"Фрейлина императрицы" - читать интересную книгу автора (Салиас Евгений Андреевич)

XI

У князя Меншикова были, конечно, приверженцы и друзья, хотя большинство их обманывало его и под маской приязни и лести завидовало ему и клеветало на него.

Единственные люди в России, относившиеся к могущественному князю Ижорскому искренно, были большею частью иностранцы. Один из них действительно любил Меншикова – это был дипломат, датский посланник Вестфален, человек, изучивший нравы страны, в которой он деятельно преследовал цели своего правительства.

Дания была в особенных отношениях к России, так как старшая цесаревна Анна была замужем за Голштинским принцем. Вестфален, человек умный, надумал то простое средство для князя Меншикова, которое было нужно, чтобы всенародно очистить себя от всяких подозрений и клевет.

– Объявите свою дочь невестой великого князя Петра! – сказал он. – Тогда все распутается и уладится.

Разумеется, Меншиков сначала был ошеломлен, но затем, после нескольких дней совещания с Вестфаленом, убедился его доводами.

– Примеры такого рода бракосочетаний в истории многочисленны, – говорил тот, – конечно, ради высших государственных соображений.

Князь Меншиков, всесторонне обдумав это предложение, должен был сам сознаться, что это было не только лучшее, но единственное для него средство спасения.

Конечно, он решился приступить к действиям неотложно, но сама судьба помогла… Слепая фортуна иногда, как будто бессмысленно, любит играть в людей как в игрушки, любит сочетать самые разнородные случайные обстоятельства и из двух мелочей склеить иногда великое событие, имеющее историческое значение.

Секретарь государыни, Макаров, встретился однажды с князем Меншиковым и, ухмыляясь, шепнул ему на ухо:

– Знаешь ли, князь, чем я на сих днях занимался, голову себе сломал?

– А чем? – угрюмо спросил Меншиков, занятый своим великим предприятием.

– Лист про молодцов-парней составлял.

– Что так? Зачем?

– А вот так. Выбирал я изо всех молодцов российских, петербургских и московских, здесь обретающихся и отсутствующих, – полдюжины. При выборе руководился тем, чтобы каждый-то был старинного рода, благородной крови, с иждивением, да чтобы был собою красив, и умен, и нравом ласковый.

– Вот как! – улыбнулся князь Меншиков.

– Да, князь. И этаких-то витязей, Иванов-царевичей, понадобилось мне найти полдюжины.

– Да зачем?! – спросил князь. – На кой прок?

– Государыня указала.

– Начто? – удивился Меншиков.

– Государыня указала сделать оный лист из шести молодцов, богатых дворян, знатных и добронравных, и поднести ей ныне в полдень.

– Зачем! Господь с тобой! Зачем?

– Догадайся, князь.

– Хоть убей, не могу…

– Мои шесть молодцов на выбор – для невесты.

– Для кого?

– А для той самой, которую уже прочили за Маврикия, князя Саксонского.

– Софья Карлусовна Скавронская?

– Она самая. Государыня восхотела непременно и неотлагательно выдать ее замуж. И так как у оной Софьи Карлусовны, полагательно мне, ни к кому из придворных и боярских молодцов сердце еще не лежит, то государыня обещала ей прислать на выбор по листу. И вот ныне «польская фрейлина» будет чинить свой выбор из моей полудюжины.

– Кого же ты набрал?

Макаров перечислил несколько знатных русских имен, где были и Апраксины, и Трубецкие, и Голицыны.

– Как же это? – возразил Меншиков. – Ведь вот некоторые из них, я знаю, не захотят жениться на Софье Карлусовне.

– Ну, это их дело, князь! Государыня дала любимице своей крепкое слово, что кого Софья Карлусовна выберет – тот и будет ее мужем, хоть бы пришлось для того свет вывернуть наизнанку. Ты знаешь, что за последние дни государыня от хворости стала иметь удивительные прихоти, которых за всю ее жизнь не бывало… Вынь да положь, что в душу запало – то и подавай.

– Это правда сущая… – задумчиво произнес Ментиков.

Макаров продолжал что-то говорить, но князь уже не слушал; он внутренно страшно взволновался. Новая мысль, диковинная, блеснула у него в голове.

Князю Меншикову показалось, что этот случай, эта встреча с Макаровым, есть какое-то указание свыше, веление судьбы.

Задумчиво распростившись с Макаровым, князь Меншиков тотчас, не теряя ни единого мгновения, двинулся в ту сторону дворца, где в двух горницах помещалась любимая фрейлина императрицы.

Софья Карлусовна была у себя, сидела грустная у окошка и ожидала вызова к государыне.

Через несколько минут потребуют ее к государыне, и она должна будет выбрать себе мужа из числа нескольких, равно ей чуждых, равно неизвестных. С одним из них она должна на всю жизнь связать свою судьбу.

Голос горничной привел фрейлину в себя, та что-то говорила, но графиня Софья не сразу могла понять. Докладывавшая девушка была смущена, оторопела; лицо у ней было почти испуганное.

– Князь… Сам князь Александр Данилович, – повторяла девушка.

– Что?.. Где?.. – отозвалась наконец Софья.

– Князь Александр Данилович вот тут. Он желает тебя, боярышня, видеть по важнейшему делу.

Софья тоже смутилась при этом имени. Она избегала всемогущего Меншикова, видалась с ним почти ежедневно, но издали, ибо она, как многие другие, боялась его. И если в ней было какое-нибудь чувство к этому временщику, то чувство это было скорее неприязненное, нежели дружелюбное. Она не любила его, сама не зная почему. Вероятно, общая ненависть к вельможе, проникавшая повсюду, сообщилась без повода и душе молодой девушки.

– Как же быть? – шепнула она, теряясь.

В то же самое мгновенье на пороге ее горницы показался сам князь и, ласково улыбаясь, протянул ей руки.

– Здравствуй, графинюшка моя! – ласково произнес он. – Не дивись, что я пришел к тебе… Нужно нам толково побеседовать о важнеющих делах, от которых зависит твоя судьба.

Софья настолько была смущена, что не могла даже отвечать. Она молча встала, поклонилась и села.

Меншиков сел против нее, потрепал ее по щеке, ласка, котирую он часто позволял себе с девицами как пожилой человек и всемогущий вельможа.