"Женское лицо разведки" - читать интересную книгу автора (Павлов Виталий)

Глава вторая. Три разведчицы в трех войнах

Одним из периодов наиболее активной разведывательной деятельности, в том числе женщин-разведчиц, в XIX веке был период Гражданской войны в США. Однако история мало сохранила точных свидетельств героической деятельности американских патриоток в том грандиозном столкновении широких масс американского населения. Один из наиболее содержательных примеров — жизнь и деятельность разведчицы «безумной» Бет в тот период.

Два других примера показывают динамическое развитие жизни и разведывательной деятельности двух неординарных представительниц — американки и европейки, активно действовавших в Первой и Второй, мировых войнах.

Сами события мирового значения создавали множество возможностей для различных «разведывательных» ситуаций и действий в них отдельных разведчиц. Избранные две кандидатуры — европейка «Сесиль» и американка «Синтия», по богатству их многообразного разведывательного опыта и специфических подробностей, характерных для любой разведывательной работы, дают возможность читателю сравнить их деятельность с работой советских разведчиц.

В различных СМИ при описаниях эпизодов Первой и Второй мировых войн появлялись краткие сообщения о разведчицах и их подвигах, но очень скупые. Тем не менее по этим сообщениям можно судить о необыкновенных разведывательных способностях, проявляемых разведчицами, их мужестве, смелости и готовности жертвовать жизнью ради достижения поставленных целей.

Так, по французским данным одна женщина-разведчица в период Первой мировой войны уничтожила 16 транспортов и несколько кораблей противника.

Очень талантливой разведчицей на стороне союзников в период Первой мировой войны проявила себя молодая бельгийская девушка Габриель Пити.

Она родилась в 1893 году и будучи сиротой, воспитывалась в монастыре, где и выучила немецкий язык. Когда разразилась война, она работала в ателье мод. С вторжением немцев в Бельгию Габриель включилась в активную антинемецкую борьбу в составе подпольной сети бельгийских патриотов, носившей название «Слово солдата», и вскоре благодаря своим разведывательным талантам, стала играть в ней главную роль.

Габриель умело конспирировалась, используя опыт работы в ателье мод, искусно гримировалась и даже успешно действовала, переодеваясь в форму прусского офицера, под именем Вальтер Хеннинт. Умело меняя внешность, она совершала многочисленные поездки с разведывательными целями и даже успешно посещала другие страны, в том числе Англию, где получала новые задания.

В своей разведывательной работе Габриель, несмотря на свою молодость, очень искусно изменяла внешний вид и характер, проявляя прямо-таки чудеса перевоплощения. Ей ничего не стоило проникнуть в охраняемое немцами кафе под видом мальчишки-газетчика или играть роль пожилого человека. Проявляя талант конспиратора, она мастерски пользовалась тайными квартирами сама и учила этому других участников подполья. Например, она снимала одну комнату как Габриель, а смежную с ней — как лейтенант Хеннинт.

При всем том Габриель проявляла большие контрразведывательные способности, спасая своих помощников от арестов. Но сама она не смогла в результате своей активной разведывательной деятельности избежать провала. 20 января 1916 года Габриель Пити была арестована немцами и приговорена к расстрелу. Она мужественно встретила смерть.

Когда закончилась война на ее родине, на доме в Турне, где она родилась, была помещена мемориальная доска с надписью: «Здесь родилась национальная героиня Габриель Пити, вероломно расстрелянная немцами. 1893–1916 гг.».[8]

Среди тех, кто, беспощадно боролся с фашизмом, было много погибло замечательных советских разведчиц, покрывших свои имена неувядаемой славой. Среди участниц Сопротивления, можно назвать — чешка Милену Есенску, подруга писателя Франца Кафки. Мужественная журналистка, она одна из первых выступила против фашизма после захвата Гитлером в 1939 году Чехословакии. Перейдя на подпольное положение, она продолжала борьбу в рядах борцов Сопротивления, помогала людям, которым угрожал арест, уходить за границу, поддерживала связь с боевыми группами.

В августе 1939 года в печати появился ее страстный призыв «К чешским женщинам», в котором говорилось: «Если вы вступите в связь с немцем, то автоматически исключаете себя из чешского общества».

В ноябре 1939 года Есенска была арестована гестаповцами. После их неудавшейся попытки осудить ее «за измену» из-за отсутствия доказательств, она была отправлена в концлагерь Ривенброк, где и умерла в 1944 году .

В 1942–1943 годах молодая шведка немецкого происхождения Эрика Швартис, выполняя задание шведской контрразведки под кодовым именем «Дядя», внедрилась в качестве секретаря шефа гестапо в посольство Германии в Стокгольме. Она проявила незаурядные разведывательные способности: могла свободно входить в доверие к интересовавшим шведскую контрразведку сотрудникам германского посольства и в первую очередь к самому шефу гестапо Фогелю. Сумела выведать у него важную для Швеции информацию о намечавшемся захвате немцами этой скандинавской страны по так называемому плану «Северная лисица».

В связи с успехами Красной Армии гитлеровцы были вынуждены отказаться в 1943 году от осуществления этого плана, но все равно сведения, добытые «Дядей», позволили Швеции подготовиться на случай нападения.

«Дядя» добыла секреты немецких шифров, и шведы получили возможность читать всю зашифрованную переписку германского посольства между Стокгольмом и Берлином. Она также выявила ряд германских агентов среди беженцев из Германии. К концу 1944 года гестаповцы все же смогли вычислить виновницу утечки информации из посольства, но опоздали схватить ее — Эрика успела скрыться.

Шведские СМИ назвали эту женщину «шведской Мата Хари», хотя, если серьезно оценивать ее разведывательную деятельность, Мата Хари, как говорится, не годилась ей и в подметки.

Для характеристики мужества и хитрости этой разведчицы достаточно только одного факта: каким способом она добывала секреты германских шифров.

Получая для печати на машинке копии расшифрованных шифротелеграмм, она отрывала от них кусочек и прятала под язык, вынося каждый раз по частице интересовавший шведов текст.

Что заставляло эту немку, хотя и ставшую шведской гражданкой, идти на такой огромный, смертельный в случае провала риск? Как она объясняла уже спустя полвека, ее ранние впечатления от нацистов были крайне негативными, их отношение к мировой да и немецкой культуре, музыке и литературе были ей ненавистны. Ко всему этому она влюбилась в шведа, оказавшегося сотрудником шведских спецслужб. Все это и способствовало ее решению участвовать в активной борьбе против фашизма.

Итак, антипатия к нацистам, любовь к представителю фактически обижаемой немцами стране — Швеции, при этом наличие смелого и хладнокровного характера, без которого Эрика не смогла бы решиться на добычу шифров. Добавим еще и творческие, артистические способности, которые помогали ей играть роль перед гестаповцем Фогелем. Все эти качества и помогли Эрике Швартис стать высококлассной разведчицей.

Читатель заметит такие же личностные качества у агента-разведчицы внешней разведки «Марты», жены видного германского чиновника, которая из-за сильной симпатии к советскому разведчику «Федору» пошла на передачу ему секретов мужа. Сначала она сообщала «Федору» обо всем, что узнавала от мужа и его коллег, затем лично сделала ключ от сейфа мужа и стала передавать для ознакомления хранившиеся там совершенно секретные документы.

Эрике требовались смелость и мужество, чтобы скрытно вынести бумаги, которые, кстати, при необходимости она могла проглотить, однако выйдя, из посольства она была в полной безопасности. «Марта» же постоянно находилась в фашистском окружении, была под угрозой опасности разоблачения как агент враждебного Германии государства.

Во время массовых перемещений из людей, спасавшихся от оккупации, выделялись отдельные смелые и решительные противники фашизма, которые примыкали к Сопротивлению. Одной из таких героинь оказалась польская графиня Клементина Манковская, ставшая в процессе подпольной борьбы с немецкими оккупантами настоящей разведчицей.

Разведывательная ее деятельность началась вскоре после начала Второй мировой войны. В преддверии нападения Германии на Польшу мужа Манковской мобилизовали в польскую армию. После прихода немцев Клементина с детьми укрывалась от преследования гестапо на острове Нуармутье. Тогда она и установила связь с польским Сопротивлением, отряд назывался «Мушкетеры».

Вскоре по согласованию с руководителем «Мушкетеров» она устроилась работать переводчиком в немецкую комендатуру. Там Клементина использовала все возможности своего положения для разведывательной работы, выполняла задания, которые поступали отряду «Мушкетеров» из Лондона. Ей удалось получить информацию о готовившемся немецком нападении на Бельгию и Голландию, но эта информация, пока дошла до Лондона, уже устарела.

В марте 1941 года Манковскую арестовали немцы, но ей удалось бежать. К июню того же года она добралась до Варшавы, откуда продолжала направлять разведывательную информацию в Лондон.

После многих приключений к январю 1942 года Манковская становится агентом немецкой военной разведки (абвер), руководителем которой был адмирал Канарис. Во время ее вербовки и сотрудничества с абвером ей довелось встретиться с Канарисом, от которого узнала о его участии в заговоре против Гитлера. Но якобы этим сведениям в Лондоне не поверили. Канарис сообщил Манковской и о готовившемся ее аресте гестапо и направил Клементину с заданием абвера в Лондон.

Через Португалию она добралась до Англии, где в целях зашифровки как английской разведчицы был инсценирован ее арест англичанами. Там состоялась ее встреча с мужем, также оказавшимся в Англии.

На этом известная разведывательная эпопея К. Манковской завершилась.

В 1953 году руководитель Варшавского восстания генерал Бур-Комаровский вручил Клементине Манковской Почетный крест с мечами — высшую награду для штатских лиц за мужество и героизм .

В 1818 году в городе Ричмонд американского штата Виргиния в состоятельной семье южных аристократов родилась Элизабет Ван-Лью. Получив образование в Филадельфии, она вернулась в Ричмонд, превратившийся в центр мятежных южных штатов, где яростно отстаивали рабовладение, за отмену которого выступали северные штаты.

Элизабет к этому времени уже прониклась ненавистью к системе рабовладения, попиравшей права негров, поэтому сразу после возвращения в родное поместье освободила девять своих рабов. Кроме того она выкупила несколько их родственников у других хозяев. Одновременно она начала активно выступать с аболиционистскими[9] требованиями.

Эти действия Элизабет Ван-Лью не могли не вызвать обвинений в нелояльности со стороны сторонников отделения рабовладельческого Юга от северных штатов.

Поскольку, как пишет историк Р. Роуан, «уму заядлого виргинца-рабовладельца недоступна была мысль, чтобы виргинская аристократка могла выступать против дела южан иначе, как будучи совершенно безумна» ,[10] Бэт и присвоили прозвище «безумная», против чего она не возражала, продолжая под прикрытием «помешательства» свою борьбу против рабства.

Казнь известного борца за свободу негров Джона Брауна и вскоре начавшаяся война Севера против Юга подтолкнули Бэт, которую мы в дальнейшем повествовании будем называть без прилагательного «безумная», к более активному участию в начавшейся ожесточенной схватке всех прогрессивных сил против реакционеров на юге, сделавших Ричмонд своей столицей.

Во время Гражданской войны 1861–1865 годов в Соединенных Штатах на стороне северян, боровшихся за отмену рабовладения, на невидимом, разведывательном фронте воевали многие смелые американцы, в том числе и женщины. История сохранила имена разведчиц, подвиги которых ценятся выше подвигов некоторых мужчин-разведчиков. Среди них выделяется своими неординарными личностными качествами, храбростью и хладнокровием, природными разведывательными способностями и изобретательностью Элизабет Ван-Лью.

Р. Роуан справедливо отмечал, что «с этой бесстрашной женщиной могут соперничать лишь немногие герои секретной службы. Она единственная американка, действовавшая во время войны в тылу противника».[11]

Именно ей были обращены после победы слова главнокомандующего северян генерала Гранта: «Вы слали нам ценные сведения, какие только получались из Ричмонда во время войны».

Несмотря на ту важную роль, которую сыграла эта женщина в борьбе за отмену рабства и, следовательно, за поддержку американской демократии, американские историки ЦРУ практически забыли о ней. Это лишний раз свидетельствует об обоснованности выступлений уже в ХХ веке женщин — сотрудниц разведывательной службы США против дискриминации женщин в разведке.

Характерно, что Бэт, будучи разведчицей самобытной, не проходившей никакой специальной подготовки, действуя исключительно интуитивно, безошибочно оценивала возникшую ситуацию. Об этом свидетельствует ее почти пятилетняя активная разведывательная деятельность во вражеской столице, так и не раскрытая разведкой южан.

Бэт очень профессионально и со знанием дела создала из числа близких друзей и своих освобожденных рабов конспиративную сеть информаторов и связников-курьеров. Они доставляли полученные ей ценнейшие разведывательные материалы в генштаб северян, умело используя тайники и искусно маскируя пересылавшиеся материалы.

В столице южан Бэт постоянно окружала рабовладельческая знать, не терпевшая любых поползновений на их «священные права» беспредельно властвовать над своими рабами. И все же Бэт на собраниях безбоязненно выступала на стороне северян. Это, конечно, вызывало обвинения в ее адрес, но спасало ее от гнева и самосуда то, что все были уверены в ее «помешательстве».

Быстро поняв, что слава «помешанной» является хорошим прикрытием для разведывательной работы, Бэт не возражала и «смиренно» принимала прозвище «безумная». Тем более что и ее внешность — хрупкая, невысокая женщина — в соединении с умением принимать соответствующий вид также помогали ей в этом. Она умело поддерживала контакты с рядом высокопоставленных южан, производила на них благоприятное впечатление и получала доступ к источникам информации, интересовавшей северян.

В Ричмонде помимо рабовладельческой знати имелись и мелкопоместные аристократы, среди которых у Бэт были друзья и единомышленники, готовые подключиться для выполнения ее отдельных поручений. Полезными оказывались и старые дружеские связи ее семьи. Среди друзей оказался, например, и главный судья южных штатов Джон Маршалл, пользующийся непререкаемым авторитетом.

В то время как другие женщины Ричмонда шили рубашки для солдат Юга, она упорно собирала информацию о состоянии армии южан, о том, где северянам успешнее нанести удары противнику. С той же целью она охотно занялась благотворительностью и среди военнопленных, получая доступ в тюрьмы, где содержались офицеры и солдаты армии Севера. В вашингтонском штабе заметили, что точность и ценность информации Бэт заметно возросла от постоянного общения с пленными военнослужащими, которые со знанием дела сообщали ей свои профессиональные оценки операций южан. Бэт, понимая важность этой информации, принимала самые разнообразные способы для конспиративного получения и доставки из тюрьмы этих сведений.

Когда однажды ей запретили посещение тюрьмы, то Бэт приняла все меры, чтобы добиться разрешения. Она оделась как светская дама и посетила военного министра Джуду Бенджамина, а затем и начальника контрразведки южан генерала Уиндера, которые, немного пожурив и дав соответствующие распоряжения, разрешили Бэт посещать военную тюрьму. Документ был за подписью Уиндера, полномочия которого давали право в случае чего подписать ей и смертный приговор, если бы она, естественно, была уличена в разведывательной работе на Север. Благодаря своему искусному мастерству Бэт успешно избегала провала.

Этот временный запрет на посещение тюрьмы был единственным официальным взысканием, которое «жалкой, безумной» женщине не удалось избежать. Бэт так эффективно применяла искусство актрисы, что могла изображать и незаслуженно обиженную светскую даму, и скромную работницу-служанку.

По сохранившимся описаниям внешности, Бэт была невысокого роста, но в соответствующем наряде выглядела весьма представительно и не уступала в привлекательности местным знатным дамам.

Бэт со своей матерью регулярно устраивала в своем доме вечеринки, на которые приходили высокопоставленные чиновники и офицеры южан, любившие оказаться в гостеприимном салоне, где хорошо угощают. Это позволяло ей получать «из первых рук» важные разведывательные сведения, которые наряду с другими добытыми из различных источников позволяли составлять ценные для северян сообщения. Гости откровенничали в своих беседах, в то время как сама хозяйка-мать демонстративно не проявляла к ним внимания, а занималась разговорами с дамами. На снующего прислугу-негра гости не обращали никакого внимания. А это как раз и была Бэт, очень чутко улавливающая то, что ей и требовалось.

Несмотря на то что местные газеты Ричмонда клеймили Бэт и ее мать как изменников интересов Юга, офицеры и высокие чиновники продолжали посещать их дом. Этот факт крайне затруднял для контрразведки проверку появившихся подозрений. Кроме того, умело используемое Бэт дружелюбие к их семейству президента Девиса, генерала Уиндера и других предводителей южан мешало контрразведке подступиться к дому Бэт. А ведь простой обыск мог бы создать для нее серьезные проблемы. В том и состояла ценность профессионально проводимой линии но именно в создании безопасных условий для проведения разведывательной работы и состоял профессионализм Бэт.

Правильно оценивая значение надежной связи для доставки добываемой информации в генштаб Севера, Бэт уделяла первостепенное значение организации линий связи. При этом она проявляла чудеса изобретательности в маскировке пересылавшихся сообщений.

В качестве курьеров она использовала девушек-негритянок из числа ее бывших рабынь, одна из которых — Мэри Баусер — специально прошла обучение на курсах.

Для пересылки донесений на Север Бэт организовала пять секретных пунктов, начальный из которых был в доме Ван-Лью, в Ричмонде, а конечный — в штабе генерала Шарпа.

Что отличало деятельность Бэт, так это ее приверженность к секретности всех действий и увлечение таинственностью. Все это спасло ее от разочарования, когда на неоднократные предложения своих услуг генштаб Севера долго не реагировал.

В своем особняке Бэт организовала тайные укрытия для прибывавших с Севера курьеров. В те дни, когда курьеры не появлялись, что могло означать среди многих причин и их арест южанами, Бэт испытывала тревогу, естественно опасаясь своего провала. Когда вскоре она узнавала об аресте и расстреле этих «проклятых шпионов-янки», к ее облегчению присоединялась печаль по новым жертвам. Надо отметить, что за все время работы Бэт не произошло ни одного предательства из числа тех немногих арестованных контрразведкой южан курьеров, кто знал адрес Бэт. В этом она также проявила большую осторожность, только наиболее надежные из агентов могли прятаться в ее доме.

Американский исследователь Вильям Г. Беймер, благодаря которому стали известны подробности жизни и деятельности Элизабет Ван-Лью, указывает на то, как ювелирно она организовывала подвод к президенту Джефферсону Дэвису своего информатора, как решала вопрос проникновения в его «Белый дом», выбрав время и способ, когда тот был «меньше всего начеку». Все это свидетельствует, что она была «гениальная шпионка и руководительница шпионажа».[12]

Суть этой операции состояла в следующем. Бэт имела при себе очень умную и сообразительную бывшую свою рабыню Мэри Баусер и, обучив ее всем необходимым приемам светского обслуживания и снабдив подложными рекомендациями, устроила на должность официантки в «Белый дом» Юга — дом главы южан!

Из-за строжайшей конспирации, которую соблюдала Бэт, осталось неизвестным, какие секретные материалы получала Бэт от своего информатора и как они передавались ей со стороны Мэри. Ясно одно, Бэт приобрела еще один важный источник разведывательной информации, а Мэри не была разоблачена.

Можно предполагать, в какой опасной атмосфере действовала Элизабэт, если чуть ли не каждодневно в ее адрес раздавались угрозы, что Бэт и ее мать «нужно повесить, дом их сжечь, что их нужно избегать, как прокаженных».[13]

Ничто не могло заставить Бэт уменьшить активность. Она предпочитала встречать опасность, не уклоняясь, а идя навстречу. Риск вызывал у нее чувство повышения бдительности и способствовал еще большей изобретательности. При этом она заботилась о развитии этих качеств у своих помощников.

Когда Бэт почувствовала настороженность к себе со стороны начальника тюрьмы Гибса, она… пригласила его с семьей бесплатно пожить у нее в доме! Таким образом, приблизив к себе столь опасного человека, ею в действительности использовался факт проживания грозного стража режима практически для своей защиты. Уж при нем-то контрразведка вынуждена была отбросить все подозрения. На самом деле в разведывательном центре Бэт продолжала кипеть работа. Например, кто бы додумался искать в ее доме двух беглецов из тюрьмы? Из-под охраны Гибса под его же охрану?!

Поэтому не случайно, что за все пять лет активной разведывательной деятельности Бэт в самом сердце мятежного Юга, кишевшего агентами контрразведки, на нее не пало ни одно серьезное подозрение в шпионаже. И это в то время, когда опытная контрразведывательная служба разоблачила сотни агентов северян!

Действительно, она не только давала квалифицированные оценки положению в армии южан, но и смогла внедрить своих информаторов в окружение тех руководителей, где принимались важные решения по военным операциям Юга против Севера.

Когда в 1865 году после разгрома войсками северян под командованием генерала Гранта южане капитулировали и гражданская война была решена в пользу северян, Элизабет Ван-Лью не была удостоена никаких воинских наград. Единственной компенсацией всех усилий и ее личных материальных затрат на разведку было назначение ее Грантом, ставшим президентом США, почтмейстером Ричмонда.

После ухода Гранта с поста президента ее даже понизили в должности и сделали мелким чиновником.

Последние годы жизни героической разведчицы были печальными: она доживала свою жизнь в нищете и забвении.

Разведчица «Алиса Дюбуа» (Луиза де Батиньи) и ее помощница «Шарлотта» (Мария Леони Ванутт) действовали в тылу германских войск в Бельгии в течение пятнадцати месяцев в 1914–1915 годах и были «столь же опасным противником для немцев, как и многие командиры союзных войск на поле боя».[15]

«Алиса Дюбуа» была французской патриоткой, героически служившей союзникам в Первую мировую войну и создавшая для них в тылу врага грандиозную систему разведки, которую она организовала почти единолично.

Приход ее на разведывательную службу союзников произошел, после оккупации Бельгии немцами, когда среди толпы беженцев, желавших укрыться в Англии, она проходила опрос со стороны представителей английской контрразведки.

Молодая француженка Луиза де Батиньи, 1880 года рождения, была седьмой из девяти детей мелкого французского фабриканта Анри, вынужденного продать свою фарфоровую фабрику в Сан-Аман-дез-О.

Луиза начала рано зарабатывать на жизнь. В качестве гувернантки она побывала во многих европейских городах, в том числе некоторое время находилась в Англии, затем в Милане, Кельне, Львове и в Австрии. Благодаря большим способностям к иностранным языкам она бегло говорила на немецком, английском, итальянском и даже немного на русском, чешском и польском.

Офицеры британских экспедиционных войск маршала Френка обратили внимание на молодую француженку и порекомендовали ее представителям военной разведки.

Узнав, что Луиза родом из Лилля, гувернантка по профессии, из обедневшей аристократической семьи, хорошо образованная, толковая и обладающая привлекательной внешностью, к тому же безукоризненно владеющая несколькими иностранными языками, офицер английской разведки понял, что Луиза де Батиньи могла бы стать необычайно полезным агентом британской секретной службы. После встречи Луизы с майором Уолтером Кирком, главой военной разведки при штабе маршала Хенга, ей сделали предложение принять участие в патриотической борьбе. Она согласилась и ей присвоили кодовое имя «Алиса Дюбуа», по легенде «кружевница», с соответствующими документами, с которыми она могла разъезжать по территориям, оккупированным немцами, не вызывая подозрений.

Для краткой подготовки Луиза была направлена в Англию, где с ней встречался «дядя Эдуард» — шеф Интеллидженс Сервис.

Перебравшись из Англии на континент, «Алиса» сразу приступила к созданию необходимого ей разведывательного аппарата, который не должен быть слишком громоздким и состоять из числа надежных и толковых людей, способных конспиративно вести разведку. Используя свои многочисленные знакомства и связи в богатых семействах, она нашла людей, желающих участвовать в борьбе против общего врага.

Так она довольно быстро завербовала способного химика де Гейтера и его жену. Они занялись изготовлением средств для тайнописи и документов, освободив «Алису» от необходимости получать их из Лондона, что было связано с большим риском.

Затем последовала вербовка фабриканта Луи Сиона и его сына Этьена, нашла она также и неприметного картографа Поля Бернара, предложившего ей свои услуги. Он был опытным чертежником и ухитрялся оформлять разведывательные материалы «Алисы» в виде миниатюрных сообщений, маскируемых в почтовых отправлениях.

Главным ее «приобретением» стала молодая девушка Мария Леони Ванутт, из которой она воспитала не менее способную разведчицу, чем сама. Ей «Алиса» дала псевдоним «Шарлотта». Мария — «Шарлота» выступала в качестве разносчицы сыров и стала незаменимой помощницей «Алисы».

Путешествуя вдвоем, нагруженные кружевами и сыром, бойко торгуя, они вели личную разведку, не вызывая подозрений у немцев.

«Алиса» постоянно расширяла число сообщников-информаторов, которых вначале было шесть, затем стало двенадцать, двадцать четыре, тридцать шесть. Они предоставили в ее распоряжение свои квартиры и свое имущество.[16]

«Алиса» и «Шарлота» тщательно анализировали и обрабатывали собранные их информаторами и лично ими сведения, слухи и факты, перепроверяли военные сводки.

В Лондоне поняли, что в лице «Алисы» британская разведка приобрела выдающегося организатора разведывательной работы в тылу немцев.

После такого плодотворного начала самостоятельной разведывательной деятельности с «Алисой» летом 1915 года снова встретился «дядя Эдуард», который представил ее Джорджу Макдонаху, директору английской военной разведки, а затем и самому маршалу Френчу.

В связи с предстоявшим большим наступлением союзных войск, все трое настойчиво требовали еще большей активизации разведывательных действий как собственной сети «Алисы», так и созданной ранее в Брюсселе разведывательной организации под прикрытием «Хлебной комиссии Флессинга», которая работала довольно слабо и малоэффективно. Было принято решение подчинить ее «Алисе».

Это решение Лондона еще раз подчеркивало высокий профессиональный авторитет разведчицы, которого она смогла добиться за такое короткое время.

В английскую сеть «Хлебной комиссии Флессинга», насчитывавшую до ста участников, входили разные люди. Такая многочисленная сеть, состоявшая из малопроверенных людей, потребовала от «Алисы» много сил и мастерства. Возникла необходимость проведения многих дополнительных встреч, что могло снизить безопасность ее собственной группы.

Для характеристики состава этой брюссельской сети достаточно указать на некоторых ее участников: комиссар по особым делам из Туркуэна Лендан, профессор медицины католического университета из Лилля Виллот, электрик Марсель, папаша Патт, профессор Технологического института из Рубо, бельгийский консул в Гааге Альфонс Верстаппан и другие.[17]

Понимая важность их разведывательной работы для наступающих войск союзников, «Алиса» и «Шарлота» не жалели сил и шли на неизбежный риск, чрезмерно активизируя разведывательную деятельность. К сожалению, это не могло не привести к печальным последствиям.

Германская контрразведка постепенно сужала круг подозреваемых в шпионаже лиц. «Алиса» проявляла необычайную профессиональную, смекалку и изобретательность в преодолении расставленных контрразведкой ловушек.

Только спустя несколько месяцев после начала активной разведывательной деятельности «Алиса» стала возбуждать подозрения у германской контрразведки. Осведомители докладывали, что в поле деятельности «Алисы» и ее разведывательной организации действует «какой-то опытный разведчик», до поры остававшийся неизвестным.

Не раз «Алисе» и «Шарлоте» удавалось благодаря их хладнокровию и высокой разведывательной интуиции избегать немецкого разоблачения. Но печальный конец исключительной разведывательной активности Алисы приближался.

Сначала была арестована «Шарлота», но она никого не выдала. Однако при допросах «свидетелей» было названо имя «Алисы», правда только один раз, но для немцев этого было достаточно, чтобы взять «Алису» под жесткий контроль и слежку. Она же, прервав на время свою разведывательную деятельность, под давлением запросов Лондона о новой информации пошла на явный риск. Это ее и погубило. Германская контрразведка арестовала «Алису».

«Алису» и «Шарлоту» германский суд судил под их настоящими именами — Луиза де Батиньи и Мария Леони Ванутт. Немцам удалось узнать все относящееся к их биографиям.

Они были приговорены к смертной казни, но под давлением мирового общественного мнения, вызванного незадолго перед этим казнью другой женщины — Эдит Кавель, смерть была заменена тюремным заключением: «Алисе» –27 лет, «Шарлоте» — 15. Обе осужденные стойко вели себя на следствии и на судебном процессе, они были уверены, что переживут эту страшную войну.

Мария Леони Ванутт действительно дождалась победы союзников, была освобождена и получила почести и награды за свои подвиги. Луиза же после перенесенной операции в госпитале Сант-Мари в Кельне умерла 27 сентября 1918 года, не дожив до свободы и окончания войны всего 45 дней. Она была награждена посмертно двумя английскими и двумя французскими медалями.

В приказе, награждавшим эту смелую разведчицу военным крестом, говорилось:

«За добровольное посвящение себя служению Родине; за борьбу непоколебимо мужественную, с опасностями и трудностями этого великого дела; за преодоление его, благодаря исключительным дарованиям, величайших препятствий с постоянным риском для жизни и несения в течение этой службы колоссальной ответственности, за героизм, редко кем превзойденный».[18]

Мария Леони Ванутт в 1928 году была награждена орденом Почетного легиона.

Нужно отдать должное руководителям союзных спецслужб, они достойно отметили самоотверженную службу этих двух замечательных разведчиц.

Вспоминая женщин — асов мировой разведки, необходимо рассказать об американской разведчице «Синтии». Ее разведывательная деятельность пришлась на время Второй мировой войны и проходила вдали от военных фронтов — в Соединенных Штатах Америки. Работа «Синтии», ее жизнь была под стать захватывающему детективу, наполнена то и дело возникавшими экстремальными ситуациями. И «Синтия» находила неожиданные, иногда даже слишком авантюрные выходы.

Мое знакомство с биографией этой американской разведчицы, действовавшей под руководством британской разведки, началось с прочтения увлекательного рассказа, напечатанного во французском журнале «Пуэн» в 1980 году. Затем я ознакомился с рецензией на книгу Ричарда Диксона «Шпион» и телевизионной передачей Би-би-си, посвященной «Синтии».

Вот что осталось у меня в памяти с того далекого времени о Синтии и ее разведывательных делах. Других сведений об этой уникальной женщине обнаружить не удалось.

Английский дипломат Артур Пак за несколько лет до начала Второй мировой войны женился на дочери американского военного офицера Бетти Торн и увез молодую жену в Испанию, куда получил очередное назначение на дипломатический пост в посольстве США в Мадриде.

Появление в дипломатическом корпусе красивой, элегантной и высокообразованной женщины вызвало в испанском свете и среди молодых дипломатов оживленный интерес.

Обратил внимание на Бетти Торн, отличавшуюся общительностью и умением заинтересовать собой представителей испанского руководства, и резидент британской разведки. По его предложению центр разрешил сделать попытку привлечь Бетти к сотрудничеству и участию в намечавшейся британской разведкой операции по добыче военно-морского шифра испанцев.

Бетти в то время скучала и поэтому вполне положительно восприняла предложение резидента. Оно обещало оживление в ее жизни, а деятельный характер самой дамы постоянно искал возможности инициативных действий.

Свое первое агентурное поручение по установлению доверительных отношений с молодым офицером испанского штаба военно-морских сил и получения через него испанского шифра она выполнила блестяще! В других каких-либо значительных операциях по линии британской разведки ей участвовать тогда не пришлось.

Перевод мужа Бетти на работу в Варшаву незадолго до начала войны открыл для нее новую возможность. Ей было поручено сблизиться с помощником министра иностранных дел Польши, курировавшем участок шифровальной связи МИД, и попытаться получить от него секреты этой службы. Вновь, используя уже имевшийся опыт по выполнению аналогичного задания, Бетти успешно провела операцию. Приобщившись таким образом к разведывательной работе, она уже приобрела некоторый авторитет в британской разведывательной службе. Сама же почувствовала, что волнующая работа, наполненная опасностями и возможностями проявить свою инициативу, ей нравится и отвечает ее энергичному характеру.

С началом Второй мировой войны на территории Соединенных Штатов, в большом количестве сосредоточивалась агентура фашистских государств. Для выполнения важных разведывательных заданий британской разведке понадобился способный агент-женщина, причем не англичанка, а именно американка. Вот тут-то и вспомнил начальник британской координационной службы безопасности БКСБ Уильям Стефенсон об агенте британской военной разведки, жене британского дипломата Артура Пака — Бетти Торн. К этому времени Бетти отличилась уже в Испании: в канун Гражданской войны весьма успешно выполнила поручение разведки. Затем в 1937 году во время службы Пака в Польше выполнила второе задание штаба разведки в Лондоне.

Стефенсон легко добился от Бетти согласия развестись с Паком, выехать на свою родину в США и поселиться в столице. С того момента ей и присвоили кодовое имя «Синтия».

Свою разведывательную деятельность в Вашингтоне «Синтия» начала с добычи итальянского шифра. Установив связь с итальянским военно-морским атташе, она инициативно пошла на риск. После того как итальянский офицер признался, что не испытывает симпатии к тандему Гитлер — Муссолини, она намекнула ему о своей помощи разведке, но не британской, а американской. «Синтия» разумно слукавила, учитывая, что Италия воевала с Англией. Итальянец полностью попал под влияние, передал ей «для американцев» итальянский шифр.

Так британский военно-морской штаб получил средства для дешифровки всех переговоров итальянского средиземноморского флота, и 28 марта 1941 года около мыса Матхиан, вблизи греческих берегов, этот флот был разбит наголову британским.

Британский шеф был очень доволен «Синтией», которая уже действовала как разведчица-профессионалка, вызвал ее в Нью-Йорк и поставил перед ней новую, как он говорил, очень сложную задачу.

Ей надлежало найти путь к добыванию всей переписки, письменной и телеграфной, Французского посольства в Вашингтоне с Европой. Стефенсон предупредил «Синтию», что это очень опасная «игра с огнем», так как агенты Виши отличались безжалостностью, а в случае провала «Синтию» уничтожат. К сожалению, американская контрразведка ФБР не сможет оказать какую-либо помощь: глава этой американской спецслужбы Гувер не терпит, чтобы что-то делалось на «его» территории без его ведома. Кроме того, ФБР вообще неприязненно относилось к британским спецслужбам.

«Синтия» начала с того, что тщательно изучила личный состав посольства Виши и решила сыграть роль американской журналистки, ни в коем случае не раскрывая своей причастности к Англии.

Первым шагом стало «интервью» с послом Виши, «Синтия» выдала себя за особу, симпатизирующую правительству Петэна. Перед встречей с послом состоялась ее беседа с пресс-атташе посольства капитаном Чарлзом Брюссом, о котором она уже знала, что он бывший пилот военно-морского перехватчика и что до начала войны он поддерживал хорошие отношения с британскими летчиками. С этой встречи и началась тесная связь «Синтии» с французским капитаном, закончившаяся его вербовкой от имени «американской разведки» и совместным участием с «Синтией» в выполнении задания якобы американских спецслужб.

Чарлз Брюсс был женат третий раз. Ему — 46 лет, «Синтии» — 31 год. У них вспыхнуло страстное взаимное чувство, что и неудивительно. «Синтия» была в зените своей красоты и обаяния, Чарльз тоже — красавец, офицер.

Британская разведка была уверена, что посольство Виши снабжает германский подводный флот информацией о британских конвоях, сопровождающих торговые суда. Эти корабли доставляли в Европу военные материалы. Руководство разведки хотело знать, что в действительности делается в этом посольстве. Поэтому потребовало от «Синтии» форсировать работу с Брюссом. Тем более что у последнего возникли определенные служебные затруднения. Правительство Виши решило в целях экономии сократить дипломатические штаты и посол объявил ему, что должность Брюсса попадает под сокращение. Если же капитан будет настаивать, то может остаться на своей должности, но только на полставки. Брюсс считал это невозможным: у него семья, он привык к светской жизни, к большим расходам. Брюсс говорит с «Синтией», признается ей в любви и приглашает ее поехать с ним во Францию. Она должна подумать…

«Синтия» советуется со своим шефом в разведке и они решают предложить Брюссу финансовую поддержку от имени американской разведки.

Соответственно «Синтия» признается Чарльзу в связи с американцами, работе на их разведку. Он боится за судьбу своей любимой, говорит, что не хочет, чтобы ее тело «выбросили в реку Потомак» агенты Виши, отговаривает от продолжения работы с разведкой.

В ответ «Синтия» признается ему в любви и просит согласиться на сотрудничество с американской разведкой, так как это — единственный путь остаться вместе. Ведь он ненавидит предателя Ловаля, является патриотом своего народа. Одним словом, «Синтия «провела профессиональную вербовочную беседу с Чарлзом. Надо отдать должное, он колебался и не принимал решения несколько дней.

«Синтия» прекрасно понимала, что, если бы он узнал о ее работе не на американцев, а на британские спецслужбы и от имени последних предложила бы ему сотрудничество, он бы немедленно и категорически отказался.

Как бы специально для того, чтобы подтолкнуть Брюсса к согласию, на его служебный стол в посольстве попала телеграмма Дарлана с требованием информации о всех британских судах, находившихся в американских портах. Брюсс был вне себя! Шпионить для нацистов! «Это не дело французов», — говорит он «Синтии». Не колеблясь более, он показал ей текст поступившей телеграммы и содержание ответа военно-морского атташе, указывающего, что крейсер «Рапалз» находился в Филадельфии, авианосец «Иллюстриоз» в Норфолке и много крейсеров в Нью-Йорке. Прекрасный подарок немецким подлодкам, если американские спецслужбы не будут оповещены вовремя, чтобы защитить эти суда.

С этого момента «Синтия» не только снимала копии со всей корреспонденции посольства Виши, но и получала ежедневный доклад о деятельности французских дипломатов.

«Подарок» «Синтии» британской разведке был неоценим! Но и возросшая опасность для нее и Брюсса стала явной: ФБР, узнав, что «Синтия» часто бывает в обществе Брюсса, могло заподозрить ее в шпионаже, а выручать будет нелегко из-за плохих отношений британской разведки с контрразведывательной службой США.

«Синтия» приняла меры к большей конспирации, сняла номер в той же гостинице, где проживал с семьей Брюсс, перестала встречаться с ним в людных местах, при свидетелях, только редкие тайные свидания в номере гостиницы.

В декабре 1941 года, после Пёрл—Харбора, США вступили в войну, но Виши сохранял свое посольство в Вашингтоне, пока немцы не оккупировали свободную зону Франции.

С началом 1942 года Черчилль начал думать о высадке союзных войск в Северной Африке. Для облегчения этой операции союзникам нужен был военно-морской шифр Виши. Новое задание для «Синтии»? Она сказала шефу: «Это невозможно, но так как я обожаю невозможное, я это сделаю».

Она объяснила задание Брюссу, но тот заявил, что она сошла с ума! Шифровальные документы очень секретные и строго охраняются. Кроме того, они находятся в сейфе, шифровальную комбинацию от замка которого знают только посол и шифровальщик. Он не имеет права даже зайти в Бюро шифров, где находится сейф.

Тогда «Синтия» заинтересовалась шифровальщиком Бенуа. По словам Брюсса, это был уже пожилой человек и через несколько недель собирался уйти на пенсию. Кроме того, хотя он и не любит немцев, но никогда не сможет предать своего давнего шефа — посла.

Верная своей натуре, «Синтия» идет прямо к Бенуа, который на ее просьбу о помощи со слезами на глазах ответил, что ничего не понимает в войне, но он не предаст посла. «Синтия» убедилась также, что соблазнить его невозможно, и просит хотя бы сохранить разговор втайне.

Она и Брюсс переживали напряженные дни… но ничего не происходило.

Приближалась смена шифровальщиков, и «Синтия» решилась, ничего не говоря ни Брюссу, ни своему шефу в разведке, на новый крайне авантюрный шаг — попытаться соблазнить графа Л., нового шифровальщика. Она знала, что о нем говорили как о любителе красивых женщин. Его семьи пока нет в Вашингтоне, поэтому она договорилась с ним о встрече, на которой предложила передать шифры за «любую награду». Граф ответил, что о шифрах должен подумать, а вот с «наградой» — здесь он улыбнулся — для него все ясно. «Синтия» ставит категорическое условие — сначала шифры, а затем — награда.

Граф получил то, что хотел. А шифра в портфеле не оказалось! Л. заявил, что не передаст его и о требовании «Синтии» расскажет послу. Выходя из номера «Синтии», он встретился с Брюссом. Брюсс, который был возмущен не столько фактом измены «Синтии», сколько тем, с кем она пошла на это, был очень возбужден. «Синтия» и Брюс в большой тревоге обсудили создавшуюся ситуацию: оба оказались в опасности, если граф сдержит свою угрозу и доложит послу не только о «Синтии», но и связи с ней Брюсса. Будет негодовать на такое безумное поведение «Синтии» и шеф разведки.

Действительно, на другой день посол пригласил к себе Брюсса, требуя объяснения поведения. К этому «Синтия» и Брюсс были готовы. Брюсс охарактеризовал графа Л. как любимца женщин, который допустил возмутительные домогательства, но получил резкий отпор. Учитывая, что отец «Синтии» являлся видным и влиятельным морским офицером, могли возникнуть неприятности с американцами, а портить отношения с ними Виши никак не хотелось.

Поскольку этих доводов оказалось недостаточно для недоверчивого посла, Брюсс добавил, что граф «вообще ведет себя недостойно, болтлив и распускает в дипкорпусе слухи о связи посла с баронессой Зуйлен». Посол заметно испугался, он не хотел, чтобы это дошло до его ревнивой жены. Тем более что это был факт! В тот же день посол объявил графу Л. о том, что его услуги посольству больше не нужны.

Таким способом, реальная угроза была преодолена, и «Синтия» смогла уже в более спокойном плане проинформировать о случившемся своего шефа в разведке. Заметим, что оба они не учитывали возможность, что граф может сообщить о Брюссе и «Синтии» представителям французской контрразведки. К их счастью, этого не случилось.

Лондон все настойчивее требовал шифр!

Поскольку Брюсс уже перешел Рубикон, приняв решение во всем помогать «Синтии», обсуждался вопрос только об одном оставшемся пути добычи шифра — операция ТФП в посольское Бюро шифров, с чем согласился и шеф «Синтии».

Британская разведка, используя «Синтию» и Брюсса, приступила к выполнению этой сложной операции, в ходе которой проявились новые необычные черты характера и поступки «Синтии» в складывавшихся чрезвычайных ситуациях.

Брюсс старался помочь «Синтии» проникнуть в Бюро шифров, это оказалось реальным, но они были бессильны перед шифровальной комбинацией замка сейфа. Тогда шеф обратился за помощью к американской спецслужбе — УСС, которая нашла специалиста по сейфам. Это был канадец по кличке «Взломщик из Джорджии», отбывавший тюремное заключение. По внешнему описанию сейфа, составленному Брюссом, канадец сделал заключение о типе сейфа — «Мослер» и сказал, что для его вскрытия ему потребуется 55 минут.

Далее операция ТФП проходила, я бы сказал, по сценарию а-ля «Синтия», с мгновенными импровизациями в ответ на внезапно создававшиеся ситуации. Но на этот раз ей и Брюссу помогала английская и американская разведки. Но роль главного исполнителя по-прежнему сиграла «Синтия»!

План был таков. За несколько дней до события Брюсс, пользуясь своим служебным положением, имитируя большую занятость, стал задерживаться в посольстве, дожидаясь ухода других сотрудников. Оставался лишь старик — сторож, делающий регулярные обходы всех помещений посольства.

Далее ситуация развивалась в зависимости от обстановки, но главная цель состояла в том, чтобы допустить специалиста-канадца в Бюро шифров на определенное время.

События развивались полупланово, полустихийно. Брюсс, апеллируя к сторожу как к мужчине, ссылаясь на подозрительность жены, получил его согласие на допуск в посольство «Синтии», сопроводив свою просьбу хорошими чаевыми. Сторож по-французски посочувствовал трудному положению Брюсса, не стал возражать против прихода к нему любовницы.

«Синтия» и Брюсс стали изучать поведение и график обхода сторожа. С часами в руках они точно определили, что к «зоне безопасности», то есть к месту расположения Бюро шифров, он при обходах возвращается регулярно каждый час. Таким образом, времени для работы специалиста над комбинацией сейфа было в обрез. Тогда «Синтия» предложила «угостить» сторожа вином со снотворным «в честь их годового юбилея знакомства». Хотя и не без длительных уговоров, но сторож выпил стакан вина, поздравил их и отправился, как они полагали, спать. Проверив, что он заснул на своем «стационарном» посту, они впустили через окно специалиста, который в течение часа одолел-таки комбинацию замка. Но времени, достаточного для изъятия и фотографирования шифра, не осталось. Эту часть операции решили перенести на другой день.

Повторить фокус с вином и снотворным было уже невозможно, не вызвав подозрения у сторожа. Пришлось надеяться, что специалист и помогающие сотрудники УСС успеют справиться за час, который требуется сторожу на подход и возвращение в «зону безопасности».

Начало операции проходило четко: специалист «входил» в Бюро шифров через окно, моментально открывал сейф при помощи разгаданной им ранее комбинации, «Синтия» и Брюсс доставали шифры и передавали их через окно сотрудникам УСС, которые начинали быстро их фотографировать в автомашине, находящейся поблизости. Но копирование требовало достаточного времени, в шифре было много таблиц, время истекало, и «Синтия» с Брюссом с тревогой услышали шаги приближающегося сторожа.

И тут вступила в свою роль «Синтия». Она скомандовала Брюссу быстро раздеться, сама сделала тоже самое и они инсценировали страстную любовь.

Старик подошел, осветил фонарем помещение около Бюро шифров, внезапно увидев раздетых любовников, с извинениями быстро удалился. Время выиграно! Шифр возвратился на место, окно закрыто! Никаких следов операции ТФП в Бюро шифров и в сейфе не осталось.

Конечно, последовали нижайшие извинения перед сторожем с глубокой признательностью Брюсса за его «мужское» понимание и обещание прекратить посещения «Синтии». Из беседы со сторожем Брюсс убедился, что тот все принял за истину, и никаких осложнений не будет.

Позже, вспоминая эти дела, «Синтия» говорила, что мгновения, пережитые ею в период ее инсценировок перед сторожем, острота ситуации при осуществлении заключительной части операции ТПФ «были самыми величественными»!

Наличие добытых с помощью «Синтии» французских шифров имело жизненно важное значение для союзников при высадке их войск в Алжире и Марокко.

8 ноября 1942 года «Синтия» встретилась с сотрудником УСС, участником той операции. Он показал ей большие заголовки в газете: «Союзные войска почти без какого-либо сопротивления со стороны Виши высадились в Северной Африке». «Это, — сказал он, — благодаря вашему шифру. Вы изменили ход войны».

Галантное преувеличение? Возможно. Но шифр позволил союзникам узнать планы передвижения военно-морских сил Виши в период высадки.

Эта история агента британской разведки, ставшей настоящей разведчицей, полная инициативы и авантюризма, которые спасали ее от поражения, завершилась браком «Синтии» с Брюссом в 1946 году. Совместная жизнь этих людей была счастливой вплоть до 1963 года, когда «Синтия» в возрасте 53 лет скончалась от рака. Сам Брюсс пережил ее на 10 лет. Умер он трагически во время пожара в его замке во Франции.

Так закончилась эта необыкновенная история по добыванию одним агентом, притом женщиной, трех шифров: испанского, польского и французского. Подвиг ее не забыт. Совсем недавно, в 1996 году немецкий журнал «Шпигель» в историях разведчиков и агентов спецслужб из числа женщин писал о «Синтии» как о талантливой продолжательнице Маты Хари.