? – поинтересовалась я, макая краешек хлебца в крошечное блюдечко с оливковым маслом.

– Ты с парнем. Но это не Дэйн.

– Дэйн не является частью моего прекрасного дня?

Джек медленно покачал головой, глядя на меня.

– Новый парень.

Откусив кусочек плотного, вкусного хлеба, я решила посмеяться над ним.

– А где я и тот новый парень проводим отпуск?

– В Новой Англии. Вероятно, Нью-Гемпшир.

Заинтригованная, я размышляла над этой идеей.

– Я никогда не была настолько далеко на севере.

– Вы остановились в старом отеле с верандами, и канделябрами, и садами.

– Это звучит хорошо, – признала я.

– Ты и этот парень едете в горы, чтобы взглянуть на цвет листьев, и вы нашли маленький городок, где проходит фестиваль ремесел. Вы останавливаетесь и покупаете пару пыльных старых книг, кучу сделанных в ручную рождественских украшений, и бутылку настоящего кленового сиропа. Вы возвращаетесь в отель и немного спите, с открытыми окнами.

– Ему это нравится?

– Обычно нет. Но для тебя он сделает исключение.

– Мне нравится этот парень. Так что происходит, когда мы проснемся?

– Вы одеваетесь на ужин и спускаетесь в ресторан. За столиком рядом с вашим сидит пожилая пара, которая, кажется, жената, уже по меньшей мере, лет пятьдесят. Ты и этот парень по очереди пытаетесь угадать секрет такого долгого брака. Он говорит, что для этого нужно много великолепного секса. Ты говоришь, что можно так долго быть с тем, кто заставляет тебя смеяться каждый день. Он говорит, что может и то, и другое.

Я не могла не улыбнуться.

– Он очень уверен в себе, не так ли?

– Да, но тебе это нравится в нем. После ужина, вы оба танцуете под живую оркестровую музыку.

– Он умеет танцевать?

Джек кивнул.

– Мать заставила его брать уроки, когда он был в начальной школе.

Я автоматически откусила еще хлеба, и спокойно жевала. Но внутри, я чувствовала себя пораженной, полной неожиданной тоски. И я поняла проблему: никто из моих знакомых не устроил бы такой день для меня.

Этот мужчина, подумала я, мог бы разбить мне сердце.

– Это забавно, – легко заявила я, занимаясь Люком, переставляя грузовичок.– Ладно, что сказал Готтлер? Или ты разговаривал с его секретарем? У нас будет встреча?

Джек улыбнулся при резкой смене темы.

– В пятницу утром. Я разговаривал с его секретарем. Когда я упомянул о сохранении договоренностей, она попыталась переключить меня на другой отдел. Поэтому я решил, что это личный вопрос, и я мог бы присоединиться к церкви.

Я скептически посмотрела на него.

– Марк Готтлер согласится лично встретиться с тобой, в надежде, что ты присоединишься к пастве?

– Разумеется, так он и поступит. Я публичный грешник с громадным количеством денег. Меня захочет любая церковь.

Я рассмеялась.

– А ты разве уже не принадлежишь к одной?

Джек покачал головой.

– Мои родители были из двух разных церквей, поэтому меня растили как баптиста и методиста. В результате, я никогда не был вполне уверен, можно ли танцевать на публике. И какое-то время я думал, что Пост – это что-то, что убирают с куртки.

– Я – агностик, – поведала я ему. – Я бы стала атеисткой, но я верю в двойные ставки.

– Мне самому нравятся маленькие церкви.

Я бросила на него невинный взгляд.

– Ты имеешь в виду, что находящиеся на ста семидесяти пяти тысячах квадратных футов телестудии с гигантскими плазменными экранами с современными звуковыми и осветительными системами не заставляют тебя чувствовать себя ближе к Богу?

– Я не уверен, что мне стоит приводить такую маленькую язычницу, как ты, в «Вечную Истину».

– Могу поспорить, что вела жизнь целомудреннее твоей.

– Во-первых, дорогуша, это не говорит ни о чем. Во-вторых, переход на высший духовный уровень похож на повышение уровня кредитования. Ты получаешь больше очков за греховность и последующее раскаяние, чем при отсутствии подобной истории вообще.

Потянувшись к Люку, я поиграла с одной из его ножек, одетых в носочки.

– Ради этого ребенка, – сказала я, – я сделаю все, даже прыгну в фонтан для Крещения.

– Я буду иметь это в виду при заключении сделки, – сказал Джек. – Тем временем, составь список необходимого для Тары, и мы посмотрим, сможем ли сунуть его Готтлеру в пятницу.

Братство «Вечной Истины» располагало собственным вебсайтом и страничкой в Википедии. Главный Пастор, Ной Кардифф, был привлекательным мужчиной лет сорока, с женой и пятью детьми. Его жена, Анжелика, была стройной, привлекательной женщиной, носившей столько теней на глазах, что ими можно было бы покрыть крышу трейлера. Почти сразу стало ясно, что «Вечная Истина» напоминала скорее империю, чем церковь. Вообще-то, в «Хьюстон Кроникл» о ней говорилось как о «гигантской церкви», которая владела небольшой флотилией личных самолетов, взлетно-посадочной полосой и недвижимостью, включающей особняки, спортивные площадки, и собственную редакторскую компанию. Я была поражена, когда узнала, что у «Вечной Истины» есть собственное месторождение нефти и газа, которой управляет дочерняя компания «Этернити Петрол Инкорпорейтид». В церкви работали пятьсот человек, и был совет директоров в составе двенадцати человек, пятеро из которых были родственниками Кардиффа.

Я не смогла найти видео роликов Марка Готтлера на YouTube, но нашла несколько с Ноем Кардиффом. Он был харизматичным и очаровательным, иногда шутя на свой счет, уверяя свою мировую паству, что их Создатель хранит для них все только хорошее. Он выглядел как ангел, с темными волосами, светлой кожей и голубыми глазами. Вообще-то, просмотр этого видеоролика с YouTube заставил меня почувствовать себя так хорошо, что если бы сейчас мимо проносили тарелку для пожертвований, я бы бросила в нее двадцать баксов. И если Кардифф произвел такой эффект на женщину-агностика, то нечего было и говорить о том, какое пожертвование он мог получить от истинно верующего.

В пятницу няня пришла в девять. Ее звали Тина, и она казалась дружелюбной и компетентной. Хэвен дала мне ее сотовый телефон, и сказала, что Тина замечательно заботилась о ее племяннике. Я волновалась, оставляя Люка под чужим присмотром, – впервые нас разлучили, – но также я испытывала облегчение от передышки.

Я встретилась с Джеком, как было договорено, внизу в вестибюле. Я опоздала на несколько минут из-за того, что я давала несколько последних указаний Тине.

– Извини, – я поспешила, подходя к Джеку, который стоял у стола консьержа. – Я не хотела опаздывать.

– Все нормально, – ответил Джек. – У нас еще куча… – он запнулся, когда хорошенько меня рассмотрел, и его челюсть отпала.

Намеренно, я потянулась и заправила локон волос за правое ухо. На мне был облегающий черный костюм из легкой тонкой шерсти, черные босоножки на высоких каблуках с изящными веревочками, которые перекрещивались спереди. Я наложила легкий макияж: сверкающие коричневые тени, слой черной туши Маскара, немного розовых румян и блеска для губ.

– Я нормально выгляжу? – спросила я.

Джек кивнул и, не мигая, смотрел на меня.

Я сумела не улыбнуться, вспомнив, что он никогда прежде не видел меня разодетой. И этот костюм мне очень шел, прекрасно подчеркивая мои изгибы.

– Я подумала, что это больше подходит для церкви, чем джинсы и шлепанцы Биркен-сток.

Я не была уверена, что Джек расслышал меня. Он выглядел так, будто его мысли витали совсем в другой области. Мое подозрение подтвердилось, когда он горячо заметил.

– У тебя замечательные ноги.

– Спасибо, – я скромно пожала плечами. – Йога.

Это, казалось, привело его к другим мыслям. Я подумала, что Джек несколько покраснел, хотя было сложно сказать с таким загаром цвета розового дерева. Его голос прозвучал натянуто, когда он спросил:

– Я так думаю, что ты очень гибкая?

– Я совсем не самая гибкая в своем классе, – сказал я, и помолчала, прежде чем добавить с притворной скромностью, – но я могу закинуть лодыжки за голову. – Я сдержала усмешку, когда услышала, как он задержал дыхание. Заметив, что его внедорожник стоит на улице перед зданием, я прошла мимо него. Он тут же отправился за мной по пятам.

Территория университетского городка «Вечной Истины» начиналась всего лишь в пяти милях. И хотя я провела расследование и видела фотографии зданий, но все равно почувствовала, как мои глаза раскрылись от изумления, когда мы прошли через парадные ворота. Главное здание было размером со спортивную арену.

– Мой Бог, – сказала я, – сколько же здесь мест для стоянки?

– На мой взгляд, около двух тысяч, – ответил Джек, проезжая по территории.

– Добро пожаловать в церковь XXI века, – пробормотала я, готовая к неприятному впечатлению от «Вечной Истины».

Когда мы заехали, я была поражена великолепием окружающего. В вестибюле царил гигантский экран на светодиодах, показывающий счастливые семьи на пикниках, гуляющих по солнечным окрестностям, родителей, катающих детей на качелях, купающих собаку, вместе идущих в церковь.

Возвышающиеся пятнадцатифутовые статуи Иисуса, последователи, стоявшие у входов в зал столовой и в атриум, облицованный изумрудным стеклом. Панели из зеленого малахита и теплого вишневого дерева облицовывали стены, и акры безупречно чистых узорчатых ковров укрывали пол. Книжный магазин на другой стороне вестибюля был полон людей. Все казались жизнерадостными, люди останавливались поболтать и посмеяться, а в воздухе звучала замечательно хорошая музыка.

Я читала, что «Вечную Истину» обожали и критиковали за взгляды на здоровье и богатство. Пастор Кардифф часто замечал, что Бог желал, чтобы его паства наслаждалась как материальным достатком, так и духовным ростом. В действительности, он настаивал, что эти двое должны ходить под ручку. Если один из прихожан церкви испытывал финансовые трудности, ему необходимо было горячо молиться об успехе. Деньги, казалось, были наградой за веру.

Я не так уж хорошо разбиралась в теологии, чтобы участвовать в компетентной дискуссии. Но я инстинктивно не доверяла всему, что было настолько гладко упаковано и разрекламировано. С другой стороны… здесь люди казались счастливыми. Если эта доктрина сработала с ними, если она удовлетворяла их потребности, какое право я имела возражать? В растерянности, я остановилась рядом с Джеком, когда к нам подошла улыбчивая встречающая.

Немного посоветовавшись, она спокойно провела нас через ряд массивных, мраморных колонн к эскалатору, и мы поднялись в иллюзорное место, полное солнечного света и изумрудного стекла с известняковым карнизом с выгравированной надписью: Я ПРИШЕЛ, ЧТОБЫ У НИХ БЫЛА ЖИЗНЬ И В БОЛЬШОМ КОЛИЧЕСТВЕ, ИОНА 10:10.

Секретарша уже ждала нас наверху эскалатора. Она провела нас в бизнес-люкс с огромным конференц-залом. Там находился трапециевидный стол длиной двадцать футов, выполненный из экзотических пород дерева с лентой цветного печатного стекла по центру.

– Вот это да, – воскликнула я, рассматривая директорские кожаные кресла, широкий плоский экран телевизора, порты передачи данных и личные мониторы для видео конференции. – Это прекрасная система.

Секретарь улыбнулась.

– Я скажу пастору Готтлеру, что вы пришли.

Я взглянула на Джека, который прислонился и почти сидел на краешке стола.

– Как ты думаешь, Иисус тусуется здесь? – поинтересовалась я, как только секретарь ушла.

Он предупреждающе посмотрел на меня.

– Не начинай.

– Если принять во внимание то, что я прочла, «Вечная Истина» говорит, что Господь хотел бы, чтобы мы все были богатыми и успешными. Так что, по-моему, ты ближе к раю, чем остальные, Джек.

– Если желаешь богохульствовать, я к твоим услугам, Элла. После того, как мы отсюда уйдем.

– Я не могу сдержаться. Что-то в этом месте меня тревожит. Ты был прав – это похоже на Диснейленд. И я считаю, что они скармливают своему стаду тяжелую духовную пищу.

– Немного неправильной пищи еще никому не вредило, – заметил Джек.

Дверь открылась, и вошел высокий блондин.

Марк Готтлер был привлекательным и окутанным аурой элегантности мужчиной. Он был коренастым и щекастым, упитанным и ухоженным. У Готтлера был вид человека, который привык лидировать над людским стадом, и, который спокойно принимает их почитание. Невозможно было себе представить, чтобы он отдался обычным телесным потребностям.

Так с этим мужчиной спала моя сестра?

Глаза Готтлера были цвета расплавленной карамели «Крафт». Он посмотрел на Джека и прошел прямо к нему, протянув руку.

– Рад видеть вас снова, Джек. – Свободной рукой он кратко накрыл их скрепленные руки, создав двойное рукопожатие. Можно было бы рассматривать этот жест, жестом контроля или чрезмерной теплоты. Добродушное выражение лица Джека не изменилось.

– Я вижу, вы привели подругу, – продолжал с улыбкой Готтлер, подойдя ко мне.

Я пожала его руку и была вознаграждена таким же двойным рукопожатием. Я с раздражением отпрянула.

– Меня зовут Элла Варнер, – сказала я, прежде чем Джек представил нас друг другу. – Я полагаю, вы знакомы с моей сестрой Тарой.

Готтлер отпустил меня и пристально оглядел. Его вежливый взгляд не изменился, но воздух стал таким холодным, что мог бы заморозить водку.

– Да, я знаком с Тарой, – сказал он, притворно улыбаясь. – Она выполняла работу в административных офисах. Я немного слышал о вас, Элла. Вы ведете колонку сплетен, не так ли?

– Что-то вроде того, – ответила я.

Готтлер взглянул на Джека, его глаза были непроницаемыми.

– Меня уверили, что вы придете ко мне за советом.

– Так и есть, – легко ответил Джек, отодвинув кресло от стола и жестом предложив мне присесть. – Есть одна проблема, о которой я хотел бы с вами поговорить. Только она ко мне не относится.

– Как вы и мисс Варнер познакомились?

– Элла – моя хорошая подруга.

Готтлер посмотрел прямо на меня.

– А ваша сестра знает, что вы здесь?

Я покачала головой, думая, как часто он общается с ней. Почему женатый мужчина с такой профессией, идет на риск и заводит интрижку с неуравновешенной молодой женщиной, которая беременеет от него? Меня пугало то, что я понимала: на кону стояли несколько десятков миллионов долларов – или больше – из-за сложившейся ситуации. Сексуальный скандал стал бы ужасным ударом для церкви, не говоря уже о том, что он бы уничтожил карьеру Марка Готтлера.

– Я сказал Элле, – заметил Джек, – что я полагаю, у вас есть какие-то соображения, насчет того, как мы могли бы помочь Таре, – легкая пауза, – и ее ребенку. – Сев в кресло рядом с моим, он комфортно откинулся в нем. – Вы его уже видели?

– Боюсь, что нет, – Готтлер прошел к противоположному концу стола конференц-зала. Он не спеша устроился в кресле. – Церковь делает, что может, чтобы помочь нуждающимся братьям и сестрам, Джек. Вероятно, в будущем у меня будет возможность самому поговорить с Тарой и узнать, какую помощь мы могли бы ей оказать. Но это личный вопрос. Я полагаю, что Тара предпочтет заняться этим сама.

Мне совсем не понравился Марк Готтлер. Мне не понравилась ни его гладкость, ни самодовольная самоуверенность, ни его идеальные волосы. Мне не понравилось то, как он мог зачать ребенка, и даже не увидеться с ним. Слишком много мужчин на свете смогли уйти от ответственности за детей, которых они сотворили. Мой собственный отец был одним из них.

– Как вы знаете, мистер Готтлер, – ровно сказала я, – моя сестра сейчас не в состоянии сама за себя отвечать. Она уязвима. Ею легко воспользоваться. Вот почему я захотела поговорить с вами сама.

Пастор улыбнулся мне.

– Прежде чем мы пойдем дальше, давайте помолимся немного.

– Я не понимаю, зачем… – начала я.

– Конечно, – прервал меня Джек, толкнув мою ногу под столом. Он предупреждающе посмотрел на меня. Спокойно, Элла.

Я нахмурилась, но подчинилась, опустив голову.

Готтлер начал.

– Дорогой Отец Небесный, Владетель наших сердец, Дающий все хорошее, мы молим тебя сегодня о Мире. Мы молим Тебя помочь обернуть наши неприятные моменты в возможности найти Твой путь и разрешить наши разногласия…

Молитва все продолжалась и продолжалась, пока я не пришла к выводу, что: то ли Готтлер старается впечатлить нас своим красноречием, то ли я была нетерпелива. Я желала поговорить о Таре. Я хотела прийти к какому-то решению. Когда я подняла голову, чтобы взглянуть на Готтлера, то поняла, что он сделал то же самое в отношении меня, оценивает ситуацию, оценивает меня, как оппонента. И он все еще говорил:

– …так как Ты создал вселенную, Господи, Ты, разумеется, можешь помочь нашей сестре Таре и…

– Она – моя сестра, а не ваша, – прорычала я.

Мужчины посмотрели на меня в удивлении. Я знала, что должна держать рот на замке, но не могла этого больше терпеть. Мои нервы были напряжены, как натянутая тетива.

– Позволь этому человеку помолиться, Элла, – прошептал Джек. Его рука расположилась у меня на плече, а большой палец поглаживал мой затылок, я напряглась, но промолчала.

Я поняла. Ритуалы следовало соблюдать. Мы не получили бы ничего, сразись мы один на один с пастором. Я опустила голову и ждала, пока он продолжал. Я занялась новыми дыхательными упражнениями йоги, очень глубокими, продолжительными и легкими. Я чувствовала, как палец Джека выводит круги на моем затылке с приятным давлением.

Наконец Готтлер закончил словами:

– Награди нас мудростью и поучительными испытаниями, всемогущий и милостивый Господь. Аминь.

– Аминь, – пробормотали мы с Джеком, и подняли головы. Рука Джека соскользнула с меня.

– Не возражаете, если я заговорю первым? – поинтересовался Джек у Готтлера, на что тот кивнул.

Джек посмотрел на меня вопросительно.

– Разумеется, – резко ответила я. – Вы, ребята, говорите, а я послушаю.

Спокойным и мягким голосом, Джек заметил Готтлеру:

– Не вижу необходимости говорить в подробностях об этой ситуации, Марк. Я считаю, что мы все знаем, что находится у церкви под крыльцом. И мы не хотим огласки так же, как и вы.

– Приятно слышать, – ответил Готтлер с неоспоримой искренностью.

– Я так понимаю, что мы хотим одного и того же, – продолжил Джек. – Чтобы Тара и Люк устроились, а все будут продолжать заниматься своими собственными делами, как обычно.

– Церковь помогает многим нуждающимся, Джек, – разумно сказал Готтлер. – Мне грустно такое говорить, но есть много женщин, оказавшихся в таком же положении, что и Тара. И мы делаем, что в наших силах. Но если мы поможем Таре больше других, я боюсь, что это привлечет нежелательное внимание к ее положению.

– А как насчет теста на отцовство по решению суда? – натянуто спросила я. – Это ведь тоже привлечет внимание. Ведь так? А как насчет…

– Спокойно, милая, – прошептал Джек. – Марк что-то придумает. Дадим ему шанс.

– Я надеюсь, что так и есть, – возразила я, – потому что оплата содержания Тары в клинике, – только начало. Я хочу трастовый фонд для ребенка, я хочу…

– Мисс Варнер, – заговорил Готтлер, – Я уже решил предложить Таре трудовой договор. – Увидев мою откровенно презрительную гримасу, он многозначительно добавил. – С привилегиями.

– Звучит многообещающе, – сказал Джек, схватив меня за бедро под столом и вдавив меня назад в кресло. – Давай выслушаем его. Продолжайте, Марк… какого рода привилегии? Мы говорим о сделке на дом?

– Это точно входит в сделку, – согласился пастор. – Федеральное законодательство по налогам разрешает церковникам предоставлять церковные дома своим служащим, так что… если Тара у нас работает, то совсем не запрещено для нее получать личную выгоду, – Готтлер многозначительно замолчал. – У церкви есть ранчо в Коливиле, которое включает частную, огороженную воротами, собственность из десятка домов. Каждый из них оснащен бассейном на территории в один акр. Тара и ребенок могут пожить там.

– Сами, – поинтересовалась я. – А о доме, окрестностях и прочих вещах позаботятся?

– Это может стать возможным, – согласился он.

– Надолго? – продолжала настаивать я.

Готтлер замолчал. Явно, что существовали пределы тому, что «Вечная Истина» хотела бы сделать для Тары, несмотря на то, что один из ее главных священнослужителей сделал ей ребенка. Почему я здесь пытаюсь добиться чего-то от Марка Готтлера, когда он должен был уже это предложить?

Должно быть, мои мысли отразились на моем лице, потому что Джек тут же заявил.

– Мы не заинтересованы во временном соглашении, Марк, так как теперь ребенок – постоянная часть жизни Тары. Я считаю, что нам следует подписать обязывающий контракт для уверенности обеих сторон. Мы можем предложить гарантии, что об этом не станет известно СМИ, ребенка не подвергнут генетическому тесту, чтобы определить отцовство…чтобы вам ни нужно было для вашего спокойствия. Но в ответ, Таре необходима будет машина, счет на ежемесячные расходы, медицинская страховка, возможно по 529 статье, позволяющей семьям экономить на колледж для ребенка… – Джек явно показывал, что список длиннее, чем он перечислил.

Готтлер заметил, что должен прояснить это с советом директоров, на что Джек улыбнулся и сказал, что не может представить, чтобы у Готтлера были с этим какие-то проблемы, и следующие несколько минут я молча слушала. Слегка ошарашенная и одновременно испытывая некоторое отвращение. Они пришли к решению, что обе стороны дадут своим юристам возможность разработать детали.

– … позвольте мне подумать над этим какое-то время, – Готтлер ответил Джеку. – Вы вывалили это на меня без предупреждения.

– Мы вывалили это на вас? – горько повторила я в неверии. – У вас было девять месяцев, чтобы подумать об этом. До вас дошло только сейчас, что вы обязаны что-то сделать для Люка?

– Люк, – сказал Готтлер, выглядя странно озабоченным. – Его так зовут? – Он моргнул несколько раз. – Разумеется.

– Почему «разумеется»? – потребовала я ответа, но он только невесело улыбнулся и покачал головой.

Джек заставил меня встать рядом с ним.

– Мы теперь оставляем вас, Марк, заниматься своими делами. Но давайте не забывать об этой программе. И я бы хотел узнать новости, как только вы поговорите с тем советом директоров, про который вы упомянули.

– Разумеется, Джек.

Готтлер вывел нас из конференц-зала, мимо двойных дверей, колон, и портретов. И табличек. Я читала то, что было написано на табличках, мимо которых мы проходили, и мое внимание привлекла громадная известковая арка над черными дверьми из орехового дерева и закаленного стекла. На камне было выгравировано: ВМЕСТЕ С ГОСПОДОМ НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО, ЛУКА 1:37

– Куда ведет эта дверь? – спросила я.

– Вообще-то, в мой кабинет, – с другой стороны к дверям приближался мужчина. Он остановился и повернулся, улыбаясь нам.

– Пастор Кардифф, – быстро сказал Готтлер. – Это Джек Тревис и мисс Элла Варнер.

Ной Кардифф пожал руку Джека.

– Рад вас видеть, мистер Тревис. Я недавно встречался с вашим отцом.

Джек улыбнулся.

– Надеюсь, что он был не в плохом настроении.

– Вовсе нет. Он удивительный джентльмен. Старой школы. Я пытался уговорить его посетить одну из служб, но он заверил меня, что еще не покончил с грехами, и даст мне знать, когда это произойдет, – тихо рассмеявшись, Кардифф повернулся ко мне.

Он был ослепительным. Крупный мужчина, хоть и не такой высокий, как Джек, и более стройный. Джек выглядел и двигался, как атлет, Ной Кардифф обладал грацией танцора. Было захватывающе видеть их рядом: Джека, с его сексуальной, земной привлекательностью, и Кардиффа, рафинированного и просто обворожительного. Цвет лица пастора был светлым, такого рода, который легко краснеет, его нос был тонким и выдающимся. Его улыбка была ангельской и слегка печальной, улыбка смертного мужчины, который слишком хорошо осознает бренность человека. И его глаза были того самого, святого, доброго, светло-голубого цвета, что в какой-то мере его взгляд заставлял тебя чувствовать себя избранным.

Когда он подошел достаточно близко, чтобы пожать мне руку, я уловила ароматы лаванды и янтаря.

– Мисс Варнер. Добро пожаловать в наше здание для богослужений. Я надеюсь, что ваша встреча с пастором Готтлером прошла удачно. Варнер… разве у нас не было секретарши…?

– Да, ее сестра Тара помогала нам время от времени.

– Я надеюсь, что она в порядке, – сказал мне Кардифф. – Пожалуйста, передайте ей привет.

Я неуверенно кивнула.

Кардифф смотрел мне в глаза на мгновение и, казалось, что он читает мои мысли.

– Мы будем молиться за нее, – прошептал он. Элегантной рукой он указал на надпись над дверями. – Мой любимый стих от любимейшего апостола. Это правда, знаете ли. Нет ничего невозможного для Господа.

– Почему Лука ваш любимый апостол? – поинтересовалась я.

– Среди прочего, Лука – единственный апостол, который проводит параллели от Доброго Самаритянина до Блудного сына, – улыбаясь, ответил Кардифф. – И он верный сторонник роли женщин в жизни Христа. Почему бы вам не посетить одну из наших служб, мисс Варнер? И приводите с собой вашего друга, Джека.