"Радужная Нить" - читать интересную книгу автора (Уэно Асия)

Глава 14 Выбор

(Что такое время для Великих Изначальных Сил?)

Проснулся я с чувством, будто снова попал в царство снега, и этот самый снег до последней крупинки набился под одежду, а теперь тает. Бр-р, да что же это?!

Я распахнул глаза и резко сел. Под пологом леса было темно, лишь через переплетение ветвей проглядывало полуночное небо с изумрудными звёздами светляков. Сколько их… никогда не видел столько. А уж крупные какие! Поймать бы дюжину да соорудить светильник. Вот только посадить некуда. Придётся идти осторожно, выверяя каждый шаг. Знать бы ещё, куда.

Провёл рукой по земле, на которой до этого лежал: так и есть, влажный, даже мокрый мох. Сочится водой и пахнет лесной прелостью, а по спине от лёгкого дыхания ветерка уже бегут мурашки. Если, конечно, я спал не на муравейнике…

Густой, слегка гортанный смех заполнил всё вокруг. Я бы вздрогнул, но звуки его не предвещали дурного. Наоборот, он был насыщен тем душевным расположением, с каким обычно воспринимают наши шутки закадычные друзья. Голос оказался под стать, выразительный и чем-то похожий на речь юмеми.

— Кто бы тебе позволил так хорошо отдохнуть на муравейнике, даже при моём содействии? Муравьи — независимый народец, чужаков не жалуют.

Ага! Значит, я всё-таки нашёл его, пятого покровителя!

— Ну вот, опять решили без меня.

Лукавая укоризна в глубоком голосе заставила меня смутиться. И впрямь, напоминает Ю. Так же растягивает слова, желая поставить нахального гостя на место.

— А… можно вас увидеть? — попросил я. Интересно, какой окажется Сила Древа! Полагаю, она и выглядеть должна как…

— Ничего подобного, — смех снова прокатился по лесу, шевельнул прядь у виска.

Он что, так близко?!

— Я не близко, я повсюду, — добродушно поправило меня невидимое божество. — Но ты из тех, кто привык доверять зрению превыше иных чувств. И напрасно, в некоторых местах на него полагаться не следует.

— А на что здесь следует полагаться? — я навострил уши.

— На обоняние, разумеется, — моё неведение вызвало у него новый смешок. — Каждая Сила не напрасно дарует живым существам то чувство, которым оно управляет. Вода — это вкус, Земля — осязание… чему вас только учат? Страшно представить, каковы остальные, если сам избранник Многоцветного не знает столь простых вещей.

— Ах, мне так стыдно, — пожал плечами я, не имея желания спорить. А вы пробовали заниматься этим вслепую? Никакого удовольствия — даже, если переубедишь собеседника.

Светляки пришли в движение, заметались вокруг, подхваченные неизвестно откуда слетевшими порывами ветра. Деревья зашумели, заскрипели, в лицо пахнуло терпкой свежестью лиственного сока. Вдалеке испуганно застрекотала какая-то птица, но тотчас же смолкла, будто кто-то заставил её утихнуть. Что происходит?

— Ну как же? — невидимо усмехнулся мой собеседник. — Следовать желаниям гостя — священный долг хозяина. Подними голову, не туда смотришь.

Я взглянул вверх и обомлел. В сгустившейся тушечной черноте отчётливо проступали очертания драконьей головы. Совсем такой, как принято рисовать: чешуйчатой и рогатой, с выпуклыми глазами и раздувающимися ноздрями, от которых свисали длинные ветвистые усы. Видение слегка колебалось: так подмигивает жаркое полуденное марево в начале месяца Светлой Земли. Но не игра ветерков была тому причиной — крылатые насекомые, поднявшиеся до самых верхушек деревьев, ткали облик Хозяина Леса своим сиянием.

— Удовлетворён? — пророкотал голос, по-прежнему окружающий меня со всех сторон.

— Красота какая… — выдохнул я и снова опустился на моховую подстилку. Лучше намокнуть, чем вывихнуть шею, любуясь этим великолепием стоя. В такие мгновения и понимаешь, что звёзды небесные, далёкие и прекрасные, можно затмить земными…

Длинная шея сказочного существа тянулась из густой кроны, я пригляделся и снова ахнул. А ведь это и не дерево! То есть, не обычное дерево. Крупные сердцевидные листья складывались в рисунок драконьего тела, обвивающего ствол; ветви сделались лапами с длинными и тонкими когтями, и казалось мне, кольцам, ощетинившимся каждым листочком, нет числа. Я оглянулся на сосновую тень поблизости: так и есть, и она опоясана чуть шевелящимися витками с тонким игольчатым узором. Соседние деревья, которых достигало изумрудное свечение над головой — тоже…

— Теперь проникся? — с довольным видом произнёс Дракон и фыркнул так, что листья вскружились вихрем. — Я действительно повсюду, потому что я и есть Лес. Равно как Земляная Черепаха есть Земля. А если полагаться не на зрение, а на все чувства разом, то и остальные — тоже не просто олицетворения своих стихий, как тебе, должно быть, показалось.

— А на гербах клана Древа — сосна вместо дракона, — невпопад брякнул я.

— Ну и передай им за это моё порицание, — рассмеялся тот. — Чего и следовало ожидать: подрастеряли знания, недотёпы. Впрочем, люблю я вас, людей. Как-никак, мои, живые. Кстати, я с равным успехом мог предстать перед их предками и в виде дерева, запросто. Так что не буду настаивать.

Какой сговорчивый, даже удивительно. Достаточно вспомнить встречу с Тигром, не говоря уже о Вредной Рыбе…

— А это потому, что Пламя и Металл — Силы Действия, они скорее сами подчинят кого-либо, нежели допустят, чтобы подчинили их. А Вода, когда ей надо, может быть чем угодно: от стоячей лужицы, в которой всяк плещется, до разрушительных цунами. Зато мы с Черепахой — мирные и спокойные… куда торопиться? Успеем. Уж лучше ощупать, принюхаться. Понаблюдать втихомолку, не вмешиваясь.

Ага, вот почему Черепаха не подвергала меня никаким испытаниям, если не считать небольшой подземной прогулки. Да, вот такой подход мне по сердцу! А то сначала давят, потом душат в объятиях, и вообще чуть не съели!

— Бедняжка, — расчувствовался Дракон. — Должно быть, ещё и голодный? Пошарь там, в корнях. — Он кивнул светящейся головой, и стайка светлячков отделилась от неё и переместилась ко мне.

Я поблагодарил доброго покровителя и запустил руку в указанный тайничок. Беличий, что ли? И точно, орехи какие-то… на запах съедобные, и даже весьма! На Хорае я о голоде не вспоминал, а в Обителях Сил как-то не до еды было, но сейчас, когда поступило столь щедрое предложение, желудок тотчас же поддержал его жалобным урчанием. Интересно: тот, кто делал запасы, не слишком расстроится, если я позаимствую десяток-другой?

— Никто их не делал, — благодетель хмыкнул, — ну как ты не понимаешь, что и это — часть меня? Да не тушуйся, ешь, а то обижусь. От нас не убудет, а тебе сил только прибавится.

— Спасибо за угощение! — я заозирался в поисках подходящих камней, хотя бы двух, но в мягкой траве вперемешку со мхом не нащупал ничего пригодного для моих целей. И за пазухой мелочь всякая… хотя постойте-ка! С замиранием сердца ощупал пояс и возрадовался: меч, вручённый Тигром, был там, куда я его пристроил сразу по прощании с дарителем. Рукоять достаточно крепкая, чтобы разбить скорлупу. А класть орехи можно на другой подарок, самый первый! Вот это везение!

Я извлёк обломок полупрозрачного кристалла, водрузил на него орешек и засомневался: выдержит ли? Стоит ли рисковать?

— Смотрю, по крайней мере двое из нас проявили щедрость, — задумчиво молвил Дракон. — Раскалывай, не бойся. Ничего твоим сокровищам не станется. Наши подарки пребудут с тобой до тех пор, пока тебе дороги, пока ты не отречёшься от них добровольно. Если потеряешь, они сами найдут к тебе дорогу, и очень быстро. А уж уничтожить их способна лишь твоя собственная смерть.

Последовав его совету, я был приятно удивлён. Ядрышки оказались мало того, что сытными, но и вкусными, с пряной кислинкой. Интересно, а у нас это растёт?

— Вот и захватишь с собой. Не в качестве дара, а просто так — посадишь в императорском саду.

Я поморщился, словно один из орехов попался с гнильцой, и в сердцах ударил по другому сильнее, чем следовало. Тот, разумеется, отлетел куда-то в темноту. Вот взять так — и испортить всё настроение! Неужели нельзя создать хотя бы видимость того, что у меня есть выбор?

— Не замечал в тебе склонности к самообману, — спокойно заметила Сила Жизни. — Во всяком случае, большей, чем свойственно каждому из смертных. Без некоторой толики этого недостатка ваше существование было бы совсем уж беспросветным, но не лучше ли воспринимать мир таким, каков он есть? Сущий пустяк, казалось бы, а доступен лишь избранным. Императору не к лицу тешиться грёзами.

— Ага, для этого у него есть ки-рин, — мрачно буркнул я себе под нос. — Вот уж кто в грёзах — как рыба в воде!

— На то он у тебя и юмеми, — согласился Дракон. — Впрочем, все ему подобные обладают этим свойством, и даже в большей степени. Ничего удивительного, он ведь один из самых младших в семействе.

Собеседник правильно ощутил чувства, обуявшие меня после сказанного, но истолковал их по-своему. Или намеренно дал промашку? По мне, так Ю не имеет равных, даже если в мире полно властителей сновидений старше его, более умелых или одарённых. Но само знание того, что у него есть семья, родственники…

В голове не укладывается! Хотя Ю на что-то такое намекал, невнятно, как водится… Хранители, удалившиеся на Хорай, чтобы не навредить юному роду людскому.

— А, ты об этом, — фыркнул мой учитель. — Только один из них зовётся похожим образом, да и то чуточку иначе — ци-линь. Он в каком-то смысле предок твоего друга, и является наперсником правителя той страны, что лежит за морем к западу от твоей. Хорошая страна, могучая и с мудрыми законами. Наша Огнекрылая так возлюбила её, что стала перенимать облик её уроженцев. Судя по твоему смущению, она, как обычно, слегка перестаралась. Ну да речь-то не о ней. Остальные покровители земель мало похожи друг на друга, хотя… в общем, это как посмотреть. Тем не менее, они одной крови.

В ушах у меня зашумело от избытка долгожданных сведений, пролившихся в сознание весенним дождём.

Ю, почему ты не упоминал об этом? Не успел? Куда там… Скрытное животное! А ведь и правда, Мэй наша что рассказывала? Мол, есть на Хорае высокогорная долина, где почивают существа удивительные и разные. Ну хоть что-то прояснилось. Если предположить, что в каждой стране есть своё подобие Нити Правления, и ки-рин или кто у них там на месте Ю, перерождается в облике человека лишь для того, чтобы провозгласить начало новой… Выходит, пока государством управляют прямые потомки его избранника, он может спать спокойно. Вот бы посмотреть на родичей Ю, хоть одним глазком!

— Наверно, любопытство в людях мне нравится больше всего! — хохотнул Дракон. — Стремление к познанию — не что иное, как рост. Итак, со мной всё понятно, а что сказали другие?

— Другие?

— Красотка Хоо не могла тебя не полюбить, такое просто исключено. К тому же, по закону ты изначально находишься под её покровительством. А вот по рождению — мой. Потому тебя и тянет в лес, даже во сне. И потому те части меня, что рассеяны по миру, всегда приходят на выручку. Знай, они будут помогать и впредь. К тому же, слово за тебя было замолвлено, хотя и без особой надобности. Но придётся уж сделать выбор, под каким цветом править. А говоришь, всё решено за тебя!

— Лишь бы не под белым, — я вздохнул. — Ю рассказал мне о том, в какой последовательности тянутся Нити, и мне бы не хотелось столкнуть первый камень лавины бед.

— Да, весьма разумно. Так кто из наших наделил тебя дарами? Два я видел, в Хоо не сомневаюсь. А Вода?

— И даже она. Так что — все, кроме вас, — скромно намекнул я.

— Весьма многозначительное «даже». — Ветвистые усы затряслись от смеха. — С ней бывает непросто, но мы-то давно нашли общий язык.

"Ещё бы", — подумал я, — "Вода с Древом и должны хорошо ладить".

— Хоть что-то понимаешь. — Светлячки его глаз искрились в безудержном веселье. — Пятеро — это отлично, такого прежде не было.

— Доброе предзнаменование? — обнадёжился я.

— И да, и нет, — туманно сообщил тот. — Это снова зависит от тебя. Поймёшь, когда настанет время.

Юмеми я бы призвал к откровенности — во всяком случае, попытка того стоила — но с Великой Силы спрос короток. Поглощённый разговором, я едва успел остановиться, когда в горстке осталось всего с пяток орехов. И впрямь, посадить где-нибудь возле дома? Императорский сад… куда там.

— Вот ведь упрямец! — Дракон сердито мотнул головой. — Даже перед самим собой не хочешь сознаться, что удела правителя не избежать. Да и к чему? Если каждый пообещал поддержку, то уж наверно ты её достоин? Или кое-кто хотел спокойной, беззаботной жизни младшего сына в семействе, приближённом к престолу, но не настолько, чтобы нести за него ответственность?

Вообще-то, именно этого я и хотел… Впрочем, неправда. Я хотел бы увидеть мир, раз его малая частица уже раскрылась передо мной и породила беспокойство в душе. Я хотел бы пуститься в странствия и полюбоваться на ту страну, о которой недавно обмолвился рассказчик. Должно быть, это Хань — теперь понятно, почему Ю так привержен к её порядкам. Происхождение. Да, хотел бы я побывать и в Хань, и в Лао, откуда прибыл первый великий правитель Нефритовой Нити! Может быть, в тех краях найдутся и сородичи Химико, то-то она обрадуется! Теперь, когда я столкнулся с тайнами и загадками мира, так тяжело от них отказаться, заточив себя в роскошные палаты двух резиденций.

А ещё я хотел бы остаться простым человеком, не облечённым безмерной властью над окружающими, а потому властным жить, как ему заблагорассудится, дружить, любить, быть любимым…

Я хочу остаться свободным. Да, именно этого я желаю! Какие бы блага не сулило высочайшее положение, а во дворце, окружённый льстивыми сановниками, я начну задыхаться. Сестра будет склоняться передо мной до пола, а тот, кого я считал отцом… Даже не знаю, как смотреть ему в глаза. Он никогда не простит, что на моём месте не Хоно, никогда. И даже представить страшно, что скажет последний… нет, теперь уже не скажет. Подумает. Пока мой брат — да, я и впредь не перестану называть его братом — пока он искренен в своём негодовании, есть надежда поправить отношения.

Сделавшись властителем, я потеряю то, что мне действительно дорого. Ясу, Мэй — все отдалятся от меня, распростёршись ниц на площади перед дворцом, моим дворцом. Никогда я не буду счастлив!

— Значит, таковы твои чувства? — печально произнёс Дракон. — Что ж, выбор ясен.

— Что?! — воскликнул я, изумлённый его словами. — Разве вы не твердили наперебой, что выбора-то и нет?!

— Если человек не способен пережить отсутствие выбора, то какой в этом толк? — вздохнул он. — Боюсь, ты и впрямь зачахнешь, даже не успев сделаться правителем. И уж откуда взяться силам, без которых никогда не взойти на престол, если внутри тебя одна слабость? Я разочарован. Из такого семени ничего путного не проклюнется.

Меня задели его слова, но я упрямо уставился в землю, перебирая пустые ореховые скорлупки. Вот и ладно. Даже если будет оскорблять, проглочу сказанное молча, ведь он прав. Но прав и я: принуждение не доводит до добра. Это должен быть собственный выбор, идущий от души, от сердца! Как они не понимают?!

— Что ж, теперь я окончательно определился, — рявкнул собеседник, да так, что в ушах у меня зашумело, а верхушки деревьев отпрянули от нас в разные стороны. — Ты будешь отменным правителем — возможно, даже лучшим из всех, кого выбирал Многоцветный.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Да как же так? Я ведь только что сам отказался, он ведь понял, что я не хочу, не могу, не гожусь!

— Напротив, я понял, что ты годишься и сможешь, — весело произнёс он. — Теперь дело за малым, убедить в этом тебя, а уж захочешь ты сам. Но я не буду заниматься уговорами, не обессудь. Время само расставит всё по своим местам. И ты поймёшь, что никакой иной удел не предназначен для тебя, сидел бы на тебе криво, словно наряд, который не к лицу, да и пошит небрежно. Запомни то, что я сказал. Ты будешь прекрасным императором, дитя. И отправляйся с миром, вот тебе моё благословение!

Драконьи ноздри сжались перед тем, как дыхнуть вереницей светящихся искорок, я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, меня встретило жаркое полуденное солнце острова Хорай.

Ну да, кто бы сомневался, что выбросит меня не там, у скалы, где мы расстались с… как они говорили, Многоцветным? Попадись только — всеми цветами заиграешь!

Да, я злился. Во-первых, почему никто не прислушивается к моим словам? И впрямь, ну кто я такой, маленький человечишка посреди Великих Сил и сопутствующих им ки-ринов! Никто. И, даже сделавшись правителем своей не менее маленькой страны, останусь никем. Во-вторых, почему Ю вечно скрытничает? У нас было столько времени для разговоров. Просто уйма времени! Но такие милые подробности как "существуют подобные твоему другу, и они гораздо могущественнее его" или же "у Ю есть предок, правда, в некотором смысле", а особенно — "если гибнет избранник ки-рина, тот становится спутником его победителя" — всё вышеперечисленное очень занимательно, но почему я узнаю об этом случайно и с чужих слов?

И, наконец, последнее. Куда меня, во имя всех ками, знакомых и незнакомых, занесло?!

Впрочем, несложно догадаться. Если это не самая вершина Золотой Горы, то я, должно быть, спятил от пережитого. Выше моей головы только облака и верхушка цепкой сосенки, изогнутой ветрами. Зато ниже…

Далеко-далеко внизу золотисто-зелёным озером расплескалась долина. Наверняка та самая, из рассказа Мэй-Мэй. Подобно белым лепесткам водяных лилий и розовым — лотоса, украшали её цветущие луга, а жёлтая громада зубчатых скал смыкалась вокруг прерывистым кольцом. Точно, она и есть, Долина Снов. Постойте, откуда пришло ко мне это название?

Ах да — теперь-то есть, у кого спросить!

— Животное, ты меня слышишь?

Ки-рин не отозвался. Эх, зря я с налёта обозвал его животным. Не в моём положении шутки шутить. Вот вернёмся в Хонне, тут-то я тебя и поглажу… но не гребнем!

Обидно, что соблазнительные картины возмездия, промелькнувшие перед моим взором, он прочёл, как начертанное на моккан. Теперь будет дуться. Что за детские выходки, Ю? Я же понарошку…

Но юмеми всё равно не подавал признаков жизни. Ладно, раз так, сам спущусь! Попросить, что ли, крылья? Глупая мысль. Крыльев недостаточно, нужно ещё уметь ими пользоваться, а у меня одна попытка. Скальный останец, на который меня забросило, отвесный, как стена замка. Это ж какой длины должна быть верёвка?..

Прыгать и надеяться, что приземлюсь целым и невредимым? Что-то не верится…

Внезапно в груди кольнуло. Нет, не кольнуло! Обожгло, да так, что я, не задумываясь, принялся выбрасывать из-за пазухи всё то добро, которым меня щедро наделили повелители стихий. Хорошо, что ничего не укатилось вниз — площадка была крошечной, около двух татами.

Пёрышко, подаренное прекрасной покровительницей нашего клана, снова искрилось алым, как тогда, в Рощах Хоо! А что, если?..

Я лихорадочно сгрёб разбросанное барахло обратно за пазуху, потуже затянул пояс, проверяя, крепко ли держится цуруги, и дрожащей от возбуждения рукой поднял драгоценный дар. Сказать по правде, успел лишь сомкнуть пальцы на тонком стерженьке. Перо полыхнуло так ярко, что я отпрянул назад, совсем запамятовав, что позади пустота.

— Хочу летать!!! — истошно завопил я, краем сознания ловя себя на ощущении, что даже перед смертью ляпнул глупость. Но она подействовала! А может, это пёрышко меня подхватило. Не знаю, но падение, едва успев начаться, замедлилось — и вот я уже планировал в потоках ветров, отклоняясь то влево, то вправо. Так осенний лист опускается на водную гладь, и так падают перья.

Немного освоившись с непривычным занятием, я поднялся на ноги. Отсутствие чувства опоры было мне знакомо ещё по Пустому Сну, так что не привыкать, хотя и неуютно. Долина приближалась. Уже были различимы отдельные заросли цветов… но не они приковали мой взор.

Их было много. Может, и не сотня, как показалось Мэй, но изрядное количество. И существа эти пребывали в грёзах, если такое возможно на острове, являющемся Средоточием Юме. Как странно: мы, засыпая в Мире Бодрствования, видим в сновидениях Юме, путешествуем по его разноцветным уголкам и даже создаём нечто новое. А они, по словам Ю, дремлют здесь веками, и видят наши сны, в которых мы… Удивительно, до чего необычно устроен наш мир, и сколькими загадками мы, люди, даже не задаёмся!

Сообразив, что с такого расстояния спящих всё равно не разглядеть, я бегло осмотрелся, определил, где будет удобнее спускаться к побережью, и ещё раз воззвал к спутнику, но безуспешно. Молчание товарища начинает меня тревожить. Вот ведь несчастье рогатое, постоянно теряется!

Наконец, кончики травинок легонько пощекотали мои босые ступни, я взглянул на почти погасшее и совершенно невредимое пёрышко и осторожно вернул его на место, за пазуху. Земля тотчас же ударила в пятки — хорошо хоть, трава здесь была невысокой и густой, как олений мех.

Мой тебе низкий поклон, Огнекрылая! Век благодарен буду!

Одёрнув штаны и куртку, я направился к ближайшему из покровителей земель. Выглядел он устрашающе и более всего походил на тигра, только пятнистого, а не полосатого. Но острые клыки лишь слегка выглядывали из сомкнутых челюстей, и вид у спящего божества был мирный, как у домашнего кота, развалившегося на солнышке. Правда, у домашних котов во лбу обычно не сияет продолговатый зелёный самоцвет, а из лопаток не растут крылья…

Я переходил от одного существа к другому и любовался их разнообразием, величием и красотой. Да, некоторые казались чудовищами, но даже в них присутствовала некая гармония, сочетающая странные черты так, что они казались прекрасными. Если чем-то они походили на Ю, то именно этим: совмещением несовместимого. Встречались даже человеческие лица, хотя и редко. Божество-конь дремало стоя, опираясь на копьё вполне человеческими руками, крепкими и мускулистыми — словно кто-то соединил лошадиный круп и мужское туловище на уровне пояса. Ещё была кошка (черты этого рода частенько встречались мне, чуть ли не у каждого второго). Огромная, золотисто-песочная кошка, с лицом, даже во сне исполненным мудрого презрения. А один показался бы и вовсе человеком, кабы не ветвистые оленьи рога на затылке, и копыта. Не он ли родственник Ю? Никого более подходящего на эту должность я не обнаружил, хотя искал целенаправленно, двигаясь от окраины долины к середине, по спирали.

Закончив любоваться каким-то четвероногим с длинными конечностями, хвостом и шеей, изящно несущей узкую голову наподобие змеиной, но с неким подобием гривы — притом шкура была чешуйчатой, с лазурно-багровым узором — я глянул в сторону и опешил.

В зарослях белых цветов, подобрав под себя копытца и обернувшись хвостом, словно Химико в холодную погоду, спал Ю.

Я не спутал бы своего друга ни с кем другим, даже с ци-линем, который, говорят, похож. Это был он, никаких сомнений! Тем не менее, я обошёл его по кругу и убедился, что ошибка исключена: ни у кого другого не может быть такой радужной шкурки.

У меня от сердца отлегло. Как всё просто — утомился, горемычный. Уж не знаю, чем таким тяжёлым занимался, что дрыхнет без задних ног, но, видимо, тоже не бездельничал. Прилечь рядышком и подремать бок о бок? Или смертному запрещено видеть сны на Хорае?

Впрочем, я неплохо отдохнул там, в Лесу. Что ж, горькая участь сонного — быть разбуженным тем, кто бодр и полон сил!

— Просыпайся, я тебя нашёл, — негромко позвал я. Нехорошо получится, если потревожу такую толпу чужих божеств…

Ки-рин не шелохнулся. Памятуя, с какой неохотой юмеми обычно покидает свои ненаглядные сновидения, я присел рядом. Дело обещало быть долгим, а труд — кропотливым. Проведя рукой по шелковистой гриве и потискав, наконец, хвост (на ощупь едва тёпленький… давно хотел прикоснуться, а всё больше отдавливать получалось), я строго произнёс:

— Ну же, Ю, пора вставать! Соня! У нас много работы!

Всё те же тишина и неподвижность. Это мне уже не нравится!

— Ю, хватит спать или притворяться! Я беспокоюсь… за тебя, между прочим! Ну же!

Вскочив на ноги, я затеребил чешуйчатые бока, раскачивая тело, вынуждая его подняться, но впустую. Оно тотчас же безвольно осело на землю. Даже щекотка не помогла, напряжения мышц я не почувствовал. Осмелев и перепугавшись окончательно, я приподнял ему веки, как целитель, определяющий состояние больного, но даже это не возымело действия. Зрачок, чёрный, как ночь, закатился, не отзываясь на яркий солнечный свет, и это было плохо, совсем плохо.

— Ю!!! Проснись!!! — в замешательстве крикнул я. — Что с тобой?! Да проснись же ты… очнись…

Снова упал на колени, обхватил руками длинную шею. Да как же это? Ю, неужели я что-то сделал не так, допустил какую-то ошибку? Какую? Когда? И что же делать?!

— Для начала — взять себя в руки, — прожурчал чей-то голос за спиной.

Слишком взволнованный, чтобы удивляться, я обернулся. Существо, возле которого я останавливался перед тем, как заметил Ю, пробудилось и выжидающе смотрело на меня серыми змеиными глазами. Несколько шагов, почти неразличимых в своей текучести, и вот оно рядом. Красный раздвоенный язык стрельнул, коснувшись моей щеки нежно, словно пробуя на вкус.

— Правильно боишься, положение-то хуже некуда. И ты сам его довёл, смертный.

Слова хранителя чужой страны лились плавно, как течение реки. С едва уловимым пришепётыванием. Бывают ли песчаные реки? Возможно, в тех краях — и бывают. Не до того сейчас.

Я бережно положил голову со свесившимся до земли рогом на колени и склонился перед незнакомцем как можно ниже.

— Помогите ему, пожалуйста! Что, что я должен делать?!

— Как я уже сказала, успокоиться, иначе проснётся вся Долина. Нас непросто разбудить прикосновением или криком, но чувства, особенно такие сильные, как твои… прекрати немедленно!

Я сделал глубокий вдох и, вероятно, она осталась довольна результатом, поскольку продолжила:

— Как твоё имя, смертный?

— Хитэёми-но Кайдомару из клана Пламени, — снова поклонился я.

— Мушхушшу.

— Что? — переспросил я, не уверенный, правильно ли расслышал.

— Мушхушшу. Я тебе представилась. И да, выговорить ты это не сможешь, даже не повторяй. Теперь к делу. Из-за таких, как ты, я и сама два раза едва не погибла…

— Что?! — я прижал голову ки-рина к себе. — Он умирает?

— К тому всё и идёт, если не опомнишься и не перестанешь упорствовать. Такой молоденький… немудрено ошибиться. Я не о тебе, я о нём.

На мой непонимающий взгляд она пояснила:

— Полагаю, ты из тех редких людей, что не желают принимать на себя предначертанное и скорее умрут, нежели изменят решение. Правитель избран, но отказался от подобной чести — как это знакомо, и как нелепо! Земли его осиротели, не успев обрести Высший Закон — то, что приведёт их к процветанию и убережёт от бедствий. А значит, божественный покровитель сделал неверный выбор, и не важно, насколько мало свободы было ему дано. Страна не прощает ошибок. Оставляя мир вам, людям, мы давали клятву, и теперь ты видишь, чем оборачивается её нарушение. Даже здесь, на Горе Всех Богов, я чувствую дыхание собственной страны, размеренное и чистое, и знаю, что там всё благополучно. Потому что мой выбор был верен. А он… он и сам-то уже не дышит.

Не дышит?!

И это всё из-за меня… Я застонал, крепче прижимая к себе Ю. Неужели его сердце не бьётся… как давно?..

В самолюбивом стремлении к свободе, желании сохранить равное отношение семьи, дружбу Ясу, робкую приязнь Мэй я много думал о том, скольким придётся пожертвовать в случае согласия. Твердил "не справлюсь", но подразумевал — "не хочу". И моей головы, которую я считал светлой, моего сердца, которое я считал добрым — всего этого не хватило, чтобы понять самое важное.

Что за отказ буду платить не я.

Именно в то самое мгновение я захотел — нет, возжелал стать императором.