"Прости меня, Молли" - читать интересную книгу автора (Грэхем Линн)

Глава третья

Одним неуловимым движением Вито оторвался от Молли и встал с постели. Отсветы каминного пламени играли на его влажной золотистой коже, под которой перекатывались тугие мускулы. Вито потянулся, не говоря ни единого слова, надел черные трусы и спокойно взялся за джинсы.

Молли рывком села на кровати и посмотрела на него. Пересохшими губами она неуверенно произнесла:

— Вито…

— Вот теперь я пойду посижу внизу, — сообщил он, застегивая молнию на джинсах.

— Что?.. — тупо спросила Молли, ничего не понимая. Она еще не пришла в себя, и слова с трудом доходили до нее.

Вито тем временем уже застегнул шелковую рубашку и натягивал черный свитер. Покончив с этим, он отступил к изножью кровати и облокотился на резную деревянную спинку. Он рассматривал замершую среди измятых простыней фигурку Молли, перебегая взглядом от растрепанных волос к распухшему розовому рту и широко раскрытым зеленым глазам.

— Dio… Долго же я ждал, чтобы увидеть тебя такой, — вздохнул он наконец.

На этот раз до Молли дошла его холодная угроза. Будто тысячи блестящих ледышек осыпали ее обнаженную кожу.

— Ты сдалась так легко, что мне должно быть стыдно: воспользовался неопытностью доверчивой девушки… Но мне не стыдно, — бесстрастно продолжал Вито, наблюдая, как краски жизни медленно оставляют лицо Молли. — Я заплатил за это удовольствие четыре года назад, когда женился на тебе. Молли, ты хорошо помнишь нашу свадьбу? Помнишь, что ты мне обещала тогда? А помнишь, как той же ночью ты собрала чемоданы, удрала домой и спряталась за матушкину юбку?

У Молли зуб на зуб не попадал. Она была потрясена тем, что она позволила Вито, ей и в голову не могло прийти, что самое худшее еще впереди.

— Т-ты говоришь, — выдавила она, — ч-что ты нарочно все это подстроил, чтобы заняться со мной любовью?

— То, что называется любовью, ждало тебя в нашу брачную ночь, — с сардонической усмешкой ответил Вито, — а сегодня это был просто секс.

Съежившись от столь прозаического определения их близости и плохо понимая, что она говорит, Молли пробормотала:

— Я думала, что ты потерял голову… как и я.

Легкий румянец выступил на острых скулах Вито, но черная бровь поднялась насмешливо.

— Ты правда так думала?

Кровь бросилась ей в лицо, обожгла щеки. Захотелось спрятаться от его безжалостного взгляда, исчезнуть, провалиться сквозь землю. Как могла она вообразить хоть на миг, что Вито услышал ее призыв? И уж, конечно, Вито мало похож на нетерпеливого юнца, который забылся, поддался искушению, не совладал с собой. Молли почувствовала себя падшей, униженной и больной от мысли, что Вито все рассчитал и хладнокровно залез к ней в постель с единственной целью — лишить ее невинности.

— Не понимаю… — прошептала она, крепче обхватывая колени дрожащими руками; она боялась объяснений, но знала, что ей необходимо понять, почему, за какие грехи Вито решил так ее наказать.

На фалангах смуглых пальцев Вито, покоящихся на резной спинке кровати, проступили белые пятна.

— Не могу поверить, чтобы ты в самом деле не понимала, — возразил он, растягивая гласные на итальянский, манер. — Возможно, я захотел отомстить тебе, когда полиция пригрозила мне, чтобы я не смел больше преследовать жену, которая сбежала от меня.

— Полиция?! — изумленно ахнула Молли.

— Твой отчим позаботился. Я получил предупреждение за учинение уличных беспорядков. Поэтому нет моей вины в том, что репортеры толпой сбежались к дому твоих родителей.

Холодный, язвительный укор, окаменевшее лицо — четыре года спустя он приходит в ярость от пережитого… Молли знала, что Вито пытался встретиться с ней, но ей ничего не было известно о вмешательстве полиции. Это несколько меняло дело: значит, и он тоже пострадал. Но все равно, никакие силы не смогли бы тогда заставить ее увидеться с Вито. Да и не было ее в тот день в доме преподобного Джорджа Гилпина. Она слишком хорошо знала своего отчима и матушку, чтобы искать у них сочувствия, когда так позорно и у всех на виду развалился ее брак.

— Конечно, желание мести тихо угасло бы само по себе: я пришел к выводу, что мне вообще-то крупно повезло, — с грубой откровенностью продолжал Вито, — но я никогда не прощу и не забуду тебе того, что ты сделала Пандоре.

— Кому? — хрипло выдохнула Молли, не в силах выговорить ненавистное имя.

— Во всех газетах ее облили грязью. Каких только гадостей о ней не писали! Друзья перестали звонить ей, на улице прохожие плевали ей в лицо… Ее называли развратной, похотливой тварью, которая нагло увела жениха у маленькой, бедной, обиженной Молли… Ты наболтала какому-то писаке черт знает что!

— Это не я! — всхлипнула Молли, пытаясь проглотить растущий в горле ком и отводя взгляд. Она сама никому ничего не говорила, но знала, кто это сделал. Джен, тогдашняя ее лучшая подруга, смертельно оскорбленная за нее, поделилась с любопытным журналистом своим взглядом на вещи. Конечно, Джен сделала это без разрешения Молли. Сама Молли ни за что не поступила бы так, но она не могла отрицать, что испытывала злорадство, когда газеты шельмовали Пандору, выставляя ее главной причиной их с Вито неудавшегося союза.

— Ты начала всю эту кутерьму с прессой, — заключил Вито, отступив от кровати.

— Нет, ты, — низким неверным голосом возразила Молли и уткнулась головой в коленки. — Ты! Это тебя сфотографировали, когда ты выходил из комнаты Пандоры наутро после нашей свадьбы.

— Ты же была моей женой. Я мог рассчитывать на некоторое доверие с твоей стороны, — с холодной улыбкой отозвался Вито. Он уже стоял у камина.

Голос Вито доносился до Молли будто сквозь стену, и она едва разбирала слова, не вникая в их смысл. Она была совершенно уничтожена жестокой правдой, истинной причиной того, что произошло между ней и Вито этой ночью. Ведь в глубине души она уже оправдывала его, полагая, что его женитьба могла быть отчаянной попыткой отделаться от Пандоры…

— Ты получил то, что заслужил, — выговорила она. — Да-да, так тебе и надо. Я-то думала, ты не совладал с собой, но ты открыл мне глаза. Очень глупо, что я поверила тебе, но лучше уж быть глупой, чем холодным и бесчувственным, как…

— Dio… только не бесчувственным, — мягко прервал ее Вито, берясь за дверную ручку. — Конечно, мстить следует спокойно и хладнокровно, но не мог я спокойно проглотить известие о том, что ты выйдешь за Дональда и нарожаешь ему кучу пухленьких детишек. Чем этот толстяк заслужил мою брачную ночь?! Нет, сага, теперь пусть он знает, что первым был я!

Молли передернуло от отвращения. Вито с вызовом, в упор смотрел на нее. Он и не думал стыдиться примитивных чувств, не скрывал их. И это тоже было откровением для Молли. Оказывается, четыре года назад она, сама того не зная, вышла замуж за необузданного дикаря и искренне верила, что в умении сдерживать себя ему нет равных.

Дверь за Вито закрылась. Молли глядела в огонь; тени сгущались в углах комнаты. Пламя стелилось все ниже и ниже, оно угасало, как гаснет придуманная страсть; скоро останется одна зола. Вито оказался королем обманщиков, и как ловко он поймал ее в сети своей мужской притягательности! Месть удалась ему на славу, и Молли вдруг подумала: как хорошо все-таки, что она не любит Дональда, а он не любит ее.

Если она возвратит Дональду кольцо, он, конечно, расстроится, но не слишком. Когда он делал ей предложение, то убеждал ее как следует подумать и все взвесить, прежде чем согласиться. Накануне ночью она не могла заснуть, а наутро надела кольцо и решила дать ответ Дональду, вернувшись из Озерного края. Теперь ей казалось, что с тех пор прошла целая вечность; Вито одним махом разрушил все, что могло бы быть у нее с Дональдом. Молли мучил стыд за свою женскую слабость. Ведь если она так легко уступила сексуальным домогательствам одного мужчины, как может рассчитывать на серьезные отношения с другим?

Дешевка на одну ночь — вот кто она теперь такая. Подумать только, он осмелился упрекнуть ее за страдания Пандоры! Но тогда она действительно, пусть и невольно, причинила зло женщине, которую он любил… Да, сегодня Вито показал ей, что такое настоящая ненависть, и незачем обманывать себя. Одно лишь никак не укладывалось у нее в голове: почему Вито смеет винить ее в их разрыве, да еще эти его слова о доверии… Конечно, она билась в истерике той злополучной ночью, но ведь ясно сказала ему тогда:

— Можешь идти к ней, но, когда ты вернешься, меня здесь уже не будет!

Пока он не ушел, она не верила, не могла помыслить, что мужчина может бросить плачущую, обезумевшую от горя невесту в первую брачную ночь, чтобы пойти к другой женщине.

И Вито сделал свой выбор. Он безо всяких колебаний выбрал другую. Если бы потом он вернулся к Молли… Да нет, было уже поздно. Когда ей показали этот снимок — Вито на рассвете выходит из комнаты Пандоры, — когда она получила унизительно-неопровержимое доказательство, что он всю ночь был у своей кузины, ей даже смотреть на него было невыносимо, так ранило ее чудовищное предательство.

А как хорошо все начиналось, с горечью подумала она. Не надо, не надо вспоминать, пыталась она запретить себе, но не могла противиться искушению хотя бы в мыслях вернуться в то счастливое время.

Впервые она встретила Вито в один из изнурительных летних дней, когда от жары трудно пальцем шевельнуть. Она медленно ехала с холма на велосипеде с корзинкой, полной яиц, когда вдруг на дороге прямо перед ней возник черный спортивный автомобиль. Опешив от неожиданности, Молли вывернула руль в сторону и повалилась вместе с велосипедом в колючий придорожный кустарник. Придя в себя, она увидела, что из автомобиля выходит черноволосый мужчина. Вито помог ей подняться и освободиться от колючек ежевики, сокрушаясь об ее исцарапанных в кровь голых руках, рассыпаясь в извинениях.

Из автомобиля послышался томный женский голос:

— Спроси ее, где живут Гендёрсоны.

Вито распахнул переднюю дверцу, и из автомобиля вылезла ослепительной красоты высокая блондинка с неприязненно поджатыми губами.

— Мне очень жаль, что вы так расшиблись, но, право же, надо было смотреть, куда едете…

— Ты тоже не слишком внимательно следила за дорогой, — вмешался Вито, укоризненно глядя на свою спутницу.

Они оба стояли перед Молли, а она глядела на них во все глаза и не могла слова вымолвить от восхищения. Черный блеск его волнистых волос оттенял белизну ее кожи, и так они были хороши, так вызывающе красивы, что Молли с невольным ужасом увидела себя как бы со стороны: неухоженное лицо безо всякой косметики спутанные ветром волосы, видавшее виды, линялое летнее платьишко…

— Что же Гендёрсоны? — нетерпеливо повторила Пандора.

— Прошу прощения за мою кузину Пандору. Она не особенно любезна с посторонними, — заявил Вито и протянул Молли руку. — Витторио Кристобальди. Позвольте спросить, куда вы направлялись, когда мы помешали вам?

— Домой. — Она неуверенно пожала протянутую руку и снизу вверх заглянула в темные с золотыми искорками глаза. Он все не отпускал ее; слегка сдвинув безупречные брови, он разглядывал ее до тех пор, пока, зардевшись, она сама не высвободила неловкие пальцы.

— Вито, мы опаздываем! — крикнула Пандора.

— Как вас зовут? — спросил Вито, ни малейшего внимания не обращая на разгневанную кузину, будто ее вообще не было на свете.

— Молли… Молли Баннистер.

— Молли, — тихо повторил он и улыбнулся, и Молли почувствовала, что ноги не держат ее. Он склонился над велосипедом, рассматривая погнутое колесо, а она как зачарованная не могла отвести от него глаз и только думала: вот бы ноги у меня росли прямо от ушей, и грудь была бы поменьше, и бедра постройнее, и лицо… такое, чтобы все говорили — какая красивая!

В общем, в ту минуту она была готова душу продать дьяволу, лишь бы привлечь внимание такого мужчины, как Вито. Но об этом и мечтать не стоило. Уверенная, чуть ленивая грация, прекрасно сшитая и явно очень дорогая одежда… Он был недосягаем как кинозвезда.

— Думаю, в первую очередь надо купить еще яиц, — с полной серьезностью заявил Вито, указывая на жидкое месиво в корзинке.

— Да заплати ты ей за них ради всего святого! — Пандора теряла терпение.

— Не надо, спасибо, — торопливо возразила Молли. — Денег не надо, я не возьму…

— А потом надо доставить домой вас и ваш велосипед, — спокойно закончил Вито, пропустив мимо ушей и возражения Молли, и гневную тираду кузины. — Так где же живут Гендерсоны?

— Надо подняться на холм, проехать через деревню, и слева вы увидите ворота…

— Сначала мы отвезем кузину… если она так спешит, — мягко сказал он. — Вот только будет ли вам удобно на заднем сиденье — там тесновато…

— Не нужно подвозить меня… это совершенно излишне. Я легко дойду домой пешком! — единым духом выпалила она, видя, в какую ярость пришла Пандора при мысли, что в ее машину сядет неизвестно кто.

Но Вито настоял на своем. Он сам сел за руль, довез свою кузину до старомодного особняка Гендерсонов и пригласил Молли пересесть вперед.

— Объясни им, из-за чего мы задержались, и извинись за меня, — велел он окаменевшей от гнева Пандоре.

Потом они поехали в магазин и купили яйца. Вито оставил машину недалеко от места их встречи и пошел проводить Молли с ее велосипедом. Они прошли пешком до дома пастора и Молли пожалела, что до дома всего миля — лучше бы пять. Вито и Пандора были приглашены к Гендерсонам на так называемую домашнюю вечеринку, и Молли очень старалась вести себя так, как будто она каждый день видит людей, которые на «Конкорде» прилетают из Нью-Йорка в Лондон, а оттуда на шикарной машине едут в деревенскую глушь на уик-энд.

Простившись с Вито у калитки, она не предполагала, что еще увидится с ним, и была совершенно ошарашена, когда вечером ей позвонила горничная Гендерсонов и спросила, не придет ли она поиграть в теннис завтра днем. Хотя Гендерсоны раз в год предоставляли свои обширные владения для проведения церковного праздника, они никогда не изъявляли желания пообщаться с соседями, достаток которых был намного скромней, чем у них самих.

Молли знала, что пригласить ее мог только Вито. Да он и сам подтвердил это, приехав за ней. Молли почувствовала себя совсем не в своей тарелке, когда увидела, с каким вниманием относятся к Вито хозяева особняка.

Надменные Гендерсоны юлили перед Вито, словно он был принцем крови, а он принимал как должное их стремление угодить ему. Ясно было, что Вито привык ко всеобщему вниманию, но вел он себя непринужденно и безупречно. Молли же тогда ничего не знала об огромном состоянии Вито и не думала, что оно так воздействует на других.

Для тенниса было слишком жарко, но Вито не обращал внимания на жару, и никто не осмелился перечить ему. Молли весело носилась по корту — она играла в паре с Вито — и была совершенно счастлива, пока случайно не увидела свое отражение в оконном стекле. Она сразу сникла: волосы влажные от пота, нос блестит, щеки горят… Вито, как на грех, оказался у нее за спиной; уже тогда он мог прочесть все, что было написано на ее лице.

— Чудесно выглядишь, сага. Поверь, ничего нет скучнее женщин, которые думают только о своей внешности.

Кузина Пандора не утруждала себя игрой в теннис. Она усердно флиртовала с двумя кавалерами сразу. На Молли она едва глянула, но та уже успела понять, что заботит Пандору сильнее всего. К тому же днем раньше Вито на глазах у Молли обошелся с Пандорой как с балованной, своенравной девчонкой. Голова у Молли кружилась от явного внимания Вито….

Молли проснулась. Воспоминания о жуткой ночи нахлынули на нее, и она не могла понять, как же все-таки ей удалось заснуть. Уже давно пробило десять. Молли вылезла из постели и раздернула шторы. Ночью она слышала шорох дождя. Теперь дождя не было, а вчерашний снег растаял без следа.

Юбка и свитер, вчера забытые внизу, лежали на стуле рядом с кроватью; тут же Молли увидела новые черные колготки. Где. Вито взял их? Молли вспомнила: у бензоколонки, где она заправлялась вчера вечером, был какой-то магазинчик… Ее слегка покоробило, что Вито заходил в комнату, пока она спала, но она оценила его такт: теперь ей не придется спускаться вниз в его одежде.

Потом Молли долго стояла под душем, убеждая себя, что не может чувствовать запах Вито на своей коже. Это все выдумки и чувство вины, твердила она самой себе, яростно намыливаясь. Если бы можно было смыть, как обычную грязь, ту потаенную боль, которая все время не давала Молли покоя…

Вдруг ужасная мысль поразила ее. Принял ли он меры предосторожности? Предохранялся ли он… так, кажется, это называется? Мгновение спустя она уже ругала себя: нечего так глупо паниковать. Конечно, Вито позаботился, чтобы его месть не закончилась ее беременностью. Он не стал бы рисковать…

Через несколько минут она вышла из ванной, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, расправила плечи. Когда она спускалась по лестнице, из гостиной вышел Вито. Молли изо всех сил старалась не смотреть на него.

— Будешь завтракать? — спросил он.

Вопрос застал ее врасплох, и она вынуждена была взглянуть на Вито. Она не почувствовала душевной боли, которой боялась, только опустошение, презрение к себе да горькое сожаление.

— Молли, нам надо поговорить.

— Что угодно, только не это, — отрезала Молли и прошла в кухню.

Она ничего не ела с прошлого вечера и удивленно отметила, что, несмотря на все происшедшее, просто умирает с голоду. В кухне она поставила чайник. На столе лежал пакет с шоколадными рогаликами. Вито обожал шоколад. Эта его маленькая слабость всегда умиляла Молли. Некоторое время она напряженно рассматривала пакет, а когда наконец заставила себя отвести взгляд и поднять голову, то сквозь матовое стекло кухонной двери увидела на дворе что-то знакомо-красное.

Открыв дверь, она действительно обнаружила свое видавшее виды транспортное средство.

— Как здесь оказалась моя машина?

— Задние колеса завязли в грязи, — отвечал Вито. — Пришлось тянуть.

— Чем?

— Я приехал сюда на джипе. Вчера ты его не увидела: он стоял в гараже. А ключи от твоей машины лежали в кармане твоей куртки, — объяснил Вито.

Молли опять отвернулась. После того, что он сотворил с ней ночью, она не могла найти в себе сил сказать ему спасибо. Причиной их близости не было его внезапное желание или всплеск сентиментальности… Он задумал отомстить — и отомстил. Молли молча вскрыла пакет с рогаликами, чтобы подогреть их в духовке. Гордость не позволяла ей немедленно бежать из проклятого места, пусть даже машина уже ждет у самых дверей; но Вито, конечно, будет только рад, когда она наконец уберется восвояси.

Погруженная в свои невеселые мысли, она машинально разглядывала кафельные плитки на стене. Вито тем временем снял с плиты кипящий чайник и ловко достал из духовки чуть подгоревший рогалик.

— Ты расстроена. Присядь, я сварю кофе.

— Я ничуть не расстроена. — Но она дрожала от холода и, чтобы согреться, крепко обхватила себя руками. Молниеносным движением Вито снял свитер и протянул ей. Молли с отвращением посмотрела на свитер и бессильно опустилась на стул.

Аппетит куда-то пропал. Она поймала себя на том, что все время украдкой поглядывает на Вито. Да, он принес наверх ее одежду, купил ей новые колготки взамен порванных, вытащил из грязи ее машину. Но ведь каждое из этих проявлений внимания, безусловно, ускоряло ее отъезд; кроме того, Вито был просто хорошо воспитан. Взрослый опытный мужчина, он прекрасно видел, в каком она состоянии.

И все же в эту ночь она поняла, что Вито гораздо больше, чем ей когда-либо казалось, переживает из-за их несостоявшегося брака. Его напряжение выдавали побелевшие, сжатые губы; видно было, что длящееся уже несколько минут молчание стесняет его не меньше, чем Молли. Она поднялась, отставила тарелку и потянулась за курткой.

— Я не собирался трогать тебя, когда ложился в постель, — мягко произнес Вито.

Рука Молли бессильно упала, так и не достав до куртки, лицо залила смертельная бледность.

— Черт попутал, значит. Решил пошутить? — сказала она с такой горечью, что сама удивилась. — Как тогда, на нашей свадьбе?

Вито помедлил, слегка обескураженный ее сарказмом, потом шагнул к ней, и Молли протестующе выставила вперед ладони.

— Не смей приближаться ко мне!

— Ударь меня, если от этого тебе полегчает. — Карие глаза Вито пристально смотрели на нее.

Не будет она действовать по его указке! Из последних сил пытаясь сохранить остатки самообладания, Молли опустила руки по швам, как провинившийся оловянный солдатик, ожидающий наказания.

— Когда я поцеловал тебя, это была только игра… Я не думал, что все зайдет так далеко, — признался Вито. Он явно нервничал и потому не мог справиться с тягучим итальянским акцентом, выдававшим его волнение. Молли повернулась к нему спиной, не желая слушать.

Игра?! Боже, куда ушло чудесное, спасительное оцепенение, ей так надо сейчас ничего не чувствовать! Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать, кто не спрятался — я не виноват… Да, Вито не виноват, просто он увидел, что его злосчастная бывшая невеста так же дрожит от его прикосновений, как и в те времена, когда она без памяти любила его… Не это ли искусило его продолжить жестокую игру?

— Dio… — простонал он, и самый звук его голоса был невыносимо притягателен. — Я в самом деле хотел тебя.

— Большое спасибо за уточнение.

Он в самом деле хотел ее. Ну и что? Почему он даже не потрудился как-то завуалировать это?

Она ведь не дура. Отчего же он говорит с ней как с дурочкой? Она откликнулась на его прикосновение, ее реакция возбудила-его, а дальше уже сработал инстинкт. И вовсе ни к чему говорить об этом вслух… Пожалуй, до глубокой старости она не сможет забыть гримасу животного удовлетворения на его лице в тот миг, когда он вошел в ее трепещущее тело.

— И ты тоже хотела меня, — спокойно и убежденно продолжал Вито.

Молли застыла, будто пораженная молнией.

— Я же не использовал никаких запрещенных приемов, — продолжал он, — ведь, если бы ты не отвечала взаимностью каждый миг нашего сближения, ничего бы и не могло произойти.

Молли резко обернулась и залепила ему звонкую пощечину. Потом отступила на шаг назад, обессиленная вырвавшейся из нее яростью, предательски лишившей ее самообладания.

— Я не хотела тебя… и не хочу больше иметь с тобой дела… никогда! — выпалила она, глядя прямо в холодные как лед золотые глаза. Какое-то время ей не удавалось отвести взгляд — глаза Вито не отпускали ее, и она совсем смешалась. Потом наконец схватила в охапку куртку и сумку и пулей вылетела на улицу.

Сев за руль, она тряслась, как лист на ветру, но машину повела с преувеличенной осторожностью, словно новичок в этом деле. Перевалив через холм, стоивший ей стольких терзаний минувшей ночью, она заметила букет, все еще лежавший на переднем сиденье. Цветы для Фредди, она же хотела зайти на кладбище… До него и оставалось всего ничего — пара миль вниз по шоссе. Молли выполнила задуманное, несмотря на зарядивший вновь дождь.

«Он слишком сердит на тебя и слишком горд, чтобы бегать за тобой, — написал ей Фредди сразу же после скандальной истории с расторжением брака. — Если ты захочешь вернуть Вито, первый шаг придется сделать тебе…»

Тогда она ответила несколькими страницами беспомощного вранья: хотела сохранить лицо. Ей-Богу, Фредди заслуживал лучшего. Лишь через полгода она снова написала ему, и на этот раз, хоть и было больно, нашла в себе силы объяснить: одной любви мало, она не смогла бы жить с Вито, зная, что никогда не будет для него самой любимой.

— Да, вид весьма изысканный, — признал Дональд, ставя обратно на полку изящную вазу с узким горлышком. — Жаль только, что это не тот превосходный оттенок синего, который так удается китайцам. Ты покажешь ее оценщику?

— Нет… Мне она очень нравится, но не думаю, чтобы она много стоила. Помню, я так восхищалась ею, когда впервые увидела, а Фредди жаловался, что экономка не позволяет продать ее, потому что, видите ли, это единственное украшение в целом доме! — Молли грустно улыбнулась и опять ушла в себя.

Она возвратилась домой уже больше двух недель назад и тогда же вернула Дональду его кольцо. Он не задал ей ни одного вопроса, но Молли видела, что он встревожен отчаянием, которое она безуспешно пыталась скрыть от него.

Дональд не спеша присел на диван в крохотной гостиной Молли — полноватый человек с седеющими волосами и участливыми карими глазами — и вопросительно посмотрел на нее.

— Мне вовсе не хочется непрошеным вмешиваться в чужие дела…

— И не надо! — Молли покраснела и неловко провела рукой по волосам, будто поправляя прическу. — Прости, я сегодня что-то не в себе. Брат с женой живут в полном кошмаре, а я ничем, ни чем не могу помочь!

— Но ты ведь не только из-за них так переживаешь. — Дональд тактично не смотрел в ее сторону. — Уж не знаю, что там произошло у вас с Вито, но встреча с ним явно принесла тебе большое огорчение.

Молли слушала, и смущение ее росло. При скромной, незаметной внешности Дональд всегда очаровывал умением говорить искренне и просто; он обладал даром сопереживания, и это располагало к нему прихожан. Его очень любили; приход сильно разросся с тех пор, как отчим Молли отошел от дел и Дональда назначили священником.

— Дональд…

— И я знаю, что не обижу тебя, если скажу, что, по здравом размышлении, я благодарен тебе. Ты хорошо подумала и правильно решила: мы не подходим друг другу. Конечно, мне очень бы хотелось, чтобы вечером дома меня ждала жена… Я весь день мотаюсь по приходу, а живу бобылем, — добавил он спокойно. — Но ты для такого брака действительно слишком молода. Боюсь, я поступил необдуманно, но, пожалуйста, не надо чувствовать себя неловко из-за этого моего предложения.

У Молли защипало в глазах. Дональд оставался ее другом, он все понимал. Она проглотила слезы и кивнула.

— Итак, надеюсь, я могу говорить с тобой как друг, — продолжал он. — Молли, ради Бога, начни наконец жить сегодняшним днем, постарайся забыть, что Вито был в твоей жизни. Другого выхода нет, я знаю, о чем говорю.

Молли крепко, до боли закусила губу. Женщина, которую любил Дональд, ответила на его чувство, но ее совершенно не устраивала перспектива стать женой приходского священника. Их отношения вяло тянулись несколько месяцев, пока Дональд наконец не нашел в себе достаточно мужества, чтобы признать неудачу и порвать отношения.

— Знаешь, я уже давно не люблю Вито. — Молли гордо подняла голову. — Наоборот, я ненавижу и презираю его!

— И все же после встречи с ним тебя не узнать, даже теперь — вздохнул Дональд. — Он заводит тебя, как детскую игрушку, а потом отпускает, и ты блуждаешь, как потерянная душа.

Молли вздрогнула, словно ей за шиворот бросили льдинку.

— Не слишком приятное сравнение.

— Зато точное. Не забывай, я был свидетелем тогда, я видел, какая ты была первое время после тех событий…

Молли побледнела, пальцы ее впились в подлокотники кресла. Она не желала вспоминать те страшные дни, когда задыхалась от унижения и предательства.

— Печально, что никто не дал тебе тогда беспристрастного совета, как поступить дальше, — посетовал Дональд. — Люди, которым ты доверяла, вместо того чтобы успокоить тебя, усугубляли твою боль и враждебность к Вито. Твой отчим его терпеть не мог и рад был возможности его осудить; мать смолчала и тем поддержала отчима, а эта девушка, Джен, твоя так называемая лучшая подруга… — Дональд скривился и продолжал: — Джен люто завидовала тебе с того самого дня, как ты познакомилась с Вито, и, следовательно, она вряд ли могла относиться к этой истории непредвзято.

Молли запротестовала:

— Я прекрасно знала, что делаю, Дональд. На меня не могло повлиять мнение других людей.

— Ну что ж… На сегодня я достаточно всего наговорил тебе, и мне надо успеть еще кое-кого навестить. — Дональд неспешно поднялся с дивана. — Но ты никогда не задумывалась: если бы ты позволила Вито самому рассказать тебе, как было дело, может быть, вся эта злополучная история не причинила бы тебе столько боли?

С легким смущением Молли вспомнила давний совет Дональда. Он убеждал ее встретиться с Вито, но тогда она страшно оскорбилась, потому что, как ей казалось, Дональд не принимал во внимание ее попранного достоинства. Уже потом, ближе познакомившись с Дональдом, она оценила искренность и надежность его дружбы.

Она проводила Дональда до дверей. Он оживленно рассказывал, что едет на шесть недель в Новую Зеландию, там у него живут родственники. Он долго откладывал деньги на поездку и очень ее ждал.

Уже перед сном Молли вдруг подумала, что Дональд никак не отреагировал на ее слова о бедственном положении Найджела. Он явно сочувствовал Найджелу… пока Молли не рассказала того, что стало ей известно от Вито. Вероятно, теперь Дональд полагал, что легкомысленный Найджел получил по заслугам за игры с деньгами Вито. Но сама Молли всей душой болела за брата и его семью.

Найджел при всех своих недостатках был человеком абсолютно честным. Он не стал увиливать и запираться, когда Молли объявила ему, что Вито обвиняет его в мошенничестве. Он с трудом припомнил, что нечто похожее говорили банкиры Вито; он клялся, что у него не было намерений кого-либо обманывать, он просто не понимал, что не иимеет права делать с этими деньгами все, что ему вздумается. Значит, он даже не удосужился прочесть договор о предоставлении ссуды… При этой мысли Молли, работавшая в конторе юриста, скрипнула зубами от раздражения.

На следующее утро Молли, чувствуя себя совершенно разбитой, поехала в контору и с тяжелым сердцем поднялась на свой этаж. Был уже почти час пополудни, когда на лестнице раздались чьи-то шаги, и Молли, хмурясь, взглянула на дверь. Только бы не кто-нибудь из клиентов: мистер Вудс выражал недовольство, если она отлучалась перекусить, когда он принимал клиентов.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Вито. Паника овладела Молли, сердце бешено колотилось где-то в горле. Отлично скроенный серый костюм выгодно подчеркивал широкие плечи Вито, узкие бедра и длинные ноги. Густые черные волосы были гладко зачесаны назад, открывая лоб. Белый шелк рубашки оттенял необычный золотистый цвет кожи. И все, что Молли не могла, не хотела, не должна была чувствовать, опять нахлынуло на нее.