ГЛАВА 25

— Дом, милый дом.

Денис, кряхтя, занёс в прихожую чемодан Светы, бухнул его на пол, вздохнул и выразительно глянул на Говорова, который вошёл в квартиру чуть раньше и уже оглядывался, словно позабыл интерьер собственного дома. Или соскучился.

Света вошла в прихожую, держа в руках стопку писем, которую ей вручил консьерж, и посмотрела на мужа и его друга с недоумением.

— Что вы оглядываетесь? Денис, проходи.

Горский с тоской посмотрел на чемодан и потащил его к двери спальни.

— Доброта моя, — бормотал он себе под нос, — никакой пощады от неё.

Андрей проводил его взглядом, но сам прошёл в гостиную, оставив остальные чемоданы у двери. Снял пальто, бросил его на спинку дивана и потянулся.

Он дома. Он в Москве. Наконец-то.

— Андрюш, письма…

— На стол положи, я потом посмотрю.

Он сел в кресло и с удовольствием вытянул ноги. И исподтишка глянул на жену, которая продолжала недовольно оглядывать гостиную. Каждый раз, когда она появлялась "у них дома", принималась что-то менять, улучшать и даже сама с собой согласия не находила. Вот и сейчас в один момент нашла то, что её не устраивало.

А вот Андрея устраивало всё. Для него всё было на своих местах и служило для его удобства. Об остальном Говоров не задумывался, и что-то менять необходимости не видел. Но и жену останавливать не собирался. Пусть поступает, как знает. Пока она занята — он свободен.

Света собиралась пробыть в Москве неделю. Уезжая из Лондона, они с родителями обговаривали свои ближайшие планы, и Андрей отметил, что мама попыталась намекнуть его жене на то, что, возможно, ей не следует так поспешно возвращаться в Париж. Даже у отца поинтересовалась, неужели настолько остра необходимость присутствия Светы во Франции. Тот пожал плечами, а после ударился в пространные рассуждения, попытался вовлечь в это Андрея, но тот лишь усмехался и украдкой наблюдал за тем, как жена нервничает. Не нравился Свете этот разговор. И естественно, у неё нашлось тридцать причин, чтобы вернуться в Париж к определённому дню. Намечался показ новой коллекции в одном из известнейших модных домов, и пропустить это долгожданное событие было никак нельзя.

— Мы должны поддерживать репутацию, — напоследок заявила она. — Мы должны жить в этом мире, вращаться среди этих людей, знать все тонкости… А как это возможно, живя в Москве?

Андрей хмыкнул.

— Предлагаю перевести весь офис в Париж. Вот сотрудники обрадуются!

Они тогда немного повздорили, жена на него обиделась, а Андрей прощения просить не стал.

Говоров привычно протянул руку, даже не привстав с кресла, и нажал на кнопку автоответчика. Под руку тут же попался пульт от телевизора.

Он дома. И с удовольствием остался бы здесь один. В тишине и покое. Это более привычно. За две недели он от жены заметно подустал.

Денис подошёл сзади и навалился на спинку его кресла. Быстро огляделся, заметил, что Света скрылась на кухне, и еле слышно хохотнул.

— Я смотрю, жизнь бьёт ключом?

— Это ты о чём? — не понял Говоров. Покрутил пульт в руке и положил его обратно на журнальный столик.

— По вашим со Светкой лицам складывается такое впечатление, что вы женаты лет двадцать и успели достать друг друга до чёртиков.

— Ты проницателен, друг мой, — кивнул Андрей. — Кажется, нам от этого обоим тошно. Что у нас происходит? — поинтересовался он без паузы.

Денис в первый момент не сообразил, что тему разговора они уже поменяли, задумался, а после заулыбался.

— Ты о работе?

— Мне не нравится твоё выражение лица. Что происходит? — насторожился Андрей.

— Да ничего. Работаем, преумножаем успехи, стремимся в будущее…

— Денис!

— Да ладно, не кричи. Андрей, — вдруг умилился Горский, — а я по тебе скучал. Даже поорать на меня некому, кроме тебя!

Андрей фыркнул, потом поднялся и снова потянулся.

— А ты женись. Проблема сама собой отпадёт.

Света вошла в гостиную и лучезарно улыбнулась.

— Мальчики, заказать ужин? Что вы хотите?

Денис помотал головой.

— Я не останусь, у меня дела.

Света лишь глаза закатила.

— Знаю я твои дела. Андрюш, что ты хочешь?

Он неопределённо махнул рукой.

— Закажи что-нибудь… Мне всё равно.

Света равнодушно улыбнулась и кивнула. Хотела выйти из комнаты, но вновь обернулась.

— Денис, а что с рекламой?

— С какой рекламой?

— Для журнала. Всё сняли?

Андрей невольно нахмурился, когда заметил, как взгляд Горского неожиданно заметался. Но Денис кивнул, даже с улыбкой, правда, чуть нервной.

— Да, сняли.

— А что не так? — не удержался Говоров. Денис глянул на него чуть ли не испуганно, потом пожал плечами.

— Всё так.

Андрей прищурился, недоверчиво глядя на друга. Уж слишком тот нервничал.

— Тогда мне нужны снимки, — деловым тоном проговорила Света. — Я хочу взять их с собой в Париж. Если они получились стоящими, конечно.

— А когда это у нас что-то нестоящее получалось? — обиделся Горский и без лишних слов пошёл к выходу.

— Ты что-то скрываешь, — припечатал его Говоров уже у двери. — Что не так?

— Да всё так! Просто… я снимки у Сазоновой ещё не забрал, — выкрутился он. — Забыл.

Андрей ему не поверил. Интуиция подсказывала, что дело совсем не в том, что Денис "забыл", из-за этого он нервничать бы не стал, наоборот раздухарился бы, просто из чувства противоречия. Но выяснять причины столь странного поведения сейчас было не с руки, и Андрей промолчал и просто закрыл за другом дверь.

Ужин привезли часа через полтора, Говоров за это время успел принять душ и разобрать почту, а Света "летала" по квартире и разговаривала по телефону с подругой. Когда жена проходила мимо него, Андрей неизменно смотрел на неё, прислушивался к её голосу и чувствовал дискомфорт. Это чувство приходило каждый раз, когда они со Светой оказывались вместе в этой квартире. Почему-то именно здесь. За пределами "их дома" он чувствовал себя её мужем. Они были супружеской парой, публичной, счастливой и улыбающейся, даже наедине, в Светиной парижской квартире или в Лондоне, в гостях у его родителей, они были семьёй, а вот здесь не получалось. Может, потому, что в "их доме" Андрей привык быть один? Но ведь это неправильно. Ужасающе неправильно. Света здесь казалась лишним элементом. Она что-то делала, перекладывала с места на место его вещи, меняла мебель, а Андрей втихую раздражался из-за этого. Вмешательство жены в его "холостяцкую" жизнь нервировало.

Он запутывался всё больше.

— Андрюш, иди ужинать. Я на стол накрыла.

Говоров ещё немного бестолково потаращился на текст письма, которое пытался читать, потом кивнул и поднялся. На кухне играла тихая музыка, на столе бутылка вина, а жена в шёлковом халатике и с мягкой улыбкой на губах. Всё с претензией на лёгкий, семейный вечер.

— Налей мне ещё вина, пожалуйста, — попросила Света и улыбнулась. — Я звонила Вике, она сказала, что у нас с тобой все вечера на этой неделе заняты. Стольких людей надо увидеть, со столькими поговорить!..

Андрей поставил бутылку на стол и подложил себе ещё салата.

— А нельзя всё это делать постепенно? Не нравится мне это. Начинается беготня, разговоры сумасшедшие…

Света перегнулась через стол и накрыла ладошкой его руку.

— Не злись. Ты опять злишься. Ну, некогда мне задерживаться, ты же знаешь. Надо всё делать быстро. Ешь, я заказала всё, что ты любишь. Вкусно?

Он не ответил, руку освободил и вытер рот салфеткой.

— Света… — начал Андрей и вдруг замолчал.

Она подняла на него вопросительный взгляд.

— Что?

Говоров вздохнул.

— Тебе не кажется, что мы ведём себя глупо?

Жена нахмурилась.

— Ты о чём?

Он беспомощно развёл руками.

— Да обо всём. Помнишь, как ты мне рассказывала… давно, ещё до свадьбы… как мы с тобой жить будем? Про наш дом, про то, как вечера будем проводить вместе, разговаривать, — он улыбнулся. — Что ты обязательно научишься готовить.

Она отложила вилку.

— А мне казалось, что тебя всё устраивает.

Андрей насмешливо приподнял одну бровь.

— Да?

— Да. Ты прав, я тебе всё это говорила. А ты слушал меня с таким выражением лица, что от тебя бежать хотелось. Андрюш, я тебе дала свободу. Ведь ты боялся потерять именно это. А теперь тебе не хватает каждодневных семейных отношений?

— Ну, если уж мы женаты… — Андрей взял бокал и сделал большой глоток. — Я не знаю, — признался он.

Света нехорошо усмехнулась.

— Вот именно. Ты думаешь, я не знаю, какую жизнь ты ведёшь без меня в Москве? Но я же не устраиваю тебе скандалов.

— Вот это-то и странно…

— Не странно, Андрюш, не странно. Я с самого начала понимала, что нам, а в первую очередь тебе, будет не просто. Но мы справимся. У нас ещё есть время пожить для себя. Вот давай этим временем и воспользуемся.

Он покачал головой.

— Я не понимаю. Я тебя не понимаю! — Говоров поднялся. — Свет, а тебе не кажется, что ты сама заигралась? Я тебе не нужен. Мы с тобой играем в какую-то странную игру, правил которой я не знаю. Я не знаю, зачем мы это делаем и для чего.

— Я тебя люблю.

Андрей с шумом втянул в себя воздух и отвернулся. А она поднялась и подошла к нему. Прислонилась лбом к его плечу.

— Я люблю тебя, — повторила она. — Но ведь в жизни есть ещё кое-что другое. Тоже важное. Ты-то это знаешь лучше меня, — обняла его. — А у нас всё будет хорошо.

— Тогда останься. Останься сейчас. Я обещаю тебе, я сделаю всё, что в моих силах…

Жена отстранилась. И как только она это сделала, он обернулся и внимательно посмотрел на неё.

— Что скажешь?

Света закусила губу, но невесёлая усмешка всё равно была заметна. Андрей сжал руку в кулак.

— Ты же понимаешь, что это ненормально. Так не может продолжаться. Ты хотела замуж, ты хотела семью…

— А ты готов стать семейным человеком? — не поверила она.

— Если ты в это не верила изначально, зачем мы поженились?

— О Боже, Говоров! — Света снова погладила его по плечу. Снисходительно улыбнулась. — Ты сам всё прекрасно знаешь. И помнишь… Твоё показательное выступление в день свадьбы… — она взмахнула рукой. — Ладно, не будем вспоминать, мы же обещали друг другу. Но ты и меня попробуй понять. Ты всегда жил, как ты хотел, Андрей. Всегда. А я жила твоими интересами. Помогала, поддерживала, прощала… а ты не ценил. Но я вышла за тебя замуж, потому что верю — мы с тобой рождены друг для друга. С нами столько всего происходило, мы столько встрясок пережили, но мы же вместе. И всё у нас будет, вот увидишь. Но мне кажется, я заслуживаю немного времени на себя. Я не виновата, что моё время пришло только после нашей свадьбы, что пришёл интерес, моё дело… Я заслуживаю твоего терпения, Андрей. Совсем чуть-чуть. А потом я вернусь, и у нас будет семья… Настоящая. Я… ребёнка тебе рожу и стану самой домашней женой на свете. Клянусь.

Андрей сунул руки в карманы и уставился в пол. Даже пальцами босых ног пошевелил.

— У тебя там кто-то есть?

Она рассмеялась и снова прижалась к нему.

— Ты ревнуешь? Глупый… Хотя мне приятно. Ты меня ревнуешь.

Говоров повёл плечами, словно пытался скинуть её руку.

— Тогда что? Что тебя там держит, я понять не могу.

Она вздохнула как-то странно, мечтательно, а сама вернулась за стол. Андрей обернулся на жену и встретил её улыбку.

— Там же так интересно, Андрюш! Это даже не Москва, это… другая планета, понимаешь? Я столькому научилась за эти месяцы, столько узнала… И как оказалось, я тоже что-то могу. И ко мне даже прислушиваются. А уж видеть логотип "Эстель" на лучших показах, в лучших модных журналах мира… Разве ты не этого хотел? Разве наши родители не об этом мечтали? Я помню, как папа мне об этом говорил…

Андрей не ответил. Отошёл к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. За окном шёл снег. Кружился и мягко падал на землю в свете электрического фонаря.

— Для тебя это важно? — спросил он.

Света помолчала, после ответила:

— Да… важно. Мне нужно ещё совсем немного времени. Ты же знаешь, я тебя люблю, но… Андрей, — растерянно позвала она.

Он выпрямился и потёр холодный лоб.

— Хорошо… раз для тебя это важно. Возвращайся в Париж.

--*--*--*--

— Вот это уже настоящие, взрослые отношения, — одобрительно кивнула Надежда Александровна. — Ксюш, Дима тебе нравится, правда?

Ксения стояла у кухонного окна и смотрела, как отъезжает машина Куприянова.

То, что он завез их с Ваней к её родителям, вышло как-то случайно. Заехал за Ксенией на работу, хотел пригласить её на обед, а она в это время как раз собиралась ехать за сыном в детский сад. Не далее, за полчаса до этого позвонила Алла Витальевна и сообщила, что в саду отключили свет и лучше ребёнка забрать. А впереди ещё больше половины рабочего дня!.. Созвонившись с родителями, Ксения пообещала внука им доставить сама, не хотелось заставлять отца идти по гололёду пешком, для его колена это могло быть опасно. Собиралась вызвать такси, и в этот момент как раз появился Дима. Тут же предложил её маленькую проблему разрешить, а Ксения согласилась без всякого сопротивления. На сопротивление у неё теперь права не было.

У неё был роман. Настоящий, полноценный, со всеми вытекающими.

По крайней мере, так хотелось думать.

Но, во всяком случае, то же самое ей говорили и окружающие. Арина даже открыто позавидовала. А вот теперь мама одобрила её выбор…

Её выбор.

Они не собирались в гости к её родителям, предполагалось, что Дима дождётся её в машине, о чём-то другом даже речи не шло. Ксения привела Ваню, а отец, любитель высматривать её в окно, тут же заинтересовался, кто их привёз. Пришлось выкручиваться, а врать она никогда не умела. И, в конце концов, минут через двадцать Куприянов уже сидел на кухне и ел пельмени.

Он понравился родителям. Папа с увлечением говорил с новым кавалером дочери "за жизнь", а мама с интересом на Ксению поглядывала. Куприянов же вёл себя спокойно, нельзя было сказать, что легко или получал от происходящего большое удовольствие, по крайней мере, этого не показывал. Но был исключительно вежлив и приветлив. Его не тяготила, царившая атмосфера, он вёл с Михаилом Сергеевичем обстоятельную беседу и вежливо улыбался Надежде Александровне.

— Взрослый и обстоятельный мужчина… Думаю, ты сделала правильный выбор. Именно такой тебе и нужен.

Это было первое, что сказала ей мама, как только представилась возможность. Как с этим можно было не согласиться?

Дима был взрослым и уверенным в себе. Рядом с ним было спокойно. На него можно было положиться, расслабиться. Рядом с ним можно было отбросить все беспокоящие мысли и переложить на сильные мужские плечи все свои заботы. Или не перекладывать. Он сам на себя всё переложит, а женщине, которая будет с ним, надлежит лишь наслаждаться лёгкой жизнью… Ксения в последние дни только и думала, что о том — а хочет ли она так жить? Не получится ли в итоге так, что ей и думать будет не нужно. Всё за неё будет решать Дима. А ей самой останется лишь улыбаться в благодарность…

Наверное, о таком мужчине, как Куприянов мечтают все женщины, в ожидании принца. Характер не тяжёлый, добродушный, к своим годам сложившийся и успешный человек, никогда не скучающий, занятый и сосредоточенный на своём деле. Смехом Дима рассказывал о своих недостатках, набирался их приличный список, но говорил и демонстрировал он их так, что Ксении становилось смешно. С ним ей было легко. Даже его ухаживания не вызывали особого смущения, он не делал каких-то широких жестов, ошеломляющих подарков, Дима вообще не старался поразить её воображение. Просто мило ухаживал, дарил приятные мелочи и много времени уделял Ване. Знал, что для Ксении это самое важное. Как сложатся его отношения с её сыном, примет ли он его, насколько комфортно они будут чувствовать себя втроём.

Чувства Вани Ксению волновали намного больше собственных. Она не уставала наблюдать за сыном, прислушиваться, приглядываться, ничего страшного, какого-то особого неприятия к Куприянову не видела, но и особого восторга и радости в их отношениях не наблюдала. Ваня относился к нему, как гостю. Именно так. Дима приходил, приносил подарки, играл с ним, а сын хоть и не отталкивал "нового дядю", но и особого интереса и желания общаться с ним не проявлял. Они втроём гуляли, даже в цирк ходили, Ваня сидел у Куприянова на коленях, радовался его машине и тараторил без умолку, делясь впечатлениями от увиденного представления… и даже не заметил ухода Куприянова вечером.

Мама и Лена уверяли её, что это нормально. Что-то говорили о том, что Ваня привыкнет и всё ещё изменится, просто нужно время. И посоветовали всё-таки отвести его к психологу, чтобы поговорить об Андрее… раз у Ксении самой на это не хватает ни сил, ни смелости, ни слов.

За это она тоже чувствовала себя виноватой. И надежда на то, что сын "привыкнет", как-то не успокаивала. Потому что в памяти неизменно всплывало, как Ваня однажды просто ткнул в Андрея Говорова пальцем и сказал:

— Я буду жить с ним.

А с Димой всё было по-другому. Он готов был сделать для Вани всё… Всё, о чём она, Ксения, его попросит. Он будет заботиться, нести ответственность, заниматься Ванькой, возиться с ним и задаривать подарками, и делать это от чистого сердца. Ксения чувствовала, что он искренен. Но он чётко понимал, что это чужой ребёнок. Ребёнок женщины, которая ему сильно нравится, но в душу его впускать совсем не обязательно, по крайней мере, пока. И Ксения не могла его за это винить. Это было как раз нормально, в отличие от непонятной, фантастической связи Ваньки с Говоровым, которая случилась просто на щелчок пальцев и никакого объяснения и обоснования под собой не имела.

Но она была Диме благодарна. За то, что он старается увлечь Ваньку, расширить его кругозор. И ей уделяет много внимания, чувствует её, заботится о её чувствах.

Ей было приятно, когда он её целовал. Ксении не хотелось его оттолкнуть или спрятаться от него, зажаться. У неё даже сердце ёкало, когда видела его. Правда, только в первый момент. То ли пугалась, то ли смущалась, затем вспоминала о том, что ей "легко и спокойно", и успокаивалась. Дима её обнимал, целовал, на большем не настаивал, они могли долго сидеть в машине, целовались, как подростки, о чём-то разговаривали. Пару вечеров провели у неё дома, ужинали и смотрели какой-нибудь фильм, сидя рядышком на диване. Вот в эти моменты Ксения начинала немного нервничать. Ванька к этому моменту по обыкновению уже спал, она с Куприяновым была, так сказать, наедине, и невольно замирала от ужаса… Знала, что Дима не сделает ничего, что ей бы не понравилось, но всё равно волновалась. Чувствовала его состояние, понимала, насколько ему порой тяжело держать себя в руках и отстраняться в тот момент, когда хотелось совсем другого, она чувствовала себя виноватой за это. Хоть Куприянов и говорил, что всё правильно, что всё идёт так, как и должно идти, но Ксении было перед ним неудобно. Она вновь чувствовала себя неопытной девчонкой, которая всё уговаривает себя решиться…

Обычно они расставались, оба взбудораженные жаркими, жадными поцелуями, и теперь уже при каждой встрече, Ксения со страхом ждала, что он пригласит её к себе в гости… или не в гости, ещё куда-нибудь. Куда обычно мужчины приглашают женщину?

Она его стеснялась. Во всём, что касалось интимных отношений, она его стеснялась. Никак не получалось переступить через себя. После его поцелуев, она оставалась не с радужными романтическими мыслями в голове, а с паникой в душе. Куприянов становился всё более настойчивым и поцелуи всё более страстными и пылкими, а Ксения не знала, что с этим делать. Хоть Дима не настаивал, и уж тем более не заставлял, но он ждал развития их отношений, и его можно было понять. Они оба взрослые люди… и подобное продолжение было бы вполне закономерно. Но решиться было очень страшно.

Ксения не спала ночами, крутилась с боку на бок, изводя себя самокопанием.

Хочет ли она перейти эту грань?

Хотя нет, не так вопрос надо поставить. Хочет ли она перейти эту грань с Димой. Вот так будет правильно.

Потому что она взрослая женщина (в последнее время не уставала это повторять, мысленно и вслух перед зеркалом), и когда-нибудь это произойдёт. Должно произойти, это естественно. Когда-нибудь, с кем-нибудь… Когда придёт момент, когда её отпустит образ Андрея. Но когда это случится, кто знает?

А сейчас рядом с ней мужчина, которому она нравится, который о ней и о её ребёнке готов заботиться, дать им всё, что может, чувствует за них ответственность… И который ей самой нравится. Ведь нравится же! От его поцелуев она теряется, забывается… но на большее смелости пока не хватает.

Хотя… Дима же сам ей ничего не предлагает. От нее, что ли, инициативы ждёт? Прямо скажем, зря. Или отказа боится?

Ксения, наверное, сотню раз уже прокручивала в голове эту ситуацию. Он предлагает (приглашает) её к себе, а что она?.. соглашается? Отказывается? Как ей отреагировать на его слова?

Господи, как же всё это сложно!..

А то, что голова не кружится, колени не дрожат, взволнованные мурашки по телу не бегут, когда… нет, не при поцелуях, а когда просто смотрит на него, голос слышит, улыбку встречает мимолётную… Что ж. Сумасшествия в её жизни и без того было достаточно.

— Ксюша, он тебе нравится? — допытывалась Надежда Александровна. — Потому что если это не так…

— Нравится, мама. Он… хороший.

— Очень положительный. Папе он понравился.

Ксения натянуто улыбнулась.

— Я поняла.

— А Ваня? — мать спросила тихо и посмотрела испытывающе, а Ксения словно задохнулась. Но вновь улыбнулась.

— А Ваня спокоен, мама!

Сказала это таким тоном, что Надежда Александровна только вздохнула. Погладила дочь по руке.

— Всё уладится, вот увидишь. Просто нужно время.

Ксения кивнула, не стала спорить. Она и сама на это надеялась.

Когда собиралась на работу, Ванька попросился остаться у бабушки с дедушкой ночевать. Ксения потёрла пальцем его щёку, стирая пятнышко от шоколада, потом пригладила волосы сына.

— Ты уверен?

Он серьёзно покивал.

— Да. Мы с дедом гулять пойдём на площадку. С горки кататься. А ты со мной не пойдёшь.

Она улыбнулась.

— Ну, хорошо. Только не капризничай, и долго не гуляйте, а то ноги отморозишь.

Ванька смешно хныкнул.

— Я уже большой, мама!

Ксения рассмеялась, потом взяла сына за уши и поцеловала сначала в одну щёку, потом в другую.

— Большой. До завтра?

— А ты позвонишь мне?

— Конечно. Пожелаю тебе спокойной ночи.

Ванька успокоено кивнул, немного подержался за её руку, а потом помахал на прощание из кухонного окна. Ксения помахала в ответ, села в такси и задумалась. Пару минут сомневалась, а затем достала телефон и набрала номер Куприянова.

— У меня свободный вечер, — похвастала она. — Ванька у родителей остаётся на ночь.

Дима хохотнул.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Нет. Я жду, когда ты меня пригласишь.

— Я тебя приглашаю. Есть особые пожелания?

— Может, просто прогуляемся? Не хочу в ресторан.

— Хорошо. Погуляем.

До самого вечера Ксения не могла найти себе места. Хотела сегодня побыть с Димой, чтобы, наконец, решить для себя, понять насколько сильно он ей нравится и стоит ли дальше продолжать отношения или прекратить зря человека обнадёживать и врать и себе, и ему. Нельзя быть эгоисткой. И то, что ей с Димой общаться приятно и за локоть его держаться спокойно, совсем не означает, что он должен этим удовлетвориться и его это устраивает. Пора было что-то решить.

Дима встретил её на улице. Ксения вышла из офисного здания, увидела его и улыбнулась. Спустилась со ступенек и подала ему руку. Куприянов притянул её к себе и наклонился к её губам.

— Привет, — сказал он, когда отстранился спустя минуту. — Как день прошёл?

— Всё хорошо. Никаких катастроф не случилось.

Он рассмеялся.

— И то хорошо. Так куда мы пойдём? — Он приобнял её рукой за плечи, и они пошли к машине.

Ксения вздохнула.

— Отвези меня на набережную.

— На набережную? А на море ты не хочешь?

— На море?

— У меня скоро будет пауза… Хочешь, съездим куда-нибудь. Ваньку можно взять.

Степнова зажмурилась и низко опустила голову. Закусила губу, пока Дима не мог видеть. Захотелось остановиться и затопать ногами в досаде на саму себя. Ну почему она всегда вспоминает о Говорове в самый неподходящий момент?

— Ксюш…

— Я пока не знаю, Дим. Давай потом подумаем. Ты когда точно будешь уверен, что сможешь поехать и тогда… Я тогда с Леной поговорю. Посмотрим, — неопределённо закончила она.

Они гуляли по набережной, взявшись за руки. Было уже темно, кругом всё светилось разноцветными огнями, опять пошёл снег, но мягкий, лёгкий, он кружился в воздухе, искрился и хрустел под ногами. Как говорил Ванька, вкусно хрустел. Дима рассказывал ей смешные истории из своей жизни, Ксения смеялась, потом они обсуждали "предполагаемый" отпуск, кто где мечтает побывать, рассуждали о море… Обязательно ли отдыхать на море? Ведь есть много других интересных мест.

Потом в какой-то момент Ксения неожиданно поняла, что замёрзла. Настолько, что даже губы не слушаются. До этого момента как-то не замечала дискомфорта от похолодевших ног, оттого, что приходится постоянно держать руки в карманах, потому что кожаные перчатки не спасают, а потом вдруг стало не до шуток.

— Дима, я замёрзла! — Ксения рассмеялась над самой собой. Куприянов остановился, снял с себя шарф и замотал его вокруг её шеи.

— Гуляльщица, — покачал он головой. — Пойдём быстрее.

Взял её за руку и свернул с аллеи на протоптанную тропку, которая вела к дороге. Когда оказались в машине, Дима сразу включил печку. Повернулся к Ксении, с улыбкой разглядывал её, замотанную в его шарф до самого носа. Степнова шутливо толкнула его в плечо.

— Вот только попробуй засмеяться.

Он замотал головой, пытаясь спрятать улыбку.

— Куда поедем? — спросил Дима.

Она пожала плечами, пытаясь снять с себя его шарф. Встряхнула головой.

— Не знаю… Ты голодный, наверное.

— Есть немного, — признался Куприянов. Потом странно посмотрел, испытывающе, и сказал: — Я тут живу недалеко… Хочешь в гости?

Её руки замерли, отвернулась к окну, прислушиваясь к биению сердца, оно стало просто сумасшедшим. Наконец размотала Димкин шарф и вернула ему, надеясь, что руки трясутся не слишком заметно. Глубоко вздохнула.

— Почему нет?

Неловкость была обоюдной. Ксения видела, что Дима пытливо вглядывается в её лицо, что-то старается рассмотреть, понять… Затем кивнул.

Куприянов на самом деле жил недалеко. По крайней мере, Ксении так показалось, потому что они приехали прежде, чем она успела хоть немного успокоиться. А из-за своего волнения не могла даже проявлять вполне понятные эмоции, как например, банальное любопытство. Дима показывал ей квартиру, хвалился большой картиной на стене, фыркал на модерновый диван, желая Ксению рассмешить и тем самым помочь ей справиться со смущением, а ей с трудом удавалось удерживать на лице улыбку.

Куприянов кормил её сыром, крекерами и шоколадными конфетами. Причем был заметно сконфужен тем, что в его доме оказался столь скудный выбор съестного. В шкафчике Ксения заприметила пару пакетов чипсов, но Дима шкаф быстро закрыл, видимо, в его представлении это было ещё более непрезентабельно. Зато была бутылка хорошего вина, тихая музыка… а в соседней комнате не спал ребёнок.

Ксения продолжала улыбаться, но глаза старательно отводила, уж слишком пристально и красноречиво Дима на неё смотрел. Пару раз она бросала взгляд на часы, но толку от этого не было. Не хватило бы у неё смелости заявить, что ей домой пора. Она прекрасно знала, что последует за её визитом в гости к Куприянову, когда согласилась на его приглашение. И он знал. А теперь делать вид, что она не понимает или не понимала…

Пока всё это обдумывала, Дима как-то незаметно придвинулся ближе к ней, погладил по щеке и вот она уже отвечает на его поцелуй, а в ушах, как гром, тиканье напольных часов. Одна секунда, две… пять… тринадцать…

Куприянов пересадил её на свои колени, а рука пробралась под Ксюшину кофту. Сначала осторожно, расстегнул одну пуговицу, пальцем погладил кожу, помедлил, почувствовал, как Ксения напряглась, но руку его не оттолкнула, и тогда его рука уже смело устремилась вперёд.

Ксения крепко зажмурилась, откинула голову чуть назад, позволяя Куприянову ласкать губами её шею. А сама прислушивалась к своим ощущениям от его прикосновений. Горячая ладонь гладила её живот, затем поднялась выше и осторожно погладила кожу под самым кружевом бюстгальтера.

Его прикосновения были приятны. И на этом, именно на этом нужно было сосредоточиться. На приятном, на удовольствии, на том, что скоро будет ещё лучше… Нужно только закрыть глаза и не думать больше ни о чём, кроме собственного удовольствия. Как раньше. Когда глаза закрываешь, и на тебя накатывает волна, качает тебя, уносит всё дальше… а ты только цепляешься за любимого мужчину, и он твоя единственная надежда не утонуть в этом омуте.

Дима тяжело дышал, сжимал её всё сильнее, нетерпеливее. Расстегнул блузку и прижался губами к её груди, стянув с плеча кружевную бретельку. Ксения уткнулась носом в его плечо, вдыхала его запах, и глаз не открывала. Старательно отгоняла от себя реальность. Пальцы запутались в его волосах, Дима что-то прошептал, она не поняла, да и не вслушивалась, но он вдруг отстранился. Немного отодвинулся от неё и посмотрел в лицо. Глаза пришлось открыть.

Куприянов улыбнулся странной пьяноватой улыбкой, положил ладони на Ксюшину шею и погладил, провёл по плечам, а потом вдруг легко поднялся на ноги и потянул Ксению за руку.

— Пойдём в спальню… пол в гостиной — это не для тебя.

Она поднялась, нервно сглотнула, но пошла за ним.

Он был нежным, прикасался очень ласково и осторожно, и Ксения очень старалась "быть с ним". И телом, и душой, отвечала на жаркие поцелуи, обнимала, гнала от себя все мысли. Чувствовала опытные и смелые прикосновения, закусывала губы и даже радовалась, когда вырывался стон… словно это было доказательством того, что всё правильно… и не так уж плохо.

Вот только в какой-то момент вместо стона вышел всхлип…

— Ксюш, что?

Голос был испуганный, обеспокоенный, взгляд мутный и обескураженный. А она смотрела в потолок и кусала губы. Было больно, и ей даже почудился привкус крови.

Куприянов смотрел на неё непонимающе, растерянно моргал, потом отодвинулся и сел.

— Ксюша…

Она тоже села и прикрылась рукой. В первую секунду не знала, куда деть глаза от стыда, а потом спустила ноги с постели и поспешно встала. Быстро вытерла слёзы.

— Прости… я… — хриплый шёпот, а после голос и вовсе сорвался. — Прости… это я виновата.

Он сокрушённо вздохнул.

— Ксюша…

Она суетливо собирала свою одежду, прижала её к себе и, не в силах поднять на Диму глаза, выскочила из комнаты. Куприянов не сразу пошёл за ней, за что Ксения была ему очень благодарна. Она поспешно одевалась в гостиной, трясущиеся руки не слушались, а сама мысленно кричала от разочарования.

Она ошиблась.

Ошиблась!

— Ксюш, не уходи.

Дима вышел из спальни, когда она была уже в прихожей.

— Не убегай, это неправильно.

Она сунула одну руку в рукав пальто и так замерла, устало привалилась к стене. Печально посмотрела на него.

— Прости меня, Дим… Я не думала… что так выйдет. То есть, не выйдет…

— Вот и не уходи. Ничего страшного не случилось. Бывает. Не убегай.

Ксения медленно, словно без сил, сунула другую руку в рукав и покачала головой.

— Мне нужно, извини… Я не могу остаться.

Он сверлил её взглядом, потом обречённо вздохнул.

— Хорошо, иди. Я вызову тебе такси.

Ксению шатало из стороны в сторону, но она кивнула.

— Я подожду внизу.

— Ты преувеличиваешь проблему.

— Завтра, Дима… Всё завтра.

До дома она добралась почти в беспамятстве. И радовалась, что сейчас она войдёт в свою квартирку и ей не нужно будет никому улыбаться, никого успокаивать… просто говорить с кем-то. На автомате разобрала диван, долго взбивала подушки и расправляла простынь. В голове звенящая пустота. Ни одной мысли — ни о случившемся, ни о собственной тоске и боли. Легла, укрылась с головой одеялом и пару минут лежала и тряслась крупной дрожью от холода. Потом вытерла губы тыльной стороной ладони.

И зарыдала.