"Паладины звездной империи. Ч. 1 - Оковы для медведя" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Глава четвертая Еще одна проверка славийских крейсеров

Славийский отряд, прибывший к точке рандеву на двое с половиной суток раньше, состоял из семи лёгких крейсеров. Четыре были крейсерами типа "Варяг", то есть атакующими лёгкими крейсерами, а три, типа "Слава" — крейсерами оборонительного назначения, по сути летающими космическими фортами. Они имели в плане треугольную форму и были похожи на наконечник копья без тулеи, в которую вставляется древко, с ровно обрезанной кормой. Крейсеры типа "Слава", головной корабль этой серии как раз и должны были попытаться уничтожить ардийцы, кроме артиллерийского, не имели больше никакого другого вооружения. Длиной в полтора километра и шириной в километр у кормы, они представляли из себя почти боевой спутник, только на тех были установлены пусковые установки тяжелых ракет, а электромагнитные пушки были всего лишь дополнением. Все семь крейсеров были современными боевыми звездолётами, обладавшими большой скоростью и автономностью полёта пять лет.

Из всех семи только крейсер "Слава" был изготовлен и максимера "М 2", все остальные имели корпуса "М 4", а один и вовсе "М 5". После этого испытания на прочность крейсер "Слава" должен был встать на модернизацию, чтобы повысить класс брони до "М 4", которая мало чем отличалась от "М 5". Экипаж крейсера под командованием космос-капитана первого ранга Игоря Туманова, составлял две тысячи восемьсот сорок три человека, тысячу шестьсот сорок многофункциональных роботов и три суперкомпьютера-искина. Один отвечал за полёт, второй за живучесть, а третий за меткую стрельбу из электромагнитных пушек всех калибров, которых крейсере нёс три вида — пушки малого калибра в триста миллиметров, среднего — тысяча двести пятьдесят, и главного, тысяча семьсот пятьдесят миллиметров.

Сто восемь электромагнитных пушек главного калибра, по три в девяти башнях, расположенные на четырёх гранях хищно выглядевшего клиновидного корпуса в последней его четверти. Четыреста пушек среднего калибра, по пять в каждой из двадцати башен, расположенные на четырех гранях перед ними в следующих двух четвертях корпуса и шестьсот пушек в ста орудийных башнях, выдвигающихся из граней корпуса. Всего тысяча сто восемь электромагнитных пушек, в боевом положении превращающих корпус крейсера в огромного ежа, а к ним оружие последнего удара, огромная кинетическая торпеда, представляющая из себя последнюю четверть корпуса крейсера, его острую носовую часть. Она имела в длину триста семьдесят пять метров, двадцать нереактивных двигателей, способных разогнать её до скорости в ноль девяносто пять световой за три с половиной минуты, и безупречную систему наведения. Эта махина могла убить насмерть даже такую космическую громадину, как славийский транспортный звездолёт и его ничто не спасло бы.

Сополимер тугоплавких карбидов, называемый для простоты "Максимер-2", вовсе не был таким уж слабым и хилым конструкционным материалом, от которого следовало немедленно избавиться. Температура его плавления была пять тысяч двести градусов, а прочность во много раз превышала самые прочные сплавы, созданные учёными Ардии. Просто следующие поколения сополимеров были всё же прочнее и что самое главное, легче и дешевле. Поэтому "М-2" было куда выгоднее продать, чем использовать для строительства своих космических кораблей. Более богатого покупателя, чем Ардия, было не найти. Вот потому-то и было решено устроить это военно-космическое шоу. Правда, для того, чтобы ардийский космофлот не смог уничтожить крейсер "Слава", на его борту должны были остаться две трети роботов из дивизиона живучести и один искин. Они были готовы пожертвовать своей "жизнью" без колебаний, но это не устроило экипаж крейсера и он решительно заявил Верховному главнокомандующему свой протест и сказал, что останется на борту вместе с роботами.

В принципе в этом не было какой-то очень уж большой опасности для жизни людей. Кроме нервотрёпки космолётчикам ничто не грозило. Максимер два это максимер два, но настоящей защитой любого славийского звездолёта всё же были его силовые экраны, а это как раз слаженная работа искина, людей и роботов дивизиона живучести. В конце концов они уже проходили через такие испытания как на полигоне любовианской космоверфи, так и в открытом космосе. Поэтому Максим не стал никого гнать с крейсера в шею и лишь приказал экипажу в случае реальной опасности предпринять все усилия к спасению в первую очередь своей жизни. Космос-адмирал Невский пообещал ему, что всё пройдёт хорошо, хотя и сожалел, что у Игоря Туманова такая сплочённая команда, что никто не захотел покинуть свой боевой корабль, который вот уже шесть лет, как прикрывал вместе с четырьмя другими артиллерийскими крейсерами Славию с севера. Югом считалось направление на центр галактики.

Крейсеру было приказано сняться с боевого дежурства ещё пять месяцев назад и полностью "протянуть" корабль, заменив на нём каждую деталь, узел или механизм, которые только могли вызвать намёк на сомнение. У экипажа этот приказ вызвал бурю негодования. Крейсер и без того был в идеальном техническом состоянии и мог в любую секунду вступить в бой. Экипаж "Славы" состоял из жителей Белоруссии и потому они прозвали его космической "Брестской крепостью", хотя через год в свой первый полёт должен был отправиться новый, укороченный до пяти километров, линкор "Брест". Космолётчики "Славы" говорили: — "Так это же будет сам город, а мы "Брестская крепость". Боевое дежурство крейсер "Слава" нёс вместе с такими крейсерами, как "Эллада", "Великая Сербия", "Британия" и "Рим", а их ближним тылом были два "домашних" суперлайнера "Ницца" и "Белград", на борту которых жили и воспитывали детей их жены. Это были настоящие космические сады Семирамиды, которым только по причине наличия роскошных оранжерей не было суждено летать в подпространстве, хотя они и были полноценными звездолётами.

Космос-капитан первого ранга Игорь Туманов был кадровым флотским офицером, служил на Балтийском флоте и хотя жил в Калининграде, отданном Европе, родился в Минске, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. На флоте он дослужился до звания капитана второго ранга, командовал сторожевиком "Неустрашимым". Раньше у него в подчинении был экипаж, состоящий из двухсот десяти моряков, а теперь, вместе с роботами — почти четыре с половиной тысячи. Когда-то на его сторожевом корабле имелась в наличие всего одна артиллерийская установка "АК-100", теперь же его новый космический крейсер мог открыть огонь по врагу из более, чем тысячи стволов. Самой же большой гордостью Игоря Валерьевича Туманова являлся экипаж крейсера, полностью состоящий из белорусов, русских, украинцев и представителей других национальностей, родившихся и выросших в Белоруссии. Поэтому на всех четырёх гранях крейсера "Слава" красовался герб — белый рыцарь с голубым щитом, скачущий на белом коне на красном фоне — знаменитый символ — "Погоня".

После "протяжки" крейсер полтора месяца стоял на суточной орбите Славии точно над Минском. Экипаж спустился на поверхность и отцы показывали свои детям большую звезду, неподвижно замершую на небосклоне. Даже самые маленькие знали, что эта звезда на самом деле является огромным космическим кораблём, но почему-то считается лёгким крейсером. Дети постарше знали папин, а иногда папин и мамин крейсер, как свои пять пальцев и все мечтали служить на нём, хотя он не был резиновым. В течение всех четырёх месяцев все офицеры славийского военного космофлота бомбардировали его командующего рапортами с просьбами о переводе на "Славу". Они прекрасно знали, что этого не произойдёт, но тем не менее считали своим долгом хотя бы заявить о том, что готовы выполнить любой приказ Чкалова. Потом был приказ срочно отправиться вместе с отрядом лёгких крейсеров за Богатырскую Засеку.

Месячный переход мог быть сокращён всего до восемнадцати дней, но адмирал Невский решил, что обогнать ардийцев следует всего на двое суток. Нечего показывать истинные возможности славийского космофлота кому ни попадя. Вскоре "приковылял" ардийский отряд и все ахнули. Ардийцы тоже пригнали всего семь вымпелов, но это были четыре линкора длиной в четыре с лишним километра и три тяжелых крейсера лишь на треть короче. Все ардийские боевые корабли были ракетно-пушечные и ракеты у них были не слабые, с боеголовками в пять мегатонн. На тяжелый крейсер "Нортурид" немедленно отправилась специальная комиссия славийского космофлота, которой было приказано убедиться в том, что на нём случайно не забыли никого. Убедившись, что все в полном порядке, адмирал Невский всё же предложил своему коллеге, адмиралу Левейдару Дарен Таниру всё же забрать с крейсера мебель и все прочие ценности, но тот, изумлённо вытаращив глаза, с удивлением сказал:

— Адмирал, я не собираюсь тащит весь этот хлам домой. Мы сняли с борта "Нортурида" все термоядерные ракеты и если вам удастся спалить его, то лично я буду только счастлив. У этого крейсера несчастливая судьба. Вы мне не поверите, это проклятое корыто стоит в строю всего каких-то паршивых семьдесят лет, но горело уже сто восемьдесят один раз и как всегда без видимых на то причин. Загнать кого-то на его борт, было для меня самой большой проблемой и если "Нортурид" действительно сгорит окончательно, во что я не верю, у него слишком мощная силовая защита, то весь военный космофлот Ардии только вздохнёт с облегчением. Как вы намерены это сделать, Борис? С ближней или с дальней дистанции?

Космос-адмирал Невский улыбнулся:

— Лёгкая мишень мне не нужна, Левейдар. Давайте сделаем так, вы прибудете со всеми своими командирами и старшими офицерами на борт "Оливера Кромвеля", мы хорошенько посидим за одним столом, как следует выпьем за встречу, а завтра, на свежую голову определимся. Вы выберете один из моих крейсеров, тот улетит, скажем, за десять световых лет и оттуда произведёт пуск. Мои парни доложили мне, что ваши офицеры смогут управлять крейсером дистанционно. Вот мы и посмотрим, сможет ли наша тяжелая ракета найти его, обойти все оборонительные рубежи и спалить. Пойдёт?

— Великолепно, Борис! — радостно воскликнул ардиец — Мои парни постараются не допустить этого. Тогда вы расстреляете его второй ракетой в упор, но защитный экран будет выведен на полную мощность, а они на крейсерах типа "Эскулетейр", чудовищно мощные, ещё в пяти километрах сожгут всё, что угодно.

Через два часа в огромной офицерской кают-компании крейсера "Оливер Кромвель" началась самая обычная пьянка. В пределах этого зала не пили одни только роботы-стюарды. Командир "Нортурида", крейсер-адмирал Лиуран Тарван Колд, уже изрядно выпивший, чуть ли не со слезами на глазах жаловался:

— Самым кошмарным, господа, бы сто пятьдесят шестой пожар на борту этого самовозгорающегося гроба. Мы пригнали его на космоверфь, чтобы устранить повреждения, нанесенные предыдущим пожаром. И что же вы думаете? На этот раз загорелось то, что вообще не имеет права гореть — центр управления всей системой пожаротушения. А ведь это был третий год моего командования этим злосчастным крейсером. Адмирал Танир двенадцать лет назад лично попросил меня стать командиром этого сарая, набитого промасленной ветошью, и я держался из последних сил. Странно, но мне даже жалко, что бедняга "Нортурид" завтра загорится в последний раз. Надеюсь, что он сгорит дотла и никому в голову не придёт его восстанавливать. После его гибели больше ни один боевой корабль, даже космобот, не будет носить такого имени потому, что оно приносит одни несчастья.

Его успокаивали командиры славийских крейсеров:

— Не волнуйся, Лиуран, после того, как "Булава" врежется "Нортуриду" в борт, проломит его и взорвётся, всё, что от него останется, вы сможете отвезти домой в грузовом отсеке любого из ваших крейсеров. Вам же захочется узнать, как изменяется структура металла при термоядерных взрывах такой колоссальной силы. Относительно радиоактивного загрязнения можете не беспокоиться, наши термоядерные боеголовки сверхчистые.

Небрежно махнув рукой, крейсер-адмирал сказал:

— Радиация это пустяки, господа, мы умеем бороться с любым радиоактивным загрязнением. Меня сейчас огорчает только одно, когда бои боевые товарищи будут уничтожать ваш крейсер, я буду на боевом посту линкора "Меганатр" всего лишь зрителем. Поверьте, вот от него точно ничего не останется. На "Меганатре" стоят новые, импульсные плазменные турбопушки, которые стреляют втрое более плотными и горячими сгустками плазмы, которые к тому же ещё и излучают при контакте с силовым полем мощный ЭМ-импульс.

Славийские офицеры с тревогой посмотрели на Игоря Туманова, а тот возмущённо выкрикнул:

— Ну, и чего вы на меня так смотрите? Вас что, не учили отражать ЭМ-атаки противника? Ерунда всё это, парни. Плазма это вам не снаряд массой в три с половиной тысячи тонн, который летит со скоростью сто пятьдесят тысяч километров в час. Но мы и их умудряемся отбивать зонтиком так, что они чуть ли не в обратном направлении летят. Всё это мелочи жизни, парни, лично я в свой крейсер верю точно так же, как и в Чкалова, дай им Бог обоим пятьсот лет жизни.

Кто-то из славийцев громко сказал:

— Игорёк, после модернизации твой крейсер будет служить Славии ещё добрых полторы тысячи лет, а вот нашему Чкалову столько прожить не суждено. Господа офицеры, предлагаю выпить за то, чтобы наш Чкалов прожил ещё пятьсот лет. Пьём стоя, господа офицеры.

Ардийцы сразу поняли, что славийцы хотят выпить за долгие лета своего президента и тоже встали. В то, что Максим Первенцев, которого почему-то называли Чкаловым, как и один из гигантских славийских линкоров, им ещё верилось, а вот в том, что боевые звездолёты способны служить полторы тысячи лет, сомневались. В ардийском военном космофлоте, как и в славийском, женщины несли службу наравне с мужчинами и между ними не было никаких гендерных различий. Точно так дело обстояло и на славийских крейсерах, вот только ардийцев поражало то, что все славийцы были настоящими великанами, а славийки были им под стать. Высокие, стройные, со спортивными фигурами, они явно обладали большой физической силой, но отношение к ним всё же было несколько иным. Как только какая-то славийка вставала, все офицеры также немедленно вставали, даже командующий космофлотом Славии. Стоило только славийке заговорить, как все офицеры моментально замолкали.

Ардийцы нашли на английском крейсере очень много интересного для себя, но более всего были поражены тем, что англичане, оказывается, это совсем другой народ, нежели русские, французы с крейсера "Людовик XIV" — третий, немцы с "Барбароссы" четвёртый, шотландцы с артиллерийского крейсера "Абердин", пятый, белорусы со "Славы" шестой и только ракетно-артиллерийский крейсер "Очаков" можно называть русским, но почти половина членов экипажа на нём были армяне. Их хотя и сидело в кают-компании всего пятьдесят человек, перекричать было просто невозможно, но и они мгновенно умолкали, как только одна из женщин, причём неважно, славийка или ардийка, начинала говорить. Про них со смехом говорили, что они способны заглушить даже колокола громкого боя. Одно можно было сказать смело, славийцы покорили гостеприимством и какой-то своей особой душевностью ардийских космолётчиков, а ещё они были невероятно щедры и каждый ардиец, прилетевший к месту неизбежной гибели двух крейсеров, получил в подарок драгоценное деревце весом от тридцати до сорока килограммов.

На следующий день, ближе к обеду по ардианскому времени, командующий славийским космофлотом, командиры кораблей и старшие офицеры прибыли на борт линкора "Меганатр". В конечном итоге космос-адмирал Танир остановил свой выбор на крейсере "Оливер Кромвель". Его командир, космос-капитан второго ранга Лестер Рочестер вежливо поблагодарил его за оказанную честь и удалился вместе со своими офицерами. Условия стрельбы были таковы, невезучий крейсер "Нортурид" во время ракетной атаки будет маневрировать в сфере радиусом пять миллионов километров, пытаясь сбить тяжелую славийскую ракету "Булава" из всего имеющегося на борту оружия, включая термоядерные антиракеты. Времени для выхода на исходную позицию у "Оливера Кромвеля" было восемнадцать часов и ещё час на поиск цели, лежащей в дрейфе. Славийцев пригласили в кают-компанию, но на этот раз из спиртного на столах было только лёгкое вино. Заночевали они на "Меганатре".

Ранним утром следующего дня все собрались в огромной рубке наблюдения. Оба отряда кораблей находились от обречённого крейсера на расстоянии в двенадцать миллионов километров. Ардийцы могли видеть свой крейсер только потому, что тот имел специальную подсветку, которую брали только их гиперсканеры. Славийские крейсера видели его по совсем другой причине. Их гиперсканеры были лучше, а поскольку ардийские офицеры находились в рубках славийских кораблей, то смогли это понять сразу же. Прошло всего семь минут, как на "Кромвеле" обнаружили цель и произвели запуск ракеты, о чём космос-адмирал Танир узнал глядя на картинку, передаваемую со славийского крейсера с английским экипажем. Сами ардийцы так его и не увидели. Ракету они тоже не увидели. Потянулись долгие часы ожидания и когда через пять с половиной часов ракета "Булава" вышла из подпространства и помчалась, набирая скорость, ардийцы снова её поначалу не увидели, но за три минуты до взрыва сумели, наконец, обнаружить её лишь потому, что внешний корпус ракеты рассыпался на четыре с половиной тысячи ярких мишеней.

Все они летели к крейсеру "Нортурид" огромным облаком и только одна из целей была смертельно опасной. Закладывая головокружительные виражи и рыская из стороны в сторону, ардийский крейсер открыл ураганный противоракетный огонь, сжигая цели сотнями, пока не осталась одна, совершенно невосприимчивая к потокам плазмы. Совершая ещё более головокружительные манёвры на всё возрастающей скорости, она врезалась в защитный экран, прошила его, сжигая об него свою антисиловую защиту, и, в заключительной фазе полёта, пробила корпус и влетела внутрь. Только после этого произошел взрыв термоядерной боеголовки и в космосе вспыхнула огромная, так как её наблюдали с небольшого расстояния, звезда. Когда светящийся шар погас, стало видно, что от крейсера "Нортурид" если что и осталось, то могло поместиться небольшую корзину. Крейсер-адмирал Лиуран Тарван Колд в сердцах топнул ногой:

— Господа, говорил же я вам, что это недоразумение изготовлено из какого-то особого сорта стали, которую следовало бы использовать в качестве пирофора, а не корабельной брони. Полюбуйтесь, от него ничего не осталось. Нет, это просто какая-то насмешка. Мой адмирал, пока вы не подгоните мне точно такой же крейсер, как "Оливер Кромвель", я в космос ни шагу. Я хочу сражаться за свободу Маураны и побеждать, а не сгореть бесславно от попадания всего одной ракеты, подобной тяжелой славийской ракете "Булава".

Наступила очередь крейсера "Слава". План атаки против него был таков: — крейсеру дают точно такое же свободное пространство для манёвра, как и "Нортуриду", разрешая использовать все противоракетные и противоплазменные средства, кроме одного, он не может вести ответный огонь на поражение из орудий главного калибра. Минимальная дистанция огня была определена в пять миллионов километров, которая для плазменных турбопушек считалась даже менее, чем средней, и чуть ли не самой эффективной, но об этом на "Славе" знали и так. На подготовку давалось шестнадцать часов, чтобы завтра в десять утра начать игру в огненные пятнашки. Едва только все офицеры, в славийском космофлоте не было рядовых космолётчиков и даже все роботы имели звание мичмана, космос-капитан первого ранга Туманов обратился к своим подчинённым с такими словами:

— Друзья мои, если у кого-то есть дурные предчувствия, прошу того покинуть корабль. Трусами вас никто считать не станет.

Капитан-инженер второго ранга Марина Туманова с угрозой в голосе немедленно сказала:

— Командир, у меня есть такое предчувствие, что тебе сейчас таких фитюлин навставляют, что ты и сам тому удивишься.

— Всё ясно, — кивнул командир крейсера, — тогда всем ужинать и спать, а после завтрака сразу вступим в бой.

Из строя вышел вперёд единственный член экипажа, который не был гражданином Белоруссии, штурман-стажер, космос-лейтенант Алексей Новиков, который попросил:

— Игорь Валерьевич, разрешите мне временно перейти из навигационной рубки в дивизион живучести.

— Алёша, но ты же не ремонтник, а штурман.

— Игорь Валерьевич, на "Крузенштерне" все космолётчики могут нести вахту где угодно. Просто я мощный телепортист и если вдруг того потребуют обстоятельства, смогу наложить пластырь на корпус. Поймите, огонь будет очень серьёзный.

Капитан Туманов кивнул:

— Хорошо, лейтенант, Марина Евгеньевна определит тебя в одно из подразделений дивизиона живучести. На его плечи ляжет самая главная работа, но наша "Брестская крепость" выдержит всё.

В десять утра взоры всех славийских космолётчиков были прикованы к трёхмерным экранам. В центре сферы диаметром в пять миллионов километров, очерченной желтой линией, сверкал серебром гранёный наконечник копья. Красным цветом была очерчена граница открытия огня, возле которой сгрудились четыре линкора и два тяжелых крейсера военного космофлота Ардии. Система оптической маскировки была отключена на всех боевых звездолётах, а ардийцы ещё и сняли защитные экраны. Зато защитное поле крейсера "Слава" было выведено на максимальную мощность и потому голубовато светилось. Ровно в десять ноль-ноль ардийцы открыли огонь из всех плазменных турбопушек главного калибра.

Крейсер "Слава" ощетинился пушками малого и среднего калибра. Он моментально завертелся, словно веретено и сделал ответный залп из сорока пушек. Снаряды вылетели из стволов электромагнитных пушек с разной скоростью, причём невысокой, отчего полетели вперёд, разлетаясь конусом, точно выдерживая дистанцию и через пару секунд взорвались, образовав на расстоянии в двадцать километров зонтик — выносной защитный силовой экран. Расчёт был предельно точен. Огненный смерч был отбит зонтиком и полетел в обратную сторону. Хорошо, что не точно в ардийские звездолёты и те сразу же включили свои защитные экраны. Зонтик, состоящий из восьми сотен силовых генераторов, устояла и "Брестская крепость" стояла за ней, как за щитом диаметром в пятнадцать километров. Более того, этот щит перемещался, словно зонтик.

Ардийцы, поняв, что стрелять по нему нужно очень осторожно, принялись, стреляя из турбопушек, маневрировать. Зонтик же словно стал частью корабля и ловко отбивал все заряды плазмы в течение целых четырёх часов. Ему даже не были страшны взрывы термоядерных ракет мощностью в пять мегатонн, которые к тому же с невероятной меткостью расстреливали из пушек малого калибра. Запас снарядов на крейсере был огромным, из-за чего в нём было довольно тесно. Все космолётчики, облачённые в тяжелые боескафандры, заняли места на боевых постах. Некоторые работали, некоторые сидели неподалёку в точно таких же боевых креслах и отдыхали. Пока что всё шло даже лучше, чем они себе это представляли. Обстановка обострилась, когда зонтик, наконец, был уничтожен.

Обрадовавшись, ардийские канониры, которые имели приказ вести огонь по готовности, немедленно увеличили его плотность втрое, надеясь покончить с крейсером "Слава" одним ударом. Игорь Туманов моментально убрал орудийный башни в корпус и крейсер, встав остриём к огненному смерчу, завертелся ещё быстрее. Плазма, отбитая силовыми экранами, разлетелась во все стороны гигантским огненным гало, но примерно половина, обогнув корпус, умчалась в космос всё расширяющимся конусом. На борту обороняющегося крейсера послышался громкий смех и возгласы:

— Врёшь! Этим нас не взять!

На борту "Славы" произошла смена вахты и отработавшие своё космолётчики, наскоро перекусив, уснули. На борту крейсера стояла почти полная тишина. Все космолётчики общались между собой либо телепатически, либо по пси-связи, то есть тоже практически телепатически. Аналитики крейсера вместе с главным искином-тактиком просчитывали каждый следующий шаг противника, а телепаты, обладавшие способностью к "дальнобойному" сканированию, читали мысли его штаба. Это оказывало весьма существенную помощь. Поскольку огонь вели компьютеры, они, даже будучи мощными телекинетиками не могли сбивать прицел. Зато крейсер стремительно маневрировал и потому, щадя силовые экраны, молниеносно уходил из-под огня. Штаб космос-адмирала Левейдара Дарен Танира анализировал каждую уловку славийцев и искал наиболее эффективные способы поражения. К исходу четвёртых суток, когда было сожжено уже три зонтика славийского крейсера и израсходована половина ракет с термоядерными боеголовками, они нашли таки способ, как увеличить эффективность огня.

Для этого нужно было произвести пуск сразу трёх термоядерных ракет с таким расчётом, чтобы те взорвались в пятидесяти километрах перед ним, после чего ударить в огненную сферу турбоплазмой. В таком случае огненному копью удавалось пробить внешний силовой экран. Разбившись на три пары, ардийцы стали вести огонь именно таким образом. Обстановка на "Славе" сразу же осложнилась. Вот теперь на борту крейсера стало шумно. Это ревели генераторы силового поля, выходя на запредельную мощность, но никто не глох, так как уши космолётчиков надёжно защищали шлемы тяжелых боескафандров. Наконец-то случилось то, от чего никто не был застрахован. Одно турбокопьё, усиленное линзой термоядерного взрыва, пробило защитный экран и выжгло в борту как раз в поясе между тяжелыми и средними орудиями проплешину диаметром в два с половиной метра и глубиной в двенадцать сантиметров. Всеобщая мать экипажа крейсера "Слава", командир дивизиона живучести, приказала:

— Бригада ремонтников, срочно усилить широкий пояс борта номер три по максимуму. Второе попадание мы выдержим, а третье может стать смертельным. Пошевеливайтесь, мальчики!

Тотчас послышался крик космос-лейтенанта Новикова:

— Командир, я беру четырёх роботов, пластырь и иду наружу. Ставить усиление внутри — это мёртвому припарка. Нас если что и спасёт, то только пластырь снаружи.

— Алёша, ты сгоришь! Это же два часа работы, — крикнул командир крейсера — Марина, придумай что-нибудь другое.

— Игорь, я могу залить отсек шестнадцать-двадцать четыре полимером и заморозить его гелием, но тогда мы потеряем восемь генераторов силового поля, а это огромная дыра в обороне крейсера.

Космос-лейтенант Новиков вместе с четырьмя роботами наружного ремонта уже находился в отсеке шестнадцать-двадцать четыре. Все вместе они стояли на максимеровой плите толщиной в полметра и привязывались к ней мощными фалами. Когда всё было готово, Алексей размашисто перекрестился и приказал:

— Командир, закрой меня корпусом и не вертись, лучше прикрой крейсер зонтиком. Через полчаса я вернусь вместе с нашими железными парнями. Ты только не подпускай к нам ракеты, чтобы нас не сожгло световым потоком, а всё остальное это мелочи жизни.

— С Богом, Алёша, от ракет я закрою тебя вторым зонтиком.

Из-за того, что крейсер "Слава" выставил сразу два зонтика, один спереди, а второй сбоку и перестал вращаться вокруг своей оси, в штабе космос-адмирала Танира восприняли, как сигнал о какой-то аварии на борту крейсера и открыли по нему шквальный огонь ракетами и турбоплазмой. В ответ заговорили уже тяжелые пушки, которые выстреливали огромные скалярные снаряды на перехват ракет, летящих группами по пять, семь штук. ЭМ-импульс сжигал их электронику, а осколки корпусов наносили ракетам повреждения и сбивали их с курса. Лишь некоторые успевали взрываться, но слишком далеко от крейсера, примерно в сотне километров. Тем не менее этого хватало, чтобы доставлять Алексею Новикову, парню даже выше ростом, чем его отец, много неприятностей. Он уже трижды колол себе карингфорс, чтобы не справиться с довольно внушительными дозами радиации. Роботы, прекрасно зная, как хрупок человек, работали втрое быстрее, приваривая пластырь к корпусу, но в то же время делали всё очень качественно, ведь атаки не прекращались.

Через двадцать три минуты космос-лейтенант телепортировался вместе с теми частями роботов, в которых находился их мозг, внутрь крейсера и тут же потерял сознание. По сути он был почти при смерти и его тотчас внесли в медицинский отсек, где уже была подготовлена "бочка", возле которой стояло шестеро целителей. Только это и спасло жизнь Алексею Новикову. Он пришел в сознание через полтора часа и сразу же принялся помогать целителям. Оборона "Брестской крепости" тем временем продолжалась. Вовремя поставленный пластырь восстановил целостность корпуса и крейсеру уже ничто не угрожало. Артиллеристы, которым было стыдно за пропущенный удар, яростно расстреливали все термоядерные ракеты и к исходу седьмых суток они у ардийцев закончились. Космос-адмирал Танир, который всё это время держался на одной боевой химии, прорычал:

— Флаг-адмирал Ревейрлар, приказываю вышвырнуть с борта "Кейставара" всё, что дорого твоим парням, переключить крейсер на режим внешнего управления, превратить носовую часть в монолит и сматываться с него, если вы не хотите погибнуть вместе с этим неумирающим славийским крейсером. Дьявол, таким количеством плазмы и термоядерных ракет, я мог бы уничтожить целую планету, а с этим упрямым крейсером справиться не могу. Поэтому остаётся последнее средство — идти на таран.

— Слушаюсь, мой адмирал, — ответил флаг-адмирал Ревейрлар и проворчал, — мы возьмём с собой только подарки славийцев и дьявол меня побери, Леви, но если ты когда-нибудь прикажешь мне атаковать славийский корабль, я лучше выстрелю себе в голову из бластера, чем сделаю это. Как только славийцы дадут нам такие же прочные корабли, как их крейсер "Слава", то никакой угрозы извне Маурана может никогда не бояться. Через полчаса "Кейставар" будет готов к тарану.

Командир крейсера "Слава", услышав это, приказал"

— Василий Петрович, голубчик, приготовься нанести по крейсеру "Кейставар" огонь из орудий главного калибра. Ардийцы, похоже, настроены очень серьёзно и нам, прежде чем пускать в ход таранный клин, нужно будет расколотить им всю носовую часть крейсера. Марина Евгеньевна, будь готова и ты. Как только таран пойдёт вперёд, заморозь полимер в носовой переборке живучести.

Ардийские линкоры и крейсеры продолжали вести шквальный огонь из турбопушек, но к нему уже привыкли. Крейсер "Слава" снова вертелся, как веретено, и постоянно встречал потоки плазмы развернувшись к ним носом. А ещё он постоянно маневрировал. На боевую вахту заступила очередная смена космолётчиков, но на этот раз сменившиеся с вахты славийцы даже не стали ни есть, ни пить. Вскоре с борта "Кейставара" вылетело почти полторы сотни больших спасательных космоботов. Ардийцы брали с собой только небольшие вещмешки с самыми дорогими вещами и деревца из драгоценных металлов, подаренные им в честь встречи славийцами. Через полчаса тяжелый крейсер "Кейставар" вышел из строя и, заложив широкий вираж, нацелился на крейсер "Слава" и помчался вперёд со всё увеличивающейся скоростью. Славийский крейсер встретил его шквальным огнём из всех тяжелых и средних орудий. Сначала был уничтожен носовой защитный экран, после чего огромные снаряды стали разбивать превращённую в монолит носовую часть крейсера, похожую на кулак.

Чудовищной силы взрывы сотрясали крейсер, но он продолжал лететь вперёд. Ардийцы строили на диво прочные и живучие боевые звездолёта. Таранная атака была скоротечной и в начале третей минуты навстречу изрядно изуродованному крейсеру "Кейставар" полетел славийский таранный клин. Столкновение произошло всего пятидесяти тысячах километрах, когда оба куска металла и максимера встретились друг с другом. Вспышка была ничуть не менее яркой, что и при взрыве "Нортурида". Космос-адмирал Танир в ярости закричал:

— Да, что же это такое? Крейсер-адмирал Дефейран, приказываю подготовить к таранной атаке крейсер "Эйгениор"!

Космос-адмирал Невский поспешил возразить:

— Левейдар, а может быть хватит? Хотя ребята на "Славе" и устали, поверь, они вполне могут отражать твои атаки ещё две недели. Боекомплект израсходован всего на треть, но вторую таранную атаку они будут останавливать уже термоядерными снарядами. Они, конечно, не такие мощные, но пять мегатонн это тоже немало. Поверь, будь это настоящий бой в обороне, они уже раздолбали бы весь твой отряд. Поэтому давай заканчивать. Всё, чего вам удалось добиться, это немного подпалить борт моему крейсеру обороны, но лишь потому, что ты, старый чёрт, жутко догадливый. Если стрелять из твоих новых турбопушек через линзу термоядерного взрыва, энергия плазменного пучка увеличивается впятеро. К счастью один парень вышел телепортом на борт вместе с четырьмя роботами, точнее он вынес их туда вместе с пластырем, и они залатали дыру. Правда, лейтенант Новиков чуть не сварился заживо под потоками жесткого излучения, но с ним всё в порядке, через пару часов он выйдет из лазарета.

— Что? — закричал ещё громче ардиец — Прекратить огонь! — после чего потрясённо добавил — Борис, ты старое, злобное чудовище. Как ты посмел послать своих парней и девушек на это задание?

Космос-адмирал Невский устало махнул рукой на экране:

— Левейдар, это же белорусы, самые стойкие люди во всей галактике, а крейсер "Слава" их дом и они не могли допустить, чтобы твои черти его спалили. Ничего, он сейчас отправится на Любовь и там встанет на модернизацию. Зато этот бой дал нам огромное количество таких новых данных, что мы мало того, что сделаем свои крейсера втрое более живучими, так ещё и сконструируем плазменную турбопушку совершенно новой конструкции, под выстрел которой я уже сейчас никому не советую попадать.

Губы космос-адмирала Левейдара Дарен Танира тронула улыбка, он тоже вяло махнул рукой и сказал:

— Борис, я предлагаю хорошо выспаться, после чего мы поговорим. Представь мне списки всех, кто находился на борту крейсера "Слава", вплоть до самого последнего робота, я их всех награжу за мужество и стойкость самыми высокими боевыми наградами военного космофлота Ардии. Сам крейсер, а также лейтенанта Новикова и его роботов, я представлю к высшей награде, "Бриллиантовой Звезде Героя Маураны". Передай мне также списки личного состава крейсера "Оливер Кромвель", его командир и космолётчики получат награды за боевые заслуги. Всё, Борис, я смертельно устал за эту неделю.

Через двое суток между двумя командующими флотами состоялся разговор, в ходе которого Борис Невский спросил:

— Леви, похоже, что твои ребята отправляются в космос вовсе не для того, чтобы завоёвывать что-то для Ардии, а для того, чтобы защищать Маурану, это так или я ошибаюсь?

— Только так и никак по другому, Боря, — простодушно ответил ардиец, — только мы, арши, налтиарцы и ещё кассамцы, а теперь, как я понимаю, вы, славийские военные космолётчики, отправляетесь в Дальний космос именно ради этого. Поэтому я и решил наградить вас, как союзников в грядущей войне с врагами извне. Ардия? Да, это наша Родина, но кроме неё есть ещё и Маурана и она важнее. А Ардия с её президентом мне даже не указчик. Она просто обеспечивает меня всем необходимым для отражении атаки внешнего врага.

Адмирал Невский улыбнулся:

— Леви, ты получишь не только корабли из максимеров новейших марок, но и новые турбопушки, хотя как раз для меня приказ нашего Верховного главнокомандующего высший закон. Сегодня утром у меня состоялся разговор с нашим Чкаловым и он сказал, чтобы я брал тебя в охапку и тащил на Любовь. Там ты увидишь все наши новейшие разработки и хотя военно-политический договор с Ардией вряд ли будет когда-либо подписан, его заключат между собой в полном объёме два космофлота, мой и твой. А ты, как я прочитал это в твоей голове, будешь командовать им даже после своей смерти, оставив после себя своё доверенное лицо и целую кучу директив на все случаи жизни. Представь себе, я намерен поступить точно так же. А ещё всех твоих космолётчиков и космодесантников ждёт самый страшный из всех военных полигонов Славии, расположенный на одном из приполярных островов. Там мы вытряхнем из вас всё то, чем изуродовал ардийцев прогресс, и сделаем такими же титанами, как парни вроде Алёши Новикова. Ты пойдёшь на это?

— Разумеется, Борис, — ответил ардиец, — иначе мои офицеры однажды придут в мою каюту на "Меганатре" и вышвырнут меня не только из неё, но из космофлота. К тому же Гейнуор доложил мне обо всём первому и хотя ему это не очень нравится, сказал, что только так Ардия может остановить своё сползание в каменный век. Жаль, что у него не хватает ума понять, кто вы такие на самом деле, но на Ардии всю политику вершит он, а я всего лишь охраняю покой Маураны. Зато мы, военные космолётчики Ардии, не видим политиков даже в упор, Боря. У нас своя собственная политика, но только в космосе.