"Шайка светских дам" - читать интересную книгу автора (Варенова Людмила Ивановна)

23. Ирина. История цирковой обезьянки

Ирине было грустно. Вот и кончились их страшные, но все же приключения. Сима вышла замуж за своего мафиози и, кажется, вполне довольна этим. Тома — та просто светится от счастья. Наверное, она тоже скоро станет «мадам». А они будут жить вдвоем с Аллой. И не страшно стариться, потому что они вдвоем. Стареть страшно, если ты один. Это не она сказала. Это тот старенький киноактер. Он сидел на скамеечке в больничном сквере с приятелем. Актер когда-то сверкал на советском киноэкране, а теперь был старенький, больной и несчастный. Приятель же, который всю жизнь завидовал звезде экрана, теперь тайком вовсю радовался, что он не так стар, не так болен и не так беден.

Не замечая этой радости, простодушный артист честно жаловался на свою жизнь.

— Ничего, зато как тебе все-таки повезло! — с плохо скрытой завистью говорил приятель.

— Да! Повезло! Представь себе, повезло! Оказывается, у этих людей вовсе не желудок вместо сердца, и эти нувориши тоже понимают, что такое достояние России!

— Конечно! — лицемерно поддакивал приятель. — Но ты так и не знаешь, кто перевёл деньги тебе на операцию?

— Представь себе, нет! А? Какая чистота души! Какое великодушие есть в этих людях, которых мы готовы проклясть, не зная их! Ведь это как в Библии: спасти и не объявиться, вот мол, я — твой спаситель.

— Да-а-а… Такую сумму отстегнуть…

Ирина, как всегда никем не замеченная, тихонько улыбалась на другом конце скамеечки. Сидит себе тихонькая то ли девочка, то ли старушка, почитывает журнальчик, ждет кого-то. Вечером она вычеркнула великого артиста из своего блокнотика — дело у него явно на поправку. А ей еще надо помочь той певице, что разбилась месяц назад в автомобиле, и той женщине с тремя детьми, и ещё своим, цирковым бедолагам. Ведь пенсии такие крохотные. Как хорошо, что у неё много денег!

— Уф!!! Успела!

Алла, вцепившись в коляску, от неожиданности этой встречи не могла вымолвить ни слова. Ее игра проиграна! За спиной накинувшейся на нее женщины флегматично маячил самый опасный из померанцевских псов. Поодаль торчали еще два охранника. От этих не убежишь.

— Уф! Я все-таки успела! Ну, знаешь! Такие фокусы откалывать! Ты что? В бразильском сериале играешь? В тюрьму захотела? И всех нас под монастырь? — орала прекрасная фурия.

— Как ты здесь оказалась? — выдохнула наконец Алла.

— Как, как! Через как! Пасу тебя, как влюблённый кралю. Достала уже, бегать за тобой по всему городу! Шпионю, караулю, стерегу! И допаслась. Ну, пастушка хренова! Ну, коза рогатая! Поговори еще у меня! Повыступай! Я тебе не Томка-размазня, спуску не дам, у меня не забалуешь! Давай, коляску в зубы и дуй назад!

Алла удрученно молчала. Немолодой интеллигентный мужчина, обходя скандалящую пару, внезапно обернулся и выговорил:

— Постыдились бы вы, девушка, на мать орать. Во-первых, вы на улице, а значит — в общественном месте. Во-вторых, сначала поработайте с наше, потрудитесь в поте лица, а потом чего-то требуйте.

— На мать? — опешила стройная красавица в прелестной шубке.

— Ну да!

Прохожий ушёл. А Алла так и осталась стоять с искаженным от плача лицом. Плечи её тряслись. Нет у неё дочерей. И никогда не будет. И ничего не будет. Ничегошеньки. Это вот у Симки есть дочь. А у неё — нет и не будет.

Внезапно красавица шагнула к ней и обняла её.

— Ну не плачь, не плачь! — бормотала она, поглаживая высокую костистую Аллу по волосам, как маленькую девочку. — Я же тебя люблю! Я же тебе плохо не сделаю!

— Почему он так сказал, этот идиот! Что мы мать и дочь. Какая я тебе мать?

— Наверное, ему показалось, что мы с тобой очень похожи! И подумал, что мы мать и дочь. А что? Я и не против. Ты умная, славная, моя золотая, я тебя очень-очень люблю! Прелесть просто! Обожаю! Верно, Герыч?

Бандит молча покорно кивнул.

«А не такой уж он и страшный», — вдруг подумала Алла.

— Идём! — красавица крепко обняла Аллу за талию и потащила ее во двор. — А насчёт внешности не переживай. Я такую косметическую лечебницу знаю! Где надо — силикончик под кожу загонят, и будет у тебя классический овал лица. Раз плюнуть! Хочешь?

— Хочу!

…Похищение дочери Аркадия Волынова не состоялось. Алла вернула коляску во двор до того, как подъехала «скорая», руководимая указующим перстом соседки. Няньку привели в чувство с помощью обычного укола сердечного средства — Алла свое дело знала виртуозно. О происшествии подруги решили Томе не говорить.

— Всё это плохо кончится, — твердила себе Тамара, таращась в тёплую темноту.

Твердила и не верила в это сама. Не получалось отрезветь от свалившегося счастья. В сорок лет жизнь иногда не просто начинается. В сорок она воздает по заслугам. Кому за терпение, кому за усердие, а кому и за грехи. Можно ли быть счастливее и удачливее, чем она сейчас? Нет, не может кончиться все плохо, потому что она всегда будет начеку. Она это отлично умеет. Научилась. Она и тогда, десять с лишним лет назад, могла выиграть, если б не глупые принципы, которые привили ей глупые родители. Принципы, дети, придумывают сильные мира сего, чтобы держать в подчинении глупых и доверчивых. Не надо иметь принципы, дети. Надо делать вид, что вы их имеете…

— Тьфу, гадость! — отплюнулась Тома. — Ну и мысли в башке родятся. Докатилась!

— А? Ты чего? — Сергей спросонок решил, что это она на него.

— Ничего, спи! Просто приснилось…

— А-а-а…

Она уютно повозилась, устраиваясь у него под рукой. Как тепло…

— Том, мне бы за вещами туда надо…

— Ум-гу…

— Съездим завтра? А потом Тольку возьмём и в кино. Или за город? Воскресенье же…

— Ум-гум…

Странно. Её маленькая «двушка» почему-то стала ему настоящим домом. Там, в элитке, действительно остались только вещи. А вот жизнь — нет, там не осталась. Жизнь у него здесь. Вся.

— Слышишь? — спросил он через минуту.

— Что? — Тамара делала вид, что засыпает, хотя сна не было ни в одном глазу.

— Ветер в ивах шумит, и лягушки в пруду расквакались.

— С ума сошел?

— Да ты слушай, слушай.

Она прислушалась и рассмеялась. Действительно, в глухой шум ночного города отдаленной какофонией вливались тут и там квакающие вопли автомобильных сигнализаций. Точь-в-точь лягушки.

Утро было чудное, свежее, с морозцем и по-весеннему проснувшимся солнышком. «Март! Март!» — кричали синицы в набухшей сирени. «Март», — басом мяукнул, полосатый кот, осторожно пробираясь вдоль домов за полосатой кошечкой. В городе, полном бродячих собак, котам не сладко.

Ирина шла в парк не спеша. Спешить было не надо, незачем. Плюшка у киоскерши была с пылу с жару, а кофе хоть и растворимый, но хороший, а натуральный она и не любила — от него колотилось сердце и постыдно дрожали руки.

— Здравствуй, красавица, — хилый дедок поклонился ей на бульваре. — Ишь, румяная!

— Спасибо, — улыбнулась Ирина.

— Тебе спасибо. На такую красоту посмотреть — большой подарок.

— «Слепой или шутник», — смеялась Ирина, шагая дальше.

— Привет, красавица! — крикнул ей гаишник — молодой, деревенский, нос картошкой.

«С ума все посходили?» — но настроение у неё не испортилось. Почему-то сегодня её не пугало чужое внимание. Да, бывают такие дни, вспомнила она как давно забытое, но верное правило. Потом их можно долго вспоминать.

«Сегодня будет как раз такой день. Все будет удаваться. И потом я буду вспоминать и говорить — это было в тот день, когда мне все удавалось».

Она долго бродила по оттаявшим дорожкам. Солнце согрело проталины, и отчаянно смелые травинки вовсю голосовали против зимы, не опасаясь ночного мороза. Она бродила, ела мороженое и исподтишка любовалась детьми и красивыми влюбленными парами.

«О! Старые знакомые!» — мысленно воскликнула она, увидев очередную парочку. Серые, как воробушки, на самом деле они были прекрасны, потому что… Потому что не бывает в жизни таких совпадений! В театре, на улице, в сквере. Повсюду в последние две недели… Ой!

«Потому что, убогие, когда два круга подозреваемых пересекутся, то все, кто окажется в обоих кругах, — самые подозрительные. Потом еще круг — и подозреваемых будет еще меньше. А потом их останется так мало, что за каждым можно установить наблюдение, и тогда поимка — вопрос времени».

Наблюдение! Всюду, куда она следовала за Симой, она видела эту парочку! Да, видела! Сообразила только теперь, потому что они серенькие, как воробушки. И они влюбленные. Только не друг в друга они влюблены. Да, влюбленные в свою работу, а не друг в друга. Они любят изображать влюбленных и выслеживать преступников. Все эти недели, а может быть, месяцы, она, Ирина, таскает за собой «хвост»! Дура! Как она всех подвела!

Нет. Не может быть. Они — Тома, Алла, Сима и Ирина — ведь очень давно ничего не делали из того, запретного. Ну, вычислили ее, как причастную к нескольким эпизодам. Ну и ничего страшного! Наверное, не одну ее сейчас проверяют. Главное, предупредить девочек.

Ирина достала мобильный. Нет, она не будет суматошно вопить в трубку: «Мы пропали!» На этот случай у них тоже есть условный шифр, придуманный Томой. Она просто скажет: «Томочка, привет! Как поживаете? Как отдыхаете сегодня?»

И Тома поймёт — Ира обнаружила слежку. И скажет:

— Приходи к чаю.

А она спросит:

— Может, торт купить?

— Отличная идея, — скажет Тома.

И если она скажет «купи фруктовый» — значит, надо идти к ней.

А если «вафельный» — то не идти к ней ни в коем случае, а ехать домой и ждать.

Ну и так далее.

Тома умница. Она всё предусмотрела. Она ведь говорила, что может появиться слежка, — так и вышло. Не надо паниковать! Не надо, чтобы сердце так колотилось. Всё будет хорошо. Бог Меркурий им поможет.

Мобильник Тамары отозвался сразу. Но это был голос ее бухгалтерши Лены. Просто Томка вчера забыла свой мобильник на работе. А сегодня выходной, и она на работу не приедет. Домашний телефон у нее тоже не отвечает. Ну да! Сергей часто отключает телефон, чтобы его не доставали.

«Спокойно, — говорила она себе. — Спокойно!»

Что нужно делать, она знала. Все-таки их Тома страшно умная. Она и это предусмотрела. Так. Сначала нужен торт. Да, торт — это все. Маскировка и проверка.

Парочка не рискнула отпустить её одну в магазин. Потому что у магазина был второй выход.

Зато сомнений быть уже не могло. Они её вели.

Долго и придирчиво она выбирала торт. А они делали вид, что выбирают конфеты и вино. Но вышли вслед за ней, ничего не купив. Не имело смысла пытаться оторваться от слежки. Нет, все-таки какая Тома умница! Она, Ирина, сейчас бы запаниковала и натворила беды. А так она точно знает, что нужно делать, и потому — совершенно спокойно едет в трамвае, заботливо устроив торт на коленях… К тому же сегодня день, когда все удается! Всё будет отлично. Она идёт в гости к подруге. Она несёт торт. Сейчас она придёт и предупредит Тому, и та скажет, что нужно делать дальше. И никто ничего против них не докажет, потому что у Томы на всё готов ответ.

Она вышла во двор из-под арки и машинально подняла голову, чтобы посмотреть на Томины окна. Коробка с тортом выпала у неё из рук. Толик, сын Тамары, во весь рост стоял на подоконнике. Лица ребенка она не видела — смоляные кудряшки закрывали его совсем. Наверное, оно было мокрым от слез, и завитки волос прилипли к лицу. Распахнутые узкие рамы, за которые мальчик держался, ходили ходуном, и солнце сверкало на них. Вот он их отпустил.

Ирина закричала и бросилась вперёд. Руки её были такими же слабыми, как и её голос, но зато звезда советского цирка, воздушная гимнастка Ирэна Цветковская точно знала, как надо пассировать падение. Отчётливо понимая, что жизнь кончилась, она подставила хрупкую полусогнутую спину под страшный удар.