Михаил Березин
Боевой клич

…И мы вновь накатились на ворота соперника – мощные и гибкие "Кошки Портленда". Комбайн, прочертив на льду замысловатый узор, врезался в их опорного защитника, а я подхватил шайбу и понесся на вратаря. Конечно, меня тут же принялись цеплять клюшками, но Бёрквист наказал обидчиков, и я вогнал шайбу под перекладину. Раздался наш дружный боевой клич.

Однако мы все еще проигрывали. Эти придурки в начале встречи умудрились вогнать нам несколько безответных шайб в ворота, и только потом мы очухались. Стив Сибрэ по прозвищу Комбайн развернул свои могучие плечи, и на его счету уже двое, которых унесли со льда на носилках. Наши потери – один, вынесенный на носилках и еще один, играющий с перебинтованной головой.

Так вот, Алка, можешь быть спокойна: мы взялись за этих придурков всерьез, я вогнал шайбу под перекладину, и теперь меня наверняка не отправят в юниорскую лигу. Мы здорово сыгрались вместе: я, Комбайн и Бёрквист, и у тренера Швайнфурта просто не поднимется рука. А если и поднимется, хозяин команды Дэйв Пичман мигом наведет порядок.

Все знают, что Швайнфурт поставил на Липолайнена. Этот финн, конечно, парень не промах, и хук слева у него – будь здоров, вот только шайба его невзлюбила: все время норовит соскользнуть с клюшки. Выкатится Липолайнен на ударную позицию, щелк по шайбе, а она, оказывается, совсем не там, где он думал. С начала сезона он умудрился забить девять шайб коньками, три – головой, и только одну так, как это предусмотрено правилами.

И Пичманн, конечно, сделал необходимые выводы. Заявился бледный Швайнфурт и сказал, что сегодня играет Рыльников. То есть, я. Поэтому, Алка, можешь быть спокойна. Можешь даже идти подмыться, поскольку никуда теперь от меня не денешься. И на Помочилина из "Скалозубов Денвера" больше не рассчитывай, поскольку в последней встрече ему сломали ключицу, пять ребер и правое бедро. А бедро – это надолго. Мы ведь как договаривались? Кто больше в этом сезоне заколотит баксов, за того и выйдешь. С Помочилиным в этом сезоне уже все ясно, команда скалит зубы без него. И, значит, ты – моя добыча…

Комбайна удалили с поля, и эти придурки насели на нас, словно полчища персов на Фермопилы. Наш вратарь Реланди извивался в воротах, словно удав, и придурки совсем уж обнаглели, но тут в отрыв ушел Бёрквист. Конечно, придурки хотели его достать, но Комбайн перегнулся через борт и огрел самого шустрого кулаком по каске. Так что пыл их сразу охладел. А Бёрквист – щелк! – и шайба в воротах.

Комбайн издал боевой клич, и мы подхватили.

…А поначалу был еще поэт Слуцкий. Не тот, известный, а однофамилец. Это еще до Помочилина. Я говорю: "Алка, у тебя же на руках мать и две маленькие сестрички. Ты что, хочешь с голоду сдохнуть?" А она: "Лучше с голоду сдохнуть, чем выйти за такого, как ты." А я: "Не жалеешь себя – подумай о родственниках. Что ты делаешь?" А она: "Тебе этого все равно не понять". А я: "Никто не зашибает больше монеты, чем хоккейные рэйнжеры."

Конечно, поэт этот – с виду смазливый. Не то, что Помочилин со своей квадратной башкой, на которую и каска-то хоккейная с трудом налазит. Но больно уж хлипкий. Такого отдай Комбайну на полторы минуты, и на него не то, что каска, ни одно сомбреро больше не налезет…

В этот момент придурки замесили наших защитников. Но шайба отлетела к Комбайну. Тут уже я оттеснил сразу троих к борту, а Комбайн помчался вперед на манер бризантного снаряда. Придурки только от меня отлепились, а Комбайн – щелк по вратарю, – и он вместе с шайбой в воротах.

И снова – наш дружный боевой клич.

Со Слуцким, конечно, было посложнее. С одной стороны, кости ему сломать – задача плевая. Для этого даже не нужны "Скалозубы Денвера". Его просто на коньки поставь – и дело в шляпе. Сам об лед расшибется. Но что толку, если Алка от него кипятком писает. Он что-нибудь смурлыкает в рифму, а она – сама не своя. Он ведь и в гипсе смурлыкает. А не сможет самостоятельно смурлыкать, так кому-нибудь надиктует. Тут требовался другой подход.

Я начал на ее психику в экономическом смысле давить: дескать, какой он, на хрен, кормилец? Так ему тут же грант дали. Хиленькие, конечно, деньжата, но прокормиться можно. На Западе где-то дали. И он заладил: грант да грант, как будто он капитан Грант по крайней мере.

Алка ходит счастливая, даже тошно смотреть. Ну, думаю, неужели так и придется только в мыслях ее раздевать? А грант как начался – так и кончился. Очень быстро кончился, Слуцкий даже не успел и глазом моргнуть. А жизнь у нас в великой и могучей, сами знаете, лучше не становится. И Алка, наконец-то, задумалась…

На трибунах начали скандировать: "Рыло!!! Рыло!!!" Это какой-то канадский журналист раскопал, что меня в школе еще так прозвали: Рыло. С тех пор в Портленде только и слышишь: "Рыло надо на игру ставить! На хрен этот Липолайнен?!"

Я от радости, что начали скандировать, так придурка одного замесил, что его тоже с поля на носилках унесли. А меня – на две минуты. Ну и хрен с вами!

Сижу и думаю: "Подмывайся, Алка, подмывайся. Во-он как любовно на меня Пичман смотрит."

Жизнь здесь, Алка, как в кино. Лучше не скажешь. Про супермаркеты и дома с бассейнами ты и сама знаешь. Про косметику или шмотки рассказывать – так тебе и так об этом уже все уши прожужжали. В первую очередь – Помочилин. А я только добавлю, что жизнь здесь, как в кино. Вот как ты в кино американском видишь – так и есть. Только не стреляют практически совсем. А так все – как в фильме. От интерьеров до банков. Будешь жить, Алка, в Портленде, а все подруги на жизнь твою как на экран смотреть будут.

Ты когда этому Слуцкому своему заявила, что надоело нищенствовать, так у меня аж от сердца отлегло. Правда, ты тут же добавила: "Мне что Помочилин, что Рыльников – один хрен. Кто из них больше зеленых зашибет, за того и выйду." Но все же Слуцкий подергался-подергался, да и исчез – не про таких девка.

Вон, батяня мой, раньше "коленвал" жрал, а теперь бренди хлещет. И как надерется, начинает орать: "Шайбу!!! Шайбу!!!" Не – "Рыло!!! Рыло!!!", – потому что за океаном не был. А тебя я повезу…

В третьем периоде им все же удалось замесить Бёрквиста. Так мы совсем озверели и даже не заметили, как счет сравнялся. Пичман на трибуне сидит довольный. А комментатор заливается, только и слышно: "Комбайн и Рыло, Комбайн и Рыло…"

А Слуцкий этот – самый настоящий псих, Алка. Разве нормальный человек станет с крыши по водосточной трубе лезть, чтобы тебе на день рождения букет в окно вбросить. Тоже мне, Майкл Джордан! Естественно, сорвался – и всмятку. А ты еще, дура, вены себе резать. Хорошо, что мать вовремя тревогу забила…

Очередная куча-мала переросла в побоище, и тут уж я себя проявил на все сто. Хоккейные рэйнжеры все клюшки побросали и полезли стенка на стенку. А я – каску на руку, и как начал молотить!.. Публика ревет, у меня – кровь из носа, губы побиты, но я уже в раж вошел…

А как возобновилась игра, Комбайн на них буром попер, а я – щелк, – и шайба в воротах. И вновь – боевой клич "Кошек Портленда".

"Ну все, контракт у тебя в кармане", – прохрипел мне на ухо Комбайн.

Подмывайся, Алка, подмывайся…