"Казино" - читать интересную книгу автора (Андреев Олег)

Глава 13

Перед стрелкой с Ладо Рифат решил встретиться с Ильей Михайловичем Кротовым, чтобы понять, откуда дует ветер неприятных перемен, встретились они в баньке при зимнем тренировочном зале престижного гольф-клуба, после того как погоняли для вида мячики по травяному полю.

– Ну какие опять проблемы, дорогой Рифат? – с места в карьер начал разговор Кротов.

Залимханову не понравилась такая агрессивность – она означала, что Илья Михайлович подготовился к неприятному разговору и тревога Машкова не случайна. Раньше они начинали свои деловые беседы с расспросов о новых домах, машинах, любовницах и последних заграничных поездках на отдых, а тут вдруг сразу о проблемах, да еще «опять»!

– Скажи, Илья, я тебя чем-нибудь обидел? Ты что-то скрываешь от меня? – Рифат тоже решил обойтись без дипломатии.

– Господь с тобой! – всплеснул пухлыми, уже покрывшимися первой росой пота ручками Кротов. – Разве я выгляжу обиженным? Мы друзья, встретились, выпьем еще по маленькой… Сидим вот в чем мать родила – откровеннее некуда.

– Тогда почему твои люди наезжают на мое казино?

– Наше, дорогой! Ты забыл, что там есть и мои интересы. А кто станет наезжать сам на себя? – по-ленински хитро прищурился Илья Михайлович. – Но не забывай, что мы с тобой там не числимся в официальных хозяевах.

– Зачем приходила эта налоговая сука? – в лоб спросил Рифат, имея в виду визит любвеобильной Серафимовой.

– Извини, дорогой, налоговые службы не в моем подчинении. Если кто-то приходил с плановой проверкой, не в моих силах помешать…

– Но интересовалась-то она именно системой фиксации крупных выигрышей, а ты знаешь, что это моя поляна.

– Она так сказала? – недовольно наморщил лоб Кротов. – Дура баба, дура… А что, есть что твоим мальчикам отмывать? Течет твоя алюминиевая река? – резко сменил он тему.

– Работаем помаленьку.

В виду имелась основная в последнее время деятельность братьев Залимхановых – алюминий. И текла эта река из России через Украину в далекую ЮАР, где Заур прикупил наряду с другой недвижимостью и небольшой металлургический завод. Работал он, по официальной версии, на вторсырье, поставляемом из России: самой развитой в Африке стране выгоднее было завозить алюминиевый лом из России, чем везти и перерабатывать бокситы из Ганы, Гвинеи и Нигерии. Рынок! Братья давно уже превратились из криминальных авторитетов в предпринимателей и с нетерпением, как и все им подобные полуолигархи, ждали так называемой «налоговой амнистии», планируемой новыми властями, чтобы легализовать все неправедно нажитые капиталы и во всю свою борцовскую мощь развернуться уже на родине – дома ведь и стены помогают. А пока они тихо вымывали алюминий и другие цветные металлы из таблицы Менделеева, прозрачной сеткой накрывшей просторы необъятной России.

– Вот ты говоришь: «обидел», «твои люди наезжают». Разве так между друзьями заведено? – уже и впрямь обиженно заговорил Кротов. – Кто тебе помог пробить лицензию на сбор цветного лома? Я. Кто обеспечил полсотни приемных пунктов по всему городу? Опять я. И что получил взамен? Ну о комиссионных я не говорю, а вот что после этого в половине московских домов поисчезали аллюминиевые перила, облицовки лифтов, стволы с пожарных рукавов – вся эта головная боль и меня коснулась, но никакой неустойки ты мне не выплатил. Ведь так?

– Да ладно тебе плакаться, Крот! – возмутился Рифат. – Все эти стволы поисчезали еще лет десять назад – ваши пацаны их на «тарзанки» порастаскали.

– Но бронзовые краны с гидрантов поскручивали уже по твоему заказу. Знаешь сколько квартир повыгорало из-за этого и во сколько это обошлось городу? А ремонтный запас проводов троллейбусного управления? Уж не для его ли рубки на куски я доставал для тебя гильотинные установки.

– Ничего подобного. Все знают, что у нас просто шинкуется алюминиевый лом после сортировки, чтоб его удобнее было перевозить в контейнерах. Наши прессованные кубы даже по телику показывали, хвалили, что не воздух возим, экономим на вагонах. А ты за раздолбанный десятитонный пресс с «почтового ящика» получил от меня десять «тонн зеленых», между прочим.

– Напоминаешь, да? Попрекаешь? А кто отбил тебя на Западной таможне, когда в одном из твоих кубиков ретивый новичок нашел заводские слитки авиационного дюраля? А если бы они другие порасковыряли, что бы там оказалось? Титан? Еще какие-нибудь оборонные железяки?

– А кто после этого получил в подарок «паджеро»? Ладно, Илья, хватит считаться. Это дело наше общее, обоих неплохо кормит. И я знаю, что ты его никому не сдашь.

– Это – не сдам. Потому что понимаю: оно для тебя все и ты за него пойдешь на все. Ведь завалишь меня, если из-за меня сгорит твой бизнес, зверь кавказский? – по-дружески шутливо шлепнула пухлая ручка по крутому плечу борца.

– Завалю, – серьезно пообещал Рифат, перехватывая ее всего двумя стальными пальцами, отчего Кротов громко ойкнул.

– Правильно! Потому что это ваше с Зауром кровное дело, ваше будущее. И мне, надеюсь, всегда перепадет горстка крошек с барского стола по старой памяти. А вот с казино нашим нужно разобраться. Да, когда-то мы крупно по тем временам вложились в это дело, поддержали Клоуна, и он в долгу не остался. Сколько вы с твоими абреками отмыли через него денег?

– Сколько есть – все наши, – по-восточному ушел от ответа Рифат.

– Да и процент у тебя побольше моего. В общем, отработал он наши инвестиции, как сейчас говорят, и сам неплохо на этом раскрутился. Но зарвался, голубчик. Я от своих людей слышал, что он нас, словно налоговиков, за нос водит. Машков тебе ничего не докладывал?

– Нет. Говорит, что все в порядке, – напрягся Рифат.

– Вот видишь – спелись они и работают только на себя, а ты ко мне приходишь права качать. Небось на Гиви и Ладо грешат, а?

– А ты удивлен?

– Нет, потому что у меня с ними тоже дела имеются. И такие, брат, дела намечаются, что на их фоне приход с казино – тьфу, мелочь.

– А что за дела? – поинтересовался Рифат.

– Ты же знаешь, как дорожает землица московская. А сейчас еще должен пройти закон о ее приватизации. И обидно, если в собственность перейдут совершенно одинаковые площадки под многоэтажным отелем и под трехэтажной, хоть она и служит кому-то золотым яичком, – рассмеялся собственной игре слов Кротов. – И выкупить ее потом будет гораздо дороже, чем сейчас получить на нее права, прихватив это самое «Золотое яйцо», будь оно неладно. А наши планы на нее идут далеко и… высоко. Короче, Ладо дает деньги, Гиви приобретает лицензию на застройку с моей помощью, и встанет на месте казино второй корпус отеля, точно такой же, как первый, все с тем же казино внутри. Усекаешь, какие перспективы? Поэтому-то и начался тихий наезд на «Голден эг».

– И что мне теперь делать? – зло прищурился Рифат. – Оценить грандиозность ваших планов и в восхищенье встать в партер, сняв для удобства с Ладо штаны? Или шею ему свернуть?

– Вряд ли ты начнешь войну, Рифат. И силы у вас с братом уже не те. Я имею в виду не ваши стальные мышцы, а вашу распавшуюся команду. Ведь после первой войны с Чечней…

– С Ичкерией!!! – возмутился Рифат.

– Прости, оговорился, – примиряюще поднял руки Кротов. – После нее вас потеснили в Москве. А сейчас и вовсе продыху твоим землякам не дают. И у милиции, и у военных, и у ФСБ – у всех с вами счеты. Ведь все они потеряли своих людей из-за твоих земляков. А еще тут статейка одна вышла о том, что твой братец, оказывается, через Турцию очень даже спонсирует боевиков, благо он теперь у нас голландский подданный. Это тоже в зачет идет. Так что тебе, прости уж, представителю изменников родины, не выстоять в схватке с Ладо, представителем дружественной иностранной державы. А еще не надо забывать, что он один из последних настоящих воров в законе. И для всех блатных он царь и бог, а ты теперь, прости, коммерческий фраер. И не стоит из-за какого-то казино Москву кровью заливать.

– Но ты же знаешь наш закон. Мы, чеченцы, не прощаем.

– А тебе и нечего прощать, дорогой! Тебе же вернут твой пай в пересчете на сегодняшний курс, и ты можешь вложить его в строительство и стать акционером будущей гостиницы. А все виды услуг по отмывке тебе гарантируются в любом раскладе. Так что ты теряешь? Друзей в лице Клоуна и Машкова? А такие уж они тебе друзья? Честь? А так ли это? Ладо на тебя не давит, не наезжает. Ты сам добровольно входишь с ним в выгодное дело – ведь у вас, бизнесменов, так принято. И твой алюминиевый бизнес сохраняет режим благоприятствования. Ну убедил?

– Подумать надо, – хмуро сказал Залимханов. – С братом посоветоваться. Еще кое с кем… Скажи Ладо, что я с ним встречусь послезавтра… в «Евразии». У Гиви, короче.

– Только ты это, не наломай дров, дорогой, – предупредил все еще не уверенный в успехе своей психотерапии Кротов.

– Не бойся, я по металлам специалист, – усмехнулся Рифат.

Через два дня люди Машкова проследили, как из «Евразии» вышла группа телохранителей, а следом за ними – Ладо с Рифатом, которые прошли рука об руку к своим «меринам», дружески обнялись и разъехались. А через полчаса в кабинете Козырева зазвонил телефон.

– Все в порядке, Клоун. Перетерли по-хорошему. Работайте спокойно – никто вас не тронет, – заверил Рифат.

…Если верить в зеброидную теорию жизни, то есть в то, что она вся состоит из чередующихся черных и белых полос, то вся следующая неделя оказалась для Петра Ильича сплошь белой. Избавившись от угрозы со стороны «Евразии», он вплотную занялся внутренними делами казино, и оно откликнулось благодарностью. Во-первых, возрос наплыв посетителей из членов клуба и гостей отеля – кончился наконец бархатный сезон не только в Сочи, но и на Средиземном море. Во-вторых, Гена Панин оказался весьма толковым старшим пит-боссом – он уже помнил по именам не только всех своих подчиненных, но и работников прочих служб, подружившись с психологами, изучил характеры и манеру игры всех дилеров, узнал, чего можно ожидать от любого из них в трудных ситуациях, научился разрешать их и даже предвосхищать. После нескольких консультаций у Макарова он неплохо ориентировался и в кассовых делах, что было компетенцией уже управляющего, и Козырев не без радости передал Гене часть его функций, которые до этого выполнял сам. Так что полегчало и на этом фронте. В-третьих, вдруг позвонила Тамара… из Шереметьева-2. Оказалось, что подвернулось свободное место на чартерном рейсе ее подруги, и она не выдержала и рванула в Москву раньше времени.

Петр Ильич не без трепета ждал встречи с женой. Он все еще любил ее той юношеской любовью, которая связала их много лет назад, и каждый раз после своих редких измен чувствовал себя предателем. Предателем вдвойне, потому что был уверен, что она оставалась ему верна все эти годы. Убежденность его зиждилась на ее довольно спокойном отношении к плотским радостям. «Ей вполне хватает меня, – думал Козырев, небескорыстно захваленный своими эпизодическими подругами. – Ведь такого мужика еще поискать надо!»

Встреча получилась весьма романтичной. Он встретил ее в ночном аэропорту с огромным букетом роз, на предельной скорости домчал до дома и на руках, как после свадьбы, внес ее в квартиру, где уже стоял накрытый на двоих стол. После ужина они барахтались вдвоем в просторной джакузи, и уже там он атаковал ее в первый раз. Потом, разомлевшую от ласк, оттащил в махровой простыне на их застоявшуюся без дела супружескую кровать – сам он проводил свои одинокие ночи на диване в кабинете – и повторил сладостное нападение. А победную точку он поставил под утро в кухне, когда Тамара вышла туда, чтоб достать из холодильника сок и слишком соблазнительно наклонилась к нижней полке. И каждый раз Петр Ильич сравнивал прерывистые нежные вздохи жены с победным кобыльим ржанием Серафимовой и радовался им, словно индульгенциям за свои грехи…

Правда, наутро ему пришлось расплачиваться еще и по-иному.

– Петушок-петушок, золотой гребешок… – ласково начала она за завтраком, и он понял, что сейчас последует какая-то трудновыполнимая просьба – так было, по крайней мере, раньше.

Сегодняшняя увертюра не стала исключением.

– Ты как хочешь, а я не могу больше сидеть одна дома без дела. На-до-е-ло.

– Ну когда ты угомонишься, Тома? Снова будешь прожекты строить насчет твоих выступлений? Сама подумай, кто же начинает после такого перерыва? Да и что ты можешь сейчас – не девочка уже.

– Что могу? – стала заводиться жена. – Возглавить всю культурную программу в казино, наконец. У нас – деньги. У меня – куча друзей среди цирковых. Хватит приглашать всяких угасших звезд, «черных карликов» этих, которые только всасывать в себя бабки умеют, а зажечь и согреть уже никого не могут. Я же, в отличие от тебя, все наши программы от корки до корки просматривала. Если к началу представления собиралось на шум человек десять, то дослушивала я этих шоу-инвалидов уже в гордом одиночестве. А им-то плевать – они на гарантии выступают, да еще нажираются в нашем баре на халяву и команды свои напаивают. Телегин твой совсем мышей не ловил, царствие ему небесное, – вдруг перекрестилась Тамара.

– И что ты предлагаешь?

– То, что я видела в Сохо, в лондонском казино, – там на сцене работали вперемежку девочки и цирковые. Так, малые формы, скетчи, акробатика. Но народ-то радовался! Не поверишь, солидные английские бизнесмены сидели, побросав карты, как дети, и раскрыв рты смотрели на тамошних неумех! А я могу собрать наших лучших ребят – они же голодают! Они тут такое устроят! Зинка-Каучук, – начала она перечисление со своей лучшей подруги, – Иванцовы с обезьянками, Балян с фокусами, Шурик на лестнице. Ха! А ты представляешь, что будет, если мы Леонида Егорыча выпустим с его карточными финтами? Это в казино-то!

– Ну конечно, и зрители-игроки сразу поймут, кто у нас крупье готовит на картах.

– А им-то откуда знать, что он наш сотрудник? Объявим его как какого-нибудь заслуженного артиста. Представляешь, как старик обрадуется! Слушай, ну дай мне попробовать. А Панин мне поможет – у него тоже много знакомых цирковых. И вообще, что это я тут унижаюсь, упрашиваю. Я соучредитель казино, все счета мои. Что хочу, то и ворочу, понял? – приняла «грозный» вид Тамара. – Вообще уволю!

– Ладно, не дури, – рассмеялся Петр Ильич. – Пожалуй, ты права. Ведь без Телегина некому этой ерундой… ой, прости, вырвалось. Короче, давай, собирай свое шапито. Но если хоть один клиент выскажет недовольство – разгоню всех, к чертовой матери, – пригрозил он.

– Не выскажет. Через неделю я тебе покажу прогон, обещаю! – поцеловала Тамара мужа и побежала переодеваться, чтобы наконец-то впервые за столько лет ехать на работу.

…А тут и еще одна радостная новость подоспела!

– Так, Ильич, нам предстоит небольшая командировочка, – сообщил через несколько дней явно довольный Машков.

– Куда это еще? – удивился Козырев, которому вовсе не хотелось никуда отлучаться – у него продолжалась «медовая неделя», потому что Тамара, воодушевленная своей новой трудовой жизнью, в благодарность за нее баловала его почти каждую ночь.

– Мои люди из Душанбе сообщили, что их президент начал борьбу за нравственность – ветер с юга, понимаешь. А местные ребятишки как раз закупили для своих «одноруких бандитов» систему «джек-пота» и теперь не знают, что с ней делать. Есть шанс взять эту штуку за бесценок, а заодно и сотню автоматов по бросовой цене прикупить – им-то они ни к чему.

– Во как! – воодушевился падкий на дешевизну Петр Ильич. – Это дело. На сколько едем?

– Ну день – туда. Там денька три прокрутимся, пока оформим все. Только учти: они хотят налом в «зеленых». Придется штук сто пятьдесят снять с кассы. День – обратно. Короче, неделя для тебя, а я-то поеду с охраной трейлера, так что вернусь дня на четыре позже.

– А тебе-то зачем по дорогам трястись? Поручил бы кому-нибудь из твоих.

– Нет, такой груз нужно самому сопровождать – там же не таможенники, а душманы, в наших бывших республиках.

– Ну тебе видней, – согласился Козырев. – Но на кого мы казино-то оставим?

– Как – на кого? Твоя половина присмотрит за Макаром, а Панин отруководит под ее контролем. Проблем не должно быть.

– Страшновато как-то оставлять казино в такой ситуации.

– Это ты о «Евразии»? Успокойся, Рифат слов на ветер не бросает. Сказал, что нас не тронут, значит, не тронут. Короче, собирайся, я уже билеты заказал…

Перед отъездом Петр Ильич тщательно проинструктировал жену в своем кабинете, что и как ей делать в его отсутствие.

– В принципе казино работает как часы, – успокоил он ее. – Но тебе придется слегка отвлечься от своих концертных дел. Думаю, что за неделю ничего страшного не произойдет. Ты должна контролировать кассу и складывать выручку в мой сейф – только, ради бога, не забудь шифр, иначе тебе придется таскать деньги авоськами домой.

– Зачем – домой? – рассмеялась Тамара. – Будто магазинов нет по дороге. Ладно, не беспокойся, шифр я запишу…

– Ни в коем случае! А если его кто-нибудь найдет? Нет уж, запомни как «Отче наш».

– А я его вот здесь запишу, – показала Тамара на отрывной календарь на стене. – На первом листе точечку у первой цифры шифра, на второй – у второй, и так далее, – быстро расставила она метки карандашом. – Сюда никто, кроме меня, не войдет, а войдет – не найдет.

– Ну ладно, бог с тобой, раз уж у тебя память девичья. Так, не вздумай поддаться на провокации со стороны Макара – он только с виду мягкий и пушистый, а так, очень даже острый. Будь готова к тому, что он захочет поруководить казино. Так что, кто бы ни пришел из всяких там контролирующих органов, а их тьма на нашу голову, сама ничего не решай, к Макарову не направляй, а проси прийти через неделю, когда я вернусь. Чтоб никаких новшеств без меня, поняла? И за Геной Паниным присматривай, чтоб не квасил в рабочее время. Его негласно контролирует Миша Левин, наш главный психолог, не только по части пьянки, а и по работе. Если что, все вопросы к нему. Да, вот еще что: тут у нас есть одно привидение – Брейн, Борис Рейн. Ты его никогда не видела, впрочем, как и многие. Это очень нужный человек, технический гений. Он работает в дальней комнате, где и живет затворником. Так вот, эта комната – табу! Даже для тебя.

– Ты просто Синяя Борода, Петечка. И что меня ждет, если я проникну в эту комнату? Я исчезну? Или твой технический гений окажется не только привидением, но еще и… вампиром? Слушай, ну какая женщина удержится от соблазна попасть туда?

– Так, я не шучу, Тома. В этой комнате собраны самые важные секреты нашего казино, понимаешь?

– Но что же, он совсем оттуда не выходит? А как он ест и… наоборот?

– Еду ему приносят. А удобства у него там есть. Он только иногда выезжает в город, когда навещает мать – она у него в психушке лежит.

– Да и ему немудрено туда попасть от такой жизни.

– Вот его внутренний телефон, – показал Петр Ильич номер в распечатке. – Если что-то случится из ряда вон, звони ему, Борису Абрамовичу…

В полдень первые лица казино отбыли в сопровождении охраны в Домодедово, а Тамара Александровна приступила к своим новым обязанностям «царева ока», моля Бога, чтоб они не очень отвлекали ее от основного дела – создания потрясающего, по ее замыслу, циркового шоу.

Ил-86 подлетал к Душанбе с севера. В Москве в это время года на голых ветвях продрогших деревьев уже не всегда таял ранний снег, а тут под крылом самолета проплывали зеленые опухоли округлых гор, поросших чинарами, каштанами и свечками пирамидальных тополей. Козырев обратил внимание на то, что салон самолета заполнен в основном таджиками. Из россиян, кроме него, Машкова и их охранников, было еще человек пять-шесть, не больше, не считая экипажа.

– Да, быстро распался «союз нерушимый», – сказал Петр Ильич Машкову, кивая на бахчу тюбетеек, торчащих над подголовниками кресел.

– А как же ему не распасться, если он – «республик свободных»?

– Но ведь его «сплотила навеки великая Русь»!

– Сама бы не распалась… – вздохнул Машков. – Представь, каково сейчас нашим в Душанбе? На них и раньше-то косились, а теперь и вовсе за кизяк считают. На работу не берут – коренные сами безработные. Квартиру если продать, так цены такие местные устанавливают, чтоб только на билет в один конец и хватило. Но мои знакомые говорят, что потихоньку до властей стало доходить: без русских им не подняться…

– Это ты о наших пограничниках? О Двести первой этой?

– Да там наши только командиры. Нет, я об их экономике. У меня раньше один мой коллега первым отделом руководил в их Академии наук. Так не поверишь, треть академиков вузов не кончала. Самородки, понимаешь. Вся наука только на эмэнэсах русских держалась. А теперь заводы ржавеют, хлопок весь погнил на корню. Некому работать. А распад уже и сюда добрался – они же готовы снова, как столетия назад, на племена рассыпаться. Так легче выживать при натуральном хозяйстве. Ты обрати внимание: в Москве садились вполне европейские господа в итальянских плащах и шляпах, а как расселись по местам, так сразу «тюбики» свои понадевали. Они у них вроде опознавательных знаков – все с разными узорами. Вон смотри! Это кулябцы. – Машков начал тыкать пальцем в головы, торчащие над спинками кресел. – А вот эти, пестрые, зеравшанские. А вон бадахшанцы – из местных сепаратистов, значит. Отдельно сидят. В общем, пошел наш «нерушимый» мелкими брызгами… А к чему это привело, сам увидишь…

Увидеть Козыреву пришлось немало интересного. Самолет начал снижаться перед посадкой, и белые прямоугольнички шиферных крыш пригородных домиков в обрамлении зелени вдруг стали обретать объем, отбрасывать тени и все стремительнее проноситься назад. Потом промелькнуло небольшое поле и красно-белые кубики радиолокационных станций на краю аэродрома. Самолет басовито заревел и слегка просел к земле, перед тем как резко топнуть по ней своими колесами и помчаться, притормаживая, по посадочной полосе. Петр Ильич мысленно перекрестился, радуясь благополучному приземлению, что делал всегда, и, глядя в круглое стекло иллюминатора, заляпанное отпечатками лбов каких-то любопытных своих предшественников, с удивлением заметил, что полоса эта довольно буйно поросла выгоревшей на солнце травой, которая пробивалась сквозь стыки шестигранных бетонных плит. Такого он, немало полетавший по миру на гастроли, в том числе и в так называемые развивающиеся страны, раньше нигде не видел.

Другим поводом для удивления стал воздух, ворвавшийся в раскрытую стюардессой дверь. Он был неожиданно теплым и очень живым после стерильного беззапашья самолетного нутра. Петр Ильич понимал, что на юге должно быть теплее даже зимой, но такой разницы между промозглым московским ветром, пропитанным парами авиационного керосина, который провожал их в полет, и волной почти жара, насыщенного запахами трав, каких-то далеких плодов и чуть-чуть навоза, он не ожидал.

Следующее потрясение было менее приятным: оказалось, что в местном аэропорту повыходили из строя все автобусы подвозки, и пассажирам пришлось пешком добираться до здания вокзала. Идти под уже низким, но все еще жарким солнцем в теплом кашемировом пальто почти километр было не очень приятно. В конце концов Козырев скинул пальто на руки одному из охранников и зашагал в расстегнутом пиджаке, пропитываясь ароматами поздней южной осени.

Здание аэровокзала, задуманное архитекторами традиционно белым и полупрозрачным, вблизи выглядело совсем по-иному: серый бетон с остатками шелушащейся краски, сквозь давно не мытые стекла невозможно было увидеть, что находится внутри. Совсем уж печально выглядели двери на сломанных петлях. Вместо разбитых стекол в алюминиевые рамы были вставлены листы фанеры.

«Рифатовских бы бомжей сюда, – подумал Петр Ильич. – Тогда бы и рам не осталось…»

Сразу за дверями их встретили два молодых господина в черных шелковых костюмах и белоснежных рубашках, не случайно расстегнутых на три пуговицы, чтобы были видны толстые золотые цепи на их волосатых грудях. Они сделали было шаг навстречу группе приезжих с явно европейской внешностью, но тут же, как по команде, повернули головы налево, глядя на неприметного мужчину, стоящего чуть в стороне. Тот коротко кивнул, и молодые люди подошли к Машкову и Козыреву.

– Здравствуйте… С приездом, – одновременно широко улыбнулись они, скаля белоснежные зубы.

Не только сейчас, но и прежде, посещая Таджикистан, Петр Ильич не переставал удивляться белизне и крепости зубов местных жителей, не избалованных хорошей жизнью и питанием.

«Вот где невыгодно быть стоматологом!» – подумалось ему.

– Здравствуйте, – ответил на приветствие Машков. – Вы Салим-джон? – безошибочно угадал он в одном из них хозяина местного казино.

– Да, а это Малик, наш начальник службы безопасности, – представил Салим своего друга. – А вы, как я понял, Павел Павлович, – сказал он, скользнув взглядом по едва заметным шрамам на лице гостя.

– Петр Ильич, мой шеф, – представил Машков Козырева. – А что это товарищ Хайратов нас сторонится, – кивнул он на неприметного мужчину. – Он что, при исполнении?

– Нет, – снова белозубо улыбнулся Салим. – Он тоже вас встречает, но ему нельзя светиться в нашем обществе – не так поймут, говорит. Что ж, пройдемте к машинам.

– Минутку, господа, – вдруг сказал Петр Ильич. – Похоже, стюардессы перепоили меня минералкой. Я отлучусь ненадолго.

Хозяева переглянулись немного смущенно.

– Петр Ильич, нам ехать всего минут десять. Может, до отеля потерпите?

– Зачем насиловать свой организм? Вон же туалет, – кивнул Козырев на дверь под пиктограммой с фигуркой мужчины.

– Тогда позвольте Малику вас сопроводить, – попросил Салим.

– Я слыхал о восточном гостеприимстве, но чтобы так… – пошутил Петр Ильич.

– Так надо, – серьезно сказал Салим-джон. – Мало ли кто там окажется.

Делать нечего, пришлось гостю идти в туалет с охраной. Когда он вошел в это «чистилище», ему сразу стало понятно смущение принимающей стороны – аэровокзальный туалет был запущен до такой степени, что напоминал станционный сортир где-нибудь на границе двух сибирских областей. И это несмотря на присутствие кассира – крепкого мужика в тюбетейке – на входе, которому Малик сунул в грязную лапу мелкую купюру. Путь к кабинкам шел по зловонному морю, а в них самих, зияющих проемами без дверей, посетителя встречали хребты экскрементов. И над всем этим кружили эскадрильи упитанных южных мух. Петр Ильич застыл на пороге и не решился продолжить путь – промочить свои «асторы» в луже и благоухать ими в машине не входило в его планы.

– Черт с ним, дотерплю до отеля, – проворчал он. – Надеюсь, там-то почище.

– Мы забронировали номера в «Таджикистане». Это лучший наш отель, интуристовский, – пояснил смущенный Малик. – Давайте я вас провожу в VIP-зал, у меня там бывший коллега работает.

– Ладно, поехали. А чем вы раньше занимались?

– В МВД служил.

– Ну да, все начальники СБ из бывших… А этот Хайратов?

– Он из госбезопасности. Полковник.

– Ну тогда понятно. Поехали! – сказал Петр Ильич, подходя к ожидавшим его партнерам.

В зале ожидания гости обратили внимание на группы крестьян, сидевших на узлах и мешках.

– А эти-то зачем здесь? – удивился Козырев.

– Это основные пассажиры нашего аэропорта. Они ждут «кукурузников» и вертолетов. Только на них можно добраться в горы, – ответил Салим.

– Ну тогда понятно, почему ваши автоматы простаивают, – показал Петр Ильич на несколько безжизненных «одноруких бандитов» в углу зала. – Они небось все деньги на дорогу тратят, и им не до игры.

– Это не наши автоматы, а разорившихся конкурентов, – возразил Малик. – Они вовсю работали, пока рейсы в Россию не сократились. А потом аренда стала дороже выручки, вот их и бросили здесь. Видите, с них уже поснимали все, что блестит.

И вправду, когда-то сиявшие хромом и лаком монстры являли собой жалкое зрелище, словно замершие навсегда машины марсиан из «Войны миров» Уэллса…

Они вышли на площадь. Она, вопреки ожиданиям приезжих, не была сплошь уставлена автомобилями, как в Москве. Зато всевозможных ларьков и палаток было бесчисленное множество. Особо выделялся ряд торговцев, сидящих на складных стульчиках над расстеленными на асфальте газетами, усыпанными горстками винтов, бельевых прищепок и… разнокалиберных крышечек для заварных чайников, самого ходового в традиционно чайной стране бьющегося товара – это местные русские распродавали свое последнее достояние… Возле ларьков стояли ручные тележки, велосипеды с прицепами, а кое-где даже ослики – такой вот столичный транспорт. И среди них, как корабли инопланетян, выделялись белый «шестисотый» и черный «джип» сопровождения – классический вариант крутого выезда «новых» во всех странах СНГ.

Гости и Салим сели в «мерседес», а Малик присоединился к своим подчиненным в «джипе». Следом за ними серой тенью скользнула «Волга» товарища Хайратова…

– Слушай, а ведь раньше тут троллейбус ходил, – вспомнил Машков, – а теперь даже проводов нет.

– Троллейбусы поломались, – вздохнул Салим. – Провода сняли и в Китай отправили.

– И автобусов не видать что-то. Как же люди ездят на работу?

– Работы-то и нет особой. Да и город наш не такой уж большой, не то что ваша Москва. Вот где жизнь… – еще раз, теперь уже мечтательно, вздохнул Салим. – А так – ходят микроавтобусы. «Газели», в основном.

В подтверждение по осевой линии дороги протарахтело нечто отдаленно напоминающее юркую московскую маршрутку. На ее лобовом стекле висела бумажка, на которой от руки было написано «Вокзал – Аэропорт». Двери у микроавтобуса отсутствовали, и сквозь проем было видно, что машина под завязку забита пассажирами, которые не только сидели на скамьях вдоль бортов, но и стояли, согнувшись в три погибели, в тесном проходе. На крыше «Газели» в дощатом коробе багажника горой дыбились узлы и мешки.

«Туда бы посадить еще человек пять в чалмах, и был бы полный Афганистан…» – подумал Петр Ильич, не раз видевший по телевизору нечто подобное и удивлявшийся, как не опрокидывается машина и не слетают сверху люди на разбитых афганских дорогах.

Кортеж мчался, насколько позволяли выбоины в асфальте, по улице Айни к центру города. Машин появлялось все больше. В основном дышащие на ладан «Жигули» и «Москвичи», но вскоре стали попадаться и старые иномарки.

– А кое у кого дела, я смотрю, идут, – заметил Машков.

– Крутятся люди помаленьку, – вздохнул Салим.

– Раньше, я помню, сюда многие за машинами приезжали, когда в Москве дефицит был, – пустился в воспоминания Козырев. – Меня один приятель звал, но в Ташкент, правда, за «трехой». Поехали, говорит, не пожалеешь. Они там больше года машины не эксплуатируют – ремонтировать не любят, да и с запчастями плохо. А машины почти «нулевые» – ну что за год по городу накатаешь? – а коррозии, говорит, никакой – сухо…

– Это верно, – сказал Салим. – Ремонтировать и сейчас их некому. Особенно «мерсы», – снова вздохнул он. – Не хотите вместе с автоматами и мой лимузин прикупить? – с надеждой глянул коллега-неудачник на Петра Ильича. – Прямо в нем и поедете домой.

– Спасибо, Салим-джон, но мне есть на чем ездить. Да и белый «мерседес» в Москве странно смотрится. Я ведь не звезда эстрады. О! Да у вас тут цирковой фестиваль проходит! – воскликнул Козырев при виде большого рекламного щита на повороте к центру.

– Да, уже неделю целую. Из-за этого и трудности с отелем были – он же у нас один приличный. Но ничего, сделали вам два полулюкса и двухместный для ваших ребят по соседству. Хайратов помог.

– А кто участвует? Вы не ходили на представления?

– Это фестиваль «Звезды Азии». Он проводится по очереди в разных странах. В этом году на нашу голову свалился.

– Почему – свалился? Это же хорошо, люди приезжают, деньги от туристов… – попытался возразить Козырев.

– Да никто особенно и не приехал, кроме участников, – боятся соседей наших, афганцев. Денег все это городу больших стоит. А в нашем казино никто даже и не появился из этих циркачей. Сами, видать, нищие… Мы сходили на китайцев с семьей. Детям понравилось. А вы, если интересуетесь, сходите послезавтра. Как раз будет гала-представление победителей. А через три дня они уже разъедутся.

– Обязательно сходим, верно, Пол? Если время будет, конечно, и билеты вы нам достанете.

– Достанем. Директор местного цирка – наш постоянный клиент. Рулетку сильно любит. А вон и наше заведение, – ткнул Салим пальцем в приближающееся высокое здание.

На его глухой торцевой стене висел портрет президента республики, под огромными ботинками которого темнела небольшая дверь с вывеской «Казино». Козырев не удержался от улыбки:

– Не растопчет он вас?

– Так почти и растоптал, мать его! – взорвался Салим. – Я столько сил потратил, покупая эти автоматы, сколько денег на взятки ушло, чтоб точки пооткрывать, а за системой «джек-пот» два года охотился. Достал, а он указ этот чертов издал.

– А где вы покупали автоматы? Чьи они у вас?

– Японские в основном. Но есть и немецких несколько. А покупали через соседей, через Пакистан и Китай. У меня брат летчик. Он туда часто летал на грузовых рейсах. Вот и прихватывал по несколько штук в каждом рейсе…

– Но хоть живые автоматы? Ведь оттуда уже бэу привозили? – испытующе посмотрел на Салима Петр Ильич.

– Ничего подобного! Новье брали, – обиделся Салим-джон, а Пал Палыч коротко ткнул локтем своего начальника в бок: мол, не перегибай палку.

«Мерседес» развернулся возле здания бывшего ЦК и подрулил ко входу в гостиницу «Таджикистан». Салим и Малик проводили гостей до портье и попрощались. Вечером была намечена встреча в казино.

– Господа могут воспользоваться услугами нашего сейфа, если необходимо сдать на хранение ценности, – предложил любезный портье.

Козырев инстинктивно дернул рукой, в которой держал увесистый «дипломат» со ста тысячами долларов, и отказался от предложения…

Все три номера оказались рядом на пятом этаже, откуда центральная площадь города была видна как на ладони. К удивлению гостей, из кранов текла холодная и горячая вода, в холодильниках стоял запас напитков, а телефон без труда связал Петра Ильича с далекой Тамарой, и он, забавляясь эхом их проходящих через спутник голосов, доложил ей о своем благополучном прибытии на место. Едва он положил трубку, как телефон зазвонил. Петр Ильич решил, что это Машков проверяет связь, и с места в карьер начал:

– Ну как, у тебя все работает?

– А у тебя? – раздался в трубке нежный женский голосок. – Хочешь, я приду проверю?

– Кто это говорит? – удивился он. – Вы куда звоните?

– К вам, дорогой Петр Ильич, – ответила дама. – Это Сандра. Я высокая блондинка с несиликоновой грудью, обожающая интеллигентных мужчин в очках. Ох, я прямо взмокла от волнения, – промурлыкала она и тяжело запыхтела в трубку, видимо считая, что этот прием из «секса по телефону» должен поставить потенциального клиента в боевую стойку. – Хочешь, я поднимусь к тебе прямо сейчас?

– Спасибо, милая, но я устал с дороги, – решил подтвердить свою интеллигентность Козырев.

– Так я и предлагаю тебе отдохнуть! Ты просто ляжешь на спинку, расслабишься, а я все сделаю сама.

– Нет, – уже жестче ответил он, сам удивляясь, почему не бросает трубку.

– А хочешь, я приду с двумя маленькими таджичками? Этим кошечкам всего по четырнадцать, но они так ласкают друг друга…

Тут уж Козырев не выдержал и брякнул трубку на рычаг.

Когда он принял душ, переоделся и зашел за Машковым, чтоб спуститься вниз пообедать, тот со смехом сообщил, что эта Сандра звонила и ему, так же безошибочно назвав по имени и отчеству и описав его наружность.

– Бандерша небось местная, работающая в паре с портье, – высказал он догадку. – Слушай, я за границей не был, а ты человек опытный: в их отелях тоже такое практикуется?

– Нет, Пол, там сервис ненавязчивый. Просто в каждом номере в ящике тумбочки лежат несколько проспектов с фотографиями и номерами телефонов проституток обоего пола, – рассмеялся Петр Ильич, вспомнив, как однажды в Амстердаме не разобрал сослепу, что за Ханна изображена на фото, и получил в номер трансвестита, которому пришлось оплачивать ложный вызов. – Пол, а может, нам пригласить эту команду на прощальный вечер, когда все дела закончим. Позабавимся, а?

– Так-то ты верен своей Тамаре. Тоже мне – уехал муж в командировку… Ни к чему мне эти забавы, – помрачнев, ответил Машков.

– Паш, я тебе удивляюсь! Ты-то не женат, в Москве занят под завязку – где ж тебе еще расслабиться?

– Все! Закрыли тему, – уже зло прервал его Машков. – Ты лучше подумай, куда ты наличность денешь, когда мы в ресторан пойдем.

– Отдам ребятам. Пусть сидят по очереди охраняют. Сейчас Витю с собой возьмем, а потом он Игорька сменит.

– Согласен, только давай-ка проверим наших друзей на вшивость, – предложил Машков.

Он выдернул из головы один из своих жидких бесцветных волосков и, проведя им по куску мыла в ванной, наклеил его на замок своего чемодана. То же самое он проделал и в номере Козырева.

– Доверьяй, но проверьяй, как говорил мистер Клинтон, расстегивая зиппер, – ухмыльнулся Пал Палыч, засовывая козыревский чемодан в шкаф. – Хайратов свой человек, а вот эти Салимы-Малики те еще ухари. Знаю я местных…

Предосторожность оказалась не лишней: когда они после легкого обеда – имелось в виду, что вечерняя встреча в казино не обойдется без обильных проявлений местного гостеприимства, – поднялись в свои номера, волоски на чемоданах отсутствовали, а дежуривший последним Виктор доложил, что с трудом отговорился от визита все той же Сандры.

– Ну вот, небось хотела трахнуть тебя, а потом еще и наклофелинить под шампанское, – сказал Машков. – Благодарю за службу, товарищ старший лейтенант, – шутливо похлопал он по плечу своего бывшего сослуживца.

Вечером дорогих гостей рассадили в VIP-кабинете казино на курпачи, свернутые на полу рулоном одеяла, вокруг дастархана, заменяющего стол, и начались предварительные переговоры, сдабриваемые по местной традиции сначала сладостями и фруктами, потом салатами и в конце – изумительным пловом. Все это запивалось вперемешку обжигающим чаем и леденящим «Абсолютом»…

На два следующих дня был намечен объезд закрывающихся точек Салима, где Петр Ильич должен был отобрать приглянувшиеся ему автоматы.