"Инквизитор" - читать интересную книгу автора (Фрэнклин Черил Дж.)

Глава 11

— Где же урожай? — снова осведомился сердитый мужчина. Нгои щелкнул, отказываясь отвечать. Его мучитель понял смысл щелчка. — Кто велел тебе сжечь поле?

Нгои попытался выпрямиться, но боль была слишком сильной. Огонь в поле, подпитываемый смолой Стромви, быстро распространялся. У Нгои было мало опыта в обращении с любым огнем, а химическое пламя Бирка — не обычная смесь, производимая в Консорциуме, так как на упаковке не было печати сувики — оказалось необычайно мощным. Нгои надеялся, что сможет погасить пожар, прежде чем прибудет серебряный корабль с воинами — исполнителями демонической кары.

Нгои принял кару как должное, хотя ничего не знал о тех, кто ее вершит. Он понимал свою вину. Нгои слишком полагался на собственное суждение, никогда не советуясь с другими старшими стромви. Он позволил Калему выращивать урожай на своем поле без всякого наблюдения, так как чувствовал свою симпатию к молодому человеку, которого постоянно унижал Бирк. Мастер Нгури и еще несколько старейшин давно предсказывали, что доверчивость Нгои рано или поздно приведет к катастрофе.

— Где урожай? — повторил свирепый мужчина, очевидно командующий хорошо вооруженными солдатами. Эти воины не принадлежали к соли, так как у них были другие запахи и цвета, но внешняя разница казалась незначительной. Один из них сильно надавил на дырки, прожженные в шкуре Нгои.

— Растения соли не приживаются на Стромви, — с трудом вымолвил Нгои. Калем называл их растениями, но Бирк использовал более зловещее наименование явно не солийского происхождения: релавид. Нгои не нуждался в дальнейших объяснениях преступления Калема.

Поняв, как Калем использовал его, Нгои испытал незнакомое ему чувство: недоверие ко всем, кто не принадлежит к стромви. Эта новая подозрительность касалась отца в той же степени, что и сына. Вместо того чтобы оставить первый урожай семян в амбаре Калема, как велел Бирк, Нгои перенес пакеты в один из старых туннелей на южной стороне поместья. Он собирался уведомить об этом других старейшин-стромви, как только поле будет уничтожено, но воины нарушили все его планы.

Нгои надеялся, что урожай в безопасности, хотя чувствовал бы себя лучше, если бы спрятал его более надежно. Все же компромисс был необходим. В неглубоком туннеле кто-нибудь из молодых стромви наверняка найдет пакеты и доложит об этом старшим. Соли куда менее эффективно разыскивают подземные клады.

Нгои не сомневался, что зловещие воины — обманутые клиенты Калема, но он хотел предотвратить опасность, грозящую другим стромви. Эти воины высоко ценят их урожай. Старшие стромви должны быть во всеоружии, чтобы добиться мирного решения.

Если бы только боль не мешала ясно мыслить… Химический огонь кое-где проник под просмоленные слои шкуры и пробирался к его внутренностям. Неужели таково было намерение Бирка? Одновременно уничтожить и вещественное доказательство зла, и единственного стромви, которому известно его название?

Подобные мысли были недостойными, но усиливающаяся боль не давала помнить о чести. Если бы он мог добраться до обожженных участков, то удалил бы поврежденную плоть, прежде чем огонь распространится вглубь. Но воины связали ему руки и ноги. Возможно, ему удастся воспользоваться резцами, чтобы остановить огонь. Нужно решиться и действовать быстро, как только воины отвернутся от него хотя бы на момент. Боль становилась все сильнее. Она жгла, как чувство вины. Следовало удалить и то, и другое.

— Где ты спрятал растения, старик? — спросил воин, стараясь говорить дружелюбным тоном. — Нам известно, что ты собрал большую часть первого урожая, потому что мы наблюдали за вашими успехами.

— Вы наблюдали недостаточно близко, Арес, — послышался новый голос. Все воины повернулись к высокому человеку в красном плаще.

«Пораженную лозу нужно удалять без колебаний», — припомнил Нгои одно из строгих правил мастера Нгури. Воспользовавшись тем, что воины отвлеклись на вошедшего, он острыми резцами вырвал пробирающееся вглубь пламя из сухожилия и кости.

Плотно прижавшись спиной к стене спальни, Риллесса внимательно следила за окном, пытаясь разглядеть «Это». Она была уверена, что видела его, когда проснулась, но «Это» было слишком проворным и всегда исчезало, прежде чем она успевала его рассмотреть. Оно смеялось над ней.

Риллесса знала, что ей никто не верит. Но всеобщий скептицизм не ослабил ее бдительности. Она мало интересовалась мнением обитателей фермы Ходжа — все они были настолько поглощены сами собой, что не обращали на нее внимания. Имел значение только Калем — ее красивый, очаровательный Калем.

Риллесса слегка покраснела, вспомнив о своем муже и его недавних приступах мрачности. Калем пугал ее такими настроениями. Сначала Риллесса думала, что он сердится на нее, но потом поняла, что он не настолько ее любит, чтобы сердиться из-за ее слов или поступков. Только Бирк мог пробуждать в Калеме такую горечь и злобу.

Риллесса ненавидела Бирка Ходжа, потому что он не уважал своего сына. Правда, она никогда не обнаруживала своей ненависти. Калем никогда не простил бы ей неуважительного отношения к отцу. Поэтому Риллесса притворялась, будто ненавидит только планету, которую Бирк выбрал себе для жилья. Она позволила Калему верить, что не замечает бешеной ревности, лежащей в основе его беспокойства по поводу отношений Бирка с мисс Тори Дарси.

Риллесса моргала, чтобы не давать сомкнуться усталым векам. Ей показалось, что «Это» шевельнулось и отбросило на нее тень, как только она закрыла глаза. Риллесса подбежала к окну и окинула взглядом сад внизу в поисках признаков какого-либо движения, но ничего не обнаружила. «Это» было чересчур быстрым.

Риллесса цеплялась за воспоминание о красной полосе, мелькнувшей однажды на неопределенном черном пятне, которое и представляло собой «Это». Полоса и темная маска походили на хамелеона-бори, которого, как она помнила по сведениям в компьютерных файлах прили, носят как накидку.

«Это» носило накидку-бори, но оно не было бори. Накидка не могла скрыть от нее «Это», потому что она знала: «Это» наблюдает за ней с каким-то злым умыслом, несмотря на заверения Калема, что «Это» существует только в ее воображении.

Риллесса вернулась на свой пост у стены и вновь приступила к бдительному ожиданию. Ей хотелось, чтобы постоянное щелканье стромви наконец прекратилось, чтобы она смогла расслышать тихие звуки, которые, возможно, издает «Это», но щелканье составляло неотъемлемую часть планеты. Риллесса ненавидела Стромви. Вся планета была в сговоре с «Этим».

«Я не волнуюсь из-за того, что мне не верят и презирают», — снисходительно подумала Риллесса. Знание придавало ей уверенность. Она долго и хорошо служила прили и сталкивалась с информацией, которая известна лишь немногим членам Консорциума. Инквизитор докажет, что они не правы, когда разоблачит «Это»!

Риллесса уверяла себя, что Калем поверил бы ей, если бы не ее несвоевременная болезнь, сопровождающаяся настоящими галлюцинациями и бредом. Когда она впервые увидела и осознала, что больше никто его не замечает, то поняла, что убедить Ходжей будет нелегко. Ее жар и бред укрепили их недоверие. Риллесса винила «Это» в своей болезни, хотя не знала, каким образом оно могло быть ее причиной.

Она не должна позволить «Этому» справиться с ней. Нужно разоблачить «Это», и тогда оно утратит свое могущество. Она сообщит правду всей планете. Расследование установит истину. «Это» считает ее побежденной, но оно ее недооценивает.

Риллесса провела несколько безумных дней, ломая голову, как ей уговорить инквизитора прибыть на ферму Ходжа и доказать ее правоту. Ни один инквизитор не примет к рассмотрению заявление, не подтвержденное доказательствами, представителя 6-го уровня с далекой и мирной планеты Консорциума. Риллесса не сможет доказать, что «Это» существует, если инквизитор не подтвердит ее слова, но она не может вызвать инквизитора, не доказав, что «Это» представляет реальную опасность.

Риллесса уверяла себя, что получила косвенную поддержку мужа, так как именно Калем подсказал ей решение проблемы. Однажды вечером он стал поддразнивать сестру, упомянув о молодом человеке, который ранее был его другом и наставником. Ходжи называли его Сквайр. Риллесса почти сочувствовала ему, так как тоже испытала на себе насмешки Ходжей. Она также была признательна Сквайру, поскольку его исчезновение с фермы Ходжа и привело Калема в информационный центр прили, а следовательно, и к ней.

Выполняя служебный долг, Риллесса занялась запросом Калема. Она нервничала — и присущее ей ощущение собственной неполноценности лишь увеличилось при виде закрытого файла, касающегося молодого соли по прозвищу Сквайр. К такой информации у Риллессы не было доступа, и она не сомневалась, что весьма привлекательный мистер Ходж сочтет ее некомпетентной.

Риллесса прочитала Калему содержание официального файла Сквайра. Оказывается, он погиб во время несчастного случая в школе Сессерды для аспирантов 6-го уровня. Улыбка сбежала с лица Калема, и он погрузился в молчание. Позже Риллесса узнала, что в первые минуты потрясения Калем заподозрил Бирка в том, что тот подстроил убийство Сквайра. Калем не потребовал дополнительных сведений, но попросил Риллессу немедленно отправить информацию Сильвии Ходж.

Калем немало удивил Риллессу, вернувшись на следующий день. Он хотел поговорить с кем-нибудь, кто бы ему поверил, и обратился к Риллессе. Сильвия не поверила полученным сведениям и обвинила брата, что он прислал ей ложную информацию по приказу Бирка. Риллесса выразила Калему сочувствие, несколько озадаченная тем, что он явно обрадовался даже столь жалкому выражению симпатии.

Насколько Риллесса знала, Калем больше никогда не пытался помочь сестре. В последние спаны он с видимым удовольствием говорил Сильвии, что Сквайр бросил ее, поняв всю ее никчемность, и что так же поступят и все последующие ухажеры. Однако привычка Калема к жестоким шуткам в конце концов принесла пользу, заставив мысли Риллессы перенестись со злополучного Сквайра на его неудовлетворенное честолюбие.

В какой-то мере Риллесса разделяла презрение Бирка к молодому человеку, который так глупо выбрал цель обучения. Очень немногим из 6-го уровня удавалось стать признанными специалистами по Сессерде. Даже наиболее продвинутые, вроде кууи, которых поощряли к изучению Сессерды, получали от членов Консорциума из средних уровней больше жалости, чем признания. Риллесса знала только одно исключение — соли, достигшего степени мастера Сессерды.

Этот соли даже поднялся до 5-го уровня, что являлось беспрецедентным случаем. Пропасть между 6-м и 5-м уровнями была почти столь же значительной, как между первыми двумя уровнями. Продвижение за пределы 6-го уровня означало расставание с детством.

Размышления Риллессы остановились на этом странном соли, и ее страх перед «Этим» смешался с чувством тайной зависти к Тори. Расследование требовало повода, и такой повод нашелся: Тори Дарси, Виктория Мирель с Арси, вдова Арнода Конати. Информация о прошлом Тори оказалась слишком ценной, чтобы поделиться ей сразу, и теперь Риллесса радовалась своей предусмотрительности. Повторное расследование одного и того же преступления было возможно в том случае, когда первое не привело к определенному выводу. Великолепный предлог для вызова! Инквизиторы-калонги потерпели неудачу, но появился инквизитор, принадлежащий к тому же виду, что и подозреваемая, который еще не был использован в этом деле. Конечно, подобные вызовы были редки, но вполне законны.

Риллесса изучила достаточно данных, касающихся адептов Сессерды, чтобы чувствовать уверенность, что загадочный соли сумеет победить «Это». Она мало о нем знала, но ей было известно, что калонги не так легко присваивают ранг Сессерды. Риллесса вызвала инквизитора от имени Калема и ради Калема, не признаваясь себе, что спрятаться за спину мужа ее вынудила трусость. Она уверяла себя, что поняла тщетность прямых попыток разоблачить «Это». Только самый хитроумный план способен завлечь его в ловушку.

Риллесса тихо засмеялась, довольная решением проблемы.

— Инквизитор заодно успокоит моего Калема, просветив Бирка относительно его драгоценной Тори, и Калем сможет покинуть эту проклятую планету. Когда он все поймет, то простит мне эту ложь.

Риллесса не учитывала возможность, что инквизитор отреагирует на ее обман менее благосклонно, чем Калем. Она рассматривала Джейса Слейда как необходимое орудие, а не как человека. Риллесса точно так же использовала бы калонги, если бы это соответствовало ее извращенной логике. Уверенность в собственной правоте защищала ее от любого страха, за исключением страха перед «Этим».

Мягкий звон ногтей, постучавших по хрустальной стенной панели, заставил Риллессу с тревогой повернуться к двери. В комнату заглянула Сильвия и усмехнулась при виде страха Риллессы.

— Неудивительно, что у тебя так разыгралось воображение, — заметила она. — Сидишь здесь целый день, как в тюрьме. Ты еще даже не оделась.

— «Это» наблюдало за мной все утро, — буркнула Риллесса. Визиты Сильвии были ей не по душе. — Думаешь, я буду переодеваться, пока «Это» смотрит на меня?

Сильвия шагнула к окну и развела руками.

— На этой планете нет ничего, что могло бы следить за тобой через окно на втором этаже без корабля на воздушной подушке, а такой корабль, зависший над садом, был бы заметен отовсюду. Хотя бы причешись, Риллесса. Ты выглядишь ужасно.

Риллесса нехотя направилась к туалетному столику. Она медленно провела щеткой по золотистым волосам, позволяя датчикам щетки направлять эластичные зубцы в те места, где волосы спутались. Зеркало отражало работу щетки, но Риллесса не смотрела на свое отражение. Ее глаза метались из стороны в сторону в поисках «Этого».

— Если ты рассчитываешь сохранить привязанность Калема, — фыркнула Сильвия, — лучше вернись к традиционным методам возбуждения его интереса. У тебя серьезная соперница.

— Кто? Наемная ассистентка Бирка? — Риллесса рассмеялась, хотя ее глаза не прекращали поиски. — У Калема больше здравого смысла, чем у Бирка. Он презирает ее.

— У Калема нет ни капли папиного здравого смысла, — ощетинилась Сильвия. — Он беспокоится лишь о том, как бы папа не потратил на Тори свое состояние. — Она вздохнула. — Возможно, в этом он прав.

Внезапно Риллесса вскочила и повернулась к окну.

— Ты видела «Это»? — быстро спросила она.

Сильвия нервно поежилась.

— Конечно нет. Здесь многие следят за кое-кем, но только не за тобой. — В голосе Сильвии послышалась нервная дрожь. — Папа наблюдает за Тори, Калем наблюдает за Тори, двое мужчин-стромви заняты тем же. Почему, по-твоему, я послала Харроу на Калки? Я больше уверена в его верности, когда он вне поля моего зрения, чем здесь, где искушение под самым боком.

— Я не ревную к Тори Дарси, — фыркнула Риллесса, придя в себя от очередного приступа страха. — Если Калем подсматривает за ней, то только потому, что беспокоится из-за чувств Бирка. Калем не хочет, чтобы пострадал его отец.

— Это сказал тебе Калем? — с деланным легкомыслием рассмеялась Сильвия. — Риллесса, моя простодушная невестка, у папы сердце из стали! Если хочешь доказательств, обратись к последним письмам давно покинувшей нас матери. Тори апеллирует не к папиному сердцу.

— Тип красоты Тори может воссоздать любой опытный реконструктор, — рассеянно произнесла Риллесса. Ее глаза вновь расширились, и она застыла, настороженно глядя в зеркало.

— Если бы я считала, что привлекательность Тори сосредоточена в форме ее лица, то давным-давно продублировала бы ее черты, — хмыкнула Сильвия, невольно обшаривая взглядом комнату в поисках объекта внимания Риллессы. Когда ее глаза скользили по двери, ей показалось, будто какая-то тень на момент заслонила солнце. Сильвия ойкнула, но в комнате не было никого, кроме нее и Риллессы. — О чем я говорила? — дрожащим голосом спросила она.

— О Тори Дарси, — отозвалась Риллесса с едва заметной презрительной усмешкой.

— Ах да. — Сильвия без всякой нужды пригладила волосы и провела пальцем по квадратному вырезу платья. — Тори принадлежит к тем невероятно утомительным особам, которые коллекционируют мужчин без какой-либо очевидной цели. Я уже давно пытаюсь выяснить, в чем тут дело. — Сильвия изучала серебряные кольца, украшавшие каждый ее палец. — А вот я коллекционирую мужчин только благодаря папиному состоянию, — с горечью добавила она.

— Неотразимые сирены вышли из моды в нашей цивилизованной эре, — спокойно заметила Риллесса.

— Однако Тори добивается нужного внимания, не рассказывая нелепых историй о вымышленных существах, прячущихся в темных углах. — Сильвия подошла к окну, выглянула наружу и резко повернулась. — Думаю, ты бешено ревнуешь к Тори, несмотря на твои отрицания, и именно поэтому торчишь в комнате, выдумывая всяких монстров.

— Мнение мистера Слейда о Тори Дарси было бы весьма ценным, — промолвила Тори, неразумно обнаруживая свой секрет. — Сомневаюсь, чтобы на него подействовало пение сирен. Его объективность пойдет нам на пользу.

— А кто такой мистер Слейд? — осведомилась Сильвия, сердясь на Риллессу за то, что она заражает всех своей глупой нервозностью.

Риллесса уставилась в зеркало, словно увидев в нем демонов.

— Соли — адепт Сессерды, — ответила она и выпрямилась, придав своей позе достоинство. — Калем пригласил его на твою свадьбу, — солгала Римесса, наслаждаясь замешательством собеседницы. Это показалось ей неплохой местью за свои одинокие страхи. — Уверена, ты будешь польщена, если самый уважаемый соли в Консорциуме посетит такое важное событие, как твое бракосочетание с Харроу Фебро.

— Никогда не слышала об этом Слейде.

— Тем не менее он приедет — адепт Сессерды, которому ясны наши мысли и чувства, даже если мы не произносим ни слова. Прили говорят, что инквизитор знает даже то, в чем его подследственный не признается самому себе, потому что он может читать и мысли, и души.

— Ты бредишь! Папа никогда не пустил бы сюда инквизитора, — заявила Сильвия, однако ее лицо стало пепельным.

— Любой адепт Сессерды способен проводить расследование и должен это делать, когда обстоятельства требуют Правды Сессерды.

— Лучше бы Калем оставил тебя у прили, — огрызнулась Сильвия и выбежала из комнаты.

— Инквизитор прибудет сюда! — крикнула ей вслед Риллесса и тихо добавила: — Прибудет, чтобы сорвать маску с нашей лживой малютки Тори, но останется, чтобы защитить меня.

Риллесса вновь заняла наблюдательную позицию у стены. «Инквизитор-соли поймет мое отчаяние, — думала она. — Когда адепт Сессерды поверит мне, никто не осмелится усомниться в моих словах».

Риллесса нервно дернулась, так как ей послышалось, будто «Это» шевельнулось под окном. Она сердито прошептала:

— Погоди! Инквизитор найдет тебя и заставит прекратить мои мучения!