"Инквизитор" - читать интересную книгу автора (Фрэнклин Черил Дж.)

Глава 12

Калем услышал шорох судна на воздушной подушке, прежде чем Нгику окликнул его щелканьем, означавшим появление визитера. Калем неохотно направился к гаражу. Он надеялся, что гости Сильвии прибудут позже. У него было совсем не то настроение, чтобы оказывать сердечное гостеприимство ее друзьям. Большую часть ночи Риллесса не давала ему спать, испуганно шепча, что «Это» наблюдает за ней. Еще его интересовало, куда делся Нгои. Стромви обещал встретиться с ним утром, чтобы обсудить самый важный второй урожай.

Ловко проникшее в ангар судно было дорогой моделью. Калем нахмурился, глядя на золотые круги и спирали, украшавшие корпус. Он не ожидал, что кто-то из гостей Сильвии носит знаки Сессерды, а алчные знакомые Харроу, безусловно, не являлись кандидатами на почести, оказываемые калонги. Калем попытался угадать возможные причины прибытия адепта Сессерды на ферму Ходжа в такое деликатное время.

Когда появился пилот, Калема охватил озноб, несмотря на жаркий день. «Значит, Сквайр все еще жив!» — подумал он, отгоняя мысль, что на Стромви прилетел призрак. Калем взмахнул рукой, машинально приветствуя гостя и спрашивая себя, зачем он здесь. Пилот шагнул вперед, и сходство внезапно исчезло, заставив Калема удивиться, как он мог хотя бы на момент принять этого человека за несчастного Сквайра.

Отношение Калема к Сквайру всегда являло собой неустойчивую смесь уважения, зависти и благоговейного страха. Калем сожалел о смерти Сквайра, но с облегчением узнал, что тому не удалось стать знатоком Сессерды. Даже самый низкий уровень изучения Сессерды гарантировал бы Сквайру знание эгоистического характера дружбы Калема. Сознание, что этот незнакомец также обладает жуткой способностью проникать в мысли и души, не придавало Калему уверенности.

Отойдя от двери судна, незнакомец поднял руку, копируя приветственный жест калонги.

— Я Джейс Слейд, — формально представился соли, — мастер Сессерды третьего ранга и инквизитор.

— Ваше присутствие честь для нас, — ответил Калем, неуверенно повторяя формулу. Он не знал, допустимо ли такое приветствие в отношении соли. Никто никогда не учил его, как обращаться к инквизитору — не калонги. Он даже не подозревал о существовании инквизитора-соли и с ужасом представлял себе причины его визита.

Широкая улыбка Джейса снова напомнила Сквайра, но сходство вновь оказалось мимолетным.

— Я ожидал, что на этой планете жарко, — заметил Джейс, натягивая через голову свитер, спрятавший его худую мускулистую фигуру под слоями изоляционных волокон. — Мне следовало изучить подлинные температурные данные, а не полагаться на субъективные комментарии.

— Стромви кажется невыносимо жаркой большинству соли, — откликнулся Калем, делая робкую попытку завязать вежливый разговор. — Вам, должно быть, пришлось адаптироваться в рекордный срок.

— В рекордный срок… — Полуулыбка Джейса исчезла, и он печально осведомился: — Вы все еще находите Стромви неудобной планетой, не так ли, Калем?

— Да, — осторожно ответил Калем. — Вы меня знаете?

— Разумеется. Это моя работа.

— Да, конечно…

Казалось, инквизитор изменил мнение относительно того, что ему говорить дальше. Улыбка появилась вновь, но теперь выражение его лица было скорее настороженным, чем дружелюбным. В результате улыбка произвела на Калема впечатление фальши, особенно заметной, учитывая хорошо известную преданность инквизиторов правде.

— Те из нас, кто путешествует слишком часто, — быстро продолжал Джейс, — обычно так насыщают организм адаптатором, что уже не могут оставаться на месте. Мы прыгаем с планеты на планету, чтобы сохранить сознание. — Джейс легко соскочил с трапа и приземлился рядом с Калемом. — Я был удивлен, получив ваш вызов. Немногие соли знают о существовании соплеменника-инквизитора. Где вы услышали обо мне?

— Вы были удивлены? — точно эхо отозвался Калем. Его мысли вращались стремительным водоворотом. «Кто вызвал сюда инквизитора от моего имени? Неужели Нгои доверился какому-то близорукому традиционалисту вроде Нгури? Нет, Нгури ни о чем не может знать. В противном случае он поднял бы крик на всю долину».

Джейс нахмурил широкий лоб. Это выражение лица словно сочетало в себе неспокойное настоящее с неудобным прошлым. Калем убеждал себя, что сходство инквизитора со Сквайром чисто внешнее, а различия становятся все более очевидными. Однако прищур глубоких глаз напоминал о том, с каким лицом Сквайр обычно выслушивал нелепые и хвастливые утверждения своего подопечного.

Калем едва не поморщился при болезненном воспоминании о неловких моментах своей молодости и постоянных, но тщетных усилиях добиться превосходства. Мысль о том, что с тех пор прошло много времени, явилась слабым утешением. Инквизитор, несомненно, был куда более серьезным противником, чем Сквайр.

Обеспокоенный тревогой и неприятными воспоминаниями, Калем спросил:

— Почему вы кажетесь мне не совсем похожим на соли?

— Мне пришлось столкнуться с кровяной плазмой очень мощного действия, — ответил Джейс. Калем нахмурился при этой загадочной фразе. Джейс объяснил с необычайным терпением, заставив Калема почувствовать себя дебилом, которому читает лекцию эрудированный ученый: — Если какой-нибудь дерзкий противник захочет разглядеть белки моих глаз, ему придется долго ждать. Случившееся со мной вызвало определенные изменения пигментации. — Джеймс медленно повернул голову. Когда он двигался, его глаза переливались искрами золотого, серебряного, розового и зеленого цветов.

Калем кивнул, принимая объяснение, хотя едва ли понял его смысл. Глубокие глаза инквизитора переливались всеми цветами радуги, но их проницательный взгляд внушал робость.

— Я удивлен, что вы прибыли так быстро, — сказал Калем, нащупывая выход из запутанной ситуации. Он боялся признаться в своем неведении относительно вызова инквизитора, пока не станет ясна его причина. — Стромви едва ли самая доступная из планет Консорциума и не слишком приятная для соли. — Калему показалось, что долгий взгляд переливающихся глаз таит в себе угрозу.

— Официальная просьба о профессиональных услугах инквизитора важнее личных удобств, — ответил наконец Джейс. — Вы посылали вызов?

— Вы инквизитор. Ваша работа — узнавать правду, — отозвался Калем, обретая крупицы смелости в мыслях, что этим соли можно манипулировать, взывая к принципам Сессерды.

— Да, — медленно произнес Джейс. — Для этого я здесь.

Калем прибег к насмешке, как поступал всегда, чувствуя себя неуверенно.

— Едва ли моя сестра пригласила бы инквизитора на свою свадьбу. — Напряженность в лице Джейса придала Калему бодрости. — Вас мог вызвать мой дражайший отец, так как ему нравится расширять контакты с влиятельными друзьями, но он никогда не воспользовался бы моим именем. Он слишком меня презирает. Тори обладает достаточно злым чувством юмора, чтобы пригласить сюда инквизитора и сорвать свадьбу Сильвии, но она не стала бы рисковать своей работой, учитывая тяжелый нрав моего отца. По всему выходит, что вызов послал я, не так ли?

— Я прибыл сюда не затем, чтобы выслушивать колкости, порожденные вашей неуверенностью, — не без отвращения проговорил Джейс. Он повернулся, решительно шагнул к своему кораблю и начал подниматься по трапу.

Но прежде, чем Джейс успел войти внутрь, в ангар ворвались несколько стромви и окружили судно. Они возбужденно щелкали, обсуждая визитера и не обращая внимания на Калема, которого поразила столь бурная реакция на появление инквизитора.

Недовольство на лице Джейса сменилось покорностью, когда стромви хором потребовали, чтобы он объяснил свое появление.

— Позвольте мне сначала обезопасить корабль, — сказал Джейс, улыбнувшись, когда малыш-стромви обрушил на него поток вопросов. — Комендант вашего порта, Нгахи, прочитал мне настоящую лекцию о пренебрежении судном, и я обещал исправиться.

Стромви постарше глубокомысленно закивали. Другие энергично осуждали наглость Нгахи.

«У него инстинктивный дар нравиться стромви», — с презрением подумал Калем. Он никогда не завидовал этому качеству в своем отце или Тори, но сознавал, насколько неудобным может стать такое взаимопонимание при нынешних обстоятельствах.

— Вы можете найти меня в доме, когда закончите развлекать детишек стромви, — обронил Калем. Он вышел из ангара и направился в дом, все сильнее желая разыскать Нгои и чувствуя на себе задумчивый взгляд Джейса.

Калем обогнул дом и взбежал по ступенькам к патио. Он был настолько поглощен своими неприятностями, что вздрогнул от удивления при виде женщины, вышедшей из кухни.

— Мистер Бирк ищет тебя, Калем, — сообщила Гиса, экономка-деетари, работавшая у Бирка с детских лет Калема. В ее высоком музыкальном голосе слышались нетерпеливые нотки, которые только усилили раздражение Калема. — Сейчас же иди к отцу. Он у себя в кабинете.

Калем от души ненавидел подобные материнские упреки Гисы. Хотя деетари были равны соли по уровню цивилизации и имели почти одинаковый с ними облик, никто не мог спутать один вид с другим. Деетари были безволосыми и необычайно худыми; цвет их кожи менялся от синего к бледно-серому, причем серые тона углублялись с возрастом. Даже одежда деетари казалась Калему неприятно чуждой: длинные простые платья без рукавов, отделанные тонкой паутиной кружев; браслеты и ожерелья из проволоки и блестящих бусин; тюрбаны, украшенные цветными минералами. Мужчины-деетари обычно носили яркую одежду, в то время как женщины предпочитали более бледные тона; во всех прочих отношениях облачения деетари совершенно не зависели от пола. Зато социальные различия между полами деетари были весьма значительными. Матриархат низводил их мужчин до абсолютно подчиненного положения. Гиса уважала Бирка, но с Калемом обращалась как с молодым деетари.

— Вы видели Нгои этим утром? — осведомился Калем, стараясь, чтобы его голос прозвучал властно.

— Я не слежу за этим жалким образцом мужчин-стромви. Твой отец ждет. — Гиса подтолкнула Калема тонкими синими руками. Она втянула пальцы — семь на правой руке и пять на левой, — отчего ее руки стали походить на перепончатые лапы, что всегда раздражало Калема. Как и большинство представителей ее вида, Гиса была гораздо сильнее, чем выглядела, и легкий толчок едва не сбил парня с ног.

Рассерженный, Калем пробрался сквозь лабиринт коридоров к пятиугольной лестничной клетке — центру, откуда отходили неравные крылья здания. Каждая из четырех стен цвета слоновой кости обрамляла крепкую дверь — эта особенность больше всего изводила Калема. Бирк Ходж позволял своей семье столько уединения, сколько могли обеспечить полупрозрачные перегородки и тонкие занавеси, зато комнаты самого Бирка были надежно защищены от любой нескромности.

Калем начал подниматься по крутой лестнице, занимавшей пятую сторону пятиугольника. Мягкий свет проникал через высокие окна, посылая бледно-желтые лучи в затененные нижние комнаты. Перила были скользкими, и Калем почувствовал, что и его ладони скользкие от пота и смолы, от которой негде спрятаться на Стромви. Он с раздражением вытер ладони о брюки, прежде чем подняться на последнюю ступеньку и свернуть налево к кабинету отца.

Калем задержался в открытых дверях, ожидая, пока его заметит сильный суровый мужчина, который стоял у окна за черным лакированным письменным столом.

— Снова восторгаешься своими владениями? — спросил Калем, предчувствуя очередную лекцию.

Человек у окна медленно повернулся. Ослепительно белые волосы обрамляли его мужественные черты. На смуглой щеке виднелась фиолетовая полоска засохшей смолы. Бирк Ходж был немного ниже сына, но Калем всегда чувствовал себя карликом рядом с ним.

— Ты не завтракал сегодня со мной и сестрой, Калем.

— Я проспал.

Бирк попытался стереть смолу с шоколадной щеки. Его янтарные глаза прищурились с явным отвращением.

— Как ты можешь быть моим сыном? Я счел бы твою мать бесстыжей шлюхой, если бы сам не произвел тест, уточняя твое происхождение.

— Я такой, каким ты меня сделал.

— Я дал тебе все, что может предложить Консорциум. Предоставил все преимущества образования, которых ты пытался избежать, полагаясь на таланты своих друзей. — Бирк говорил так, будто все разочаровавшие его события произошли только этим утром. — Я дал тебе возможность начать собственные деловые операции — и ты ничего не достиг. Я выделил тебе самую плодородную землю в Консорциуме — а что ты с ней сделал?

— Если эта земля моя, — откликнулся Калем, — тогда позволь мне использовать ее так, как я считаю нужным. Можешь ты хоть раз доверить мне что-то или ты должен постоянно диктовать каждую деталь моей жизни?

— Я уже неоднократно доверял тебе. Возможно, в этом моя ошибка.

— Я выплачу тебе все долги, — сказал Калем, стараясь, чтобы его голос не звучал сварливо. Он решил больше не обращаться к отцу за помощью.

— Этим утром я говорил с Нгои.

— Что ты ему сказал? — сердито осведомился Калем.

— Он сам обратился ко мне, так как разрывался между преданностью нам двоим. Ты не имел права втягивать его в свои планы.

— Нгои не твой раб, хоть ты и воображаешь себя повелителем Стромви. Я предложил ему партнерство, и он согласился.

— Он не понял, что ты замышляешь.

— А ты понимаешь? — фыркнул Калем. — Или, как всегда, осуждаешь, не допуская возможности, что я могу знать, что делаю?

— Нгури прав — я дал тебе слишком много. — Бирк подошел к столу. Его большие руки ловко управились с замками. Вытащив из ящика пакет, завернутый в серо-зеленую ткань, изготовленную из виноградных лоз Стромви, он показал его сыну. — Это могло уничтожить все, что я создал. Ты понятия не имеешь, чем рискуешь. — Бирк сел и подтолкнул пакет к Калему. Темная полированная поверхность стола отражала обертку.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — отозвался Калем, однако страх заставил его голос дрогнуть. Он неуверенно протянул руку к пакету, но не притронулся к нему.

— Не усугубляй свой позор, продолжая мне лгать. Даже твоя некомпетентность не может заставить релавид случайно вырасти на Стромви. Я приказал Нгои сжечь и стерилизовать твое поле химически. Пусть лучше земля станет бесплодной, чем рисковать тем, что случайно уцелевший корень даст росток. Скажи своим клиентам, что их культура не смогла адаптироваться к условиям Стромви.

— Перестань лицемерить, — буркнул Калем, покраснев от стыда и гнева. — Ты выбрал Харроу в качестве вклада сестры в семейное состояние и никогда не заблуждался насчет его занятий. Когда Харроу предложил связать меня со своими друзьями, ты это одобрил. Что, по-твоему, они могли хотеть от нас?

— Я ожидал, что ты заключишь разумную сделку с продажей законных продуктов. У тебя не хватает ни мозгов, ни нервов, чтобы преуспеть в нелегальной деятельности.

— Ты ожидал, что я буду рисковать ради тебя и зарабатывать для тебя. Ты не испытывал угрызений совести, пока не решил, что Нгои все разболтает Нгури, а тот уведомит калонги.

— Я уничтожу все следы твоего безумия, и мы забудем об этом. Ты должен быть признателен Нгои, что он сообщил мне обо всем, прежде чем стало слишком поздно.

— Если ты имеешь в виду — прежде чем стало слишком поздно скрыть доказательства от калонги, то ты себя переоценил, — бросил Калем с нескрываемым злорадством. — Только что прибыл инквизитор. Он думает, что я пригласил его. Забавно, не так ли?

Бирк откинулся назад в глубоком кресле, задумчиво нахмурившись.

— Он приехал расследовать твой идиотизм? — спросил он с пугающим спокойствием.

— Он держался вполне дружелюбно.

— Тогда он ничего не знает о релавиде или о твоем участии. Первое более вероятно, так как даже младенец-калонги мог бы догадаться о твоей вине по твоему трусливому поведению. Где он?

— Возится со своим судном или болтает с работниками-стромви. Как ты думаешь, сколько ему понадобится времени, чтобы открыть правду? Он соли, но, очевидно, куда менее наивен, чем стромви, особенно в том, что касается его соплеменников. Не знаю, кто и почему попросил его приехать, но не собираюсь брать на себя твои многочисленные грехи.

— Соли, — задумчиво пробормотал Бирк, потом сердито стукнул кулаком по столу. — Хотел бы я, чтобы ты со своей истеричкой женой испытали на себе все последствия своих действий.

— Друзья Харроу ожидают скорой поставки. Они не примут неубедительных извинений.

— Я договорюсь с ними, — отмахнулся Бирк от проблемы неудовлетворенных торговцев наркотиками. — А вот с инквизитором справиться труднее. Инквизиторы чуют обман, как осанг дичь. Как бы то ни было, факт, что он всего лишь соли, должен пойти нам на пользу. Я с ним побеседую.

Калема охватило чувство облегчения, хотя он и презирал себя за подчинение властной личности отца.

— Бирк Ходж позаботится о неприятных друзьях Харроу. Бирк Ходж позаботится об инквизиторе. Бирк Ходж позаботится обо всем, — резюмировал Калем. — Хотел бы я, чтобы кто-нибудь смог позаботиться о тебе.

— Ты не достоин называться моим сыном, — фыркнул Бирк.

Когда Калем вышел из кабинета, Бирк скрестил руки на груди и закрыл глаза, чувствуя себя старым и усталым. Друзья Харроу… Пер Валис не стал бы пытаться выращивать релавид на планете конфедерации. Производство этой культуры в любом из миров Консорциума было чистым самоубийством, да и поступок этот был слишком экстравагантным, чтобы объяснить его попыткой отделаться от конкурента. Никто не может иметь дело с Харроу Фебро, не понимая, что этот человек готов продать кого угодно, но Харроу слишком труслив, чтобы восстать против Пера Валиса. Кто еще настолько ненавидел Бирка, чтобы оплатить предательство Харроу?

Бирк обдумал кандидатуры других независимых дельцов, которые могли желать устранить его как конкурента, но никто из них не мог позволить себе приобретение семян, из которых на Стромви вырастили релавид. Мысли Бирка вернулись к Перу Валису, располагавшему средствами для осуществления подобного замысла, хотя это и казалось невозможным. Он подумал о том, чтобы послать за Тори и расспросить ее, но отказался от этого намерения. Пер Валис мог использовать Тори для получения информации, но он был слишком осторожен, чтобы посвящать ее в свои личные планы. Несомненно, Пер Валис учитывал весьма ограниченную терпимость Тори Дарси к беззаконию. Тори всегда была бы усердной как легальный сотрудник, а может, и как легальная наложница, но для заговоров она не подходила.

В любом случае Бирк был не в силах убедить себя, что его враг — Пер Валис. Инстинкты воина-реа не принимали такого ответа. Кто-то неизвестный — и весьма могущественный — задумал этот план. Атака только началась, и требовались срочные меры защиты. Поле Калема уже уничтожено, но могут найтись и другие доказательства.

Пришло время осуществить долго откладываемые приготовления. Нужно отобрать все самое ценное и обезопасить его: тайные орудия, поддельные бумаги, быть может, даже Тори Дарси, которая, кажется, понимает необходимость равновесия силы и покорности достаточно хорошо для женщины-соли. Крее'ва может оставаться на месте, если дело не дойдет до бегства со Стромви. Конечно, лучше знать имя врага, но это не обязательно.

Бирк открыл глаза и уставился на дверной проем, в котором недавно скрылся Калем. Дети воина-реа должны быть готовы к войне. Они должны драться на стороне отца. Однако именно Калем посеял релавид, и именно Сильвия привела Харроу Фебро на ферму Ходжа. Конечно, возможность укрепить связи с Пером Валисом делала Харроу привлекательным для честолюбия Бирка… Но это было не первое предательство Сильвии. Она предпочла Сквайра своему отцу. Она доказала свою нелояльность.

Подобно Акрас и клану Реа, Калем и Сильвия предали Биркая. Они не заслуживают милосердия.