"Дурная Слава" - читать интересную книгу автора (Динаев Дино)

40

У Транквилевского было праздничное настроение. Ему недавно исполнилось 60, но, несмотря на возраст, это был настоящий крепыш — квадратный и косолапый. Возраст выдавало лишь лицо — костистое, широкое и изношенное. Начальник службы внутренней безопасности фирмы «Кайсар» имел обширную лысину, но кличку Борман носил не из-за этого. Когда ему доложили, что бежавший Шуберт обнаружен, он засмеялся. Он вел совещание, и от его смеха у присутствующих прошел мороз по коже. Этот человек не умел улыбаться. Мышцы лица не были приспособлены к какой-либо мимике и раз и навсегда застыли в одной диспозиции. Когда они пришли в движение, это было неестественное зрелище.

Борман велел всем убираться, и сотрудники сочли за счастье выполнить краткое предписание, в душе молясь за душу неизвестного, по поводу которого был неурочный звонок.

Борман позвонил «косарям». Людей он взял не много-12 человек. В основном это были отморозки, обожавшие причинять людям боль. Борман отбирал их как собак — по злобности. Возглавлял их заместитель Бормана по прозвищу Свистун. Свое погоняло получил из-за того, что вместо человеческой речи обожал лишь просвистывать, и на допросах с пристрастием от его свиста люди сходили с ума.

Поехали на трех неприметных отечественных машинах, правда, затонированных в хлам.

Борман сидел в первой рядом с водителем и ерзал от нетерпения. Когда проезжали мимо стационарного поста ГАИ, Транквилевский дрожал от возбуждения, достав пистолет. Водитель молил Бога, чтобы их не остановили.

Гаишники в Алге наученные жизнью, они знали, кого останавливать рискованно и их пропустили беспрепятственно. Они ехали в «Ареал». Борман спрятал пистолет, и, приспустив стекло, подставил ветру руку. Несмотря на осеннюю свежесть, внутренний жар жег его изнутри. Он знал по себе, что это не кончится до тех пор, пока он не достанет чертова беглеца.

Вскоре они подъехали к «Ареалу» и остановились перед шлагбаумом. В этот злосчастный день не повезло дежурить двум мужчинам в казачьей униформе и штанах с лампасами. Они никогда не были казаками и сразу смекнули, что затонированная кавалькада приехала не просто так. Они бы и пропустили их после пары дежурных фраз. Старший демонстративно надул усы, как он это делал для солидности, чтобы дать знак поднять шлагбаум и открыть путь занятым господам, но человек в первой машине сказал куда-то назад:

— Свистун, разберись!

Из последней тачки вылез парень в спортивном костюме и, насвистывая, двинулся на охранников и наступил бы на них, если бы «казачки» не кинулись врассыпную.

Ошарашенные, они оказались в опасной близости от машины, из которой выскочили четыре качка, подхватили их за руки за ноги и, подтащив к передней машине и раскачивая, били лицами о номера, предлагая запомнить их навсегда. Борман сидел в первом ряду представления и с наслаждением впитывал в себя экзекуцию.

Предвкушение, что скоро они возьмут неуловимого композитора, делало день незабываемым. Когда качки оттащив, забросили в будку два бесформенных куля, Свистун, дурачась, одел папаху. Он еще не знал, что в ней его и похоронят.

Женщина переживала оргазм совершенно беззвучно, Красный ощущал лишь периодические конвульсии живота. Он оставался чутким даже во время секса, поэтому сразу услышал шум проезжавшей кавалькады. Не прекращая занятия, он позвал Джуду. Тот бесшумно появился в дверях, бесстрастно наблюдая, как чужак имеет его жену. Как ни в чем не бывало, продолжая ритмично раскачиваться, Красный велел узнать, кто там разъездился.

Стоило Джуде так же бесшумно исчезнуть, как Красный слез с женщины, на самом деле ему было глубоко плевать, кончил он или нет, большее наслаждение ему доставляло чужое унижение, и подошел к окну. Из-за высокого забора ему были видны лишь крыши машин. Сначала они проехали в одну сторону, потом вернулись.

Красный понял, что у них нет точного адреса. Он почувствовал зуд возбуждения.

Неизвестные явно кого-то искали. Посему Красный заставил подошедшую женщину опуститься на колени и продолжать секс ртом.

Машина остановилась рядом с их домом, требовательно загудела. Джуда сунул нож за спину и вышел за ворота. Некоторое время они говорили, потом Джуда вернулся и доложил, что искали дом с баскетбольным кольцом, и что он сказал им, чтобы они убирались черту.

— Что это были за люди? — спросил Красный.

Джуда сказал, что не знает, но человек, который говорил с ним, был в папахе и свистел во время разговора.

— Свистун, — с удовлетворением произнес Красный.

Глядя прямо в глаза Джуде, он полил женщине на лицо. Джуда опустил глаза вниз, руки его подрагивали.

— Ну и скот же ты, Джуда, — сказал Красный.

Он велел готовить машину.

— Мальчишку свяжи и сунь в багажник, — приказал Красный, а на женщину заорал, чтобы она не рассиживалась, как корова, и собрала поесть и выпить.

Джуда спустился в кладовку и сноровисто по-крестьянски связал мальчику руки за спиной.

— Джуда, он убьет тебя и твою жену, — предупредил Артем. — Ты еще можешь спасти себя и ее. Вы успеете убежать.

— Мы все отвечаем за содеянное, — спокойно сказал тот. — Аллах все видит и покарает его. А бегать я не буду. Я не трусливый шакал и никогда им не был.

Женщина собрала на стол. Красный уселся и как ни в чем не бывало подзаправился.

Он выпил полбутылки водки, съел жирную грудинку, заливая кетчупом с паприкой.

Джуда все время трапезы простояли рядом, словно приговоренные. В глазах женщины читалась обреченность. Когда в поселке раздался одиночный выстрел, она сильно вздрогнула. Челюсти Красного заходили ходуном. Он по быстрому перемолол свиные ребра, вытер жирные руки о рубаху и велел людям стать на колени, спиной к нему.

— Что с нами будет? — взвыла женщина, и Джуда прикрикнул на нее.

— Молчи женщина. За твой позор тебя бы забили камнями.

Красный деловито прикрутил глушитель на пистолет и, издевательски заметив, что с ними обоими было приятно работать, в благодарность за хорошую работу пристрелил обоих выстрелами в затылок.

— Время идет, — в который раз напомнил нетерпеливо Ерепов.

— Вам ли говорить о времени? — возмутился Бен. — Вы же победители времени! Великие экспериментаторы, почти боги! А мы кто, черви, которые путаются под ногами у великих небожителей. Чудный мир у них видите ли. А у нас так, клоака низменных страстей.

— Ты слишком строг к ним. Давай их отпустим, — нерешительно попросила Вера. — Они хорошие. Они обещали нас не трогать.

— Базилевскому они тоже много чего обещали, и говорили, что все будет хорошо!

— А что с Герой? — испугалась Вера.

— Мы его предупреждали…о возможном инциденте, — проговорил, чуть запнувшись Ерепов.

— Вы так тактично назвали это инцидентом, — усмехнулся Бен, набить требуху человека ледяной грязью способны только нелюди. — Я ведь вас совсем не знаю. Вы же не люди. Какие у вас понятия о честности, какое у вас отношение к нам? Как к животным? Как у нас по отношению к зеленым человечкам из летающих тарелок?

Вообще, распространяются ли ваши этические нормы на нас, бедолаг из другого неправильного времени.

— Ты несправедлив, Магерамов! — вспылила Полина.

Она рассказала следующее. Пришельцы были осведомлены о работах Афинодора. По существу они поощряли его на дальнейшие исследования. Они слишком мало знали о времени, которое их безжалостно перемалывало и уничтожало, и им важна была любая информация.

"Кончитта" им была не нужна, но работы по машине способствовали открытию Хода.

Район оказался чрезвычайно богат на темпоральные аномалии. Кроме возможного Хода, пришельцы обнаружили целый пласт следов исследований, которые проводили до них.

Самые древние относились к эпохе за несколько тысячелетий до рождества Христова и вели их не люди. Пришельцы обнаружили «Кончитту», которую начали «собирать» еще трепеты, а заканчивал великий мурид Нилутаифаг, и подбросили Афинодору. Они нашли и более современные следы, причем, однозначно оставленные не людьми, скорее всего в аномалию пытались пробиться с "другой стороны". Скорее всего, неудачно, потому что время выносило лишь обломки и диковинные останки. Было еще нечто. Пришельцы были до мозга костей материалистами и не признавали религии, но было нечто, что они так и не смогли уложить в однозначное теоретическое русло.

Это началось после первых полетов «Кончитты». Так пришельцы узнали об апостолах и их «пересыльном» пункте. А так же о том, что у человека оказывается две смерти.

Причем вторая уже окончательная, после которой человек исчезал, отправляясь…

Куда?

— Людишей за что порешили? — угрюмо спросил Бен.

Пришельцы дружно отреклись от этого греха, списав все на апостолов. Полина заявила, что стреляла тоже в них и никогда в Бена. Почувствовав его сомнения, Ерепов пояснил, что в том, что случилось с Базилевским, их вины тоже нет, и они его неоднократно и самым серьезным образом предупреждали. А именно о том, что посетить прошлое можно, но изменить его нельзя. При этом они оперировали понятиями темпоральной энтропии и темпорального удара. Причем о последнем говорили с явной тревогой. Они не смогли до конца пояснить, что же это такое, и у Бена появилась и крепла уверенность, что делают они это преднамеренно, не желая касаться некоторых им самим до конца не понятых областей.

Он понял так, что речь опять-таки шла о мистических и даже религиозных вещах.

Изменяя прошлое, человек словно подписывался на нечто ужасное и необъяснимое.

Расплата за это наступала если не немедленно, но неотвратимо. Бен вспомнил, что именно о чем-то подобном пытался предупредить его несчастный Базилевский в своем письме.

Раз за разом он возвращался в Новоапрельск, не решаясь вмешаться, ходя вокруг да около, а потом все же решился и ужаснулся тому, что он сделал. Бен не знал, что он там решился видоизменить, ведь он застал уже измененное время. Самое жуткое, что оно не стало лучше, а сам Базилевский оказался во власти нечеловеческих сил, применивших по отношению к нему силу возмездия явно с расчетом отлучить от подобных шуток возможных последователей раз и навсегда. Чтобы и мыслей не возникало, что возможно нечто подобное. Чтобы как у пришельцев стучали зубы от суеверного ужаса. Кто были эти существа, применившие столь кошмарную кару по отношению к человеческой слабости? Высшие или низшие существа? Или вообще некие аморфные вещи, навроде природных катаклизмов. Тайфуны? Цунами? Словно возникшие ниоткуда, сметшие в никуда полчища людей, и ушедших в никуда. Бен вспомнил ужасную комнату с орнаментом из миллионов умерших людей, и ему стало страшно, когда он по достоинству оценил их несокрушимую подавляющую мощь.

Он дрожащей рукой выудил из кармана ключ и подал его пришельцам, уже понимая, что опоздал. Ерепов шагнул к решетке, чтобы принять его, и в этот момент и прозвучал одиночный выстрел, который услышали в доме Красного. На лице Ерепова застыло удивленное выражение, и угнездилось в нем навсегда. Во лбу возникла аккуратное отверстие, в которую не вытекло ни капли крови.

Ерепов рухнул, со страшным стуком ударившись головой об пол, но ему уже было все равно. На улице хлопали дверцы, скрипели отворяемые ворота, и Бену не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что приехал Борман. Ведь он сам ему звонил!

В открывшуюся калитку просунулась рука с пистолетом. Стрелявший не видел куда стреляет, но выпустил в сторону пристройки несколько пуль, одна из которых влетела внутрь и разбила штукатурку над решеткой. Бен присел и закричал Полине:

— Стреляй! Чего застыла?

Девушка замотала головой:

— Я не могу стрелять в людей!

Бен выматерился. Если бы он знал, что это чистюли не способны на тривиальное насилие, можно было давно свалить, не давая загнать себя в угол. А теперь он находился в глубоком цейтноте. Он высунул руку через решетку и потребовал оружие.

Полина дождалась от престарелого босса благословляющего кивка и передала ему пистолет, оказавшийся неожиданно тяжелым. На стволе вместо обычно маркировки и названия фирмы выгравировано «паузер». Собачка предохранителя имела три положения. Бен прикинул, что крайнее положение означает автоматический огонь, и перекинул собачку.

Высадив в пристрой остатки обоймы, стрелявший высунул голову, но, увидев выцеливавшего Бена, юркнул обратно. Бен выстрелил больше для острастки. Выстрел паузера получился насколько невыразительным в акустическом отношении, настолько эффективным. Заряд рашпилем прошелся по краю подоконника, оставив рваную борозду, и влип в стену рядом с калиткой. С противоположной стороны взвилось облако кирпичной крошки и алые брызги. Тотчас раздался крик:

— Шеф, они Осю завалили!

В ответ бандиты обрушили шквал огня. Люди в сторожке распластались на полу, Бен успел спросить, что это было, и даже получить ответ: сенсорный заряд.

— Умные вы, ешь вашу меть! — недовольно констатировал он.

Когда бандиты бросились перезаряжать опустошенные магазины, он отомкнул решетку.

Оттолкнув его, наружу бросился Кривоногов, и он еле успел огреть его рукояткой паузера. Стараясь не замечать укоризненный взгляды обеих девушек, он спросил:

— Надо убираться отсюда! Где находится Ход?

— В подвале фирмы! На уровне ОПП, только надо пройти метров сто! — прокричала девушка, не сразу уразумев, что проделывает это в наступившей тишине.

Борман оглядел оставшихся людей. Исключая Осю с дырой в полчерепа, остальные не имели даже царапины. Атмосфера после прекращения пальбы была настолько мирной, что из ближайшего забора вышел и уселся кот.

— Композитор, сдавайся! Верни деньги, тебя никто не тронет! — пообещал Борман, а Свистуну велел, когда Шуберт высунется, шлепнуть его.

Едва в пристройке кто-то пошевелился, как Свистун опустошил туда обойму.

— Принесите мне этого ублюдка! — самодовольно произнес Борман.

В ответ тявкнул паузер. Заряд прошил насквозь три препятствия: забор, ногу Гунявого, машину и медленно угас у самых ног опешившего от ужаса кота. Если в заборе и машине пуля оставила лишь чисто косметические следы в виде наплыва вещества темно зеленого цвета, то нога Гунявого ниже колена перестала существовать, а сам он умер прежде, чем успел заорать.

Бормана взяла ярость. Достав из багажника пулемет калибра 17, 62, он выставил его на сошки поверх кабины и стал садить очередь поверх забора. От пристроя полетело кирпичное крошево, и ответный огонь прекратился.

— Долго нам не продержаться, надо уходить! — перекричал Бен шум стрельбы.

Помещение полнилось пылью и дымом. Очереди шли выше, но успели поджечь что-то на чердаке.

— Куда ты поставила фургон? — спросил Бен у Полины.

— Машина за домом. Но как мы выйдем?

— Используем прикрытие.

Они не поняли. Тогда он указал им на труп Ерепова, продолжавший лежать с открытыми глазами. Девушки посмотрели с ужасом.

— Так нельзя обращаться с покойниками!

— А с живыми можно? — резонно возразил Бен.

Он распределил обязанности. Вере с «женихом» выпало тащить бабушку, Полина естественно не рассталась бы с Желько. Им повезло, что оба не страдали избытком веса. Бену выпало самое трудное: нести Ерепова и по возможности стрелять.

Дождавшись паузы в пулеметных очередях, Бен вскинул тяжелого, словно бревно Ерепова и шагнул к двери. Поддерживая труп под мышками одной рукой, выпихнул во двор. Одиночные выстрелы били по фасаду, не доставляя особых хлопот, но когда опять ударил пулемет, везение его кончилось. Тело задергалось как живое, и в ужасе от того, что его вот-вот прошьют насквозь, Бен три раза выстрелил из паузера в направлении забора.

Ответные выстрелы разом оборвались. Вместо них раздались отчаянные крики, но это была его последняя удача, потому что паузер оплыл словно свеча, опалив ему руку.

— Бежим! — завопил Бен.

Девушки тащили «своих» за дом. Он тоже зачем-то поволок Ерепова, хотя мог бы и бросить. Стрельба не возобновлялась, а до угла было рукой подать. В этот момент труп, принявший в себя не одну очередь крупного калибра, порвался пополам. Бен в омерзении стряхнул с себя останки и припустил за девушками.

Несмотря на щекотливость ситуации, он не смог сдержать восхищения. «Гуттаперчевый» стоял на задней стене дома. Открыв дверцу, они кое- как впихнули туда свои ноши и залезли сами.

— Что с паузером? — спросил Бен.

— Интервал между выстрелами не должен быть меньше трех секунд, а то он не успевает охлаждаться.

— Не могла раньше предупредить!

Бандиты, громко топоча, бежали по двору. Полина, сидящая за рулем дала газ.

Фургон соскочил со стены, вломился в забор и выехал на соседнюю улицу.

Бен почувствовал бы себя лучше, знай он, что последние выстрелы издохшего паузера унесли в могилу пять человек. Четверо, которым поотрывало руки ноги, умерли от болевого шока, как и Гунявый. Пятый сгорел, как облитый керосином.

У Бормана осталось шесть человек из 12-ти, и он впервые подумал, а не послать ли композитора подальше, и нехай с ним, с лимоном. Не стоит это, чтобы подставлять свою гладко выбритую башку. Чтобы не терять лица, он направил на КПП Свистуна и Длинного. Чтобы увезти остальных, хватило одной машины.

Преследуя беглецов, они были вынуждены объезжать крупную канаву, через которую фургон то ли переехал, то ли попросту перелетел. Следы обрывались на одном берегу и появлялись на другом. Одно успокаивало, беглецы не могли по любому миновать КПП.

К КПП первым подъехал Красный. Он издали приметил казачка и притормозил, тотчас в висок уперся ствол пистолета.

— Ба, Красный! — удивился Свистун. — Какими судьбами?

Мертвый казачок оказался прикручен к шлагбауму куском проволоки. Как честный человек Красный с ходу предложил сделку.

— Ты меня не видел, получаешь десять штук эйров, у меня больше нет. Вы ведь не меня ловите.

— И тебя тоже. Борман за тебя сто тысяч обещал. Так что извини, Красный. Еще вчера ты был начальник, а сегодня ты гавно. А ну вылазь! — гаркнул Свистун.

Красный обозначил движение к лежащему на соседнем сиденье оружию, чем отвлек внимание бандита, после чего ударил его распахнутой дверцей. Пистолет отлетел.

Красный схватил Свистуна за лацканы и воткнул колено ему в гениталии. После чего прикрылся обезумевшим от боли бандитом от изволившего замаячить на горизонте Длинного. Он приставил к шее Свистуна нож, зазубринами напоминающего ножовку и сказал, что ему очень идет папаха.

— Только брать у мертвых плохая примета, — сожалеюще сообщил Красный, а Длинному крикнул, чтобы бросал оружие.

Из-за длинной шеи дылде доходило медленно. Тогда Красный нежно захватил в руки остатки гениталий Свистуна, заботливо расправил, а потом раздавил. Перед тем, как умереть, тот успел просипеть "Б-росай!" И тот тупой еще тупее бросил.

Красный подспудно всегда мечтал перепилить его выдающуюся шею, и его мечта, наконец, сбылась.

Бен и Красный разминулись буквально на минуты. Стоило Бену увидеть погром на КПП, как он сразу все понял. Они не стали задерживаться и на прямом участке шоссе фургон почти нагнал удирающую легковушку Красного, но тут обе машины практически одновременно вошло в полосу ливня. Видимость оказалась практически нулевой.

Шоссе парило как в бане, седой туман стлался по земле, цеплялся за кусты на обочине. Казалось, что на листьях лежит снег.

Когда туман пронзила молния, Бен почувствовал озноб. Он словно видел повторяющийся кошмарный сон. Молнии продолжали метаться в тумане, Полина стала останавливаться, и они шагом выкатились к стоявшей с проблесковым маячком милицейской машине.

Мент был тот же самый. Бен сразу его узнал. Молодой сопляк, брат которого работал в разоренной «Катакомбе». На плече автомат. Только в этот раз он был не один. Рядом стояла легковушка, остановленная и поставленная нарочито небрежно, поперек дороги.

Мент держал в руке водительское удостоверение, выговаривая что-то стоящему рядом человеку. Тот кивал с подчеркнутым вниманием, а когда поднял голову, то оказалось, что это Красный.

— Вот и свиделись, братишка, — прошептал Бен.

Велев никому из машины не показываться, он взял монтировку и выбрался из кабины.

Увидя его решительный вид, Красный насмешливо прищурился.

— Вы чего остановились? Проезжайте, не загораживайте проезд! — нахмурился мент, оглянувшись.

— Это ко мне, — ухмыльнулся Красный.

Бен закричал:

— Где мой сын?

Красный очень умело изобразил недоумение. Мент насторожился.

— Вы что сына потеряли? Почему вы спрашиваете именно у этого гражданина?

Бен, потеряв над собой контроль, закричал:

— Он украл моего сына! Арестуйте его!

Мент сдвинул фуражку на затылок и озадачено поинтересовался:

— Почему вы так уверены в этом?

— Этот человек опасен! Он только что убил человека на КПП в поселке "Ареал"!

— Ага, двух! — продолжал ухмыляться Красный и как бы невзначай сократил дистанцию и положил руку на плечо парню.

— Отойдите от него, сержант! Он опасен!

Милиционер и Красный одновременно глянули друг на друга. Бен понял, что ему не верят. Ни одному его слову.

— Обыщите машину! Он там!

Бен бегом миновал стоящих, рывком распахнул дверь. Свой чемодан он отметил чисто автоматически, поняв впервые, что такое истинные ценности, а что барахло.

— Никого нет. Вы видите кого-нибудь, сержант? — продолжал развлекаться Красный.

— Заткнись! — в бешенстве закричал Бен.

Он дернул багажник, но тот был заперт. Внутри послышалась возня. Бен назвал имя сына, в ответ послышался стук.

— Он здесь! — торжествующе произнес он и столкнулся со зраком автомата.

Он и не знал, чтобы молодой мент мог смотреть с такой суровой решимостью.

— Брось монтировку и ложись на асфальт! — приказал он. — Долго ты от меня бегал!

Бен разом вспотел.

— Здесь какая-то ошибка!

— Никакой ошибки! Это ты всю трассу М-5 на уши поставил. Все сына спасаешь.

Допился до белой горячки. Вчера бабку в Пестравке насмерть задавил. Ложись на асфальт, кому сказано!

Автомат целил через глаза в самые недра его тела, сказал бы в самую душу, но вместо души сидел там маленький испуганный Веничка. Живем, холим наши страхи, чтобы потом передать их нашим детям. Наши грехи — наказание нашим детям. Все эти мысли разом пронеслись в голове Бена. И еще он понял. Все хватит, добегался. Его побег окончился. Финиш.

Красный разом прозрел. Он понял, что Бен победил свой страх и стал действовать.

— У него пистолет! — завопил он и толкнул мента в плечо.

Сам прыгнул вперед и сшиб Бена с ног. Мент, падая, случайно нажал на курок. У парня слишком долго лежал палец на курке, а автомат был снят с предохранителя.

Короткая очередь хлестанула наискосок по машине и наступила тишина.