"Лживая птица счастья" - читать интересную книгу автора (Борисова Светлана Александровна)

Глава вторая Коралл

Увертливых лисичек лучше сразу ловить за хвост, пока они тебя не оставили с носом. Очень грустная восточная песня о любви

— Тероян, живо ко мне в кабинет! — рявкнула сержант Мориску, проходя мимо группы оперативников, тренирующихся на полутемном плацу.

— Есть, мэм! — четко ответила девушка.

Она обернулась, не успев дать знак своему напарнику, и тут же получила молниеносный удар ножом, который еле успела сблокировать, подставив руку. В чистом порезе забелела кость, хлынула кровь и вместе с ней пришла невыносимая боль. Эльза побледнела и, чертыхнувшись, подключила ускоренный режим регенерации. Напарник извиняющимся жестом развел руками, но она только отмахнулась. «Сама, мол, виновата, — дернулась не вовремя», и бегом по плацу бросилась за стремительно исчезающим высоким силуэтом.

Эльза так быстро влетела в небольшой кабинет Мориску, что, не рассчитав, ткнулась в ее спину, когда та неожиданно остановилась. Выглянув за дверь, сержант аккуратно ее притворила, а затем подошла к столу и села, вальяжно откинувшись на стуле. Она с недоброй улыбкой посмотрела на вожделенную рыжеволосую красотку и процедила сквозь зубы:

— Ну, что, дорогая, пляши! Я достала то, что ты просила. Только ничто не дается даром. Тероян, надеюсь, ты догадываешься, о какой плате идет речь.

Сержант смерила девушку таким откровенным взглядом, что в панике та внутренне съежилась. Но, собравшись с духом, она вызывающе вздернула подбородок и, твердо глядя в победно сияющие фиалковые глаза, прошипела:

— Иди, к черту, Мориску! И не смей меня шантажировать! Когда я тебя просила об услуге, ты мне не ставила никаких условий!

Не веря своим ушам, сержант в ярости уставилась на нее, но Эльза не дрогнула. После долгой игры в гляделки победа в результате досталась ей, и в душе девушки прозвучали фанфары. Сержант первой отвела свой взгляд и, разом поникнув на стуле, потерла усталые покрасневшие глаза. Нагнувшись, она достала папку из ящика стола и глухо сказала:

— Признаю, моя ошибка. Что ж, в следующий раз плату буду запрашивать вперед или в письменной форме, а теперь возьми это чертово назначение и убирайся!

На стол полетел приказ о переводе, и Эльза потянулась было за ним, но вздрогнула от удара кулаком по столу. Не смутившись гневом начальства она хотела спросить, когда ей убывать, но сержант, гневно глянув на нее, рявкнула в голос:

— Пошла вон, Тероян! Убирайся к чертовой матери, пока не получила у меня трое суток ареста!

Как положено откозыряв, девушка моментально вылетела за дверь и, прикрыв ее за собой, облегченно перевела дух. Она порадовалась, что легко отделалась, — по сути она обманула Розу. Свою просьбу о переводе она предварила рассказом о предстоящем разводе с мужем, сопроводив его столь многообещающими взглядами, что та немедленно пошла ей навстречу в надежде на соответствующее вознаграждение. Вот потому ожидаемое раздражение сержанта не застало ее врасплох.

Вернувшись в казарму, Эльза, не раздеваясь, бухнулась на кровать в своей комнате и уставилась в потолок. Долгое время она бездумно рассматривала мельчайшие трещинки на побелке, а затем принялась сосредоточенно подсчитывать их, но в процессе сбилась со счета. Ее отвлекли невеселые думы о новой неудаче в семейной жизни. Она потерла занывшие виски и, закрыв глаза, обреченно подумала: «Черт побери! Чего же в этот раз не хватило для счастья?.. Почему я влюбляюсь на полную катушку, а мне не отвечают взаимностью? Может, во мне есть какой-нибудь внутренний дефект? Почему ко мне тянутся такие извращенки как Мориску, а нормальные мужики не питают ко мне глубоких чувств?.. Честное слово, не знаю. Наверно, все дело в том, что в жизни я обыкновенная неудачница, вот и Хикару не смогла удержать…»

Перед мысленным взором Эльзы промелькнули темные глаза, с нежностью взирающие на нее, а в ушах зазвучал низкий страстный голос, поющий о любви. Вздрогнув, она привычно попыталась подавить воспоминания о первом муже, но поймав себя на этом, неожиданно разозлилась. «Черт побери, сколько можно прятаться, как страус, при мысли о Хикару?.. Может, до сих пор действует психоблок, установленный господами психиатрами? С них станется поставить долгоиграющую защиту «для моего же блага» как любят они выражаться, навязывая свою волю… — Эльза недовольно скривилась. — Вряд ли, это все отговорки, моя дорогая. Признай, что в душе ты по-прежнему боишься своих воспоминаний, но несмотря ни на что пришла пора встретиться с Хикару. Думаю, вряд ли я начну биться в истерике, как раньше. Ведь минуло немало лет с тех пор, как мы расстались» И все же она опаской погрузилась в прошлое, боясь разрушить хрупкое душевное равновесие, некогда пришедшее на смену безумному отчаянию.

Началась история трагической любви Эльзы совершенно обычно. С первым мужем она познакомилась во время совместной тренировки спецназовцев прибывших к ним по обмену из клана Дракона. Красивый парень, сразу же привлек ее внимание и не только ее одной. Темноглазый красавец ростом под два метра сразу же бросался в глаза среди низкорослых товарищей его азиатского региона, к тому же его отличали несвойственные вампирскому спецназу длинные черные волосы отливающие синевой. И на плацу красавец-дракон творил настоящие чудеса. Мало кто мог сравниться с ним в ловкости и быстроте, а в искусстве боя на мечах среди присутствующих ему вообще не нашлось равных.

Поскольку тренировка проходила в смешанном составе, множество заинтересованных женских глаз исподтишка наблюдало за экзотическим красавцем, и Эльза не составляла исключение. Очарованная, она старалась не выпускать его из поля зрения и за свою рассеянность поплатилась несколькими ранениями и жутким сержантским нагоняем.

В перерыве между тренировками красавец-дракон подошел к ней и с участием спросил, как она себя чувствует и не сильно ли ее донимает боль, если «да», то он может помочь ей. Эльза с готовностью кивнула головой, и он провел рукой по порезам — они немедленно затянулись. Просиявшая девушка горячо поблагодарила своего неожиданного врачевателя и только собралась познакомиться с ним, как девчонка из клана Дракона требовательно позвала его к себе, и юноша убежал прочь, одарив ее на прощание чудесной улыбкой. Позже она выяснила, что его зовут Хикару. И в ходе дальнейших тренировок уже ничто не могло испортить ее прекрасного настроения.

Свое знакомство они продолжили во время совместной официальной вечеринки, устроенной для закрепления дружеских взаимоотношений между двумя кланами. Красавец-дракон появился гораздо позже остальных, когда девушка уже отчаялась его дождаться. Войдя, он окинул шумную вечеринку мрачным взглядом, но встретившись взглядом с Эльзой, сразу же подошел к ней и, галантно поцеловав руку, представился новой знакомой. Он больше не отпускал ее от себя весь вечер. Выяснилось, что ко всем прочим талантам юноша еще заводила и певец — короче, душа любой компании.

Прознав о вокальном таланте Хикару, народ моментально пристал к нему с просьбой что-нибудь спеть. Тот не стал особо долго ломаться. Взяв гитару в руки, он сел на стул в центре комнаты и, подстроив инструмент под себя, запел. И как запел! Сразу же стихли все разговоры, и в установившейся благоговейной тишине звучал только голос певца, низкий и чувственный, проникновенно поющий о трагической неразделенной любви и о невыносимых муках, что она приносит. Прекрасные баллады следовали одна за другой, и очарованная девушка не заметила, как растолкала всех и оказалась рядом с Хикару. Заметив ее, он улыбнулся, и Эльза бесповоротно влюбилась в него.

Финальная дрожь струн, отзвучал последний рвущий душу аккорд, и тишина взорвалась восторженными криками и аплодисментами. Улыбающийся певец, возбужденный несущимися со всех сторон похвалами, еле вырвался из круга своих поклонниц, а молчаливая Эльза как привязанная последовала за ним. Он обнял ее за плечи и мягко спросил, понравилось ли ей песни его сочинения.

— Мой бог, Хикару! Они божественно прекрасны!.. Прости, я не могу выразить словами свои чувства, — чуть слышно ответила она и слегка заикаясь добавила: — Знаешь, если кто-нибудь сочинял бы для меня такие песни, то я пошла бы за ним хоть на край света!

Услышав откровенное признание девушки, красавец-дракон с легкой грустью рассмеялся и затем, ласково поддразнивая ее, шутливо спросил:

— Слушай, рыжик, а если я пообещаю петь только для тебя, ты действительно последуешь за мной повсюду?

— О да, Хикару! За тобой хоть в ад, хоть в рай! Ничто не остановит меня! — ответила она, не спуская с него влюбленных глаз.

Юноша пытливо заглянул в ее сияющее лицо, и в его темных глазах вспыхнул жаркий золотой огонь. Бросив яростный взгляд поверх ее рыжей макушки, он громко произнес:

— Что ж, такая преданность заслуживает особой награды!

Заключив лицо Эльзы в свои ладони, красавец-дракон склонился к ней и поцеловал. Когда растерянная девушка, стоя в центре толпы, обвела присутствующих туманным счастливым взглядом, зал взорвался одобрительными криками и свистом.

Весь вечер Хикару не отходил от нее. Предугадывая малейшие желания девушки, он немедленно бросался их исполнять. При этом он демонстративно не обращал внимания на неудовольствие спецназовок из клана Дракона. Особенно ярилась одна из них Тэзуки Тиэко, похожая на изящную японскую статуэтку, а остальные однокланницы, судя по всему, очень ей сочувствовали. Дело дошло до того, что кое-кто из них, заловив Эльзу в туалете, пообещал разукрасить ей физиономию ножом, если она будет «липнуть» к Хикару. Не испугавшись угроз, та выхватила свой стилет и предложила своим противницам сразу же расставить все точки над «i».

Разгоревшийся межклановый конфликт быстро погасила сержант Рената Иванова, в замужестве Рени Палевская. Моментально выявив его зачинщиц, она с позором выпроводила их с вечеринки, а возбужденную Эльзу отвела в сторонку. Прижав ее к стене, она с угрозой пообещала загнать ее туда, где из симпатичных самцов водятся только белые медведи, если та вновь окажется замеченной в какой-нибудь неблаговидной заварушке. Видя, что разъяренная девушка не слушает её, Рени холодно пообещала ей, что для достижения поставленной цели ничего не пожалеет, включая новенькие сержантские нашивки. Сразу же уловив изменившийся настрой старшей подруги, Эльза не на шутку испугалась. Боясь, что не увидится с Хикару она немедленно покаялась во всех смертных грехах, хотя совсем не чувствовала себя виноватой. Рени смерила ее задумчивым взглядом и, сменив гнев на милость, разрешила остаться на вечеринке. Получив отпущение грехов, счастливая девушка тут же побежала искать своего ненаглядного певца.

А затем Хикару и она, обнявшись, шагали по узким улочкам древнего города на берегу Дуная. Влюбленная Эльза упорно не замечала молчаливости и некоторой рассеянности своего спутника. Она весело болтала за двоих, и грусть юноши сменилась ласковым вниманием к ней. Вскоре он искренне смеялся над ее забавными байками. Это была чудесная прогулка. Вполне закономерно, что после нее они оказались в небольшой квартирке Эльзы и наутро проснулись в одной кровати.

Встав пораньше, пока возлюбленный еще нежился в постели, досматривая сладкие утренние сны, девушка побежала в кухоньку и приготовила кофе, добавив в него массу сливок и сахара, памятуя о любви вампиров к калорийной пище. Она поставила чашечку с кофе на поднос, и с улыбкой опустилась на колени у кровати. Ее сердце счастливо забилось при виде нежной улыбки на лице юноши, почувствовавшего чудесный аромат. Не открывая глаз, он произнес глубоким чувственным голосом: «Спасибо, любимая! Ты как всегда заботлива, мое ясное солнышко!»

Хикару распахнул свои невозможно красивые карие глаза и, сфокусировав взгляд на поникшей девушке, лукаво улыбнулся. Притянув ее к себе, он ласково прошептал: «Не бери в голову, малыш, все будет хорошо!» и Эльза безоговорочно поверила ему, — ведь предательское сердце уже переметнулось на сторону красавца-дракона.

Через месяц, перед отъездом Хикару на родину, они заключили временный брачный контракт. Не желая расставаться с ним, Эльза оставила службу и моталась за мужем по военным гарнизонам. Несмотря на трудности, семейная жизнь с любимым казалась ей раем. Чувствуя себя как в сказочном сне, она летала на радужных крыльях любви, ничего и никого не замечая вокруг, кроме Хикару. Когда он находился на задании, она жила лишь ожиданием встреч с ним.

Время замирало для нее, когда любимый находился в отъезде, и летело с сумасшедшей скоростью, когда он появлялся на пороге их квартирки. При каждой встрече Хикару неизменно протягивал ей букет белых хризантем и какой-нибудь маленький подарок. Эти небольшие знаки внимания были столь дороги ее сердцу, что Эльза каждый раз таяла от счастья. Получив их, она со счастливым визгом повисала на шее у мужа. Занимаясь сексом, и просто болтая, им было так легко друг с другом, что ей казалось, что в мире нет никого счастливее их.

И вот однажды в разгар любовного угара раздался полночный звонок, который вдребезги разбил непрочное счастье Эльзы. Взяв телефон, Хикару покосился на нее и односложно заговорил по-японски. Затем он быстро принял душ и, ничего не говоря растревоженной жене, сунул в карман документы и, покидав в сумку самые необходимые вещи, исчез за дверью. На следующий день он уже стоял на пороге их дома.

С виноватой улыбкой Хикару протянул ей букет роскошных хризантем и бархатистую коробочку, — впервые Эльза не обрадовалась его подарку. Открыв крышечку, она мрачно посмотрела на роскошное кольцо с бриллиантом. Даже этот долгожданный знак любви, не поднял ее настроения, хотя она мечтала о нем в течение всего своего двухлетнего замужества. Она лишь окончательно утвердилась в своих подозрениях, что муж ей изменяет. Он же повел себя так, как будто ничего не случилось, но Эльза после бессонной ночи, будучи вся на нервах, не выдержала и сорвалась на крик, требуя объяснений.

— Черт побери, ответь мне, где ты был, пока я не находила себе места?!

— Летал в Токио. У Тиэко возникли проблемы, и она попросила меня о помощи.

— Ах, вот как! Стоило только ей поманить тебя пальцем, и ты тут же бросился к ней? — бурно разрыдавшись, выкрикнула она, и тогда Хикару, не оправдываясь, скупо поведал ей историю своей давней любви к Тиэко.

А потом были вопли с истерикой: «Как ты мог?..» и грустное: «Прости, дорогая, но так уж вышло…» и тяжелое молчание, после продолжительной ссоры. Эльза не выдержала первой и пошла на примирение, легкомысленно понадеявшись, что это единичное недоразумение в их счастливой до этого совместной жизни. Но она ошиблась, полагая, что неприятные события не будет иметь дальнейшего продолжения, это оказалось только началом ее адских мук.

Через пару месяцев снова раздался звонок, и Хикару, который только что вошел в дверь, вернувшись с задания, жалко улыбнулся жене. Несмотря на ее униженные мольбы и рыдания, он сразу же развернулся и улетел в Японию.

Так продолжалось в течение полутора лет, и однажды, измученная ревностью и сердечными терзаниями, Эльза не выдержала. Когда раздался очередной звонок от Тиэко и муж стал привычно собираться в поездку, стоя у окна, она мертвым голосом произнесла: «Можешь не возвращаться, Хикару, это больше ни к чему: для меня ты с этого дня не существуешь. Будем считать, что ты умер, так мне будет легче перенести разлуку с тобой…»

И тогда муж остановился и, порывисто обняв ее, уткнулся в пушистый затылок. Эльзе стало страшно неловко оттого, что сильный духом и телом мужчина плачет, как ребенок. Но еще страшней и унизительней оказалось услышать от него: «Ты прости, малыш, я люблю тебя, но ничего не могу с собой поделать. Может, оставим все как есть? Нам же неплохо вдвоем…» Вырвавшись из его рук, она расхохоталась и что-то такое в истерике наговорила Хикару, что тот, придя в ярость, дал ей пощечину и впервые после звонка Тиэко остался дома.

Но одержанная победа над соперницей не порадовала Эльзу, слишком уже все наболело, и к тому же она всегда держала свое слово. Вернувшись в следующий раз с задания, Хикару уже не застал ее дома. Разыскав жену в одном из злачных мест, он потребовал, чтобы она вернулась в семейное гнездо. Пьяная в стельку Эльза только издевательски рассмеялась в потемневшее бесстрастное лицо мужа и, обняв случайного бой-френда, погрозила ему пальцем. Икнув, она сказала: «Прости, красавчик, но с привидениями я не встречаюсь…»

И с тех пор даже сумасшедшая доза алкоголя не могла заставить Эльзу забыть исказившееся от ярости лицо Хикару и его тихий голос: «Ну, ты и сучка, Эль! Так хочешь, чтобы я умер? Смотри, а то мечты осуществляются…» и ее совершенно искренний ответ: «Да! Умри, любимый, и я буду свободна как ветер! Моя любовь к тебе — это кандалы на моем бедном сердце!»

Больше они не виделись, а через месяц Хикару погиб на задании, и Эльзу, принявшую лошадиную дозу снотворного вкупе с порезанными венами, еле откачали в военном госпитале. А затем разваливающуюся на части девушку психиатры с трудом вытянули из тьмы безумия.

Даже сейчас, не выдержав груза воспоминаний, Эльза в мгновение ока подхватилась с кровати, и бросилась в душ. Наскоро ополоснувшись, она быстро натянула на себя цивильную одежду и выскользнула из дома. Находиться в одиночестве оказалось выше ее сил. На улицах города царила полная темнота, но не для глаз вампирки. Засунув руки в карманы куртки, Эльза медленно побрела по пустынному проспекту с проносящимися мимо в столь поздний час редкими машинами. Иногда они притормаживали, но водилы заметив зверское выражение на ее лице, поспешно отъезжали.

Немало прошагав прямо по проезжей части, она слегка успокоилась, и в ее голове закружились печальные мысли: «Слава богу! Наконец-то, я решилась! Впервые я смогла вспомнить Хикару и не свалиться в бездну отчаяния. Конечно, сердце еще болит, и по-прежнему гложет чувство вины за его гибель. Но я уже не очень четко представляю себе его лицо. К несчастью, так уж устроена память, что со временем все затягивает флер забвения. Как ни странно, но именно за это я не чувствую за собой вины, — ведь моя любовь была безответной и, следовательно, не мне нести груз общих воспоминаний, а Тиэко…»

Резкий автомобильный сигнал вывел девушку из-за задумчивости. Она отскочила в сторону и затуманенными глазами посмотрела на матерящегося пожилого водителя, занимающегося ночным извозом. Он слегка закемарил за рулем и в последнее мгновение, почувствовав неладное, с трудом свернул в сторону от тоненького силуэта, внезапно выросшего перед ним на дороге. Эльза, погрузившись в свои мысли, даже не слышала визга тормозов его старенького «жигуленка».

Раздраженная тем, что ее отвлекли, она пошла по тротуару, и ее мысли потекли в прежнем направлении. «Интересно, а если бы Хикару не погиб? Разбежались бы мы спустя некоторое время? Или я по-прежнему цеплялась бы за него, надеясь, что в один прекрасный день все изменится? Ведь он несмотря ни на что не бросал меня, — задумавшись, Эльза остановилась, и с сомнением покачала головой. — Черт его знает, как бы оно дальше вышло. Скорее всего, я поспешила разорвать наши взаимоотношения. Может быть, со временем у нас что-нибудь да получилось бы с Хикару. Думаю, что меня подвело нетерпение сердца, как и у Цвейга… Черт побери, все мы крепки задним умом! А когда полыхает сердечный пожар, то тебе не до раздумий!» Она усмехнулась и медленно двинулась вперед. Под ноги ей попалась жестянка и та с удовольствием пнула ее ногой. Противно завопила сигнализация, установленная на машине, и к ней присоединилось несколько ее товарок.

— Вот черт! Плюнуть некуда в городе: все забито автомобилями! — с раздражением прошипела девушка.

«Ладно, что уж тут гадать! Что было то прошло, — вернулась она к своим грустным мыслям. — Спасибо тебе, Хикару, что ты был в моей жизни, и так долго терпел рядом, не любя. Прости и прощай, любимый, и пусть земля тебе будет пухом! Пришла пора освободить свое сердце от груза прошлого, — на ее лице промелькнула досада. — Говорят, что клин клином вышибают. И я его сыскала на свою голову! Дьявол! Опять повторяется та же подлая история, и опять я рассыпаюсь на части из-за человека, которому нет до меня дела!»

Внутренний холод, коснувшись сердца, заставил девушку зябко поежиться и она мысленно воскликнула: «К черту все! Больше никакой безответной любви! Если из всех альтернатив мне на выбор останется только Роза, то я выберу ее и плевать мне на условности!»

Незаметно для себя Эльза оказалась у метро и, подойдя к цветочному киоску, осчастливила пожилую улыбчивую женщину, купив у нее огромный букет бордово-красных роз. Она медленно пошла по тротуару, обрывая лепестки с цветов: «любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет…»

Навстречу ей попалась растрепанная высокая женщина в кургузом красном пальто. Пошатываясь на высоких каблуках, она держала в руке бутылку, и время от времени прикладывалась к ее горлышку. Женщина была совершенно пьяна и в перерыве между рыданиями горланила песни, бессвязно выкрикивая слова какого-то дурацкого современного шлягера. Подойдя ближе, она внезапно остановилась и, злобно глядя на Эльзу, прошипела:

— Что тебя твой член одарил букетиком и ты счастлива до усрачки, да? Ну, ты и дура, подруга! Не верь мужикам, все они… распоследние! Не веришь, да? А это правда! — истерично выкрикнула она и, пошатнувшись, уцепилась за рукав Эльзы. Доверительно склонившись к ее уху, она сказала громким шепотом:

— Слушай сюда, малява! Я научу тебя жизни! Я вот одному пидору призналась в любви и знаешь, что он мне ответил? Старуха ты перезрелая, ответил он мне! Представляешь? Это я-то старуха? Вот сволочь! А сам-то моложе меня на пять лет и я уже для него старуха! Представляешь? Сам он тыква залежалая! У этого пидора, видите ли, уже есть девочка и не мне чета, «в самом соку», как он выразился. Эти юные м… наверное уже с детского сада начинают половую жизнь! А как же тогда любовь, а? Я тебя спрашиваю, что молчишь, сучка? Ты же такая молодая и счастливая! Уж у тебя наверняка все в порядке!

Она яростно уставилась на молчаливую Эльзу, а потом опустила голову и громко заплакала, размазывая слезы вместе с тушью по щекам, и вскоре выглядела как индеец в боевой раскраске.

— Молодая и счастливая, говоришь? — отстраненно повторила Эльза, и согнулась от истерического хохота.

Женщина испуганно шарахнулась от нее в сторону.

— Постой! Ты куда? Сейчас мы с тобой поменяемся! Бери мое счастье и букет в придачу, а мне давай сюда свою отраву, — весело сказала Эльза, заступив дорогу женщине. Она выхватила у нее бутылку с водкой, и сунула ей охапку цветов.

— Забирай, товарка, а это тебе для затравки, — вкрадчиво сказала она женщине и, притянув ее за волосы, поцеловала в губы. — А что? Не очень-то и противно, пережить можно, — резюмировала Эльза, брезгливо вытерев рот, и залпом допила остатки водки. Она бросила пустую бутылку в урну, и не глядя на ошеломленную женщину, быстрым шагом пошла к высящемуся недостроенному дому. Та пробормотала ей вслед:

— Во блин! Не везет мне сегодня! Еще и на лесбу напоследок напоролась…

Недострой оказался достаточно высоким, и Эльза одним махом взлетела на его верхотуру. Присев на краю площадки, открытой всем ветрам, она невидящим взглядом уставилась на город. Снизу донесся повеселевший звонкий голос:

— Эй, ты где? А за цветы спасибо!

— Я же сказала, на счастье! — выкрикнула девушка сверху, встав на самый край открытой площадки. Она снова села и поболтала в воздухе ногами, а затем, сцепив руки на затылке, откинулась на спину, бездумно глядя в серое небо большого города, подсвеченное красным светом уличных фонарей.

Темный силуэт бесшумно опустился рядом с ней. По плечам мужчины рассыпались блестящие темные волосы. Эльза села рядом, слегка касаясь его сильного плеча. Он повернул голову, глядя на нее печальными глазами. В их глубине под светом полной луны засияли золотые искры, разгораясь ярким пламенем.

Раздался беззвучный низкий голос:

— Мы расстаемся, Эль? Ты решила навсегда изгнать меня из своего сердца?

И тихий ответ с болью в голосе:

— Да, Хикару. Пришло время расстаться. Я больше не хочу жить памятью о прошлом.

Помолчав немного, грустный мужской голос произнес:

— Прямо и честно, Эль. Но ты ошибаешься, считая, что я тебя не любил…

Тихий женский голос перебил его с надрывом:

— Хватит! Я этого больше не вынесу! Мне и так сейчас очень плохо! Зачем ты вернулся, Хикару?

— Мы так и не попрощались с тобой, Эль, — и эти слова, больно зацепили несчастное сердце девушки. Заметив это, мужчина неловко попытался ее утешить:

— Не расстраивайся, малыш. Не надо плакать, все будет хорошо.

Слезы и грусть, в чуть слышном женском голосе:

— Ты это уже говорил мне однажды…

И в ответе мужчины прозвучала нежность и легкая тоска по несбыточному счастью:

— Эль, как и ты, я все помню. Как жаль, что эта наша последняя встреча. Давай не будем нарушать наших маленьких традиций.

Юноша протянул ей букет хризантем, а затем, вскочил на ноги. Подойдя к краю дома, он поднял руки и, тихо напевая, стал ловить призрачный свет луны. Его длинные пальцы ловко сплетали причудливый узор из бледных лучей. Закончив, он протянул ей сияющее сердце, сплетенное из лунного света.

— Я возвращаю то, что больше не принадлежит мне, — печально произнес Хикару. Шагнув к краю площадки, он обернулся. — Прощай, Эль, я никогда не потревожу тебя. Будь счастлива!

— Вернись, Хикару, я люблю тебя!

— Не лги себе, Эль.

Раскинув руки, он плавно взлетел вверх и растаял в призрачном багровом свете неба. Девушка зажмурила глаза, пытаясь удержать рвущиеся наружу слезы, но это оказалось невозможным делом, когда плачет сердце.

Очнувшись от сна, Эльза резко села и, распахнула заплаканные глаза. Она хотела вытереть слезы, но что-то ей мешало. Растерянно посмотрев на свои руки, она увидела крепко зажатый в ладони темно-зеленый стебель, усеянный белыми звездами. Она поднесла цветы к лицу и вдохнула их терпкий осенний аромат, — у ее любви к Хикару всегда был горький запах его любимых хризантем.

Война — мерзкая вещь: она порождает чудовищ

Эльза еще раз проверила новое стандартное снаряжение и, немного поколебавшись, взяла со стола тонкий стилет и привычно попыталась засунуть его в набедренный карман, но не тут-то было. Тот явно предназначался не для него, и почти вся рукоятка старинного оружия торчала наружу. С досады она выругалась, жалея о своем старом комбинезоне, в котором помещалось все нужное ей. Оставлять стилет девушке тоже не хотелось, — ведь он уже не раз выручал ее и служил своеобразным талисманом. Она принялась лихорадочно искать новое место для него. Провозившись дольше всех, Эльза осталась одна и, взглянув на часы, простонала:

— Ой-ё! Карпов вытряхнет из меня душу за опоздание!

В довершение ко всему раздались вопли сержантов:

— Группа «Би-2» на пятый круг! Группа «Си-8» на тринадцатый! «Рей-7» на восьмой, «Ми-5» на третий! Быстро! Шевели задницами, не спать на ходу! На том свете выспитесь, мать вашу!.. — орали сержанты на посадочном поле. Причем дальше в их исполнении шел сплошной витиеватый мат-перемат.

Девушка на бегу возмущенно закатила глаза, лексикон всех сержантов всех армий мира отставлял желать лучшего. Даже вампирские подразделения это поветрие не миновало, несмотря на строгий запрет на ругань. Эльза последней впрыгнула в самолет-скат, люк которого тут же закрылся, и она в кромешной темноте пошла по его салону. Пробираясь вдоль тесного ряда сидений, она выискивала себе местечко среди сидящих оперативников и наваленного снаряжения. Впотьмах она нередко спотыкалась о ноги своих товарищей и выслушала массу матюгов соответствующих случаю. Неожиданно её дернули за локоть, и она упала на свободное сиденье. Знакомый хрипловатый голос с издевкой произнес:

— Опаздываешь, мать твою, Тероян! Между прочим, из-за тебя наша группа задержалась с вылетом. Давай жетон, отмечу тебе сутки карцера за опоздание.

Эльза внутренне содрогнулась. «Черт побери, как здесь оказалась Мориску? Только её мне не хватало для полного счастья!»

Сержант склонилась к девушке так близко, что её теплое дыхание шевелило волоски на шее, вызывая внутреннюю дрожь.

— Гадаешь, как я здесь оказалась вместо Карпова? Не надейся, в моих действиях нет ничего незаконного. Я прибыла ему на смену. Мне повезло, что вашему сержанту поступал срочный вызов в клан, — еле слышно прошептала она. — Но я очень постаралась попасть на его место и все ради тебя, Эль. Неужели и теперь ты мне не рада? Молчишь?.. Нет, не ценишь ты моей верности сука ты моя дорогая! Не смей применять регенерацию! — прошипела Роза и впилась в ухо девушки клыками. Чувствуя, как по ее шее текут струйка крови, та не смела пошевелиться. Наконец, сержант отпустила ее, напоследок лизнув ранки, и кровь перестала течь. Эльза немедленно отшатнулась от нее, хотя такое казалось практически невозможным из-за тесноты. Но тут Роза отсела от нее сама, переставив на свое место тюк со снаряжением, и больше не разговаривала с ней.

Прилетев на место, спецназовцы быстро выгрузили оборудование и молчаливыми тенями растаяли в темноте южной ночи. Началась операция по эвакуации фениксов, неожиданно оказавшихся в зоне спонтанно возникшего военного конфликта. Именно такие практически непрогнозируемые стычки, ставили под угрозу жизнь фениксов, которых из-за кровавого безумия приходилось держать вблизи горячих точек. Здесь никому не было дела до лишних трупов и ночных страхов жителей.

Оперативники вышли к небольшому селу-ферме, в котором уединенно жили фениксы, замаскированные под местных жителей. Там их уже ждали обеспокоенные наставники. К несчастью большая часть фениксов находилась в активной стадии, поэтому, быстро спеленав имеющихся в наличии на ферме, оперативники погрузили их на борт и разбрелись в поисках остальных. Достав дисплейный планшет, Эльза проверила список наличия, и разочарованно вздохнула. К ее великому сожалению, ни Лизы, ни Аннабель в нем не числилось. Включив пеленгатор, она двинулась на поиски отсутствующих фениксов.

Ей повезло. Идя на пойманный радаром сигнал чипа, на склоне горы она обнаружила дрожащую окровавленную девочку. Скорчившись, Аннабель сидела в кустах, и смотрела на нее огромными испуганными глазами. Прежде чем применить ловчую нить Эльза заглянула в ее глаза. Убедившись, что девочка осознает себя, иначе дотрагиваться до неё было бы опасно, она скользнула ближе и, подхватив её под мышки, вытянула из кустов. Как напуганного породистого жеребенка, Аннабель била мелкая дрожь. Она на мгновение прижала ее к себе.

— Тихо-тихо, малыш! Не бойся, всё хорошо! Сейчас мы отправимся домой.

Быстро проведя диагностическим прибором по телу девочки, Эльза убедилась, что та не ранена и кровь на ней чужая. Она достала ловчую нить и мгновенно спеленала её, а затем присела на корточки, и ласково погладила ребёнка по встрепанным рыжим кудрям.

— Не плачь, Аннабель, такова наша судьба. Ты не виновата, что природа сотворила нас убийцами.

Эльза продиктовала свои координаты, и вскоре над ней завис черный треугольник. Передав девочку оперативникам, она двинулась в сторону села. Просмотрев список, она с беспокойством обнаружила, что собрали почти всех фениксов, и нет только пятерых из них, в том числе ее Лизы.

Снова поймав на радар сигнал чипа одного из фениксов, она двинулась к большому селу, занимаемому бандформированием. В рассветных сумерках отчетливо слышался грохот подъезжающей военной техники и треск одиночных выстрелов. Иногда утренний прохладный воздух разрывала резкая автоматная очередь. В краткие периоды затишья из села доносился истошный визг и жалобные вопли женщин с призывами о помощи. Их перебивали громкие гортанные голоса мужчин, взрывающиеся хохотом и похабными подбадривающими комментариями. Растревоженные животные тоже вносили посильную лепту в общую какофонию своим ревом и лаем или предсмертными криками и визгом.

Спрятавшись у дома на окраине, Эльза взяла пеленг и осторожно выглянула. «Черт побери! Непруха!» У нужного ей сарайчика стояла толпа парней, и с жадным восторгом смотрела, как двое из них увлеченно насиловали девочек-подростков. Она прикинула возможность обойти с тыла весёлую компашку. Увы, почти рассвело, и подойти незаметно оказалось невозможно — с тыла сарайчик вплотную примыкал к высокой скале, а проникнуть через добротно сделанную крышу без шума у неё не получилось бы при всем желании. Пока Эльза соображала, что ей делать, насильники, покончив с первой фазой удовольствия, приступили ко второй. Они достали ножи, и у неё заложило уши от предсмертного тонкого визга. Один из парней, торжествующе глядя на товарищей, поднял вверх отрезанную голову. Раздались одобрительные возгласы.

Борцы за справедливость и свободу родины спокойно перекурили и, немного поболтав, нырнули в сарай за новыми жертвами. Они снова вытащили из него двух девушек. Одна из них оказалась типичной горянкой, а вот вторая, — к сожалению Эльзы, вампиркой. Хрупкая изящная девушка-феникс, щуря огромные темные глаза, растерянно озиралась по сторонам, не понимая, как она здесь оказалась. Эльза с замиранием сердца признала в ней свою Лизу. Её ребенок явно выпал из активной стадии и защитить себя никак не мог.

Под восхищенные возгласы и свист с девушек содрали одежду. В толпе разгоряченных самцов возникла горячая перепалка. Они никак не могли поделить, кому первому достанется красавица-вампирка. Примечательно, что горянка, истошно визжа, больше рвалась в сторону от своей товарки, бросая на неё безумные взгляды, чем от насильников. Мужчина с бородой что-то повелительно выкрикнул и ткнул пальцем в двоих парней. Все успокоились, и дальнейшее действие перед сарайчиком развивалось уже по отлаженному сценарию.

Неожиданно феникс стала ожесточенно сопротивляться и её, недолго думая, ударили по голове и под веселый гогот подельников, один из парней расстегнув штаны, склонился над девушкой. Эльза решительно выпрямилась: медлить было нельзя, в любой момент Лизу могли убить. Она кинула взгляд на дорогу и огорченно поджала губы. Все безобразие происходило на виду у большой вооруженной группы, ей стало ясно, что незаметно снять насильников не получится. Она на секунду задумалась и, оглядевшись по сторонам, удовлетворенно улыбнулась. Схватив с бельевой веревки длинное темное платье, Эльза натянула его поверх комбинезона. Она сняла шлем и неспешно заплела длинные волосы в косу и повязала голову платком. Прихватив по дороге ведро, Эльза открыто пошла к сараю.

Увлеченные делом бойцы, заметили её только тогда, когда она оказалась уже на подходе к ним. Они только порадовались новому прибавлению, тем более красивая девушка, увидев их, вскрикнула и пустилась наутек. Сработал охотничий инстинкт и к ней с радостным гиканьем бросились сразу несколько парней. Не давая им сорвать маскировку раньше времени, Эльза бросилась к сарайчику, ловко уворачиваясь от жадно тянущихся к ней рук. С испуганным выражением на лице она ворвалась в круг насильников.

Здесь рыжеволосая красотка замерла, и широко им улыбнулась — жертва в мгновение ока преобразилась в охотника. Она подобралась, как пантера перед прыжком, и в её прищуренных глазах, хамелеонского окраса засверкала жажда неуёмного убийства.

— Повеселимся мальчики? — игриво спросила вампирка ошарашенных мужчин.

Но их удивление длилось недолго. Переглянувшись, один из них со значением повертел пальцем у виска, а другой сделал похабный жест, типа в этом деле оно не помеха и они дружно заржали.

— Ай-я-яй! Как грубо! Думаю, настала моя, а не ваша очередь получить свою порцию удовольствия.

Эльза сорвала остатки платья и, выхватив нож, отхватила свою косу. В мгновение ока она оказалась рядом с парнем, потянувшемуся было за оружием. Укоризненно покачав головой, она схватила его за волосы и одним неуловимым движением снесла ему голову, а затем подняла её вверх.

— Мальчики, я же сказала, что веселье только для меня. Видите, какое ожидает наказание тех, кто не понял? — оскалившись, прошипела разъяренная вампирка, и под аккомпанемент сдавленных воплей, закружилась в танце смерти. Неуклюжие люди ничего не могли противопоставить её стремительному полету.

Прекрасные отточенные движения Эльзы с каждым взмахом отнимали чью-то жизнь. «Я убью вас всех до единого, потому что никто не смеет покуситься на мою семью, тем более на моего ребенка!» Изящное «па» и завершающий финал танца — смертельная точка в живот. Последний оставшийся в живых, темноглазый симпатичный парень, с ужасом на лице медленно осел на землю. Эльза застыла, глядя в его стекленеющие глаза. Умирающий мальчишка застонал от боли, схватившись за живот, и по его лицу покатились слезы. Очнувшись, она перерезала ему горло и, вытерла нож о край футболки с изображением команданте Чи Гевары. «Глупые мальчишки! Сидели бы дома и играли в войнушку в Нете. Так нет, потянуло на подвиги! Вот вам и награда за них».

Получив заслуженный отпор, вот так бесславно гибнут глупые дети, чувствовавшие себя богами с оружием в руках. С легкостью распоряжаясь жизнью и смертью беззащитных людей, они не задумываются, что однажды сами могут оказаться беспомощными жертвами.

Увы! Мертвецам уже не дано осознать свои ошибки, и не дано исправить содеянное зло добрыми делами. Это — кисмет.

Рок заглянул в исковерканную душу каждому из убитых мальчишек и, не колеблясь, уничтожил. Жалеть не о чем. Мужчина должен быть помощником и защитником своего рода. Если же он становится бешеным псом и бросается на самых беззащитных из своих сородичей, то ему нет места в жизни. Таков закон природы.

Заметки на полях или грустное эссе на тему: кто виноват, и что делать. Немного о воспитании

Поломанными куклами, выброшенными за ненадобностью на помойку, лежат на полях и грязных закоулках войны юные солдаты — вчерашние школьники. На их лицах застыло страдание и детский испуг. На самом деле они и были детьми, которых взрослые расчетливо втянули в свои жестокие игры за власть. Они дали им настоящие автоматы вместо игрушечных, и поманили возможностью самоутвердиться за счет страха, а не уважения окружающих. И глупые мальчишки радостно ухватились за оружие, воображая себя героями из блок бастеров, — ведь такая категория чувств, как уважение окружающих, слишком расплывчата и им еще непонятна, в силу отсутствия опыта. А стать «героем» это так просто — наставил автомат на беззащитного человека и ты уже для него царь и бог. И в юной душе, коверкая ее, вспыхивает восторг всевластия.

Но однажды с возрастом приходит осознание ужаса содеянного и начинает больно рвать душу чувством неизбывной вины. Но не каждому везет дожить до поры осознания, и потому лежат юные мертвецы на полях войны никому не нужными пустоцветами. Они — безмолвный укор взрослым дядям, да и тетям тоже, что продали их жизнь и души за тридцать сребренников. И некому бравыми солдатиками гордиться, да и нечем в содеянном ими гордиться, только родителям — слезы и горе.

Да и тем, кто выжил в кровавой мясорубке мало радости в этой жизни. И становится не по себе, когда их душа, исковерканная в юности мерзостями войны, смотрит на мир несчастными глазами парней, прошедших Афганистан и Чечню. Из-за того, что в них еще живо чувство порядочности, они не в силах свалиться на самое дно испачкавшей их мерзости, а грязь, приставшая в молодости, и чувство вины не дают им жить в мире с собой.

Что такое хорошо и что такое плохо? Какой простенький вопрос! Вот только отвечать на него каждому родителю, приходится самостоятельно. И кто бы подсказал нам, взрослым, ответ на него — на этот такой простенький вопрос!

И порой в искаженном видении мира детьми мы, родители, виноваты не меньше пресловутой улицы и «любимого» правительства, и разве я неправа? Давайте на секунду задумаемся. Разве дяди и тети у руля власти — это товарищи с Марса? Нет? Как странно. Выходит они тоже наши дети? Как говорится, плоть от плоти! Вот и получается, что нечего на зеркало пенять…

Мои дорогие! Вспомните, что вы говорите крохе, отправляя его в детский сад? «Солнышко, если тебя будут обижать, обязательно дай сдачи, и бей сильнее, чтобы он запомнил, как следует!» И вот ваша кроха дает сдачи, причем так, что его маленький оппонент, рыдая, уже не знает, как избавиться от вашего чада, колотящего его при каждом удобном случае. А вы, видя все это, чувствуете себя спокойной и довольны сверх всякой меры. Еще бы, такая радость! Ребенок научился защищаться!

Защита — это замечательно, мои милые, только поймите, что ребенок вашими стараниями научился не защищаться, а только бить. И, может статься, что он всю жизнь будет выступать с позиции силы по отношению к окружающим, между прочим, не исключая и вас. Так что подумайте, как бы и вам однажды не оказаться на положении того мальчика, на которого вы так неосторожно науськали свое чадо.

Поэтому наберитесь духу и, придавив свой эгоизм, вопящий, «какое мне дело до других!» и скажите дорогому вам ребенку: «Дорогой, помни, что главная храбрость и достоинство, — это когда ты защищаешь не только себя, но и других… нет, не только от другого обидчика, но и от самого себя — такого всесильного и могущественного!»

Сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам — урок! И, как оказалось, толкиеновское кольцо всевластия, уродующее души людей, на деле — отнюдь не миф, а реальная сила, расползшаяся по миру властью бюрократии, властью денег и властью оружия.

Хочу повториться, а повторение — мать учения. Война — это мерзкая вещь!

Когда последний насильник упал на землю, Эльза подхватила на руки находящуюся без сознания Лизу и стремительно бросилась к домам на окраине поселка. В большой группе военных уже заметили неладное. Несколько машин развернулось в их сторону, и что-то выкрикивая, наперерез к ним побежали вооруженные люди. Эльза припустилась бежать изо всех сил, но в спину ей ударила автоматная очередь и с силой толкнула на землю. Она упала, прижав к груди голову девушки, чтобы ту не задело шальной пулей, но с огорчением заметила, что по ноге Лизы побежала струйка крови.

«Черт! Пока комбинезон спасает, но шлема нет. Как бы не долбануло меня по голове, тогда нам обеим крышка!» — озабоченно подумала она. И в этот момент по селу ударили минометы противоборствующей группировки. Преследователи с воплем бросились к своим машинам. Началась неразбериха. По обстреливаемому из тяжелых орудий селу, прокатилась волна паники. От грохота Эльзе заложило уши, в нос бил кислый запах пороха и свежей крови. Она быстро спеленала Лизу ловчей нитью, чтобы та не помешала ей во время бегства, не вовремя впав в кровавое бешенство и, подхватив её, снова бросилась бежать. Недалеко с противным звуком пронесся снаряд и ударил в стену дома. Брызнули осколки, и один из них на излете задел голову Эльзы. Из пробитой артерии, заливая ей глаза, хлынула кровь. «Вот чёрт! Накаркала беду…» — обреченно подумала она и стала медленно оседать на землю, вампирская регенерация при ранениях головы почти не действовала.

Наперерез Эльзе бросилась стремительная фигура. Мориску в полный голос кроя её матом, выхватила из ослабевших рук безвольно поникшего феникса. Сержант бегом отнесла свою ношу в безопасное место, а затем вернулась, и рывком подняла на ноги Эльзу, но та была уже не в состоянии передвигаться самостоятельно. Снова коротко выругавшись, и подхватив обмякшую девушку, сержант стремительно побежала к спасительному дому на задворках села, и в этот момент раздался близкий воющий свист снаряда, и от взрыва вздрогнула земля. Сержант упала, закрыв своим телом Эльзу, но взрыв пришелся настолько близко, что под градом осколков комбинезон Мориску не выдержал, и ей в мгновение ока разворотило спину. Досталось и Эльзе, осколками ей посекло правую руку и бок.

От боли девушка очнулась и, находясь на грани между жизнью и смертью, засыпанная сухой землей и мусором заворожено уставилась в лицо умирающей Розы. Она увидела, как у неё расширились зрачки глаз во всю фиолетовую радужку и начали медленно стекленеть, а изо рта показалась алая струйка крови и побежала по подбородку. Твердые черты умирающей расслабились, придавая её лицу удивленное выражение.

В какой-то момент времени Эльзе показалась, что сержант пытается что-то ей сказать, и она вопросительно заглянула в её лицо, но та, обмякнув, уронила голову. Тогда левой рукой девушка с трудом отстегнула шлем Розы и, отбросив его в сторону, прижала к себе её голову с коротко стрижеными темными волосами. К ранам на теле добавилась иная рана. В сердце Эльзы вспыхнула рвущая боль потери, разрастаясь, она грозила затопить её полностью. Из запорошенных пылью глаз полились слёзы, которые, перемешиваясь с грязью и кровью на лице, все текли и текли безостановочным бурым потоком, оставляя на лице светлые дорожки. «Господи, даже Розу я потеряла!.. Но это ненадолго, дорогая, скоро мы встретимся за гранью. Подожди, сержант, не спеши, я догоню тебя. Ведь я страшно боюсь остаться совсем одна…»

Протянув руку, Эль нежно коснулась пальцами щеки мертвой Розы и, совсем ослабев от потери крови, провалилась во тьму беспамятства. Она уже ничего не ощущала и не видела, как темный треугольный силуэт завис рядом с ними и стремительно передвигающиеся оперативники в почти невидимых комбинезонах-хамелеонах всех троих погрузили на борт.

Мертвые не умирают, пока живо сердце, что их помнит

Из тьмы беспамятства чей-то настойчивый голос звал и звал Эльзу, не давая ей уйти за грань, а потом неожиданно смолк. Девушка рассердилась, теперь она не могла понять, куда ей возвращаться, и растерянно огляделась по сторонам. Она стояла в одиночестве посреди мертвой пустыни, где до самого горизонта простирался однообразный тоскливый пейзаж. Вокруг не было ничего, только сияющие белые барханы и над ними нереально синее небо, в котором светило беспощадное бледно-желтое солнце. Эльзу снова охватил страх одиночества.

«Помогите! Кто-нибудь заберите меня отсюда!» — выкрикнула она, но ответом ей была тишина.

Бескрайняя пустота поглотила слабый звук её голоса, и девушке стало безумно горько и одиноко на душе. Вдруг вдали она заметила темный силуэт, стремительно уходящий от нее, и со всех ног бросилась в погоню. Обжигая босые ноги на белом раскаленном песке, Эльза бежала изо всех сил. От непереносимой жажды у неё пересохло горло, и уже совсем не осталось сил, но она никак не могла приблизиться к желанной цели. В отчаянии она закричала: «Постойте! Подождите меня! Не бросайте меня здесь одну!» Но человек, не оборачиваясь, продолжал шагать дальше. Тогда Эльза, собрав волю в кулак, взлетела и устремилась следом по воздуху. О, радость! Она начала догонять одинокого путника. По мере приближения к нему выяснилось, что впереди шагает человек в знакомом ей спецназовском комбинезоне. Эльза снова отчаянно окликнула его. Наконец её зов был услышан, тот обернулся к ней.

Сержант остановилась, ожидая девушку. Та подбежала к ней и, бросившись в её объятия, горько навзрыд заплакала. Роза успокоительно похлопала Эльзу по спине и, решительно отстранившись, с участием заглянула в её глаза. Сейчас она показалась ей настолько необыкновенно красивой, что сердце девушки сжалось в тоске по несбыточному счастью.

— Дорогая, зачем ты идешь за мной? Хочешь, чтобы моя жертва оказалась напрасной? — ласково спросила сержант, бережно вытирая её слезы. — Давай присядем у дерева и немного побеседуем, пока у нас есть в запасе минутка перед вечностью…

Улыбнувшись, Роза жестом пригласила ее присесть на траву под огромной цветущей яблоней, неизвестно откуда появившейся в пустыне. Не удивившись, Эльза села и прислонилась спиной к шершавому теплому стволу дерева. Гибким движением Роза опустилась на землю и легла рядом, положив ей голову на колени. Она сорвала тонкую травинку и, сунув её в рот, задумчиво глянула огромными фиолетовыми глазами в лицо печальной девушки.

— Что ты хочешь узнать, детка? Тебя волнует, что мною двигало? Но, я думаю, ты и сама знаешь, что это была любовь, — ласково сказала Роза и спросила: — Подаришь мне поцелуй на прощание?

Получив согласный кивок, она приподнялась и прильнула к губам Эльзы. Той стало грустно до слёз, и когда Роза отстранилась, снова улегшись на её колени, она провела пальцами по четко очерченному контуру её губ. У неё с горечью вырвалось:

— Господи, как жаль, что ты не парень!

Глядя на Эльзу все тем же ласковым и немного грустным взглядом, Роза улыбнулась и тихо сказала:

— Дорогая, я же с тобой говорю не о сексе. Любви все равно, кто ты и какого пола. Она не спрашивает к кому можно прийти, а к кому — нет. Её не интересуют человеческие условности, — Роза протянула руку и шутливо дернула её за рыжую прядку. — Глупая девчонка! Ты всё никак не повзрослеешь. Пойми, любовь дается далеко не каждому, а тебе неслыханно повезло и дано целых три попытки. Смотри, не упусти свой последний шанс!

Неожиданно сержант легко вскочила на ноги и озабоченно глянула вдаль.

— Прости, Эль, но мне пора. Я очень прошу тебя, не ходи за мной, дорогая! Возвращайся домой!

Роза снова нежно поцеловала её на прощание, и решительно отвернувшись, легким размеренным шагом двинулась вперед. Её силуэт начал стремительно удаляться. Эльза всем сердцем рванулась следом за ней, но та обернулась и сердито выкрикнула:

— Я сказала тебе, не смей! Марш домой!

…Разлепив тяжелые веки, Эльза с трудом сфокусировала взгляд. Рядом сидел Штейн и глядел на неё встревоженными серыми глазами. Заметив, что она очнулась, он облегченно прикрыл веки и откинулся на спинку стула.

— Знаешь, Лисичка, ты так рвалась за грань, что я уж подумал, что не удержу тебя, — усталым голосом произнес он и, помолчав, добавил: — Ты всю дорогу звала Розу. Она так тебе дорога?

Подавшись вперед, Штейн с жадным вниманием впился в бледное измученное лицо жены.

Эльза закрыла глаза и из-под ее сомкнутых век покатились слезы. Чуть она слышно прошептала:

— Знаешь, Томас, оказывается, очень больно терять тех, кто преданно до последнего вздоха любил тебя. Даже там за гранью…

Штейн издал горький смешок.

— Эль, ты что? Решила предаться лесбийской любви?

— Ты не понимаешь… какая разница, как это называется. Я говорю о Любви с большой буквы…

Прах к праху, а живое к живым

Яркое апрельское светило, казалось, навсегда зависло в невозможно синем небе, по которому проносились белоснежные гряды облаков. Земля, отогревшись после суровой зимы, исходила буйными весенними соками. Растительное царство стремительно рванулось в рост, торопясь принести этому миру свои плоды, и от флоры не отставала фауна. Опьяненные чудесным весенним вином, животные сходили с ума от радости; самцы с новыми силами бросились на поиски подруг, стремясь продлить нескончаемый круговорот жизни. Даже люди, запертые в своих коробках и привязанные электронными путами к многочисленным ящикам, не остались равнодушными к апрельскому колдовству. Их тоже затронуло весеннее беспокойство, и эти своеобразные морлоки[3] потянулись на поиски приключений, покупая путевки в экзотические для них страны.

Сразу же из госпиталя Штейн привез жену в их поместье на Алтае. Не заходя в коттедж, и не дожидаясь мужа, разговаривающего с летчиком, она свернула к небольшому бревенчатому сарайчику, у которого высилась аккуратно сложенная поленница дров. На его солнечной стороне Эльза села на приступочку у стены и сложила руки на коленях. На них еще виднелись слабые следы шрамов, особенно много их было на правой руке. Блаженно закрыв глаза, она с удовольствием вдыхала чудесный весенний воздух, остро пахнущий еловой смолой от разогретой на солнце бревенчатой стены. Всем своим довольным видом она напоминала нежащуюся в лучах полуденного солнца большую рыжую кошку. «Господи! Какое счастье снова оказаться среди живых и не меньшее счастье оказаться здесь на Алтае! Какое все-таки чудо природа, она успокаивает и выметает из души всё мелкое, — лениво подумала она. — Хотелось бы мне навсегда остаться здесь. Рано поутру я ходила бы за водой на родник и по дороге слушала величественный шум ветра в кронах кедров…»

Из созерцательной мечтательности её вывела еле слышная мягкая поступь, и она не открывая глаз, спросила:

— Как прогулка?

— Да, вот как дурак цветочки собирал для любимой женушки. Сказать кому, так не поверят.

Лениво подняв веки, Эльза улыбнулась мужу, присевшему около её ног. На колени ей легли цветы, и теплая большая рука нежно сжала колено. Растрогавшись от этой немой ласки, она протянула руку, и медленно провела ладонью по гладкой твердой щеке, а затем заткнула за ухо непослушную прядь растрепавшихся белоснежных волос.

— Где ты нашел такую прелесть?

На её вопрос Штейн неопределенно пожал плечами. Удовлетворившись его молчаливым ответом, Эльза принялась перебирать весенние первоцветы — желтые и фиолетовые пушистые ветреницы. Собирая их в букет, она слегка поглаживала нежные колокольчики. Прикосновение к ним доставляло ей почти чувственное удовольствие.

— Как ты себя чувствуешь, Эль? — тихо спросил Штейн, прижавшись щекой к её коленям.

— Не беспокойся, дорогой, все замечательно. Все живы и здоровы, и это самое главное, — она помолчала. — Правда, хорошо вот так сидеть на солнышке и ни о чем не думать? Есть в этом какая-то неизъяснимая прелесть… кстати тебе очень идет ватник. В нем ты выглядишь, как абориген, только дыр многовато.

— Чертовы мыши! Ничего съестного нельзя оставить в карманах, — с досадой проворчал Штейн, брезгливо разглядывая прогрызенную полу телогрейки.

Чуть заметно улыбнувшись, Эльза снова закрыла глаза. Откинувшись назад, она коснулась затылком бревен, нагретых на солнце, и после небольшой паузы буднично сказала: — Томас, я хочу, что бы ты знал, — я люблю тебя.

Не дождавшись ответа, она открыла глаза: рядом никого не было.

— Ну, надо же! Сбежал трусишка! — серебристо рассмеялась девушка, но все-таки приуныла, и её личико погрустнело.

«Хорошо, Томас. Я тоже никуда не спешу, пусть все остаётся как есть». Эльза поднялась на ноги и дорожка, усыпанная прошлогодней хвоей, привела её к входным дверям коттеджа. Оказавшись внутри, она настежь распахнула окна и двери. В большом холле первого этажа загулял жуткий сквозняк, со свистом унося из него застоявшиеся за зиму нежилые запахи. Прихватив по дороге немудреную вазочку, она налила в неё родниковую воду и, немного подумав, двинулась к спальне. Та показалась ей знакомой и одновременно чужой.

С новым чувством узнавания она осмотрелась по сторонам. В небольшой комнате, выдержанной в стиле русской деревенской избы, на деревянном некрашеном полу лежали пестрые домотканые половички. Посредине комнаты стояла большая пружинная кровать с вычурными металлическими спинками, а рядышком с ней две небольшие тумбочки. «Лаконичная меблировка. Все по делу — ничего лишнего», — насмешливо подумала Эльза и, поставив вазочку на свою прикроватную тумбочку, бережно расправила нежные цветы в букете.

Когда на пороге спальни залитой светом полуденного солнца появился Штейн, его глазам предстала мирная картинка. Лежа на животе поверх пестрого лоскутного одеяла, обнаженная жена, подперев голову руками, что-то увлеченно читала. Неслышным шагом он подошел к кровати и, покидав одежду на пол, опустился рядом с ней. Кровать жалобно скрипнула под его немалым весом. Эльза поспешно отодвинулась от мужа, чтобы окончательно не скатиться к его краю кровати. Штейн перевернулся на бок и, подперев голову рукой, задумчиво уставился на нежный профиль, обрамленный ореолом отрастающих золотисто-рыжих волос. Отложив томик стихов в сторону, Эльза повернула к нему голову и вопросительно посмотрела на него.

— Почему ты не спрашиваешь, люблю ли я тебя? — наконец, лениво спросил он.

В глазах Эльзы вспыхнули веселые смешинки. Глядя на него, она спокойно спросила:

— А ты меня любишь?

Тяжко вздохнув, Штейн откинулся на спину, и заложил руки за голову. С задумчивым интересом он уставился в потолок, наблюдая за сложными передвижениями жука-короеда. Некоторое время спустя он неохотно ответил:

— Не знаю, Эль. Не хочу тебе лгать.

— Ну, а зачем тогда спрашиваешь? — по-прежнему спокойно поинтересовалась она и, взяв в руки томик со стихами, углубилась в чтение. Смерив её недовольным взглядом, Штейн закрыл глаза. В спальне установилась тишина и под равномерное басовитое жужжание мухи, бьющейся в окно, он совсем было задремал, но тут Эльза пихнула его в бок.

— Послушай, какая прелесть! — воскликнула она и с чувством продекламировала:

— Замечательно! Я рад, что тебе понравилось, — сонно пробормотал Штейн, и снова погрузился в полуденную дрему под умиротворяющий шелест страниц.

— Ой, какая прелесть! — после недолгого затишья восторженно сказала Эльза, и снова нетерпеливо пихнула мужа в бок. — Не спи, соня! Ты только послушай, как замечательно написано, а ведь столько лет прошло! Да что там лет, столетий!

Встрепенувшись, Штейн сердито на неё покосился, но промолчал и попытался зарыться под подушку. Но фокус не удался. Она безжалостно сдернула подушку с его головы и торжественно прочитала:

Напряженно выпрямившись, Эльза замерла. «Очень созвучно тому, что у меня сейчас на душе!» — с удивлением подумала она. Побывав на грани между жизнью и смертью, она начала непривычно много задумываться о смысле бытия. На её лице появилась глубокая печаль. Штейну очень это не понравилось. Воспользовавшись рассеянностью жены, он немедленно отобрал у неё книгу.

— Эль, прекрати хандрить! Думаю, хватит с тебя дурацкого упадничества! А ну-ка иди сюда, дорогая! Раз уж ты не дала мне поспать, то я сейчас покажу тебе, что не всё еще пыль и тлен в этом мире!

— Темнота! — проворчала Эльза, возвращаясь из своего «далека». — Никакое это не упадничество, а «Сад истин».

— Ах ты, моя умница! Может, просветишь меня и в кое-чем другом?

— Ну, батенька мой, боюсь, что тут мне ещё рановато тягаться с тобой… Чудовище! Томас, прекрати миндальничать со мной, тебе совсем не идет роль нежного любовника, а с непривычки это просто ужасно! Я же знаю, что ты садюка и любишь жесткий секс. Не бойся, я же вампирка, не рассыплюсь. А то мне все время кажется, что тут какой-то подвох и меня всё время тянет поискать свой стилет.

— Ну, смотри, дорогая, ты сама напросилась!.. Черт, больно же!

— Прости, дорогой, но ты сам виноват, нефиг так набрасываться. Сколько раз я тебя предупреждала — не делай слишком резких движений, но ты никогда не слушаешь меня. Неужели за столько времени так сложно понять, когда у меня срабатывают спецназовские рефлексы?..

— Вот дьявол! Заткнись, Эль! Только твоих проповедей мне не хватало!.. Прости, дорогая, но мне бы за своими рефлексами уследить…

Взявший отпуск Штейн почти не отходил от жены, бдительным оком следя за тем, чтобы она ни в коем случае не переутомлялась. Постепенно их совместная жизнь в поместье вошла в привычное русло, пока не произошло событие, много что перевернувшее в их отношениях. Правда, знаменательный день начался как обычно. В распахнутые окна ворвался свежий утренний ветер и, зябко поежившись, Эльза натянула на себя одеяло, при этом она сердито пробормотала: «Черт побери, сколько раз просила Томаса — закрывай окна! Но он никогда не слушает меня…» Она собиралась еще немного подремать, но окончательно проснулась от чудесного запаха свежесмолотого кофе и выпечки. Не открывая глаз она спросонья потянулась за чашкой, но не найдя её на привычном месте, удивленно распахнула глаза.

На сервировочном столике в изящной вазе стояла пунцовая роза с капельками росы на нежных лепестках. Рядом лежал новый том стихов Омар Хайяма в роскошном кожаном переплете, явно сделанном на заказ. Сев в кровати, Эльза взяла книгу в руки и залюбовалась роскошной иллюстрацией на обложке, изображающей гурий в райском саду. Она провела пальчиком по золотому обрезу и открыла обложку роскошного издания. На форзаце красовалась надпись, сделанная размашистым твердым почерком:

«Один к фиалке попадает в плен,

Другой — к тюльпану, в жажде перемен,

А мне милей — бутон стыдливой розы,

Что задирает платье до колен.

Р.S. Эль, я люблю тебя!

Пока мы здесь, лучше ничего не одевай, а то мне надоели твои вопли, что у тебя из одежды скоро останется только костюм Евы. Кстати, дорогая, он больше всего тебе к лицу!»

— Боже мой, не верю своим глазам! — ошеломленно прошептала Эльза. — «Томас, признающийся в любви» это нечто новенькое в его репертуаре, причем из разряда фантастики, — на её лице промелькнуло сомнение. — Может, он пошутил? Или таким образом решил успокоить меня, чтобы я быстрей выздоравливала после ранения?

Эльза легла на спину и прижала книгу к груди. «О, нет! Томас не станет шутить такими вещами, не тот он человек, — решила она и на её лице засияла безудержная улыбка. — Черт побери! Мне не верилось, что такое когда-нибудь произойдет, во всяком случае, в обозримом будущем! Чудеса, да и только!» Ей показалось, что из её сердца вынули болезненную занозу, и безоблачное счастье затопило душу девушки. Из её головы как-то разом вылетели все мысли и та, звеняще-пустая, тихо кружилась от странных чувств, не давая ей сосредоточиться и осмыслить происшедшее. Наконец, она с ленивым удовольствием подумала: «Любить самой — замечательно, но когда выясняется, что и тебя тоже любят, то это — наивысшее счастье! И пусть некоторым котярам не хватает духу признаться в этом прямо. Не суть!»

Неожиданно Эльза поймала себя на том, что чувствует некоторое разочарование. «Вот дура! Я же жила мечтой о любви Томаса! В чем же дело?.. Наверно, это как на охоте, дичь поймана и азарт пропал, — она насмешливо фыркнула. — Ага, держи карман шире! Поймала, как же! Томас — та еще дичь! Оглянуться не успеешь, как он живо слиняет на сторону. Черт побери, одна его секретарша чего только стоит! — она недобро прищурилась. — Но когда-нибудь я прищучу эту белобрысую гадюку, она ещё у меня попляшет. Вот стерва!» Эльза с энтузиазмом принялась продумывать, каким образом ей изолировать мужа от поползновений его же секретарши. «Вот гадина! Может, мне её прирезать и вся недолга?» — в сердцах подумала она, осознав всю нереальность такого сценария.

Но вопреки досаде в её душе разгоралась яркая радуга, окрашивая окружающий мир в счастливые тона. Отбросив все сомнения, Эльза решила, что с ней произошло настоящее чудо, о котором она уже не мечтала и нужно довольствоваться тем, что имеешь, а в будущее заглядывать еще рано. «Ладно, наплевать! Пусть стерва пользуется тем, что я добрая. Все равно я не верю, что Томас прекратит свои загулы на сторону. Он — не Хикару, который никогда не стал бы обманывать, признавшись мне в любви».

Былые чувства разбередили девушку. Со светлой печалью, но без прежней жгучей боли в сердце, она вспомнила о Хикару и Розе. Исподволь в её душе проснулась жалость к ним, — ведь в своем эгоизме, она не отдавала себе отчета, что они тоже страдали от той же беды, что и она — от неразделенной любви. Но в отличие от неё им не выпало счастья быть любимыми.

«Господи, почему судьба так несправедлива? — Эльза вспомнила свой сон в госпитале и слёзы моментально подступили к её глазам. — Прости, Роза, теперь я навсегда у тебя в долгу. Мне никогда не отплатить тебе за любовь той же монетой, — ведь ты заплатила за неё высшую цену…»

Подходящие случаю строки сами пришли на ум, и она прошептала:

Неслышно войдя, Штейн угрюмо замер на пороге. «Der Teufel! С мертвыми бороться невозможно: их заново не убьешь. Но будь я проклят, Мориску, если отдам тебе Эль!» Он быстро пересек комнату и выдернул из кровати недовольную жену, украдкой вытирающую глаза.

— Томас, прекрати, у тебя холодные руки! Отпусти, я не выпила свой кофе.

— Кто не успел, тот опоздал, дорогая!

— Пусти, изверг! Куда ты меня тащишь?

— Забыла? По распорядку сейчас у тебя водные процедуры! — безжалостно ответил «изверг». Он вытащил сопротивляющуюся Эльзу на воздух, и с размаху швырнул её в бассейн.

Услышав яростный вопль жены, он засмеялся, зная, что сегодня вода в бассейне очень холодная, поскольку ещё с вечера отключил его подогрев.

— Убью поганца! Ах, ты… Стенька Разин! Ну, погоди, дай только отсюда выбраться, и я покажу тебе персидскую княжну! Изловлю, паразита и собственноручно порежу на мелкие кусочки! Это ж, каким нужно быть садистом и отъявленным мерзавцем, чтобы дённо и нощно так издеваться над собственной женой!

— Честное слово, я здесь ни при чем. Для быстрейшего выздоровления врачи прописали тебе закаливающие процедуры.

— Ну, всё! Подыскивай в свой лазарет новых айболитов!

Специфика топорных методов любви

Небольшая стайка ребятни, бегавшая по приторам, неожиданно остановилась и, глядя на реку, возбужденно загалдела на что-то показывая пальцами. Посмотреть было на что. Посреди бурной реки, опасно балансируя на мокром скользком валуне, поднялась высокая, скульптурно вылепленная фигура мужчины с длинными белыми волосами. Пловец на мгновение замер и без всплеска вошел в ледяную воду.

Штейн коснулся дна реки, и с любопытством огляделся. В пределах его видимости лежал только черный безжизненный камень. Разочаровавшись, он озабоченно посмотрел наверх, но и здесь зеленоватая толща стремительного потока не дала ему никакого обзора. Он зябко поежился. «Вот дурак! С чего я решил, что здесь есть что-то интересное? Нужно быстрей выбираться наверх, а то слишком холодно. Даже регулировка теплообмена не помогает». Вынырнув, он поплыл по течению. Неожиданно его потянуло в водоворот. Он рванулся из жадной пасти воронки, но ничего не вышло: река не отпускала его.

«Der Teufel! Не хватало еще утонуть! — озабоченно подумал Штейн. Подтверждая его опасения, водоворот с новой силой поволок его вниз и, несмотря на все его усилия, несколько раз ударил об острые камни. «Плохо дело!» Сжав зубы, он рванулся из коварной ловушки и ему повезло. Отделавшись сломанными ребрами и распоротым боком, он выбрался из водоворота и мощными гребками поплыл к берегу. На скальном берегу он с трудом нашел местечко, где можно выбраться из воды, и рухнул на прибрежную крупную гальку. Заметив, что в его сторону несутся вездесущие ребятишки, он собрался с силами и запустил регенерацию на полную мощность. Штейн поднялся на ноги и поморщился от боли: «Der Teufel! Кажется, ребра сместились при сращивании, не пришлось бы снова ломать!»

Тем временем подбежавшая к нему босоногая ребятня разом оробела. Вблизи незнакомый мужчина оказался очень высоким и очень красивым. Мальчишки и девчонки, разинув рот, в восторге уставились на него. Если бы они знали кто такой Микеланджело, то они назвали бы его ожившей статуей Давида в исполнении знаменитого мастера. Но ошеломленное молчание длилось недолго, женское кокетство не дремлет с пеленок. Рыжеволосая девчонка лет семи, загорелая почти до черноты, дерзко улыбнулась ему и звонким голосом спросила:

— Дяденька, а вы тоже из верблюдов или приехали к кому в гости?

Не поняв, о каких верблюдах идет речь, Томас присел на корточки, чтобы не пугать детей своим ростом, и спросил девочку мягким голосом:

— Детка, ты каких верблюдов имеешь в виду, одногорбых или двугорбых?

Ребятишки заливисто засмеялись. Сверкая белозубыми улыбками на загорелых веселых лицах, они наперебой принялась объяснять ему, кто такие верблюды в местном варианте. Настоящих кораблей пустыни, естественно, здесь не водилось. Оказывается, в этих местах так называли туристов, идущих пешим маршрутом к Телецкому озеру.

— Нет, дети, я местный, а не турист, — серьезно ответил Штейн и ласково посмотрел на рыжеволосую девочку. Он впервые позавидовал людям. Ему до смерти захотелось, чтобы и у них с Эльзой была бы такая же родная малявка: уж очень кроха напоминала её и внешностью и весёлым несносным характером. «Обязательно нужно узнать, как дела у Мика, и есть ли надежда получить кровное потомство. Интересно, что я почувствую, когда у нас появится родной ребенок, как говорится плоть от плоти?..» — задумался Штейн.

Девчушка не унималась, оживленно сияя карими глазами, она перебила его размышления:

— Дяденька, а где вы живёте? Я вас ни разу здесь не видела.

— А?.. Ах, да! Все правильно, лисёнок, ты и не могла меня видеть. Я живу довольно далеко от вас, — он неопределенно махнул рукой в сторону лесистого гребня горы.

— А откуда вы знаете, что мамка зовет меня Лисичкой?.. А я знаю, где вы живете! Мамка сказала, что за вторым притором живут артисты, красивые аж жуть! Я слышала, как она говорила тете Гале, что девка так себе, рыжая и тощая, совсем как я, а мужик просто потрясающий и что за ночь с ним полжизни не жалко! Дяденька, так вы артист? Потому у вас такие длинные волосы? Ой, какие мягкие! — воскликнула девочка. Протянув руку, она уже успела дернуть его за прядь волос и, с восторгом глядя на Томаса, добавила: — Вы, в каком кино снимаетесь? Скажите, ну, пожалуйста! Я очень хочу посмотреть кино с вами! Вы такой красивый, красивше, чем Нео в Матрице! Когда я скажу мамке, что видела вас, она мне не поверит!

— Ладно, дети, мне пора, — Томас взял исцарапанную ручонку рыжеволосой девочки и, галантно поцеловав ее, серьезно произнес:

— Моя прекрасная леди, знакомством со мной Вы оказали мне честь. Я прошу Вас, когда Вы встретитесь с Вашей почтенной матушкой, передайте ей большое спасибо за столь лестный отзыв обо мне. И не забудьте сказать, что тебя и мою жену, я считаю очень красивыми — он к чему-то прислушался. — Лисичка, по-моему, тебя зовут. Слышишь? Наверно, это твоя мама. Значит, тебе тоже пора домой.

Погладив болтливую малышку по голове, Штейн поднялся. А дети действительно услышали голос Тамары Васильевны, местной учительницы русского языка и литературы, и бросились на её зов. Когда девчушка, прозванная Лисичкой, обернулась, то у реки уже никого не было. Добежав до поселка, дети удивились, что так и не встретили свою учительницу, хотя её голос всю дорогу слышался очень близко от них.

Алиса вбежала в дом и нашла мать на кухне, она готовила холодный борщ.

— Мамка, ты чего нас звала? Мы за тобой бежали-бежали, но так и не догнали! — выпалила девочка единым духом, влетая в кухню к матери.

Тамара Васильевна, невысокая полненькая женщина с миловидным лицом, удивленно подняла брови:

— Ребёнок, ты что болтаешь? Когда это я вас звала? С самого обеда я безвылазно торчу на кухне. Сама видишь, овощи в борщ крошу и уже целую кучу их настрогала.

— Да только что! Правда-правда, я не вру! Вот Нинка и Костик с Серегой подтвердят. Они тоже слышали, как ты звала нас по именам!

— Ну-ка, ну-ка! Расскажи подробнее! Иди, егоза, сядь ко мне, — ласково сказала женщина, с любовью глядя на дочку.

Забравшаяся на колени матери Алиса обняла её за шею и подробно рассказала о встрече у Катуни. Тамара Васильевна, выслушав рассказ дочери, удивленно покачала головой. Каких только небылиц она уже не наслушалась на Алтае! Сама-то она была не из местных. Лет десять тому назад юной девушкой она приехала в Россию в поисках лучшей доли из Туркменистана. Там русским стало совсем невмоготу после перестройки. Бесприютно поболтавшись по огромной полуразваленной стране, в конце концов, она осела на Алтае.

«Да, странная здесь местность и чего только не бывает! Например, женщины рассказывали, как они работали в поле, и вдруг поднялся огромный горящий крест. А уж баек о голосах, зовущих из печи и прочих страшилок и вовсе не счесть! Говорят, что этому есть научное объяснение. На Алтае большие залежи ртути, и она, испаряясь, отравляет воздух. Отсюда и берутся всякие чудные видения у местных. Но удивительно другое, то, что эти галлюцинации носят массовый характер», — подумала она. Услышав, что просил передать «артист с горы», женщина, смутившись, густо покраснела.

— Лисичка, я же тебя просила, не выноси разговоры из дома на улицу! — укоризненно попеняла она дочери, и с просящим видом заглянула в её глаза. — Родная, я очень прошу тебя, не говори ничего отцу про артиста! Хорошо?

Испуганно посмотрев на мать, Алисочка отчаянно замотала головой, и прижалась к её груди.

Поздно вечером о том, что пришел глава семейства, они узнали по грохоту в сенях и грязной ругани. Мать и дочь, которые уже легли спать, испуганно сжались в своих кроватях. Алисочка сразу же поняла, что отец пьян в стельку, трезвый он никогда не ругался. Распахнулась входная дверь, и в дом вошел мрачный темноволосый мужчина средних лет. Увидев, что в доме темно и его никто не встречает, он снова разразился отборнейшим матом и, пройдя на кухню, пнул попавшийся ему под ноги табурет. Он с грохотом упал на пол. Истошно завизжала кошка, и этой бедолаге досталось от хозяина дома. Тамара Васильевна вскочила с кровати и с замиранием сердца бросилась в кухню. Мужчина, увидев испуганную жену, насупился и, исподлобья глядя на неё, и злобно бросил:

— Жрать, давай, сука! Спишь как последняя тварь, когда муж у тебя не кормлен. Придешь домой, устанешь как собака, а эта б…ь ученая даже своей ж…й не пошевелит. Нет, чтобы мужа встретить, как порядочные бабы делают! Жрать давай! Шевелись, падла, пока я тебе не п. в не навесил!

— Сейчас, дорогой, сейчас! — побелевшими губами с трудом выговорила Тамара Васильевна и засуетилась, бегая по кухне. Руки у неё тряслись, но она споро накрывала на стол. Муж, сжав кулаки, мрачно следил за ней. — Вот все готово. Я приготовила холодный борщ, как ты любишь и даже хлеб свежий: сегодня в магазине был завоз продуктов.

Она налила в тарелку борщ и положила рядом хлеб. Муж, взяв ложку, отхлебнул и, гневно посмотрев на жену, завопил:

— Сука! Сколько раз я тебе говорил, не клади лук, но ты все равно не слушаешь! Назло мне пихаешь его туда?

— Антон, ты же в прошлый раз сказал, что борщ без лука, просто вода, вот я и положила!

— Ах, ты б…ь! Ты перечить мне вздумала? Убью суку! Мало я тебя, выходит, трахаю, что ты еще и на чужих мужиков заглядываешься! Артистов тебе подавай, пи…ка! Сука подзаборная! Посмешище решила из меня сделать?! Все село болтает, что ты с заезжими артистами гуляешь! Я знаю, тварь ты этакая, что эта мелкая м…шка наверняка не от меня! Нагуляла с каким-то заезжим фраером, б…ь, а теперь врешь мне в глаза, что она моя дочь! А, тварь! Я подобрал тебя сучку бездомную, оборванку подзаборную, кормлю, пою, а ты мне вот что вытворяешь?! Бл…ща! Получи у меня! Убью тварь! На, получи, получи у меня!

Алисочка, сжавшись в комочек на кровати, напряженно прислушивалась к разгорающемуся домашнему скандалу. Она слышала умоляющий тихий голос матери, и ей безумно хотелось, чтобы она уговорила отца остановиться и не скандалить, но такого не случалось ни разу за всю её коротенькую жизнь. Услышав истошный вопль матери, и тяжелые глухие удары по телу, она зажала уши и забормотала: «Мама-мамочка! Папочка! Не надо! Не бей мамочку! Не надо!.. «Из глаз ребёнка градом потекли слезы. Алисочка тихо всхлипывала, но не посмела выйти к родителям. Тем более что мать строго-настрого приказала ей сидеть в комнате, когда отец буйствует. Та боялась, что он по пьяни может прибить и ребенка.

Грохот в кухне всё нарастал и мать, истошно визжа, выскочила на улицу с криками о помощи. Но в селе было тихо, только лаяли потревоженные собаки, и никто не спешил заступиться за избиваемую женщину. Её и так недолюбливали на селе. Чужачка она и есть чужачка. Местные женщины, слыша её отчаянные вопли, втихую радовались что и этой, как они считали, ученой зазнайке выпала та же участь, что и им: быть битой пьяным мужем.

Не выдержав, Алиса выскочила в окно своей комнаты, и забарабанила по ставням соседнего дома, опасливо озираясь на фигуру отца, монотонно наносящего удары по телу скорчившейся матери. Из окна выглянул недовольный сосед.

— Дядя Коля, дядя Коля! Помогите мамке! Папка мамку убивает! — в отчаянии выкрикнула девочка, с мольбой глядя в недовольное оплывшее лицо соседа, тот нахмурился еще больше, и сердито проворчал:

— А мне какое дело! И не колоти по рамам, дурища, только людям спать мешаешь! Ходют тут всякие!

Мужчина с досадой захлопнул створку окна. В темноте сонный голос его жены с протяжным зевком произнес:

— Что, опять Антон училку лупит? И правильно делает, меньше зазнаваться будет. А то ишь повадилась к чужим мужикам липнуть, вот ведь б…ь бездомная! Понаехали сюда всякие и ещё свой нос интеллигентский задирают! Слышь, она тут Ивановне намедни заявила, что все мы дураки необразованные, что, мол, в голове у нас одни суеверия и мы ими детям головы забиваем. Закрой окно поплотнее, а то так орет, что спать мешает.

Девочка прокралась к своему дому и, сжавшись в комочек, присела на землю под окнами. Ребенка колотила нервная дрожь, её маленькое сердечко разрывалось от боли и страха за мать. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что ревнивый отец, когда-нибудь действительно может убить её насмерть. Возвращаться домой Алисочка не хотела. Она видела, что отец, схватив мать за волосы, потащил её домой. Она знала, что сейчас начнется самое постыдное. Сексуальные отношения — не секрет для сельских детей с малых лет. Отец, не стесняясь ребенка, начнет насиловать мать, а та будет сдавленно рыдать и умолять оставить её в покое, а потом будет просить не шуметь так сильно, чтобы не разбудить дочь. Как будто возможно заснуть под такое! Но отец, не слушая её, тяжело дыша, сделает свое дело и, обложив напоследок Тамару Васильевну матерными словами, наконец-то, успокоится и заснет.

— Не плачь, маленькая! — раздался ласковый голос. Высокий мужчина поднял скрючившегося ребенка с земли. — Ну что, совсем тебе плохо, Лисенок? — с сочувствием проговорил все тот же красивый баритон и Алиса, обхватив шею Томаса, прижалась к нему всем тельцем. Наконец-то, выплескивая из себя горе и накопившийся страх, она горько с надрывом зарыдала. Прижав к себе несчастного ребенка, он погладил девочку по голове и твердо сказал: — Не переживай, малышка, я тебе обещаю, что всё будет хорошо.

И удивительное дело, Алиса сразу же ему безоговорочно поверила. Девочка успокоилась, и её сразу же стало клонить в сон. Когда Томас зашел в двери, она уже безмятежно спала, прислонившись растрепанной головенкой к его плечу. Тамара Васильевна испуганно подняла глаза на незнакомца и, попытавшись вскочить со стула, болезненно охнула. Закусив губу и чуть не плача от досады, она упала обратно на сиденье.

— Ой, простите! Я думала она у себя в комнате! Супруг мой расшумелся, вот я и не заметила, что её нет дома. Спасибо, что Вы привели её обратно. В последнее время она часто стала убегать, — смущенной скороговоркой выпалила женщина.

— Сидите-сидите! Не беспокойтесь, я сам уложу девочку. Её комната справа? — мягко произнес неожиданный гость и бесшумной поступью двинулся в указанном направлении, Тамара Васильевна с изумлением смотрела, как он идет по кухне. «Шагает, как кошка. Скорее, как огромный белый тигр в человеческом обличье и, пожалуй, так же опасен… и красив», — неожиданно подумалось ей, и она улыбнулась своей ассоциации, но тут же болезненно сморщилась и пальцами слегка прикоснулась к разбитой губе — её всю разнесло. У Тамары Васильевны выступили слёзы на глазах. «Господи, на кого я сейчас похожа! Выгляжу как самая настоящая уродина! Боже мой! Стыдно-то как!» Штейн вернулся в кухню и сел напротив женщины; та сразу же опустила глаза под его испытующим взглядом. Помолчав, он негромко произнес:

— Простите за бестактный вопрос, мадам, и часто Вас муж избивает?

Быстро взглянув на сидящего напротив мужчину, и немного поколебавшись, Тамара Васильевна тихо ответила:

— Да не так, чтобы часто, но бывает. Особенно в последнее время, совсем, как с ума сошел.

Женщина помолчала и продолжила с неожиданной для себя откровенностью:

— Когда мы только поженились, все было просто замечательно, Антон меня буквально на руках носил. Он тогда и грамма в рот не брал, а потом началось. Вы ж понимаете — это деревня, а я пришлая, — женщина горько улыбнулась и продолжала: — Поймите, я пыталась сдружиться с местными женщинами, но что делать — это не моё: сплетничать у колодца, кто там такой-сякой. Я не умею болтать часами о доме, мужьях и детях. У меня нет желания бесконечно обсуждать, у кого какие новые тряпки появились или кто с кем изменяет. Это так скучно, особенно, когда изо дня в день говорится об одном и том же.

Сложив перед собой руки и устремив в пустоту невидящий взгляд, Тамара Васильевна замолчала, а затем, спохватившись, заговорила с прежней откровенностью:

— Эта семейная идиллия у нас с мужем продолжалась, примерно, с полгода. А потом началось! По селу пошли гулять обо мне мерзопакостные сплетни, одна другой хлеще… Господи, что только люди не придумывали: и соседу-то я глазки строю, и в школе-то я завучу Дмитрию Ивановичу проходу не даю!.. В общем, всего так сразу и не перечесть, да и вспоминать противно! Антон поначалу не обращал внимания на слухи, но он же не железный! — и Томас в который раз подивился женской логике. Избитая до полусмерти женщина все равно пыталась найти оправдание своему мужу-подлецу, который свою слабость и полную несостоятельность вымещал на беззащитной женщине, которой некуда податься. А Тамара Васильевна с горечью продолжала: — Ведь, если знакомые ему с детства люди изо дня в день твердят, какая я дрянь, то ему остается только поверить, что дыма без огня не бывает. А дальше дела пошли ещё хуже. Некоторые подлецы из местных стали «подбивать ко мне клинья» и получив от ворот поворот, в отместку стали намекать Антону, что я им проходу не даю… а они, мол, такие молодцы и так мужественно держатся, не поддаваясь моим бесстыжим заигрываниям! Вот негодяи!.. И эти дуры набитые, их жены, понеслись ко мне со скандалами, будто я в чём-то виновата! — Тамара Васильевна всхлипнула и на её глазах снова показались слёзы. Она попыталась справиться с собой, но это ей не удалось. Опустив голову, она тихо заплакала.

Штейн быстро подошел к ней и, присев рядом, обнял несчастную женщину. Та поначалу испуганно сжалась в его руках, но быстро расслабившись, уткнулась в его плечо, и горько навзрыд заплакала. Он ласково погладил её по мягким шелковистым волосам, и Тамара Васильевна, вволю наревевшись, успокоилась. На этот раз, она нашла обычное утешение в слезах, и необычное — участие в глазах другого человека. Слегка отстранив её от себя, Томас заглянул в карие глаза женщины и мягко произнес:

— Тебе так дорог твой муж, что ты, невзирая на свои страдания и страдания своего ребенка, готова и дальше безропотно сносить его побои? Ты хоть понимаешь, что однажды он забьёт тебя до смерти? Понимаешь, что ребенок останется сиротой, и, может статься, что со временем он вместо тебя примется за неё?

Тамара Васильевна сжалась под его требовательным взглядом, и даже не удивившись неожиданному переходу на «ты» испуганно пробормотала:

— Господи! Да что я могу поделать? Нам с дочкой некуда податься. Родственников у меня нет, а все знакомые остались там, в Туркменистане, но там такое творится, что оттуда даже местные бегут!

Кухню со всей этой беготней выстудило, и женщина зябко поежилась от холода. Первый стресс у неё прошел и она, неловко повернувшись, охнула от боли. Штейн, серьезно глянул на неё огромными серыми глазами, полыхающими серебряным блеском, и холодно произнес:

— В таком случае, ты готова принять моё решение своей судьбы?

Это прозвучал настолько властно, как будто незнакомец — высший судия и имеет полное право вмешиваться в её жизнь и в жизнь других людей. По спине женщины пробежал неприятный холодок, и она разом насторожилась. До сих пор Тамара Васильевна не задавалась вопросом, кто он на самом деле этот незнакомый мужчина, загадочно появившийся в их доме в столь поздний час. Подняв на него испуганные глаза, женщина заворожено замерла. Только сейчас глядя в нечеловечески прекрасное лицо своего собеседника, она вдруг поняла, насколько он необычен и вовсе никакой не артист. У тех не бывает такой ярко выраженной харизмы лидера и столь волевых лиц — это невозможно при их гуттаперчевой профессии. При последующем размышлении она уверилась, что он и не человек. Одетый во все белое, высокий атлетически сложенный мужчина вдруг показался ей грозным ангелом, посланным небесами во время её тяжких испытаний. Во всяком случае, Тамара Васильевна видела, что именно такими их рисовали на своих картинах известные мастера. Она нервно хихикнула: «Что ж, если мой гость из ангелов, то они гораздо красивее в жизни!»

Будучи убеждена на все сто процентов, что имеет дело не с человеком, она крепко призадумалась, а затем с иронией подумала: «Вот и весь мой атеизм лопнул, как мыльный пузырь! Стоило только появиться чему-то необычному в жизни и вера в чудеса тут как тут». Тщательно взвесив все «за» и «против», она твердо произнесла, глядя на незнакомца:

— Да, я готова.

В её голосе прозвучала такая непоколебимая вера, что удивленный Штейн прошелся по её мыслям и несколько ошарашено подумал: «Der Teufel! Вот так легко стать новым Христом для человечества! Только этого мне для полного счастья не хватало!» Он склонился и поцеловал ждущие губы замершей от восторга женщины. Слегка выпустив клыки, он вонзил их в разбитую плоть, и крошечная часть его симбионтов, проникнув в кровь, принялась лечить избитое тело. Организм женщины встрепенулся, и регенерация пошла полным ходом; срослись треснувшие ребра, исчез разрыв селезенки. Отбитые почки и печень пришли в норму, затянулись разрывы влагалища, исчезли раны и ссадины на теле. На голове затянулась рана от вырванной с мясом пряди волос и перестали шататься и болеть зубы.

Находясь в состоянии полной эйфории, Тамара Васильевна не сразу поняла, что произошло, а затем в её голове зазвенел мощный хор ангельских голосов. С огнем фанатизма, вспыхнувшим в карих глазах, она вскочила на ноги и собралась рухнуть перед спасителем на колени. Томас с легким испугом посмотрел на её восторженное лицо с безумно распахнутыми глазами, и отключил легким ментальным ударом. Смежив веки, та мягко повалилась на бок.

«Gott sei Dank![4] И куда только делась умная образованная женщина, стоило только ей воочию испытать то, что в свете современных знаний она могла воспринять только как чудо», — с досадой подумал «ангел» и, втянув белоснежные клыки, бережно поднял свою новоявленную паству. В спальне, отпихнув ногой храпящего мужчину ближе к стене, он положил Тамару Васильевну на чистенькую постель. Она немедленно свернулась клубочком и сонно засопела. Штейн взял стул и, присев на него, задумчиво огляделся.

Обстановка комнаты для такой глуши выглядела очень неплохо. «Конечно, небогато, но и нищеты особой нет. Все как у людей среднего достатка в этих местах. Мебель недорогая, но новая. Есть большой телевизор, и даже старенький компьютер. На окнах симпатичные занавески, во всем чувствуется заботливая женская рука, — Штейн вздохнул, поглядев на храпящего Антона. — Вот дурак! Нормальная умная женщина, хорошая мать и хозяйка. Интересно, какого чёрта ещё нужно простому мужику?.. Ладно. На твое счастье, чувствуется, что и ты хороший хозяин, о семье заботишься пока водка не ударяет в голову, — он призадумался, а затем хищно улыбнулся. — Ну, что ж, дружок, дам тебе ещё один шанс. Если ты им не воспользуешься, то пеняй на себя». Штейн закрыл глаза и прикоснулся к разуму спящего мужчины. Он снял у него возникшую зависимость от алкоголя и чуточку усилил сопротивляемость ему. Теперь Антон мог спокойно выпить стакан водки без особых последствий для себя, но большая доза грозила ему большими неприятностями. Если он напьется и снова нападет на жену или дочь, то это немедленно приведет к летальному исходу: остановке сердца.

«Да! Милостив становлюсь как Вседержитель! В последнее время совсем меня испортили бабы. Чуть что, сразу же мягчею на глазах, просто Христосик во плоти! Ладно, надеюсь, что доброе дело меня не особо выбьет из привычной колеи», — Штейн мысленно посмеялся над собой. Он повелительно протянул руку, и невесомое облачко симбионтов выпорхнуло изо рта спящей женщины и вернулось к своему хозяину. Ему совсем недавно удалось освоить этот фокус, но его радовала открывшаяся новая способность — теперь Штейну не грозила потеря вампирской мощи. Его симбионты послушно следовали хозяйской воле, и в зависимости от его пожеланий несли другим исцеление или разрушение. Он потрогал свой бок и удовлетворенно улыбнулся. Недавно сломанные на реке и неправильно сросшиеся ребра, самостоятельно приняли правильное положение, и теперь его ничто не беспокоило. Штейн призадумался, нужно ли ему что-либо делать с воспоминаниями матери и дочери, но потом махнул рукой. Ему не хотелось плести сеть ложных воспоминаний. Он решил, что чудом больше или меньше на Алтае уже не имеет значения.

Утром хозяин дома проснулся раньше остальных и с замиранием сердца повернулся к жене. Не настолько Антон был пьян, чтобы не помнить, как жестоко избивал её накануне. Раньше ему не приходилось жалеть о содеянном, он считал, что жена заслужила каждую его колотушку, — ведь она всегда держалась слишком независимо, несмотря на побои. Антон знал, что Тамара не его полета жар-птица, и они оказались вместе благодаря её тяжелым жизненным обстоятельствам. Знал он и то, что в семье её держит только дочь, и потому никогда не поднимал руку на Алисочку. Да и жену он бил расчетливо, чтобы не очень ей повредить, а лишь слегка поучить, как он считал, «чтобы супружница не забывала, кто в доме хозяин». Несмотря на сплетни, Антон не верил что жена гуляет на стороне. Он знал, что бабы от зависти распускают мерзкие слухи о Тамаре. Оно и ясно почему, — ведь чужачка увела у них из-под носа лучшего жениха на селе. Но всё это было правдой только до недавних пор.

Недели две назад в их устоявшейся жизни вдруг все резко переменилось. Жена с подругой из местных как-то пошли за ягодами и, заблудившись, женщины забрели далеко за приторы. Где уж они там бродили неизвестно, но вернувшись, Галина, приятельница жены, начала взахлеб рассказывать всем, какой там красавец-артист живет в роскошном доме. А вот Тамара на все вопросы любопытных только отмалчивалась и с досадой пожимала плечами. И как ещё заметил ревнивый муж, теперь она частенько ходила по дому с мечтательным видом, ничего вокруг себя не замечая.

На селе ничего не остается тайным, и его жители быстро приметили, как изменилась учительница и стали посмеиваться за её спиной. Нужно отдать ему должное Антон долго крепился, но мужики окончательно достали его насмешками, намекая, что он уже не боец и прочили ему скорую замену в постели. «Смотри, Антошка, как бы твоя баба не принесла тебе подарочек в подоле. Будешь потом чужого выб…ка воспитывать…», — подзуживали они. Но ревнивец всегда остается ревнивцем как бы он себя не сдерживал. К тому же совсем недавно молчаливая жена взяла моду мурлыкать себе под нос веселые песенки, и почему-то именно они окончательно взбеленили Антона. Потому вечером он специально напился с мужиками, но жгучая ревность застилала ему глаза, и он не удержался, и «принял на грудь» больше обычного. По дороге домой мужик настолько вошел в раж, припоминая счастливый вид жены, что ему почти не потребовалась заводить себя скандалом.

Приподнявшись на локте, Антон с удивлением пробежался глазами по лицу и телу женщины и не заметил ни единой отметины после вчерашних побоев. Личико спящей сияло свежестью и нежной красотой. Такой жена выглядела только в самые первые годы своего замужества. Антон нахмурился, ничего не понимая. Он схватил её так сильно за плечо, что Тамара Васильевна вскрикнула от боли. Моментально проснувшись, она посмотрела на мужа широко открытыми испуганными глазами, — такого еще не случалось, чтобы он причинял ей боль в трезвом виде.

— Давай жрать! Что разлеглась, как корова? — мрачно буркнул Антон, в упор разглядывая похорошевшую жену.

Вскочив, женщина бросилась в кухню. Там она с досадой обнаружила, что нет электричества, и лихорадочно принялась растапливать печку. Позавтракали супруги в полном молчании. Уходя на работу, муж не сказал ни слова, но напоследок так хлопнул дверью, что зазвенела посуда на полках и Тамара Васильевна бессильно опустилась на скамью у стены. Она почувствовала, что вечером будет продолжение скандала с побоями.

— Господи, да за что же мне такое! — с горечью воскликнула она и к её глазам подступили слезы.

Обычно муж, накануне избив её, наутро вставал засветло и падал на колени. Он слезливо просил его простить, обещая больше никогда так не поступать, и не вставал до тех пор, пока Тамара, которой его хныканье было еще омерзительнее побоев, скрепя сердце не говорила ему, что прощает. Тогда Антон, блестя глазами, обнимал её и просил доказать это на деле. Поникнув, она бросала готовку и шла в постель, где как могла, ублажала мужа, выдавливая из себя слова любви. Женщина знала, если она этого не сделает, то вечером он опять напьется и ей снова быть битой, под его вопли о неблагодарных сучках. Поступая таким образом, Тамара Васильевна больше заботилась о ребенке, чем о себе. С болью в сердце она заметила, что девочка в последнее время кричит по ночам: её мучили кошмары.

Взглянув в зеркало, Тамара Васильевна с замиранием сердца вспомнила о прекрасном незнакомце и о чуде происшедшем с ней накануне. Она коснулась своих губ, вспоминая поцелуй, и её сердце сжала тоска. Она подумала без прежней бабской зависти: «Повезло же рыжей красотке! Даже, если они одной породы и она тоже ангел, все равно он — замечательный мужчина!» В её голову полезли дурацкие строчки из песни Пугачевой о «настоящем полковнике» и она засмеялась своим мыслям. «Вот дура! Бери выше! Как минимум, он инопланетянин, — женщина печально вздохнула. — Зря я размечталась о несбыточном, такая красота не про нас, простых смертных». Подперев голову рукой, она пригорюнилась, но вспомнив о дочери, побежала к ней. Тамара Васильевна со страхом взглянула на заспанную мордашку Алисочки, но та весело улыбнулась матери и с изумлением воскликнула:

— Ой, мамочка, ты просто красавица!

— Спасибо нашему светлому ангелу, детка, — грустно сказала она дочери и взяла ее на руки.

— Мамочка, так значит, это он тебя вылечил?

— Да, Алисочка, только боюсь ненадолго.

— Ты думаешь, что папка опять будет драться? — тихо сказала девочка и со страхом заглянула в материнские глаза. От слов дочери женщина вздрогнула и как только представила себе, что ждет её вечером, резко упала духом. Это настолько показалось Тамаре Васильевне невыносимым после вчерашнего чуда, что она решительно выпрямилась и, опустив девочку на пол, серьезно сказала:

— Лисёнок, если все будет плохо так же, как вчера, то беги туда, где живут артисты. Ты помнишь это место? Я тебе показывала!

У ребенка от испуга расширились глаза, но мать твердо продолжала:

— Ничего не бойся! Волки в эту пору на людей не нападают. А там живут добрые люди, они тебя приютят.

Этим же вечером Антон опять явился в стельку пьяным и с порога начал скандалить. Он снова избил жену, а ночью Тамара Васильевна насмерть зарубила спящего мужа топором.

Стоя на пороге дома, Эльза с удивлением увидела идущего к ней хмурого мужа в сопровождении полненькой миловидной женщины в забрызганном кровью платье, которая крепко держала за руку испуганную рыженькую девочку лет семи.

Вопрос ребром. Есть ли действенный метод по предотвращению загулов любящих супругов на сторону? Кроме радикальных, конечно, типа кастрации?

На следующий день, прилетев поздно вечером, Штейн в подробностях рассказал Эльзе историю трагедии приключившейся с человеческой женщиной. Лежа в кровати, он покосился на нее.

— Der Teufel! Пожалуй, стоит отменить наши жесткие игры в постели.

— С чего это вдруг? — насмешливо спросила она.

— Вдруг я забудусь, а ты затаишь на меня обиду, — задумчиво произнес Томас, и со вздохом добавил: — Дорогая, если я тебя когда-нибудь сдуру стукну, лучше сразу дай мне по яйцам, чтобы я не зарывался. Так будет проще, чем ты снесешь мне голову топором.

— Не бойся, Томас, при явном переборе ты сразу получишь адекватную сдачу.

— Значит, я могу спать, не опасаясь твоей топорной мести? Уверена?

— На все сто.

— Слава богу, Эль, ты успокоила меня, — произнес Штейн с преувеличенным облегчением. Закинув руки за голову, он откинулся на подушки.

— Неужели побоище выглядела столь ужасно? — Эльза заинтересованно взглянула на мужа.

— Б-р-р! Очень неэстетичное зрелище, кругом просто море кровищи и кусков мяса. Впрочем, чего ещё ожидать от дилетантки? — ответил Томас и, укоризненно глянул на жену. — Злые вы бабы!

— Глупости! Просто бедняжке попался невоспитанный мужлан. Не доводите нас, женщин до крайности, тогда останетесь при своей голове.

— Сами виноваты, не давайте повода для ревности, а воспитание дело наживное, — фыркнул Томас и вкрадчиво добавил: — Вот ты, моя дорогая, могла бы воспитывать меня лаской.

Эльза засмеялась и провела пальчиками по его груди. Коснувшись его губ поцелуем, она ласково сказала:

— Вот так? Не переживай, мое сердце, в случае чего, я убью тебя нежно.

— Осторожнее, Эль, только не сейчас, я еще пожить хочу!.. Клянусь, если заловлю тебя на измене, ты получишь легкую смерть от моей руки. Ты ничего не почувствуешь… кроме восторга.

— Надо ж, какое невиданное счастье!

Стараясь не разбудить спящую жену, Штейн неслышно встал и, настежь распахнул окно. Достав пачку с сигаретами, он закурил. В комнату ворвался прохладный воздух и запах сигаретного дыма. Он бросил рассеянный взгляд в непроглядную тьму за окном и прислушался к звукам в ночи. В полуночном лесу шла обычная жизнь: тявкали лисицы; коротко с подвываниями взлаивал шакал; сонно вскрикивали спящие птицы, напуганные ночной охотницей, скользящей в неслышном полете на мягких серых крыльях. Где-то далеко в горах раздавался рев маралов: у них начались брачные игры, но рычание барса заставило их мгновенно примолкнуть. «Удачной тебе охоты, мохнатый собрат!» — пожелал ему Штейн и, докурив, притворил створки, Эльза не любила спать при открытых окнах. Он осторожно лег в кровать и обнял прильнувшую к нему жену, но ему не спалось. Почему-то Штейну не давала покоя происшедшая с человеческой женщиной трагедия и его роль в ней. Уставившись в потолок, он заложил руки за голову и задумался.

Вампирское эссе о добре и зле, чудесах и науке

«Как легко манипулировать людьми, выдавая себя за бога! И даже не обязательно быть при этом добрым Вседержителем судеб! Объяви я себя завтра Сатаной и за мной сразу же ринутся толпы фанатиков, с радостью принося мне все положенные по статусу жертвы. И что-то мне подсказывает, что в этом образе у меня последователей будет гораздо больше, чем в образе его милосердного собрата. Хотя при здравом размышлении, как всегда приходит понимание, что количество паствы не компенсирует её качество.

Лучшие из людей, пусть их меньшинство, все равно верят в лучшую божественную ипостась, даже если она слабее и беззащитнее её злобной антитезы. В настоящее время эта темная сила, не скрываясь, рядится в белые небесные одежды, и делами своими полностью извращает суть божественного слова и, следовательно, морали.

Я уверен, что всегда в мире будут существовать добро и зло: они неотделимы от человеческой сути. Как не выжить человеческому роду без мужчин и женщин, как не разделить ин и янь, ночь и день, так не разделить и добро со злом. Как ни противостоят эти понятия друг другу, суть в том, что они — единое целое.

В жизни зачастую так случается, — добро для одного, является закономерным злом для другого, — и никуда нам от этого не уйти. Пора понять — нет рецепта всемирного счастья. Да и нужно ли оно — это всемирное кисельное счастье? Не думаю! Для этого мы слишком, ярые индивидуалисты. И к тому же горькие и жестокие испытания в жизни формируют лучшую часть нашей натуры. Они вырабатывают в нас сопротивляемость к невзгодам и укрепляют силу духа. Главное, чтобы сами испытания не оказались чрезмерными и не свалили душу в пучину безумия.

И это не призыв к злу, боже упаси! Его и так предостаточно в нашем мире! Просто хотелось бы его частично компенсировать. Ведь все мы без труда назовем, что есть зло и чем оно нас так привлекает. Гораздо хуже обстоит дело с его противоположностью.

Что есть добро и почему его так мало в мире? Почему так мнутся и стесняются своей доброты достойные? Почему мы озадаченно чешем затылок, когда кроме десяти известных заповедей, оставленных людям, нас просят сказать, что ещё есть добро? Как поступить в том, или ином конкретном случае, чтобы добро по своим последствиям, если не перевешивало зло, то хотя бы его нейтрализовало? И, как назло, — ведь нет чётко определенных критериев! Только наши собственные субъективные ощущения, которые зачастую нас подводят. В большинстве случаев с горечью приходится констатировать, что просто не знаешь ответа на эти вопросы. Слишком расплывчата категория добра. Вот со злом гораздо проще, оно чётче очерчено.

И на ум приходит закономерный вывод: самое разумное для того, чтобы вычленить добро из болота зла, нужно действовать от обратного. Не нужно совершать ошибок, входящих в категорию непоправимого зла, как-то: полномасштабные войны, массовое уничтожение природы и массовый геноцид по расовому или религиозному признаку. Их нужно свести к безобидному минимуму, потому, что от них идут главные адские круги. А уж с остальной злобной мелочью не составит особого труда справиться каждому самостоятельно, так сказать, в индивидуальном порядке. И то верно, нечего неженок плодить, у нас впереди еще неосвоенная Вселенная!

И немного о чудесах. Это так забавно, что люди всегда настроены на веру в чудо. Всё подчинено ей, этой вере в чудо: и человеческая мораль, и религия, и искусство, и литература. Даже науку сие поветрие не миновало. Причем, разумному человеку вера в чудеса нужна как воздух, без неё нет великих свершений. Просто более совершенный разум выбирает себе более совершенную форму веры в чудеса.

Взять хотя бы ту же концепцию сжатия Вселенной, а затем теорию Большого взрыва. Ну, чем, скажите, она отличается от библейской истории, которую кратко можно изложить в следующих словах.

— Было абсолютное ничто.

— Пришел Бог (интересно знать откуда?)

— Сотворил мир за семь дней (почему не сразу, силенок не хватало?)

И вот взгляд с научной точки зрения на тот же процесс сотворения мира.

— Была точка сингулярности (Это наука так обозвала библейское абсолютное ничто).

— Произошел Большой взрыв (Что такое Большой взрыв, наука честно признается, что не знает, поэтому вполне можно обозвать этот процесс божественной волей).

— Двадцать миллиардов световых лет из этого точечного «ничто» вырывалась наша Вселенная, состоящая из огромных галактик, имеющих размеры до 150 миллионов световых лет в поперечнике.

Интересно, кто-нибудь может себе представить такое? Я вот лично не могу. Ну, не лезет это в человеческий и нечеловеческий разум тоже! И не надо при этом проводить параллель с известным литературным персонажем, имеющим наглость размышлять своим подлым умишком о горизонтах священной науки!

А разве вылетающие из небытия огромные галактики это не чудо? Клянусь, многие со мной согласятся, что в таком изложении это чудо. Откуда не посмотри, это — мифический верблюд, пролезающий в игольное ушко.

Я понимаю, что мой взгляд на сотворение мира по-дилетантски упрощенный, но суть-то от этого не меняется! Чёрт, если ты не можешь объяснить необъяснимое, то не развешивай научные ярлыки в пустоте! Нужно иметь мужество признаться, что процесс созидания мира на сегодняшний день — нечто совершенно непознанное. Нашим разумом его пока не охватить — не хватает мозгу производственных мощностей. Поэтому нечего древнюю библейскую историю рядить в современную научную мини-юбку, толку от этой старухи в плане воспроизводства жизнеспособных теорий уже нет никакого.

Впрочем, может, я зря иронизирую. Термин и понятие «атом» тоже изобрели до того, как появились более или менее внятные доказательства его существования. Научный люд просто слегка забежал вперед. Но, всё же, не нужно оскорблять госпожу Науку псевдонаучными теориями и надуманными терминами, вроде ауры и тонких полей. Это даёт возможность упертым фанатикам от религии с полным на то основанием заявлять, что наука — всего лишь бред сивой кобылы. И они начинают требовать возврата к библейским понятиям. Ещё бы! Это же жуть, что человек и обезьяна произошли от общего предка! К чёрту мартышек, даешь ребро Адама!

Лучше оставить фантазии фантастам или господам ученым следует помечать такие теории термином «научная фантастка» и — нет проблем. Все это правильно поймут. Отчего бы и людям науки тоже немного не помечтать? Только не нужно уподобляться, господа ученые, шарлатанам. Вот изобретете достойную теорию, и тогда смело пользуйтесь фантастическими терминами. Были бы кости, а мясо всегда нарастет.

Неудивительно, что Эйнштейн был верующим человеком. Любой бы поверил в бога, услышав современную космологическую теорию Большого взрыва.

Резюмирую. Если содрать с современной научной точки зрения на создание Вселенной всю её научную шелуху, то это та же древняя библейская история, в которой нет ничего принципиально нового…»

Эльза сонно зашевелилась и сердито пихнула мужа в бок.

— Томас, ну, сколько можно? Спи, давай! Хватит растекаться мыслью по древу познания. Пока ты не спишь, я тоже не могу заснуть.

— А ты можешь читать мои мысли?

— Ничего я не могу, а сейчас и подавно. Почему-то совсем стало глухо с твоим мыслефоном. Вот эмоциональный фон я читаю все лучше и лучше, причем каждая эмоция в своем цвете. И когда я вижу голубые прожилки, то по опыту знаю, ты размышляешь на отвлеченные темы.

— Говоришь, что все хуже и хуже улавливаешь мои мысли? Замечательно!

— А что это ты такой радостный по этому поводу? Не вижу в этом ничего хорошего.

— Зато я вижу, Эль, и не нужно с таким подозрением смотреть на меня.

— Учти, если я узнаю, что ты до сих пор крутишь шуры-муры со своей секретаршей, этой ледяной куклой Мартой, то я лично тебя кастрирую!

— Дорогая, я не это имел в виду!

И действительно Штейн радовался совершенно по другому поводу, а не возможности скрыть от жены интрижки на стороне. У пары вампиров крепко связанной семейными узами почти обрывается мысленная связь и необычайно усиливается эмоциональная, что говорит о наличии взаимной любви. Правда, зачастую это не мешает любящим супругам ходить на сторону. Должна же быть в семейной жизни острая приправа?!

Всё же после слов жены, Штейн слегка пригорюнился. Похоже, она совсем не горела желанием приправлять семейную жизнь какими-либо сторонними сексуальными приправами, а, особенно, сексапильной секретаршей. «Как бы чего не вышло, если до Эль дойдут сплетни. Придется поискать что-нибудь в другом месте, а жаль. В сексуальных забавах Марта — большая оригиналка!.. Хотя при здравом размышлении — лучше на сторону не дергаться, для меня это проблематично из-за времени. В общем, надо подумать… К черту всё! Нет смысла искать на стороне, когда Марта под боком, к тому же я к ней привык…»

Томасу больно скрутили ухо.

— Не знаю, что ты там подумал, но я знаю точно, что мне это не нравится! Слишком уж в твоём эмофоне желтые змеи разыгрались, так подлые и извиваются!

— Сердце мое! Ну, как ты можешь плохо думать обо мне? — немедленно обиделся он. — Уверяю тебя, что все мои мысли только о тебе!

Академия. Тьен Моррисон и его проблемное знакомство

Мягко хлопнула входная дверь коттеджа, и на красивом лице Тьена промелькнуло выражение легкой досады. «Наверно, Кати пришла снова будет меня уговаривать пойти на вечеринку. Бедная сестричка! Она так старается познакомить меня со своими подругами в надежде, что я забуду Мари и переключусь на кого-нибудь из них. Зря старается, я не оступлюсь от неё, — в золотых глазах юноши вспыхнул огонь упрямства. — Рано или поздно, но мы всё равно встретимся. В конце концов, не будут же меня вечно держать в Академии? Учеба закончится, и я обязательно разыщу Мари. Может, мне удастся сбежать пораньше».

Он вздохнул, сам уже не веря в такую возможность. Последняя его попытка улететь на транспортной амфибии чуть не закончилась трагически. Отсек, в который пробрался юноша, оказался не защищён от излучения работающего двигателя, и ему повезло, что механик полез проверять недавно установленный агрегат. Его немедленно отправили в госпиталь, где врачи еле откачали незадачливого зайца. Таким образом, перепробовав множество вариантов выбраться на волю, Тьен на своей шкуре убедился, какое это непростое дело. Он слабо улыбнулся. «По-моему, благодаря мне, служба безопасности выявила все слабые места купола Гефеста и надежно их перекрыла».

— Все хандришь, рыжий? — насмешливо спросил Сапковский, бесшумно появившись на пороге его комнаты.

— Отвали, Анжей. Уже достал своей слежкой, — раздраженно буркнул Тьен и отвернулся к стене.

— Недоумок! Ты не забыл, что жив до сих пор во многом благодаря мне?

— Думаю, ты никогда не дашь мне забыть об этом и со временем взыщешь с процентами.

— Рад, что ты трезво оцениваешь ситуацию и её последствия. Подъем, рыжий! — подошедший Анжей дернул юношу плечо. — В счет уплаты процентов с тебя причитается. Я устал как чёрт, сдавая квалификационные экзамены, и теперь просто умираю от голода. Потому будь добр вали на кухню и сваргань нам что-нибудь пожрать.

— Не наглей, Сапковский. Ты же сыщик, и должен скрытно наблюдать за мной. Сделай одолжение, сам вали отсюда и посиди в кустах под окном. Хоть дома избавь меня от своего присутствия…

— Сюрприз, Моррисон! Ты не поверишь, но отныне я тоже здесь живу.

Действительно бывший сосед Тьена женился и они с женой получили отдельный коттедж, потому соседняя комната пустовала.

— Лжешь! Студенты-спецназовцы обязаны жить в казарме.

— А мне как новоиспеченному сержанту, положено отдельное жилье. Давай отметим моё новоселье и заодно обмоем лычки. Топай на кухню, ты уже достаточно навалялся, теперь моя очередь спать.

— Иди к черту… — не успев договорить, Тьен оказался на полу, и с негодованием посмотрел на нового соседа, развалившегося на его кровати. — Сапковский, ты переходишь все рамки!.. — начал он говорить, но тот уже спал.

Первым побуждением Тьена было выкинуть наглого пришельца из комнаты, но темные круги под глазами на усталом мальчишеском лице, — Анжей во сне перетек в свою подростковую форму, — остановили его. «Кажется, Хамелеону неслабо досталось на квалификационных экзаменах, если он моментально вырубился. Бог с ним, пусть спит». Юноша вышел и тихо притворил дверь за собой. Через пару часов Сапковский нарисовался в кухне, ведомый голодным желудком и чудесными запахами стряпни.

— Что не спится? — улыбнулся Тьен. — Мой руки, Хамелеон, и садись за стол.

— Как скажешь, мамочка. И смей упоминать мое прозвище.

— Катись вон из-за стола. Пока не извинишься за «мамочку», еды не получишь, — спокойно сказал Тьен и, бросив насмешливый взгляд на собеседника, добавил: — Не нравится, что я зову тебя Хамелеоном? А мне не нравится, что ты называешь меня рыжим.

— Ладно, извини, Моррисон. Давай договоримся больше не доставать друг друга по мелочам, а то в один прекрасный день мы с тобой раздеремся по-настоящему. Договорились?

— Хорошо, Анжей. Я же страшно покладистый, пока меня не задевают. Верно? — в золотых глазах Тьена вспыхнули предупредительные огоньки.

— Да уж, Злата Тигра, я на своем опыте убедился, что лучше лишний раз не дёргать тебя за хвост, — вздохнул Сапковский. — Кто бы знал, как я намаялся, бегая за тобой. Только один плюс от всех моих треволнений, связанных с семейкой Моррисон, это полученное звание сержанта. Похоже, твой отец походатайствовал за меня в благодарность за любимого отпрыска. Другого объяснения такому необычному нарушению правил его присвоения я не вижу. Ведь это же не звание сержанта в учебной студенческой группе, а настоящее воинское. Хотя не скажу, что оно досталось мне даром, на квалификационных экзаменах полковник Раскин чуть душу из меня не вытряхнул.

— Вряд ли отец будет вмешиваться в дела военных по столь мелкому поводу. Тем более что ты из клана Дракона, который сам по себе очень влиятелен и не терпит вмешательства других. Интересно, как ты оказался в их азиатском регионе? — спросил Тьен и с любопытством уставился на собеседника.

— Всемирная дружба народов.

— А конкретней? — уперся Тьен. — Рассказывай свою историю, как ты оказался в клане Дракона.

— Много будешь знать, быстро состаришься, — ответил Анжей, насмешливо сверкнув голубыми глазами. — Прими за данность: правила существуют для того, чтобы оттенять собой исключения.

— Сапковский, ты хочешь знать мою подноготную, а долг платежом красен.

— Отвянь, Моррисон, и больше никогда не задавай мне этот вопрос, если хочешь, чтобы мы и дальше с тобой ладили.

— Нет проблем. Только учти, ты больше ничего не услышишь от меня.

— Не злись, просто мне неприятно вспоминать. Понимаешь? — не сразу сказал Сапковский и, немного поколебавшись, добавил: — Не выдумывай себе ерунды. Просто в истории замешана влиятельная женщина, и она замужем, потому я не хочу называть её имени.

— Так бы сразу и сказал, — улыбнулся Тьен. — Женщины — это отдельная статья расходов, не подлежащая разглашению.

— Да уж! Дамочка стоила мне немало нервов, — зло фыркнул Анжей.

Не обращая внимания на его взъерошенный вид, Тьен деловито спросил:

— Добавки хочешь? У меня гуляша осталось целых полкастрюли.

Глаза Анжея вспыхнули голодным блеском.

— Ты ещё спрашиваешь? Вываливай весь на мою тарелку.

— Лопнешь.

— Не дождешься! Кстати, у тебя есть чем запить?

— Вино будешь?

— Наливай. Чёрт! Ты зачем его разбавляешь водой?

— Так положено. А будешь спорить со мной, то отдельно получишь только воду. Когда ты в подростковой форме, у меня рука не поднимается спаивать тебя.

Облик Сапковского затуманился и вскоре перед Тьеном сидел высокий мускулистый юноша. Мрачно поглядев на него, он буркнул:

— Моррисон, налей мне неразбавленного вина и никаких отговорок. Знать не желаю ваши французские штучки за столом.

Улыбающаяся Алиса постучала по косяку кухонной двери.

— Мальчики, можно мне войти? Прошу прощения за вторжение, но у вас двери в коттедж стоят нараспашку и я не стала звонить.

Тьен немедленно поднялся из-за стола.

— Конечно, Алиса, мы очень рады твоему визиту, — он отодвинул для нее стул и та села, кивком поблагодарив его. — Я налью тебе чаю.

— Спасибо, — отозвалась женщина и смущенно посмотрела на Сапковского. Тот упорно молчал, не поднимая глаз на гостью.

Удивленный Тьен бросил на него заинтересованный взгляд и принялся за двоих развлекать её. Немного поболтав с ним, она поднялась из-за стола.

— Пожалуй, я пойду, а то у меня скоро дежурство в госпитале, — натянуто улыбнулась Алиса. — Анжей, прости что побеспокоила, я зашла, чтобы поздравить тебя с новым званием и новосельем.

— Не стоило утруждаться, лапуся, — наконец, взглянув на неё, холодно произнес Сапковский и ядовито добавил: — Зря пришла, мисс Алис, не надейся, втихую я не буду встречаться с тобой. Если ты стесняешься появляться со мной на людях, то и спи с кем-нибудь другим.

— Это неправда! Я не… — не договорив, она закрыла лицо руками и вылетела за дверь.

— Не вмешивайся, Моррисон, тебя не касается моя личная жизнь, — ледяным тоном предупредил Анжей, заметив его порыв броситься за плачущей женщиной. В кухне повисло неловкое молчание.

— Видишь ли, иногда меня спонтанно перебрасывает в подростковую личину, — расстроено произнес он, когда Тьен уже не ожидал его пояснений происходящему. — Мы были в гостях у знакомых Алисы, и я немного нервничал, зная, что они её близкие друзья и их мнение очень много для неё значит… Моррисон, ты бы видел её реакцию, когда я вдруг превратился в мальчишку!.. Замешательство, стыд и ещё чёрт знает что! Мало того она вскочила из-за стола и сбежала. Представляешь, что я чувствовал после этого? — помолчав, он горько усмехнулся. — С той памятной встречи сегодня она впервые разыскала меня. Не прошло и месяца. Нормально, да?

— Честное слово, Анжей, не знаю, что сказать на это. Но я вижу, что она любит тебя, — задумчиво отозвался Тьен и внимательно посмотрел на понурившегося собеседника. — Тогда какого дьявола пасуешь перед трудностями? — жестко добавил он. — Пойми, Алиса переступила через свою гордость и первой пришла к тебе. Чего ты ещё хочешь от неё? Чтобы она, стоя на коленях, умоляла тебя простить её за минутную слабость? Учти, теперь дело только за тобой. Если она дорога тебе, то иди и немедленно поговори с ней.

Бросив на Тьена раздраженный взгляд, Сапковский помедлил немного, но не выдержал и исчез за дверью. На следующее утро за завтраком он был совершенно спокоен, но от юноши не укрылось, что периодически его голубые глаза вспыхивали радостным торжеством. «Кажется, у Анжея все в порядке на личном фронте, — подумал Тьен и вздохнул. — Ну, теперь он с новыми силами примется за меня…»

— Кстати, Злата Тигра, я не забыл о своем обещании помочь тебе. Чтобы ты не думал обо мне, я держу свое слово, — Сапковский испытующе глянул на него. — Конечно, если ты ещё нуждаешься в нем и хочешь выбраться из-под купола к своей подружке. У меня все продумано, но на осуществление моего плана нужно время. Потерпишь?

— А у меня есть выбор? — бледно улыбнулся Тьен. — Не лги мне, Сапковский. Я знаю, что в твоих интересах как можно дольше удерживать меня здесь, причем, чтобы я не натворил очередных глупостей. Так ведь?

— Так, но долг платежом красен, — сдержанно ответил Анжей и слегка усмехнулся. — Твои слова правдивы, но только до вчерашнего вечера. На твоё счастье я прорабатываю сразу несколько сценариев развития событий, и один из них включает возможность реального побега. Но как я уже сказал, он требует немалой подготовки и соответственно времени, — он немного помедлил. — Прими в качестве жеста доброй воли. К твоему сведению, после учебы тебя решили оставить работать под куполом. Об этом говорили ректор и твой психолог, когда я совершенно нечаянно проходил мимо ректорского кабинета.

— Чёрт! Именно этого я и боялся!

— Вот и я ненавижу, когда кто-то всё решает за меня.

Шум, доносящийся из соседней комнаты, порядком донял Тьена, валяющегося на кровати. Не выдержав, он вскочил на ноги.

— Какие люди! Наконец-то, наш Злата Тигра соизволил нас посетить! — процедил Сапковский. Скользнув к нему, он обнял его за плечи и шепнул. — Послушай, Моррисон, на вечеринку большая часть девиц припёрлась из-за тебя. Не знаешь, почему я должен отдуваться за двоих?

— Я не просил её устраивать.

— Для тебя же стараюсь, Злата Тигра, — Сапковский укоризненно покачал головой. — Нельзя так долго киснуть в одиночестве. Любовь любовью, а оружие не должно ржаветь. Рискуешь из-за долгого воздержания, преподнести в постели лапусе неприятный сюрприз. Вряд ли она ему обрадуется. Короче, принимай вахту, а мне пора.

— Анжей, с ума сошел? Куда ты собрался? — Тьен сердито воззрился на него.

— К Алисе, — коротко ответил он.

— Так нечестно!

— А мне наплевать, — на ходу бросил Сапковский и тенью промелькнул за окнами их коттеджа.

— Mon ami![5] Какой ты нехороший! Нельзя же заставлять себя столько ждать, — воскликнула Кати, повиснув на шее у брата. — Тай, ты должен познакомиться с моими новыми подругами-первокурсницами, — она нырнула в группу веселящихся гостей и подвела к нему симпатичную пухлую блондиночку и худенькую рыжеволосую девушку. Восторженно глядя на него, они представились. Раскованную высокомерную блондинку звали Риммой, а стеснительную зеленоглазую малышку — Аннабель. Припомнив слова Сапковского, Тьен решил, что кое в чём он прав и внимательно пригляделся к девушкам. Он решил пойти по пути наименьшего сопротивления.

— Аннабель, ты француженка? — мягко спросил он, взяв девушку за руку.

— Да, так написано в моем досье, но после инициации я ничего не помню, — покраснев, чуть слышно ответила она.

— Может, погуляем немного, пока этот бардак не закончится? Хочешь, расскажу тебе о Франции? Ведь это и моя родина.

— Я с удовольствием, — девушка нерешительно покосилась на насупившуюся подругу. — Можно Римма пойдет с нами?

Заметив повелительный взгляд брата, Кати немедленно подхватила упирающуюся блондинку под руку и, что-то весело треща на ходу, потащила её в круг танцующих.

Молодые люди долго гуляли по дорожкам под полной луной и, как ни странно, Тьен чувствовал себя так, как будто он и на самом деле находится на свидании. Стеснительная Аннабель почти не открывала рта, и ему приходилось говорить за двоих, но её молчаливость не раздражала юношу. Он проводил девушку до дома и, обняв, заглянул в ждущие темно-зеленые глаза. Долгий поцелуй показался ему хмельным и сладким, как молодое вино.

— Пригласишь в гости? — страстно шепнул он на ухо рыжеволосой девчонке, и та согласно кивнула головой.

Когда Тьен открыл глаза, первое что ему бросилось в глаза — это большая фотография на полке, с которой ему улыбалась Мари с родителями. Отстранив прижавшуюся к нему девушку, он резко сел в кровати.

— Аннабель, как твоя фамилия?

— Палевская, — с недоумением ответила она. — В чем дело, Тьен? Что-то случилось?

— Все в порядке, котёнок, — улыбнулся юноша и, снова улегшись в кровать, долго вглядывался в смущенное личико девушки. — Сколько тебе лет, мon ami?

Она долго молчала и нехотя выдавила:

— Недавно исполнилось пятнадцать.

«Да! Кажется, влип по-полной! Ситуация — хуже не придумаешь! Мало того, что Аннабель малолетка, к тому же она дочь Главы Совета Старейшин. А самое гадостное в этой истории то, что она сестра Мари. Вот чёрт!» На глазах девушки, почувствовавшей неладное, навернулись слёзы.

— Тьен, пожалуйста, не бросай меня!

— Не бойся, котёнок, я никуда не ухожу. Поверь, ты мне очень нравишься, — он вздохнул и, обняв девушку, порывисто прижавшуюся к нему, игриво шепнул: — Если мадмуазель в настроении, то не продолжить ли нам ночной марафон?