"Тетрадь третья" - читать интересную книгу автора (Цветаева Марина)ВЫПИСКИ ИЗ ОГРОМНОЙ СИНЕЙ ЧЕРНОВОЙПонтайяк, 15-го сентября 1928 г. — Мёдон, 31-го января 1930 г. Мур (конец Октября 1928 г. — 15-го — 20-го) — Папа! Почему я Вас совсем не вижу? Когда Вы туда уходите, Вы становитесь — негр? (Уходит в соседнюю темную комнату — и в ней чернеет (негр).) Дьявол, это как яблоко. — Элиза, это похоже на язык. А в небе можно утонуть? Куда утонешь. Утонил, зажгить, помахý (помашу + помахаю) — У меня не было трубе? Нет, я не так сказал. Трубу? Нет! — Трубы? — Нет, нет, — труб! Любовь к речи, интонации, вплоть до декламации. (Основная интонация — убедительная, т. е. убежденная.) Иногда, говоря, влезает на стул. — Я не могу говорить (сидя), когда все сидят! Слушая какую-то сказку: — Мать? На крыльях? Странная мать! Ну, и птичка! В гостях, испуганно (а есть — чего: целое множество (любящих друг друга и никого другого) одинаковостей) — — Мама! А Вы не Черновы? (множество) — Ты не пил морской воды? — Нет, не пил. — Почему же ты знаешь, что она соленая? — Должно быть Бог послал. Я сам родился? (И уже утверждая) — Без мамы, без папы без Маталь-Натвевны,[39] без Али — сам родился! Глядя на похоронную процессию из окна: — Это всё женихи! Этого машина — женихи. (Этот машин — катафалк.) Однажды, возле нового мёдонского лесного кладбища, при встрече с такой же процессией: — Мама! Почему же Вы мне lt;пропуск одного словаgt;, что покойник спит? — Конечно, спит. А потом когда-нибудь проснется. — Как же он спит, когда у него глаза открыты? — Что? — Ну да, я отлично вижу, что он смотрит! — Да где ж ты его видишь? — Да вот! Вот — кучер правящий катафалком. Так он, почти ежедневно встречая на прогулках похороны, был убежден, что кучер — покойник, что его хоронят, живого, смотрящего и правящего — зарывают в землю. Что — его — (живого) все эти черные люди провожают и оплакивают. И не только живого, а каждый раз — того же самого, п. ч. он, почти ежедневно его встречая, отлично знал его в лицо. И — никакого удивления: что живого, что — того же самого. (А то — в колеснице — то — не в счет, так, ящик какой-то, просто — цветы.) Похороны для него были — кучер. Одевшийся в черное и лошадей одевший — чтобы быть зарытым — покойник. Впрочем, настоящий покойник — то, что мы о нем знаем — ничуть не менее удивительно — и ничуть не более утешительно. Ведь тоже живого (вчерашнего) — зарывают! — Мама, сделайте меня маленьким! — Мама, сделайте меня котом! Живым котом, настоящим, с лапами! — Эта киса похожа на чорта! …Милый Мlt;аяковскийgt;! С прошло 10 лет — и мы, естественно, поумнели: Вы признали величие , я . (Плóхи мы были бы, плохим Вы были бы — собой, я — собой, если бы признали их уже тогда!) Мlt;аяковgt;скому — сдача. Из окна: Я: — Смотри, Мур! Аля не идет? Ты не видишь Алю? — Нет! Только дорога пылит и трава зеленеет! (10-го ноября 1928 г.) — А что ангелы едят? — Ничего, они только нюхают. Знаешь, как ты: «я носом ем». — Они облака едят? Они вку-усные! А помните, как я раз, когда никого не было, ел дрожжи? Открыл мешочек, взглянул и откусил. Такая гадость. (NB! Думал — сыр. Полчаса исходил пеной.) — Встать на крышу и трогнуть небо. А Бог тогда — упадет? Когда начнýлась ночь (началась, по образцу — нагнулась) (NB! До сих пор (13 л. 3 мес.) говорит хóчете. А мне — нравится.) — Мур, тебе не жалко, что мама останется? — Мне жалко, только мне непременно нужно пойти к Лелику, с ним сговориться. (Деловито.) Селы: головы соломенны (Я) Сегодня — 1-го феврlt;аляgt; 1929 г., пятница, Муру исполнилось 4 года. — Чистовик Последнего чая.[40] — Варианты (невошедшие) Врете, плоские, отцовские, Врете луковкою, с буковкою вся движимость с Врете, с розой на стебле, Врете, мозеровские! Вслух серчай, аль ус крути — | Чуб терзай — аль Ждут сердца — все врут часы! круг черти Мур: — 11-го апреля 1929 г. — «Спаси, Господи!» Что спасать-то? Никто не поймет. Почему мне всё кажется до неба? Дома, деревья… (Страстный интерес к чуме) — Папа, Вы можете убить чуму? Мама, убейте, пожалуйста, чуму! Мур — 15-го мая, рисует: — Каких я страшных, Наполеонов нарисовал! — На двух Наполеонов напал дождь. — Правда, страшно? Муравьи — куравьи (комары) В ответ на предложение попросить прощения: — Я такой большой, толстый, — как же я могу виноватиться? Мур — 16-го мая 1929 г. — Почему у него такие глаза — умеревшие? (О слепом котенке) Мальбрук в поход собрался — Mironton — mironton — mirontaine — Мальбрук в поход собрался — Зарыт..[41] (Raccourci!)[42] Рисуя: Я сделал папу и сына — козляных. Мур (Немножко назад. Было вписано в конце тетради.) — Мама! Вы умеете превращаться? — Когда я буду большой, я иногда буду много курить и тогда превращаться в маленького. (В ответ на утверждение, что от курения перестают расти.) Я не буду помнить, ни вспоминать. — Дай ему отдохнуть! — Он, что ли, старый дедушка, чтоб отдыхать? — Мама, эта лужа грязная? — Все лужи грязные. — Нет! Море — чистая лужа! Чорты. — Можу. — Нагниваться. Я, рассказывая: — «…пожалел его и взял к себе». — Это не пожалеть, а украсть. Лопатка — копатка (сознательно) Всё это — до 10-го сентlt;ябряgt; 1928 г., значlt;итgt; — 31/2 года. Трактор. — Три недели роман с трактором (NB! трамбовка, но зовет его — трактор, и все зовем). 12-го сентlt;ябряgt; трактор бесследно исчезает. Безумное беспокойство, тоска. Вечером крик из кровати: — Он же знает, что я его люблю? — Чего же он уехал? — (P.S. ошибка: всё это уже 1929 г., продолжаю прежнее, этlt;отgt; листок не в счет —) Мур — Але: — Я тебе дам такую трещину! Такую трещину получишь! Ни с какими не с бабами не с ягими! (Долгая мечта, как с утра поедем на пароходе, и т. д.) — Мур! Кто же с утра ездит на пароходе?! — Англичане. 19-го июня 1929 г., в долинке — Мама, правда какое умное имя Лев? Справедливое такое, приятное. Как я бы хотел, чтобы меня звали Львом. Почему меня не назвали Львом? — П. ч. тебя окрестили Георгием. — А как это — окрестили? — Пришел священник, прочел молитву и окрестил. — А как — раскреститься? — Нужно перейти в дрlt;угуюgt; веру — (коварно) — французскую, напр., (ненавидит французов). (Отводя гнев) — А как тебе больше нравится, Георгий или Егор? — Никак не нравится, мне Львом нравится. И я уже тогда навсегда буду француз?! (в голосе — отвращение) Разговор о дурачках: глупая улыбка, доброта, Бог любит. — Мама, я хочу быть дурачком. — Ну, милый, дурачком нужно родиться! — Я хочу переродиться. А как это — переродиться? Да! Аист меня может опять принести, я ведь все-таки (с большим сомнением) — легенький! (NB! 311/2 кило — 4 г. 41/2 мес.) Ненависть к девочкам (с году — к куклам. Куклу встречал — кулаком.) — Мама! Какие хорошие эти мальчики — что девочку мучают! — Вовсе и не мучают, это их сестра, они с ней играют. — Нý, заче-ем?! (в голосе — глубочайший упрек и разочарование) (Кстати, бедная эта девочка недолго пожила: мальчики убежали, а девочка (двух лет — русские) напилась негашёной извести — белили дом.) — Я не хочу, чтобы у меня родители кончились! — Почему у нек’торых родителей нет детей? Не у всех родителей есть дети? — Здесь эти… разбойники жили? Радзевичи, то есть! Что мне вкусно — то я ем, что мне невкусно — то я не ем. (Присказка с 3-х лет. Козьма Прутков.) — Почему я не чувствую, когда другому вкусно? (Июнь 1929 г.) запись: — Почему я в 1920 г. (когда уже хорошо писала!) — писала так легко? (Всё Ремесло, напр., написанное в год! Бывало — по два стиха в день!) Что со мной сделалось? сделали? — Сплошное непопадание в волну (ритмическую). Ничто не несет (раньше уносило: заносило — как метель!). Если я еще пишу — и хорошо пишу — то только благодаря упорству. От отчаяния. Голое сознание долга — перед кем и чем? — Раньше: не пишу — не дышу, сейчас: не пишу — не вправе дышать. Другие ждут «вдохновения»… Если бы я ждала вдохновения!.. Я, очевидно, ныне в состоянии Тютчева, писавшего стих в год. П. ч. не садился — se laissait aller — vivre — (не-vivre!)[43] — прозябал… Ведь если не сесть (засесть) — стихи себя сами не напишут. Придут («в голову» — пройдут сквозь нее облаком) — и пройдут. Я ведь тоже могу не писать — месяцы! (Не внутренно — могу, стихотворно — могу.) Больше того: я, чаще всего — каждый день, каждый раз, когда сажусь — не могу писать. (Особенно не могла — Федру. Точно воз везла! А как вышла! Самое коварство, что ни малейшей приметы — этого моего возо-везения: водовоз’ства: сплошной поток!) Скажем честно: большие стихотворные вещи — моя каторга. Последнее вдохновение — Письмо к Рlt;илькеgt; (Новогоднее). Федра — уже колодки. Перекоп — вдохновленность не стихом, а темой. Сейчас — lt;пропуск названияgt;. Неделю бьюсь над восемью строками. Чтобы написать эту вещь так, как она была, нужно любить и смочь, т. е. быть мной, человеком, и мной, поэтом (рукою, слухом). Дай мне Бог написать эту вещь хотя бы в год. (Нынче 1-го июля 1929 г.) Столько мыслей — и так мало строк! Столько строк — и так мало связи! Мур: Я царь, я большой, Я даже русский с бородой! 5-го июля 1929 г. (Стихи: — изваянием собственным) Второе мужеска: Ровно бы — очередь край на мученицын — семени да не хват: — сердца. У Троицы, завтра в Оптину — пусто: мощи. Целые ведра воды нашептанной — Горы просфор и рощи — Свеч — а требует — полыни горше — следу нет — Порча —) Мур — канун 14-го июля («Quatorze Juillet»[44] — между прочим гениальlt;?gt; lt;пропуск одного словаgt; Марка Твэна о французских историчlt;ескихgt; датах: l’homme du 2 Octobre — 4 novembre — 19 août — etc. etc.[45]) 1929 г. — Я хочу себе переменить сестру. Глупо — «Аля». Я хочу с разными именами. — Вот я сейчас разрубаю: ма — ши — на. Разрубленное. Я: Я понимаю вещи только через слово (собственное). Мур: — Что такое политик? — Человек, кlt;оторgt;ый устраивает войны (а сам не воюет) — обманывает — торгует — любит всякие новости… Мур, быстро: — Я тоже люблю новости! — Когда крокодил бывает добрый? Когда он без зубов? — Вы любите автомобили? — Нет. — А когда Вы будете их любить? Когда их не будет? — Савка! — Так нельзя говорить, нужно говорить: Савва. — Так Вера говорит. — Вера может, п. ч. она его сестра.[46] — Как — сестра? Ведь он большой, у больших сестер не бывает. — Сестра — навсегда. — Иногда они умирают. Появившаяся доброта — (41/2 года — ce n’est pas trop tôt![47]) — подарил паровоз, коляску, обратно не берет. Желание быть добрым. — Я Вас люблю, а Вы меня не любите! — Я в 5 минут злой и в четыре минуты добрый. Рисуя лицо: — Вот у него усы… И уши сделаю разнообразные. (29-го авгlt;устаgt; 1929 г.) 1-го сентября 1929 г. — Сlt;лониgt;му: — Почему у Вас такое звериное название? — Папа сказал, что когда я буду большой я сам буду править трактором. (После секундного раздумия) — Я сам хочу быть трактором! 2-го сентlt;ябряgt; 1929 г., Мёдон, лето 1929 г. никуда не уезжали. — Мама, Вы умеете превращаться? Когда я буду большой, я иногда буду много курить и тогда превращаться в маленького. (В ответ на утверждение, что от курения перестают расти.) — Дай ему отдохнуть! — Он, что ли, старый дедушка, чтобы отдыхать? В лесу. — Мама, эта лужа — грязная? — Все лужи грязные. — Нет! Море — чистая лужа! Чóрты. — Мóжу. — Нагниваться. Я, рассказывая: — «пожалел его и взял к себе». — Это не пожалеть, а украсть. Лопатка — копатка. Трактор. Три недели роман с трактором. (NB! — трамбовка (rouleau-compresseur[48]), но зовет — трактор, — и мы зовем.) Ежедневно (дважды в день) ходим на свидание — познакомились с хозяевами — за трактором maison roulante,[49] т. е. цыганский вагон — roulotte. Кстати — он — вылитый Б. П., только маленький — и между нами взаимная симпатия. Любуется Муром: — Est-il costaud, ce gar! Est-il costaud! Et il l’aime tant que ça, mon rouleau? Cu — rieux! Eh bon, quand il sera grand il pourra bien conduire, puisqu’il l’aime tant que ça![50] (В полный серьез, веря в вечность этой страсти: в Мурину призванность.) Узнав, что у меня дочь 16-ти лет — Une fille de seize ans — Vous? Mais Vous-même Vous avez seize ans![51] — без комплимента, в полном чистосердечии изумления. (Лестно! — А сейчас когда это переписываю — грустно. Немножко.) Ищем его (т. е. трактор) с Муром — всюду, и Мур его издалека чует: не прогулки — сплошные поиски и даже погоня. Говорит дома — только о нем. Поэта Оцупа,[52] приехавшего по делу, совсем задурил и онемил — не дал слова сказать. Наваждение. И — 12-го сентlt;ябряgt; трактор бесследно исчезает. Безумное беспокойство, тоска. Вечером крик из кровати: — Он же знает, что я его люблю! Чего же он уехал?! — Мне надоело без него жить, у меня мало друзей, трактор уехал… (Вбегая ко мне в кухню) — Мама! Радость! У меня душа — тракторская! Деревянная. (Подумав:) — Железная. — Эписьер — помдетер[53] — получилась французская рифма! (Рисуя) — Нарисован дядя Толстóв у меня на картинке: как моль его ест. (Бедный Лев! Ибо речь — о нем.) (Играя в кубики) — Я Козиные ворота делаю. Я Казанские ворота для чечена и для козы делаю. (16-го авгlt;устаgt; 1929 г. — запись на коробке карандашом, еле-заметная!) А я знаю такой праздник, когда молодых пускают, а старых не пускают. (Внезапная безумная любовь. Было — раз. Не повторилось.) — Мама! Я Вам всю свою еду дам, и картошку, и рыбу, Вы всё можете есть и мне ничего не оставлять. (Перекладывает.) И если мне Vichy[54] дадут, я Вам Vichy дам, а сам не буду пить. И буду всё, всё давать, Вы можете всё съесть, всё, и мое и свое, а потом я Вам еще сварю, — пойду в лавку и куплю — один — яичко. Я буду Вам варить, стирать, подметать комнату, всё, всё делать, выметать всякие грязи, мыть столы, всю работу делать, а Вы будете играть. Я Вам подарю свою полку и все свои вещи и большой паровоз и ничего себе не оставлю, я играть не буду, я всё время буду работать (а иногда отдыхать и ездить один в Версаль и к папе в Бельгию). Я пойду в игрушечную лавку и куплю Вам маленький трактор. Я Вас буду наряжать, и каждый день, и в воскресенье, чтобы Вы всегда были lt;фраза не оконченаgt; 24-го сентября. — А у мертвецов не кухня, а тухня. Приношу ему с дороги камни. — Вас не побили? (NB! за то, что «украла») — Меня же никто не видел. — Все слепые были? — Мама! Я Вам скажу стихи: Сердце чувствует тошнивство. — Óса, потому что óсы. Мур, 17-го Октября, страшный сон: — Грозóвые сторожа — белые. Будто я беру папу за руку и попадаю в лужу… Мне снилось, что у моих родителей головы отлетели — оторвались… (Немножко раньше, сентябрь, трактор) — Как же он уехал? Он же знал, что я его не пустил бы! Привязал бы веревку — и он бы остался. (1-го сентlt;ябряgt; 1929 г. Мур на тракторе — большая карточка, 4 г. 7 мес. ровно, — 7-го — с рабочим. NB! эту карточку я потом выдала Д. Мlt;ирскомуgt;[55] за Б. П. (на одной рабочий был с семьей, без Мура) и тот — поверил, только удивился на жену — очень уж простую.) — Останавливайтесь! Останавливайтесь! Я Вам скажу слова, кlt;оторgt;ые мальчик сказал своей сестре. Тогда они поймут, что у меня трактора больше нет! (В слезах) — Может быть он только так пошутил? — Если я ночью услышу большой шум, я проснусь, разбужу всех, забью в барабан, подойду к окну… Подаренного в утешение большого заводного настоящего «трактора» — модели Рено — не игрушки, а модели — лакированного, зеленого, самоповорачивающегося — не полюбил (и поэтому не сломал! до сих пор стоит) — никогда. Бездарность этого подарка и одарённость этой нелюбви. Я поступила как классическая «maman» из детской книжки 100 лет назад, а он — как ребенок всех времен. Я — Муру: — Почему взрослые так много шутят? — Потому что они удовольствие хочут сделать маленьким. — Мама! Почему мясо в фартуке? Оно же не человек. Мама, а мясо в человеке — hâché[56] или бифштекс? (NB! Из памяти, но где-то записано, и многое еще, разыскать и вписать.) Вчера, после 2-ой прививки — необычайная нежность, ласковость. — Мур? Почему ты такой ласковый? — От любви и от еды. — Какие всё глупости… (С расстановкой) В Италии — шкилеты, в Германии — людоеды… (отзвук Дюссельдорфского вампира, о кlt;оторgt;ом говорят.) — Я не сирот. — Почему у этого шкилета нет глазóв? — Папа, а у докторши в комнате был шкилет. — А кто еще там был? — Еще один мужчина. — Если петь чорту священную песню — он станет священником? с’рукавка (т. е. обратное безрукавке, куртка с рукавами) 18/31-го июля 1929 г. (случайно не вписано раньше) — собственноручное письмо — в воздух — Мура — Лелик! Я тебе письмо написал, а мама тебя проявляет. Моя бумага очень плохая, я хотел хорошую взять, но не смог. Имянины были мамины, но кончились. 5/18-го сентlt;ябряgt; 1929 г. (Алин день рождения) Мур, глядя на аэроплан, неустанно, с громким треском кружащий над парком: — Он — небо чинит? (Небесный «трактор») — Папа! Я так рисую, что ни в сказке сказать, ни пером не описать! (Сам с собой) — Что это? Крыло? — Нет! — Это лодочка едет с парусом. — Очень красиво! — Красивый цвет! (NB! Страсть к рисованию — осталась. Рисует — замечательно, но только гротеск. Призвание.) Я: — «И стал медведь под столом заводить свою песню…» — Чем? У него граммофон был? — Мама! что такое политицкое привидение? Я, не задумываясь: — Керенский. — Мама, хрестоматия — святая? Я, не успев понять: — Почему? — Христо — матия. (матия — мать) Мурины стихи: Я пойду, милый друг, На войну всех убивать. Помоги, милый друг, На войне всех убивать. Прости, милый друг, Я тебя убью сейчас Вот та-та — та-та — та-та — Вот хорошая стиха! (Нет, не стихá, а лучше война!) — Я мерию — сколько пудов красоты? (т. е. вешу) (20 — 21-го сентября 1929 г., Мёдон) Мур — 29-го Октlt;ябряgt; 1929 г. — Я десять пудов съем вкусного! Я: — Каждому по половинке, нас как раз, четверо. Мур: — А я — сколько? Але, на прогулке: — Аля! Почему только одно воскресенье — и столько понедельников и вторников? — Нараспев, 2-го ноября 1929 г. — Мама! Где Вы? Лук и стрелы… — Вылейте на папу! (что — неизвестно. Такова запись.) — Пекить или пекуть? (вместо: печь, глагол) В лесу, сося конфету: — Мама! Эта конфета — навсегда! Никогда! Даже когда в горы поеду не кончится! Потому что она стеклянная. Оставается. Из далекá войны. Мур наконец упавший в ванну: — Я встал на лапу и стал глядеть в ванну — нет ли там какой-нб. грязинки. И вдруг упал. (Скрюченный хребет, боль в животе, страх, доктор, — старый доктор — русский — психиатр.) Он — дlt;октоgt;ру: — Теперь всё кончилось: и горло (!) кончилось, и спина кончилась, и живот кончился… Сначала у меня горло болело! Дlt;октоgt;р: — Ну, про горло — в другой раз… — Потому что я свалился в ванну. Я часто стоял, но мне всегда трактор помогал, подавал силу — и я не падал. — Какой трактор? — А на горе — на Avenue Jeanne d’Arc. — А теперь мне трактор не помог — и я свалился… Выстукиванье, выслушиванье. — Здесь не болит? Так не болит? А здесь? — Нигде не болит, п. ч. ко мне сейчас сила пришла — из трактора — в спину. Дlt;октоgt;р выйдя и рассказывая о том, что есть (растяжение мышц) и быть могло бы — — Ему нужно дать валерьянки — он видно вообще очень нервный мальчик. Я: — Говорун. — Да, а что это за трактор такой? — Трамбовка. Увидел и влюбился. Полгода ни о чем другом не говорит. — А с этим трактором — что-то уж вроде мании. — Любовь. — Да, да, вроде мании. Очень любопытно — что он о нем говорил… (Для психиатра — aubaine![57]) — Царь-Салтан не любил зверей? — Почему? — У него ведь сын был — лягушонок, мышонок. Это ведь так приятно. Я: Сонный киргиз… Конный тайгиз… (Тайгиз — узкая тропа в тайге.) Мурины стихи: Бой-скауты! Волчаты! Ори-перепеляты! И — разом разобрать! И — разом разобрать! Массажу не хватает — Ори-перепеляют. (Доскý перепиляют — второй вариант) Мёдон, 27-го декlt;абряgt; 1929 г. 1930 г. — Мур, ты рад, что пили за твое здоровье? — Я? Не особенно. Я лучше буду пить за их здоровье! (Глядя как я пишу:) — Что, не выходит? А Вы — злитесь! — А что это всё было? скажите мне! (После чтения вслух пастернаковского Зверинца — «для детей среднего возраста» — бедный Пастернак! — точно есть — и может быть! — детский средний или взрослый средний возраст — на его стихи! А — какое великолепие: Павлин, торжественный,[58] как ночь, Подходит и отходит прочь…) (третий день русского Рождества) Mурины стихи: Вот приходят гости к вам Внучке часовам. (еще полная бессмыслица, но вслед, овладев темой) Вот приходят людоеды С пиками, с ножами, Они траву режут Вартажами Мама, не терзайте сына своего Оттого что он Вас любит ничего. Людоеды из лесý Режут траву как косý Мур — 25-го янвlt;аряgt; 1930 г. — без 6-ти дней 5 лет Мур — 27-го янвlt;аряgt; 1930 г. — Мотоциклет, это волк такой рычащий, на колесах. Рассматривая книгу с картинками, с подозрением: — Сперва цветочки, а потом смертóчки! — Какое у дамы дегольтэ большое, — совсем голая! (По-французски не говорит совсем: несколько слов.) Мур (по поводу украденного Кlt;утеповаgt;[59]) — Мама! Как по-французски генерал? — Général. — Почему? Потому что у него — жена? — Le général — или la? — Le général. — Почему? Потому что — лев? (le) Тетрадь кончена 31-го января 1930 г., в Мёдоне — в дни пропажи Кlt;утеповаgt;. Кончается на словах: …Дававший на немощь, Дававший на мощь — Хорошо! — |
|
|