"Восхождение самозваного принца" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт)

ГЛАВА 7 ПОСЛЕДНЕЕ СРЕДСТВО

— Я не говорила, что тебе позволено выбирать, — сурово заявила Эйдриану госпожа Дасслеронд.

— А если я не хочу снова лезть в эту дыру? — вызывающим тоном спросил мальчишка.

Более вызывающим, чем когда-либо прежде.

Госпожа Дасслеронд придала своему лицу удовлетворенное выражение, показывая, будто ей по вкусу его категорический отказ. Ведь в таком случае у нее появляется возможность самой затащить его в пещеру.

— Я хочу остаться здесь, — сказал Эйдриан, — где вижу звезды над головой, где воздух полон удивительных запахов, а ветер освежает лицо.

— Если будешь работать старательно и усердно, то выйдешь наружу раньше, чем звезды усеют небо, — пообещала предводительница эльфов.

Мальчик какое-то время молча глядел на нее, потом, упрямо выставив подбородок, произнес:

— Я останусь здесь.

Тотчас же вокруг него послышались шуршание крыльев и приглушенный шепот, безошибочно свидетельствующие о множестве невидимых зрителей. Разве эльфы пропустят такое зрелище? Еще более Эйдриана бесило, что госпожу Дасслеронд его упрямство только забавляет. Теперь на ее лице сияла откровенная улыбка.

Предводительница эльфов изящно взмахнула рукой и устремила взор в предвечернее небо.

— Что ж, грейся на солнышке, — произнесла она равнодушным тоном. — Наслаждаться осталось недолго, потому что ты навсегда покинешь Эндур'Блоу Иннинес.

До Эйдриана не сразу дошел смысл последних слов госпожи Дасслеронд. Он лихорадочно искал, что же сказать ей в ответ, однако сумел выдавить всего несколько слов. Глаза мальчика округлились, когда он увидел холодную улыбку своей наставницы, красноречиво свидетельствовавшую, что шутить госпожа Дасслеронд не намерена. Только теперь Эйдриан сообразил, что на этот раз он зашел дальше обычного, испытывая ее терпение.

С той ночи, когда Бринн Дариель покинула долину эльфов, Эйдриан постоянно испытывал терпение госпожи Дасслеронд.

Лицо предводительницы эльфов внезапно помрачнело, словно на него набежало облако, глаза приобрели ледяной блеск, а улыбка превратилась в презрительную усмешку.

— Немедленно отправляйся в пещеру, малолетний упрямый глупец, иначе я вышвырну тебя за пределы моей долины, и ты никогда не сможешь сюда вернуться, приказала она. — И не думай, что я решила тебя просто попугать. Я по горло сыта твоими выходками.

Эйдриан растерянно глядел на нее, пораженный неожиданной переменой в облике и голосе госпожи Дасслеронд. Но сильнее всего его потрясли произнесенные ею слова и ощущение бесповоротности, которое они оставили.

— Если ты по-прежнему будешь упорствовать и тебе посчастливится остаться в живых, то закат солнца ты встретишь уже за пределами Эндур'Блоу Иннинес, — сурово продолжала предводительница эльфов.

От воли, готовой сокрушить любое упрямство Эйдриана, и нескрываемого гнева, который за маской внешнего спокойствия кипел в душе Дасслеронд, у него подкашивались ноги.

— Я не знаю, как добиться этого, — стал оправдываться Эйдриан. — Я и раньше пытался, но у меня не получалось.

— Потому ты и продолжишь свои попытки, — ответила госпожа Дасслеронд. — Если бы мы упражнялись только в том, что нам легко дается, то были бы обречены на посредственность. Твое признание в собственной слабости только укрепляет мою решимость отправить тебя в пещеру, чтобы ты продолжил учиться искусству общения с Оракулом. И сегодня, и каждый день.

— Мне это занятие вообще не нравится, — не унимался юный упрямец.

— А почему ты решил, что оно должно тебе нравиться? — бесстрастным тоном осведомилась госпожа Дасслеронд. — Ты находишься здесь не ради собственного удовольствия. Не забывай об этом.

Эйдриан принялся было возражать, но предводительница эльфов властным жестом велела ему замолчать.

— Выбирай одно из двух, — сказала она. — Ты знаешь, к чему приведет тебя каждый из путей. И довольно препирательств. Выбирай. Говорить здесь больше не о чем.

Мальчик не считал, что их разговор закончен, однако госпожа Дасслеронд, не слушая его, удалилась, даже не обернувшись.

— У вас нет нитей, дергая за которые, вы можете мною управлять! — крикнул ей вслед Эйдриан, отчаянно борясь с подступающими к горлу слезами.

Тоска, отчаяние, одиночество — все эти чувства лавиной обрушились на него. Отъезд Бринн Дариель — единственного человеческого существа в Эндур'Блоу Иннинес и потому самого дорогого для Эйдриана Виндона — глубоко ранил мальчика. Он вдруг ощутил себя намного более одиноким, чем прежде. Надежд на то, что кто-то сможет заполнить пустоту, возникшую после отъезда Бринн, почти не было.

Как ему хотелось выкрикнуть Дасслеронд в лицо, что он не желает подчиняться ее приказам! Но страх оказаться изгнанным за пределы долины эльфов все же был сильнее бунтарских порывов. Эндур'Блоу Иннинес была для него единственным родным домом. Судя по рассказам о внешнем мире, жизнь там не сулила ничего приятного: нескончаемые войны, страдания и в довершение ко всему опустошительная чума, косившая людей десятками тысяч.

Эйдриан несколько раз с шумом втянул в себя воздух, пробормотал сквозь зубы еще пару проклятий в адрес Дасслеронд и протиснулся в дыру, служившую входом в небольшую земляную пещеру. Толстый изогнутый корень возле одной из ее стенок заменял скамейку. На полу стояла зажженная свеча, а на противоположной стене было укреплено зеркало. Мальчик вдохнул распространяемой свечой аромат сирени, смешанный со множеством других запахов лесистой эльфийской долины. Ему сразу же стало легче. Исчезло напряжение, сводившее все его мышцы. Наверное, свеча имела какое-то отношение к эльфийской магии запахов и ее специально поставили здесь, чтобы успокоить неуправляемого Эйдриана. Впрочем, сейчас ему было наплевать на все уловки обитателей долины.

Передернув плечами, мальчик уселся на широкий корень и вперился взглядом в зеркало. Просидев так некоторое время, он задул свечу.

Сначала он ничего не видел, но когда глаза освоились с сумраком пещеры, на стене проступил прямоугольник зеркала. Эйдриан попытался смотреть не на зеркало, а на стену, на которой оно висело. «Заняться, что ли, разглядыванием переплетения мелких корней?» — подумал он. А может, пересчитать их? Надо хоть как-то скоротать этот долгий час, который по милости Дасслеронд ему придется здесь провести. Все предыдущие попытки Эйдриана вступить в общение с Оракулом были тщетными. Хотя этот ритуал тол'алфар предназначался в основном для более взрослых учеников, госпожа Дасслеронд настаивала, чтобы ее ученик начал постигать его уже сейчас. По ее мнению, он был вполне готов для этого; сам же Эйдриан считал, что предводительница эльфов чересчур его подгоняет. И вообще она заставляет его заниматься тем, что нисколько его не интересует.

Мальчик уселся поудобнее и начал разглядывать паутину корней на противоположной стенке, подсчитывая узлы перекрестий. Всматриваться в зеркало он, разумеется, не собирался.

Однако на этот раз все пошло по-иному. Эйдриан даже не сразу осознал, что его взгляд направлен на зеркало. Причем если раньше он просто смотрел на прямоугольник зеркала, то теперь внимание юного упрямца сосредоточилось на его блестящей поверхности. Чем-то она была похожа на черную лужицу, поблескивавшую в неясном сумеречном свете.

Но там, в этих сумерках, что-то двигалось! Эйдриан уловил это движение, хотя тут же усомнился, решив, что в такой темноте вряд ли можно его увидеть.

Тем не менее движение действительно происходило. Нечто темное бесшумно перемещалось в зеркале.

Прищурившись, Эйдриан сосредоточил на зеркале все внимание. Он начисто позабыл, как только что упорно противился требованиям госпожи Дасслеронд, не желая постигать искусство общения с Оракулом. Происходящее в зеркале было недоступно пониманию мальчика, но чувства его не обманывали.

Блестящая поверхность зеркала уже не казалась темной; теперь она напоминала затянутое облаками небо. В левой части зеркала Эйдриан ясно различил силуэт чьей-то фигуры, закутанной в плащ.

«Эйдриан», — прозвучало у него в мозгу.

Ошеломленный мальчик едва сумел удержать свой взгляд на зеркале.

Фигура в плаще мысленно передала ему: отец.

— Полуночник, — прошептал Эйдриан, едва дыша.

Он чувствовал, что фигура в плаще недовольна им, и это его испугало.

В голове промелькнул вихрь мыслей, заставивших Эйдриана осознать всю глупость его затянувшегося противостояния госпоже Дасслеронд. Мысли множились, а зеркало тем временем показывало ему будущую жизнь — жалкое существование недоучки, прозябание в нищете. Всегдашнее упрямство Эйдриана заставило его отвергнуть эти видения. Однако проплывавшие перед ним картины — пусть внешне неясные и туманные — не были плодом его воображения и исключали превратное понимание. Несколько раз мальчик все же порывался произнести что-то вслух, но его слова мгновенно гасли во влажном, спертом и сумрачном воздухе пещеры.

Перед ним со всей неотступностью разворачивалась жизнь, которую он выбирал, и каждый его спор, каждое препирательство усугубляли последствия этого выбора.

Эйдриан позабыл о времени и не заметил, как прошел не один час, а несколько. Наконец голос, звучавший в голове, произнес: «Доверяй госпоже Дасслеронд, и она даст тебе великую силу».

Только теперь мальчик заметил, что на туманной поверхности зеркала теснятся другие образы. Он увидел большие города, совершенно непохожие на неприметные жилища Кер'алфара, и громадные торговые площади, бурлящие от скопления людей; высокие красивые здания. Одно из них было монастырем, хотя Эйдриан толком не понимал, как он узнал, что это именно монастырь. Перед его взором проходили толпы людей — таких же, как он, существ. Казалось, некоторые из них приближались к самой кромке зеркального барьера, чтобы получше разглядеть Эйдриана.

Захваченный увиденным, мальчик непроизвольно подался вперед. Никогда еще чувство опустошенности не жалило его так болезненно. Его одиночество лишь усиливалось от слов призрака об огромной силе, которую он обретет в будущем.

«Госпожа Дасслеронд даст тебе великую силу», — отчетливо звучало в сознании Эйдриана. Мальчик вдруг подумал: может быть, эльфы специально подстроили это, чтобы заставить его слушаться их предводительницу? Но призрак, закутанный в плащ, заговорил снова, что немало изумило Эйдриана: «А потом я научу тебя наилучшим образом распоряжаться этой силой».

Потрясенный его словами, мальчик резко выпрямился. Отвлекшись на миг, он увидел, что видение в зеркале стало быстро блекнуть. Он уже не различал там призрачной фигуры. Эйдриан не видел даже самого зеркала, поскольку в пещере стало совсем темно.

Вскоре он выбрался из пещеры и обнаружил, что рядом никого нет. Мальчик не стал проверять, прячутся ли эльфы в густых ветвях окрестных деревьев; сейчас ему было совсем не до них. Неподалеку от пещеры Оракула, в пространстве, свободном от деревьев, Эйдриан увидел ночное небо с мерцающими звездами.

Он сел на землю и стал смотреть в небо, направив свой внутренний взгляд прямо к звездам. Мальчик думал над словами, прозвучавшими в его сознании. В чем был их смысл? Может, в том, что и его жизнь имеет предназначение?

Может, путь к бессмертию все-таки существует?

Вам не стоит удивляться, — сказала То'эль Даллия, обращаясь к госпоже Дасслеронд, когда они, оставив Эйдриана в пещере, возвращались в Кер'алфар.

Предводительница эльфов не привыкла, чтобы с ней разговаривали подобным образом, поэтому То'эль тщательно подбирала каждое слово.

— С того момента, как Бринн Дариель покинула нас, мальчишка стал еще более неуправляемым. Я ожидала, что он не оставит своих попыток сопротивления и вынудит вас расстаться с ним.

— И тем не менее сейчас он в пещере, рядом с Оракулом, — напомнила ей госпожа Дасслеронд.

То'эль Даллия пожала плечами, словно то, о чем упомянула предводительница эльфов, было крохотной чистой струйкой, едва заметной в темном и опасном бурлящем потоке, носившем имя Эйдриана Виндона.

— Возможно, ты видишь нашего юного упрямца в ложном свете, — заметила госпожа Дасслеронд. — Ты подходишь к нему с теми же требованиями, какие мы предъявляем ко всем будущим рейнджерам.

— А разве он не станет рейнджером? — возвысив от удивления голос, спросила То'эль, поскольку слова госпожи Дасслеронд, за которыми скрывался холодный расчет, несказанно ее поразили.

— Если судить по его обучению у тол'алфар — да, — ответила предводительница эльфов. — Но он не будет одним из тех рейнджеров, которые затем возвращаются в родные края и служат для своих соплеменников незримыми защитниками.

— Значит, он останется здесь? — задала новый вопрос То'эль, которую подобная перспектива совсем не радовала. — И как долго?

— Пока не будет готов, — сказала Дасслеронд. — Мы растили Эйдриана в Кер'алфар вовсе не из чувства долга перед его отцом и не потому, что мир остро нуждается еще в одном рейнджере. Он попал к нам по одной-единственной причине, и если ты воспринимаешь его упрямство только как помеху в обучении, я считаю своеволие и самонадеянность этого мальчишки необходимыми чертами характера. То'эль Даллия и без расспросов догадалась, о какой причине упомянула ее госпожа; речь шла о страшной ране, нанесенной демоном-драконом земле Эндур'Блоу Иннинес. Выражение лица госпожи Дасслеронд предостерегло То'эль от дальнейших вопросов, и та решила повести разговор в несколько ином направлении.

— И все же вы были готовы изгнать Эйдриана из Эндур'Блоу Иннинес и даже лишить его жизни. Я почувствовала это по вашим словам, госпожа.

— С ним всегда приходится идти по узкому бревнышку, — согласилась госпожа Дасслеронд. — Я вижу, как с каждым днем возрастает его невероятная мощь. Мальчик обладает столь необходимой ему силой воли. Вместе с тем я понимаю: если мы не сможем управлять его возможностями, причем направлять их так, как это представляется нам необходимым, тогда окажется, что мы понапрасну тратили на него время. А ведь он становится все более опасным.

— Эйдриан — всего лишь человек, — осторожно заметила То'эль.

Дасслеронд прищурила золотистые глаза.

— Он обладает такой же боевой сноровкой, какая была у его отца, — произнесла она. — Он сведущ в магических самоцветах, как и его мать. Возможно, он даже превосходит ее, а заодно и наше понимание того, как ему это удается. Однако гораздо важнее другое: Эйдриан Виндон обладает своевольным и независимым характером, которым чрезвычайно трудно управлять.

— И, понимая это, вы продолжаете делиться с ним нашими тайнами, — сказала То'эль.

— Я надеюсь, Оракул принесет успокоение его пытливому разуму, — объяснила свой замысел Дасслеронд. — Если призрак отца сумеет найти его и направить по жизненному пути, очень скоро наш упрямец станет более сговорчивым.

Такое объяснение вполне устроило То'эль, ибо она услышала даже больше, чем ожидала. Эльфиянка удалилась, оставив госпожу Дасслеронд наедине со своими мыслями, которые наверняка были сосредоточены на юном Эйдриане.

То'эль Даллия не ошиблась: госпожа Дасслеронд действительно вспоминала свою недавнюю стычку с подрастающим человеком. На одну чашу весов она поместила его упрямство и своеволие, на другую легло то обстоятельство, что он по-прежнему находился в пещере, общаясь с Оракулом или хотя бы пытаясь это совершить. Предводительница эльфов отнюдь не восхищалась юным упрямцем. Люди вообще не вызывали у нее особо теплых чувств, а уж Эйдриан тем более. Он был самым неуступчивым из всех человеческих существ, с которыми ей приходилось сталкиваться. Дасслеронд знала: ей необходимо обратить гордость и своеволие мальчишки против него самого.

Госпожа Дасслеронд по-прежнему до конца не представляла, как будет осуществляться миссия Эйдриана. Придется ли ему отправиться в темные глубины подземного мира, чтобы сразиться с Бестесбулзибаром? Она предполагала, что жертва, которую принесет сын, будет ничуть не меньше той, что принес его отец.

Предводительница эльфов не строила иллюзий по поводу того, что Эйдриан с радостью отдаст жизнь за нее или за Кер'алфар. Нет, в отношениях с ним она действительно все время балансировала на узком бревне. С одной стороны, она должна позволить ему и дальше набираться сил, передавая Эйдриану знания и навыки эльфов. С другой — уравновешивать и сдерживать все всплески его своеволия.

И конечно же, ей придется хорошенько прятать свой гнев, ибо ее терпение к выходкам Эйдриана убывало с пугающей быстротой.