"Разрушители Мира" - читать интересную книгу автора (Брэдли Мэрион Зиммер)

8

У Линнеа, Хранительницы и леронис башни Ариллина, было очень мало свободного времени, и она была святой. Работа Хранительницы, работа с матрикс-экранами, которые обеспечили на Дарковере использование минимума техники, была напряженной и загружала весь ее мозг. Линнеа с раннего детства была обучена безмолвному телепатическому общению, Как и все Хранительницы, она защищалась от случайного контакта с нетелепатами и щадила свои силы всеми средствами, которые только были в ее распоряжении.

Когда один из немногих слуг в башне Ариллина сообщил, что две Свободные Амазонки с гор хотят поговорить с нею, она не поверила ему.

— Я не принимаю гостей и путешественников. Я не незаконнорожденная, чтобы собирать деньги за вход в башню. Отправь их прочь, — еще пару лет назад, думала она сердито, никто не отважился бы на такое бесстыдство.

Слуге самому было неприятно.

— Вы думаете, я не сказал им того же, ваи леронис? Я был даже груб, однако, одна из них утверждает, что родилась в вашей деревне, что она одна из ваших землячек и теперь, когда ваша бабушка покинула деревню, на тысячи миль вокруг нет ни одного человека, который мог бы ей помочь. Они ждали весь день и всю ночь, когда у вас найдется для них время.

Линнеа удивленно произнесла:

— Тогда я, может быть, приму их. Но что делает женщина из моей родной деревни в Ариллине, так далеко расположенном от гор Калгара, так далеко от Сторна…

Она спокойно спустилась вниз по длинным лестницам, так как ее тело и дух слишком устали, чтобы контролировать шахту подъемника. Она прошла через голубое силовое поле, которое защищало Хранительницу от чужой стороны, чьи мозги и тела были холодны, чужды и забаррикадированы.

Она чувствовала рудиментарное отвращение и при виде Амазонки с заплетенными рыжими волосами. Поэтому голос ее был жесток.

— Какое неотложное дело привело вас сюда, мои воительницы?

Это была молодая женщина, которая была до некотории степени миловидной, с округлыми фoрмами, одетая в одежду жительницы гoр. Она сказала.

— Леди Линнеа, я знала вас в Верхнем Виндторде еше ребенком, Я Монелла из леса Вадерлинг, А это моя Свободная партнерша Дарилин, и мы здесь., потому что… — преодолевая робость, она посмотрела на высокую, рыжеволосую Амазонку. Дарилин объяснила бесцветным, отрывистым, холодным голосом: — Мы не должны были вам мешать, леронис, но больше нет никого, кто может понять нас или поверить нам. Вы знаете, кто я такая, — ее серые глаза почти требовательно поймали взгляд Линнеа и та узнала ее.

— Как и ты, волшебница, я живу отрешенно. Потому что я то, что я есть, чудесна, как и всякий быстро исчезающий род, защищаюсь от прикосновения мужчины.

Линнеа опустила глаза, в ней больше не было осуждения.

Если бы она не была Хранительницей башни, она вышла бы замуж за мужчину своего рода, который разделил бы ее чувства, за телепата. Дарилин родилась в деревне и выросла, окруженная людьми, которые не понимали ее и не обращали внимания на то, чем она была (ненормальность, отстраненность). Она решила отказаться от всего женского при помощи операции, вместо того, чтобы подчиниться мужчине, который был для нее только разумным животным.

Теперь голос Линнеа звучал дружелюбно:

— Я приветствую вас, воительницы. Я была невежлива, потому что я устала. Вам можно предложить что-нибудь? В горах на нашей родине все в порядке, Монелла?

Дарилин, внешне выглядевшая спокойно, ужасно нервничала. Она рассказала:

— Моя Свободная партнерша и я недавно путешествовали с одной из женщин другого мира. Она не была Свободной Амазонкой, хотя во многих отношениях была похожей на нас. Она наняла нас на время путешествия а горах в качестве проводниц и охотниц. Она была такой же странной, как Хранительница, потерявшая свои силы, но все жители внешних миров сумасшедшие и ото нас не удивило. Я могла немного читать ее мысли, она не делала никаких попыток скрыть их, и я думаю, что она ничего не утаила, — внезапно Дарилин задрожала, — Она была злпн, — убежденно сказала он;;. — Она ехала "к рг.;; сгор'-р. шне л'л. а я яьпл. дсл;; так, словно jrn она cv/i t. i'.'iCHHi-JMis PVI;:.M;I алмалала VHV, 1'гч. шь. Он;:юсм'.":;.см";;.;,("", ь я!;,н, — .чь*, что "кч;" Haiii ро;" должен уорст" п;" ее во Л'. A потом я уни, н…1..1, как она дак. тыадст ь лесу ко. иювстно и поняла, что момва по ее воле сделается бесплодной, и знаю, что что ЗВУЧИТ ужасно, Линнеа. Я выучила, прежде чем у меня появились груди, что нет никакого колдовства, и желание зла может повредить так же мало, как хорошие намерения принести добро. Однако, я ничем не могла ЭТОМУ, помочь, я узнала, что желание зла этой женщины убьет наш мир, Это загадка, которую я не могу разгадать, паи леронис, и: его может сделать только Хранительница.

— Это глупое суеверие, — сказала Линнеа — Голос ее ослаб и она замолчала.

ЭТО ЗАГОВОР ПРОТИВ НАШЕГО МИРА ЧТО СКАЗАЛ РЕГИС?

— Работа колдуньи? Невозможно. Но может быть, это правда, эта девушка с се странным пониманием? То, что она сама считает правдой, говорит каждая черточка ее убедительного, мальчишеского лица. И ни один дарковерец не будет лгать Хранительнице. — После некоторого раздумья Линнеа мягким голосом сказала: — Я не знаю как может быть то, что вы сказали, и все же вы видели что-то, что заставило вас поверить. Вы оставили службу у этой женщины?

— Еще нет, Леди. Когда мы отправились к башне Ариллина, мы сказали ей, что должны засвидетельствовать вам почтение, и она, похоже, не имела ничего против этого.

Линнеа приняла решение.

— Я сама рассмотрю все это. Вы знаете, что я могу сделать кое-что из того, о чем вы слышали.

— Я отрезала лоскуток от ее одежды, а она и не заметила этого, сказала Монелла. Линнеа рассмешил странный контраст между суеверным страхом и практичностью этих женщин. Всем было известно, что колебания волн мыслей человека можно было читать лишь с огромным трудом, если у тебя не было какого-то предмета, который принадлежал этому человеку, или, по крайней мере, находился с ним в контакте. Почему только чужаки считают этих женщин колдуньями?

Линнеа не стала продолжать разговор о чужаках. Она предложила Амазонкам освежающий напиток, еще с полчаса поболтала с ними, потом отослала их. И все время с тех пор, как она услышала новости об их общей родине, ее не покидало ощущение холода, закравшегося в сердце.

Регис Хастур должен как можно скорее узнать об этом.

Заговор. Но почему? И чей заговор? Уловили девушки самую суть этих событий или нет?

Она должна как-то и где-то узнать об этом.

Регис знает об этих вещах больше, чем она. Не ищет ли она просто предлог, чтобы увидеть его? Она так тоскует о нем! Во всяком случае, она должна сообщить ему обо всем.

Регис…

Линнеа, моя любимая, где ты (так далеко от меня и так близко)…

В Ариллине, но я должна прийти к тебе, даже если я при этом буду вынуждена нарушить правила. Это очень важно.

Это… Любимой, что это? (Ты боишься? Могу ли я разделить это с тобой?) Не таким образом, если нас могут подслушать (они не только боятся, они вне себя от ужаса перед опасностью, угрожающей нашему миру и нашему народу). Линнеа, я могу направить к тебе самолет землян, если ты не боишься лететь на нем и если захочешь смириться с гневом остальных. (Я так жажду тебя, ты можешь быть здесь еще сегодня вечером, но для себя самого я этого никогда не потребую.

Я не боюсь за себя (чтобы увидеть тебя, я плюну на гнев остальных, но не из-за себя), я должна сообщить тебе обо всем, что я узнала.

Регис оборвал контакт и вздохнул. После короткой передышки все многочисленные страхи и затруднения вновь нахлынули на него. Он был рад снова увидеть Линнеа, но страх, который он ощутил в ее мыслях, был настолько силен, что почти поверг его в панику. Кроме того, он был голоден и истощен от напряжения, необходимого для того, чтобы поддерживать контакт на таком расстоянии. Это мы тоже должны учесть в земном проекте, думал он. Это физическое истощение, которое наступает после контакта на большом расстоянии или продолжающегося длительное время. Да, отсюда до Ариллина большое расстояние, больше тысячи миль. Большинство телепатов этого мира не смогут справиться с этим. Линнеа должна обладать поистине выдающимися способностями, гораздо большими, чем он думал. Сегодня, когда мы испытываем недостаток в настоящих талантах, одна из Хранительниц устанавливает контакт с одним из телепатов между Ариллином и Тандарой и не только устанавливает, но и хочет прибыть сюда лично. Это был признак паники Линнеа, потому что она отказалась от почты, и признак ее силы, потому что ей удалось это, хотя бы и на пару секунд.

Регис знал, что не будет задано никаких вопросов, если он попросит администрацию землян отправить самолет в Ариллин. Это было так, но несмотря на это, он беспокоился, устраивая все это. Ему и Линнеа снова придется выносить критические замечания — но не от землян (будь они прокляты, они так усердно стараются услужить Хастурам), а от его собственных людей. Одна из партий прокляла их, потому что они имели дело с землянами, а другая прокляла, потому что они недостаточно тесно сотрудничали с ними. Их прокляли обе партии.

У него все это время были очень неприятные дела, и теперь ему тоже предстоял весьма неприятный разговор. Ему было неприятно идти в больницу штаб-квартиры землян, хотя он знал, что то, что он там найдет, по большей части будет совершенно безобидным. А тут еще была проблема Мисси. Куда она делась? Космопорт на Дарковере был огромным, Торговый Город тоже огромен, она потеряла голову, чего прежде с ней никогда не стучалось. Его разум говорил ему, что Мисси умрет от безвестности, а не от известности, и все же страх грыз его.

Другой проблемой была природа личности. Регис тащился по коридорам больницы, храбро вынося взгляд сестры, идущей рядом с врачом, его спрашивали (некоторые из них, другие хорошо знали), что здесь делает человек в одежде дарковерца.

Джейсон и Дэвид оба были тут, а так же Керал, который с недавних пор много времени проводил в больнице и участвовал во многом, что они делали. Регис был удивлен, с какой быстротой чири поглощал технические знания, чтобы, по-видимому, воспользоваться ими.

Джейсон сердечно приветствовал Региеа, однако он вздрогнул, когда землянин воскликнул:

— Регис! Как я рад тебя видеть, хотя я думал, что сегодня до обеда у тебя не найдется для нас времени! Доктор Шильд сказал мне, что мы должны поздравить тебя. Как я слышал, это прекрасный мальчик, шесть фунтов, и совершенно здоровый.

Регис ответил:

— Я тоже хотел бы посетить Мелору и ребенка — если она захочет меня видеть. Она вероятно, очень зла на меня, она даже не послала мне сообщения.

— Однако, тут ты ничего не можешь поделать, — произнес Дэвид. — Почему ты должен отказываться от своего сына. За ней великолепный уход, я знаком с Мариан Шильд, и она производит впечатление самой лучшей сестры, которую только знага эта планета.

— В хорошем уходе я уверен, я благодарен вам всем, — сказал Регис. — Но тот факт, что она не сообщила мне…

Он встретил взгляд Дэвида и увидел в нем понимание.

— Если женщина любит мужчину, от которого она произвела на свет ребенка, она захочет, чтобы он был возле нее в этот час.

— Я должен, по крайней мере, послать ей привет, — решил Регис. — Вы что-то узнали о Мисси?

— Ни слова, Регис, — ответил Джейсон. — Ее, конечно, обнаружат, если она попытается покинуть планету, а иначе — там, снаружи, чертовски огромный мир и, очевидно, она привыкла убегать и прятаться. Она беглянка из моего народа!

Мысли Керала были почти осязаемы, и Регис почувствовал неопределенное желание утешить его, однако он не знал как. Он видел, как Дэвид молча взял Керала за руку и это показалось ему немного печальным. Ему показалось, что он обладал этим, пока это не оказалось вне пределов его досягаемости. Он потряс головой и отогнал эти мысли. Нелепость! Потом он вздохнyл. Скоро здесь будет Линеа.

Керал объяснил свое удивление: — Я еще никогда не видел новорожденного ребенка человека. Можно мне пойти с тобой и посмотреть на твоего сына. Регис?

— Конечно, я охотно покажу его вам всем, — ответил Регис.

Дэвид решил сопровождать их, и они все вместе пошли по коридорам больницы. Высокорослый, стройный чири все еще вызывал любопытные взгляды. Но здесь, в больнице штаб-квартиры, эти взгляды были дружескими. Многие за это время уже видели Керала, говорили с ним, и он уже не был чуждым существом, сенсацией.

Мелора лежала в отдельной палате в дополнительном крыле здания. Помещение это часто использовалось для важных дарковерских гостей-телепатов. Окна его выходили на горы. Одна из акушерок Дарковера и одна из служанок свиты самой Мелоры находились здесь, чтобы ухаживать за ней. Мелора сидела в одном из кресел, одетая в длинное синее шерстяное платье, щеки се слегка покраснели. Это была красивая женщина, высокая, с гордой грацией, каштановыми волосами и серыми глазами. Даже теперь, с закинутыми на плечи косами, она выглядела почти ребенком. Глаза Региса, в которых был застарелый страх, были прикованы к люльке, в которой лежал малыш (было видно только маленькое красное личико, остальное было закрыто белой больничной простыней, под которой он спал), но потом он посмотрел на Мелору. Он сделал ей знак, чтобы она не вставала, нагнулся к ней и поцеловал в щеку.

— Это чудесно, Мелора. Я благодарю тебя. Если бы я знал об этом, я остался бы здесь, рядом с тобой.

— Ты ничего бы не смог для меня сделать, а здесь очень обо мне заботятся, — холодно ответила молодая женщина и отвернула щеку от нового поцелуя.

Помещение было полно напряжения, и все трое, стоявшие возле нее — все телепаты большей или меньшей силы — чувствовали ее гнев. Регис внезапно понял, что он взял остальных с собой из трусости, потому что он надеялся, что Мелора не будет устраивать сцен в присутствии жителей других миров. Ее мучило, что ее ребенок родился в таком чужом месте, она не знала, почему Регис потребовал от нее этого и имела право, сказал себе Регис, устроить ему сцену в присутствии чужаков.

Керал решил предотвратить сцену, для этого он подошел к ребенку и нагнулся над колыбелькой. Мелора тихо вскрикнула, но тут же расслабилась, когда Керал взглянул на нее счастливым взглядом. Да, она даже улыбнулась чири и сказала: — Теперь, если хотите, возьмите его, вы благородный, вы оказали нам милость.

Керал поднял ребенка. Его длинные руки ловко скользили по маленькому тельцу, словно он привык обращаться с младенцами. Но Дэвид, наблюдавший за ним, был убежден — хотя он и не знал откуда пришло к нему это — что Керал никогда прежде не видел и не касался ни одного новорожденного.

Керал очаровательно улыбнулся: — Его мысли странны и бесформенны. И, несмотря на это, как он отличается от маленького животного!

Дэвид про себя подумал, что младенец выглядит как обычное новорожденное существо, маленькое и не умеющее говорить. Но он также знал, что эта точка зрения возникла от намеренно культивируемого цинизма медиков. На мгновение он предположил, что видит ребенка глазами Керала, маленькое чудо, новое творение. Это очень угнетало его, он разорвал контакт и осведомился у Региса:

— Как ты хочешь его назвать?

— Это право Мелоры, — Регис улыбнулся молодой матери. — Я дам ему имя только в том случае, если она попросит меня об этом.

Лицо Мелоры смягчилось. Она вложила свою руку в руку Региса.

— Сделай это, если хочешь, — сказал она, Дэвид коснулся плеча Керала. Тот заботливо уложил младенца назад, в люльку. Потом они ушли, оставив молодых родителей наедине с ребенком.

Позже Дэвид подумал, что этот контакт с ребенком и Регисом растрогал его, но сейчас он предпочел не думать об этом. Он провел день с оставшимися членами проекта. Рондо, при попытке замерить степень его контроля над небольшими предметами, высказал свое недовольство и нежелание сотрудничать. Он был не готов говорить о своей карьере игрока и своих методах и отказался манипулировать картами и кубиком, которые дали ему Джейсон и Дэвид. Дезидерия была очень лаконична и казалась озабоченной. Коннер снова погрузился в апатию, не хотел говорить и отказывался работать. Дэвид ясно почувствовал, каким покинутым ощущал себя космонавт без Мисси.

Регис больше ничего не сообщил о себе. Данило, появившись ненадолго, сказал, что тот извиняется, но у него личные дела. Затем охранник снова исчез.

После того как Рондо угрюмо объяснил, что у него болит голова и он устал (конечно, Коннер тоже заявил, что ему все равно, что с ним произойдет), Дэвид обратился к Дезидерии с просьбой рассказать что-нибудь об обучении Хранительниц. Он слушал без всякого удовольствия и делал заметки — чистый автоматизм, думал он, потому что это все записывается на ленту.

— Обучение начинается с игры, подобной манипулированию этими предметами. — Это началось, когда мы еще были маленькими, — Дезидерия кивком головы указала на кучку кубиков, перьев и других небольших предметов, которые Дэвид предложил Рондо. — Существует также игра, во время которой прячутся сладости и другое, чтобы мы все это отыскали, а потом более трудные задания, при которых прячутся доказательства или одна группа от другой. За этим следует довольно напряженная психическая тренировка нервов — дыхания, концентрации, мы час за часом контролируем дыхание и медитируем. Мы учимся психически влиять на тело снаружи и изнутри. Конечно, происходит всякое, прежде чем нам позволяют увидеть матрикс. Когда мы будем в состоянии контролировать все наши естественные способности, мы начнем работать с матрикс-камнями, сначала с небольшими.

Дэвид обнаружил, что многое из того, что он услышал, напоминает древнюю, традиционную тренировку йогов, которая все еще использовалась некоторыми группами землян по религиозным соображениям или как путь к самосовершенствованию. Он оставил любопытство на время, когда он на досуге сможет оценить все услышанное.

Весь вечер Дэвида угнетали неясные, раздраженные голоса. Керал, хотя и нервничал, был тих и сдержан. Ему отвели в больнице комнату рядом с комнатой Дэвида, и так как это уже стало их общей привычкой, они вместе пошли обедать в кафетерий. Но Керал едва ли произнес и дюжину слов и не имел никакого желания зайти в комнату Дэвида и беседовать, как они делали это всегда Коннер тоже ни с кем не говорил. Молчание Керала не очень беспокоило Дэвида, но молчание Коннера беспокоило его. Если эта привязанность удержится, не сделает ли космонавт новую попытку самоубийства? Он вернулся к жизни для Мисси. Теперь она исчезла. Не унесла ли она с собой его интерес к жизни? К дьяволу Мисси! Теперь Дэвкд ожесточился. Он не мог и не хотел брать на себя ответственность за физическое и душевное благополучие каждого члена этого проклятого проекта!

Это было детище Джексона — и он должен сам расхлебывать это!

Прошло много времени, прежде чем Дэвид заснул.

Странная иллюзия — он краем сознания ощущал голоса, которых он не слышал ушами. Они были похожи на отдаленные крики и всхлипывания, которые он, как ему казалось, сможет понять, если будет прислушиваться. Напрягая слух, он нервничал при мысли, что это начнется снова.

Наконец он погрузился в нечто вроде легкой дремоты, когда дремлющий все помнит и сознает, что находится как бы на полпути между дремой и сном, качаясь от бодрствования ко сну и обратно. Дважды на него накатывало чувство, что он падает и снова поднимается. Тут сон слился со сном Коннера, Лицо Мисси, кошмарно искаженное от плача, появилось перед его глазами и чуждые руки Керала, обнимающие розовое тельце младенца, а вокруг в это время звучала странная мелодия.

И внезапно Дэвида осенило, Он вскочил. Полуодевшись, он помчался…

Пустой коридор. Позади него послышались быстрые шаги Керала. Белое от ужаса лицо, расширившиеся зрачки, придушенный голос:

— Ты не сможешь там выйти!

Дверь с треском распахнулась. Темная фигура вторгшегося, угрожавшего, — дыхание Мслоры замедлилось, кровь отхлынула от лица…

Керал нагнулся, схватил, швырнул черную фигуру, ужасный крик — и вторгшийся ударился о стену, треск, грохот, звук ломающихся костей — и что-то умерло. Белое лицо Мелоры. Дэвид опытными пальцами приподнял веко, позвал на помощь Комната полна врачей, сестер. Рот ко рту женщины, дышать, дышать, дышать…

— Я сменю вас, доктор Гамильтон.

Отойти в сторону. Дыхание нормализовалось. Керал смертельно бледен. Младенец в руках, голос Керала:

— Ему нужно помочь. Егo грудь не раздавлена, но я думаю, что сломано ребрo: — чувство хрупкого ребра под его рукой, судорожный, придушенный крик полузадушенного младенца, медленно возвращающегося к жизни…

Люди склонились над мертвецом в коридоре. Дрожащие руки Керала, бледное лицо — маска ужаса, вопросы, голоса, зоо мундиры, халаты. Один официальный голос перекрывает другой.

— Здесь в его кармане ампулы со снадобьем, которое он дал девушке. Он, вероятно, сначала оглушил сестру Коннистон. Доктор Гамильтон, как вы себя чувствуете? Кажется, вы пришли своевременно и предотвратили два убийства.

Дэвид слушал свой голос, он донесся до него совершенно неожиданно.

— Я действительно ничего не знаю. Может быть, я услышал Керала — ты вызывал меня, Керал? Я знаю только, что проснулся и у меня появилось чувство, что я должен спешить. Я не имею никакого понятия, откуда я узнал, что Мелора и ее ребенок в опасности.

— Кто он? — мужчина в форме перевернул труп.

— Та же старая история. Он может быть кем угодно. Каким-нибудь бездельником из космопорта, даже с хирургически измененными отпечатками пальцев.

— Нам дьявольски повезло. Представьте себе, что произошло бы: Регис Хастур доверил нам безопасность своего сына, а мать и ребенок убиты в самом центре земной штабквартиры! Какой политический капитал они могли бы извлечь!

Все еще смущенный, Дэвид спросил себя, кем они были, какой политический капитал можно извлечь из смерти ребенка и какое чудовище может решиться на такое преступление? Он должен был еще дважды повторить свой рассказ, и каждый раз он чувствовал себя полностью дезориентированным и не верящим ни во что. Ребенок был вне опасности, но служащие штаб-квартиры утроили охрану возле комнаты. Дэвид встал. Команда, хлопотавшая возле Мелоры, больше не нуждалась в нем. Потребовалось больше получаса, пока Мелора начала дышать без посторонней помощи, ее отравление было почти смертельным. Появился Джейсон Элисон и отправил прочь полицейских из космического патруля, которые допрашивали Дэвида. "Керал? Где был Керал?" Дэвид не чувствовал его присутствия, он чувствовал опустошение… Космический патруль послушался Джейсона. Полицейские уставились на Дэвида, словно он был каким-то монстром.

Откуда-то в этот час появился Регис, бледный, как выбеленный непогодой скелет. Он пытался что-то сказать Дэвиду, но не мог. На его лице было все написано. Наконец он обвил руками Дэвида и прижался щекой к щеке землянина.

При этом прикосновении мир Дэвида внезапно обрел краски и реальность, словно вдруг исчез окутывающий его туман. Он знал, что он бодрствует, и все это было реальностью, а не диким, сумасшедшим кошмаром. Руки Региса сжали руки Дэвида и он сказал:

— Все хорошо, Регис? Они оба остались в живых и теперь, когда мы предупреждены, ничего больше не случится. Но… великий Боже! Где Керал? Что с ним случилось?

Перед его мысленным взором появилась картина: лицо Керала, искаженное ужасом, повернутое к человеку, которого он убил.

Ни один чири еще не убивал живого существа. Чири не едят мяса!

Дэвид вернулся в свою комнату, он почему-то был уверен, что найдет там Керала, и это так и было. Чири свернулся в клубок, спрятав лицо. Сгусток страдания и отвращения, его дыхание было таким слабым, что сердце Дэвида почти остановилось при мысли, что шок может убить его. На бледном, чужом лице не было ни следа сознания, никаких признаков того, что он заметил Дэвида. Дэвид осторожно повернулся к нему. Его снова поразила женственная красота чири, его собственный сон со странными обертонами снова вернулся. Дэвид испугался и устыдился. Сердясь на себя, он прогнал эти мысли.

Керал нужен тебе, ты не можешь критиковать его по человеческим меркам и меркам своих сексуальных отношений!

Керал был холоден, как лед, и почти так же жесток, как мертвец. Дэвид опустился на колени возле его постели и в слепом инстинкте прижал его к себе. Он снова и снова шептал его имя.

— Керал! Керал, это я, Дэвид. Вернись. Я здесь. Все хорошо, все будет хорошо. Керал, Керал, ты не должен умирать, — слова теперь были ничего не значащим бормотанием, но они сделали возможным сконцентрировать его сознание, всю его личность на глубоком поиске.

— Керал. Куда ты ушел? Вернись. Вернись ко мне. Я зову тебя назад, я ищу тебя повсюду, куда ты хочешь уйти, я ищу тебя в молчании страха…

Дэвид впервые ощутил черный, бесформенный ужас, в который погрузился Керал, и был почти уничтожен.

Смерть. Я убил живое существо. Он держал ребенка в своих руках, он убивал его. Как может кто-то убить ребенка? Как может кто-то убить кого-то? Я убил своими руками… я умираю своей смертью, захлестываемый этой темнотой…

— Боже, помоги мне, — вполголоса произнес Дэвид. — Как мне добраться до него? — мысленным взором он увидел, как жизнь медленно возвращается на посиневшее лицо полузадушенного младенца, ощутил поток благодарности и любви, которые Регис передал ему в своем прикосновении.

Медленно, как начинает биться сердце от потока живительной энергии, сознание Керала начало возвращаться из тьмы к жизни. Дэвид все еще держал Керала в своих руках и что-то бормотал ему, как ребенку, как женщине, пока, наконец, огромные светлые глаза чири открылись и он с отчаянием и печалью посмотрел в лицо Дэвида.

— Я не хотел убивать его, не хотел быть таким же злым, как он. Но я не представлял себе, как он был слаб и насколько сильны мои руки, когда меня охватывает гнев, — он задрожал. — Мне так холодно, так холодно…

— Это шок, — очень мягко сказал Дэвид. — Скоро станет легче. Тебе больше ничего не надо делать, Керал.

— Ребенок…

— С ним все в порядке, — Дэвид снова удивился. Как рассказывал сам Керал, его раса вымирает. Керал никогда не видел детей своего собственного народа. Почему же он так беспокоится о ребенке совершенно чужой ему расы? Это глубокое чувство схожести…

Постепенно тело Керала согрелось, мертвенное окоченение прошло, и с некоторым смущением Дэвид осознал, что он все еще лежит возле Керала и сжимает его в своих объятиях как любимую. Он довольно быстро пришел в себя и встал. Практическое мышление одержало верх.

— Ты все еще мерзнешь? Я хочу приготовить тебе кое-что согревающее. И я укрою тебя, — его мучило чувство, что от него что-то ускользнуло, у него был ключ к Кералу, который, в свою очередь, являлся ключом ко всем тайнам.

Керал приподнялся.

— Я хочу пойти…

— Оставайся на месте, — приказал Дэвид. — Это приказ врача. Я узнаю, как обстоят дела с Мелорой и младенцем, а потом расскажу тебе все. — Он избегал давать чири с его чуждой психикой успокаивающие средства, однако, горячее питье ему не повредит. Где-то в штаб-квартире есть кофе или нечто подобное горькому шоколаду — какой-нибудь дарковерский эквивалент этим вещам.

Это была чертовски изнурительная ночь. Дэвид даже не удивился, когда бросив взгляд на окно обнаружил, что солнце уже встало.

Так же мало его удивило, когда в первой половине дня он узнал, что Коннеру уже известно обо всем, что произошло.

Он медленно привыкал к тому, что был телепатом и уже начал извлекать из этого пользу.

Он уже сформулировал вопросы, которые хотел задать Кералу. Научное изучение чири больше не привлекало его.

Он хотел довериться своей интуиции и пойти туда, куда она его приведет.

Регис Хастур вышел, красноватое туманное утро ослепило его, он равнодушно посмотрел вверх, на небо. Мелора была вне опасности и благодаря быстрому вмешательству Керала ребенок тоже не подвергся настоящей опасности. Оба они теперь спали, и Регис оставил их в надежных руках. Но он до смерти устал, и страх снова охватил его.

Может быть он видел все возможности яснее, чем другие люди. Был ли этот удар нанесен одной из злобствующих партий ненавистников землян, чтобы дискредитировать землян, если ребенок Хастура будет убит у них на глазах?

Было ли это частью плана уничтожения телепатов, который давно уже выводил его из себя? Как ему показаться на глаза родителям Мелоры после того, как он с огромным трудом вырвал разрешение на нечто, чему здесь не было еще аналога! Знатная дарковерская женщина отдала своего ребенка под покровительство Империи!

Если кто-то из нашего народа последует ее примеру, у нас больше не будет ничего, что стоило бы спасать! — подумал он с безнадежностью и отчаянием. Он направил свои органы чувств внутрь, чтобы не чувствовать присутствия земной охраны, следующей за ним по пятам и с трудом старался не досаждать чужакам, охраняющим его.

С уверенностью опытного телепата он узнал, что в его доме находится кто-то чужой. Он остановился в слабо освещенной прихожей и попытался установить, не представляет ли он какой-то угрозы. Он прислушался к происходящему в комнате, где находились два его старших ребенка со своими няньками, эта комната тщательно охранялась. Там было все спокойно. Своего младшего уцелевшего ребенка вместе с его матерью он отправил в Замок Хастуров. Чувство присутствия в доме кого-то чужого осталось…

Линнеа! Я забыл о тебе в эту ужасную ночь! Ты тут?

Он почувствовал, как она побежала вниз по лестнице, увидел ее и заключил в объятия. С мучительным желанием он прижал ее к себе, и ее гибкое тело слилось с ним, словно барьер плоти мог пасть, словно о мог как-то абсорбировать Линнеа в себя (в здании штаб-квартиры, далеко от них, Дэвид с внезапным смущением выпустил Керала. Снаружи, в Торговом Городе, Мисси каталась в беспокойном сне и стонала). Потом Регис поставил ее на ноги, отступил назад, вздохнул и улыбнулся.

Это эгоистично с моей стороны, перекиоза, и я снова должен отослать тебя назад. Но я счастлив, что ты пришла ко мне.

— Моя бабушка тоже была рада видеть тебя. Конечно она показала, что шокирована тем, что я покинула свой пост в Ариллине. Я рада, что Мелора и ребенок в безопасности. Я зайду к Мелоре, если позволят земляне и не сочтут меня хитрой покушающейся.

— Самое худшее, что я услышал это не только от тебя, они мне сказали то же самое, — признался Регис. — Однако, я стыжусь того, что рассердился на это, так как им обоим грозила смертельная опасность.

— Ты слишком устал, чтобы думать разумно, — произнесла Линнеа. — Позволь мне позвать слугу, который принесет тебе еду. А потом… Регис, мне неприятно и еще больше страшит взваливать большую ответственность на твои плечи, но я должна сообщить тебе, что мне стало известно.

Личный дневник Андреа Клоссон.

Записано кодом.

Опушка леса выполнила свою цель. В этом направлении не надо больше предпринимать никаких усилий, потому что рыхлая пахотная земля изменилась до критической точки, по крайней мере, в трех больших областях. Обычных, вызванных ударами молний пожаров будет достаточно, чтобы деморализовать горцев.

С началом весенних дождей на отрезках Н и В в Хеллерсах, начнется эрозия, которая захватит и предгорья. Уровень воды в результате чрезмерного стока в сожженных областях вскоре опасно понизится. Как только в местности Карсон начнется засуха, начнутся песчаные бури, которые уничтожат последние крохи урожая.

Некоторую помощь продуктами питания можно ожидать от хорошо обеспеченных водой городов и низменных областей, но ее не хватит. К Земной Империи обратятся с просьбами о принятии политических решений, которые будут способствовать желаемому объединению (прим.: у Империи есть проект увеличения количества оборудования космопорта, который Совет отклонил. Вопрос этот снова будет поднят в ближайшие пять месяцев, это будет одно из ключевых решений).

Ожидаемые сельскохозяйственные катастрофы начнутся уже этим летом, хотя еще не в таких всеобъемлющих масштабах. Настоящий голод для всех, за исключением изолированных, обитающих в лесах нечеловеческих культур, начнется только года через три. Несмотря на это, стоит рассчитывать на некоторую панику.

Агенты должны выполнить свое задание и начать работу с нелюдями, раздувать панику и волнения. Если они склонят их к нападению на города людей, будет сделан большой шаг к достижению окончательной цели. Так как если начнется война между людьми и нелюдями, она без остатка поглотит все средства, которые иначе могут быть использованы для проведения санитарной обработки почвы в сельскохозяйственных областях.

Нужно удвоить усилия, чтобы воспрепятствовать вмешательству Хастура. Релейные башни, вероятно, недоступны, но при относительно низком уровне внутрипланетной политики никто ничего не заметит, пока не будет уж поздно предпринимать скоординированные действия. Иного и ожидать нельзя в этом мире с его индивидуальным идеализированным социальным порядком.

Если мои расчеты верны, я в несколько месяцев смогу достичь той точки, откуда невозможен будет возврат. До этого времени нужно держать всю деятельность в строжайшей тайне, пока процесс станет необратимым и Дарковер, для того, чтобы выжить, будет вынужден просить помощи под руководством технических экспертов. Возможно даже, что мы уже достигли этой точки, потому что на Дарковере уже имеются механические устройства, но их недостаточно, чтобы без посторонней помощи снова сделать плодородной почву планеты. Эта помощь должна быть связана с политической концессией, которая поможет достичь желанной цели — поставить планету на новую ступень и достичь полного 306 открытия этого мира. Не исключено, я недооцениваю Хастуров, но кажется, в данное время они заняты только своими глупыми делами правителей. Собственно, центрального правительства не существует вообще. Этот мир давно открыт.

— Эта планета давно открыта, — медленно произнес Регис, направив взгляд на Линнеа. — Я уже подумал об этом. Я достаточно читал об истории Империи я тебе уже рассказывал, что юношей я хотел покинуть Дарковер и уйти в космос? — чтобы знать, что значит уничтожение планеты. Я не знаю, почему, но я верю, что Дарковер приговорен.

Данило Сиртис сказал:

— Я никогда не верил этим выродкам из Империи, — его напряженное молодое лицо было неумолимо. — У некоторых из горцев есть правильные мысли. Поднимайся и прогоним всех землян с нашего мира, разрушим космопорт и засыпем солью почву на его месте!

— Ты глупец, бреду, — дружески ответил Регис. — Это не Империя. Земляне честно ведут дела с нами и выполняют свои обязанности. Если бы они силой захотели открыть этот мир, они сделали бы это еще триста лет назад.

— Но кто же тогда, Регис, если не земляне? — спросила Линнеа.

— Я только могу сказать, что Галактика велика и существует множество я забыл, сколько — обитаемых миров, — ответил Регис. — Как найти нам один единственный нужный нам орех в лесу? Уже на одной единственной планете поиски нужного нам лица… это факт, что у нас нет централизованной организации… — он использовал новый язык, потому что в древнем языке не было таких понятий и слов, — … чтобы с ее помощью проделать это. Это война, а у нас очень давно не было войн. Только отдельные стычки. А также вражда, нападения. Еще прежде чем у меня стала пробиваться борода, я был при том, когда Кеннард Элисон повел нас против Кадарина и его сброда. Но мы ненавидели друг друга и сражались один на один, два на два, или десять на десять. Просто неразумно ненавидеть большие группы людей, которые ничего не сделали лично вам, только потому, что они здесь. Поэтому мы никогда по-настоящему не защищались против Империи, хотя я верю, что большинство людей не хочет, чтобы на Дарковере были космопорты. Это большой мир, и здесь достаточно места для различных мировоззрений. Так, по крайней мере, думают дарковерцы. Мы многому научились у землян, и они многое дали нам. А за это мы снова вешаем на Империю наш ярлык. И мы не можем понять, что идет война. В общем и целом, мы мирный народ и мы особенно уязвимы для такого вида саботажа.

— Тогда ты веришь, что не существует способа удержать врага? — спросила Линнеа, а Данило сжал кулаки, — если нам придется, мы можем сражаться.

— Существует и другой путь, — ответил Регис. — Но в данное время мы не можем идти по нему. У нас есть одна единственная надежда, но и она исчезает.

— Что ты имеешь в виду?

— Старая технология телепатов, — сказал Регис. — Только мы ослаблены инбридингом, и наша продуктивность уменьшается, очень многие убиты, что доказывает нам новое, сегодняшнее нападение. Для скоординированных усилий, которые мы должны предпринять, оставшихся в живых телепатов явно недостаточно. О, мы получили множество предупреждений. В последние сто лет земляне снова и снова пытались сотрудничать с нами! Они хотели развить нашу древнюю науку и обучиться управлению матрико-техиологией, которая была необходима для обучения матрикс-техников и телепатов. Если в башнях и в передающем круге у нас будет пара сотен способных телепатов в полной готовности, мы сможем обследовать планеты, узнать, что замышляется против нас и предотвратить нападение. Как показывает все происходящее, мы можем положиться на чужую технику и противопоставить наш образ жизни их образу жизни.

Он закрыл глаза и задумался. Первая пара недель проекта "Телепат" выявила только пару отдельных необученных телепатов, а их изучение до сих пор не дало никаких результатов. Конечно, Дэвид спас жизнь Мелоре, они узнали новые и поразительные подробности о легендарных чири, но это было каплей в море. Открытые на дюжине других планет телепаты были уже на пути на Дарковер. Сколько из них были психопатами, как Рондо или Мисси, и не были способными перенести обучение?

Данило спросил:

— Как много телепатов находится на Дарковере?

Регис слабо ответил:

— Альдонес, как можно это узнать? Ты меня считаешь Богом? Потом он подумал: — Но я могу узнать это по собственному опыту. Я глупец, я изучал другие силы, но только не свои собственные!

С принужденным спокойствием, которое никак не соответствовало внезапно возникшему возбуждению, он сказал:

— Мы еще подумаем над этим. Как много башен еще действует, Линнеа:

— Девять, — ответила она, — остальные разрушены. В Ариллине восемь, в остальных башнях от семи до одиннадцати-двенадцати человек.

Регис продолжал:

— В Торговом Городе у нас есть 14 матрикс-техников. Я знаю также, что в старых семьях все время рождаются телепаты — но с каждым разом становится все хуже, некоторых из них так и не обучают, однако у них, несомненно, есть ларан-способности. Никто никогда не пытался пересчитать их или заставить развивать свои способности. Теперь, если мы будем работать вместе…

— Это фантастично, — воскликнула Линнеа, — и, может быть, даже невозможно. Ты знаешь что должен выдержать круг башен; прежде чем он начнет работать как группа и достигнет чего-то? Каждый раз, когда мы берем нового члена, нам требуется неделя, чтобы привыкнуть к телепатическому общению с ними. Семь или восемь человек, это кажется минимум.

Регис вполголоса произнес:

— Трое из нас, связанные друг с другом, разрушили матрицу Шарры. А что смогут сделать остальные пятьсот?

Линнеа вздрогнула.

— Все старые матрикс-экраны выше девятого уровня уничтожены несколько лет назад. Они расценены как нелегальное оружие. Говорят, что они опасны, когда с ними обращаются человеческие существа, Регис, — ее взгляд скользнул по его преждевременно поседевшей голове. — Час с одной из наших матриц… причинит тебе… вред.

Он серьезно кивнул.

— По человеческим понятиям это опасно. Однако, есть ли у нас другая альтернатива?

— Во всяком случае, вопрос этот академичен, — защищать, ответила Линнеа. — Полому что матриц больше не сущeствует, и никто из ныне живущих людей не знает, как их ее дeлaют. И, как я считаю, это только хорошо.

— Несмотря на это, это наша единственная надежда, — снова сказал Регис. — Матрицы — наша единственная собственность, которую Империя не сможет продублировать вне планеты. За это, может быть, Империя поможет нам, не требуя никаких политических концессий, которые, как нам известно, неминуемо уничтожат Дарковер. Есть только бег, бег вперегонки со временем. Но я сделаю это, — лицо его не выражало ничего. — Я не просил о том, чтобы меня поставили во главе Совета. У меня никогда не было желания идти этим путем. Теперь у меня появилась такая власть, чем это кончится я не знаю, но я должен использовать это.

— Я этого не понимаю, — сказала Линнеа. — Зачем Империи нужны телепаты? Насколько мне известно, они с трудом верят, что у нас они есть.

— Подумай хорошенько, Линнеа! — Регис внезапно заспешил. — Достаточно обученный телепат при помощи матрикс-камней может производить энергию так? Те немногие горные выработки, которые у нас есть, управляются матрикс-кругом, который извлекает минералы и отправляет их на поверхность. Нам нужно мало металла, потому что мы не хотим никаких фабрик, но для того, что нам нужно, у нас есть кое-какая техника или она у нас вскоре будет.

— Да, но производственные издержки…

— Можно компенсировать. Один из обученных телепатов, имея собственную матрицу, может создать, например, самолет. Но самолет нам понадобится только в том случае, если будет необходимо летать. Теперь насчет связи: у нас на Дарковере приборы механической связи на большие расстояния не нужны.

— Верно… главной задачей почты на Дарковере, особенно теперь, является передача сообщений.

— Империи уже давно известно, насколько хороши телепаты, — продолжал Регис. — В космосе, для связи. Механическое передвижение при помощи левитации или контроля над электронами безполезно, когда отказывают все эти механизмы. При помощи же матриц любой ребенок представляет себе структуру материи достаточно ясно, например для того, чтобы определить степень коррозии или обнаружить усталость металла. Вся загвоздка лишь в нехватке телепатов. А также нежелании дарковерцев работать вместе с людьми Империи. Ни один из нас не предоставит себя в их распоряжение для изучения. Мы знаем очень мало попыток изучить эти вещи, и срываются эти попытки из-за нежелания людей сотрудничать. Но существует еще один путь, и теперь самое время пойти по нему.

— Что ты намереваешься делать? — Линнеа избегала читать его мысли.

— Я потребую, чтобы дарковерцам по связи (всем телепатам) был послан призыв, — ответил Регис, — как приказ Кастура, со всем, что это означает.

Линнеа бросила быстрый взгляд ему в глаза и оборвала контакт. Регис в это мгновение, казалось, был почти сверхчеловеком, и она подумала о древних легендах о Сыне Хастуров, который был более чем человеком — и Регис однажды держал в руках меч Альдоны, который был выкован для рук Бога. Можно было выразиться и так: ему удалось приручить и использовать силы человеческого духа, которые для обычного Человека были непознаваемы…

Она перешла к менее важной теме разговора:

— Мы можем закрыть все башни и собрать здесь всех телепатов? Мы можем позволить себе отказаться от той техники, которая у нас есть?

— Да! — внезапно вмешался Данило. — На Дарковере есть телепаты, которые считают работу по связи само собой разумеющимся. Закройте башни на пару месяцев или лет и позвольте нашему народу узнать, как он будет жить без телепатических сил. В течение месяца население очнется, это помешает ему узнать, что нас убивают одного за другим. Было время, когда мужчину, который похитил Хранительницу мучили до смерти. Теперь же детей и женщин просто убивают, и никого это не заботит.

— Ты утверждаешь, что мы, при помощи одних только телепатических сил можем прекратить то, что они делают с нашим миром? — спросила Линнеа.

— Нет, я так не думаю, — ответил Регис. — Я считаю, что планете причинено слишком много физического вреда. Но мы можем обнаружить, кто это сделал и остановить его. И мы, с помощью которая нам необходима, может быть, сможем иметь дело с землянами как равноправные. Во всяком случае, потребуется время для того, чтобы мы перестали артачиться и серьезно занялись проектом "Телепат". Иначе мы пойдем путем чири, а в Импeрии есть много людей, которые не заплачут о нас, И потом они смогут эксплуатировать Дарковер как захотят. Мы попробуем выдержать это.