"Королева в изгнании" - читать интересную книгу автора (Буркин Юлий Сергеевич)

4

Добравшись от аэропорта на тачке до города и проезжая через него к дому, Маша поймала себя на мысли, что на этот раз она вернулась сюда НАСОВСЕМ.

Последнее «приключение» еще раз подтвердило ее нынешнее, нажитое методом проб и ошибок понимание ценностей в человеческой жизни. Ни ее сверхъестественный дар, ни деньги не отвели от нее беду, даже наоборот, именно они чуть не стали причиной ее гибели. А спасли ее — любовь отца и его друзья. Любовь и дружба.

И каким-то косвенным образом это сознание заставляло ее предпочесть Москве и Питеру маленький провинциальный РОДНОЙ городок.

Был вечер, около десяти. Дома она появилась внезапно, без звонков и телеграмм, и они с матерью чуть не задушили друг друга в объятиях.

Мама сильно постарела со дня их последней встречи в Ленинграде. Даже как-то «усохла». Степан Рудольфович же — наоборот — расплылся еще сильнее, стал еще крикливее и, как показалось Маше, еще глупее.

Все время, пока мама собирала на стол, он громогласно сообщал о своей радости по поводу встречи с любимой падчерицей и о своих сожалениях по поводу ее для него невидимости. (В этом случае Маша решила не открывать, что научилась снимать свои чары.)

— Ох, и красавица, наверное, стала! Ох и красавица! — кричал Степан Рудольфович, прихлопывая в ладоши. И, потирая их, подмигивал жене: — Ну, это повод, повод! Тут уж никто не скажет, что это не повод!

Как ни странно, сейчас он вызывал у Маши некоторую симпатию. Наверное потому, что не был для нее не опасным, не авторитетным. Он был жалок, а жалость вызывает сострадание.

А вот с мамой ее детский контакт потерялся начисто. Маша не могла понять, кто из них изменился так, что взаимопонимание стало невозможным. Или они изменились обе? Но разговаривая, рассказывая о себе, она несколько раз ловила себя на ощущении, что общается с абсолютно чужим человеком.

В течении ужина в гостиной (бывшей машиной комнате) отчим почти в одиночку высосал бутылку водки и стал подначивать остальных к исполнению хором песни "Миллион алых роз". Не встретив горячей поддержки ни со стороны видимых, ни со стороны невидимых членов семьи, он обиделся, удалился в спальню, стал петь там в одиночку, но вскоре голос его уступил место мощному храпу.

Маша с матерью еще немного поговорили, но беседа быстро иссякла, а возникшая тишина почему-то была неловкой.

— Мама, я пойду к Алке сбегаю, — поднялась Маша из-за стола.

— Вернешься?

— Нет, наверное, у нее переночую.

…Дверь отворила Алкина мама.

— Маша! Откуда ты взялась?! Боже мой, да ты становишься все красивее и красивее! Алла! — позвала она. — Ты только глянь, кто пришел!

Появившуюся в прихожей Алку Маша просто не узнала. То, что совсем еще недавно было лишь намеком на женственность, с удивительной силой сквозило теперь в каждом ее жесте, в каждом взгляде и мимолетной улыбке, усиливаясь еще и умелым макияжем. И это было особенно странно, если учесть, что одета она была по-домашнему — в симпатичный, но простенький красный халатик.

Невольно сравнивая ее с собой, Маша с удивлением призналась себе в том, что сейчас Алка, несмотря на неправильность черт лица, пожалуй, более привлекательна для мужчин, чем она.

— Машка! — как будто бы обрадовалась подруга. Но что-то в интонации его голоса было неестественно. — Ну, ты даешь! Я-то думала тебя там убивают, или что-то еще… Ждала твою Шахиню…

Да, вот в чем дело. Алка просто перетрусила, и это нормально.

— Все обошлось, — махнула Маша рукой, стянула с ног кроссовки и привычно, без приглашения, направилась к двери алкиной комнаты.

— Машка, подожди, — остановила ее Алка, и Маша увидела, что она нервничает. Сильно нервничает. Чуть ли не до крови кусает губы… — Хотя ладно. Заходи.

Из-за двери комнаты раздавалась тихая красивая музыка. Маша пожала плечами, толкнула дверь… и остолбенела.

На диване, сложив ноги по-турецки сидел одетый в махровый халат Атос.

На столике возле дивана стоял магнитофон, и Атос ковырялся в нем отверткой.

Услышав скрип двери, он поднял голову, сквозь Машу увидел Алку и соскочил с дивана:

— Вот теперь совсем другое дело! Есть высокие, все звучит, — он шагнул к Алке (Маша успела отодвинуться) и обнял ее за талию. — Мадам, позвольте пригласить вас. Крис де Бург исполняет песню "Леди ин ред" специально в вашу честь. — И он попытался коснуться губами ее губ.

Алка замотала головой и отстранилась.

— Леша, подожди. У нас гости.

— Гости? — дурашливо развел он руками, отпуская ее. — Не вижу…

— У нас Маша.

Выражение его лица моментально изменилось. Буквально — исказилось. Словно от боли.

— Маша? Где? — произнес он медленно и сделал шаг назад.

— Она тут. Стоит рядом с тобой, — ответила Алка.

— Маша, — позвал Атос.

Она хотела ответить, но оказалось, что не может выдавить ни звука. Она сделала глубокий вдох и лишь после этого смогла отозваться:

— Да, я здесь. Я, кажется, не вовремя…

Вместо Атоса ответила Алка:

— Нет, Машка, давай, лучше все решим. Леша не в гости ко мне пришел. Он живет здесь. — Она говорила все более взволнованно. — Я знаю, Машка, ты можешь испортить нам всю жизнь, но я его люблю, — и тут она вдруг заплакала и уткнулась лицом в грудь Атосу. — Мы уже заявление подали… Ой, как это все стыдно…

— Не унижайся, Алла, — сказал Атос, поглаживая ее волосы. — Пусть делает, что хочет. Только не унижайся.

Да вы что?! — закричала Маша. — Идиоты что ли?! Я что — зверь?! Да, мне больно, но я что, убивать что ли вас буду?! Какие же вы дураки, Господи!!! — Она закрыла лицо руками.

Алка оторвалась от Атоса и схватила в объятия Машу:

— Машка, ты прости меня. Мне всегда твои мальчики нравились, но это совсем другое. Это серьезно. Правда.

— Ну, а как бы мы с тобой?.. — невпопад сказал Атос. — Я же тебя не вижу.

— Да успокойся ты, — Маша потрясла Алку за плечи. — Все нормально. Вам хорошо, и порядок. — Как она ни старалась, но в этих ее словах все же прозвучала горечь. — Потом обратилась к Атосу: — Посмотри сюда.

Он повернулся на голос, и Маша дала ему слабый посыл на видимость.

— Маруся!.. — воскликнул он. — Я вижу тебя. Только ты… прозрачная. Как призрак.

— Для тебя я всегда буду такой, — усмехнулась она. — Чтоб не передумал. — Она помолчала, пытаясь проглотить подкативший к горлу комок. — Ладно. Давайте о деле. Где деньги?

— Все у меня. — Взметнулась Алка. — Даже на адвоката не пришлось тратиться, Лешу и так отпустили, и дело закрыли.

— Давай их сюда.

Алка открыла шкаф и выволокла оттуда чемодан.

— Почему ты их в милицию-то не сдала?

— Не знаю… Жалко было. Решила, если позвонишь, еще раз скажешь, тогда и сдам.

— Молодец, — усмехнулась Маша, открывая крышку. Отмерила на глаз половину содержимого и, загребая горстями пачки стодолларовых бумажек, выложила их на диван. — Это вам. Мой свадебный подарок.

— Машка, перестань, это же целое состояние!

— Вот и хорошо. Проводи меня.

Тут словно ожил Атос:

— Если ты думаешь меня купить… — начал он. Но Маша прервала его:

— Молчи уж… Киса.

И он осекся.

Он смотрел на нее глазами побитой собаки. А Маша-призрак, Маша недосягаемая мечта, выходя из комнаты, бросила ему только:

— Пока.

Алка не произнесла больше ни слова. Только ее рыжая мама искренне возмутилась:

— Уже уходишь?! Я даже покормить тебя не успела!

Видно она не была в курсе истории знакомства дочери с женихом.

— Я не голодна, — заверила Маша, натягивая шубку. — До свидания.

И вышла в ночь, держа в руке значительно полегчавший чемодан.

Стоя на обочине и пытаясь поймать машину, она попробовала разобраться в своих чувствах. И неожиданно обнаружила, что никакой трагедии не случилось. Ощущала она не более, чем легкую обиду. Она уже НЕ ЛЮБИТ АТОСА, вот в чем дело. Уже давно не любит. А думала о нем просто по привычке…

Притормозила машина.

— Куда? — спросил водитель.

Маша хотела назвать домашний адрес, но губы сами произнесли совсем другое. И, уже садясь, она поняла, наконец, что едет к человеку, которого ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет видеть.

Дверь отворилась.

— Привет, — произнес Игорь так, словно они расстались с ним полчаса назад. — Подожди. — Он сходил на кухню и вернулся с огромным букетом роз. — Я ждал тебя, — сказал он, протягивая ей цветы.

Ждал? Но ведь с той ночи, которую она провела здесь, она даже ни разу не вспомнила о нем. Они вообще не договаривались, что когда-нибудь встретятся, а уж тем более не говорили о точной дате. Как же он мог ждать ее?

— Как ты узнал?

— Я ждал тебя каждый день. Помнишь, как Карлсон обижался, что у Малыша не готовят каждый день торт со сбитыми сливками? Я не хотел, чтобы ты обижалась. А тех денег, которые ты заплатила мне за поездку в Новосибирск, на цветы хватало. Свои бы я не тратил, я ведь жадный. — Он осторожно снял шубку с ошалевшей Маши, повесил, затем обернулся, обнял и поцеловал ее в губы.

И Маша как будто растворилась в этом поцелуе.

Потом, когда он отпустил ее, она встряхнула головой, поморгала, улыбнулась и сказала:

— Слушай, а ты умеешь с толком тратить деньги! На-ка, распорядись и этим, — и подала ему чемодан.

— Что там? — спросил Игорь, взвешивая его на руке.

— Баксы. Сотенные.

— Солидно, — усмехнулся он. — Неплохое приданое.

— Даже так?

— А разве нет?

Она слегка нахмурилась, потом улыбнулась и сказала:

— Да.

— Случилось чудо! Друг спас друга! — закричал он дурашливым «карлсоновским» голосом. Затем поставил чемодан на пол и вновь, обняв, поцеловал ее долгим-долгим поцелуем.

— Слушай, — возмутилась Маша, пытаясь отдышаться, — может быть, ты меня все-таки пригласишь в комнату?

— Посмотрим.