Глава 11. Слуги

Прошла неделя, прежде чем вор почувствовал улучшение своего состояния. Он не стал рисковать и испытывать здоровье, тем более, что холода ночами стояли лютые. Это была самая морозная неделя в году, за которой должно следовать потепление.

Лопнула труба отопления у соседнего дома, с крыши свесился целый ледник мутного льда. Галенту пришлось пережить несколько нервных дней, приглядывая за механистами, которые меняли трубу.

Вор быстро набирался сил, стараясь вернуть своему телу былую удаль и гибкость. Болезнь лишь на некоторое время вывела его из строя, но не высосала сил. Просто заставила проваляться на кровати все это время. Галент чувствовал слабость и неуверенность, но со временем вернулся к былому состоянию.

Почувствовав, что он готов творить правосудие, Галент выбрал солнечное утро, чтобы спуститься на улицы. С собой он взял бумаги, которые собирался передать связному госпожи Вейнтас.

Памятуя о недавних беспорядках, вор осмелился хорошенько вооружиться, но Город встретил его своим обыденным беспокойством запруженных толпами улиц. Горожане вернулись к обыденной жизни, и лишь усиленные патрули стражи напоминали о прошедших днях черного веселья. Бакалейщиков так же охраняли солдаты, голодающих не пускали внутрь и они гневно выкрикивали свои революционные лозунги.

Галент внес свою лепту в происходящее, забросав снежками солдат. Те держались молодцами и не реагировали на провокацию. Зато толпа свирепела, но так и не решилась на действия.

Расстроенный Галент пошел дальше. Он собирался расквитаться со своим приятелем, который сдал его инквизиции.

— Сайленс, — сквозь зубы шептал вор и улыбался, предвкушая, как будет душить мерзкого священника.

Месть он решил оставить на потом, чтобы дать своему воображению время для разогрева. Он будет убивать этого поганого слизняка долго, с удовольствием, заставит жрать его собственные уши и нос! Вот такая месть будет славной для предателя. Вор не сомневался, что сможет сдюжить со священником.

Да, его противник силен, но теперь-то Галент знает, с кем имеет дело. Главное оружие вора — внезапность, выдержка и хитрость. Всего этого Сайленс был лишен, как полагал Галент.

Вор пребывал в хорошем расположении духа, придумывая лютые казни закадычному другу. Но сначала он передаст бухгалтерские бумаги церковников, немного денежек ему не помешает. Этой суммы будет достаточно, чтобы расплатиться с Дуком окончательно. С механистом Галент рассчитывал встретиться вечером, тот наверняка будет рад видеть золотые кругляшки.

На площади Доблести Галент задержался, заинтересованный представлением.

Освободив от лоточников место, троица одетых в коричневые рясы людей призывала толпу к покаянию. Люди, собравшиеся вокруг, скорее из любопытства, обсуждали представление даже громче, чем выкрикивали проповедники. Галент задержался только потому, что ораторы казались ему… слегка необычными. Церковники так не одеваются, где Круг, например? Без знакомых атрибутов проповедники казались неестественными и карикатурными.

Слушая проповедников, чьи песни не менялись вот уже несколько столетий, Галент прохаживался в толпе, ножом срезая кошельки. В поведение горожан чувствовалось напряжение, но они были слишком заняты своими рассуждениями и переживаниями, на карманника внимания не обращали. Иные преступники обходили это сборище стороной — полиция окружила сборище и присматривала за порядком.

Власти, наученные недавним бунтом, опасались нового.

К счастью для Галента, городовые не собирались применять силу против собравшихся и просто наблюдали. Любая искра могла зажечь толпу и дать повод к новым погромам. Никто этого, конечно, не хотел. Кроме тех сил, которые использовали бунты для своих целей. Галент не мог знать, кто был дирижером безумного оркестра, да его мало это интересовал. Политическая жизнь Города важна только для тех, кто живет днем, у вора свои заботы.

Но Галент прислушивался как к речам проповедника, так к разговорам в толпе. Люди обсуждали еретиков, коими были те ребята на трибуне. Галент остановился и внимательней изучил проповедников. Незнакомый фасон одеяния, железные пояса, дубинки с шипами. Да, они действительно мало походили на простых церковников. Это были не миссионеры, Галент посчитал бы их братьями из монастыря Святой Заступницы — плечи-то как у палача, но и на инквизиторов троица не походила.

— Человеческая плоть слаба! — в который раз повторил проповедник великан. — Лишившись поддержки, человечество дает волю животному. Дабы сдержать пламя пороков людских нужны нам оковы из стали и камня. Лишь в доме цивилизации обретаем мы разум, дух наш очищается, ведет плоть по праведному пути. Ныне же, — вздохнул он, — цивилизация идет к пропасти, мы закрыли глаза, надев шоры разврата. Забыли о нравственности и уподобились варварам. Нас радует животное, мы забыли о душе, даруем плоти наслаждение.

Это тоже не походило на обычные речи церковников, те лишь призывали умерщвлять плоть, да молиться. По сути, ничего не делать. А троица в коричневых рясах говорила о необходимости делать, меняться.

— Ради Творца мы должны трудиться, помнить о цене наслаждения. Отдав силы труду, не захотите вы отдаться порокам. Лживым, обманчивым, развращающим! Пороки уничтожают душу, топят ее в болоте забвения, а труд взращивает человека, как строитель растит дом. Творец желает видеть вас такими же творцами, как и он! Не оскорбляйте Отца нашего.

Галент хмыкнул, слова ему, конечно, понравились, но человеческий разум способен извратить даже самые мудрые фразы. Взять хотя бы церковное писание, сколько в нем слов о добре и милосердии, которое нынче зовется кострами и пытками.

— Народу понравится, — пробормотал Галент, вглядываясь в суровое раскрасневшееся лицо проповедника.

И толпе действительно нравились слова новоиспеченных пророков. Они звучали свежо, необычно, новаторски! Не ясно даже, что их привлекло — слова или мысли? Галент даже забыл о необходимости пополнять ресурсы, кошельки отошли на второй план. Вора удивило только то, что до сих пор не появились церковники, монополисты от религии мгновенно подавляли всякое инакомыслие.

— Может, бояться взорвать толпу? — сказал про себя Галент.

Это было похоже на правду, но вор не был бы самим собой, если бы не прокричал:

— Еретики!

И тут же смешался с толпой, чтобы его не нашли. Горожане смолкли, кто-то испуганно вскрикнул и бросился бежать, ожидая, что сейчас налетят черные инквизиторы, толпа пришла в возбуждение. "Еретики" в коричневом подлили масла в огонь:

— Кто тот, осмелившийся подать голос, но не показать лица?! Выйди, покажись, докажи свою смелость и прими очищение холодным железом! Смельчак, где ты.

Толпа зароптала, засмеялась, люди осмелели и принялись выискивать церковных соглядатаев. Конечно же, нашли. Галент сомневался, что эти двое испуганных бродяг были инквизиторами, но не стал вмешиваться. Городовые подобрались ближе, но так же молча наблюдали.

— Грешник, предавший природу свою, следующий за миражами! — пророкотал проповедник, поднимая за шкирку бродяг.

Галент присвистнул, вот в таких проповедников люди действительно поверят. Сильные, фанатичные, пусть и безумные. Они ярки, как пожар, и так же разрушительны. Как огонь они притягивают взгляды и обманывают.

— Гениально! — прошептал Галент. — Широкие пояса только подчеркивают образ!

Технология еретиков была действительно новаторской, если церковники не упрячут их в темницу, то получат серьезного конкурента в лице коричневой секты. Галент не понимал еще, о чем вещает проповедник, так как пропустил начало его речи, но полагал, что Бог этих ничем не отличен от официального.

Схваченные бродяги пытались что-то промямлить в свое оправдание, но могучий проповедник не стал их даже слушать. Он уже вынес им приговор, как всегда спасительный для души. Несчастных бросили на настил, достали из приготовленных ларцов металлические маски и надели на лица бродяг. Маски не имели прорезей для глаз и рта, замок невозможно было снять не имея ключа или инструментов. Так что бродяги были обречены, если никто не придет им на помощь.

В таком виде их бросили в толпу, подгоняемые выкриком проповедника:

— Да очистит священный металл ваши души!

Галент от этого призыва чуть ли не рассмеялся. Да, железо священно так же, как и солнечный свет.

— Вашим спутником в дикой тьме станет Творец!

"Вот и про свет заикнулись" — подумал вор. — "Тот же кабак, только лавки вдоль стен, и кабатчик не так тучен"

Галент устало вздохнул, словно наблюдал самое скучное в жизни представление. Он был знаком с технологией обмана, пусть лично и не принимал участия в массовых акциях. Людям просто преподносили то же блюдо, только на другой тарелке.

Толпа пинками провожала "обличенных клириков" и всячески издевалась над несчастными. Приговоренные пробежали мимо Галента, и вор заметил как из-под маски текут кровавые слезы. Похоже, нехитрое приспособление имело несколько секретов внутри.

— Они раскаются, признав могущество инструментов Творца! — напоследок выкрикнул проповедник и собрался уходить.

Он понял, что время его представления подошло к концу. Городовые может быть и не вмешивались, но успели сообщить куда следует обо всем происходящем. Наверняка к площади скоро подтянутся или церковники, или полицейские, рассчитывающие поквитаться с самозваными палачами.

Галент предпочел сбежать, чтобы не участвовать в беспорядках. Расталкивая локтями людей, вор попытался выбраться, но представление заинтересовало множество горожан. Теперь-то простые наблюдатели могли поучаствовать — избиение обвиненных было вознаграждением за внимание.

Одна группа горожан стояла особняком от остальной, к ней и пробился Галент. Отряхиваясь и переругиваясь, вор попытался затеряться среди этой группы, но они его не пустил. Разряженные в цветастые плащи низкорослые горожане оказались эльфами. Галент удивился, увидев целую толпу затворников, собравшихся зимой на площади. Некоторые эльфы заинтересовано изучали самого вора. Казалось, что они узнают его, но не делали попытки заговорить.

Старший из эльфов что-то прошептал своим братьям, и они как дети на прогулке пошли прочь с площади. Галента они к себе так и не подпустили, толи опасаясь за кошельки, толи еще почему-то. Но вор смог пристроиться в фарватере и таким образом добраться до безопасного места.

Галент забежал в подворотню, проводил группу эльфов взглядом и достал записку от Асани. Слуга торговки, судя по написанному, ошивался в какой-то гостинице рядом с площадью Доблести, вот почему Галент и пришел сюда.

— Что ж, коль полюбовался я зрелищем сим, то смело могу следовать за деньгами, нажитыми нечестным путем, — пропел Галент и вздохнул.

С южной стороны площади к толпе уже направлялись полицейские. Галент подумал было поглазеть на драку, но потом плюнул и пошел по своим делам. Драк он что ли не видел? Конечно, массовые беспорядки страшнее и масштабней, но суть от этого не менялась. Одна сторона с помощью насилия пыталась добиться своей правоты.

Нужное здание вор нашел легко, торговка подробно написала, как найти ее слугу. Галенту было достаточно следовать указаниям, чтобы найти нужную гостиницу. Это оказалась неприметная, но опрятная таверна. Вход был украшен изображением козлоногих существ с бочонками вина. Галент такие изображения видел в первый раз, но не слишком удивился — человеческая фантазия богата.

Войдя внутрь, вор оказался в затемненном помещении, стены которого украшали живые вьющиеся растения. Столы были нарочито грубо выполненными, скамьи опирались на пни, а многочисленные предметы быта дикарей украшали убранство таверны.

— Дикий мир, — сказал кабатчик, разглядывая посетителя.

— Что дикий? — переспросил Галент.

Широкоплечий кабатчик стоял возле огромных бочек, в которые были вбиты медные краны. Бочки украшали виноградные лозы — живые, и те же козлоногие существа — вырезанные на дереве, естественно.

— Так называется мое заведение, — ответил кабатчик, — чего изволите, сударь?

— Меня тут ждет один парень… — начал было Галент, — но не могу знать, как его зовут.

— Если он вас ждет, то, быть может, я в курсе?

— Я должен ему передать кое-какие бумаги.

— А, — догадался кабатчик, — быть может, господин Госнольд вас ждет? Давайте, я вас провожу к его апартаментам.

Галент кивнул и последовал за кабатчиком.

Госнольд жил на втором этаже в самом темном углу гостиницы, внутреннее убранство которой напоминало нижний зал. Коридоры украшались картинами, повествующими о быте дикарей, высказываниями антропологов, которые изучали язычников, растения так же имелись, но росли только в строго отведенных для них местах. Цветы украшали подоконники, кустарники росли в кадках у лестницы.

— Выглядит оригинально, — прокомментировал Галент.

— Да, приходится извернуться, чтобы привлечь клиентов. Горожане слишком пресытились. Им подавай чего-нибудь эдакого, щекочущего нервы!

Галент кивнул, словно его волновали проблемы держателя питейного заведения. Те всегда жалуются на недостаток внимания местных пьяниц, при этом они хранили под подушкой целый сундук с золотом. Уж Галент-то знал об этом, профессия обязывала.

Госнольд не сразу отозвался на стук в дверь. Некоторое время в комнате за дверью было тихо, но кабатчик уверял, что постоялец не покидал гостиницы. Он настойчиво продолжал стучать, и вскоре послышалось недоброе ворчание постояльца. Госнольд открыл дверь и недобро поприветствовал гостей:

— Чего надо?!

— Этот господин, — кабатчик отошел в сторону и указал на Галента, — желал увидеться с вами. Говорит, должен передать вам какие-то бумаги.

— Проваливай, — в один голос сказали и Галент, и Госнольд.

Кабатчик ойкнул, удивленно уставился на двоих и тут же сбежал.

— Заходи, — распорядился Госнольд и посторонился.

Галент прошел внутрь, оглядел комнату профессионально-цепким взглядом и направился к стулу, на который тут же уселся. Комната была просторной, богато декорированной, но не в дикарском стиле, а обыденно-городском. Всего дикарского — только чудные оскаленные маски на стене.

— Этот пройдоха ой наговорил, — сказал Галент в свое оправдание. — Не знаю, вас ли я искал, но наниматель передал адрес этой гостиницы.

— Что за наниматель? — поинтересовался Госнольд.

Он еще не знал, как реагировать на незваного гостя. Ругаться с кабатчиком он не хотел, но желал с кем-нибудь поругаться. Его же так дерзко разбудили. Сам Госнольд казался ничем не примечательным мужчиной, длинные волосы которого были связаны сзади в косичку. Вытянутое с оспинами лицо, костлявое тело — Галент по сравнению с ним мужик мужиком — в общем, Госнольд походил на обычного пройдоху с улицы Цветов. Такие торгуют опиатами, но никак не служат богатым торговкам.

Хотя Галент не мог знать, с кем дружат богатые торговки.

Вор сомневался, что стоит упоминать имя Вейнтас, опасаясь подставлять свою… союзницу.

— Не могу назвать имени, пока не удостоверюсь, что искал именно вас.

— Ладно, — Госнольд прищурился и кивнул, — мне сообщили, что я должен дождаться человека, который передаст мне бумаги. Вскрывать бумаги запретили, обязали передать этому человеку деньги. Описание дали ваше.

— Что-нибудь еще?

— Через меня вы можете связываться с… нанимательницей.

— Госпожа Вейнтас? — уточнил Галент.

Госнольд кивнул, подтвердив слова вора. Галент отдал бумаги и получил свои деньги, некоторое время они еще разговаривали. Вору было интересно узнать что-нибудь об этом человеке, но Госнольд умело увиливал.

"Слухач, не иначе" — решил Галент и на том успокоился.

Такие проныры умеют находить информацию для своих господ, неудивительно, что госпожа Вейнтас наняла его.

— Понадобится работа, — напоследок сказал Госнольд, — обращайся, приятель.

— Всенепременно, братишка, — Галент оскалился.

Галент, покидая гостиницу, купил у кабатчика мясной пирог, с которым расправился по дороге. Вору требовались силы, так как он направлялся к своему старому приятелю священнику. Вот теперь и пришла пора расквитаться с ублюдком.

Галент ухмылялся, представляя котлету с кровью. Пребывая в таком кровожадном настроение, вор обошел площадь Доблести, чтобы не попасться на глаза полиции, и направился по параллельным улочкам к храму своего очень дорогого друга. В тот раз ноги сами вывели его, что ж, и сейчас стоило надеяться на память тела.

Галент никак не мог припомнить точное расположение.

В тот памятный день (да назовут его несчастливым!) он гулял по Городу, но не старался запомнить, где и что расположено. Можно быть даже самым внимательным человеком, но упустить нечто важное. Галент ничуть не удивился своей забывчивости.

Но, проплутав битый час по закоулкам южнее площади, Галент признался самому себе, что заблудился. Этот квартал был ему незнаком, вроде бы вот они — такие же лавочки и магазины, чьи товары давно пора выбросить на свалку, а с торговцев снять шкуру. Такие, да, но другие. Все эти магазинчики выглядели слишком одинаково, каждая куча мусора — ничем не отличалась от другой. Проще говоря, Галент не запомнил никаких ориентиров.

Пожав плечами и сплюнув на мостовую, Галент по пожарной лестнице поднялся на крышу ближайшего здания, чтобы осмотреться. С такой-то высоты он храм точно обнаружит, церквушки обычно воровали у горожан много земли, а сверху храмовая территория походила на дыру.

Галент оказался на верхнем этаже, вскрыл дверь и через коридор жилого дома поднялся на чердак. Крыша имела крутой скат, так что на нее не представлялось возможным взобраться. Галент не доверил свою жизнь узкому карнизу. Держась за раму слухового окна, вор вытянулся наружу и взглянул вниз.

Вид огромного Города завораживал. Некоторое время Галент любовался видом, хотя ничего необычного в серовато-белых крышах не было. Ближайшие дома подтверждали недобрую славу окраинного района Города. В окнах верхних этажей никто не вешал занавесок, так что вор мог наблюдать все прелести быта бедноты. Редкий человек в таких условиях мог содержать свой дом в чистоте. Обычно, они о такой мелочи даже не задумывались. Ну, не ратманов же им ждать в гости!

Галент мог понять причины, побудившие этих людей махнуть на все рукой, он понимал, но все равно с презрением разглядывал мусорные завалы в апартаментах.

С крыш до самых верхних окон свисал намерзший лед — вот кому-то не повезет по весне, — он хоть как-то прикрывал срамоту квартирок. Галенту от всего этого зрелища стало нехорошо. Вроде бы его участь незавидна, а смерть стоит буквально за плечом, но вор ни за что бы не променял свою жизнь… на это. Только вино помогает квартирантам принять свою судьбу такой, какая она есть. Винный дух просто помогал ослепнуть, пусть и на время, но краткий период бодрствования был занят поиска денег на очередную бутылку.

— И это они называют жизнью, — хмыкнул вор, — небось, еще праведниками себя считают.

Галент вытянулся во весь рост и прищурился, всматриваясь в даль. Больше он не хотел видеть этих унылых квартирок, этих домов, похожих на клоповники, и уж тем более — на людей. Галент верил, что находится выше всего этого.

Ближе к горизонту городские крыши сливались в единое целое. Казалось, что это море колышется там вдалеке. Затянутый смогом горизонт, освещенный солнечными лучами, походил на нарисованную картину, неестественную, но чем-то даже красивую.

Печные трубы дымили, ветер срывал снег и бросал его вниз. Ему тут был простор для игры. Ни одна крыша не была похожа на соседнюю, чем-то да отличалась. Дома никогда не строились по одному проекту, из-за недостатка площади для строительства архитекторам приходилось работать в очень жестких условиях. Благодаря такому хаосу застройки и появилась "воровская дорога". Вор, как и ветер, любили это нагромождение остроконечных вершин, на которых можно испытывать судьбу.

Не удивительно, что в некоторых домах сторожа по ночам обходили чердаки. Галент с ними еще не встречался, так как не занимался квартирными кражами. Чтобы воровать у обывателей, нужно точно знать, что искать. А вот информаторов у Галента еще не завелось.

— Ничего, всему свое время, — подумав, сказал он.

Обзор из окна был ограничен, вор видел только западную часть квартала. Сколько бы он ни всматривался в окружающие его скопления домов, Галент не увидел ничего, что походило бы на храм Сайленса и его Золотого Бога. Всюду только крыши, трубы — металлические да кирпичные.

Вздохнув, вор перешел на восточную часть крыши и выглянул из тамошнего окна. Сначала он увидел все ту же картину. Единственное отличие — широкая улица уходящая на север, заканчивающаяся поляной среди каменных древ Города. Там-то и была площадь Доблести.

Галент нахмурился, припоминая, а чьей же это доблести? Так и не вспомнил, многие названия в Городе были абсолютно бессмысленны. Вот мост Основателя. Что за основатель, чего основатель? Вопросы без ответов, ни один архив не мог открыть тайну.

— Ну, положим, до архива я еще не добрался, — одернул себя Галент.

Он просто никогда не задумывался, что за основатель. Наверняка основатель какого-нибудь цеха, например, булочников! Почему бы и нет. Вот почему эта несущественная информация прошла мимо него.

Странно, конечно, что "цех булочников" мог обосноваться в центре Города, но в былые-то времена и центр был не центром. Так… окраина…

Галент пожал плечами.

На площади доблести стоял едва различимый трамвай, находился он прямо рядом с фонтаном и, похоже, на боку. Галент не мог утверждать точно. Что ж, вполне возможно, что толпа немного побуянила. Южнее площади дорога была оцеплена, полицейские направляли поток людей, экипажей и телег в другую сторону.

— Да, нескоро они успокоятся, — протянул Галент.

Он повернулся собираясь уходить, но тут заметил еще одну проплешину среди моря городских крыш. Галент уставился в ту сторону, но не заметил ничего. Просто между домами было какое-то свободное пространство. Вор пытался вспомнить, какой высоты храм Сайленса, но память его и тут подвела.

Решив, что кроме церкви там ничего не может быть, Галент успокоился и быстро спустился вниз. Вор запомнил примерное направление, но все равно еще битый час блуждал по переулкам.

В конце концов, он нашел ту самую улицу, на которой оказался в тот первый раз. Вот и давнишний калека исправно сметал навоз с пути не самого благородного господина. Господин проигнорировал нищего, за что и заработал проклятие на себя и всех своих потомков до двухсотого колена. Подметальщики славятся своим ораторским искусством.

Калека был прекрасным ориентиром, и вор в приподнятом настроении духа — как же, идет убивать дружка своего! — чуть ли не бегом направился к перекрестку. Но не доходя до пересечения улиц, Галент понял, что никакого храма тут нет и в помине. Радость медленно покидала вора, словно вода из прохудившегося бурдюка. Вор не смотрел по сторонам, а только шел к тому месту, где должен был быть храм Золотого Бога! Но его там не было.

— Куда прешь, косой?! — прокричал кучер, награждая зазевавшегося Галента кнутом.

Вор вскрикнул и упал прямо в грязь. Шок был столь силен, что Галент не поднялся сразу и не успел отомстить. Нищие и проститутки в один голос заржали, не каждый день им везет увидеть кого-то, окунувшегося по самые уши в дерьмо!

Отплевываясь, Галент встал, отошел на тротуар, чтобы какой-нибудь добряк-возница не продолжил наставлять его на путь истинный. Некоторое время Галент переводил дух, не предпринимая никаких действий. В голове у него было пусто, как в животе у того подметальщика.

Галент поманил калеку, который неохотно, но все же подошел.

— Что за пустырь? Давно он тут? — спросил вор у калеки.

— Да сколько себя помню.

— В кабаке ты каждый вечер память обновляешь.

— Шутник ты знатный, я аж помираю со смеху, — недружелюбно сказал подметальщик.

— Ладно, лучше скажи, как давно тут пустырь.

— Как тут поселился, да все он тут был. А я давно уже здесь хожу, вон господам помогаю. Слушай, приятель, ты бы шел по добру, а мне работать…

— На, — Галент сунул ему серебряную монету.

— О, господин, так с этого и надо было начинать! — подметальщик с радостью принял монету, но так, чтобы никто ее не заметил.

Серебро на этом перекрестке редко кому попадается.

— Господин, — подметальщик приобнял Галента, не обращая внимания на его грязную одежду, и дыхнул крепким перегаром. Вор хотел было отстраниться, но куда уж там — калека держал крепко.

— А вы что надумали купить этот пустырь? Да, давно пора я уже и говорил, и жаловался. Да кто ж меня слушать будет?!

— Кому принадлежит?

— То сказать не могу. Я шесть зим тут обитаю, а он все тут. Пустырь этот. Что земля пустует, не пойму… Вам бы в управу, господин, там все сообщат. И кому принадлежит, и сколько стоит. Там все знают. Вот только, — калека стряхнул грязь с одежды вора, — переодеться бы вам, а то не пустят же!..

— Ладно иди, работай, — Галент замахал рукой.

Подметальщик откланялся, увечье не мешало делать ему это элегантно, словно он всю жизнь только на балах и танцевал.

— Вот что алкоголь могущественный с людьми делает, — покачал головой Галент. — Но диво сие не так уж и… дивно, тьфу. Ерунда…

Нищие те же циркачи, они зарабатывают деньги либо надоедая горожанам, либо развлекая их тем или иным образом. Галент прекрасно знал об этом, его старший брат лишившись обеих рук вставил в культи деревяшки, да развлекал пьяниц игрой на барабане. Правда сам через год получил перо… но это уже не важно.

Галент помотал головой и скрылся в подворотне, проходя мимо ограды пустыря. Его разум цеплялся за обрывочные мысли, пытаясь отвлечься от обрушившегося на него шока.

— Да точно это место, что я совсем что ли, — бормотал Галент.

Забор был тот же самый, по крайней мере именно таким, каким запомнился вору. Но за оградой ничего не было! Пустырь. Сколько там сказал этот калека? Шесть лет? Вор хихикнул, все это попахивало безумием.

— Но вот забор… тот же, вроде, — Галент пальцем указал на ограду, потом махнул рукой назад, — подметальщик тот же, я ж у него кошель-то подрезал. Нет, точно этот Сайленс, паскуда плешивая, что-то мутит! Небось, подговорил этих оборванцев, гнида поносная!

Галент ругал Сайленса так, что тому должно было хорошо икаться.

Знакомые дома, через закрытый двор которых перебрался Галент, так же были на месте. В памяти они запечатлелись, вор запоминал любую щель, сквозь которую мог пролезть. Для таракана жизненно важно помнить все щели в полу, чтобы успеть сбежать от карающей длани тапка.

Галент снова хихикнул и слегка шлепнул себя ладонью по лицу.

— Соберись, тряпка! Как бабенка истерику закатил!

Тем же путем, что и в первый раз, Галент перебрался через ограду. В процессе он испытывал знакомое чувство, словно все это уже было. Было-то было, но храма на месте не было. Вычурный снаружи и железный внутри, он словно взял и испарился, оставив после себя кучи строительного мусора да сугробы снега.

Проваливаясь в снегу, Галент побрел на то место, где по всем мыслимым законам материального мира должен был быть храм! Вор, сбежав из монастыря, принял доктрину воинственного атеизма, но теперь его уверенность поколебалась. Ни один чародей не мог взять и "исчезнуть" целое строение, которое создали эльфы.

Бытовало мнение, что эльфийские творения уничтожают магию. Все эти их железки и паровики. Галент не знал, так ли оно на самом деле, но в Городе работали маги и чародеи разной степени паршивости. Были и профессионалы своего дела и даже у церковников.

Вор сплюнул. Он мог бы так месяц стоять на пустыре, занятый праздными думами. Он бы просто не смог сдвинуться с места — тогда бы пришлось вернуться в эту реальность, где исчезают храмы! Да и у всех окрестных бродяг разом подменяются воспоминания.

— Может не у всех? — с сомнением проговорил Галент.

Оставалось уповать на то, что Сайленс в чем-то просчитался, да не доделал свою волшбу до конца. Волшебники ведь такие заносчивые, они якобы превосходят простых смертных — это стадо, которое должно лобызать их надушенные ступни. Их завышенное самомнение всем известно, байки и анекдоты про магов горожане не стесняются рассказывать.

Вор встряхнулся, вырвавшись из лабиринта мыслей, он снова окунулся в эту безумную реальность.

Галент присел на корточки, скатал снежок — снег был самым настоящим, холодным и влажным — бросил его. Комок снега ударился в железный лист, который был прислонен к ограде. Лист был старым, проржавевшим настолько, что стал тонким как бумага. Снежок смял кусок металла, и Галент заметил часть рисунка, спрятанного под листом.

— Да, Сайленс послание оставил, — пробормотал Галент с иронией, но все равно пошел к ограде.

Не пройдя и десятка шагов, вор провалился в яму, из которой выбирался битый час. Яма была прикрыта прогнившим настилом, а сверху засыпана снегом, Галент просто не мог заметить ловушки. К счастью, глубина была небольшой и яма доверху была наполнена истлевшим тряпьем, который использовали как утеплитель.

Пищавшие под основание кучи крысы нервировали Галента, и он истерично пытался вскарабкаться по склону ямы. Снега сыпался сверху как песок, таял от прикосновений, норовил засыпать вора и навсегда похоронить в этой куче. Галент не хотел кончать свою жизнь на мусорной куче в компании крыс. По поверью так и становятся неугомонными духами.

Галент, конечно, не против был обрести вечную жизнь, но без возможности сохранить свою личность бессмертие не было привлекательным.

Вымокнув, Галент кое-как вскарабкался наверх, отполз от ямы и перевел дух. Работа разгорячила его, но это было временное тепло, которое вскорости сбежит вместе с пролетевшим мимо ветром.

— Вот второй раз заболеть еще не хватало, — Галент кашлянул на всякий случай.

Рисунок уже не казался такой привлекательной целью, но вор полагал, что уходить просто так с пустыря глупо. Зря что ли он тратил свое время на эту бессмысленную затею. И вообще, нашел с кем бороться! Галент выругался. С магами-колдунами воевать сложно, для этого нужны особые навыки, особый склад ума. Говорят, убив мага, потом не сможешь спастись от его мстительного духа. То, скорее всего, байка, которую сочинили сами маги, но вдруг и нет?

— Ладно, — крякнув, вор встал и принялся протаривать себе путь к ограде.

Галент припомнил, что в прошлый раз тут никакого забора не было, а были главные врата храма, его фасад. Ругая треклятую магию, вор добрался до железного листа и, пнув по нему, отбросил в сторону.

Лист закрывал древний как песок времени плакат. Его краски давно потускнели, а надпись была едва различима. Багровая роза, которая красовалась в центре плаката, была, конечно, прекрасна…

— Лет триста тому назад, — с сомнением сказал Галент.

Но за каким демоном Сайленсу понадобилось лепить эту картинку сюда, вор не представлял. Самым разумным объяснением всего этого было то, что священник безумен. Абсолютно. Только сумасшедший, который к тому же обладает магическими способностями, будет прятать храм, а на его место лепить какой-то выцветший плакат.

— Роза, — вор фыркнул, — странно, что не баба.

Под розой имелась такая же выцветшая надпись: "Другой бы посадил розу в месте этом, а я лишь храм Себе воздвиг".

Почему-то Галент подумал, что это было написано рукой Сайленса. Хотя буковки явно печатные, но вор все равно был уверен, что к созданию этой надписи приложил руку его приятель. Только он и никто другой.

— Кто ж еще? — добавил Галент. — Поди найди второго такого. Э-эх. Ну… по крайней мере храм тут был! Значит, это не я сумасшедший, и то радость.

Больше на пустыре делать нечего было, Галент не горел желанием угодить в еще одну яму. Во второй раз удача могла отвернуться от него, и на дне оказались бы заостренные колья и тысяча голодных демонов. А может, и сам владелец этого пустыря, который наверняка сидит в своей берлоге и ухахатывается.

Галент хотел сорвать на ком-нибудь злость, но никто не попытался задеть его. Толи мрачный вид вора отпугивал всех, кого он встречал, толи судьба хранила Галента от безрассудных действий.

Чтобы успокоиться, вор обошел окрестных проституток. Выбирал он тех, что походили на изюм — старожилы — и выпытывал у них про пустырь. Спрашивать про храм Галент как-то постеснялся, женщины его и так провожали насмешками, намекая на недостаток мужской силы.

— Идите псов ублажайте! — отвечал он. — Кто на вас позарится, шлюхи!

— Ой, на себя-то погляди, какой выискался, — единодушно орали в ответ женщины.

Вор пытался смотреть с презрением на падших женщин и не реагировать, но в самой глубине его души был уязвлен. Вор так и не научился общению с людьми, потому и бежал от них в ночь.

Ни один старожил квартала не смог ничего сказать про пустырь. Да, был тут, да, давно — и только. Эта информация помогла вору протрезветь и отказаться от мести. Задача теперь казалась ему невыполнимой. Он уповал только на то, что сможет застать священника врасплох, прямо в его логове.

Не вышло.

Галент не шибко расстроился, в душе он боялся этой драки и теперь нашел веский довод бросить это бесприбыльное предприятие.

— А, — вор махнул рукой, — все равно не найти этого колдунишку. Уж лучше за золотишком в поход!

На том он и успокоился, гордость была удовлетворена. Галент заторопился домой, так как одежонка уже не могла удержать тепло. Пусть дни становились длиннее, солнце с жаром глядело на Город, но ветер с моря дул суровый. Нынешнее тепло обманчиво, следующий месяц напомнит горожанам о зимней стуже, но пока что все наслаждались теплыми деньками.

В этот раз вору повезло. Либо он не так много провел времени на холоде, либо лекарства и плотный обед помогли отстоять здоровье. Болезнь вернулась лишь на пару дней, немного помучив человека насморком и кашлем. Галент старался не рисковать и не лез на холод. Это время он провел в своем доме, раздумывая о необходимости снять комнату где-то внизу.

— Желательно такую, — думал Галент, — чтобы и тайничок оборудовать. Там часть снаряжения хранить! Хм… кстати, не стоит забывать про Дука. Завтра же схожу к нему, узнаем, что да как.

Галент припомнил о записи, да вновь загорелся желанием покопаться в склепных тайнах. Что может быть интересней, чем ушедшие во тьму события прошлого. Эти жемчуга ждут своего ныряльщика. Мысль вернуться в мертвый квартал уже не казалась Галенту такой бредовой. Он с легкостью загорался, а, влезши в дело, уже не раздумывал. На это просто не было времени.

Но воспоминания об ордах мертвецов и гибели машиниста охладили пыл вора.

— Потом, — убеждал он себя, рассчитывая, что со временем зуд пройдет.

Но, как и обычно, засевшая в голове мысль не давала ему покоя. Вор пытался занять себя деятельностью, чтобы отвлечься. Руины с их тайнами никуда не денутся, Галент сомневался, что в Городе найдется еще хотя бы один такой удачливый парень, как он. Так что сокровищам эльфов ничего не угрожало. Они спрятаны надежно, как за пазухой у дикарей.

Изнывающий от безделья Галент припомнил о заказе, который сделал у портного. Костюмчик, в котором можно появиться даже в Ратуше, ему не помешает. Эта мысль стала источником новых безумных планов, вор воображал, как преспокойно сможет посещать дома важных господ и тихонько спасать их от денежной жабы.

Вор так разгорячился, что не смог усидеть на месте и уже после полудня, хотя еще кашлял, бросился на улицы.

За то время, что Галент бездельничал, в Городе не произошло ровным счетом ничего важного. Полиция так привыкла к локальным беспорядкам, что перестала о них информировать ратманов. Газетчики так же приутихли, толи их припугнули, толи они нашли темы поинтереснее — Галент слышал крики разносчиков о чудовищных тварях, которые нападают на горожан в отхожих местах. До кабаков вор не добрался, так что не мог воспользоваться этим источником информации. Он находился в своем воображаемом мире, в котором можно строить планы и надеяться на лучшее.

Улицы немного ожили, хотя чувствовалось напряжение повисшее в воздухе. Горожане не ожидали ничего хорошего от завтрашнего дня, как и обычно. Обычная меланхолия заснеженных улиц сменилась тяжелым предвкушением крови. Только источник опасности не был определен.

Галент подзадержался по дороге, прислушиваясь к разговорам людей. Говорили в основном о той ерунде, о которой сообщалось в газетах, да предстоящем месяце бурь. Это время, когда горожане боятся подойти к морю, а приливы столь сильны, что подтопляют подвалы домов в Гончарне. Ни одна самая лютая зима не может сковать море льдом и заставить морских гадов уснуть.

О недавних уличных конфликтах почти не было разговоров. Вор удивился, вроде бы эта тема была ближе к горожанам — ничего ведь не кончилось, но вскоре забыл обо всем. Город жил слухами, и люди говорили только о том, что не видели сами, а значит, более страшном! Бунты это нечто обыденное, как понял Галент.

— Жаль, — сказал он про себя, — не быть мне героем хроники.

Но многие обсуждали убийство епископа, правда речь шла не о герое — убийце — а о политике. Эти бредни Галент уже не слушал и заторопился к мастерской портного.

Улица, принадлежащая цеху ткачей, была безлюдной, большинство лавок были закрыты. Галент очень удивился, ведь без одежды ни один горожанин не может прожить, тем более зимой. Конечно, в Городе был не один цех, но все жители Поля запасались тряпками именно тут.

— Странно, надо разузнать, — пробормотал Галент и направился к своему портному.

Как ни странно магазин, в котором сделал заказ вор, был открыт, и хозяин лавки присутствовал на месте. Выглядел он правда помятым, не выспавшимся, да и пальцы были исколоты иглой, манжеты в меле. Обычно хозяин лавки встречал клиентов с своем лучшем костюме — как показатель мастерства — а тут… вор подивился простому рабочему платью. Вместо дорогих рубашек на стойке лежали рулоны алой ткани, манекены были украшены алыми рясами с вышитыми на них символами механистов.

— Чего изволите? — спросил портной, потом, узнав Галента, слабо улыбнулся: — А! Пришли за заказом, сударь.

— Вроде того, готово? — спросил Галент.

— Эх, — портной развел руками, — простите, сударь, но ваш заказ не готов. Слишком сложная работа, а у меня сейчас и людей нет.

— Куда это они делись? — Галент удивился.

Когда он пришел в лавку в первый раз, то хозяину помогало несколько подмастерьев. А теперь — никого.

— Бастуют, все к Ратуше пошли, механисты обработали и моих ребят. Будто это может решить проблему.

— Что еще за проблемы?!

— Я понимаю ваше раздражение, господин, но ничем не могу помочь. Подмастерья хотят стать мастерами в обход правил цеха, лентяи! Вот вернутся они, да устрою взбучку, уж поверьте! А своими силами я не могу выполнить столько заказов, так что вынужден отказаться от вашего. Спасибо, что зашли. Я не знал, как вас найти, вот и не мог связаться.

— Ладно, только задаток верни.

Портной, вздохнув, бормоча что-то под нос, полез в тайник за стойкой и отсчитал монеты.

— Работу-то не прекращаете, а? — Галент кивком головы указал на рулон ткани.

— Признаюсь, да. Механисты хорошо платят, я просто не мог отказаться, они поставляют мне инструменты, оборудование. Как им откажешь? Мои ребятки помутят воду, да успокоятся. А чем работать потом, если с механистами дружбы нет, верно?

— Верно, — согласился Галент. — На что им одежонки эти?

— Униформу решили ввести, как я слышал.

— Даже так?

— А что вас удивляет? Цех механики был всегда закрытым сообществом, почти, — портной приблизился и шепотом сказал: — почти сектой! Церковники давно на них косились с недоверием, но не смели вмешиваться. А теперь и у наших славных отцов проблемы, не до того им!

— А вы и рады, — Галент усмехнулся без укора.

— Конечно, они даже забыли о десятине! Сборщики не приходят! Вы о таком слышали?!

— Нет, — удивился Галент. — Да и кто бы мне сказал. Вы, небось, язычок за зубок и молчок, да?

Портной скромно улыбнулся.

— Удачной торговли, — рассмеялся Галент и ушел из мастерской.

Механисты были силой, которая могла взбаламутить все городское болото. До недавнего времени они старались не высовываться, но что-то инициировало их. Галент не знал что, но предполагал вмешательство Церкви. Деятельность Феррата не понравилась священникам, и они решили прижать механистов и кузнецов, а те терпели-терпели, да взорвались.

Галент ухмыльнулся, предполагая, кто послужил катализатором. Конечно же, он — вор. Благодаря его смелости и другие осмелели, ведь это он показал слабость церковников, он надругался над прахом святости! Только вот последствий таких вор не ожидал.

— Надо быть в курсе событий, — подумал Галент, — а то совсем отстал от жизни.

Город был слишком сложной структурой, не зная которую можно было вляпаться в ароматную и теплую кучку. Да в ней и утонуть. Галент понимал, что его знаний недостаточно для жизни в Городе, в монастыре как-то не до того было.

Теперь же вор чувствовал, что необходимо не стать частью системы, а просто изучить ее, чтобы иметь возможность работать спокойно.

Первым шагом стала покупка квартиры.