"Создана для греха" - читать интересную книгу автора (Старр Дороти)

Глава 3

Следующий день тоже приготовил для Кловер массу открытий.

Она спала как убитая после долгого изучения необычных книг, обнаруженных в гостиной Оливии. Они произвели на ее воображение такой эффект, что, даже достигнув оргазма, она снова и снова возвращалась к ним, неизменно возбуждаясь. Это приняло форму какой-то одержимости, и она не в силах была остановиться.

Вторая книга сразила ее едва ли не больше, чем первая. Фотографии в ней подействовали на Кловер, как наркотик. Вернее, как мощный афродизиак. Чем больше она смотрела на наказанную плоть, на сцены извращенных слияний, тем более наполнялась желанием. Никогда прежде она не ощущала такого мощного зова плоти. Это была похоть в чистом виде. Конечно, ей и раньше случалось ощутить приятный прилив внизу живота при виде эффектного молодого красавца, но… Хотя она вынуждена была признать, что взгляд на Лукаса завел ее ничуть не меньше. Вспомнив о Роджере, Кловер с удивлением поняла, что его образ оставляет ее совершенно равнодушной.

Взгляд на картинки, где обыгрывалась одна и та же тема, приводил Кловер снова и снова к пику наслаждения. В конце концов, обессиленная бесконечными оргазмами, Кловер отбросила книгу и усилием воли заставила себя отправиться в спальню. Было уже далеко за полночь, и Оливия могла вернуться с минуты на минуту. Не говоря уже о том, что Кловер всерьез опасалась, что она измучила свой клитор так, что ей придется на время отложить игры. Она не знала, чего ей ждать.

Утром Кловер боялась посмотреть Оливии в лицо, зная, что она сможет выдать себя одним неосторожным движением. Ей казалось, что у нее на лбу горит, словно тавро, большая буква «М». Она мастурбировала всю ночь, и ей думалось, что ее одинокий дебош очевиден каждому, кто взглянет на нее повнимательней. Оливия тоже не поражала бодростью, но Кловер не стало от этого легче.

Кстати, а чем занималась всю ночь она?..

В три часа ночи ее все еще не было дома. Она, хотя и выглядела утомленной, все же излучала какой-то внутренний свет, который исходит от удовлетворенной женщины. Она тоже пережила не один оргазм, подумала Кловер.

У Оливии пролегли едва заметные тени под глазами, а губы выглядели неестественно красными и опухшими, словно она провела всю ночь в страстных поцелуях.

Возможно, так оно и было. Кловер коснулась собственных губ. Удача явно улыбнулась этой сучке! Кто же доставил ей такое наслаждение?

Раздумья относительно того, кто был ночным спутником ее хозяйки, занимали фантазию Кловер даже тогда, когда она должна была сосредоточиться на изучении дизайнерских премудростей, в которые посвятила ее Оливия.

Не вызывало сомнений, что Оливия жила насыщенной жизнью, и ее работа не была исключением. Во время рабочего дня Кловер разрешили прикоснуться к самым дорогим тканям. Ей довелось присутствовать при рождении вещи от того самого момента, когда у Оливии появлялась идея, и до готового платья, неизменно потрясающего и способного удовлетворить запросы самого взыскательного клиента. Кловер даже допустили в бутик, где она притворилась, что занята уборкой, хотя на самом деле она внимательно наблюдала, как хорошо обученный персонал умело уговаривал посетительницу потратить немыслимые деньги на костюм или платье, которое будет надето всего однажды.

Этот мир манил, и Кловер надеялась, что ей удастся за время своего пребывания в Лондоне стать его частью. Она не могла понять, в какой роли займет здесь свое место, но искренне хотела помочь Оливии.

Но все время, пока она находилась в ателье, где швеи разбирали цветной хаос тканей, а потом в магазине, где покупатели демонстрировали свои недюжинные финансовые возможности, Кловер осознавала, что Оливия, хотя и преданная своему творчеству, все же целиком этому миру не принадлежит.

Со стороны казалось, что Оливия – профессионал высшего класса. Она была поглощена процессом рождения прекрасной одежды, однако время от времени Кловер замечала ее отсутствующий взгляд, словно Оливия находилась здесь по принуждению, а ее душа куда-то рвалась. На ее лице мелькало мечтательное выражение, как будто она страстно желала очутиться совсем в другом месте. Когда Оливия не могла видеть, что за ней наблюдают, Кловер застала свою покровительницу за весьма недвусмысленным занятием: та закрыла глаза, коснулась своего лобка и глубоко вздохнула.

Ничего себе, она все еще возбуждена до предела! Кловер, к своему удивлению, ощутила, что ее собственное тело мгновенно отозвалось. Что ж, выходит, во время работы Оливия думает о чем-то запретном. О чем-то столь возбуждающем, что она не могла не коснуться себя. О чем же? О прошлой ночи? О Натане?

После полудня Оливия стала такой беспокойной, что едва ли могла сосредоточиться. В конце концов, она потеряла всякое терпение и в сердцах сорвала с манекена подготовленный крой, уже сметанный.

– Это ерунда! – кричала она. – Хватит! Не могу больше. Завтра снова примемся за этот эскиз.

Она вылетела из ателье, оставив вместо себя свою помощницу и секретаря. Судя по их реакции, такая вспышка гнева не была им в диковинку, потому что Кловер заметила, как Сильвана, главный ассистент Оливии, закатила глаза и вздохнула, проводив взглядом хозяйку.

Кловер не знала, что ей делать. Остаться или последовать за Оливией? Пока она была ее гостьей, она должна была выполнять роль верной компаньонки. Кловер поднялась со стула и двинулась за Оливией.

– Ну что ж, Кловер, похоже, пришло время передохнуть, – обратилась к ней Оливия, когда они оказались в квартире.

Спустя несколько мгновений она с бутылкой вина и парой бокалов направилась в гостиную.

Кловер невольно бросила взгляд в сторону кофейного столика, на котором стопкой стояли давешние книги. Однако одна из них была открыта на особенно вызывающей фотографии, хотя Кловер могла поклясться, что аккуратно сложила их, прежде чем отправиться спать. Комната поражала порядком, а это означало, что домработница Оливии накануне была здесь и все убрала, расставила стулья и поправила диванные подушки. Так почему же книга намеренно лежала открытой и привлекала к себе внимание?

– Тебе нравится эта книга? – Оливия кивнула в сторону раскрытой фотографии. На ней была запечатлена обнаженная женщина, поставленная к публике задом, а мужчина в кожаном жилете избивал ее хлыстом. На мужчине были черные кожаные брюки, и его эрегированный член вырывался из расстегнутой ширинки. Он поддерживал его правой рукой, пока левой вбивал в женщину жестокую науку страсти.

– Они очень необычные, – избегая прямого ответа, сказала Кловер.

Ее хозяйка, слегка поморщившись, осторожно опустилась на софу. Кловер несколько раз за утро заметила, что Оливия двигалась так, словно ей это причиняло боль. Сначала Кловер решила, что ей это показалось, но когда Оливия невольно вскрикнула, присаживаясь на мягкую обивку софы, Кловер поняла, что была права.

– Все в порядке, Оливия? – взволнованно спросила она.

Оливия моргнула, немного поерзав, а затем с чувством произнесла:

– Все отлично. Более чем. А ты, крошка? Что ты мне скажешь? Тебя возбуждают эти книги?

Кловер залилась румянцем. Как она могла рассказать Оливии о том, какой эффект на нее произвели эти книги? Ей и так довольно сложно было принимать как должное поведение своей раскрепощенной хозяйки, не говоря уже о том, что Кловер чувствовала, как превращается в какого-то сексуального монстра. Возможно, пройдет время, и она признается в своих тайных желаниях, но она лишь второй день здесь в гостях, поэтому решила проявить осторожность.

– Дорогая, прошу тебя, присядь рядом со мной, – позвала ее Оливия.

Кловер изо всех сил старалась правильно рассчитать расстояние, чтобы не сесть слишком близко, но и не проявить неуважение, сев намеренно далеко.

Оливия отпила вина и задержала на Кловер пытливый взгляд.

– Очевидно, что книги заводят тебя, иначе бы ты так не краснела. – Она отставила бокал. – Я могу признаться, что они возбуждают меня каждый раз, когда я смотрю на них.

Все еще не отрывая взгляда от Кловер, она резко расстегнула змейку на своих красивых кремовых брюках и опустила вниз руку. Кловер заметила, что на ней надето изящное кружевное белье.

– Почему бы и тебе не поласкать себя, Кловер? Я знаю, что ты этого хочешь.

Пальцы Оливии, глубоко погрузившись, заставили танцевать все ее тело.

Кловер не знала, что сказать. Ее сердце бешено колотилось. Ей страстно хотелось присоединиться к Оливии. Однако она не могла переступить эту грань. Но почувствовала, как у нее между ног стало горячо и мокро.

– Что же ты, дорогая?

Оливия все еще смотрела на Кловер, однако ее дыхание все учащалось, а тело двигалось все быстрее. Ее лицо искажала то боль, то радость, как с удивлением заметила Кловер.

– Я… воздержусь, – нарушила молчание Кловер, протягивая руку за своим бокалом. – У меня были сексуальные отношения с Роджером. Но мы порвали. Мне требуется время, чтобы привыкнуть так открыто выражать свои эмоции. – Она кивнула в сторону фотографии:

– Или к такому зрелищу.

Но как она хотела этого прямо сейчас!..

– Разве Роджер не поощрял тебя, когда ты мастурбировала у него на глазах?

Оливия не прерывала своего занятия, но ее глаза неотступно следили за гостьей.

Кловер вдруг со злостью подумала, что Роджер был закрыт для всего, особенно для всего нового и необычного. Наверное, из-за этого он ее и бросил. «Я проявляла слишком много энтузиазма», – хотела выпалить она. Он не находил ее достаточно рафинированной. В его представлении женщина во время секса должна была лежать без движения и предаваться размышлениям о судьбах страны.

– Нет, не поощрял. Он был скучен, – сказала Кловер. – Теперь я рада, что он меня бросил. Меня это чудовищно обидело, но сейчас я даже не вспоминаю о нем. Я хочу попробовать что-нибудь новенькое! Я… – Кловер неловко оборвала себя, осознавая, что фактически упрашивает Оливию быть ее наставницей.

– Браво, моя дорогая, – снова обратив на нее свой горящий взор, произнесла Оливия. – Нам надо отметить твое возрождение. И освобождение от прошлого. Оооо!

Оливия застыла, а каблуки ее туфель уперлись в ковер, но бедра двигались в бешеном ритме. Она кончала, и оргазм был столь ярок, что Кловер ощутила себя парализованной этим зрелищем. Это возбудило ее даже больше, чем вчерашнее подсматривание за Оливией и Натаном.

На то, чтобы прийти в себя, Оливии понадобилось несколько минут. Кловер воспользовалась этим, чтобы допить вино. Оно притупило остроту ее ощущений.

– Теперь намного лучше. Я умирала все утро, так мне хотелось кончить, – деловито произнесла Оливия, поднимаясь на ноги. С грацией, присущей моделям, она сбросила туфли, потом освободилась от брюк, а вскоре ее едва видимые плавки последовали за остальной одеждой. Она улыбнулась Кловер.

– Почему бы и тебе не расслабиться, дорогуша?

Под блузкой Оливии оказался очень открытый бюстгальтер, и Кловер снова заметила, какие у нее темные соски. Кловер думала, что она освободится и от него, но по странной прихоти Оливия оставила его. Полуодетая, она смотрелась более вызывающе, чем, если бы обнажилась полностью.

Кловер посмотрела на себя. Она была облачена в обычный наряд, но ее вдруг поразило, что она сравнивает не красоту одежды, а свою неопытность с раскованной манерой Оливии, и собственная наивность девушки привела ее в полное замешательство.

– Стоит ли быть такой робкой? – хрипло проговорила Оливия. Говоря это, она провела по своим соскам. Она делала все с такой непринужденностью, что очень скоро Кловер подумала: «Была не была. Что я теряю?» – и, не давая себе времени опомниться, сняла топ и расстегнула юбку.

– Умница, – поощрительно произнесла Оливия, облизывая губы и играя с собственной грудью. – Тебе надо позабыть о Роджере и скуке, которая сопровождала вашу сексуальную жизнь. Впереди тебя ждет новый мир, в котором столько неизведанного. Я помогу тебе. У меня есть друзья, которые любят игры, а еще больше любят учить, как в них играть…

Когда дело дошло до белья, Кловер вдруг задрожала. Оливия широко открыла глаза и произнесла:

– Я не хочу успокаивать тебя. Я не говорю, что это не страшно. Кловер, любовь моя, тебе надо бояться.

Она вдруг схватила себя за грудь, наклонилась и высунула острый язычок, коснувшись соска. Это было настолько непривычно, что Кловер смотрела, как завороженная. Она ощутила, как взмокли ее плавки.

– Тебе надо бояться, – продолжала Оливия, облизывая и пощипывая свой сосок. – Страх может стать источником небывалого удовольствия. Ну же, сними с себя все. Я хочу посмотреть на тебя.

Несмотря на то, что у Кловер дрожали руки, она повиновалась. Она неловко потянула застежку на бюстгальтере, а потом опустила свои плавки, заметив большое влажное пятно на ткани. Когда она подняла глаза, то заметила, как лицо Оливии озарила улыбка: ей было забавно наблюдать за смущением Кловер.

– Ты очень красива, – тихо отметила кузина.

Она придвинулась к девушке ближе, и Кловер заворожено следила, как колышутся ее большие груди, которые едва умещались в узком бюстгальтере.

Но когда Оливия повернулась к ней спиной, Кловер невольно вскрикнула. Сзади у Оливии виднелись следы от ремня, красные и запекшиеся от крови.

– Что с тобой случилось? – пробормотала Кловер, хотя она могла и сама догадаться.

– А-а, это последствия вчерашней ночи удовольствий, – небрежно произнесла Оливия, притрагиваясь к воспаленной коже и невольно вскрикнув от боли.

– Что же произошло? – настойчиво повторила Кловер. Она ощутила, как налился ее клитор.

– О, это было великолепно, – хриплым голосом произнесла Оливия. – Сначала меня унизили, выставив на всеобщее обозрение с задранной юбкой и грудью наружу. Затем один из самых изысканных красавцев, которых мне только доводилось видеть, ввел в меня фарфоровое яйцо, после чего минут двадцать стегал ремнем. – Она снова вскрикнула, коснувшись ран. Ее ноги чуть не подкосились. – Затем он вытащил яйцо и три самца овладели мною прямо на кресле. Я лежала лицом вниз. Наверное, я кончила сто раз подряд.

Ее рука снова скользнула между ног, и средний палец спрятался в складках кожи.

Кловер с трудом смогла удержаться. История Оливии могла попасть на страницы тех самых книг, которые они только что обсуждали. Хотя Кловер не признавала боли, она вдруг ощутила укол зависти. И снова возбудилась. Желание росло с такой непреодолимой силой, что она немного поерзала на софе, пытаясь унять дрожь в теле, но понимая, что это невозможно.

– Это был Натан? – наконец вымолвила она, мечтая о том, чтобы коснуться своей киски, но, все еще не смея нарушить последних приличий.

Оливия не обращала на нее никакого внимания и яростно мастурбировала. Ее красные губы были полураскрыты. Она издавала какие-то всхлипывающие короткие возгласы, но Кловер все же не решалась последовать ее примеру.

– Тебя избивал Натан? – переспросила она.

Несколько мгновений Оливия не отвечала, потому что ее бедра начали двигаться с такой амплитудой, что у Кловер захватило дух от полного бесстыдства этой картины. Потом Оливия, изрыгая страшные ругательства, вдруг кончила, и ее тело напряженно замерло: она, словно пережила агонию. Ее лобок был победно выставлен напоказ.

Кловер не в силах была побороть своего желания. Она так страстно мечтала повторить это. Ей казалось, что она вся налита кровью, что ее разорвет от возбуждения, а клитор переживает самую настоящую эрекцию. Девушка была уверена, что стоит ей коснуться себя, как немедленно наступит оргазм. Но все, что ей оставалось делать – это напряженно желать и ощущать призыв своего обнаженного тела.

– Нет, это был не Натан, – вдруг произнесла Оливия. Ее голос прозвучал, как обычно. Она расслабилась, в последний раз коснувшись своего лобка. – Хотя он был там. Он, кстати, был одним из мужчин, которые овладели мною в конце. Дорогой Натан, как мне кажется, с ума по мне сходит, поэтому не упустит ни одной возможности поиграть своим членом в моем влагалище или где ему позволят, – закончила она таким обыденным тоном, как будто говорила о погоде.

– О-о-о, – только и вымолвила Кловер, вспомнив, сколь высокомерно держался Натан вчера в кабинете Оливии.

Очевидно, у друзей Оливии было принято выражать свои привязанности весьма странным образом. Может, и избиения у них тоже служили для демонстрации своей извращенной любви?

– Это значит, что мужчина, который стегал тебя ремнем, тоже без ума от тебя? – спросила она, когда Оливия принялась раскладывать по стопкам книги и журналы.

– Лукас? – переспросила Оливия, указывая на фото красавца из журнала о мужской моде. – О нет. Он, конечно, по-своему привязан ко мне. Но он очень сдержанный. Он настоящий господин, хотя впечатляет и то, как он ведет себя под хлыстом. Он так изысканно кричит. – Оливия протянула Кловер знакомое фото. – Вот он, Лукас! Разве не красавец? Я уверена, что ты о нем слышала.

Лукас. Супермодель. Такой недосягаемый. С невозмутимым лицом, в одежде из коллекции «Городской вампир». На мгновение Кловер попыталась переключиться и представить себя, как выразилась Оливия, «под хлыстом». Она была согласна на любое унижение, на любую боль, если это означало, что потом ею овладеет такой породистый экземпляр.

Она посмотрела на фото. Он словно шептал: «А ты осмелишься?» Девушка перевела взгляд на Оливию, которая внимательно и задумчиво изучала свою собеседницу. Кловер вдруг захотела услышать от нее приглашение…

– Приляг, дорогая, – сказала Оливия, указывая на столик, который она освободила от книг. – Ложись и позволь мне тебя хорошенько рассмотреть. Я знаю, что ты умираешь от желания кончить, и думаю, что могу тебе помочь. – Она хищно улыбнулась, заметив тревогу в глазах Кловер. – Не волнуйся, мы по-прежнему останемся друзьями. И я гарантирую тебе, что и утром буду уважать тебя.

Она взяла Кловер за руку и подтолкнула ее к полированной поверхности низкого столика.

Кловер ждала не такого приглашения, но она уже была не в силах сопротивляться. Она чувствовала, как у нее все пульсирует внутри. Она никогда в жизни еще так не нуждалась в разрядке, и все, что от нее требовалось, – это лечь и расслабиться. Пусть за нее эту работу сделает другой, какая разница, что это женщина. Роджер всегда показывал, как утомителен для него секс. Мастурбация тоже требовала усилий. На этот раз Кловер решила предать себя в руки опытному игроку. Но выдержит ли ее вес кофейный столик?

– Не волнуйся из-за столика, – произнесла Оливия, словно читая ее мысли. – Я видела, как двое здоровенных мужчин трахались на нем. Он очень крепкий.

Мужчин? Кловер пришла в замешательство, пока Оливия укладывала Кловер на блестящую поверхность. Ее сознание немедленно озарила картинка, на которой Натан и Лукас предаются запретным утехам. Интересно, кто кого трахал?

– Вот так, ложись на спину. Прижми к себе коленки. Великолепно! – Оливия уложила Кловер в самую унизительную позу. – Теперь раздвинь немного ноги. Шире… Еще шире. Я хочу тебя рассмотреть. Кроме того, мне потребуется простор, чтобы сделать тебе приятно.

Она засмеялась.

В душе Кловер словно начали таять льдинки. Она осознавала, что еще ни разу так не выставляла себя на обозрение. Ее клитор, влагалище, анус видны были во всей красе, но она почувствовала, как и сама заводится от этой сцены. Она закрыла глаза и представила, что за ней наблюдают несколько пар глаз. Пусть это будет Натан и Лукас. Пусть бы даже Роджер присоединился к ним. Они бы жадно всматривались в ее возбужденное лоно. Как бы она хотела, чтобы ее использовали, как куклу… Она жаждала быть наказанной… Одна мысль об этом почти доводила ее до пика наслаждения.

Она вдруг застонала и еще шире раскрыла бедра, представляя, как невидимая публика восхищенно затаила дыхание.

– Это великолепно, моя дорогая.

Кловер ощутила дыхание Оливии где-то совсем близко от живота.

– Фрэнсис был бы в восторге. Ему нравится, когда женщины так демонстрируют себя, особенно когда они настолько возбуждены. В этот момент с нами можно делать все что угодно за одну только минуту оргазма.

Фрэнсис?

– Кто такой Фрэнсис? – простонала Кловер, еще шире разводя бедра и мечтая, чтобы Оливия занялась ею прямо сейчас. Как можно быстрее!

– Он мой друг. Наставник. У нас, как бы сказать, собралась группа единомышленников, которые любят одни и те же… удовольствия. Фрэнсис наш ментор. Хозяин.

Она замолчала, а потом легонько коснулась пальцем трепещущей плоти Кловер. Миллионы брызг словно вырвались наружу из тела Кловер, но она не ощутила оргазма. Она хотела наслаждаться еще и еще, и из ее горла вырвался громкий стон.

– Я не могу дождаться, когда покажу ему это!

Палец Оливии погружался все глубже, в то время как второй рукой Оливия умело сжимала клитор Кловер.

Дико крича, та кончила, и ее тело еще долго сотрясалось от сладкой боли.

Когда к ней вернулось сознание, она все еще представляла себе «публику», готовую аплодировать ее вздрагивающему пульсирующему лону.