"Звездные Морпехи" - читать интересную книгу автора (Дуглас Йэн)

Глава 5

12 февраля 2314 года, Штурмовое подразделение ‹Альфа›, Борт космического транспорта ‹Коммодор Эдвард Пребл›, следующего курсом от Марса, 14:12 по местному времени

– Я вызываюсь добровольцем, сэр.

Иконка с изображением лейтенанта Уилки не изменила своего выражения.

– В просьбе отказано.

– Это почему же, черт возьми? Вы же сами сказали, что вам нужны добровольцы. Вот я и вызываюсь первым.

– Комендор-сержант Гарроуэй, по-моему, вы чего-то недопонимаете. Я не могу отправить вас туда.

Гарроуэй никак не ожидал отказа.

– Что? Что вы хотите этим сказать? Сэр, мы ведь все участвуем в этой операции.

– Все, кроме вас. Я хочу, чтобы вы остались на борту ‹Пребла›.

– К черту! Вы хотите сказать, что я останусь смотреть с безопасного расстояния, как мои ребята прямо на глазах превращаются в пар? Даже не рассчитывайте! Сэр!..

– Комендор-сержант Гарроуэй, на борту корабля ваш дядя.

Гарроуэй на мгновение лишился дара речи.

– Мой… дядя?

– Генерал Клинтон Гарроуэй. Он взошел на борт на Фобосе, когда оттуда эвакуировали высокопоставленное начальство.

Гарроуэй мысленно пожал плечами – подумаешь!

– Это ничего не меняет, лейтенант. Я буду участвовать в высадке наравне со всеми.

Было видно, что Уилки взвешивает все за и против.

– Ну, если тебе так хочется…

– Да ладно, лейтенант. Дядя Клинт наверняка не поручал вам снять меня с этой операции. Верно я говорю?

Сама идея представлялась смехотворной.

Оба Гарроуэя были морпехами. Оба знали, что это значит.

– Хотите сказать, что обсудили с ним это решение, и он отказал?

– Разумеется, нет. Однако правила…

– Насколько я знаю генерала, – не дал договорить ему Гарроуэй, – он бы сам начал искать повод, чтобы отправиться вместе с нами. Если хочется процитировать кому-то устав, поговорите с ним. Это ведь ваша операция, а не его!

– Понял. – Гарроуэй мог поклясться, что услышал, как Уилки вздохнул. – Уговорил. Забудь, что я сказал. Ты тоже принимаешь участие в операции.

– Слушаюсь, сэр. Но я лишь хотел сказать… Требую, чтобы мне тоже выдали взрывпакет.

– В просьбе отказано.

– Сэр, но это мое право…

– А мое право – отказать. Мы не станем оставлять вас на вражеском корабле.

– Черт побери, лейтенант, как я могу отпустить пятерых моих ребят, чтобы они вместе с собой разнесли агрессора к чертовой матери, если я сам лишен такого права? Мой дядя точно бы прихватил с собой заряд.

– Неправда. Твой дядя прекрасно понимает, сколько денег и сил ушло, чтобы сделать из него генерала. Дни, когда офицер бежал впереди с криком ‹За мной вон туда!›, давно прошли.

– Но…

– Более того, дружище, взвод нуждается в тебе. Я нуждаюсь в тебе. Ты знаешь это не хуже, чем я. Может, даже лучше. Успех операции зависит от опыта старших – сержантов, офицеров. Я не имею права тебя потерять.

Гарроуэй работал с Уилки не один год и потому знал: спорить с лейтенантом бесполезно, он не уступит никаким доводам. И пусть его непосредственный начальник недавно окончил академию в Аннаполисе, однако и ему самому упрямства было не занимать. Как известно, сержанты – народ упертый.

– Вот почему, – продолжал тем временем Уилки, – если ты настаиваешь на участии в боевой операции, то пойдешь как командир взвода, чтобы повести за собой остальных бойцов и поддержать меня как командующего офицера. Ты меня понял?

– Да, сэр.

– Отлично. Ну как, твои пехотинцы готовы?

– Готовы, сэр.

– Отделяемые модули проверены?

– Так точно, сэр. – Гарроуэй подавил в себе соблазн добавить ‹разумеется›. – Мы берем лишь самое необходимое плюс на всякий случай четыре ‹свиньи›.

– И взрывные устройства.

– Да, сэр.

– Отлично. Тогда передайте мое распоряжение. До старта осталось пятнадцать минут.

– Слушаюсь, сэр.

– Вольно, комендор-сержант Гарроуэй.

Гарроуэй отключил связь и вновь огляделся. В отличие он него лейтенант пребывал в относительном комфорте верхней палубы.

А не позвонить ли дядюшке, подумал он, но отказался от этой мысли, прежде чем она сформировалась окончательно. К чему нарываться на лишние неприятности? Приказ есть приказ. К тому же стоит только пойти вверх по цепочке субординации, как дисциплина и порядок тотчас дают трещину. Все-таки в субординации имелся свой смысл, и Гарроуэй стоял за то, чтобы ее соблюдать.

Да и знает ли дядя, что племянник служит в подразделении ‹Альфа›? Генералы, как правило, не обращают внимания на индивидуальные жалобы, а МЗЭП-1 ими просто не занимался. Гарроуэй понятия не имел, как дядя оказался на Фобосе. Единственное, в чем он был на сто процентов уверен – к нему, как к племяннику, это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Трэвис Гарроэуй был Гарроуэем по материнской линии, однако, как и многие другие представители этого семейства за последние двести лет, он решил выбрать на Дне имени девичью фамилию матери. Его отца, специалиста по психотехнике, работавшего в компании ‹Даинейт Системс› в Атланте, звали Трэвис Крейг. Разумеется, он был огорчен, однако в конце концов понял выбор сына. Отец никогда не служил в армии, а просто женился на девушке по фамилии Гарроуэй. Только тогда он узнал, что такое армия и что значит носить это славное имя.

Черт побери, он сам еще подростком выбрал себе имя Гарроуэй в честь дяди. Последний в то время был лейтенантом, а потом капитаном и имел под своим началом взвод в составе первой дивизии морской пехоты. Многое из того, что Гарроуэй слышал в юности, разбудило в нем горячее желание выбрать военную стезю. Правда, куда большую роль сыграли семейные предания – рассказы о таких, например, легендарных фигурах, как майор Марк Гарроуэй по прозвищу Пески Марса, лейтенант Кейтлин Гарроуэй, капрал Джон Эстебан Гарроуэй и многие, многие другие. Очень многие. Нет, конечно, не все представители славного семейства Гарроуэев оказывались в морской пехоте, однако леденящих душу историй хватало с лихвой, так что любой, кому хотелось пойти служить во флот, должен был подумать дважды, прежде чем на свою голову принять такое решение.

Гарроуэй вздохнул. Уилки, разумеется, прав. Ему не место во взводе самоубийц. Правда, это еще не значит, что он в восторге от того, что приказано делать ему самому.

Взвод самоубийц. Именно так многие пехотинцы называли свое подразделение, хотя Гарроуэй, Кроум и другие младшие и старшие офицеры боролись с этим мнением. Потому что разделения на самоубийц и тех, кому повезет выжить, не будет. Здесь все в одной лодке.

И уж если погибать, то всем вместе.

И тем не менее трудно представить, как можно доставить ядерный заряд весом тридцать один килограмм и мощностью сто двадцать килотонн внутрь вражеского корабля и не думать при этом, что совершаешь самоубийство. Никто не знал, какими оборонительными устройствами располагают суда Охотников Рассвета. Никто не знал, что, собственно, представляет собой их экипаж. А корабли ксулов, судя по всему, несли на борту экипаж или по крайней мере были укомплектованы мобильными устройствами. Правда, со стороны эти корабли производили впечатление огромных, обладающих титаническим разумом тел скорее всего искусственного происхождения.

Интересно, располагают ли они средствами, отпугивающими от высадки на них сил противника? Чтобы тот не оставил после себя неприятные сюрпризы, как, например, пять ядерных взрывпакетов типа К-94?

Никто этого не знал. Правда, бойцы его разведывательно-штурмового взвода скоро узнают – даже если не смогут никому потом рассказать.

– Проверка снаряжения, – крикнул Гарроуэй. – Каждый проверяет своего товарища.

Пехотинцы поднялись попарно – за исключением Гарроуэя, поскольку комендор-сержант не имел пары. Он следил затем, как вверенные ему бойцы, проверив друг друга, двинулись по узкому проходу.

– Чьен! Проверь ремни с правой стороны. Они болтаются!

– Есть, сержант.

– Томашек! Укороти на напарнике ремень.

– Есть, комендор-сержант Гарроуэй.

Он продолжал осмотр бойцов, проверяя, в порядке ли снаряжение, однако куда важнее было показать, что он вместе с ними. Двенадцать из тридцати были зелеными новичками, только что из учебного лагеря, а двое из этих двенадцати, Истук и Лоуи, вызвались доставить на борт вражеского судна взрывные устройства.

Оба сидели рядом с правой стороны от прохода, и датчики их состояния показывали, что оба жутко трусят. Ну-ну. Впрочем, Гарроуэй поймал себя на том, что ему самому тоже страшно.

– Эй, морпехи, – обратился он к ним по каналу связи. – Как дела?

Гвинет Истук – бледная, рыженькая девушка из Себри, штат Кентукки. Рядовой Лоуи – чернокожий парень из Манчестера, штат Джорджия.

– Нормально, комендор-сержант, – ответил Лоуи.

– Все в порядке, – откликнулась Истук. – Ура!

– Держитесь поближе ко мне, поняли? Никакого ненужного героизма. Выполняйте приказы.

– Слушаюсь, комендор-сержант.

– Понятно, комендор-сержант.

– Из вас никто не собирается делать камикадзе. Вы просто проследуете за мной, оставите взрывные устройства и выйдете наружу. Вы меня поняли?

– Поняли, комендор-сержант. – Голос Гвинет Истук звучал ровно и твердо.

– Отлично.

Эх, был бы его дух столь же тверд, что и голос.

– Да… сержант, – произнес Лоуи. – А что, если эта штука лопнет, когда мы будем внутри?

На этот вопрос ни у кого не было ответа. Как-то раз морпехам уже случалось высадиться на поврежденный корабль ксулов. Они едва успели унести ноги: в считанные секунды неизвестно откуда взявшаяся черная дыра в буквальном смысле поглотила исполинское инопланетное судно.

– В таком случае нам всем хана, – ответил он как можно спокойнее. – Одно утешение, что это произойдет в один момент. Мы даже не узнаем, кто нас угробил. Главное, мы погибнем с чистым сердцем, зная, что эти ублюдки не смогут уничтожить человечество. Верно я говорю?

– Верно, сержант. То есть все в один момент – вжик, и нет!

– Еще быстрее.

Он не стал говорить о том, что столь же молниеносно вас унесут из жизни и ваши собственные ядерные заряды. Впрочем, им самим это известно не хуже, чем ему. В некотором роде оно даже к лучшему. Гарроуэй знал, большинство его подопечных страшится другого – получить серьезные ранения. Быстрая смерть куда предпочтительнее долгих физических мучений. В них жила убежденность – впрочем, ничем не подкрепленная, напомнил себе он, – что в лапах ксулов пленника ждет медленная и мучительная смерть.

Любой несчастный случай в безвоздушном пространстве имеет лишь один исход. Однако сейчас все его бойцы наверняка перебирали мысленно самые разные варианты.

– Пять минут! – раздалось по каналу связи. – Всем пристегнуться.

Гарроуэй вернулся на свое место и втиснул бронекостюм в пространство между капралом Висклоски и сержантом Бонилла.

– Ты думаешь, они распахнут перед нами парадную дверь? – пошутила Кроум по закрытому каналу связи.

– Черт их знает, – ответил он, ощущая, как автоматические ремни пристегнули его к креслу. – Главное, оставить им наши подарки.

– Понятно. У меня такое впечатление, что никакого плана у начальства нет, оно принимает решения по ходу дела.

– Похоже на то.

– А что, если мы не сможем осуществить высадку?

– В таком случае поступим по-нашему, по-пехотински, – ответил ей Гарроуэй. – Тактика трех ‹п›: придумывай, преодолевай, приспосабливайся.

– Предлагаю использовать голову Уилки в качестве тарана.

Гарроуэй никак не отреагировал на это предложение. Оставалось только надеяться, что Уилки не прослушивал личные каналы связи. К тому же лейтенант сейчас занят совсем другими вещами, причем куда более важными.

И все-таки каким образом штурмовой взвод проникнет внутрь вражеского корабля, если им не удастся нарушить целостность корпуса?

Гарроуэй, как и большинство пехотинцев, сидящих сейчас в этом отсеке, заранее изучил данные, полученные в результате изучения ‹Певца›, три столетия до этого обнаруженного под океаническими льдами Европы, и анализа столкновения с кораблем Охотников Рассвета у звездных врат Сириуса сто сорок четыре года тому назад. Ксулы располагали технологиями, на фоне которых космические суда землян смотрелись топорами каменного века.

Но это еще не значит, что их технологии не имели своих слабых мест. Судно, возникшее из звездных врат Сириуса, имело щит в виде электромагнитного излучения, призванный отклонять в сторону заряженные частицы, однако его сравнительно легко удалось вывести из строя. Для этого было достаточно задействовать плазменные двигатели семи космических кораблей. Уровни энергии заряженных частиц, по всей видимости, превзошли максимальные возможности шита, отчего в корпусе судна удалось пробить брешь, сквозь которую и была осуществлена высадка небольшого десанта морпехов.

Небольшого десанта, подумал с мрачной улыбкой Гарроуэй. В этой авантюре принимал участие и один из его предков – прапрапрадед капрал Джон Эстебан Гарроуэй.

Согласно свидетельствам, изученным едва ли не до мельчайших подробностей не одним поколением пехотинцев, корабль ксулов был ‹проглочен› черной микродырой, возникшей из поврежденного двигателя. В некотором роде корабль ксулов совершил акт самоубийства. Однако перед тем как ему исчезнуть в черной дыре, десант морпехов успел проникнуть во вражескую компьютерную сеть – или ее аналог. Полученная таким образом информация стала предметом самого тщательного изучения и споров.

На этот раз пехотинцы должны сделать все, чтобы уничтожить вражеское судно.

Однако без ответа оставался самый главный вопрос – удастся ли им проникнуть внутрь? Разведданные свидетельствовали в пользу того, что корпус корабля-разведчика представлял собой искусственный материал, значительно превосходящий по прочности алмаз. Он способен противостоять ядерному удару и другому крупномасштабному оружию. Зонды землян были разработаны для использования специальных стыковочных нанодисемблеров, способных ‹прогрызть› любой материал, в том числе и корпус вражеского корабля. Однако штурмовому десанту придется довольствоваться подручными средствами. Четверо пехотинцев имели при себе портативные дисемблеры. Было бы куда проще, если бы заряд, повредивший корабль ксулов, прожег заодно дыру в его корпусе.

Интересно, при помощи чего был выпущен этот заряд? С зонда из числа тех, что вращаются на околомарсианской орбите и в Поясе астероидов? Или же с ВЭЛП-платформы Хельга на околосолнечной орбите? Или же кому-то крупно повезло с использованием боеголовки с антивеществом?

Что ж, истину они узнают буквально через несколько минут. Если судну ксулов нанесен серьезный ущерб, оно не сможет засечь их приближение.

Черт, и все-таки эта операция – чистой воды самоубийство. Ну или почти. Хотя велика ли разница?

Мы-Те-Кто, Пояс астероидов, 14:17 по Гринвичу

Властелины, они же Охотники Рассвета, пребывали в растерянности.

Коллективный разум, который включает в себя также и направляющий разум корабля-охотника, не способен понять эмоциональную реакцию вроде страха или беспокойства, как не способен понять и индивидуальность. Изучив различных органических существ – ‹паразитов›, населяющих самые разные планетарные тела, – они узнали о существовании такого рода эмоций, но не осознали их значения в отношении самих себя.

Нечто подобное они испытали, когда непредвиденные события помешали достичь запланированного результата. Вот тогда они впервые приблизились к осознанию того, что такое эмоции.

‹Паразиты›, обитающие в местной планетарной системе, сумели нарушить целостность защитного щита и ослепить корабль. Анализ векторов движения некоторых ближайших судов ‹паразитов› давал основания полагать, что те пытаются перехватить судно Охотников. А этого допустить было никак нельзя.

Еще одна вещь, с которой Властелины сталкиваются крайне редко, – это так называемая спешка. Время, в широком смысле, не более чем фактор, который нужно вносить в уравнения. Но в данный момент его важность резко возросла, ибо компенсировать причиненный ущерб требовалось в условиях великой спешки. Очевидно, местных ‹паразитов› следовало отнести к классу ‹амвейет›, как представляющих серьезную угрозу для Охотников Рассвета.

Эта угроза ставила Властелинов перед необходимостью стерилизации всей Солнечной системы.

Штурмовой отряд ‹Альфа›, Десантный модуль ‹Сьерра 1-1›, 14:17 по Гринвичу

– Три… два… один… пуск!

Гарроуэй ощутил толчок – это десантный модуль отделился от борта транспорта ‹Коммодор Эдвард Пребл›. Еще мгновение – и их взвод в очередной раз оказался в состоянии свободного падения.

– Отделились, – продолжал внутренний голос. – Включение двигателей через пять… четыре… три… две… одну секунду – пуск!

Казалось, гигантская лапа больно вдавила его грудную клетку в спинку кресла. Десантные модули – как и головной корабль, и практически все остальные космические корабли землян – использовали для движения технологию Аханну. Она значительно уменьшала эффект инерции, делая возможными большее ускорение и большую маневренность – разумеется, в пределах тех перегрузок, какие способен выдержать человеческий организм. Тем не менее последствия ускорения нельзя устранить окончательно, а они, надо сказать, были из числа не слишком приятных.

Десантный модуль ускорялся минуты две, пока наконец вновь не оказался в благословенной зоне невесомости.

– Ну же, – недовольно произнес кто-то из пехотинцев по внутреннему каналу связи. – Когда же мы наконец увидим, куда нас послали?

– Прекратить! – рявкнул Гарроуэй. Нервы у всего взвода были на пределе и в обязанности комендор-сержанта входило следить за тем, чтобы никто из морпехов не сорвался. – Когда начальство получит конкретный приказ, оно передаст его нам. А пока проверьте состояние вооружений. Ура?

– Ура! – в ответ прозвучали лишь считанные голоса, притом без особого воодушевления.

Неудивительно, ведь последнее время они только тем и занимались, что проводили одну за другой проверку снаряжения. Большую боеготовность трудно было себе представить – особенно когда речь шла о десанте в неизвестной тактической обстановке. Волей-неволей придется действовать вслепую.

– Ну, как там дела, лейтенант? – поинтересовался Гарроуэй по закрытому каналу связи. Уилки также находился на борту модуля, однако отдельно от пехотинцев, то есть не в грузовом отсеке. Как офицер он должен следить за ходом операции с куда более комфортабельного мостика. – Нам ничего не сказали. Боевой дух у ребят упал ниже некуда, так что героизма с их стороны ждать не приходится. Когда нам хотя бы скажут, куда мы летим?

– Ты сам только что дал ответ, сержант, – ответил Уилки. – Когда начальство сочтет нужным это сделать. А пока наберитесь терпения.

– Ну да, конечно, терпения, – недовольно буркнул Гарроуэй. – И сколько нам еще ждать?

Уилки не удостоил его ответом.

Гарроуэй задумался. Лейтенант вселял в него тревогу- ведь он был, по сути дела, таким же необстрелянным новичком в морской пехоте, как Лоуи, Аткинс и пара-тройка других его подопечных. Согласно личному делу Уилки успел покомандовать взводом в Аннаполисе, правда, командование это продолжалось совсем недолго, месяца три, после чего его перевели в школу космического резерва, по окончании которой – а это лишь пару месяцев назад – отправили служить в десантно-штурмовые войска. Гарроуэй ничуть не сомневался в технических познаниях лейтенанта, но в отношении его способности вести за собой пехотинцев Гарроуэя одолевали сомнения. Все два месяца службы в штурмовом подразделении Уилки держался как-то отстраненно. И не то чтобы Гарроуэй мог упрекнуть его в каком-то конкретном упущении или ошибке, однако его стиль общения с подчиненными порой вызывал беспокойство. Слишком безличный, слишком жесткий. Хороший офицер всегда прислушивается к мнению младшего командного состава, порой даже позволяет сержантам взять инициативу в свои руки. Уилки же, казалось, умел слушать лишь самого себя и никого больше, за что и снискал среди солдат прозвище Уил-хрясь-и-убил.

Шутка заключалась в том, что нельзя точно сказать, кого прихлопнет лейтенант – врага или пехотинца, состоящего у него под началом.

Увы, поправить ситуацию Гарроуэй не мог. Хороший сержант проведет своих бойцов через огонь и воду – в том числе и через такое испытание, как упертый и заносчивый лейтенант.

Ладно, черт с ним, подумал Гарроуэй, хотя на этот раз ситуация была гораздо серьезнее. От начальства не поступало абсолютно никакой информации, словно оно поставило целью держать бойцов в неведении. Так что ему, комендор-сержанту, предстоит работенка, какой не пожелаешь даже врагу.

Минуты тянулись медленно, напряжение же нарастало с каждой секундой – для этого было достаточно взглянуть на сводки состояния каждого бойца.

Лишь в последнюю пару минут морпехи увидели, что их ждет.

Данные поступали с автоматического зонда, высланного вперед на разведку обстановки. Теперь понятно, откуда такая задержка, подумал Гарроуэй. Пришлось ждать, пока зонд долетит до места и передаст картинку.

Агрессор был близнецом космического корабля ксулов, с которым полтора столетия назад земляне столкнулись у звездных врат Сириуса: два километра в длину, впереди длинная тонкая игла, слегка закругленные бока и выступы непонятного назначения – все мерцает золотом в слабом свете далекого солнца.

Но самое главное – слава Богу Битв! – он производил впечатление трупа.

Именно впечатление. Так у них было принято говорить. Выпущенный с Хельги лазерный луч отсек заднюю четверть судна, отчего оно казалось каким-то куцым, а вокруг поврежденного конца медленно росло облако пыли, замерзшего пара и обломков. Большая часть золотистой поверхности судна – черная и обугленная.

И все-таки судя по тому, что он прочел в отчетах о битве при Сириусе, нанесенный вражескому кораблю ущерб был относительно невелик – по сравнению с тем, какой урон удалось нанести сто пятьдесят лет назад тому первому кораблю. Придется исходить из того, что экипаж – кем бы он ни был – все еще жив и готов защищать себя.

До Гарроуэя донеслись обрывки фраз из разговоров вверенных ему бойцов.

– Господи Иисусе! Ну и громадина!

– Эй, ковбой, размер не самое главное. Кто-кто, а уж ты должен это знать.

– И что мы с ним будем делать? Полезем ему в задницу?

– А что, у тебя есть другие предложения?

Неожиданно картинка замигала и погасла. В ответ раздался хор возмущенных голосов.

– Эй, какой гад все выключил?

– Дайте нам взглянуть, черт побери! 4-9104

– Послушайте, парни! – прокатился по каналу связи голос лейтенанта Уилки, заглушая собой недовольное ворчание. – Только что поступило сообщение: через минуту будет произведен залп. Что-то вроде артподготовки, чтобы обеспечить нам прикрытие. Изображение отключено для того, чтобы не повредить оптическую систему зонда.

Недовольные голоса поутихли, однако не все. Гарроуэй же счел сводку хорошим предзнаменованием. Если по вражескому кораблю, причем за считанные минуты до высадки штурмового десанта, будет нанесен еще один упреждающий удар, кто знает, может, им повезет вернуться с этого задания живыми.

Если же нам повезет по-настоящему, они слегка перестараются с мощностью залпа, и тогда чертова посудина ксулов испарится прямо у нас на глазах! Гарроуэй поймал себя на мысли о том, что был бы в принципе не против, если бы вся операция завершилась, так толком и не начавшись.

Боевой космос, 14:43 по Гринвичу

Лазерными платформами на околомарсианской орбите управлял ИскИн по имени Артемида. По сути дела, это был программный клон пресловутой Кали, которая управляла наводкой лазеров дальнего радиуса действия с платформы Хельга-3. Отличие состояло лишь в том, что местом обитания Артемиды была компьютерная сеть, включавшая в себя Марс, Деймос и Фобос, а также несколько боевых кораблей, находящихся в данную минуту на расстоянии нескольких световых секунд от Красной планеты.

Имя ИскИну выбрали как нельзя более удачно. В греческой мифологии Артемида приходилась единокровной сестрой богу войны Аресу, который в римской мифологии получил имя Марс. Артемида была охотницей и умела обращаться с луком и стрелами. Разумеется, сейчас у нее не было лука и стрел, зато она умела наводить лазерные пушки на цели, находившиеся всего в нескольких световых секундах. А это, в свою очередь, означало, что она должна принимать во внимание остаточную скорость цели, которая по отношению к планете составляла несколько километров в секунду.

Мощность марсианских лазерных пушек на порядок уступала мощности одного залпа Хельги, однако разведданные свидетельствовали о том, что защитный экран вражеского корабля пробит. Если так, то человечеству крупно повезло. Установки типа XEL предназначались для уничтожения средних размеров астероидов, летевших курсом на столкновение с Землей, или по крайней мере годились для того, чтобы превратить в пар какую-то их часть и тем самым изменить траекторию движения.

И вот теперь Артемиде предстояло столкнуть с траектории агрессора.

Наведение на цель осложнялось тем обстоятельством, что установки располагались по другую сторону Марса, на расстоянии почти двух световых секунд друг от друга. Артемида должна не только рассчитать момент залпа, а также время, которое потребуется лазерным лучам, чтобы достичь цели. Для достижения максимальной эффективности лазерного удара второй луч должен попасть в цель не более чем через полсекунды после первого.

Не способствовало успеху и то, что в настоящий момент неподалеку от цели находился лишь один-единственный зонд-разведчик, причем и его системы пришлось отключить, чтобы на основе имеющихся изображений произвести оценку нанесенного врагу ущерба.

Будучи чрезвычайно умной программой, Артемида приняла во внимание каждую мелочь, произвела все расчеты, учла даже едва заметное искривление пространства, создаваемого как силой притяжения Марса, так и черной дырой внутри двигателя вражеского судна. Артемида откладывала залп как можно дольше, чтобы десантно-штурмовой модуль с пехотинцами на борту имел при высадке максимальные преимущества, однако с тем расчетом, чтобы он случайно не попал под перекрестный огонь двух лазерных лучей.

В рассчитанный до долей секунды момент обе лазерные пушки с разницей в полторы секунды разразились ядерной бурей. Каждая из них произвела термоядерный взрыв мощностью около десяти мегатонн, сила которого при помощи мощных электромагнитных полей была сфокусирована в виде луча менее чем за мгновение до того, как сами генераторы этих полей испарились в ядерном пожаре.

Окружающее пространство пронзили два пульсирующих луча, каждый длиной в десятую долю световой секунды. И тот и другой были невидимы: во-первых, по причине безвоздушного пространства, во-вторых, поскольку человеческий глаз не способен уловить эту часть диапазона электромагнитного излучения. Лишь в самый последний миг оба луча заявили о себе, прочертив в облаке пыли и газа, окружавшем цель, ослепительные нити света. Еще мгновение, и от поверхности вражеского судна – хотя этого никто не мог видеть – отразилась ослепительная световая точка.

Всего одна, потому что второй луч прошел мимо цели. Увы, даже самая совершенная система наведения не застрахована от ошибок. Однако когда Артемида вновь включила оптические щупы зонда, стало ясно, что первый луч попал в цель, причем весьма удачно. К сожалению, превратить цель в пар не удалось, однако в средней части корпуса зияли дыры.

Артемида послала короткий сигнал приближающемуся модулю.

Пехотинцам предстояла высадка.