"Лунный удар" - читать интересную книгу автора (Динаев Дино)

Г Л А В А 3 ФЛОРОВ ПРОТИВ ЛЕЙТЕНАНТА СУРАЕВА, А ЛУНА ПРОТИВ ВСЕХ

Из соображений безопасности Алик и Яна дождались в Башне следующего дня. Когда загудел лифт, загорелись исправленные электриками лампы, и по коридорам засновали люди, Алик решил, что пора. Когда они спустились в холл, там было все как обычно. Труп Голованова увезли еще ночью, на вахте дежурили те же старушки.

Однако Алика охватило безотчетное чувство тревоги, он был готов убить себя за то, что не перестраховался и не вышел через порт, а поперся через центральную вахту.

И как сглазил. Была в нем такая отличительная черта, притягивать неприятности.

Но с другой стороны и закон Мерфи никто не отменял. Если существует вероятность неприятности, то она случится в самый неблагоприятный момент.

В тот момент, когда они пересекали холл, из комнаты охраны появились двое крепкого сложения мужчин. Лица спокойны и одновременно суровы. У Алика сразу возникло новое ощущение, что они вооружены и пустят оружие в ход без промедления, если он что-то попытается изобразить, хотя бы намекнуть на сопротивление. Еще у него возникло сильное ощущение на грани уверенности, что он сейчас обоссытся.

— Назад! — тихо произнес он, беря девушку за локоток и разворачивая на 180 градусов.

— Яна Владимировна! — требовательно окликнули их.

— Как они узнали? — прошептала потрясенная девушка.

— Там камеры везде! — процедил Алик. — Не останавливайся!

Куда там. Их быстро нагнали и ненавязчиво разъединили.

— Гражданка Любавина, вам придется пройти с нами!

— Вы кто? — спросила Яна помертвелыми губами, тщась вцепиться в рукав Алика.

— Капитан Савоста. Федеральная служба безопасности.

— Алик! — в панике прошептала Яна.

Тот вдруг понял, что доселе фээсбэшники не обращали на него никакого внимания, их интересовала только Яна, но она своим паническим восклицанием невольно привлекла к нему совершенно необязательное внимание.

Капитан повернулся к нему.

— Вы кто, гражданин?

— Программист.

— Что вы здесь делаете?

— Я здесь работаю!

Капитан попросил документы, и Алик отдал пропуск. Савоста поднял палец и слегка постучал по торчащему из уха наушнику.

— Иван, это Плющ. Объект у нас. Тут еще один нарисовался. Альберт Флоров.

Программист, — он послушал, потом уточнил. — Точно умер? Программисты нас больше не интересуют? Все, конец связи.

Он вернул пропуск и сказал, что Алик свободен.

— А как же я? — опешила Яна.

— Все будет нормально! — проговорил Алик, он хотел подать знак, но под бдительным оком федералов это оказалось невозможным.

Чувствуя себя предателем, шагнул в лифт и уехал. Уже в закрывающиеся двери он видел, как Яну уводят, и поклялся, что сделает все, чтобы увидеть ее вновь.

Яну завели в припаркованную перед входом наглухо тонированную машину. В ней оказалось еще двое. Водитель и седой гражданин, сидящий на заднем сидении, в котором Яна угадала старшего. Савоста подсадил ее к начальству, сам уселся рядом, отрезав ее от всего мира, от свободы, от прежней жизни. В машине пахло чем-то казенным, дегтем что ли.

— Давайте знакомится. Майор ФСБ Иван Правосудов, — представился седой. — Вы Яна Любавина, из которой Александр Вандерхузе соорудил детонатор!

— Спасибо, — кисло поблагодарила Яна. — Вы уже готовы меня запихнуть в бомбу и взорвать! Кто бы сомневался! — она была готова разреветься.

— Вандерхузе использовал понятие детонатора в переносном значении, — пояснил майор. — Никто и ничего не будет взрывать. Вполне достаточно поместить вас внутри сканирующего поля и раскодировать антивирус.

— И все! — с надеждой спросила Яна, переставая хныкать.

— Все! Это при условии, что вы будете с нами откровенны до конца и согласитесь сотрудничать!

Яна с ходу дала на все согласие сразу. Так бы поступили остальные 99 женщин из ста. Правосудов приказал водителю ехать на базу.

— А как вы узнали про меня? — осмелилась спросить девушка.

— От Вандерхузе конечно. Он почти с самого начала работал на нас!

Отряд спецназа под командованием майора Правосудова насчитывал 6 человек и был временно расквартирован на учебно — тренировочной базе Алгинского управления ФСБ.

Так получилось, что в отряд входили 3 капитана и 3 старших лейтенанта.

Капитан Рассохин Денис. «Росомаха». В ближнем бою не имел равных.

Капитан Олег Савоста. «Плющ». Мастер маскировки и ночных рейдов. Мог передвигаться бесшумно как призрак.

Капитан Годзинский Валера. «Годзилла». Человек огромной физической силы. Обычно в ФСБ служат более неприметные люди. Но этот очень уж сильный.

Ст. лейтенант Зрящев Николай. «Глаз». Снайпер. И этим все сказано. Включая сведения даже о характере.

Ст. лейтенант Палицин Леонид. «Палыч». Врач. По совместительству связист. Или наоборот?

Ст. лейтенант Стрижков Семен. «Сэм». Водит все, что ездит и летает (водитель), а также помогает летать другим (взрывотехник).

Группа вместе не один год. Воевала в Суметии и других горячих точках, о которых совсем необязательно знать. Последние полгода в боевых операциях не участвовала.

Прошла спецкурс в центре подготовки космонавтов, где на них были пошиты индивидуальные скафандры.

В подробности предстоящей операции был посвящен только майор Правосудов. "Иван".

Его небольшой отряд входил в состав оперативно-поискового управления (ОПУ), подчиняющегося напрямую заместителю директора ФСБ Серегину Дмитрию Анатольевичу, позывной "Дым".

ОПУ курировало направления, лежащие на границах понимания, а чаще, далеко за его границами. Для этого оно и было создано, чтобы чувствовать себя как рыба в воде в таких областях, о существовании которых человек, не имевший специального допуска, не мог даже догадываться. После того, как стало известно о лунной базе (и не о лунных базах, база была только одна! И на контакт вышел только один ее обитатель, назвавшийся Келло), так вот когда стало известно о лунатике, почти сразу на него завели досье в ОПУ.

Практических сведений сначала управление не имело. Зато теорией Ивана нагрузили по самые погоны, которые он носил очень редко. Его форма- ватник и автомат с истершимся прикладом.

Из всей теории он смог вычленить для себя лишь глобальные моменты. Луна возникла при широчайшего масштаба ударе двух планет 4 миллиарда лет назад. Несмотря на космический размер катастрофы для Земли она сколь — нибудь трагического значения не имела. В то время на ней еще не было ни одной живой клетки.

Вторая же планета раскололась, и из осколков сформировалась Луна собственно.

Скорее всего, Келло на ней в момент удара не было. Сколь он был не всемогущ, а он не был всемогущ, он бы не уцелел. Ничто бы не уцелело в той космической заварушке, если конечно он не господь Бог. Но в ОПУ всегда исходили из мысли, что с существованием последнего существуют некоторые трудности. Вполне вероятно существование нечто похожего на Бога или скорее черта, но чтобы открыто признать, что да, товарищи, или как вам угодно, господа, Бог есть, всем в церковь свечки держать или на молельный коврик лбы расшибать, увольте. Нет никаких доказательств. Научной базы. Дактилоскопии. Документальных свидетельств чудес.

Но когда в 60-хх годах земляне активно взялись за изучение Луны, Келло уже был.

Возможно, он был там не первый миллион лет, потому что успел изучить человечество досконально. И мог им манипулировать. Не всем досконально, но например самозапуском стратегических ракет. И он здорово напугал тогдашних руководителей, кто оказался посвящен. В первую очередь американцев и русских.

Некоторые проекты ему удалось притормозить еще на этапах разработки. Например, в Китае.

Келло добивался только одного. Чтобы его оставили в покое. Неизвестно, кто он или что он был (или оно), но он быстро добился своего. Неизвестны подробности, как он продемонстрировал свои возможности. Возможно, он подверг шоковому испытанию тогдашних правителей на глубоко личностном или даже интимном уровне, но своего он добился. По молчаливой договоренности исследования Луны были заморожены на 40 лет. Иван имел непроверенные сведения, что Келло просил 50 лет.

Три «Аполлона» остались на земле, хотя были уже построены. Наши вместо станции на Луне, гораздо более дешевой и логично расположенной, ведь такая постройка имела бы капитальный характер и не требовала ежемесячной корректировки орбиты, построили «Мир» на орбите.

Все эти годы Келло активно на строжайшем уровне секретности занимались разведслужбы ведущих стран. Тех, кто был посвящен. Келло тоже вмешательства во внутренние дела людей не прекратил. Но все его дела ограничивались локальными вмешательствами в судьбы отдельных людей. Он делал из них богачей или сумасшедших. Впрочем, это редко разделялось. Цель данных манипуляций оставалась неизвестной. Возможно, он просто развлекался. Или оттачивал свое мастерство, готовясь к полномасштабному вторжению. Так или иначе, он действовал подобно слону в посудной лавке и действия его сразу вычислялись соответствующими службами.

Контактеры, люди, на которых воздействовал Келло, сразу брались в разработку ОПУ.

Так что у Вандерхузе не было никаких шансов остаться незамеченным. Но он пришел сам.

Он сказал, что знает, кто такой Келло и как его можно победить. Он просил мощную оргтехнику, бывшую лишь в министерстве обороны и что-то там еще. Пушку, броню, из которых то ли хотел собрать, то ли собрал целый танк. Иван подробностей не знал. Это ему было не нужно.

Вандерхузе до последнего держал в секрете место подключения «биофлешки», видно опасаясь предательства. И не напрасно. Келло его вычислил и ликвидировал. Но впрочем, Иван особенно и не гадал, где это место может располагаться. Конечно, в жилище Келло, на Луне.

Ему могли возразить, рискуя потерять в споре свои зубы, что Луна большая. Но у него была сработавшаяся дружная команда, сокрушительная и всегда выполнявшая задание. Если сказано, доставить «биофлешку» к порту, то так и будет.

Трудность заключалась в том, что «Прогресс» еще не был готов. Сроки поджимали — у них оставалось не больше 10 дней. Похоже, Келло всерьез вознамерился повторить случившееся 4 миллиарда лет назад. Но помогли американцы, согласившись предоставить шатл.

Еще по пути на базу, Иван как мог, успокоил Яну, что все под контролем, но впору успокаивать было его. Что-то угнетало его. Потом он понял что, но успокоения это не принесло. Наоборот, под ногти словно иголки вонзили.

Тот парень, что был с Любавиной. Хоть нет никаких сведений, что он контактер, но что если так? В такой случае, что получается? Что он, Правосудов, майор ФСБ, надутый осел, потому что Келло никогда не выбирал контактеров просто так, а всегда по каким то одному ему известным признакам. Стало быть, парень мог быть полезен, а он приказал его отпустить.

Нечего горячку пороть, пресек он панику, которой впрочем, никогда не поддавался, за это и ценили. Случайный свидетель. Проводил девушку. Но что-то говорило ему, что это не так, и он все-таки совершил ошибку, будем надеяться не фатальную. С другой стороны «биофлеш» у них. Шатл американцы выкатят на площадку максимум через неделю. За это время подгонят скафандр для Яны. Но все это отмазки.

Иван из машины связался с Серегиным и попросил содействия. Тот подключил сотрудников территориального Управления.

Отряд Правосудова занял отдельный барак, Яна как раз знакомилась со своей комнатой, когда детальная проверка установила, что Альберт Флоров, в донесениях проходящий не иначе как «программист» не ночевал дома. Нет его и на работе. И у сестры. Нет и у знакомых. Он исчез.

Этим же вечером Правосудов позволил себе пол-литра водки, поминая закон Мерфи чрезвычайно родными словами.

Флоров проснулся в машине. Некоторое время прислушивался, неизвестно, что надеясь услышать. Потом распахнул дверь, в очередной раз саданув в стену гаража.

В который уже раз? В пятый. Значит, он здесь уже пятый день.

Он выбрался из броневика, умылся. В конце концов, он устроился с комфортом. Есть вода, электричество, туалет. Поставив на верстак плитку, вскипятил воду для чая и «одноразового» супа. Запасы понемногу сходили на нет. А ведь он гору сюда натащил в первый раз.

Его мучили две мысли. Что с Яной? И чего он ждет? Впрочем, на второй вопрос он мог ответить. Только про себя и только себе.

Что происходило в мире, сообщало радио. Дикторы тараторили возбужденными голосами:

— Планеты разделяет сто пятьдесят тысяч километров, и Луна продолжает сближаться.

Никто не знает, когда установится окончательное равновесие и установится ли вообще. Ученые никак не могут объяснить тот феномен, что нет никаких гравитационных возмущений. По идее, уже все японцы и половина Азии должны числиться в утопленниках. Несмотря на полную гравитационную нейтральность, в странах Тихоокеанского региона наблюдается невиданная паника. Люди стремятся уехать. Куда? Вот нам дозвонился слушатель! Алло!

И мужской голос с досадой:

— Про валюту ни слова не сообщаете! — возмутился он. — Доллары собрался покупать, хоть бы одна радиостанция курс передала!

У Флорова вырвалось в сердцах:

— Вот Луна выдавит тебе куриные мозги, будет тебе курс!

Потом Алик гулял. Вдоль стены и корпуса машины. Броневик был как новенький.

Он и есть новенький, поправил себя Флоров. Досталось же другому — из неизвестно какого мира. Если бы и человеку можно было оставить собственные переживания и воспоминания там, где ты их приобрел.

На память все время приходили его краткие встречи с Машей, не верилось, что ее больше нет.

"Эх, Сашка, задал ты мне задачку!" — с отчаянием подумал он.

Радио продолжало трещать о Луне. Территории, где луна наблюдалась полностью, теперь называлась Местом Полного Пролета, другие же, видевшие лишь часть спутника — Фрагментарного. Судя по всему Флоров жил в месте Полного пролета, но ни черта не видел по-прежнему. Под крышей бокса имелось крохотное оконце, в котором ничего нельзя было разглядеть, но которое каждое раз зловеще меркло, когда луна закрывало Солнце. В такие моменты все погружалось во тьму, тишину пронзали клаксоны, метались отсветы фар и прожекторов. Мистический ужас охватывал Алика в такие моменты. Похоже, он единственный на целом белом свете еще не видел Луну во всем ее беспощадном великолепии.

— Я на Луну не поеду! — заявил он себе ни с того ни с сего.

— Ну, во-первых, на Луну не едут, туда летят, — возразил он себе же, но оказался как всегда неправ.

— Держись, сейчас грохнет! — крикнул Муслимов.

Грохнуло и еще как. Станцию крутануло так, что на энергоблоке «Р-6» одним махом вырвало солнечные батареи, и, хлопая, словно два крыла, они исчезли в пылевой взвеси забившей иллюминаторы.

Из пыли вынырнул обломок брекчии размером с персиковую косточку и с противным скрежетом прочертил неразрывную толстую царапину по корпусам блока «Зари», стыковочного отсека «Пирс» и пилотируемого корабля «Союз-ТМА». Казалось, что МКС развалится точно разрезанный пирог, но станция еще держалась. Со всех сторон раздался вой и скрежет, МКС без торможения вошла в плотный слой, насыщенный апатитами, и теперь они вгрызались в борта точно фрезами.

Хенсон и Муслимов в скафандрах находились в ложементах. Американец молился. Со стороны «прогресса» донесся сильнейший удар. Станцию повело в сторону, но русская сталь выдержала, и секция не оторвалась.

Опять посыпались удары, кидающие станцию из стороны в сторону. МКС затрясло, свет то гас, то зажигался. По обшивке чиркали брекчии, разбрызгивая искры на манер бенгальского огня.

— До Луны не больше километра! — раздался в микрофонах голос Муслимова. — Не дрожи, Джим, сядем!

— А я не дрожу! — раздраженно ответил он, но в этот момент станцию так затрясло, что он едва не выбил клацающими челюстями себе все зубы.

Вибрация все усиливалась, хотя казалось, что сильнее уже некуда. «Союз», где находились космонавт и астронавт, трясло немилосердно. Очертания предметов размывались. Зажимы, удерживающие ложементы, опасно трещали, но еще держались.

Ремни врезались в скафандры, грозя задушить, но если бы не они космонавтов давно бы размазало по кабине.

По кабине кругами летали все незакрепленные предметы, которых оказалось неожиданно много: шнуры с оторванными разъемами, разломанные клеммники, разбитые приборы и даже консервные банки. В опасной близости над Хенсоном безостановочно мотался полуоторванный жгут проводов. Астронавт смотрел на него с подозрением, он чувствовал, что там напряжение.

— Пятьсот метров! — опять раздался голос Муслимова. — Триста! Держись, малай.

Маленько осталось. Двести! Включаю тормозные!

Тормозные двигатели были на «Прогрессе», но стоило им заработать, как грузовой корабль с неимоверной легкостью оторвало от МКС. «Прогресс» темной тенью мелькнул мимо иллюминатора. Людям несказанно повезло, что остатки топлива взорвались не сразу. Вспышка прогремела уже где-то позади. Или наверху? Ничего нельзя было понять. Неизвестно, как в этом месиве разбирался Муслимов и еще был способен на осмысленные действия.

— До поверхности 200!Выпускаю парашюты, — прокричал командир и рванул рукоятку.

В течение долгой томительной секунды, когда ничего не происходило, Джим успел умереть и похоронить себя на Арлингтонском кладбище, но в этот момент в общем грохоте раздался спасительный хлопок, и вдоль корпуса скользнули длинные шелковые стропы.

Обо что они будут тормозить, тут же нет воздуха, в панике подумал Хенсон.

Воздуха действительно не было, но вакуума тоже. Вокруг клубился реголит, плотность которого возрастало по мере приближения к Луне.

МКС подбросило. Кто бы мог подумать, что людей спасет пыль, набившаяся в парашюты и сыгравшая роль воздуха в безвоздушном пространстве. Крупные обломки моментально изорвали несколько куполов, но русские предусмотрели много парашютов.

— Сто метров! — крикнул Муслимов. — Упрись ногами!

Со всего маху МКС врезалась в грунт. От удара станция подскочила вверх на пять метров, и, не выдержав перегрузок, окончательно развалилась по секциям.

Беспорядочно вращаясь, лабораторный модуль «Дестини» отлетел в сторону на добрую сотню метров, после чего рванули остатки реагентов и кислорода в его баках.

Яркая вспышка разорвала песчаную пелену и обрушила град осколков на МКС. Один из них угодил в многострадальный иллюминатор и пробил его. Глянув туда, Хенсон увидел торчащий в трещине труп подопытной крысы Таисии.

После этого наступила невыносимая после грохота тишина. Лишь крошки реголита скребли по обшивке, наметая кучу под иллюминатор.

Господи, я еще один астронавт, который сел на Луну! Подумал Хенсон. Восторга не было. Он об этом не просил.

— Сели, якши, — констатировал Муслимов. — Ты как, нормально?

— Я бы не сказал.

— У нас в скафандрах кислорода на два часа. Надо выйти наружу и посмотреть, что можно сделать.

— Что можно сделать? — застонал Хенсон. — Ты это серьезно? За это время можно разве что вырыть себе могилу. Очнись, командир, до Земли сто тысяч километров!

Муслимов положил руку ему на плечо и мягко сказал:

— Слушай, люди так давно не были на луне, так давай не упускать такой шанс.

— Черт с тобой! — сдался Хенсон. — Пошли. Но должен тебя предупредить, что там нас не ждет ничего интересного: лишь песок и эти дурацкие кратеры.

Они отстегнули ремни и стали пробираться сквозь завалы к выходному шлюзу.

Практически вся аппаратура внутри станции была разбита, компьютеры превратились в ненужный хлам. Ничего не работало, даже лампы не горели.

С немалым трудом космонавтам удалось добраться в кромешной тьме до шлюза, где, подсвечивая себе фонариками, они нашли ручное управление и освободили его от свалившегося на него металлолома. Муслимов убрал предохранительный колпак и дернул рукоять. С громким шипением поток сжатого воздуха выдавил люк наружу, и он замедленно спланировал на песок.

Снаружи присутствовало два цвета: черный — неба и мелово белый — реголита. Звезд не было видно, как не было видно и Земли, все застила непроглядная пылевая буря, бушующая на высоте порядка километра. На самом же грунте была тишина, как на морском дне.

Космонавты сделали шаг и медленно поплыли вниз. Джим коснулся Луны первым.

— Вай, опять американцы нас опередили! — воскликнул Муслимов.

Едва он опустился, то сделал несколько прыжков прочь от станции.

— Ты чего? — не понял Джим.

— Следы свои хочу посмотреть, — бесхитростно пояснил Муслимов.

— Может, ты и флаг хочешь повесить?

— Времени нет. Надо улетать отсюда, иначе смерть. Кислород ек!

— У тебя есть план?

Муслимов обошел станцию, при каждом шаге подпрыгивая на добрых пару метров, и показал на изрядно помятый "Союз".

— Отсоединим все лишнее, починим, что можно и попробуем взлететь. Притяжение здесь в шесть раз меньше земного, должно получиться. Только с управлением дело дрянь. Побило все аккумуляторы, а запасной комплект был на "Звезде".

— Слушай, командир. Резерв был в защитном футляре и вполне мог уцелеть. Пока ты займешься «Союзом», я возьму металло-детектор и попробую его найти.

— Хоп, махамаджан! — согласился Муслимов.

Хенсон вернулся к «Союзу» и отыскал в грузовой нише металло — детектор. На его счастье тот работал, при включении на шкале лениво забилась зеленая точка.

Помятая бочка пилотируемого модуля лежала, полуутонув в реголите. Хенсон направил на него детектор, и кнопка стала красной. Прибор работал. Потом прикинул, где раньше был состыкована «Звезда», и куда она могла отлететь.

Направил в ту сторону детектор, точка вновь стала зеленой. Служебный модуль могло далеко отнести, а еще он мог взорваться.

Джим собрался уходить, но был остановлен Муслимовым.

— Часы есть?

Ни у кого из них не оказалось часов. Тогда командир выудил из хлама расколотый гермошлем, зачерпнул в него песок и установил на крупный валун. В отверстие потекли песчинки, замедленно скользя в причудливом танце.

— Здесь песка примерно на полчаса, — пояснил Муслимов. — Это крайний срок. Найдешь или нет аккумуляторы, но ты к этому времени должен вернуться. Извини, после этого я ждать больше не могу. Буду пытаться взлететь на том, что есть, — он неожиданно привлек Хенсона, обнял и проговорил. — Возвращайся, Джимми, найди эти чертовы аккумуляторы.

Хенсон уходил в направлении предполагаемого падения «Звезды», оставляя после себя ровный, как по линейке, след на белоснежной равнине, а Муслимов молотком сбивал неподатливые зажимы и другие остатки прежних модулей. Это уже была не МКС, а лишний груз.

Ни Хенсон, ни Муслимов не обернулись ни разу. Мужчины делали свою работу.

Тот день, который астрономы всего мира, не сговариваясь, назовут Большим Скачком, начался вполне обыденно.

На шестой день своего заточения Алик подъел последние крохи еще остававшейся еды и был вынужден выйти наружу, чтобы прикупить еще продуктов. До комка двадцать шагов, сразу после его посещения он собирался нырнуть обратно в норку.

— Ни хрена себе! — он поднял голову и обалдело замер с открытым ртом.

В этот день до Луны оставалось 120 тысяч километров, и она находилась в фазе Полного Пролета. Солнце освещало и Землю и Луну, визуально зажатое между мирами.

Зрелище было настолько кошмарным, что Алик, взрослый мужик, чуть не описался.

Спутник был во много раз больше, чем обычно. Он имел непривычно мрачный темный окрас. Клубы сдутого реголита покрывали его точно облака. В просветы проглядывали то бескрайние равнины, то горы.

Через все небо за Луной тянулся пылевой шлейф, и больше всего она напоминала живое существо, летящее по небу с вытянутым хвостом.

Алик испытал суеверный ужас. На какой-то момент он перестал слышать все уличные звуки. В ушах один гул, с которым косматые мрачные облака клубятся над перевернутой горной долиной.

Потом звуки вернулись. Оказывается, за время его отлучки, люди успели привыкнуть к величественному зрелищу. Каждый занимался своим делом, кто-то спешил на работу, кто-то гулял, Алика пихнули, посоветовали закрыть рот, обозвали. Все как обычно.

Но Алик не был способен воспринимать действительность так спокойно. Он словно опьянел. И он сделал то, что делать не собирался и что в трезвом уме ни за что бы не сделал. Он позвонил сестре.

— Алло, это я.

В Алгинском управлении ФСБ щелкнула аппаратура прослушки и записи. Телефоны всех знакомых Флорова, даже шапочных, были на круглосуточном контроле.

— Алло, Алик! Боже мой! Ты куда пропал?

Дежурный, как и было предписано, связался с майором Правосудовым и сообщил о звонке. Майор, его люди и Яна все еще находились в Алге. У американцев что-то не заладилось с шатлом, не шли предполетные тестовые программы, так что Серегин принял решение, с места группу не дергать. Существовала вероятность, что «Прогресс» на Байконуре подготовят раньше американцев. И вообще у него было подозрение, что заокеанские друзья тянут время, как всегда прикидывая, какую могут поиметь выгоду.

Запропавший брат с сестрой говорили недопустимо долго, что позволило запеленговать место, с которого объект вел разговор. Тотчас были посланы "топтуны".

Группа слежки должна была незаметно взять объект под визуальный контроль, но не успела. Объект успел скрыться.

— Какие там могут быть норы? — спросил Правосудов, больше для проформы, так как город он совершенно не знал.

— Район оживленный. Рядом несколько супермаркетов, гаражный кооператив "Надежда".

— Как мы работаем! В «Надежде» располагается конспиративный бокс оперативно-поискового управления, который мы предоставили в полное распоряжение Вандерхузе! Все это время Флоров спокойно отсиживался у нас под боком! Немедленно поднимайте всех людей. Оцепите гараж, муха не должна пролететь. И запомните, Флоров нужен мне живым!

Галузин шел по коридору медсанчасти, одетый в идеально выглаженный кремовый костюм, белоснежную рубашку и однотонный галстук. По пути он встретил группу молоденьких медсестер с соседнего отделения и поприветствовал:

— Привет, лорики!

Те засмеялись и вразнобой ответили. Среди них была одна зеленоглазая красотка, которой он самолично задрал белый халат три раза кряду во время ночного дежурства. Он подмигнул ей и проследовал к себе в кабинет.

Не успел он закрыть дверь, как ему позвонили.

— Кто это? — спросил Галузин.

— Не бойтесь, не милиция, — ответили ему.

Но это была неправда, потому что звонил лейтенант Сураев.

— Что тебе? Говори скорее.

— Торопишься? — усмехнулся лейтенант.

— У меня сейчас пятиминутка. У тебя какое-то дело ко мне?

— Ишь как ты заговорил! Может спеси у тебя поубавится, когда ты узнаешь, что Флорова нашли!

— Как нашли? — пролепетал Галузин. — Живого?

— Размечтался! Он про тебя много чего может рассказать. Про баньку с Коновалом, например. Будь спок, они вытрясут из него все!

— Кто они?

— Не будь идиотом, док! Ты мне нужен прямо сейчас! И даже не так сильно ты, как твоя машина.

— Какая машина? Моя машина?

— Не тупи, док. Машина с большим красным крестом. «Скорая» мне нужна! И ты мне ее сейчас подгонишь!

— Почему я?

— А почему я должен за всех отдуваться? Ты ведь не хочешь в тюрьму? Не хочешь?

Тогда подгоняй тачку и побыстрей! Подгонишь и свободен!

— Но как я объясню?

— Ничего объяснять не надо. Тут уже полгорода собралось. Одной «скорой» больше, никто не обратит внимания. А потом и дальше будешь топтать своих курочек-сестричек.

Я требую от тебя такую малость! Так что давай бери тачку и дуй сюда.

Из-за большой кривизны поверхности Луны уже спустя несколько десятков шагов Хенсон потерял станцию из виду. Он включил сканер, который показал наличие рассеянного сигнала, похоже, идущего отовсюду.

Хенсон огляделся. Он стоял по колено в белом как снег и сыпучем реголите. Вокруг громоздились сверкающие, словно антрацит камни, некоторые из которых по размеру ничем не уступали станции.

Похоже, что над этим местом что-то взорвалось, и множество осколков причудливо посекли песок. Когда это было? Сегодня, когда рванулись оторвавшиеся секции МКС, или вчера? Хенсон был в курсе, что по радиоизотопам установлено, что некоторые обломки на поверхности реголита находились на одном и том же месте десятки и даже сотни миллионов лет. На камнях осел налет сажи. Похоже, здесь все же что-то рвануло.

— Первый день на Луне, а уже столько мусора, — сказал Хенсон. — Гринпис бы сюда.

Он наклонился и раскопал свежую лунку. Под слоем реголита обнаружился вырванный с мясом входной люк.

— Надо же, станция вдребезги, а люк — как новенький, — покачал головой Хенсон. — Может нам повезет, и аккумуляторы тоже уцелели?

Он согнул колени, а потом по возможности быстро и сильно разогнул — в жестком скафандре это было нелегко. Ноги его оторвались от грунта, и он медленно подлетел метра на три. Оказавшись над крупным апатитовым валуном, астронавт задергал ногами, и ему удалось зацепиться за его вершину.

Хенсон огляделся. Станции он не увидел, но в метрах ста впереди возвышался величественный и мрачный кратер. Астронавт навел на цирк сканер, и тут ему повезло, потому что он сразу поймал устойчивый сигнал, завидно выделяющийся на общем фоне. Там определенно что-то было. Возможно, это руда с повышенным содержанием феррита. А возможно, служебный модуль «звезда», пролетевший свыше ста метров, ткнулся и завяз в крутом склоне.

Хенсон забросил сканер за спину и опять толкнулся ногами, но на этот раз не рассчитал. Толчок получился слишком сильным, а прыжок, вследствие этого, чересчур дальним, и Хенсон не смог проконтролировать зону приземления. Астронавт пролетел все двадцать метров, но когда хотел, как и в первый раз затормозить ногами, то ничего хорошего из этой затеи не вышло. Он споткнулся, упал на живот, и его понесло прямо на остроконечный каменный валун.

Джим пытался ухватиться за что-нибудь руками, но хватал только реголит. Тот оказался чрезвычайно мягким, словно сахарная пудра. В последний момент, поняв, что столкновения не избежать, Хенсон перекинул вперед сканер и, так держа его на вытянутых руках, врезался в камень.

Он с ужасом ждал свиста разгерметизации и смертельного холода вакуума, снаружи было минус сто шестьдесят два градуса, но ничего не произошло.

— Вставай, парень, — сказал он себе. — Время ленча еще не наступило.

Он присел на валун и попытался вернуть к жизни покалеченный сканер, но все было тщетно. С другой стороны, лучше иметь поломанный прибор, но целый гермошлем, чем наоборот.

Хенсон с сожалением отбросил сканер, встал с валуна и пошел к возвышающемуся уже совсем рядом кратеру, стараясь потише отталкиваться, но все равно взлетая при каждом шаге. Со стороны казалось, что он даже пытается бежать.

— Я как Армстронг, — подумал Хенсон. — Того тоже предупреждали: "Не бегай".

Он добрался до цирка и, не останавливаясь, стал карабкаться по круче. Потом это ему надоело, и он толкнулся посильнее. Астронавт пролетел метров шесть вертикально и спланировал на ближайший уступ. Ощущение полета ему понравилось, к тому же, так было гораздо быстрее.

— Теперь я как Бубка, — сказал он себе.

Он сердился на себя на то, что стал разговаривать сам с собой. Но вокруг было так тихо. Так пустынно. Что хотелось хоть что-то говорить, чтобы не чувствовать себя навсегда брошенным в этой пустыне.

Толкаясь раз за разом, он забирался все выше. Оглянувшись с высоты, он в который раз тщился отыскать станцию. Равнина оказалась усеяна множеством валунов с выделявшимися несколькими почти настоящими скалами, за которыми можно было спрятать сотню МКС, и он опять ничего не увидел. Или он заблудился.

— Ничего, Джимми, — сказал он себе. — Найдем сначала аккумуляторы, а потом займемся станцией.

Наконец он поднялся на вершину цирка. Размеры кратера были огромны. По существу, Хенсону так и не удалось увидеть противоположных стен. В глубину кратер имел километра четыре.

Хенсон огляделся по сторонам и в метрах ста книзу сразу увидел инородное тело, отсвечивающее металлическим отсветом.

— Аккумуляторы! — всколыхнулся Хенсон.

Торопясь, он сделал шаг, но валун, на который он ступил, внезапно зашевелился.

Хенсон отчаянно забалансировал, но стоило ему на что-нибудь ступить, как все приходило в движение.

По-существу, в движение пришел весь склон, и оно распространилось до самого низа.

Селью астронавта буквально смыло с ног, и он покатился вниз, набирая скорость.

Хенсон не понял, сколько это продолжалось: секунды или же полчаса, но до дна он так и не добрался. Раздался сильный удар, и астронавт ушел с головой в реголит.

Грунт внезапно расступился, уступая место длинной гладкой кишке, уходящей круто вниз. Хенсон нырнул в этот колодец. От сильного удара в грудь потерял сознание.

Ему показалось, что он пришел в себя спустя всего лишь мгновение, но, скорее всего это было не так. Раскинув руки, он лежал на гладком ровном полу. Шлем, как ни странно, был цел.

Хенсон кое-как сгруппировался и встал. Когда он обернулся, то остолбенел от увиденного. Прямо за ним обнаружилось решетчатое сооружение явно искусственного происхождения, формой напоминавшее беседку.

Хенсон подумал: не является ли увиденная картина плодом отравленного углекислотой мозга? Он огляделся и понял, что находится на гладкой как стол равнине, стерильно белого цвета, через каждые пару метров имевшей по ярко-красному диску. У Хенсона появилось ощущение, словно он стоит на маковом поле.

Внезапно внутри гермошлема загорелась оранжевая лампа, сигнализирующая об аварийном падении давления внутри скафандра. Это кончился кислород. В последний момент его не хватило даже на полноценный вздох.

Хенсон сорвал с рукава предохранительный клапан. Открывшийся катализатор разом позеленел: снаружи был воздух!

Астронавт кинулся снимать шлем, но тот не поддался, видно во время падения повредило зажим. Последовавшее удушье швырнуло Хенсона на землю. Он рисковал умереть всего в сантиметре от кислородного изобилия.

Из последних сил он подполз к красному диску и ударил в него шлемом. На маске возникла трещина, но шлем не поддался. Хенсон повторил попытку, и трещина расширилась. Хоть стекло не лопнуло, но внутрь потекла тонкая струйка воздуха.

Хенсон жадно ловил ее носом, аккуратно вбирая в себя живительный воздух, как губка вбирает каждую каплю воды. Наконец, он набрал воздуха на полноценный вздох и изо всех сил обрушил неподатливый шлем вниз.

Стекло потоком потекло вниз, а воздух потек в скафандр. Некоторое время Хенсон был занят тем, что наслаждался самим процессом дыхания. Воздух был непривычно резким и немного кисловатым на вкус, так обычно пахнут протекшие гальванические батареи, но показался астронавту райским.

Внезапно до Хенсона дошло, что ухом, прижатым к красному диску, он слышит неясный шум. Приподнявшись, он оглядел диск и понял, что тот является ничем иным, как крышкой люка. В ней даже имелось что-то вроде крюка. Ему словно предлагали ее открыть.

Хенсон встал и, взявшись за ручку, уперся, как следует ногами. В это время сильный рывок за ногу оторвал его от пола и вздернул ввысь. Хенсон был готов дать голову на отсечение, что он здесь не при чем. Он даже не успел приподнять люк.

Астронавт висел вниз головой, перед глазами мотались красные люки, беседка. Он понял, что его куда-то несут.

Потом нечто закрыло ему глаза. Ни в коем случае нельзя было сказать, что он потерял сознание, его попросту забрали у него, как более сильный забирает у более слабого понравившуюся и нужную ему вещь.

Район, в котором находился гараж «Надежда», оказался на осадном положении. Везде милиция, военные с автоматами и просто люди в камуфляже без знаков различия, но эти были вооружены лучше всего.

Еще на дольних подступах карета «скорой», в которой кроме Галузина находился водитель Володя, тормознул милицейский заслон. Хмурый крикливый сержант как раз к вящей радости заворачивал фургон, когда словно чертик из табакерки выскочил чумазый с бешеными глазами Сураев и с криком:

— Это ко мне! — отфутболил не в меру ретивого сержанта.

Потом, велев обождать, исчез на пару минут и вернулся с баулом, который с металлическим лязгом задвинул в фургон.

— А это что? — спросил любознательный Володя.

— Сюда иди! — грубо позвал Сураев.

Водитель вопросительно посмотрел на Галузина, тот разрешающе кивнул.

— Командует, кто ни попадя! — пробормотал Володя, покидая водительское кресло.

Едва он поднялся в фургон, Галузин с рокотом задвинул дверцу и тотчас раздался звук сокрушительного удара. Крохотное оконце, соединяющее водителя и фургончик, отодвинулось.

— Еще халат есть? — грубо спросил Сураев.

— Там висит! — сказал Галузин, стуча зубами.

Через секунду капитан, одетый в белый халат уселся рядом с ним. Доктор смотрел только на его карман. Там лежал или кастет или пистолет, и белая ткань быстро намокала красным.

— Водитель не нужен! — строго пояснил Сураев.

Он включил зажигание, и на пониженной передаче машина поехала вглубь оцепления.

Операций по задержанию Флорова руководил начальник областного Управления ФСБ генерал Крутохвостов лично. Учитывая особую важность захвата преступника живым, и что не маловажно личный приказ заместителя Директора ФСБ Серегина он собрал все, что можно было собрать за столь короткий срок.

Сила собралась внушительная. Алгинский отряд ОМОНа, только что вернувшийся из Суметии. Городской СОБР в полном составе. Отряд спецназа ФСБ. Снайперы ФСБ (на всякий случай). Офицеры РУБОПа, Алгинского уголовного розыска, группы быстрого реагирования (ГБР). Район намертво блокировала ГАИ, для чего привлекли весь личный состав Портового района. Но впрочем, это была уже перестраховка, потому что единственный выезд из «Надежды» перегородили мощным армейским «Уралом», увенчанным кунгом защитного цвета.

Крутохвостов дал сигнал офицеру штаба в чине майора, тот поднес мегафон ко рту и сказал командным голосом, который мегафон превратил в сплошные рычания:

— Флоров, вы полностью окружены! Выходите с поднятыми руками! Даю вам полную гарантию безопасности! Вам ничего не угрожает! Выходите, или мы вынуждены будем начать штурм!

В ответ на его словах из ворот нетвердой походкой вышел дед, пропустивший начало операции. Как и всех его предшественников, его скрутили и затолкали в автозак, разбираться.

В оцеплении крадучись появилась машина "скорой помощи".

— Что за люди? — зычно крикнул Крутохвостов. — Кто пустил сюда посторонних?

Разобраться!

Майор повесил мегафон на грудь и подошел к машине.

— Кто вы такие! Убрать машину за оцепление!

Через опустившееся стекло Галузин подал свое врачебное удостоверение.

— Я заведующий отделением! Вам должны были сообщить о нас, Флоров опаснейший псих!

— Ничего нам не сообщали!

— Майор! Где ты там?

Из-за цейтнота тот вынужден был махнуть на врачей руками. Они вечно суются, куда не надо.

— Хорошо, только пусть ваши люди станут сзади, махнул он рукой.

— Ты можешь быть настолько убедительным! — похвалил Сураев.

Галузин лишь покосился вниз. Капитан упер ему в пузо дуло пистолета.

Муслимов смотрел на иссякшую струйку пыли. "Песчаные часы" опустели. Космонавт оглядел полностью отсоединенный «союз», на котором уже можно было лететь.

Остатки горючего и сжатого воздуха давали возможность стартовать.

Муслимов грузно встал с валуна, вновь наполнил каску песком и пошел прочь от станции. Он шел след в след за пропавшим напарником и вскоре исчез за каменной грядой. Лишь две цепочки следов напоминали, что здесь совсем недавно были люди.

Песок исправно тек из пробоины, и шлем понемногу опустошался. Примерно спустя полчаса он опустел полностью, и в отверстие плавно выпала последняя песчинка.

Она долго планировала, не касаясь грунта, наконец, упокоилась на грунте.

Никто не вернулся.