"Не та дверь" - читать интересную книгу автора (Бэлоу Мэри)

Часть 3

Пока они шли, он раздумывал об инструменте для копания, и когда они, наконец, остановились, он с претенциозным поклоном преподнес ей свой монокль. Она казалась нерешительной.

- Оправа несколько затуплена, - сказал он. – Но она может пригодиться.

- Однако, его, скорее всего, никогда больше нельзя будет использовать в качестве монокля, - сказала она. – Но, может быть, это и к лучшему. По-моему, нет ничего более невежливого, чем разглядывать леди через стекло.

- Но это может быть удивительно занятным, Кэролайн, - сказал он. – И довольно устрашающим тоже. Для того чтобы обескураживать честолюбивых мамаш, нет ничего лучше, чем монокль и надменная поза.

Она положила монокль на песок и сняла шляпку.

- Не могу поверить, - сказала она. – Чтобы вокруг Вас было множество амбициозных мамаш, которых Вы могли бы отпугнуть.

- Хм, как некрасиво, - сказал он. – Вы были бы поражены, Кэролайн. Титул, состояние и перспективы помогают найти оправдание для множества грехов.

Он снял свой сюртук и закатал рукава рубашки. И они поставили перед собой задачу превратить одну особенно плоскую и скучную часть берега в огромный замок, достаточно прочный, чтобы выдержать атаку прилива. Они работали вместе в течение пятнадцати минут в полной тишине, пока он не присел, чтобы снять сапоги и чулки.

- Нет никакого смысла портить их вместе с вполне пригодным моноклем, - сказал он, когда Кэролайн прервала работу, чтобы взглянуть на него. – Кроме того, насколько я помню с детства, нет ничего более восхитительного, чем ощущение песка между пальцами ног.

- Ох, - со вздохом сказала она. – Я пыталась игнорировать схожие воспоминания.

И ее туфли и чулки были отброшены прочь. Некоторые из ее шпилек выпали из волос, так что они походили на великолепный пышный темно-рыжий нимб вокруг ее головы.

Полчаса спустя, разгоряченный, липкий и измазанный в песке, виконт сел на корточки, чтобы рассмотреть их творение. Он не мог припомнить другого часа, когда бы получал большее наслаждение. Что было странно и нелепо. Кэролайн сидела на коленях, одна ее щека почти касалась песка, так как в этот момент она трудилась своими изящными пальчиками над аркой ворот. Один локон ее волос тянулся по песку. Ее ягодицы были красиво и соблазнительно приподняты. Он мог бы протянуть руку и погладить их, но не стал этого делать. Она явно наслаждалась тем, что делала.

В промежутках между моментами молчаливой сосредоточенности они рассказывали друг другу о своем детстве. Он рассказал о происшествиях и выходках, о которых не вспоминал годами.

Он расстелил свой сюртук на песке и лег на него, закинув одну руку за голову, лениво наблюдая за ней. Он твердо решил, что должен выиграть пари. У него было двадцать четыре часа, чтобы заставить эту женщину признаться, что она влюбилась в него. И все же он потратил впустую как минимум один из тех часов, строя вместе с нею замок из песка и обмениваясь рассказами о детстве. Должно быть, он теряет квалификацию.

Но она ему нравилась. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему нравилась женщина. Нравилась просто как личность, с которой приятно разговаривать и смеяться. И строить замок из песка. Он представил, как предлагает такие дневные развлечения леди Пламтри, и тихонько рассмеялся.

Кэролайн повернула голову и встала на четвереньки.

- Я рада, что так Вас забавляю, - сказала она. – Ленивых работников не терпят, Вы ведь знаете. Они будут уволены без предоставления рекомендаций.

- Означает ли это, что мне никогда не позволят работать вновь? – спросил он. – Скажите «да».

Она отклонилась назад, присела на пятки и с восхищением посмотрела на работу своих рук.

- Выглядит довольно величественно, не так ли? – сказала она.

- Он не пригоден для обороны, - сказал он. – Здесь нет рва.

Она вздохнула.

- Возможно, нам следует его выкопать?

- Тогда нам понадобиться подъемный мост, - заметил он. – Кроме того, Кэролайн, он построен из песка. Песчаные замки неприступны лишь в мечтах.

Она похлопала себя руками в тщетной попытке отряхнуться от песка.

- Но ведь это прекрасный замок мечты, не правда ли? – сказала она. – Подумайте обо всех славных рыцарях, которые могли бы въезжать и выезжать через мои ворота.

- И обо всех прекрасных леди на зубчатых стенах замка, - сказал он, протягивая ей руку.

В ответ она протянула ему свою и пристально взглянула на него.

- Это была нелепая идея? – спросила она. – Вы считаете меня глупой? Вам было невыразимо скучно?

Он подумал.

- Мой ответ «нет» на все три вопроса, - сказал он. – Идите сюда.

- «Сюда», - это на песок возле Вас? – спросила она.

- Да.

Он крепче сжал ее руку и улыбнулся. Она выглядела в высшей степени растрепанной и запачканной песком. Она выглядела очаровательно.

- Это было бы очень неприлично, - сказала она.

- Да, - усмехнулся он.

Она выдернула руку из его пальцев, поднялась на ноги, затем очень медленно села рядом с ним, и, наконец, улеглась, положив голову на его сюртук.

- Я всегда любила полежать на свежем воздухе в теплый день, - сказала она. – Особенно на берегу. Наблюдая за облаками, чувствуя солнце, слушая шум волн и вдыхая соленый воздух. Но мне никогда особенно не позволяли этого делать. Леди не могут появляться в свете с загорелыми лицами, так кажется.

Он приподнялся на одном локте и склонился над ней.

- Вот, - сказал он. – Я заслоню Вас от солнца и спасу от недостойного леди красного лица.

Конечно же, он вновь оказался в той области, в которой чувствовал себя как рыба в воде. Теперь выиграть пари было легче легкого. Он улыбнулся ей, и она настороженно поглядела на него в ответ.

- Это совсем неприлично, - сказала она.

- Да.

Он наклонил голову и потерся своим носом о ее.

- Вы вполне можете выйти за меня замуж, в конце концов, Кэролайн.

- Нет, - сказала она.

- Что если завтра утром я скажу, что влюбился в Вас? – спросил он. – И что, если Вы скажете мне то же самое?

- Но ни один из нас этого не сделает, - ответила она. – Потому что мы оба пообещали говорить правду.

Боже Правый, как она была хороша. Даже, будучи взъерошенной и перепачканной в песке. Он опустил голову и поцеловал ее, готовясь, как обычно раствориться в удовольствии от объятий. Но всего через несколько мгновений он вновь поднял голову и посмотрел на нее.

«Земля сдвинулась бы с места», - сказала она. «Они могли бы вместе услышать музыку небесных сфер», - сказал он. Если бы вместо двух тел любовью занимались два человека. Если бы удовольствие мужчины и женщины было совместным и взаимным. Если бы они знали, как доставить и получить его. На что бы это было похоже? – интересовался он тогда. На что это будет похоже? – размышлял он сейчас.

Он вновь наклонил голову, приоткрыл рот, лаская языком ее губы до тех пор, пока они не раскрылись, медленно исследуя глубины ее рта. Он подумал о ребенке, которым она была – единственная всеми обожаемая девочка в мужском семействе, которую строго воспитывала и обучала любимая гувернантка. Он думал о ней, скорбящей в течение нескольких лет, когда ее детство ускользнуло в прошлое. Он думал о ее недавнем отказе от двух предложений руки и сердца, потому что она хотела выйти замуж только по любви. Он думал о ней, желающей иметь детей. Он думал о ней, с энергичностью и энтузиазмом строящей замок из песка.

Кэролайн. Он мысленно произнес ее имя. Кэролайн.

Она обняла его за шею, стала неуверенно посасывать его язык и развернулась так, чтобы ее грудь оказалась прижатой к его груди. Он приподнял голову и вновь поглядел на нее. Она пристально смотрела на него блестящими глазами. «То, что Вы начали делать со мной вчера ночью, - сказала она, – вероятно, очень приятно, не так ли?» Она никогда не испытывала такого удовольствия. Он мог бы дать его ей. Полностью. Или достаточно, чтобы остаться свободным, когда на следующее утро она сделала бы свое признание.

Он мог заставить ее влюбиться в него. И она была бы достаточно честна, чтобы признать это. Но он все равно оставался бы вне опасности. Она бы не вышла за него замуж, пока и он не признался бы, что влюблен в нее. А значит, он причинил бы ей боль. Ей двадцать три года, она ничуть не приблизилась к осуществлению своей мечты. И ее сердце было бы разбито.

Он лег рядом с ней и уставился на облака.

Ее рука слегка подталкивала его руку, до тех пор, пока он не сжал ее.

- Я ужасно неумела во все этом, правда? – сказала она. – Я не знала, что люди могут так целоваться.

- Вы – и должны быть неумелы, - сказал он. – Это и есть невинность, Кэролайн.

- Вас беспокоит моя невинность? – пытливо спросила она. – Вы поэтому остановились? Как это на Вас непохоже.

Он повернулся набок и вгляделся в ее пылающее лицо. В одной из ее бровей застряли песчинки.

- Едва ли, - сказал он. – Я никогда не совращал невинных, Кэролайн. Хоть я и повеса, но не подлец. Я никогда никого не лишал девственности. Да, именно поэтому я остановился.

- Как же Вы тогда заставите меня влюбиться в Вас? – спросила она.

Он обхватил ее щеку ладонью и скользнул большим пальцем по песчинкам на ее брови.

- Заставив Вас желать всего остального и меня самого на всю оставшуюся жизнь, - сказал он. – А как Вы собираетесь влюбить меня в себя, моя невинная?

- Заставив Вас возжелать мою невинность и девственность и меня саму на всю оставшуюся жизнь, - сказала она.

Его сердце дрогнуло. И он проиграл битву с самим собой, которую с некоторым успехом вел в течение нескольких минут. Он ощутил знакомое напряжение в паху.

А затем ее рука с изящной легкостью легла ему на щеку, а большой палец нежно скользнул по его губам.

- Я знаю, что Вы не подлец, - еле слышно прошептала она. – Я знаю, что Вы жаждете единственного, чего никогда не имели в этой жизни – невинности.

О, Боже! Искусные куртизанки нашептывали ему изумительно чувственные слова, чтобы усилить его удовольствие. Но ни одно из них не имело и крупицы той силы, которая была в ее словах. Колдунья! Его тело и сердце отреагировали на них, даже несмотря на то, что его разум понимал, что она всего лишь решительно настроена выиграть пари.

И затем он вновь целовал ее – ее рот, веки, уши, горло. И протянул руку к ее груди, нащупав ее остроконечную вершинку своей ладонью. И опустил голову к ней, приоткрыв рот и легонько сжав ее сосок зубами, до тех пор, пока она не захныкала, а затем облизывая его языком сквозь тонкий муслин ее платья. Ее пальцы зарылись в его волосы, и она подняла голову, чтобы спрятать в них лицо.

- Кэролайн.

Он потер ладонью влажную вершинку ее груди и двинулся ртом к другой. Она с трудом дышала.

Он не мог ждать. Он не мог быть терпеливым с ней, как это обычно ему нравилось. Даже время, которое ушло бы на то, чтобы задрать ее платье, снять нижнее белье и освободиться от своих панталон, казалось слишком долгим. Он хотел глубоко войти в нее сейчас. Быть внутри Кэролайн. Он хотел дотронуться до самой сердцевины ее тела. Он хотел быть с нею. Быть частью ее. Конечно же, как только это произойдет, ни у кого из них не останется никакого выбора. Будет только особая лицензия и спешный поход к алтарю.

«Да, черт с ним, с этим выбором», - подумал он, скользнув рукой вниз по ее плоскому животу, вдавливая свои пальцы в теплую ложбинку промеж ее ног. Он вновь нашел ее губы своими, и не был уверен, кто из них двоих застонал.

Невинность. Она была невинна. А он не совращал невинных, как он только что заявил. Он не подлец. Он торопливо сел, кое-как поднялся на ноги, провел рукой по волосам, повернулся, не раздумывая, наклонился над ней, схватил ее на руки и быстрым шагом пошел прочь от их замка.

- Алистер?

Она казалась смущенной и сбитой с толку. Она выглядела взъерошенной и совершенно зацелованной. И столь же возбужденной, как и он.

- Куда ты меня тащишь? Наши вещи. Мы не можем их там оставить. Куда мы направляемся?

- В единственно благоразумное место, - решительно сказал он.

Она оглянулась через плечо.

- О, нет, - сказала она, ее руки крепче сжали его шею. – Нет, Алистер, ты не можешь. Поставь меня. Поставь меня.

- Мы вдвойне разгорячены, - сказал он, целеустремленно шагая по направлению к морю, которое было значительно ближе, чем тогда, когда они только вышли на берег. – Солнцем и страстью. Самое время немного остыть.

- Но у нас нет полотенец, - сказала она. – И смены одежды.

Его ноги достигли воды. Холодной воды. Он почти передумал. Но он все еще был возбужден, а ее тело все еще было напряженным от желания. Либо море, либо он отнесет ее обратно на теплый песок и овладеет ею. Опыт нескольких последних лет не научил его большому самообладанию. И было явно, что она совсем потеряла свое.

Она закричала, почувствовав плеск воды возле своих обнаженных рук и ног. А потом рассмеялась. И уцепилась за него еще крепче. И стала умолять его еще более отчаянно. Он посмотрел ей в лицо, когда вода дошла ему до пояса, и увидел, что на нем смешались ужас и смех. Он бросился с ней в воду.

Когда он вынырнул, она плевалась и задыхалась.

- Вы умеете плавать? – спросил он, тряхнув головой, чтобы вода не мешала ему видеть.

- Мое платье будет испорчено, - закричала она на него. – Мое любимое платье.

- И Вы носили его только для меня, - сказал он, зачерпнув воду обеими ладонями и плеснув ей в лицо. – Вы умеете плавать?

- Да, я умею плавать, - ответила она. – А Вы?

И она бросилась на него, обхватила обеими руками за голову и толкнула его под воду.

Он ухватил ее за ноги по пути на дно, и они всплыли наверх вместе, откашливаясь и смеясь.

- Вы - идиот, - сказала она. – Слабоумный.

- Каюсь, - сказал он, обхватывая ее за талию и вновь потянув под воду, и, наконец, прижимаясь своими губами к ее губам. Что было очень глупо, подумал он, вспомнив, зачем вообще принес ее сюда.

Ее волосы были темными и блестящими, облепив ее голову и спину, когда они в очередной раз всплыли и нащупали дно под ногами. Ее платье так обрисовывало ее формы, что она с равным успехом могла бы ничего не надевать. Она смеялась, и капли воды стекали по ее лицу. Она выглядела здоровой, полной жизни и бесконечно желанной.

- Вы – сумасшедший, - сказала она.

- Снова обвинения? – он привлек ее к себе и еще раз поцеловал. За жарким поцелуем последовала усмешка. – Насколько хорошо Вы плаваете? Держу пари, что Вы не сможете плыть наравне со мной.

- Новое пари? – спросила она. – Я приму его, как и следует благородному джентльмену. Каков будет приз?

- Поцелуй, - сказал он.

- Договорились, - сказала она, бросилась в воду и поплыла со всей своей энергией, значительной сноровкой и изяществом вдоль берега. Он ленивым кролем плыл рядом с ней, не делая попыток обогнать ее.

После нескольких минут она вдруг кое-что сообразила.

- Где заканчивается гонка?- задыхаясь, окликнула она его.

Он рассмеялся и сделал несколько более энергичных гребков, так что оказался на корпус впереди нее. Затем он развернулся и поймал ее в свои объятия.

- Здесь, - сказал он, и заявил о своих правах на приз без дальнейшего промедления. – Вы остыли?

- Остыла? – сказала она, задыхаясь. – После такого заплыва?

- Я имел в виду, - пояснил он. – Сексуальный жар прошел?

- Ох, - сказала она, отводя глаза. – Вы об этом.

- Теперь, - сказал он. – Как бы нам вернуться обратно к дому и попасть внутрь, как если бы ничего особенного не произошло, и мы возвращаемся с самой благопристойной прогулки? Это будет нелегко, Кэролайн.

- Я бы могла сказать Вам это, - насмешливо заметила она. – Прежде, чем Вы совершили подобную глупость. Вы не подумали об этом, ведь так?

- Это была не глупость, - ответил он. – Если бы я этого не сделал, Кэролайн, Вы бы потеряли и свою невинность, и свою девственность, о которой говорили ранее. Мы оба знаем это.

- Ох, - сказала она снова, отворачиваясь, чтобы выбраться на берег. – Значит, я должна поблагодарить Вас за выказанные галантность и сдержанность, Алистер? Сдержанный повеса. Здесь, кажется, налицо противоречие в терминах, не так ли?

- Возможно, - произнес он, шагая рядом с ней. – Я надеюсь завоевать Ваше восхищение, а потом и Вашу любовь.

- Вздор, - сказала она. – Мне холодно.

- Вы можете закутаться в мой сюртук, - сказал он. – Солнце быстро согреет нас. И высушит.

- Ох, - внезапно застонала она, когда они побежали по берегу к их замку и вещам. – Вы только посмотрите на меня! Нет! Не смотрите! О Боже!

Но нельзя было ожидать, что за один короткий день он обретет всю галантность в мире. Он посмотрел на нее - рассмеялся и присвистнул. Ее платье облепило ее словно вторая кожа.

- Я никогда в жизни не была столь унижена, - сказала она, одергивая муслин спереди, так что сзади четко обозначились восхитительные контуры ее ягодиц. - Прекратите смеяться! И прекратите смотреть! Я сейчас умру!

Он поднял свой сюртук, накинул его ей на плечи и привлек ее к себе. Он обнял ее и прекратил смеяться.

- Я никогда не видел более прелестных форм, нежели Ваши, Кэролайн, - сказал он. – Но обещаю никому не говорить, что я видел их с такой ясностью. Эта тонкая материя будет почти сухой к тому времени, когда мы приблизимся к дому. И мой сюртук скроет большую часть Вашего тела.

- У меня никогда в жизни не было дня вроде этого, - сказала она, уткнувшись лицом в его влажную рубашку. – Я все ожидаю пробуждения. И все потому, что Вы открыли не ту дверь прошлой ночью.

- Я все больше и больше радуюсь, что сделал это, - сказал он. И услышав свои слова и обдумав их, он удивился – и немало встревожился, обнаружив, что именно так он и думал.

Каким-то чудом Кэролайн удалось добраться до своей комнаты, не будучи замеченной никем кроме любопытного лакея. Конечно, он мог бы решить посплетничать в помещениях для прислуги, но она не желала об этом думать. И, конечно же, Летти заметила ее растрепанные волосы и мятое влажное платье, когда Кэролайн позвонила в колокольчик, чтобы распорядиться о воде для ванны.

- Был такой теплый день, - сказала она с обворожительной улыбкой, как будто была обязана давать объяснения своей горничной. – И вода выглядела такой заманчивой, Летти.

- Хмм, - сказала Летти, фыркнув. – Если Вы были с ним, госпожа, то тогда Вы сказали достаточно.

Кэролайн сделала вывод, что Летти была о нем не слишком высокого мнения.

Синтия зашла в ее комнату, когда она вытирала волосы полотенцем после ванны. Кэролайн была очень благодарна невестке за то, что та не пришла получасом ранее.

- Кэролайн, - сказала та. – Теперь все улажено? Вы – помолвлены? Все это настолько неожиданно, что к этому очень трудно привыкнуть. Он очень красив, и я видела, насколько сильно он тебя привлекает. Но, ох, дорогая, я надеюсь, что твое опрометчивое поведение не сделает тебя несчастной.

Кэролайн не могла вынести, чтобы ее невестка так скверно думала о ней.

- Единственным опрометчивым поступком, который я совершила - было то, что я солгала Ройстону, - сказала она. – Я думала, что он собирается вызвать лорда Линдона на дуэль, Синтия, и тебе так же, как и мне, известно, кто одержал бы верх на этой дуэли.

- Ты не приглашала его в свою комнату? – спросила Синтия.

- Конечно же, нет, - презрительно ответила Кэролайн. – Он перепутал мою комнату с чьей-то еще. С комнатой леди Пламтри, полагаю.

Эта мысль ранила.

Синтия выглядела потрясенной.

- Ты солгала Рою, - сказала она, – когда он отсылал этого человека прочь, Кэролайн? Он приказал ему уехать в течение часа.

- Ох, Господи, - сказала Кэролайн.

- А теперь вы обручены? – спросила ее невестка.

Кэролайн опустила полотенце и взяла щетку. Если она скажет «нет», то не сможет провести вечер с Алистером. И завтрашнее утро. Она могла бы снова стать собой – мудрой, рассудительной, сказав лишь одно слово. Было бы рискованно не сказать «нет». Очень рискованно. Но были вечер и утро, которые она могла бы провести с ним, если бы солгала. Или не сказала бы всей правды.

- Я дам ему свой ответ завтра утром, - сказала она. – Он любезно дал мне немного времени, так как до этого мы совсем не знали друг друга, Синтия.

Ох, это уже была откровенная ложь. Сперва - Ройстон, теперь – Синтия. Раньше она никогда не лгала.

- Поступай мудро, - сказала Синтия, задержав руку на дверной ручке. – Возможно, ты была скомпрометирована, Кэролайн, но никому кроме нас нет надобности знать об этом, и я не вижу смысла принуждать тебя провести оставшуюся часть жизни с этим мужчиной, каким бы красивым и очаровательным он ни был.

Она неожиданно улыбнулась.

- Почему повесы столь неотразимы?

- Вероятно, они и не были бы повесами, если бы не обладали такой внешностью, - сказала Кэролайн. – Женщины сами не позволяли им создать хорошую репутацию.

Синтия рассмеялась. – Думаю, ты права, - сказала она. – У меня прямо камень с души упал. Могу я рассказать Рою правду?

- После завтрашнего утра, - сказала Кэролайн и пристально уставилась на закрытую дверь после ухода Синтии.

Ей бы следовало воспользоваться выходом, который только что был ей предоставлен, - подумала она. Ей не следовало бы затягивать это дело. Поскольку теперь она знала, что ей будет больно. Очень больно. Она была влюблена в него несколько месяцев, влюблена в его внешность и репутацию. А потом на короткое время этим утром она разлюбила его, посчитав эгоистичным и тщеславным человеком. А теперь… Ну, в общем, теперь она любила его. Она увидела в нем теплоту, веселость, обаяние, нежность и даже совесть. Он больше не был привлекательным повесой, по которому оставалось лишь втайне вздыхать. Теперь он был личностью, тем, с кем она разговаривала, смеялась, строила замок из песка и плавала. Тем, с кем она впервые познала страсть.

Тем, с кем она занялась бы любовью на открытом берегу, не произнося клятв перед алтарем, если бы он не выказал столь неожиданную сдержанность. Тем, кого она до сих пор желала, несмотря на холодное погружение в море.

Что она собиралась сказать завтра утром? Она собиралась солгать, именно так. Она собиралась повести себя совершенно бесчестно. Но, в конце концов, она - ведь не мужчина. У мужчин иное понятие о чести, чем у женщин. Если бы она признала правду завтра утром, то он, вероятно, почувствовал бы себя обязанным жениться на ней. Она не смогла бы вынести замужества с ним. Каждый день был бы мукой.

Она могла бы избежать всего этого, если бы сказала правду Синтии, а потом пошла бы и рассказала ее Ройстону. Она могла бы избежать завтрашних страданий, променяв их на страдания здесь и сейчас. У нее не было никакого шанса на победу в этой битве. Кэролайн вздохнула и стала расчесывать влажные волосы сильнее, чтобы высушить их к обеду. Он собирался сопровождать ее на обед. Он так сказал. Она сможет разговаривать с ним на протяжении всего обеда.

Нет, она не жалела о том, что солгала. Вечер и утро – это лучше, чем ничего.

Евгения одарила ее оскорбленным взглядом, как если бы Кэролайн украла виконта лично у нее. Айрин и другие кузины поглядели на нее с интересом, а часть девушек – даже с некоторой завистью. Леди Пламтри подчеркнуто и с надменным презрением – вовсе не смотрела в ее сторону. Кэролайн все это вообще не заботило.

- Вам удалось пробраться незамеченным, после того, как мы расстались на лестнице? – спросила она виконта, когда их усадили за стол.

- Удалось? – сказал он, приподнимая брови и глядя в ее сторону невероятно синими глазами. – Вы, несомненно, шутите. После того, как мой камердинер бросил всего один взгляд на состояние моих сапог и одежды, думаю, что он с удовольствием задал бы мне хорошую порку, как имел обыкновение делать мой отец, если бы только он был на фут выше ростом, а я – на фут ниже. А как насчет Вас?

- Летти обошлась со мной примерно так же, - сказала она.

- Это та Амазонка, которая атаковала меня прошлой ночью? – спросил он. – Мои соболезнования, Кэролайн. Догадываюсь, что она даже сейчас достаточно большая, чтобы перекинуть Вас через колено для порядочной порки. Ужасная порода – эти личные слуги, не правда ли? Все живут в страхе и трепете, боясь их гнева.

Кэролайн рассмеялась, заслужив озадаченный хмурый взгляд брата и презрительное фырканье леди Пламтри.

- Позже в гостиной будут танцы, - сказал виконт. – По специальной просьбе Колина, Господи, помилуй. Это - что-то вроде репетиции перед главным балом через два дня в честь дня рождения старой леди. Кстати, она будет танцевать?

- Двоюродная бабушка Сабрина? – спросила Кэролайн. – О, несомненно. И она будет ждать, что каждый член семьи мужского пола пригласит ее.

- Вот как? – спросил он. – Каждый член семьи мужского пола? А не каждый мужчина в танцевальном зале?

Она вновь рассмеялась из-за выражения на его лице.

- Вы разочарованы? – спросила она. – Несомненно, в ее бальной карточке не будет места для простого смертного вроде Вас.

- Ну, что ж, - сказал он. – Как насчет сегодняшнего вечера, Кэролайн? Следует ли ограничиться только двумя танцами с одним и тем же партнером, или еще какая-нибудь подобная нелепость?

- Это не официальный бал, - сказала она.

- Хорошо, - сказал он. – Тогда оставьте для меня первый и последний танцы, а также все танцы между ними, пожалуйста, если не возражаете.

Если она не возражает? Да она будет безумно рада.

- Это часть Вашего план? – сказала она. – Вы собираетесь вальсировать со мной, чтобы заставить меня влюбиться в Вас?

- Возможно, - ответил он. – Но я скорее думал о том, чтобы забирать Вас на короткие прогулки по террасе или, возможно, иногда исчезать с Вами в саду. Что Вы сказали Вашему брату?

Они почувствовала, как горят ее щеки.

- Что мы используем сегодняшний день, чтобы получше узнать друг друга, - сказала она. – И что я дам Вам свой ответ завтра утром.

- Ах, - сказал он. – Это играет мне на руку, не так ли?

- И мне тоже, - сказала она. – Нет ничего лучше, чем темнота, лунный свет и музыка, чтобы пробудить романтические чувства. Сегодня ночью у Вас будет бессонница от любви, Алистер.

- Это звучит, бесспорно, многообещающе, - сказал он, пользуясь своим низким обольстительным голосом, к которому она начинала привыкать.

- Я не совсем это имела в виду, - поспешно сказала она, страстно желая, вернуть свои слова обратно и выразиться по-другому.

- Жаль, - сказал он. – Очень жаль.

Двоюродной бабушке Сабрине помогли медленно подняться, и все леди в темпе улитки последовали за ней из столовой, оставляя джентльменов за их портвейном.

Бессонница от любви, - подумала Кэролайн и почувствовала слабость в коленях. Какие неуместные слова! Однако какой простор для воображения! Ох, Боже, он нравился ей все больше и больше. Она никогда не разговаривала с кем-то более интересным. И все, что у нее оставалось – это часть вечера и утро.

- Кэро, - сказала Айрин, взяв ее за руку и сжав. – Что такое? Тебе очень-очень повезло. Он без ума от тебя. У мамы случилась истерика, когда она узнала, что Линдон будет здесь гостем на этой неделе. У меня – тоже, но по другой причине.

- Мы просто друзья, - сказала Кэролайн.

Айрин иронически рассмеялась.

Идея танцевать в комнате, полной нетерпеливых нежных юных леди, привлекательных денди, сплетничающих матрон и немолодых рассудительных джентльменов никогда не казалась виконту Линдону привлекательной. Но этот вечер был особенным. Он верил, что близок к тому, чтобы выиграть свое пари, если он уже его не выиграл. Она вся светилась за обедом и явно наслаждалась его обществом.

И он ее - тоже, конечно же. Она была так очаровательна, прелестна, и желанна. Ему было жаль, что они не установили в качестве срока пари одну неделю вместо одного дня. Но у него еще оставался этот вечер. И он намеревался максимально использовать его.

- Мой контрданс, я полагаю, сударыня, - сказал он, когда одна из матрон, наконец-то уселась за фортепиано и начала играть энергичные гаммы, чтобы разогреть пальцы. Он вежливо склонился к руке Кэролайн и получил ослепительную улыбку от нее и любопытные взгляды от молодых людей, окружавших ее.

- С радостью, милорд, - сказала он, приседая в глубоком реверансе.

- Именно это Вы практиковали перед тем, как вас представили королеве, Кэролайн? – спросил он, выводя ее середину зала, откуда был убран турецкий ковер. – Вы рисковали ободрать лоб о пол.

Она рассмеялась.

- Было бы стыдно разучивать такой реверанс по два часа ежедневно на протяжении шести месяцев и использовать его только однажды перед королевой, - сказала она.

Она танцевала с энергичностью и изяществом, улыбаясь ему и другим партнерам, с которыми ей приходилось иногда выполнять некоторые фигуры танца. Он наблюдал за ней все время, не обращая внимания на своих временных партнерш, и обнаружил, что ему трудно представить, как он мог не замечать ее на протяжении всего Сезона. Почему его взгляд не притянуло к ней словно магнитом? Она была намного красивее, чем любая другая леди в комнате. Красивее всех известных ему леди.

Он нахмурился при этой мысли.

- О, это удивительно, - задыхаясь, сказала она, в то время как он кружил ее в танце. – Вы ведь не ждете, что я начну притворяться скучающей, Алистер, это – ведь не официальное мероприятие?

- Если Вы посмеете выглядеть скучающей, - сказал он. – Я стану кружить Вас с удвоенной скоростью, а затем отпущу, так что Вы улетите в космос.

Она рассмеялась.

Он почти всегда думал о молодых добродетельных женщинах как о скучных, не имеющих чувства юмора, робких, неинтересных – список можно было бы продолжать до бесконечности. Но тогда он еще не повстречал Кэролайн Астор.

За контрдансом последовал спокойный вальс. Он не поддался сильному желанию прижать к себе свою партнершу немного ближе, чем считалось приличным. В конце концов, глаз почти всех в зале были, вероятно, направлены на них – на Кэролайн, члена семьи в когтях человека, которого, как они считали, Колин не должен был приглашать.

- Почему я никогда не замечал Вас? – спросил он ее.

- Потому что Вы никогда не замечаете добродетельных женщин, - ответила она. – Потому что Вы не могли завлечь меня в постель, не женившись на мне.

- Могло ли это получиться у меня сегодня днем? – спросил он ее, понизив голос.

Ее взгляд опустился на его шейный платок.

- Вместо этого Вы бросили меня в воду, - сказала она.

- Но если бы я не сделал этого, Кэролайн?

Она снова посмотрела ему в глаза.

- Бессмысленно размышлять о том, что могло бы быть, - сказала она. – Прошлое – это то, что мы никогда не сможем изменить. Но я не уверена, что меня можно и дальше считать добродетельной леди. Я никогда раньше так себя не вела.

- Тогда я женюсь на Вас и восстановлю Вашу репутацию, - сказал он. Он не мог понять, почему продолжает говорить такие потенциально опасные вещи. В один из таких моментов она могла бы поймать его на слове.

Она мимолетно улыбнулась.

- Пойдемте со мной на улицу после этого танца, - сказал он.- Посмотрим, на что похожи сады при лунном свете. Пойдем?

- Ну, конечно, - сказала она. – Мне же надо выиграть пари.

Она мельком взглянула на него из-под ресниц, подначивая его ответить, и он усмехнулся.

- Как Вы собираетесь это сделать? – спросил он. – У Вас есть план?

Но она только улыбнулась.

План был очень коварным. Она спокойно прогуливалась с ним вдоль террасы сначала под руку, потом – взявшись за руки. Ее плечо прикасалось к его руке. И, наконец, ее рука обвилась вокруг его талии, поскольку его рука в это время обняла ее за плечи. К этому времени они обогнули угол дома и вошли во фруктовый сад.

Очень коварным. Лунный свет и ветви над их головами рисовали замысловатый узор на ее лице и платье. Она подняла голову. Глаза ее были закрыты, - обнаружил он, взглянув на нее. Она первой прервала молчание.

- Иногда, - сказала она. – Каждый чувствует всю свою ничтожность и незначительность по сравнению с необъятностью Вселенной. И все же, как замечательно существовать посреди всей этой красоты. Как же нам повезло. Разве Вы не ощущаете это, Алистер?

- Ощущаю.

Он не мог говорить на такие темы. Он особенно не задумывался о чуде жизни и о том факте, что это он обладает этим чудесным даром. Эта идея была для него новой. Он бездарно растрачивал свой самый драгоценный дар, - подумал он.

- Я рада, что мы созданы нуждающимися в других, - сказала она. – Разве не было бы разочарованием – видеть и чувствовать красоту и не иметь рядом никого, чтобы разделить эту красоту с ним? Я думаю, что тогда мы бы чувствовали одиночество и даже ужас вместо восхищения.

- Да, - сказал он. Он чувствовал ее руку на своей талии и свою - на ее плечах. Они как будто поддерживали друг друга перед лицом одиночества и ужаса. Это была свежая идея. Он никогда не думал о том, что нуждается в других людях, только о том, как их использовать. Он никогда не думал о том, что другие люди нуждаются в нем. Мог ли кто-нибудь в нем нуждаться? Был ли он для кого-нибудь важен? Настолько важен?

Она потерлась щекой о его плечо.

- Я рада, что это Вы были со мной сегодня, Алистер, - сказала она. – Я рада, что именно Вы находитесь со мною здесь сегодня вечером. Но я сожалею.

Она подняла голову.

- Я сказала, что это будет романтично, не так ли? Я обещала заставить Вас влюбиться в меня. Но все, на что я способна – это чувствовать рядом с Вами тепло и уют. Все, на что я способна – это болтать о Вселенной и о том, что люди нужны друг другу. У меня нет опыта в пробуждении романтических чувств. Вы спрашивали, был ли у меня план. Нет, у меня его не было. Нам лучше вернуться обратно, прежде чем наше продолжительное отсутствие заметят.

Мягкое изумление исчезло из ее голоса. Внезапно она показалась ему печальной, и он понял, что именно его неохотные ответы расстроили ее. Он заставил ее почувствовать, что она, в конце концов, одинока. Но как он мог выразить мысли, которые были столь новыми для него, что он не находил слов, чтобы облечь их в слова?

Он крепче сжал ее плечи и развернул ее лицом к себе, обвив свободной рукой ее за талию. Она повернула голову, чтобы прижаться щекой к его шейному платку. Он обнимал ее долго, наверное, несколько минут, не разговаривая с ней и не целуя. Ему не хотелось целовать ее. Ему не хотелось заняться с ней любовью. Это было не имеющее названия и неподдающееся определению сильное желание. Оно заняло место вожделения, которое он, пожалуй, ожидал.

По какой-то причине, которую он никоим образом не мог понять, ему хотелось заплакать. Он несколько раз тяжело сглотнул. Она была мягкой и теплой. Невидимой гранью между ним и одиночеством. Средоточием веселости и мечтательности, мудрости и невинности. Было в ней что-то такое, чего он хотел, чего он страстно жаждал. Что-то кроме ее женского тела.

- Алистер, - она, наконец, подняла к нему свое лицо и коснулась кончиками пальцев его щеки.

Он взял ее руку в свою и поцеловал ладонь.

- Почему Вы произнесли мое имя? – спросил он ее.

- Алистер? – спросила она, мягко рассмеявшись. – Но ведь Вас именно так зовут, разве нет?

- Линдон, - сказал он. – Прошлой ночью. Вы назвали меня Линдоном. Прежде, чем окончательно проснуться.

Она смерила его взглядом, выражение ее лица стало бесстрастным.

- Я этого не делала, - прошептала она.

- Нет, - сказал он, – сделали. Когда я в первый раз поцеловал Вас. До того, как вспыхнул свет. До того, как Вы поняли, кто я. Вы назвали меня Линдоном.

Она медленно покачала головой, и он внезапно пожалел, что спросил ее об этом. Он пожалел, что не сохранил это особенное воспоминание для себя.

А затем она со всей силы оттолкнула его, подобрала юбку и убежала туда, откуда они пришли.

- Кэролайн, - позвал он и сделал несколько шагов вслед за ней.

Но она только ускорила шаг, если такое было возможно. Он остановился. По какой-то причине он ужасно смутил ее. Она грезила о нем? Она думала, что поцелуй - часть ее сновидения, и приняла его за возлюбленного из ее грез? Когда он был для нее незнакомцем? Незнакомцем, которого она видела только во время Сезона, хотя сам он даже не замечал ее.

«Проклятие!» – подумал он, сжимая и разжимая кулаки.

Как он и ожидал, ее не оказалось в гостиной, когда он туда вернулся, и она не появлялась всю оставшуюся часть вечера.