"А потом будет утро..." - читать интересную книгу автора (Андерсен Тори)

8

– Одри, а где же тетя? – Том шагнул в прихожую и замер, обняв подругу обеими руками.

– Тетя? А зачем она тебе? Тетя на озере.

– А, купается? Молодец старушка!

– Том, что за глупости? На дворе – конец октября!

– И правда, конец. Что же она – рыбку ловит?

– Она уехала на выходные к себе в домик. Ты помнишь, мы все однажды там отдыхали. – Одри отвела глаза, предполагая его следующий вопрос.

– Это, когда мы с тобой проснулись вместе?

– Да. Проходи. Что ты стоишь в прихожей?

– С удовольствием. Учитывая, что тетя уехала на целых два дня. А, кстати, зачем это ей? В смысле, ехать именно на выходные. Она ведь нигде не работает?

– Боится. Там же безлюдно совсем, а на выходные съезжаются соседи. Ну и… думаю, она деликатничает.

– Деликатничает?

– Дает мне возможность побыть одной. Или не одной.

– И что? Ты обычно пользуешься такой возможностью?

– А почему тебя это так интересует?

– Я же твой лучший друг.

– Пользуюсь. Какой чай тебе заварить? – Одри быстро спрятала от него лицо, отворачиваясь и направляясь на кухню.

– И как же зовут этого счастливца?

– Не важно. Так какой чай: зеленый или черный?

– Кофе со сливками и побольше сахара.

– Вот так вот, да?

– Ага. – Том откровенно разглядывал ее квартиру. А она вдруг подумала, что никогда не была у него. – А мне у вас нравится. Ты никогда раньше не приглашала меня домой. Почему?

– А ты?

– Ну я… Ну я… Просто не было повода.

Ей захотелось спросить у него о тех фотографиях, что видел Виктор, о его детстве и вообще о его семье: о том, как он проводил выходные, когда был маленьким; о том, куда они ездили с мамой и папой в отпуск; во что он играл с соседскими мальчишками и с няней… Но семья Тома, вообще его мир – это всегда было закрытой темой для них. Как, собственно, и ее семья. Она никогда не упоминала родителей, никогда не рассказывала о том, что у нее раньше была другая жизнь. Ее биография как бы разделилась на две половины, и еще подростком она провела грань: того, что было до тетушки Эллин, – больше не существует. Теперь ничего не изменишь, и для многих Одри так и останется девочкой из непонятной семьи, девочкой, которую бросили родители. И какой бы умной и талантливой она ни была, чего бы в жизни ни достигла, ей никогда не пробиться в ряды этих буржуа, среди которых вырос Том, потому что она – полукровка, дворняжка, которая случайно прибилась к стае холеных гончих…

– Одри! Сколько можно витать в облаках!

– Что?

– Я говорю, квартирка у вас хорошая. Даже не думал, что вы с тетушкой живете так богато.

– Богато?

– Ну… для среднего класса, который вы представляете… Я предполагал увидеть другое. И квартира у вас очень большая.

– Том, скажи уж честно: ты считал нас кем-то вроде «бедных родственников», а теперь обнаружил, что мы кое-что имеем. – И она улыбнулась, вспомнив про тетушкины капиталы, которые та хотела вложить в их фирму.

– Чему ты так радуешься?

– Да не важно. Вспомнила наш с тетей разговор. Но об этом позже.

– Слушай, а можно я поживу у тебя до возвращения тетушки?

Она опешила.

– В каком смысле?

– В смысле, где твоя спальня?

– Том! Это наглость.

– А, ты любишь, когда тебе сначала вешают лапшу на уши, а потом переходят к основному действию. Ну хорошо, мэм. Не правда ли, сегодня прекрасная погода? Кстати, не желаете ли провести со мной сегодня ночь? А можно и день, и даже два…

– Я вот сейчас думаю: спустить тебя с лестницы или подождать, пока ты извинишься?

– Одри! – Он сграбастал ее руками и крепко прижался бедрами. – Прости меня, дурака. Я иногда говорю то, что думаю. А думаю я всегда о тебе. Бывают моменты, когда я готов просто при всех содрать с тебя одежду и… Это продолжается с тех пор.

– С каких? – спросила она слегка ослабевшим голосом, потому что под его руками ей тоже захотелось содрать одежду. Причем, с них обоих и не мешкая.

– Четыре года назад, – проговорил он с трудом и не выдержал, начал целовать ее, как всегда грубовато и властно. – Ну так где твоя спальня?..

Им не удалось изучить достопримечательности спальни, потому что в эту минуту зазвонил телефон. Впоследствии, вспоминая те несколько секунд, что промелькнули между первым звонком и ее решением все-таки снять трубку, Одри сильно благодарила судьбу и свое благоразумие. Если бы Джуди позвонила на минуту позже, в истории их с Томом отношений можно было бы поставить банальное многоточие, написать, что с тех пор они встречались раз в месяц всю оставшуюся жизнь, и закрыть эту книжку навсегда.

Но Джуди позвонила именно в тот судьбоносный миг и хрипловатым голосом приказала:

– Собирай вещи, мы летим в Швейцарию.

– Какие вещи?

– Что у тебя с голосом? Ты не одна?

– Я с Томом.

– Ого! Ну извини, что помешала. Только выбора у тебя все равно нет: бери Тома, и мы летим в Швейцарию до вторника.

– Джуди, о чем ты говоришь? Почему Швейцария, почему до вторника?

– Швейцария, потому что у Виктора там домик в горах. Мы с ним решили тебя немного развеять и взяли билеты. Ну а уж если ты с Томом – не упускай момента, бери его с собой. Главное – на рейс не опоздать. Он очень удобный… Нас будет много.

– Как это?

– Там собралась какая-то компания. Вместе с нами будет тринадцать человек. Ой! Нет, Одри, с Томом – как раз четырнадцать. Так что его просто необходимо уговорить. А, кстати, что он делает у тебя дома?

– Я и сама не знаю.

– Ты его решила пригласить после стольких лет знакомства?

– Нет… Это не я.

– Не можешь говорить?

– Да.

– Ну ладно, потом обсудим. Давай, жду твоего звонка, когда будете готовы.

Одри нажала отбой и развернулась к Тому, который спокойно разглядывал висящий на стене портрет ее двоюродного дедушки, папы Эллин.

– Это кто?

– Мой дед. Ты не хочешь слетать в Швейцарию на выходные?

– Искупаться, как тетя?

– Рыбку половить.

– Да можно. А почему так далеко? Мне и тут нравится.

– Ну так оставайся тут, ключи я тебе отдам, а мне помоги собрать сумку. Буду во вторник.

– Минуточку! Что за шутки! Тебя кто позвал?

– Джуди и Виктор.

– Виктор? С которым она целовалась у…

– Да. Вы, кажется, знакомы?

– А ты откуда знаешь?

– Он много мне рассказывал о ваших семьях.

– Что это он тебе мог рассказать? – сразу насупился Том. – Я и сам тебе расскажу.

– Вот и расскажи!!!

– Вот и расскажу!!! Одри. Почему ты на меня злишься-то?

– Не знаю, давай собираться. Позвонить Джуди, что ты летишь с нами?

– Ну позвони.

Когда они прибыли, стоял уже вечер. В маленьком горнолыжном поселке было так тихо, чисто и свежо, что, казалось, воздух звенел, насыщенный кислородом.

– Вот это да! – восхищенно произнес Том, потянув носом. – Вот это я понимаю! Как ионизатор, только лучше!

– Это же натуральный продукт!

Домик Виктора стоял на окраине поселка, обычно его занимал дядя, который тоже любил здесь отдыхать, но жил ближе: в Цюрихе. В данный момент там находился он и кто-то из прислуги. Решили забросить вещи и прогуляться по окрестностям, пока в ближайшем пансионате не соберутся остальные участники выезда.

– Честно говоря, я и сам не знаю, кто еще прилетит, – сказал Виктор. – Нас позвали мои друзья, просили взять с собой побольше симпатичных подружек Джуди. Будут двое из Европы, а остальные – из Штатов. Вполне может получиться, что наши общие знакомые.

– Но у них же не частный самолет. Если бы они летели, то скорее всего, тем же рейсом, что и мы.

– Посмотрим.

– Да какая тебе разница! Пойдемте! – Воодушевленный природой и еще бог знает чем, Том тащил Одри за руку. – Посмотрите, какая красота вокруг! А когда снег ляжет, вообще будет загляденье!.. Одри! Пойдем же!

Он, словно ребенок, шагал по улице, обгоняя прохожих, и вслух любовался высоким предгорьем, выступающим над крышами домов.

– Я хочу туда! – наконец заключил он длинную восторженную речь и остановился. – Я, правда, хочу.

– Самое время. – Виктор посмотрел на часы. – Скоро восемь. Тебе не терпится встретить какого-нибудь медведя?

– А они тут есть?

– Если тебе интересно, завтра я могу подробно рассказать, кто тут водится.

– Неужели крупные звери?

– Зачем ты его позвала к себе? – тихо, сквозь зубы спросила Джуди, когда мужчины ушли вперед.

– Я его не звала! Он сам пришел! Позвонил и сказал: у меня маленькое дело, скажи номер квартиры, я сейчас зайду на секундочку!

Немного подумав, Джуди расхохоталась.

– Что смешного?!

– Маленькое дело! На секундочку! Ой, держите меня! – Неожиданно она сделала серьезное лицо. – Одри, он просто хотел в туалет.

– Я тебя сейчас убью!

Но та продолжала хохотать.

– Ну? И ты поверила?

– Нет, но впустить-то пришлось. А потом – слово за слово… Сама знаешь.

– Может, я зря позвонила?

– Нет. – Одри покачала головой. – Нет. Не зря. Здесь я чувствую себя на правильном пути.

– Одри! Ну пойдем хоть ты со мной! – Том махал ей рукой с какого-то помоста впереди по улице. – Не бойся: там медведей нет, я узнал!

– Когда у него развод? – успела таинственно прошептать Джуди.

– По моим подсчетам, на той неделе… Которая наступает послезавтра! – Подруги многозначительно переглянулись и разошлись по своим парам.

– Вообще-то нам – вон туда, – сказал Виктор на перекрестке, когда Том и Одри свернули-таки в сторону горы.

– Господи, ну почему мы не взяли машину? Что за экзотика! – умирающим голосом проговорила Джуди, рукой проверяя каблук.

– Да ты что! На улице так хорошо! – Том завертелся вокруг, словно заводной. – Смотри: кругом – поселок, а сверху, – он указал на гору, – а сверху – торчит природа. Во-он каким большим куском! Где ты в Детройте такое увидишь? Она как будто нависает над головой.

– Природа?

– Гора.

– Том, ты поэт, – сказала Одри восхищенно. – Еще никто не смог так лаконично, в духе простонародья, описать величие гор.

– Ну хорошо! – неожиданно сказал Виктор. – Пойдемте в пансионат. Тем более – вон он. Через сто метров. А дяде я сейчас позвоню и скажу, чтобы он встречал нас… к ночи? Так, наверное?

– Или к утру! – добавил Том и расхохотался.

– Или не ждал вообще! – мрачно пробормотала Джуди.

– А переодеться? – вдруг спросила Одри. – Где же мы будем распаковывать вещи? Вам-то, мужчинам, проще. А как же мы?

– Мы снимем пару номеров, расположимся там, а потом съедем, когда надоест. Можно остаться до утра.

– Это будет правдоподобней, – снова проворчала Джуди, – по крайней мере, я не верю, что мы сможем куда-нибудь выйти сегодня. Где распакуем вещи, там я и останусь ночевать.

– А как же дядя?

– Не волнуйся, Одри. – Виктор выразительно махнул рукой. – У дяди будет жить мой друг из Хельсинки. Они с женой не выносят отелей. Ну и потом, они чаще, чем я, наведываются в этот домик.

– А остальные – здесь?

– Мы обычно размещаемся так: парные гости – у меня, а одинокие – в отеле. Им тут веселей ночевать.

– Не так одиноко? – осведомился Том. – Я бы тоже ночевал в отеле, если бы был одинок.

– Тебя и сейчас никто не держит!

– Одри! Ну что ты все время обижаешься? Я же говорю: «если бы».

Все-таки она еще не могла осознать, что это их первый совместный выезд с Томом. На ближайшие трое суток они – пара. Господи, почти семейная! Она посмотрела в спину Тому: он нес большую туристическую сумку, куда они, как муж и жена, покидали сначала вещи Одри, а потом, заехав к Тому, решили положить и его амуницию.

В одиннадцать в пансионате ожидался вечерний банкет по случаю встречи, поэтому Джуди и Одри все время перелета обсуждали наряды, взятые с собой ради этих двух часов. Вариантов было много, как всегда, и решить, что именно стоит одевать, предполагалось уже на месте. Потом Джуди с ужасом вспомнила, что совершенно не взяла с собой одежды для прогулок в лесу… И теперь ее сильно нервировала мысль о том, что утром переодеться будет не во что.

– Мы купим тебе завтра одежду, успокойся, – заверила ее Одри. – Между прочим, многие миллионеры, которые тут отдыхают, так и делают. В местных магазинах есть потрясающие костюмы для горнолыжников!

– Я согласна, потому что по этим камням на мостовой надо ходить только в лыжных ботинках. Ерунда, что снег только через месяц выпадет! Я их надену прямо с утра…

– Что ты ворчишь весь вечер?

– Наверное, я уже стара для таких развлечений. Ты посмотри на наших мужчин: как дети!

– Слушай, Джуди, а сколько лет разницы между Томом и Виктором?

– Ну, если Виктор моложе меня на два года, а Том – тебя на два года, то, значит, как и у нас, восемь лет разницы.

– Интересно получается.

– А мне, Одри, ты не поверишь: гораздо интересней, кого мы сегодня встретим на этом чертовом банкете. Вдруг там будут общие знакомые? Ведь Виктор знает всех наших, и тусовка, в общем-то, у нас одна и та же…

– Вряд ли, – озадаченно пробормотала Одри, не желая впускать в сердце эту тяжелую мысль. Ей не хотелось, чтобы их с Томом видели вдвоем. Слишком хрупко их счастье. Да и не было пока никакого счастья, так, одни намеки, одни предчувствия. И вдруг появится кто-то и неосторожным словом разрушит все…

События развивались именно так, как расписал Виктор. Ему удалось угадать даже самые мелочи, должно быть, потому, что такие выезды в Европу у него случались раз в месяц как минимум.

Банкетный зал, снятый в отеле при пансионате, оказался небольшим, рассчитанным как раз человек на пятнадцать. Гости должны были собраться к одиннадцати прямо в нем. До этого, как ни просила Одри дать ей немного отдохнуть, Том сам напялил на нее куртку и потащил-таки на гору. Но в пределах территории пансионата: за забор выходить они побоялись.

Вокруг был лес и чистый горный воздух. На небе – звезды и пол-луны. Наверное, ночью будут заморозки… Взявшись за руки, они молча бродили по едва различимой тропе. Вдруг Том остановился.

– Одри, я буду откровенен. Сегодня утром я пришел в дом тети Эллин… Сегодня… как будто это было в другой жизни! Так вот, сегодня я хотел предложить тебе стать моей… как бы это сказать, официальной дамой сердца.

– Любовницей.

– Ну… где-то так. Но не важно, Одри.

– Почему?

– А ты бы согласилась?

– Это зависит от того, как ты будешь уговаривать. Том, ты опять позвал меня, чтобы дразнить?

– Дразнить?

– Да, ты всегда так делаешь. Сначала кидаешь намеки, потом пристаешь, а потом – все превращаешь в шутку.

– В шутку? Но в какую шутку можно превратить мое несостоявшееся предложение?

– Про любовницу?

– Да, про любовницу. Я же этого очень хочу. Я, Одри… Я… знаешь, сколько бы у меня ни было женщин до тебя или после тебя, но ты – исключение из правил. Ты всегда будешь занимать особое место.

– Спасибо! Утешил! И что же это за место?

– Первое, – буркнул он.

Они долго шли молча по шуршащей серыми листьями дороге. Мрачно. Осень. Через три дня – ноябрь.

– Если хочешь знать, – вдруг сказал Том, – вот пока мы не сели за стол и пока ты не обвинила меня в пьяных выходках… кстати, хотя я и бываю пьян, но помню все!

– Все?

– Все!!! И отвечаю за свои слова. Так вот, если хочешь знать, самый главный для меня разговор состоялся тогда…

– Когда?

– Перед моим уходом.

– В ноябре?

– Да. Четыре года назад. – Том смотрел себе под ноги. Он выглядел виноватым.

– И что там было главного?

– Все. От начала до конца. Даже про полководцев.

– Про каких полководцев? – спросила она с подозрением, готовая пощупать лоб у Тома: вдруг мальчик перегрелся или – переохладился?

– Да так, не важно. У тебя было такое лицо. У тебя было отчаяние в глазах, Одри. Ты выходила на крыльцо кафе, чтобы решить свою судьбу, и я сказал тебе про полководцев.

Она все прекрасно помнила. До каждой мелкой реплики. До каждого вздоха.

– Но я не мог! Я… мне было в двести раз хуже! Я чувствовал себя свиньей, которая продалась за десять серебряников. Я продался, Одри, я был молод и честолюбив, мне хотелось подняться в жизни, я был просто дурак!

Она молчала. Как всегда в минуты сильных волнений, гордо выпрямившись и немного откинув голову.

– Я сказал, что мы должны забыть нашу любовь. Помнишь? Одри, мне важно знать: помнишь ли ты? Я сказал. Я сам сказал главное слово.

– А как же «друг с сексуальным подтекстом»? – Одри чувствовала, что начинает умирать. – В Израиле ты говорил, что ничего, кроме этого…

– Да при чем здесь друг! Одри! – Он схватил ее за куртку и притянул к себе, с ненавистью и бесконечной страстью глядя в глаза.

– Том.

– Одри.

– Мне было очень тяжело пережить тот ноябрь, Том.

– Я… любил тебя. И в тот миг понимал, что сильнее чувства ни к кому еще не испытывал. Я любил тебя, Одри, и только лишь одну тебя. Больше никого.

Она старалась справиться с дыханием. В груди почему-то не хватало воздуха.

– Я и сейчас… – Он замолчал.

Она подняла глаза, и Том сорвался:

– Господи, я теряю разум, когда ты так на меня смотришь! Одри, ты – колдунья? Одри, я и сейчас люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя. Это очень просто. Только сказать это было непросто, поверь мне… Я хотел сообщить тебе об этом в Израиле. Я за этим туда и поехал… Потом я хотел сообщить тебе об этом у Бриджит… Но напился и наговорил глупостей. Я тебя люблю, Одри, и всегда любил, как бы долго не сопротивлялся этому чувству. Люблю с тех пор, как… целовался с арбузом, танцевал на катере, спал с тобой вместе и боялся притронуться… Я просто тебя люблю. Это ни из чего не следует и ни к чему не обязывает. Это голая данность. Я. Тебя. Люблю.

Стало тихо.

Потом Одри осторожно взяла его лицо в свои ладони и стала целовать. Прошло несколько минут. А может – часов. Они всегда ставили рекорды по длительности поцелуев…

Ничто больше не имело значения, даже время. Одри не могла оторваться от сладкого ощущения полета, которое концентрировалось где-то в области затылка и лишало координации движений. Ей казалось, что она, как космонавт, провалилась в безвоздушное пространство, и точек опоры больше не осталось.

В отель они вернулись, держась за руки, с распухшими губами, опустив счастливые глаза. Банкет уже шел вовсю. Джуди сверкала обнаженными плечами, накануне тщательно обработанными в солярии и массажном кабинете, и в общем, как отметила про себя Одри, была вполне под стать Виктору и всей компании банкиров.

Их шумно приветствовали, представили остальным гостям, среди которых никого из знакомых, слава богу, не было. Впрочем, даже если бы и были, для Одри это уже не имело значения. От счастья кружилась голова, а прогулка в лесу и опоздание на банкет избавили ее от необходимости переодеваться в вечернее платье. Ей хотелось побыстрее уйти от шумной толпы и остаться где-нибудь наедине с собой, чтобы осознать свое счастье. У нее перед глазами до сих пор еще стояла картинка: ветка сосны, свисающая над их головами, чудесный смоляной запах и лицо Тома: «Я. Тебя. Люблю».

– Я не могу улыбаться, – прошептала она ему, опустив лицо, – у меня губы болят.

Том сжал ее руку под столом:

– Сейчас пойдем. Тут и без нас весело. А светские беседы – это не мой конек.

– Еще пять минут для приличия. – Она уже представляла, как сейчас степенно войдет в номер, посидит в ванной, чтобы немного побыть наедине с собой, перед тем, как окончательно броситься в объятия Тома…

Удивительно, но больше всего ей хотелось остаться наедине с собой, а не с Томом. В ее голове начали происходить странные вещи, словно она разделилась на две половинки, на две Одри. Та, которая ждет и любит, все еще бродила где-то в потемках. Второй Одри целиком и полностью доставалось счастье обладания Томом, но совершенно не было желания всем этим пользоваться. Кстати, и та, и другая были уверены, что еще не конец приключениям. Да, нужно остаться одной хотя бы на полчасика, и…

Едва дверь номера закрылась за ними, Том начал сдирать с нее одежду. Забыв о своих планах, забыв обо всем на свете, Одри вторила его движениям. Ее тело каждой клеточкой кричало, что жаждет его, и она не противилась этому порыву, может быть, впервые радуясь бессмыслице, творившейся в душе. Какая разница, что будет ПОТОМ, сейчас существует только СЕЙЧАС. И со всей страстью, на которую только была способна, Одри отдавалась Тому или забирала его себе – теперь между этими понятиями никогда невозможно будет провести грань: они вместе – единое целое.

Обнявшись, они уснули в смятой постели, приблизив друг к другу лица и перемешав дыхания.

…Разумеется, они не вышли к завтраку, и к обеду тоже. После короткой вечерней прогулки Том и Одри снова вернулись к себе в номер, даже и не подумав переезжать к Виктору.

Только вечером понедельника они съехали из отеля, с сожалением оглянувшись на пристанище своей любви. В домике Виктора их встретила шумная толпа незнакомых людей и Джуди в новом спортивном костюме, с таинственным выражением лица. Хозяева отсутствовали. Назавтра всем предстояло улетать.

Джуди несколько раз за вечер пыталась поймать подругу в углу и расспросить обо всем, но Одри пресекала любые разговоры на эту тему.

– Лучше помоги мне сообщить Тому, что мы затеяли с фирмой. А то, мне кажется, эта новость серьезно пошатнет его юную неокрепшую психику. – В тот момент она и не знала, насколько близка была к истине.

– Тогда хотя бы скажи, как тебе нравится это безобразие? – Джуди повертелась перед ней в чудовищном костюмчике морковного цвета. – Ты, нахалка, обещала ходить со мной по магазинам. А сама заперлась со своим ненаглядным на двое суток и забыла про все! Двое суток, Одри! Что вы там делали столько времени без еды и воздуха?!

– Да как тебе сказать? – Одри опустила порозовевшее лицо. – А костюмчик ничего себе! Веселенький. Обхохочешься…

Когда большинство гостей, зевая, разбрелись по комнатам, и в гостиной осталось несколько человек, Том и Одри вместе залезли в глубокое кресло, удивительным образом так переплетя ноги, что непонятно было, кто у кого сидит на коленях. Погоду и скачки обсудили, о деньгах при дамах говорить было не принято, ужин прошел отменно и оставил о себе самые теплые воспоминания… В общем, ближе к полуночи по гостиной распространился благостный дух праздности и лени, когда уже не хочется ни с кем говорить, но еще недостаточно мужества, чтобы встать и отправиться в спальню.

– Гхм. – Джуди нарушила тишину. – Совершенно не хочется возвращаться домой.

– И не говори… – Виктор обнял ее за плечо и притянул к себе. – Но мы будем стараться как можно чаще бывать здесь. Знаете, как хорошо зимой в горах? О-о! Мы будем летать каждые…

– Да. Но… – Они с Одри переглянулись, и Джуди выпалила, набрав воздуха в легкие:

– В общем, Том, помнишь, ты нам кое-что предлагал?

– А? – Он поднял голову со спинки кресла, на которой было уже задремал, уютно сунув нос в густые волосы Одри. – Что? А что я вам предлагал?

– Ка-ак? Ты забыл? – с деланным возмущением произнесли обе подруги.

– Я звал вас к себе. Вы готовы?

– Н-нет.

– Понимаешь ли…

– Знаешь, Том…

– Подождите, – пробасил Виктор, перекрывая их виноватый лепет. – А как же ваш собственный бизнес? Том, они что, тебе еще не похвалились?

– Чем?

– Как? Ты не знаешь, что Одри и Джуди уже открыли, ну, не без моей, конечно, помощи, – он погладил себя по животу, – открыли фирму. Такую же, как у тебя. Так, девчонки?

– Угу.

– Ага.

– Да-да, я знаю, – замороженным голосом сказал он.

– Знаешь?.. – Джуди переводила недоумевающий взгляд с одного на другого, хотя Одри за спиной Тома округлила глаза и принялась отчаянно мотать головой.

– Конечно! Вы же уже говорили! – Том притворно зевнул. – Ну все. Я лично больше не могу. Ты идешь, дорогая?

– Конечно. – Одри встала, сделав в сторону друзей отчаянный жест, означавший, что она ничего не понимает и просит о помощи, но Том сцапал ее сильной рукой и, при всех приложившись к шее Одри долгим смачным поцелуем, сказал:

– Я сам себе завидую. И красивая, и умная, и еще теперь – состоятельная! Ужас! Нам пора, Одри. – И не дав ей опомниться, повел на второй этаж.

В эту ночь он не был так нежен, как раньше. Том ни словом не упомянул о разговоре внизу, не задал ни единого вопроса. Одри тоже молча уселась на постель с виноватым видом. Потом молодость и страсть взяли свое, и они снова слились в единое целое… Но сейчас он грубо целовал ее, словно кусал, словно хотел оскорбить или причинить боль. Он ласкал ее тело, как первобытный, необузданный дикарь, делаясь все более ненасытным в своих проявлениях любви.

– Зачем ты делаешь мне больно? – спросила она.

– Я тебя очень сильно люблю, Одри. – Том снова сжал ее своими клешнями так, что, казалось, у нее хрустнули кости. – Я… невозможно рассказать, что я чувствую, когда понимаю, что наконец-то ты – моя. Но я взбешен. Ты ничего не говорила мне про фирму.

– Но почему?.. А ну отпусти меня! Почему я должна была говорить? И что в этом плохого?

– Только то, что ты – не такая. – Он почему-то взял в руки ее длинные локоны. – Все это… Ты – не настоящая. Ты меня восхищаешь. Бизнес-леди. Но – ты не настоящая. Я тебя боюсь.

– Боишься?!!

– Боюсь. Боюсь, что что-то упустил, чего-то не понял. Я, оказывается, совсем тебя не знаю.

– Это что-то меняет?

– Я подумаю.

– Хорошо, думай, – холодно сказала она и отвернулась, натянув на себя одеяло.

Том долго молчал, наконец, уже засыпая, она почувствовала, как он обнял ее и, прижавшись к плечу, тихо засопел…

А утром, когда вещи были собраны и такси вызвано, Том внезапно заявил, что никуда не летит, а остается в Европе.

– В каком это смысле? – озадаченно спросил Виктор.

– Мне надо проветриться. Погулять, подышать воздухом.

– Но в Швейцарии сейчас…

– А на что мне Швейцария? Я найду, где развеяться. У меня, с открытым-то паспортом, – столько стран в распоряжении! Так что я погуляю пока… в пределах Шенгенского соглашения.

Одри хранила оскорбленное молчание. Когда подъехало такси, Том поцеловал ее тягучим грубым поцелуем и шепнул в самое ухо:

– Я подумаю… Пока!

Самолет собирался взлететь, а Одри – заплакать. Итак, ей известен ответ на вопрос, любил ли ее Том четыре года назад. Она получила даже больше, чем просто ответ. Что еще ждать от их отношений? Наверное, ничего. Том явно дал понять, что оставляет за собой право на свободу и что ему сейчас необходимо побыть одному. Ну и пусть. Это очень больно, гораздо больнее, чем в том ноябре, но она переживет. Да. Переживет. «Ты – не настоящая. Я тебя боюсь»…

Джуди подошла было к ней, дотронулась до рукава, но Одри даже не пошевелилась, тупо глядя в иллюминатор.

И все-таки… все-таки в душе жила уверенность, что из Швейцарии она увозит что-то ценное, важную тайну, которую ей предстоит разгадать много-много времени спустя.