"А потом будет утро..." - читать интересную книгу автора (Андерсен Тори)4На следующее утро после этой вечеринки Том улетел в Штаты, а Одри – в ноябрь четырехлетней давности. Она провалилась в ту осень, которую больше всего боялась вспоминать, которую с таким трудом и только благодаря Джуди пережила с достоинством. В ту осень, когда она почти полюбила Тома, и «почти» означало, что всего лишь несколько дней и несколько слов отделяли ее от настоящего счастья. В ту осень, когда Том решил жениться. Но не на ней… Как известно, Одри была старше его на два года. На момент окончания университета календарная разница составляла даже больше. Просто Одри в апреле исполнялось двадцать три, а Тому в сентябре двадцать один. Об этой милой подробности знали все и на курсе, и на работе, поэтому намечающийся союз расценивали как весьма веселую шутку. Будь они взрослее, никто бы не задумался заглянуть к ним в паспорта, но сейчас, сразу после окончания университета, многочисленных подружек Тома сильно волновало, почему Том везде таскается с этой долговязой черной кошкой, которая выше его почти на полголовы и старше на два с половиной года… А Стив и Бойд вообще взялись утверждать, что Одри может сильно повредить молодой неискушенной душе их товарища, хотя раньше они все вчетвером были неплохими приятелями… В общем, все, просто все было против них! Даже Джуди, которая только вертела пальцем у виска и говорила, что лучше держаться за проверенных людей старшего поколения, и что Джон как раз расстался со своей женой… Но Одри и не собиралась держаться за Тома. Она просто по-прежнему дружила с ним, ходила вместе на вечеринки, выезжала вместе на выходные. Только теперь окружающие все чаще могли наблюдать такие картины: Том и Одри танцуют медленный танец, Том и Одри обнимаются на общих фотографиях, Том и Одри уединились в комнате для вип-переговоров с кофе и пирожными, Том и Одри едят один шашлык на двоих… Между ними ничего не было и в то же время было все. Они ничего друг другу не обещали, никогда не обсуждали свои отношения, просто проводили все время вместе, не задумываясь о будущем. И еще. После истории с арбузом Том не предпринял не единой попытки хотя бы поцеловать свою подругу, не говоря уже о большем сближении. Это видели все и недоумевали, впервые столкнувшись с такой странной разновидностью симпатии, и через месяц к ним плотно прилипло прозвище «братик и сестренка». Шел октябрь – красивейшее время года в штате Мичиган, рай для художников и любителей загородных прогулок. Месяц назад они все шумно отметили день рождения Тома, на котором присутствовала вся женская часть их бывшего факультета и несколько человек из бюро переводчиков. А в последнюю субботу октября все собирались поехать за город, и Одри, вспомнив, что у тетушки Эллин есть просторный дом на берегу озера Сент-Клэр, пригласила их к себе. Вечеринка была почти безалкогольной, никаких сюрпризов не ожидалось, все рано разошлись спать, наевшись до отвала печеной рыбы и надышавшись свежим воздухом. Тем сильнее было удивление Одри, когда утром она обнаружила себя в одной постели с Томом. На верхнем этаже, в самой большой комнате, куда она вчера ушла совершенно одна, расселив гостей по маленьким спаленкам. Они лежали на огромной квадратной кровати и с ужасом и подозрением смотрели друг на друга. – Ты? – Я. – А что ты тут делаешь? – Сплю. Спал. – И я спала. Выходит, мы с тобой… – Да, выходит, Одри, мы с тобой спали вместе. – Но это еще ни о чем… – Абсолютно ни о чем не говорит! Они переглянулись и одновременно захохотали. – Слушай, но мы ведь вчера не были пьяными, чтобы не помнить. Том, что произошло? Почему ты оказался в моей постели? – А почему сразу я в твоей? Может, это ты ко мне пришла! – возмущенно отбивался тот. – Я-то точно помню, что ложилась спать одна. – Да? Видишь, какие роковые ошибки ты можешь иногда совершать! Проснулись-то мы вместе. Значит, и ложились вместе. – Том хитро улыбался. – То есть ты хочешь сказать… Но мы же в одежде! По крайней мере, я. – Ну… если это можно назвать одеждой… – А что? – Одри провела рукой по бедру, потом по животу и поняла, что на ней трусики и короткий топ. Больше ничего нет. Остальное веселыми гнездами валялось вокруг на полу. – Ты еще раз так сделай, – зашептал Том, сверкнув глазами и сразу придвинувшись к ней. – Как? – Вот так, как ты сейчас сама себя погладила. – Это я одежду проверяла. – Проверь еще раз на всякий случай! Одри улыбалась, из последних сил стараясь сохранить «дружеское» или, как все про них говорили, «братское» отношение к Тому и подавляя в себе мощный инстинкт. Ведь утром, как известно, с ним труднее всего справиться и не поддаться, когда рядом – такой мужчина… – Хм. – Одри отвернулась, чтобы не видеть его. – Ты знаешь, если бы между нами что-то произошло, на мне бы сейчас совсем не было одежды. Так всегда бывает. – Она покраснела. Он внимательно смотрел на нее, сидя по-турецки напротив. При ее последней фразе в его лице что-то переменилось, он вдруг потянулся к ней, сжал ее шею рукой и жарко зашептал на ухо: – Н-да? А что ты еще расскажешь о том, что бывает, когда ты спишь не одна? Одри не на шутку испугалась: еще секунда, и предмет их обсуждения станет реальным, если никто из гостей не помешает… – Перестань! – Она попробовала отстраниться. – Ты совсем не то делаешь сейчас, и я не то сказала! – Да? – Отстранившись от ее уха, он, как бы походя, задел губами ее губы, вовлекая их в неожиданный, глубокий и грубоватый поцелуй. Он длился всего миг. Как бы между прочим. И тут же Том отсел от нее и весело, как ни в чем не бывало, заулыбался. Видимо, на ее лице отчетливо читалась мучительная борьба инстинкта и разума, и Том решил испытать ее терпение таким приятным для себя способом. – Помнишь песню: «А потом будет утро, и ты поймешь, что ни о чем не жалеешь… Ты поймешь, что счастлива со мной…». Помнишь? Мы ее еще на третьем курсе слушали. – Помню! – Она зло посмотрела на него. – Не переживай, Одри! Я бы охотно переспал с тобой, и ты мне даже очень нравишься! – Он театрально развел руками. – Но слишком ценю нашу дружбу. А, сестренка? – Какую дружбу?! – Да какая разница… Он смотрел куда-то мимо нее, но сидел при этом очень близко и собственнически гладил бретельку топа на ее плече, продвигаясь все ближе к груди. – Какой у тебя топ красивый! Можно померить? Сними, пожалуйста! – Том, перестань! Ты же ценишь нашу дружбу! Этот маленький мальчик выводил ее из равновесия гораздо легче всех предыдущих взрослых ухажеров вместе взятых! Впрочем, он всегда был таким. И не только с ней. И это притягивало. – А почему ты не отрастишь волосы? – неожиданно спросил он, все-таки добравшись до левой груди и накрывая ее ладонью. – А ну уйди отсюда!.. Потому что мне так нравится. – Ну вот, а зачем прогоняешь? – Том снова смеялся. – Откуда? – Оттуда… – Он указал глазами на вырез ее топа и задержался там выразительным взглядом. – Если говоришь, что нравится. Она ударила его подушкой. – Мне прическа моя нравится! – А мне – нет! Если бы ты отрастила волосы, я бы сразу на тебе женился. Одри наклонила голову: – Том, я давно хотела у тебя спросить: это навязчивая идея – жениться на мне, или ты каждый раз думаешь, что удачно пошутил? – И то и другое, если честно. – Значит, нужно срочно отрастить волосы, – пробормотала она. – Из-за меня? – Ну конечно! Том вздохнул. – Если серьезно, Одри, мама меня заставляет жениться. Она хочет отдать мне часть бизнеса… и уже нашла жену. Одри показалось, что ее ударили в лицо. – Какую жену?.. Том! Опять твои шуточки! – Нет. – Лицо его стало грустным. – Ты только никому не говори пока. Одри, это серьезная информация. Про свадьбу, конечно, я пока не знаю, у меня же есть ты! – Он сделал выразительную паузу, но Одри молчала. – Если честно, на мое имя в декабре откроется две фирмы: одна туристическая, вторая – не помню какая. Мама будет вести дела, но записала это на меня. Так что в ноябре я ухожу из нашего славного племени, Одри. – А… – Она хотела сказать «а как же я?», но сразу поняла бессмысленность этого вопроса. – Но мы все равно остаемся друзьями. Ведь правда? – Хорошо. – Одри выпрямилась. – Только скажи мне, Том. Скажи, как друг: какого черта ты приперся сегодня ко мне в постель? – Мне просто хотелось хоть раз провести с тобой ночь. Послушать, как ты сопишь во сне. Может быть, она была первая и последняя. Хотя и не настоящая. – Провел? – Провел. Ну… конечно не так, как хотелось. Я же понимал, что ты меня прогонишь, если я только дотронусь до тебя. И потом, это было бы не совсем честно: так вот… переспать с тобой, а потом сообщить тебе все, что я сейчас сказал. – Спасибо за откровенность. – Пусть все останется, как есть. Так нам будет легче. Может, когда-нибудь мы исправим ошибки молодости. – Может исправим. – Она уже машинально говорила, стараясь справиться с сердцебиением. Вдруг стало тошно и плохо. – Том, ты лучше уходи сейчас. – Одри! Ну вот, я знал, что ты расстроишься. Ты так серьезно ко мне относилась? – Меня больше волнует твой уход из фирмы. Я остаюсь совсем одна. – А как же Джуди? И Джон? – С Джоном все кончено, ты сам знаешь, и нечего валять дурака. – Да? – Да! – А вообще – да. Вас давно не видно вместе. – Еще бы! Нас было видно вместе – с тобой! Уже три месяца. Ладно, Том, все – уходи. Остаток выходных она провела в каком-то тумане, машинально исполняя роль хозяйки. Том уехал в это же утро, ни с кем не попрощавшись. Она бы тоже уехала, но не бросишь же гостей одних! Жаль, что в те два дня рядом не было Джуди, иначе она проплакала бы у нее на плече, не отрываясь. Чуть позже, вернувшись в Детройт, совершенно разбитой, простуженной и несчастной, она смогла реализовать свое желание сполна, но утешения не получила. Джуди сказала, что их союз не имел бы перспектив, в первую очередь из-за матушки Тома, которую она хорошо знала, так как они вращались в одних кругах. – Одри, поверь, она не только не даст вам пожениться, она на пушечный выстрел не подпустит тебя к сынуле, как только узнает, кто ты. – А кто я? – А кто ты? Кто твои родители? Каков размер их состояния? Что тебе дадут в приданое? Сколько тебе лет, в конце концов?.. Ты меня понимаешь? – К сожалению… – Ты можешь еще помотать себе нервы, но мой совет: остановись сейчас. Ты же разумная девочка. – Том тоже хорош! – Он испытывает твое терпение: ему с тобой интересно, по своему, ты ему дорога. Но, Одри, я скажу неприятную вещь: все прекрасно видят ваши отношения. Вы забавно выглядите, когда пытаетесь их скрыть. – В самом деле? – Только мнения разделились: одни думают, что вы еще не переспали, а другие – что вы готовы это делать на каждом углу. – Занятно. – Уж куда более! Одри, что с тобой происходит? Ты можешь сказать, что любишь его? – Нет!!! – Она подняла на Джуди несчастные заплаканные глаза. – Не знаю. Но я точно могу сказать, что он любит меня. Я это не только чувствую, Джуди, более того: это правда. – Ну так он никогда тебе не признается! Помяни мое слово. – Признается! И вообще мне никто больше не нужен, по крайней мере, пока. – Одри, запомни: Том слишком любит игру. И правила всегда придумывает сам. – Все равно. Не сейчас, так через несколько лет! – упрямо прошептала она. И Одри бросила свою квартиру, вновь поселившись у тетушки. Ей больше не нужно было пространство для личной жизни, раз она твердо решила, что когда-нибудь выйдет замуж за Тома, несмотря ни на что. …А мир действительно словно ополчился против них. Со стороны все выглядело, как будто они избегают друг друга, а на самом деле Том и Одри по каким-то необъяснимым, просто мистическим причинам перестали оказываться в одно и то же время в одном и том же месте. Одри ничего не делала для этого специально, она думала, что Том ее избегает. Но он звонил ей вечерами очень часто, почти каждый день, и спрашивал, почему она не приходила на работу. Она отвечала, что приходила, но в другое время. Они по-прежнему любили поболтать, посплетничать про общих знакомых, но Том как будто чувствовал себя виноватым, а Одри все время старалась держаться с ним бодро и иногда перегибала палку. Он спрашивал, не нашла ли она себе мужчину, она отвечала, что да, но пока рано об этом рассказывать, потом все всё узнают, будет сюрприз… – Н-да? – загадочно переспрашивал он. – Слушай, я почти ревную! Одри! Если бы не моя будущая жена… Какая же она все-таки глупая… Ну ладно, я потом тебе все расскажу. Ей всегда, когда он упоминал жену, хотелось крикнуть: – Заткнись и перестань морочить мне голову! Но она изо всех сил держала себя в руках и даже изображала интерес. Иногда Том загадочно пропадал на несколько дней, не звонил и не появлялся на работе, и тогда Одри было особенно неуютно. Они никому не говорили о том, что между ними прошла трещина, но коллеги отлично все видели и не всегда проявляли доброжелательность. Взять хотя бы Хелен и Джона… Они просто ликовали. Подобная публика, как водится, жаждала крови: наконец-то красавицу Одри бросил мужчина, а не наоборот! Это – нонсенс! Это – надо видеть! К тому же весть о возможной женитьбе Тома на какой-то богатенькой девочке уже разнеслась по кулуарам. Только о его грядущем увольнении никто не знал. Одри честно хранила тайну. Весь ноябрь Том ездил в Кливленд, поговаривали, что невеста живет именно там, но Одри он ничего не рассказывал, хотя обещал, что они встретятся и поговорят обо всем откровенно. В начале ноября Одри слегла с температурой, и тетя Эллин жалобно и заботливо кудахтала вокруг нее целую неделю. – Тебе звонит какой-то молодой человек, – степенно сказала однажды тетушка, внося в комнату горячее молоко. – Представился Томом. Я сказала, что ты никого не хочешь слышать. Но он настаивает. Что ему передать? Одри подпрыгнула на кровати. – Тетя! А ну быстро неси телефон! – Ах, лежи, тебе нельзя вставать! Я сказала, что ты переживаешь душевную драму и у тебя температура. – Тетя, что же ты наделала!!! Она схватила трубку. – Одри, это правда? – Том, как всегда, был насмешлив. – Что именно? – Про душевную драму. – Правда. Я жалею об ушедшем лете, а так же об истреблении снежных барсов. – И в этом состоит драма? – Конечно! А ты о чем подумал? Том рассмеялся. – Ты – прежняя. А у меня… а у меня действительно драма. И еще я должен извиниться перед тобой. – Ты ничего не должен. – Она заставила себя принять светский тон. – Как у тебя дела? Том вздохнул, как будто ждал этого вопроса. – Я опять ездил в Кливленд… – Зачем? – Ну… там живет Лора. – Ах, ее зовут Лора. Вот куда ты время от времени пропадаешь на несколько дней? – Да. Одри, ты должна знать. Я… меня заставляют на ней жениться. – Ты за этим и звонишь? – Ну что ты! – Ты хочешь быть честным, понятно. Но я и так на тебя не держу зла. Только давай перестанем обсуждать твою свадьбу. – Да может ее и не будет! Мне как раз нужен твой совет. Мне важно, что ты думаешь. – То есть ты хочешь, чтобы я решила за тебя: жениться на Лоре или нет? – Или на тебе. – Очаровательно! – взорвалась она, – Том, ты в своем уме?!! Или звонишь, чтобы поиздеваться надо мной?!! Она постаралась унять гнев. Все-таки надо держать себя в руках, как бы ни было это трудно и даже иногда бессмысленно. Но достойный ответ дать очень хотелось. И она дала: – Знаешь, Том, я бы согласилась выйти за тебя, но мне подруги не советуют. Он засопел в трубку: – Ты не поверишь, Одри! Друзья мне тоже не советуют жениться на тебе! – По причине возраста? – И не только. Конечно, это глупость: при чем тут возраст? Я, Одри, может, один раз в жизни по-настоящему… – Я, кажется, слышала такую же фразу про Софи. – Дурочка! Ты что, ревнуешь? – В его голосе звучала настоящая нежность. – Прошло меньше года, как она меня бросила, а я ее уже давным-давно забыл. Благодаря тебе! Одри… – Что? – Ничего. Мне просто нравится произносить твое имя. Может быть, мне теперь долго не придется говорить его вслух. – Том, что ты от меня сейчас хочешь? – Просто услышать. Я скучаю по тебе. Честно-честно. Мне тебя не хватает. Что на такое скажешь? Она вздохнула. – Том, я все понимаю, но ты должен тоже понимать: наши пути… как бы сказать… – Расходятся. – Вот именно. И давай проведем грань, за которую не будем никогда заходить. – Ты хочешь, чтобы мы всегда были просто друзьями? – И без двойных шуточек. – И без попыток тебя соблазнить. – И без упоминания о твоей Лоре. – Протестую! Друзья имеют право обсуждать свою личную жизнь. Ты вот тоже кого-то нашла. Кто он? – Не скажу. Но, между прочим, я не спрашиваю у тебя совета: выйти замуж за него или за тебя. – А зря! Я бы вмиг склонил тебя к своей кандидатуре. – Том вздохнул. – Ладно. Тебя не переспоришь. Но, Одри, неужели ты такая наивная, что не понимаешь: мы не скоро забудем друг друга. Я имею в виду то, что как раз было за гранью, которую ты хочешь провести. – Значит, ты согласен? – Согласен. Одри вдруг почувствовала чудовищное опустошение внутри. – Одри. – Что? – Ничего. Имя у тебя хорошее. Нет, я могу, конечно, шептать его по ночам, но, боюсь, жена не оценит. Она потеряла терпение. – Понимаю. Мне очень жаль, Том. – Она уже не владела собой. – Но мы либо не говорим о твоей свадьбе, либо не говорим вообще. Ни о чем. – То есть я тебе больше не нужен и могу быть свободен? Одри встряхнула головой, прислонив ладонь к губам: – Да, ты мне больше не нужен и можешь быть свободен. – Действительно, хватит мотать друг другу нервы. Я… мы все равно будем дружить! И ты от меня не отвяжешься. Пока! – Он повесил трубку. Одри показалось, что ее разрывает на тысячи мелких осколков. В груди болело и не хватало воздуха. Том… Что же она будет делать без него? Том… и брат, и друг, и желанный любовник, и целый мир. И она его потеряла. Наступило время, и Тому пришлось сообщить о своих новых фирмах и об увольнении. Ноябрь, особенно вторая его половина, выдался сухим и холодным, с неба изредка сыпал мелкий снежок, похожий на крупу, и тогда становилось по-рождественски светло, светлело и на душе. Но это был пока еще ноябрь. Том увольнялся. Ни о каком пикнике по случаю его ухода не могло быть и речи. Его провожали на другую работу, как будто в другой город или на другой континент. В клубе, где они часто проводили время, где отметили половину всех праздников, случившихся за годы их дружбы, коллеги и сокурсники оккупировали несколько столов, и конечно все не уместились, поэтому распространились по целому залу, и через пару часов заведение уже полностью было в их власти. Одри хотелось плакать. Она старалась держаться, отлично понимая, какую почву для сплетен сейчас может создать своим унылым видом. Это Том уходит, а ей еще придется здесь работать. Поэтому, искрясь напускным весельем, она позволяла за собой ухаживать всем мужчинам подряд, даже нахальному Джону. Сегодня все было, как в ранние студенческие времена: вокруг Одри сосредоточилось главное мужское внимание, а ей становилось каждый раз не по себе, когда Том игнорировал ее, словно боялся нарушить какой-то придуманный им сценарий. Она твердо решила, что сегодня выяснит их отношения, она нацелилась на результат, и ее уже ничто не могло вывести из состояния этой холодной готовности. Наконец Том, словно виновник грандиозной презентации, прервал раздачу интервью о жизненных планах и успехах в среднем бизнесе, подсел к Одри, положив ей руку на плечо, и тихо зашептал: – Я устал, сестренка. Пойдем отсюда? Давай бросим их всех и убежим! Одри молчала. Сердце давно уже кричало: «Давай! Я готова пойти с тобой хоть за край света!». А разум, как всегда, не позволял совершить ошибки. Иногда Одри даже жалела, что у нее такая крепкая выдержка. Иногда хотелось закатить простую женскую истерику, когда слезами и ложью можно добиться своего… – Одри. Пойдем, прошу тебя. – Он приподнял ее за талию и потянул на себя. Она повиновалась, но опять же молча. У входной двери обернулась, посмотрела на публику за столами, которая так откровенно наблюдала за ними, что даже гомон в зале стих, зло подмигнула Джону и вышла в ночной холод. В ее последнем жесте, в том, как решительно она потянула на себя дверь, в ее походке и выражении лица хорошо читалось отчаяние и в то же время готовность ко всему. – Слушай, с таким вот выражением лица, как сейчас у тебя, великие полководцы говорили: «Здесь быть великому сражению! Здесь лежать нашим врагам!». – А ты это сам видел? – Как сейчас помню. В тысяча пятьсот… – Том. Ты что-то хотел мне сказать? Вести светскую беседу о полководцах можно и в клубе. На ней был тонкий черный свитер с глубоким вырезом на груди. Красивый, конечно, но холодный. – Да, – быстро заговорил Том, обнимая ее за плечи. – Тебя всю трясет. Почему ты не оделась? – Не от холода. – Что? – Трясет не от холода. Давай серьезно. Он посмотрел ей в самые глаза, долго и молча, на лице его решимость сменялась страхом… – Одри, я позвал тебя… Она молчала. – Одри, я… Снова тишина. – Одри, я… я не могу! Ну скажи хоть что-нибудь! – Это твой вечер. Они вдруг потянулись друг к другу с необъяснимой нежностью, и Одри почувствовала, что Том обнимает ее, пряча лицо у нее на плече. Ей хотелось заплакать и никуда его не отпускать. Просто сказать: делай со мной, что хочешь, думай обо мне, что хочешь, а я тебя люблю. – Одри! Мы не должны… Нам не надо… Нам… мы же друзья. – Руки Тома вдруг сильно сжали ее, пальцы больно впились в спину и задрожали. Он вздохнул, а может, всхлипнул. – Том… – Она ласково провела ладонью по его затылку, блаженно ощущая родной ежик светлых волос. – Мне будет тебя очень не хватать. – Да! Черт возьми! – Он отступил на шаг и вдруг заорал надорванным голосом: – Да! Мы должны забыть про эту любовь! – Что? – Одри показалось, что она задыхается. – Должны! Иначе… я не знаю, что будет! Я схожу с ума рядом с тобой! Понимаешь?! Веришь мне?! – Он снова взял ее за плечи и встряхнул. В глазах его стояли слезы. – Том. – Но невозможно, – зашептал он, уткнувшись лбом в ее лоб, – невозможно, понимаешь, все время быть сумасшедшим! Я хочу спокойствия, Одри! А когда ты смотришь на меня вот так своими черными азиатскими глазищами, ты жжешь меня. Жжешь без наркоза! Я теряю покой, во мне… черт знает, какие демоны просыпаются во мне! Они стояли, не поднимая глаз, и тяжело дышали, словно два борца, которые устроили передышку, обнявшись перед последней схваткой, в которой один из них умрет. Она первая посмотрела на него: – Я тоже, Том. – Что? – Тоже не могу… Но в отличие от тебя, мне не к кому идти, у меня нет будущей жены, нет будущей работы. И поэтому лучше нам расстаться именно здесь и именно сейчас. – Зачем нам расставаться? – Не старайся быть глупее, чем ты есть на самом деле. – Одри, но я не в силах отказаться от того, что мне предлагают. Она подняла его лицо за подбородок и улыбнулась, заставив посмотреть себе в глаза: – Том, если есть настоящее желание, силы обычно приходят, откуда ни возьмись. Как в сказке, Том. Мне холодно и больше нечего тебе сказать. Она развернулась и пошла в кафе. …На улице шел дождь со снегом, закручивался сумасшедший танец осенних демонов, на улице творилась темная мистерия, и темное отчаяние сжимало сердце Одри. Мокрая от слез и снега, в распахнутой куртке, она шла домой, больше не чувствуя холода. Она неистово кусала губы, сдавливая рыдания в горле… А потом было утро. В дверь тетушкиного дома постучался посыльный с огромным букетом из двадцати трех лилий и короткой запиской «Прости». |
||
|