Глава 10. Болезнь

Из Демиуса на запад можно было перебрать по двум мостам, но Галент счел это не лучшей идеей. Каменный мост был перекрыт военными, мост Ангелов и Основателя, стоило полагать — тоже. Вдоль набережной ходили патрули, которые наверняка усиливались ночью. Сама набережная на востоке была открытой, специально для отдыха людей. Летом там цвела редкая дозволенная в Городе зелень, а зимой — белоснежный пустырь. Вор был бы как на ладони что днем, что ночью.

— Значит, и по льду не перебраться, — сказал он про себя.

Галент снял дешевую квартирку в таверне, возле Каменного моста. Это было наглостью с его стороны, потому что весь второй этаж был занят военными офицерами. Но люди в форме не обращали внимания на бедного горожанина. Оружие Галенту пришлось спрятать на чердаке соседнего дома, чтобы не попасться. Военные и полицейские обыскивали всякого, кто вызывал подозрений.

Торговля наверняка пострадает от всего этого, но ратманы наверняка потом взыщут с церковников. Это радовало Галента, но не радовало его то, что он не мог вернуться домой. Ему с каждым часом становилось все хуже и хуже, болезнь смогла прорвать заслоны его организма и проникнуть внутрь. Ослабленное тело было мало пригодно для работы.

Вора трясло, он кашлял и чихал, утирал сопли и пот. Нужны были лекарства, и вор вышел из своей комнатки, чтобы найти аптеку. На деньги Вейнтас он купил себе все, что нужно, вернулся в таверну и, борясь с тошнотой, поел горячего. Микстуры на голодный желудок аптекарь не рекомендовал употреблять.

Галент не особо подчинялся авторитетам, но счел разумным послушаться аптекаря. Тем более горячая пища так же входила в рецепт выздоровления. Тело колотил озноб, но вор не уходил из общего зала наверх, чтобы забраться в пропахшую клопами постель. Насекомых он не боялся… раньше, но в этой гостинице они живым ковром украшали стены. Даже в монастыре было чище. Шевелящийся, живой ковер прямо на стене возле спинки кровати, аппетитное зрелище.

Галент раздавил парочку насекомых, но вынужден был тут же покинуть комнату — его затошнило от запаха. Спать, когда над головой маршируют бурые кровососы, он не собирался ни при каких обстоятельствах. Уж лучше сдохнуть в мусорной куче.

Военным, казалось, было все равно. Они радовались возможности провести "выходные" в Городе, а не в вонючей казарме. Кормить клопов в казарме и в гостинице — не одно и тоже. Тут выпивка, девушки, теплая дружеская атмосфера. Ну, а задание — оно лишь повод развлечься. Это пусть инквизиторы ломают голову, как поймать своего еретика.

Галента устраивало такое отношение военных, потому он спокойно сидел в зале. Некоторые офицеры даже подсаживались к нему, так как другие столы были заняты, и спокойно вели свои разговоры. Галент делал вид, что каша — неплохая для такой паршивой таверны — его занимает больше, чем слова офицеров.

— Долго еще тут пробудем? — спросил один у другого.

— А что? Уже не терпится домой вернуться?

— Вот еще! На меня дочка кабатчика запала, ты погляди так и крутится у стола.

— Монет не жалко тебе на это… — офицер отхлебнул вина, — она ж костлявая! Заморыш, тьфу. Да и все равно, послезавтра смена. Ты и договориться-то не успеешь, брат!

Его собеседник насупился и пробурчал:

— Долго что ли состав поломать, не поедет поезд и все.

— Механисты тебя тогда на части разорвут, — сказал офицер и шепотом добавил: — да и нас всех. Они последнее время какие-то нервные!

Галент прислушался.

Значит, вот как военных доставляли сюда. Он-то, дурак, думал, что они местные. Грим не рискнул привлекать военных с восточного берега, наверное, у него были какие-то свои причины, Галент о них не знал.

Но одно вор уяснил — поезда ходят. Не могут же церковники перекрыть всю торговлю между районами, чтобы словить одного недалекого — по их мнению — еретика.

"Ну, посмотрим-посмотрим кто тут недалекий" — довольный Галент доел свою кашу и поднялся в комнату.

До вечера он просидел на столе, борясь с тошнотой и ознобом. В таком состоянии работать будет тяжело, но оставаться в районе еще опаснее. Когда Грим успокоится, он привлечет всех своих шпионов, а уж те выдадут еретика, куда бы он ни спрятался. Галент не знал Демиуса и не мог почувствовать себя в безопасности нигде. Оставалось только рискнуть и попробовать добраться до дома.

Клопы продолжали свой вальс на стенах, не давая вору задремать.

Собрав свои пожитки, вор отправился на север, где, по его мнению, располагались железнодорожные пути. Это соображение ничем не было подкреплено, просто Галент знал, что в той части района находятся небольшие ткацкие фабрики. А где есть производство, там будет и транспорт. Это очевидно.

Товарный состав представлялся Галенту более безопасным, чем пассажирский. В пассажирских вагонах невозможно спрятаться, их наверняка будут проверять. Вор просто не сможет выдать себя за простого горожанина. Галент это понимал. Пусть его одежда и выглядит вполне обыденно, но выглядел он не лучшим образом.

В конце концов, проводники его не пустят в вагон, опасаясь, как бы он не заразил всех. А там карантин в больнице с решетками на стенах, его личность попытаются установить и вскоре прибудут добрые друзья из монастыря.

— Значит, только товарняк, — констатировал вор.

Горожан на улицах почти не было, большинство уже добрались до своих домов и преспокойно ужинали в кругу семьи. Галент одинокой тенью скользил по улицам, изредка встречаясь с фонарщиками. Обслуга не обращала на него никакого внимания, они были заняты своим делом и ни на что не отвлекались. Один фонарщик окликнул Галента, но лишь затем, чтобы спросить у него табака.

Галент миновал конюшни, рядом с которыми под навесом стояли сани. Вор подумал было переквалифицироваться в конокрада, но счел это небезопасным как для себя, так и для лошади. Держаться в седле он умел, пусть и не так хорошо как кавалеристы, но галопировать по ночным улицам…

— Нет уж, — пробормотал Галент, перепрыгивая через сточную канаву. — Конякам тут лучше.

Стоки конюшен не замерзали даже зимой, снег был перемолот копытами, Галенту пришлось потрудиться, чтобы в темноте не упасть. Сапоги по щиколотку уходил в подмерзший навоз.

— Город утонет в этом, — подумал Галент, — и пусть…

У фабрик дорога была лучше, но ненамного. Телеги оставили в ней широкие колеи, по которым и шел вор. Этот район не освещался, но на многих фасадах висели факелы, в окнах так же горел свет, предупреждая воров о наличии сторожей. Магазинов тут не было, товар сразу же перевозили в другой район или в центр Демиуса. А вот жилые дома имелись — обветшалые, переполненные, в которых ютились рабочие и их паразиты.

— Двуногие и многоногие, — пробормотал Галент, осматривая деревянный барак на пустыре между фабриками.

Даже в Старом Поле дома бедноты были каменными, Совет опасался страшных пожаров, потому нижние этажи зданий всегда были из камня. Верхние надстройки из дерева пожар не щадил, но там селились только малоимущие — кто будет о них думать? Некоторые горожане, которых огонь не затрагивал, считали пожары необходимыми, очистительными.

— Старое сметается, давая место для нового, — говорили они.

Цинизм подобного отношения Галента не удивлял, потому что он и сам был таким же человеком. Каждый выживал по-своему, даже те, кто называли себя гуманистами. Они помогали другим, чтобы выжить самим.

Галент себе не врал, он не отворачивался от своих поступков, пытаясь объяснить их высокопарными словами. Ему же не требовалось ни перед кем оправдываться, находясь вне системы можно быть честным с самим собой.

Вскоре вор наткнулся на железнодорожную насыпь, которую никто даже не отгородил от бараков. Товарники шли на этом участке медленно, даже самый медлительный мальчишка успеет убраться с путей. Ну, а если не успеет…

Галент усмехнулся, разглядывая половинчатый труп собаки у рельса.

Вор пошел на восток, где формировались составы. За строениями железнодорожников была заметна крыша циклопического эллинга, рядом с которым располагалась причальная мачта для дирижаблей.

— Угнать что ль дирижабль, — замечтался Галент. — Хоть прослыву пиратом! Звучит же!

Вор негромко рассмеялся и потопал к пункту формирования составов. Забраться в какой-нибудь вагон не составит труда, самым главным испытанием для вора будет холод. Грузы никто не станет обогревать, если это, конечно, не продовольствие или особая химия, оружие, взрывчатка — но в такие составы проникнуть непросто. Они ж охраняются, людьми, а люди с оружием! Галента устроит какой-нибудь крытый вагон.

Сортировочные пути хорошо освещались, люди продолжали работать там даже ночью. Галент подивился тем объемам товаров, которые перевозят между берегами. Он-то предполагал, что придется терпеть холод всю ночь.

Не слишком расстроившись наличию прожекторов, Галент с бугра высмотрел подходящий состав. Он был уже сформирован, локомотив подогнан, и поезд готовился к отправке. Маневровый локомотив в хвосте поезда заканчивал работу по сцепке вагонов. В составе имелись и крытые вагоны, в которых собирался Галент спрятаться.

Вор выбрал такой вагон, который казался старше других, боковая дверь была вообще закрыта на проволоку, люк на торцевой стенке открыт. Вот там-то он сможет спрятаться, не придется возиться с замками. Галент сбежал по насыпи и прокрался к этому вагону. Замершие рабочие торопились закончить работу, чтобы поскорее вернуться в помещение обогрева. Им было недосуг глядеть по сторонам.

Галент сначала забросил в люк свои вещи, а потом уже и сам забрался в вагон. Внутри было темно, даже прожектора не могли разогнать мрака в вагоне. Галент на ощупь изучил груз, то были деревянные контейнеры разного размера. Вор оторвал бумажку с коробки и подошел к дверям, чтобы прочесть надпись на свету.

Мимо вагона тяжело ступая прошел рабочий из Гильдии. Галент бросил на него взгляд и прочел бумагу. В контейнерах везли готовые изделия для механистов, их назначение Галент не смог понять. Он знал, что штоки, шатуны и тому подобное непроизносимое используется, например, в паровых машинах, но на этом его запас знаний и кончался. Пункт назначения — Центральный Вокзал. Вот это вор понял, из центра он сможет спокойно добраться до дома. Путь неблизкий, но к вечеру он наконец-то будет кашлять в родном скворечнике.

Сев между контейнерами, чтобы не прислоняться к железным частям вагона, Галент задремал. Разбудил его гудок локомотива, сигнализирующий об отправлении. Вор вытянул ноги, чтобы упереться в контейнер. Состав дернулся и, набирая скорость, отправился в путь.

Когда поезд набрал скорость, Галент перебрался поближе к дверям, ножом расковырял проволоку и сорвал пломбу. Выходить на вокзале все равно, в его планы не входило, а там уж пусть стрелки Гильдии хватаются за голову, ища вора.

Галент встал с подветренной стороны и оперся на дверную створку, глядя на проносящиеся дома.

Поезд шел сначала на запад, потом по стрелке ушел на север. Галент заволновался, но состав двигался к железнодорожному мосту, который был севернее. Вор не мог его видеть, но видел берег реки вдалеке. Вдоль него шла заснеженная дорога, на которой было несколько почтовых станций. Жилых домов или иных строений не было. Галент забрался в такую даль — почти к самой стене Города.

Западные районы были больше восточных, так что на том берегу была как раз северная окраина Извилка.

Поезд начал останавливаться, пропуская пассажирский состав по мосту. Когда путь освободился, он продолжил движение и вскоре въехал на мост. Никто состав не останавливал, но севернее переправы была крепость, на вершине которой в небо смотрели артиллеристские пушки.

Галент забрался на ящик и выглянул в лючок, осматривая окрестности.

Ветер забрасывал в окошко снежинки, вор щурился некоторое время, но потом спрыгнул и вернулся к дверям. Крепость была интересной, но не настолько, чтобы рисковать здоровьем.

Цитадель была вытянута вдоль фронта, направленного на север. Как понимал Галент, артиллерия смотрела на лесное царство, расположившееся далеко за стеной. Скорее всего, не одно поколение сменилось, когда орудия перестали расчехлять для военных целей. А вот привычка обороняться у Города осталась.

С тыла крепость походила на вскрытое тело: можно было увидеть лестницы, переходы, галереи, ящики для боеприпасов и бочки с порохом — если подойти ближе. Все было сделано для того, чтобы в случае захвата крепости, ее орудия не могли направить против горожан. Казармы и другие строения находились вне поля зрения в низине.

— Атавизм, — процедил Галент.

Он не видел необходимости в этом дряхлом бастионе, в котором наверняка сохранились даже дубовые пушки. Артиллерию на крышу и минометы на нижние этажи установили, чтобы успокоить горожан. Наверняка как раз перед выборами в Совет, предположил Галент. Ратманы готовы пойти на все, чтобы урвать побольше власти.

Поезд неторопливо, осторожно въехал на мост. Песок скрипел на рельсах, но поезд все равно проскальзывал. Пролетные балки были покрыты изморозью, мост проходил над самым широким местом реки, вода тут не замерзала даже зимой.

Галент отковырял деревяшку и бросил ее в щель, ветер унес ее и было непонятно, попал ли вор в воду или нет. Пожав плечами, он отошел в глубь вагона и свернулся калачиком.

Состав преодолел переправу и пошел по окраине Извилка, огибая его с севера. Вор задремал и проснулся только когда показались знакомые строения снаружи. Поезд направлялся к вокзалу, куда Галент не собирался.

Вор поднялся, попробовал на ходу открыть дверь, но у него ничего не получилось. Дверь держали деревянные клинья, вбитые в полозья. Они-то не давали дверям открыться, Галент изнутри не мог до них добраться. Почесав в затылке, он забрался на ящики и открыл люк в крыше. Ветер тут же ворвался в вагон, сбросил человека на пол и принялся душить его холодом.

Откашливаясь, Галент забрался на крышу, жмурясь от ветра. Ползком, чтобы не соскользнуть, вор смог добраться до торцевой стенке, по шаткой лестнице он спустился вниз к сцепке. Вор выглянул из межвагонного пространства, высматривая по ходу движения какой-нибудь сугроб попушистее.

Сугробы были далеко от полотна, прямо возле домов, мимо которых проносился состав. Ветер ослеплял и смущал Галента, вор никак не мог решиться на прыжок. Так он и простоял до того момента, как впереди показалась украшенная многочисленными прожекторами махина вокзала. Поезд начал замедляться до тех пор, пока полностью не остановился. Въезд на вокзал был закрыт, потому локомотив и затормозил.

Галент пробормотал слова благодарности неведомо кому и спрыгнул на насыпь. Не задерживаясь, он побежал прочь от состава, перебрался через параллельную колею и побежал к жилым домам.

Мгновение спустя вор затерялся в темных переулках Извилка.

Добравшись до дома, Галент без сил рухнул в кровать и уснул. Проспал до полудня. С неохотой открыв глаза, Галент выбрался из-под одеяла и неуверенной походкой направился к выходу из дому. На полпути его разобрал страшный кашель, вор переждал приступ, держась за дверной косяк. Ему страшно хотелось пить, а единственная вода была на улице, в виде снега.

Вор хрипло рассмеялся. Все-таки простуда его доконала.

Весь остальной день Галент боролся со слабостью, ленью и ознобом. Он понимал, что нужны спуститься на улицу да купить еды и лекарств, но сил что-либо сделать у него не было. Из-за простуды нутро его все равно склеилось, желудок не помышлял о еде.

Вечером Галент поужинал размоченным в воде черствым хлебом, чтобы хоть как-то набить живот. Но еда долго не задержалась внутри, вора вырвало прямо на пол возле кровати. Он завернулся в одеяло и забылся болезненным сном.

Его тело продолжало бороться, пока разум витал в лучшем мире, где нет ни болезней, ни страданий. Изредка хозяин возвращался в свой дом, чтобы оценить нанесенный болезнью ущерб, и тут же убегал прочь. Все говорило о том, что вора ждет скорая и весьма бесславная смерть.

Какой-нибудь проповедник наверняка бы сказал: собаке собачья смерть. Милосердные люди всегда готовы прийти на помощь отверженному.

На третий день разум все же вернулся к телу и уже никуда не уходил, хотя от телесной оболочки мало что осталось. Болезнь сожгла все силы в сухом теле Галента, превратив его в живого мертвеца. Да те ребятки с завода Харана выглядели лучше, чем Галент в кровати.

Все эти дни вор ходил под себя, так что появились язвы на теле, запах болезни и ожидающей за порогом смерти не предвещал ничего хорошего. Но вор смог заставить себя подняться и на шатающихся ногах доковылял до брошенного в камине котелка с водой. Вода наверняка протухла, но тело требовало жидкости, без нее оно бы просто умерло. Галент выпил все и громко простонал от удовольствия. Ему хотелось еще.

Но прежде чем выходить на улицу вор сложил дрова в камин и запалил огонь. Есть холодный снег, когда находишься на краю пропасти, было бы неосмотрительно. Огонь набросился на сухие дрова и мгновенно разгорелся. Некоторое время вор просто смотрел на него, не моргая.

Не в силах оторваться от завораживающего танца жизни, Галент просидел так с полчаса. Он видел все стадии жизни огня — молодость, зрелось, старость и смерть. Все от неуверенных язычков огня, выпрыгивающих из-за веток, до седеющих углей.

— Ну, скажи чего-нибудь, — просипел вор.

Слова дались с большим трудом.

— Ирония жизни или еще что-нибудь… хрень…

Уперев руки в бока — голова кружилась — вор с кряхтением распрямился. Уходить от жаркого огня не хотелось, но сидеть на месте значило только усугубить свое состояние. Галент принес снега и пересыпал его в котелок, который поставил над огнем. Он снял с себя испорченную и пропахшую мертвецким духом одежонку, в ожидании уставился в котелок. Снег стремительно таял, но вор не торопился. Он понимал, насколько обманчива эта соблазнительная жидкость.

Когда от воды пошел пар, Галент перелил немного в чашку, дал остыть и выпил. Остальное он употребил для омовения. Телу заметно полегчало, а дух и так витал в облаках. Болезнь отступила подальше, ожидая реванша. Смерть еще собиралась побороться за Галента, улучшение было обманчивым.

Умывшись, вор нашел одежонку, что почище, одел ее и отправился в Город. Без лекарств он точно пропадет.

До болезни он двигался всяко проворнее, сейчас же приходилось тщательно выбирать дорогу. Ночью лютовал мороз, покрыв льдом железные прутья лестниц и каменные карнизы. Вор решил, что сегодня можно сделать себе послабление и воспользоваться не самым безопасным путем. Бегать от стражи проще, чем от смерти.

Через чердачное окно, Галент забрался в дом и, как простой жилец, по лестнице спустила на улицу. На счастье никто не попался по пути, в доме было тихо, как в могиле. Галент поежился, сравнение ему не очень понравилось, но в подъезде действительно было странно тихо. Так затихает море, прежде чем разразиться страшной бурей.

Вор хмыкнул и выругался.

Немного потоптавшись возле входа, Галент набрался духу и толкнул дверь. Она не открылась. Вор удивленно уставился на дверную ручку, но та не могла ответить на его немой вопрос. Ночью двери закрываются на засов, но ни замка, никакой иной механики не было и в помине. На засов дверь, естественно, закрывали изнутри, сейчас он был выдвинут.

Вор навалился плечом на дверь, понимая, что ей что-то мешает открыться снаружи. Дверь немного поддалась, какой-то куль валялся за нею. Галент сильнее надавил на створку, тяжело дыша — физическая нагрузка давалась ему еще тяжеловато.

Наконец, вор смог открыть дверь достаточно, чтобы выбраться на улицу. От створки в снегу остался глубокий след, с карниза упало несколько сосулек.

Снег никто не удосужился отбросать от подъезда.

— Дворник запил, — пробормотал вор задумчиво и протиснулся в щель.

Сначала он вытянул голову, затем пошли плечи, но на полпути вор замер, уставившись на то, что мешало ему открыть дверь. К створке был прибит человек, задушенный медной проволокой, он был давно мертв и окостенел на морозе. Галент не испугался, но весьма поразился этому зрелищу. Чтобы трупы оставляли на улицах, такого он еще не видел! Он жил, конечно, не на улице Цветов, но все равно, Поле не такая уж дыра, как Гончарня.

Бродячие псы уже успели обглодать лицо трупа, так что невозможно было разобраться кто это. Да Галент все равно бы его не узнал.

— Ладно, будем считать, что ты мой приятель Сайленс, — про себя сказал Галент, — а мне осмотрительней надо быть, только и всего.

Не зря его так напугала тишина в доме.

Вор выбрался из подъезда и прошел чуть вперед, ступив на заснеженную улицу. Кроме трупа он заметил и другие странности, нехарактерные для этого района. Во-первых, людей не видать, во-вторых, в снегу уйма следов, оставленных хаотичной массой людей. Все это напоминало о родной Гончарне.

— Небольшой бунт Городу не помешает, — усмехнулся Галент.

Его подобное только забавляло. Власти будут заняты усмирением населения, а не поисками какого-то церковного ренегата. Самим же церковникам наверняка тоже достанется во время беспорядков. Церкви плохо охраняются, зато золотой утвари там… м-м, Галент зажмурился от удовольствия.

Пока дураки дерутся, он — умный, конечно, — сможет неплохо поживиться. Быть может, ему повезет расквитаться со старыми друзьями.

Кое-где в снегу были видны следы крови, брошенные и растоптанные вещи, стекла первых этажей были разбиты и заколочены, другие окна закрыты ставнями. Галент припомнил, что в бреду слышал какие-то крики, призывы, но, очнувшись, счел это работой разгоряченного болезнью мозга.

На двери, прямо над трупом была приколочена потемневшая от влаги бумажка. Галент повернулся, подошел к двери и сорвал ее. Чернила смазались, невозможно было разобрать, что написано, но Галент разобрал последние слова: "К оружию! К оружию! К ОРУЖИЮ!"

— Во имя мира, конечно же.

Хмыкнув, вор скомкал лист и бросил его на дорогу.

— Кто это у нас такой кровожадный, интересно, — пробормотал он и ушел.

Вор направился к торговым рядам, которые располагались двумя кварталами севернее. Аптекари там жадюги те еще, но продают качественные снадобья, а не настойки на помете летучих мышей. Галент предпочитал качество, а чужие деньги он не жалел. Его профессия позволяла не думать о таком меркантильном занятии, как коллекционирование монет.

Пройдя чуть дальше, Галент встретился с троицей недобро настроенных людей, но они не стали нападать на него. Вор оделся неброско, по нему невозможно было сказать, что у него за пазухой кошель, набитый деньгами. Галент не вооружился, о чем теперь сожалел, так что свернул на соседнюю улицу, добежал да разоренного полицейского поста, взломал дверь и пробрался внутрь.

В помещении как ураган прошел: стекла выбиты, стеллажи с оружием перевернуты, вся мебель в щепы! Галент почесал в затылке, ногой отбросил деревянные обломки и приподнял стеллаж. Естественно, никакого оружия там уже не было. Толпа утащила все, что могла.

— И поживиться-то нечем, — сказал вор грустно.

Он нашел полицейский журнал, пролистал его и нашел несколько интересных записей. Двумя днями ранее патрули усилили, еще раньше служащие были предупреждены об опасности бунта. Так же полицию собирались обеспечить доспехами, но, видать, до этого у ратманов руки не дошли. Как всегда сэкономили денежки.

Значит, городские власти знали, что что-то намечается, а он — Галент, все проспал. Вор бросил в угол журнал и обругал себя:

— Пропустил все веселье!

Вздохнув, он пошел дальше. Задерживаться сверх меры в районе не следовало, наверняка полиция патрулирует улицы и докапывается до всякого, кто попадается им на глаза. Галент уже побегал разок на морозе и не горел желанием повторить то приключение.

Но горожанам, казалось, было все равно, сколько полицейских выделил на усмирение. Они продолжали заниматься мародерством и не обращали ни на кого внимания. Галент встретил три группы подобных "народных мстителей", которые больше походили на тощих псов с ближайшей помойки. Такие же оскаленные пасти, недоброе рычание и клочкастая грязная шерсть.

На одиночку никто не нападал, люди предпочитали то добро, которое у них уже было в руках. Никто так и не погнался за Галентом, опасаясь, как бы подельники в это время не нашли чего-нибудь блестящего во вскрытом магазине.

От греха Галент все же стал держаться излюбленных темных переулков и стал красться, как раньше. Игра в честного горожанина была сейчас неуместной. Он держался в тени, прятался в нишах, пережидая, когда пройдут мимо очередные недобрые люди. Полицейские так и не попадались ему на пути.

— Аптекари поди тоже не работают, — неуверенно подумал Галент.

С этим он ничего не мог поделать, но лекарей обычно никто не трогает. Истинную цену лекарств мародеры все равно не знают, кому сбыть микстуры и "когти летучей мыши" — тоже. А вот обратиться за помощью к врачу они могут, так что лекарей никто не станет трогать сверх меры. Обворовывают только богатых горожан или лавочников.

Ближе к центру стали появляться патрули. Полиция взводами кучковалась на перекрестках и держала все под контролем. Галент хмыкнул, буравя взглядом вздрагивающих от каждого шороха служак. Вор поднял из снега бутылку и бросил ее в стену дома. Бутылка разбилась с громоподобным звоном, отчетливо слышимым в затихшем районе. Полицейские раскричались, норовя запугать бандитов, и попадали в грязный снег, открыли огонь в слепую.

Несколько пуль просвистело рядом с вором, и ему пришлось на время спрятаться за мусорным контейнером.

— Упс, — прошептал он и рассмеялся.

Вскоре пальба прекратилась, и Галент бросился прочь из переулка, чтобы его не нашли. Все окрестные полицейские, казалось, сбежались на шум и стали прочесывать территорию в поисках бунтовщиков.

Галент в это время незаметно перебрался через ограду ткацкой мастерской, пробежал мимо нее и выбрался с другой стороны. Петляя мимо домов, он вышел прямиком к лавочникам. То были парфюмеры, но аптекари обитали на соседней улице, достаточно было прокрасться мимо дрожащих толи от холода, толи от страха солдат.

Подтащив к стене бочку, Галент взобрался на нее, открыл окно и проник в нежилую комнату парфюмерной мастерской. Прислушавшись, вор определил, где находятся люди, и составил мысленный маршрут. Ему не составило труда выбраться с черного хода мастерской парфюмера. Галента никто не заметил.

— Болею, не болею, а мастерство при мне, — гордо сказал вор, закрывая за собой дверь.

Выглянув из переулка, он убедился, что оказался рядом с аптекарями. Довольно улыбнувшись, вор направился прямиком к ближайшей лавке. Патрульные находились в конце улицы и не смотрели в сторону вора.

Лавка была открыта, но хозяин не ожидал посетителей. Галент с горем пополам смог убедить аптекаря, что не представляет угрозы. Продавец отложил карабин и согласился обслужить болезненного вида юношу.

Накупив все необходимое и даже сверх того, Галент практически той же дорогой вернулся назад. По пути он сорвал очередную, приколотую к углу здания листовку. Бумага призывала к открытому бунту и заканчивалась тем же призывом "К оружию!". Естественно, она была анонимна, борьба за свободу или за другие идеалы тирании, но никто не хочет подставлять свою шею.

Текст был предельно революционным, а призывы бредовыми, но Галент понимал, что именно этого хотят горожане. Только даже добившись своего, они ничего не получат. А вот вор получит! Галент не сомневался, что сможет оторвать свой кусок от пирога. Конечно, он не получит власть или влияние, как другие хитрецы, но ему этого и не требовалось.

Раздумывая над происходящим, вор забрался в бакалейную лавку. У входа стоял отряд солдат, который должен был защитить магазин от разграбления. Но вор мог позволить себе не пользоваться парадным входом. Он так же через окно забрался внутрь, без отмычек работать было сложновато, но и замки ему попадались самые простые. Ножом что ставни, что замки открывались с легкостью, странно, что с улицы никто не слышал шума.

Вор взял еды про запас, чтобы не думать о еде некоторое время. Копченое мясо, сухари, крупы — этого ему хватит надолго. Нагруженный покупками, вор забрался на крышу соседнего дома и знакомой дорого добрался до своего дома.