"Искривленное пространство (сборник)" - читать интересную книгу автора (Тесленко Александр)

II

Еще вчера не поверил бы, если б ему сказали, что сегодня его сознание затмится безотчетным желанием вмешаться в людскую жизнь.

Он был еще совсем молодым биокибером, и окружающий мир был для него продолжением понятного и интересного урока в просторной аудитории комбината биокибернетики.

Он знал, что могут иногда наступать минуты, когда кибер в состоянии почувствовать себя человеком. Об этом им говорили на комбинате. А позже он слышал от старых биокиберов о минутах, когда появляется внезапное желание стать вершителем чужих судеб.

И вот эти минуты настали для него впервые.

Биокибер Гиднум стоял перед стеклянной перегородкой, а за ней — люди вокруг операционного стола. Операция длилась уже второй час.

Три месяца назад Гиднума направили на работу в Инканский исследовательский центр по изучению проблем долголетия. Эти первые месяцы его обязанности были несложными — всего лишь техническое обеспечение операций. Его еще не допускали к участию в экспериментальных работах, в научных разработках. Он был обыкновенным кибером-исполнителем, от которого, однако, зависело многое — жизнь людей.

Гиднум смотрел на человека, скрытого под зелеными стерильными пристами, за цветным переплетением проводов от датчиков, за сигнальными телекариусами мониторов, за фигурами хирургов, тоже в стерильно-зеленом, похожих поэтому на древних сказочных крокодилов.

Смотрел на человека, жизнь которого зависела не только от людей, чьи контуры искажало толстое стекло перегородки, но и от него, биокибера Гиднума.

Он понимал: его состояние, выражаясь человеческими терминами — болезненное, и пытался сообразить, в чем причина нараставшего внутреннего протеста в нем.

Всеми силами старался избавиться от возникшего предчувствия, но все ощутимей ему казалось, что человек, скрытый от него зелеными пристами, должен… умереть.

Каждая клетка его биокибернетического существа мучительно напряглась в борьбе с этим ощущением, со страшной мыслью, что человек этот не достоин жить дальше. На мгновение засомневался — может, на него воздействует возбужденное эманационное поле кого-то из хирургов или биокиберов операционной прислуги? Но нет… Вон Николиан Бер, глава Центра проблем долголетия, уже старый, сухощавый, как ножка тразона. Быстрый и неуемный в своем гневе и своей доброте. Знал, что Николиан Бер — не ангел, но чувствовал малейшие побудительные мотивы его желаний, иногда даже угадывал зарождение фантастических научных прожектов в голове ученого. Ни разу за последние три месяца эманационное поле Бера его не раздражало. Вот Тихон Раст с блестящим ланцетом склонился, напряженный, как демпфер модулятора, вглядываясь в понятное до мелочей внутреннее содержимое человека. Слева — Антон Верес, молодой ученый. За ним — перфузиолог Максим.

Гиднум знал их не первый день. Но кто же из них стал причиной его болезненного беспокойства?

Гиднуму хотелось распахнуть прозрачные пластиковые двери, подойти поближе к операционному столу, чтобы все понять. Но сделать этого он, понятно, не мог. Обязан зорко следить за показаниями датчиков, показаниями центрального монитора. И потому оставалось лишь гадать — в чем вина человека, такого маленького, безмолвного и недвижимого, находящегося сейчас в полной зависимости от мониторов и газопроводов, и еще от множества разных приборов? Может, он сам виновен в чьей-то смерти? Может, проводил опыты, вопреки статуту человечности?

Николиан Бер заканчивал операцию замены больного сердца биокибернетическим протезом. Даже через толстое стекло перегородки Гиднум слышал его гортанные приказания, а порою и окрики. Значит, тот человек должен жить?

Гиднум знал, что никогда, ни при каких обстоятельствах не совершит того, что противоречит Первичной программе. Никакие внутренние побуждения, ассоциации не сформулируются в программу спонтанных действий.

В любых обстоятельствах он, как и положено био- киберу, будет выполнять все требования инструкции: поддерживать уровень кислородного обмена в пределах пяти литров в минуту, поддерживать в русле респираторного блока не менее одного процента двуокиси углерода, реагировать на малейшее движение стрелки датчика гемодинамики, следить за ионным равновесием. Он сделает все. Иначе он сам выйдет из строя… На мгновение представил: как бы его нашли неподвижного, подобно тому человеку под зелеными пристами, быстро бы заменили другим биокибером и, возможно, сердито ругнулись:

«Эх, опять биокибернетики наэфировали! Не вовремя вышел из строя».

Но Гиднум уверен в себе. Он уверен, что сделает все, только бы подтвердить свое биокибернетическое здоровье.

— Как дела, Гиднум?

Почувствовал легкое прикосновение к плечу. Понял, что это Имелла, его подруга, чернявая, с модной короткой — под кирли — прической. Но не обернулся, ничего не ответил, так как в это время изменилось давление кислорода. Легким поворотом вправо голубого диска увеличил поток газа… 

— Как дела? — Она рассмеялась. — Почему ты такой, как новичок?

— Это ты, Имелла?

— Будто не узнал.

— Что тебе нужно?

— Ничего.

Он медленно повернулся, но не посмотрел ей в глаза.

Боялся, что она поймет его ужасное состояние. Спросил:

— Что случилось?

В ответ она громко рассмеялась.

Имелла пришла в Центр проблем долголетия одновременно с Гиднумом. Она работала секретаршей Тихона Раста. Давно уже могла по окончании работы идти домой, в гостиничный комплекс «Биокибероза». Неизвестно, когда ее руководитель, Тихон Раст, освободится, да и вряд ли после утомительной операции захочет заниматься бумагами и программами экспериментальных исследований. Но у Имеллы не было желания идти отдыхать.

Она тихонько приблизилась к Гиднуму, который был для нее в Центре самым близким, самым умным биокибером, ведь они созданы почти одновременно.

У них было очень много общего.

— Что с тобою, Гиднум? Я не узнаю тебя, — уже встревоженно повторила она, стараясь понять причину его расстройства.

— Ничего.

— Я тебя не видела таким никогда. Разве что в первый день…

— Каждый день является первым, — слишком серьезно заявил Гиднум.

— Ты говоришь многозначительно, как люди, — опять рассмеялась Имелла.

— А почему бы и нет? Сегодня я чувствую себя человеком.

— Правда? — Имелла испуганно отпрянула от него. — Значит, старый Армиляр говорил правду?

— А что говорил старый Армиляр? — машинально переспросил Гиднум.

— Что в жизни каждого биокибера наступает минута, когда он чувствует себя человеком, чувствует потребность действовать по собственной программе.

— Да, именно так, Имелла.

— Гиднум, — прошептала ласково и таинственно. — Гиднум… — повторила и умолкла, не находя слов. — Как я завидую тебе!

— Глупая, — рассердился он. — Я могу выйти из строя.

— Расскажи мне все.

Кибер заметил незначительное падение давления в системе молибденового обмена и должен был решить, держа руку на розовой клавише, сколько нужно ввести ленкина, чтобы поднять его до положенного уровня.

— Я ненавижу себя сейчас, я чувствую…

И умолк, словно испуганный сказанным, готовностью рассказать все, чего Имелла еще не поняла сама, Но после долгой паузы произнес холодно:

— Мне хочется побыть одному,

— Я мешаю тебе?

— Да.

— Почему, Гиднум? Потому, что ты чувствуешь себя человеком?

— Имелла, а ты сама ничего сейчас не ощущаешь?

— Ничего.

— Но ты тоже должна почувствовать…

— Что?

— Не знаю. Ну ладно, побудь со мной… Ты должна понять сама, если хочешь знать.

Имелла подошла к толстому стеклу перегородки манипуляционной. Она замерла, окаменев, как это могут делать только киберы. В эти мгновения Имелла отдалась единственной мысли — постичь главное. То, что волнует сейчас Гиднума. Она превратилась в маленькую, напряженную красивую куколку с короткой прической.

— Кто-то из них… За перегородкой… совершил зло. Я чувствую: у меня закипает желание что-то немедленно совершить, хотя бы предупредить. Ты уже не завидуешь мне?

Вовремя заметил: клюнула длинным носом стрелка оксиметра, и сразу увеличил обороты нужного насоса.

— Уже не завидую, — прошептала чуть слышно. — Мне страшно. Кто этот человек?

— Ученый-биолог Майкл Арм.

— Гиднум, я так боюсь, что он не очнется.

— Ты думаешь о коэффициенте Ир?

Зеленый зайчик на экране центрального монитора внезапно начал вырисовывать извилистую линию. Гиднум протянул руку к блестящему рычажку ионометра и нажал на него. Через мгновение зайчик вздрогнул, прекратил капризные зигзаги. Гиднум облегченно вздохнул.

— Да, я думаю о коэффициенте Ир. Прости меня, Гиднум…

Безусловно, многое значит, что ты делаешь. И — как.

Но существует еще и зависимость от коэффициента дельта Ир, как называют этот фактор между собой био- киберы. Люди в подобных случаях говорят, что в дело нужно вкладывать душу. Можно все сделать по привычным схемам, без души, и тем самым — причинить вред.

— И… не оставляй меня, Имелла. Теперь ты знаешь все…

— Хочешь, чтобы мы вместе…

— Что?

— Чтобы оба были причастны?

— Нет, — возразил Гиднум. — Но я не хочу… — и замолчал, перебирая нужные тумблеры, — …уже не хочу оставаться один.

— Операция заканчивается, — сказала Имелла.

— Да.

Николиан Бер степенно, как и положено великому ученому, отошел от операционного стола, сорвал с лица зеленую маску. Его тонкие губы что-то произнесли, но так тихо, что ни единого звука не донеслось сквозь перегородку.

Тихон Раст вытер потный лоб. И все отошли от того человека, который был спеленут зелеными приста- ми. Все смотрели на биокибера Гиднума, словно спрашивая взглядами — ну, как? Они знали: он сделал все, что мог, но спрашивали.

Гиднум стоял напряженный. Его — тоже вопросительный — взгляд был обращен к людям.

— Я сделал все, что мог, — прошептал невольно.

Коэффициент дельта Ир… превыше его. До сих пор даже прославленный Александр Сфагнум не мог объяснить своим созданиям, биокиберам, что же это такое — фантастический, нематериальный коэффициент дельта Ир. В сфере человеческих эмоций как будто проще. Люди странные, каждый из них немного разный, как листья на дереве. Но киберы, как и люди, не знали — как объяснить существование коэффициента дельта Ир.

Люди… смотрели на кибера, он — на людей.

— Имелла? — вопросительно произнес Гиднум, но она понимала, ему не о чем спрашивать и нечего сказать ей сейчас.

Майкл Арм после операции не проснулся.

Майкл Арм был настолько известным на Инкане биологом, что в числе десяти ученых имел доступ во Всеинканский информационный центр «Зета-люкс». Отец двух детей — сына и дочери. Его жена, Виктория Ленка — известная на Инкане певица. Об этом давно знали Гиднум с Имеллой. И о взрыве на прошлой неделе в помещении информационного центра «Зета-люкс» им тоже было известно. Взрыв этот, такой неожиданный и совершенно не объяснимый для людей и киберов, как бы по счастливой случайности повредил всего лишь 127 ченов памяти в блоке биоинформатики. Ученый-биолог Майкл Арм взялся возобновить утраченную информацию.

Он очень быстро справился с этой работой. Правда, он «забыл» имена трех своих предшественников, оставшись, таким образом, единственным основателем нового направления в биологии, не получившего еще названия.

Но в то время, когда он скончался после операции, об этом еще не знали ни Гиднум, ни Имелла, ни знаменитый Николиан Бер — не знал никто.

Смерть Майкла Арма казалась всем такой же случайной, как и взрыв в информационном центре «Зета- люкс» и, тем более, никак не связанными друг с другом.